быстрее, сильнее, глубже

Чонгук встречает Тэхена у метро, и это впервые, когда они видятся вне школы. Он несколько раз хлопает себя по и без того покрасневшим от легкого морозца щекам, но в голову все равно лезут тупые мысли о том, что все это чертовски походит на свидание. Но это, конечно же, не оно. Просто так случилось, что им двоим необходимо подобрать украшения для Новогоднего бала. И не то чтобы Чонгук хотел пойти на свидание с Ким Тэ… ладно, кого он обманывает — он хотел бы. И не только одно-единственное, но и второе, и третье… Кажется, пора признаться себе, что то, что началось как дурацкий эксперимент, давно вылилось в нечто большее. Гораздо, гораздо большее. Вот только что с этим делать, Чонгук пока не представляет. И почему штука на букву «л» такая сложная? Он бездумно перебирает пушистые елочные гирлянды в магазине, когда краем сознания улавливает свое имя. —…гук. Чонгук. Чон Чонгук! — А? Что? — он хлопает ресницами, пытаясь понять, чего от него хотят. — Я спрашиваю, что лучше: эти флажки или эти? — стоящий рядом Тэхен поочередно поднимает вверх каждую руку с зажатыми в них упаковками цветных бумажных флажков. — Что думаешь? — Я… — в горле внезапно становится сухо. Тэхену всегда шла школьная форма, но в повседневной одежде он выглядит так, что захватывает дух. Особенно, когда сосредоточенно хмурится и покусывает нижнюю губу, пытаясь определиться с выбором. И это сильно мешает сосредоточиться. — Или лучше вообще без них? — Думаю, можно и без них, но давай возьмем эти на всякий случай, они яркие, и метраж больше, а стоят одинаково, — Чонгук вытаскивает из чужих пальцев одну из упаковок, чтобы положить обратно на полку. Соприкосновение. Всего лишь одно мимолетное касание, точно заезженное клише из манхвы для девочек, но оба вздрагивают, словно произошло что-то интимное, и это так смешно, на самом деле, учитывая то, чем они уже занимались за закрытыми дверями. Но смеяться Чонгук отчего-то не спешит. У него полыхают пунцовым щеки, и нестерпимо хочется еще. «Какого черта происходит?!» — хочет завопить он. Это же Тэхен — просто Ким Тэхен, он каким его только не видел. Да Чонгук для него чулки надевал, мать его, и на член насаживался, так какого хрена он смущается теперь, когда поводов для настоящего смущения и не осталось? Безмолвный вопрос разбивается о плиточный пол магазина, потому что поднять взгляд внезапно оказывается слишком сложно. А после приходится в срочном порядке догонять Тэхена, который успел умотать к кассе. И... Чонгуку показалось, или у того и правда покраснели кончики ушей? — Интересно, насколько сильный инфаркт схватит Намджун-хена, когда он увидит, сколько мы потратили, — произносит Чонгук, когда они выходят из магазина с пакетами всяких прибамбасов. — А ведь это лишь второй магазин. — Юнги-хен обещал его морально подготовить, но думаю, это мало поможет, — Тэхен издает веселый смешок, а Чонгук мрачнеет. — К слову об этом, — говорит он, стараясь выглядеть непринужденно и безразлично, — вы, кажется, стали близки с ним? Вся школа гудит об этом, да и по вам видно. Улыбка Тэхена из добродушно-веселой вмиг становится лукавой. — А что, малыш Гуки ревнует? — Чего? Да черта с два! — Тогда почему тебя это волнует? — Кто сказал, что меня это волнует?! — Ты сам, — Тэхен подается ближе и, взяв его за руку, тянет вперед. — Пойдем. — Куда ты меня тащишь? Хен! — возмущается он, но ему, конечно же, никто не отвечает. Тэхен затаскивает его в ближайшую кафешку, а оттуда — в туалет. Толкает в кабинку, запирает замок и прижимает Чонгука к стене. — Какого черта ты делаешь?! — тот смотрит исподлобья, недовольно поджав губы, и широко распахивает глаза, когда Тэхен нежно ведет по щеке тыльной стороной ладони. — Хен… — Тш-ш, — на подбородок ложатся теплые пальцы, — я хотел сделать это с тех пор, как тебя увидел, — он целует до непривычного нежно и аккуратно, будто касается хрупкой фарфоровой куклы, а не живого и горячего Чонгука, который вообще-то тоже хотел. Чонгук с силой притягивает его ближе, буквально впечатывая в себя, лижет нижнюю губу, тычется языком между зубов и едва сдерживает стон, когда Тэхен поддается и впускает его внутрь. Поцелуй из нежного быстро становится беспорядочным и жадным, и Чонгуку отчего-то нравится думать, что во многом это именно его заслуга. Тэхен кусает шею под подбородком — не настолько сильно, чтобы оставить следы, но достаточно ощутимо, — прокладывает цепочку жгучих поцелуев к уху, выбивая из груди тихий скулеж. Горячие ладони шарят по телу, гладят, ласкают — Чонгук с упоением отдается им, как и всегда, нестерпимо желая большего, желая избавиться от мешающих слоев одежды и коснуться пылающей нежной кожи, и не может сдержать разочарованный стон, когда все внезапно прекращается. — Хен? — растерянно спрашивает он, окидывая отстранившегося Тэхена мутным взглядом. — Хорошего понемногу. Я, может, и больной ублюдок, но трахать тебя без подготовки в сраном туалете не собираюсь, — тот старательно не смотрит на Чонгука, но его голос хрипит от возбуждения, и он выглядит таким же потерянным, каким ощущает себя Чонгук. Так, будто бы потерял контроль, и теперь отчаянно пытается его восстановить. Чонгук отталкивается от стены и жарко шепчет в чужую шею: — Но я хочу, хен, — он слегка потирается полувставшим членом о тэхеново бедро. — Чонгук, успокойся, у нас даже смазки нет, или ты предлагаешь драть тебя насухую? Поправляйся, пойдем. Чонгук чувствует, как лицо заливается краской от шеи до самой макушки, но, прикрыв глаза, делает глубокий вдох и лезет во внутренний карман куртки. — Почему же нет? Есть, — он вкладывает в тэхенову ладонь миниатюру лубриканта, который они обычно используют. — Я хочу, хен. А ты хочешь? Возбуждение застилает разум; ситуация до ужаса смущающая и донельзя грязная, потому что да, он готовился, но тормоза срывает напрочь. И, кажется, не ему одному. Конечно, не ему одному. Тэхен разворачивает Чонгука лицом к стене и, пробираясь ладонями под свитер и ниже, к брючному ремню, выдыхает прямо в чувствительное ухо: — Ты не представляешь, как.

***

Из туалета и кафе они выходят растрепанными, уставшими, но удовлетворенными. Неловкость сходит на нет сама собой, и все оставшееся время они проводят за приятной болтовней обо всем на свете, открывая для себя новые грани друг друга и изредка якобы случайно соприкасаясь плечами или ладонями. Поэтому когда приходит время прощаться, Чонгук испытывает нечто похожее на горечь и пустоту, но продолжает изображать веселье, удачно пародируя учителя Лима и его визгливый голос под звонкий тэхенов смех. — К слову, раз уж мы заговорили об учебе, — внезапно говорит Тэхен, засунув руки в карманы куртки и перекатываясь с пятки на носок и обратно, — У меня кое-какие проблемы с математикой, а я слышал, ты в этом шаришь. Не поможешь? Чаем и печеньками обеспечу. Чонгук округляет глаза и едва не раскрывает тупо рот, как последний дебил. Это что, приглашение в гости? Тэхен дает ему шанс? Дает им шанс? — А еще у меня скачаны все фильмы «Железного человека». — Ты что, приманиваешь меня на чай с печеньками и задницу Тони Старка? Тэхен делает вид, что оскорблен. — На шикарную задницу Тони Старка, я бы попросил. Чонгук выдерживает положенную паузу, хотя ответ был готов еще тогда, когда Тэхен едва открыл рот. — Надеюсь, печеньки у тебя вкусные. Соглашаюсь только ради них и немножечко ради Старка. — Конечно, — Тэхен кивает со всей серьезностью и прибавляет, ухмыльнувшись: — Если хочешь, можем и рамен заварить. — Заткнись. До метро они идут в уютной тишине, и Чонгуку стоит больших усилий не улыбаться, как идиот. Потому что математика — единственный предмет, в котором он нихрена не шарит, и Тэхен прекрасно об этом знает.