запутанные в любви

      Противный писк будильника Рейлинн вырывает из сна нагло, и Джек клянется, прячась под подушку от звука, что настанет день, и он к чертям выбросит эту хрень в окно. Девушка, как специально, выключать его не спешит – тот трезвонит ещё добрые секунд сорок, окончательно пробуждая вместе с хозяйкой ещё и ее нерадивого соседа. Джек откидывает от себя подушку, угрюмо смотрит в потолок и думает о том, что Рейлинн теперь просто обязана сделать ему завтрак – разбудила, пусть теперь принимает последствия.       Поднимаясь с постели и взлохмачивая и без того взъерошенные волосы, Грейзер выныривает из своей комнаты, находя подругу перед зеркалом в ванной комнате. С Рейлинн они делят квартиру уже больше четырёх месяцев и, как соседка, она его абсолютно устраивает, учитывая, что появляется дома она редко, а когда все же ночует, то это всегда проходит с шумом и отменным завтраком на утро. Джек любит ее; она забавная и понимает с полуслова, оттого и их общие ночи вместе с Финном и Крисом всегда самые лучшие.       Замечая потягивающегося Джека, Кастер приветливо ему улыбается и быстрым движением собирает волосы в неопрятный хвост на затылке. Прежде чем он успевает что-либо спросить, она уже выныривает из ванной и быстрой походкой ступает на кухню.       – Сегодня тосты, у меня не так много времени, – предупреждает она и протягивает банку с джемом устроившемуся напротив Джеку. Тот согласно кивает и тянется к холодильнику за соком. – Странно, я думала, что увижусь с Финном сегодня. Разве он не должен был прийти? Что-то случилось?       Джек пожимает плечами, отпивая прямо из бутылки и получая от Рейлинн за это по руке. Он сам вчера ждал Финна у себя – договорились еще за день, да и почти в привычку вошло, что все среды Вулфард проводит у них, оставаясь на ночь. В эту же среду Финн извинялся долго в динамик телефона, говорил что-то о ночной репетиции группы, и Джек знал, что лжет – во время съемок сериала ребята репетиций почти не устраивают. На извинения Финна и его невозможность приехать Грейзер ничего тогда не ответил, лишь добавил, что, если тот передумает, то возможность попасть в квартиру у него еще есть. Обижен на Вулфарда Джек не был – какой смысл, это его право, приезжать или нет, но уснуть этой ночью Грейзер так и не смог. Привыкнув засыпать рядом с Финном, в этот раз он едва ли сомкнул глаза, ворочаясь и тяжко вздыхая. Финна не хватало катастрофически и лишь после поздней с ним переписки, длившейся около часа, Джек, наконец, смог отключиться. Пока чертов будильник Рейлинн не прервал его такой беспокойный сон.       – Вы не поссорились? Он всегда приезжал к нам и…       – Линн, – выдыхает устало Джек, внезапно чувствуя, что если продолжит эту тему, его непременно вывернет еще даже не съеденными тостами, – он имеет полное право не приезжать сюда каждую свободную минуту. Может, у него тяжелый день был, как знать.       Девушка смотрит на Джека около минуты, чуть хмурится и давит улыбку, прежде чем перегнуться через стол и направить ложку, испачканную персиковым джемом, прямиком в лицо Джека. Тот, опешив, отскакивает назад вместе со стулом и чудом удерживает равновесие, чтобы не завалиться на пол – Рейлинн иногда может быть невыносима.       – Пригласи его сегодня! Пусть наверстает упущенный день, – воодушевленно говорит она, а Джек сомневается, что получится – Финн отказать может с легкостью, слишком занятый на работе, слишком уставший после нее, – я могу приготовить что-то, что он любит, и мы устроим ночной марафон Марвел или Звездных Войн, Врат, Пути. Что он захочет. И Криса можно позвать, я давно уже его не видела.       Джек уже заходится смехом, когда подруга начинает заглядывать в кухонные ящики, проверяя наличие продуктов. Он хотел бы, чтобы все было так легко, как она говорит, но шанс того, что Финн согласится приехать, слишком мал и от этой мысли внутри у Грейзера все скручивается в узел. Уже успел соскучиться по этому идиоту так сильно, что даже не перечит Кастер, когда та приносит из спальни его мобильник и заставляет написать.       Джек задумывается всего на мгновение, с чего начать и как попросить, но Рейлинн щебечет над ухом и он пишет первое, что приходит в голову.       “Утро, рокер. Как насчет того, чтобы заглянуть к нам вечером и остаться? У Линн на тебя огромные планы”.       Джек смотрит на сообщение и кусает губы, раздумывая, какой ответ получит, и пока тот еще не приходит, он дописывает быстрое: “Приезжай, я уже успел соскучиться по тебе”.       Слыша над ухом тихий писк подруги, Грейзер прячет мобильник в карман и тянется за еще одним тостом – персиковый джем он обходит стороной и загребает ножом больше малинового, мешая его с ореховой пастой. Он думает о том, что ответит ему Финн: придумает очередную отговорку, проигнорирует сообщение или может, скажет прямо, что не может? Джек хотел бы увидеть Вулфарда – просто телефонных разговоров недостаточно, два вечера в неделю, – три, если повезет, – тоже, и это становится невыносимым, когда и эти капли отбирают. Уже и нет особой разницы, вместе они или нет – выглядит все так, словно нет, и это беспокоит Джека. Финну с ним хорошо? Разве, если бы ему было хорошо, он бы отменил встречу? Он приезжал даже тогда, когда уставал так, что едва на ногах стоял. Даже после концерта группы заваливался посреди ночи на неудобный жесткий диван в гостиной, а им с Крисом приходилось перетаскивать его, переполненного адреналином и музыкой, упирающегося и тараторящего безудержно, в комнату к Джеку, чтобы не разбудить Рейлинн. Финн приезжал всегда, не имеет значения в каком состоянии.       Внутри все затягивается патокой густой, когда ответная смс приходит и Финн соглашается. Пишет, что будет сразу после того, как они закончат снимать последнюю на сегодня сцену и добавляет, что тоже скучал. Джек смотрит на сообщение и Рейлинн над ним смеется почти в голос – выглядит влюбленным по уши.       – Заткнись, – бурчит на ее смех Джек, запихивая в рот остатки тоста и запивая его соком. Вновь получает по руке за то, что пьет из бутылки.       – Ты поедешь со мной или подъедешь попозже? – девушка спихивает грязную посуду на Джека, указывает, чтобы перемыл всю, и спрашивает о работе. Первая половина дня у Грейзера свободна – Копелман дал ясно понять, что сегодня снимать сцены с участием Грейзера будут позже, – оттого Джек и раздумывает, ехать ли сейчас вместе с Рейлинн на площадку. Особых дел у него дома нет, потому и высиживать здесь время он не видит смысла – лишних несколько часов поваляет дурака в студийной рубке или подурачится с только вернувшимся Кристофером из поездки в Калифорнию. Говоря Кастер, чтобы подождала его, Джек собирается быстро, раскидывая по полу рубашки и взъерошивая волосы еще больше, вместо того, чтобы их причесать. Глядя на это, Линн качает головой и в который раз напоминает себе научить этого неандертальца пользоваться расческой правильно, а не так.       Воздуха в легких почти не остается, а сердце в груди Финна стучит набатом, бешено и испугано; что, черт возьми, он делает? Зачем ему Ноа, зачем говорить с ним, зачем продолжать это? Финн кусает губы и проводит руками по волосам – ожидание его съедает, поглощает темными мыслями и топит в себе. Не нужно было вообще просить встретиться, просто продолжили бы, как будто ничего не было, и дышать стало бы легче. Но Вулфард знает, что не стало бы; он бы продолжал смотреть на Ноа с тоской безграничной, с мыслями “а что если” и желанием диким, с этим свербящим чувством, что по венам прямо в сердце. Финн знает, что долго бы не продержался и зажал бы Шнаппа в каком-то углу на съемочной площадке и срывал бы поцелуи с его губ вновь и вновь. Лучше так, лучше с разговором и может, если повезет, отпустит. Финн очень надеется на это, потому что ему уже невыносимо.       – Привет, – от тихого голоса за спиной мурашки по коже и дышать вмиг проще, и Финн оборачивается спешно, почти умирая, когда видит улыбку робкую и румянец смущенный. Ноа.       – Привет… – Финн выдыхает таким же шепотом, словно скажи он чуть громче и все рассыплется, развалится карточным домиком. Нельзя, хочется удержать.       Финн ступает ближе и смотрит только на мальчишку перед собой, желанного до сорванного дыхания и до мурашек по коже, а тот глядит в ответ и кажется таким виноватым, словно это он, а не Финн натворил дел. Выражение это Вулфарду не нравится и тут же хочется переубедить, заверить, что вины его нет никакой, но Финн не делает ничего – продолжает смотреть, перескакивать с губ на родинку на подбородке и запоминать, удерживать себя силой от того, чтобы наклониться и коснуться легко, почти невесомо этих губ.       – Финн, я… – Шнапп облизывает губы и переводит дыхание, подбирает слова правильные, нужные, – то, что вчера произошло. Давай сделаем вид, что ничего не было, и… Я не хочу, чтобы наши отношения испортились, ты хороший друг и я…       – К черту.       Финн не знает, что делает, понятия не имеет, но вцепляется в плечи Ноа крепкой хваткой, потому что чувствует, как тот ускользает от него с каждым сказанным словом. Не хочется забывать, не хочется оставаться друзьями, хочется испортить окончательно, чтобы что-то новое, что-то удивительное, что-то, что Финн чувствует сейчас – эту дрожь по всему телу и трепет. Сердце бешено в груди и воздух в легких на исходе.       – Что? – у Ноа голос хриплый и руки в холод, когда Финн еще ближе, стоит в метре напротив и смотрит прямо в него.       – К черту. К черту все твои слова, Ноа, – выделяет имя жирным, срывает дыхание с губ и по живому режет взглядом, – к черту быть друзьями. Ты нравишься мне, друзьями теперь недостаточно.       Еще шаг и совсем близко – Вулфард склоняется, мажет губами по макушке, зарывается носом в волосы и чувствует пальцы Ноа на своей спине, сжимающие футболку крепко. Тот больше не отрицает; не отрицал и до этого, но хотел правильно, хотел сделать так, как надо, а чертов Финн Вулфард все испортил. Ноа знает, что нельзя, знает, что винить себя будет бесконечно, но удержаться не может – любит Финна так долго, так сильно, так вредно для себя самого.       – Это неправильно, – попытка последняя, самая главная для Шнаппа сейчас, потому что иных у него нет, – Джек, он…       И тут Финна ломает, проходится по живой открытой ране – Джек. Сердце ноет и скулит при мысли о Грейзере, просится обратно к нему, разрывается надвое, желая остаться и здесь тоже, подле Ноа, прижатое к его ладоням. Финн думает, смотрит на Шнаппа, на его вздернутый нос и скулы и приходит к решению дикому, совсем безумному.       – Черт, Ноа, посмотри на меня, – обхватывает ладонями лицо юноши, заглядывает в глаза и выдыхает почти в самые губы, – я решу все это, мне просто нужно время. Я не хочу без Джека, без него невозможно, но и ты… задыхаюсь, когда не рядом с тобой.       Шнапп слушает и с трудом понимает его лихорадочный шепот; что предлагает Финн? Делает ли он какой-то выбор? Что именно пытается донести?       – Не могу ни без одного из вас, поэтому мне просто нужны оба. Я поговорю с Джеком, он не будет против. Мне просто нужно время, чтобы определиться. Но может у нас и получится. Пожалуйста, Ноа, пожалуйста.       Шнапп смотрит на умоляющего его Финна и понятия не имеет, на что именно соглашается. Что кивает, обрекая себя на страдания бесконечные, боль нестерпимую и ревность ядовитую. На сердце, осколки которого восстановлению больше не будут подлежать. Ноа кивает на безумную идею Финна, чтобы быть третьим, потому что понимает, что тот уже не отпустит.       И сердце в его груди бешено, а воздух в легких на исходе.       У Джека сердце бешено в груди и воздух в легких почти кончается – Финн стоит в дверях улыбающийся, сбивающий дыхание и такой родной, что просто без слов, без мыслей. Вулфард ступает ближе, сгребает в охапку и целует жадно, словно ждал этого последние три дня, что не виделись. Точно ждал, хотел и считал минуты, пока стоял в пробке на пути сюда. Джек пальцами в кудри и в Финна, со стоном с губ и с сорванным дыханием между поцелуями, а Вулфард руками крепче к себе и с головой в это чувство – правильное, нужное, с Джеком, а не с Ноа.       – Эй, потише там, я не хочу стать невольным свидетелем ваших извращений, – Крис морщит нос, но улыбается все равно, а Рейлинн локтем легонько пихает его в бок, улыбаясь прерывающимся парням.       Финн извиняется перед обоими, встречает их широкой улыбкой и объятиями, с Кристофером даже задерживается на минуту, спрашивая о поездке. Рейлинн освобождает ему место на диване и перечисляет названия сегодняшних фильмов, а Финн не слушает – смотрит на Джека и взгляда не отводит, чувствует, как любит, чувствует, как нужен. Чувствует, что еще вчера нужно было приехать и остаться, утопить себя в Джеке и забыть Ноа к чертям, но не приехал, а говорил со Шнаппом по телефону, говорил о чувствах и разрывал все в себе. Сейчас же Финн почти кипит от нетерпения и страха одновременно – понятия не имеет как Джек воспримет, уже жалеет, что задумал это, а не отпустил, не поддался Ноа и не оставил все так, как есть.       Глядя на весело что-то щебечущих Криса и Рейлинн, Финн смотрит на Джека и взгляда отвести не может – тот сбивает дыхание и ловит губами губы, целует легко и так, как нужно. И Финн утопает в нем, забывает обо всем и руками под футболку, ближе к горячей коже, ближе к дико стучащему в груди сердцу.       – Детка, нам нужно поговорить, – шепчет прямо в поцелуй и чувствует, как меняется атмосфера сразу. Джек смотрит сконфуженно, хмурит брови и отстраняется, он оглядывается на друзей и кивает в сторону собственной комнаты.       Начать Финн внезапно не может; расстраивать Джека не хочется ничем, но и молчать об этом Вулфард не может – уже о достаточном умолчал, чтобы продолжать скрывать. И, признаться, он готов к последствиям; готов к тому, что Джек вспылит и расстанется с ним, готов к скандалу и выяснению отношений, даже к безразличию его тоже готов, но начать все равно никак не может.       – Финн? Что случилось? Если ты из-за вчерашней ночи, то ничего страшного, сейчас ты здесь и Линн довольна, – выдавливает напряженную улыбку Джек, – я, конечно, тоже, но она все же больше.       Джек тараторит, чтобы заполнить напряженную тишину и Финн не может его слушать, задыхается от нехватки воздуха в легких и от стука бешеного в груди.       – Я поцеловал Ноа вчера.