запутанные в любви

      Пальцами легонько скользнуть по поверхности стола, рисуя известные только ему узоры. Мысли не давят, проносятся мимо и голова внезапно пустая, расслабленная. Ноа полулежит на столешнице, глядит в окно на мчащиеся куда-то машины и не думает ни о чем, давая себе небольшую передышку. Он вновь один, как и всегда, и внезапно это даже не так уж и плохо; дышится ровно, сердце бьется спокойно и боли больше вроде бы и нет. У них перерыв на съёмках недельный, кажущийся Шнаппу вдруг таким длинным, таким тяжёлым, потому что не отвлечься ни на что больше.       Зарываясь рукой в волосы, и носом утыкаясь в стол, Ноа прикрывает глаза и дышит глубоко. Так спокойно, так не больно.       – Ноа? – голос доносится словно издалека и Шнаппу кажется, будто он уснул, вырубился прямо в этом кафе, рядом со своим недопитым кофе. – Эй, Ноа?       Подниматься не хочется, как и слышать этот голос, потому что внезапно все реальное, а не сладостная дымка, где спокойствие качает на своих волнах. Вот только продолжают настойчиво звать и уже даже касаются плеча, и потому Шнапп поднимается, потирая лениво глаза. Возможно, и впрямь уснул, потому что тело начинает ломить от неудобной позы, а перед глазами туман, который сморгнуть занимает полминуты.       – Ты что, уснул здесь? – Финн присаживается напротив и смотрит взглядом таким, что мураши по коже скачут табуном.       – Похоже на то, – потирая глаза, бормочет Ноа, – ты слишком долго ходишь.       – Ну, прости, что для встречи ты выбрал именно то кафе, к которому не подъехать, – Финн смеётся, убирая с лица надоедливые кудри, а Ноа смотрит на него и не понимает, реально ли тот здесь. Когда они вообще назначили эту встречу? Это было вчера? Он совсем не помнит. Может, когда собирался со съёмок домой; он тогда прижимал телефон плечом к уху, отвечал невпопад и искал свою куртку, оттого и большую часть слов Финна не слышал. Но все равно ведь пришёл именно сюда и именно в это время. Ноа думает, что это своего рода удивительно, как и сам Финн. Удивительный.       – Ты все ещё со мной? – Вулфард машет перед его глазами ладонью и улыбается самой тёплой улыбкой. Сегодня он греет и успокаивает, словно чувствуя настроение и подстраиваясь под него, и Ноа не может не любить его за это. Не может не любить его в принципе.       – Да, куда ж я денусь, – он пожимает плечами и тянется к своему уже остывшему кофе, покрывшемуся неаппетитной коричневой пленкой. Финн ловко успевает перехватить его ладонь, сморщить нос на напиток и, подозвав официанта, заказать новый. Себе он тоже делает заказ, но Ноа не слышит, что выбирает Вулфард – он смотрит на все ещё держащую его руку, на тонкие пальцы, сжимающие его собственные. И это кажется таким неправильным – держать Финна за руку в этой забегаловке, даже смотреть на него так долго, но в то же время Ноа знает, что нет ничего более правильного, чем это их касание.       – Эй, Шнаппстер, как насчёт того, чтобы прогуляться со мной? Удели мне денёк из этого мини отпуска.       – Неужели Финн Вулфард зовёт меня на свидание? – Ноа шутит, улыбается благодарно официанту на новый кофе и совсем не замечает, как его сверлят взглядом.       – Что, если так? – тон Вулфарда меняется, становится более глубоким, и Ноа, наконец, поднимает на него взгляд: неужели не шутка? – Пойдешь со мной? Если это будет свиданием?       Внутри все тяжелеет, руки опускаются, и не дышится больше – словно все по-настоящему, словно и впрямь в отношениях, а не в бледной тени с украденными поцелуями. Шнапп смотрит на него широко раскрытыми глазами и никак не может поверить; сколько он ждал, мечтал ночами, что Финн будет глядеть на него так? Сколько засыпал с мыслями о том, что Вулфард заметит, однажды обязательно обратит внимание. Сколько раз представлял себе, как позовет на свидание, вот так, как сейчас – с этой легкой улыбкой и ладонью, все еще сжимающей его руку.       – Да, да, почему бы и нет? – голос дрожит, и Ноа прикрывает это полуулыбкой, кивает и отворачивается к окну. Внутренний голос вновь вопит прекратить, отпихнуть от себя и встряхнуть хорошенько, чтобы, наконец, пришел в себя и возвращался к Джеку, но сердце, словно в вакууме, не слышит ничего и рвется прямо к Финну, где сейчас так спокойно и нужно, так катастрофично необходимо.       – Ну, как насчет того, если для начала мы с тобой немного прогуляемся? Мы могли бы зайти и перекусить куда-нибудь…       – Финн, мы уже в кафе, мы можем сделать это здесь и не… – Ноа озадаченно смотрит на парня и почти ничего не понимает, потому что тот качает головой и поджимает губы.       – Нет, это не то. Нам нужно… – Вулфард прерывает сам себя и переводит дыхание, – Просто доверься мне, хорошо?       Ноа смотрит на него с недоверием, откидывается на спинку стула и перебирает в голове, кажется, тысячи вариантов того, что происходит, но так и не останавливается на подходящем. Их свидание еще толком не началось, а Финн уже чудит.       – Вулфард, ты что задумал такое?       – У нас просто концерт начинается после восьми и нам надо скоротать где-то время и потому… – тараторит Финн, вытаскивая из внутреннего кармана куртки два билета и выкладывая их на стол. Замечая удивленный взгляд Ноа, он тут же добавляет: – Это вроде как сюрприз, но…       Подтягивая один из билетов ближе к себе, Шнапп читает название исполняющей группы и почти замирает. Одна из его любимых. А ведь он даже не знал, что те дают концерт, тем более сегодня. Он вновь поднимает взгляд на слегка взволнованного Финна, смотрит так, словно готов кинуться на шею, перелезть через этот чертов стол и уткнуться прямо в парня напротив.       – Да, я увидел один из плакатов на улице, где говорилось, что дают три концерта подряд. Я помню, что они тебе нравятся, и потому подумал, что было бы неплохо сходить на них с тобой вдвоем.       Что? Как? Как так вышло, что Финн Вулфард вновь сбивает его дыхание и перерывает все внутри. Ноа смотрит на него все так же пораженно, потому что не припоминает, чтобы кто-то делал для него что-то подобное. Возможно лишь родители и Милли, но все же их подарки не сносили так с ног.       – Так ты все еще в деле? У нас свидание?       – Да, у нас свидание, – кивает Ноа быстро, словно, если пропустит хоть секунду, все растворится, исчезнет туманом. Но не исчезает – Вулфард реальный, как и его рука, как и билеты на глянцевой бумаге.       Финн поднимается, оплачивает счет так быстро, что Шнапп даже бумажник достать не успевает, и уже направляется к выходу. Ноа семенит за ним, на ходу застегивая куртку и никак не понимая, что же сделал такого, что Финн обратил на него своё внимание.       Музыка гремит басами, сливается с криками толпы и голоса солиста почти не слышно, даже через микрофон, даже увеличенный в громкости – все превращается в белый шум, и Ноа будто глохнет на мгновение, но так прекрасно, так завораживающе, что нечем дышать.       Финну кажется, будто из-за толпы воздуха и впрямь меньше, и он вдыхает его мелкими вдохами, малыми дозами, растягивая и надеясь продержаться до окончания концерта. Здесь офигенно, атмосфера праздника и радости, адреналин по венам и невесомость, почти как на его собственных выступлениях, но все же иначе – увеличено на процентов двести, словно под какой-то химией.       Признаться, Вулфард понятия на имеет что именно дернуло его купить эти билеты, ведь мог пройти мимо, но сейчас, глядя на рядом стоящего Ноа, он понимает. Осознание оседает во всем его теле напряжением, желанием тугим внизу живота, бешеным стуком нежности в груди, раздутыми ватой лёгкими. Ноа. Хотелось, чтобы улыбался, чтобы был рядом, чтобы с ним.       Финн смотрит на Шнаппа, счастливого, подпевающего песням во все горло и сияющего в светомузыке, и отворачивается на стакан в своей руке. Там алкоголя мало, едва ли хватит, чтобы утопить себя в нем, чтобы забыть себя в нем, но и не надо. Коктейль самого Шнаппа почти опустошен, и Финн не удивляется – Ноа не пьёт много, он вообще отказывался от алкоголя, ссылаясь, что ещё месяц на полных правах может жить без алкоголизма, вторгшегося в его жизнь руками Финна Вулфарда. У Ноа совершеннолетие через месяц. Но Финн настаивает хотя бы на коктейле, и Шнапп со всем соглашается. Он выпивает его быстро, потому что в клубе жарко, а подпевать каждой песне не так уж и легко – горло пересыхает.       Дыхание спирает и тесно в груди, когда Ноа склоняется ближе, льнет почти всем телом и в самое ухо кричит о том, что нравится ему здесь безумно, и Финн оторопело кивает и смотрит только на него. Ему тоже нравится, тоже в восторге, но только совсем не от концерта, хотя тот тоже хорош. Вулфард смотрит на мальчишку, с которым пришел, и не думает ни о чем, кроме него. Ни о ком, кроме него. И ему явно нужно допить остатки алкоголя и пополнить свой стакан сейчас же, потому что думать о Джеке он тоже должен. Потому что обязан о нем не забывать.       Ноа, стоящий лишь на полшага впереди, переводит дыхание в проигрыше и оборачивается к Вулфарду. Он выглядит растрепанным и небрежным движением откидывает вспотевшую челку назад, но Финну это так нравится, что он не сдерживается и тянет ближе, телом к телу. Желание поцеловать дикое, желание касаться не меньше, и Вулфард склоняется ниже, ведет кончиком носа по носу Ноа и не отступает даже, когда чувствует тычок в плечо.       – Ты что творишь, Финнлард? – Шнапп улыбается, вскидывает брови и смотрит с прищуром, забавляясь. – Куча народа.       – Плевать? Как будто кто-то из них заметит, – Финн пожимает плечами и возразить не дает – склоняется низко и говорит то, о чем думал последние несколько минут: – Приходи на наш концерт. Хочу, чтобы ты там был. Хочу знать, что ты там.       – Финн… - Ноа выдыхает пораженно, потому что идея такая дикая, такая почти невыполнимая, но такая желанная, до мурашек под кожей. – Финн, я не знаю. Я… А если там будет Джек, или…       – Просто приходи, – Вулфард большим пальцем скользит по щеке Ноа и прижимает в его губы поцелуй горячий, что жег его почти весь концерт.       И Шнапп отвечает, закидывая руки на плечи и вытягиваясь во весь рост. Финну нравится; нравится, что тому приходится вставать на носочки, чтобы дотянуться до его губ, нравится, когда Ноа тянет его вниз за шею или плечи, нравится абсолютно все в их поцелуях. С Джеком почти так же, но все-таки иначе, почему-то по-другому, но не менее любимо.       – Спасибо, это отличное свидание, – Ноа смотрит прямо в глаза, но в зале так темно, что их цвета Финн различить не может, но ему так хочется. Хочется запомнить, как те блестят в этот момент, как серо-зеленый смешивается с яркими огнями, но он смотрит сейчас и это не менее захватывающе – словно стаи светлячков пляшут в ночи, словно звезды отражаются в воде.       – Да, отличное, – он улыбается в ответ и смотрит на то, как Шнапп разворачивается обратно к сцене. Вновь полностью в концерте, оставляя Финна лишь с призрачным поцелуем на губах и этой тяжестью внизу живота. Он смотрит на него и чувствует что может, непременно может шагнуть на полшага ближе и прижаться грудью к его спине, зарыться носом в его влажные от пота волосы и обнять. Он смотрит на Ноа и чувствует внутри себя такое жидкое спокойствие, которое бежит по венам, которое словно замедляет время. Он смотрит на Ноа и понимает, что влюбляется глубоко.       Им обоим нисколько не спокойно, когда идут по улице вдоль ярких витрин магазинов и заворачивают к дому Финна. Они громко обсуждают прошедший концерт, и Ноа энергично взмахивает руками, рассказывая, какой момент ему запомнился больше всего из выступления, а Финн мысленно дает себе затрещину, потому что думает о губах Шнаппа и огнях светомузыки в его глазах. Они говорят о том, какую кухню заказать, чтобы продуктивно встретить окончание этого вечера под один из фильмов на Нетфликсе, и Финн думает о том, что со звонком в доставку можно немного повременить.       – Постой, подожди, – Вулфард тормозит того прямо на лестнице, дергая за руку и заставляя обернуться – Ноа на ступень выше и сейчас они почти одного роста и это так непривычно, так по-другому. – Я хочу кое-что показать тебе. Это банально, но я все равно…       – Воу, Финн, полегче! – Ноа шутливо кривится и смеется, толкая того в плечо, и Вулфард не сразу понимает реакцию, но секундой спустя смеется вместе с ним.       – Я не об этом, мелкий извращенец! Идем со мной, – он перехватывает Шнаппа за руку и тянет за собой наверх, проходя свой этаж, проходя все этажи и останавливаясь под дверью на крышу.       Финн прекрасно понимает, насколько банальным это может быть, насколько нелепым может показаться Ноа, но он все равно пропускает его вперед и проходит следом. Он, признаться, не ждет никаких восхищенных вздохов или чего-то подобного, потому что на этой крыше нет ничего завораживающего – дом невысокий, состоящий из всего пяти этажей, оттого и шикарного вида на город здесь нет, как и нет захватывающей вид самой крыши – она обычная, бетонная, даже не приспособленная для посиделок на ней. Финн знает, что на первый взгляд картина разочаровывающая, но для него не это главное – если стать в правильном месте, то можно увидеть огни местного парка, его пеструю пышную зелень и небольшой кусочек озера. Финну нравилось и он надеется, что Ноа тоже понравится, что он тоже проникнется этим кусочком природы среди каменных зданий.       – Знаешь, особо впечатляюще не выглядит, – Шнапп ступает по крыше неспешно, оглядываясь внимательно и словно ища взглядом то самое, что должно зацепить. Он тратит на это добрые семь минут, но потом с тяжким вздохом поворачивается к улыбающемуся Финну и просит: – Подсказка?       Вулфард же никакую подсказку не дает, приобнимает за плечо и ведет в правый угол, самый дальний от входа на крышу. Они переступают через трубы и решетки вентиляции, склоняются под натянутыми низко проводами и Ноа, наконец, видит его – парк Гриффит, кусочком виднеющийся между домами. У него не перехватывает дыхание, Финн видит, но выражение лица меняется и это значит все. Ноа смотрит на уже утянутый сумерками островок зелени и подходит к краю ближе, упираясь ладонями в бетонное ограждение. Глядя на парк, кажется, что и воздух другой, что дышится свободнее, что спокойствие окутывает собой как одеялом.       – Хотелось бы оказаться там, – шепчет Ноа, и Финн готов тут же предложить ему отправится в этот парк, даже перелезть через ограждение, если понадобится, но он ничего не предлагает, просто стоит и смотрит на парнишку. – Там, наверное, так спокойно сейчас. Представляю, какой был бы контраст после дикого концерта сразу в тихий парк под какое-нибудь дерево.       Теперь Финн тоже задумывается об этом и тоже хочет этого, просто оказаться где-то, где спокойно, а не эти американские горки с отношениями. Разумеется, Вулфард любит обоих парней и в каждых отношениях ему комфортно и правильно по своему, но это так тяжело, так невыносимо и больно. Он смотрит на Ноа и понимает, как Джеку сейчас ужасно. Возможно лишь то, что тот не в городе, занят съемками почти круглосуточно, несколько успокаивает – времени на мысли у него нет. Но и иначе, когда с Джеком полностью, когда в его постели и просто рядом, Финн почти чувствует острую боль Ноа. Того спасти съемками не выходит, потому что график почти одинаковый и тот в своем лофте один, когда Вулфард с Джеком всю ночь.       Финн смотрит на затылок Шнаппа, ступает ближе на шаг и носом утыкается в волосы. Хочется, чтобы было, наконец, нормально все, чтобы не приходилось разрываться, чтобы не нужно было разбивать сердца таких любимых парней. Хочется, чтобы хотя бы на какое-то мгновение все стало лучше.       – Мне было хорошо с тобой сегодня, – шепчет, прикрывая глаза, Финн, и слова толком не обдумывает, говорит душевное и трепетное, – мне всегда хорошо с тобой, Ноа.       – Мне тоже, – ответ тоже тихий и ладонь Шнаппа на руке Финна такая теплая, согревающая. – Спасибо тебе за это свидание, правда. Я вообще не думал, что пойду когда-нибудь на свидание с Финном Вулфардом, так что...       – Серьезно? – Финн услышанному улыбается и смотрит пораженно, ведь ни разу не замечал, что у них никогда не было свиданий. Как так вообще вышло? – Странно, нам определенно нужно наверстать упущенное.       Когда Шнапп ловко поворачивается в его руках, заглядывает в глаза и растягивает губы в теплой легкой улыбке, Финн почти разваливается. Он склоняется ближе и целует порывисто, выбивая весь воздух из легких юноши, и поцелуй ему кажется таким правильным, таким живым. Отрывается от чужих губ он так же резко, прислонившись лбом ко лбу и прикрывая глаза, чтобы перевести дыхание и собраться, потому что Финн теперь знает, теперь готов сказать.       – Финнлард, я думаю, что…       – Я люблю тебя, – шепот получается слишком тихим, Финн знает, но ничего уже поделать не может, просто надеется, что Ноа услышал. – Я…       – Правда? Ты серьезно?       Шнапп смотрит широко распахнутыми глазами с ярким румянцем на бледных щеках, с пальцами, дрожащими, на его, Финна, плечах. Сомневается? Вулфард же совсем этого не хочет, хочет, чтобы верил, чтобы улыбался услышанному, чтобы ответил, что тоже. Потому что иначе больно, скручивает внутренности в агонии.       Финн кивает в ответ, ладонью касается лица Ноа и пальцами скользит по коже. Он любит этого парня, любит и тонет каждый раз в его огромных глазах, любит и растворяется раз за разом, целуя его губы. И он помнит, знает, что его тоже любят, но все равно хочет услышать это вновь. На мгновение он задумывается о Джеке; каким было их первое признание? Джек тогда сказал это первым; Финн помнит, что они только закончили общие посиделки с кастом Оно за ужином и все разбредались по своим такси, когда Грейзер утянул обратно в коридор и вывалил все свои чувства на Финна. Тогда не был их первый поцелуй – уже целовались на одной из тусовок в клубе, выпившие и веселые, но тогда их поцелуй был одним из лучших, что были у Финна. Возможно, до этого поцелуя, потому что Ноа, наконец, выдыхает:       – Я тоже, тоже люблю тебя, Финн, – и руками обхватывает лицо, притягивая к себе ниже, ближе, и целуя.       Вулфард послушно склоняется, ладонями касается талии и отвечает на поцелуй охотно; тот глубокий, яркий и такой жадный, что прекращать его не хочется. И остановиться не получается, проваливается с головой в это чувство, жмет Ноа к себе ближе и сцеловывает его тихие стоны с губ, словно безумие накрывает обоих. И оторваться друг от друга не получается в полной мере, лишь на долю мгновения, чтобы перевести дыхание и взглянуть друг на друга, чтобы прошептать тихо имена и вновь друг в друга, вдыхать и проваливаться.       – Останешься? – шепотом спрашивает Финн, когда наконец отстраняются друг от друга. Он впрочем, и планировал, что Шнапп останется у него, планировал с ним просмотр фильмов и глупых телешоу, но сейчас, глядя на него, на его влажные и припухшие от поцелуев губы, на этот румянец на щеках, хочется, чтобы остался для иного.       И Ноа будто понимает это, облизывает губы и кивает в ответ, путая пальцы в кудрях на затылке Финна. И они словно в этой дымке матовой, где и не спокойно совсем, где сердца стучат бешено и в одной тональности. И Финн целует вновь и вновь, легко и мягко, в губы и кончик носа, в уголок рта и куда получается дотянуться, пока звонок мобильного не вырывает из нирваны, возвращая в реальность, на прохладную крышу шумного города.       Вулфард глядит на имя звонящего пару секунд, прежде чем спрятать мобильник обратно в карман, позволяя ему трезвонить дальше. Совсем не хочется сейчас брать трубку и иметь дело с ним. Совсем нет смысла в этом.       – Ты не ответишь? – Ноа хмурится, но улыбку с губ не стирает и это радует, это значит, что ничего не потеряно, что все в силе и продолжать целовать можно. – Вдруг это важно? Если это Джек…       – Это не Джек, – слишком быстро и немного грубо, за что Финн тут же прикусывает губу. Это словно больная тема и слышать о ней при Ноа, от Ноа, не хочется. Не правильно. – Это Джош, а значит едва ли что-то важное.       – Ты не узнаешь, пока не ответишь, – Шнапп делает вид, что не задело, но Финн знает, что это не так и потому одной рукой тянет в объятие и жмет невесомый поцелуй в волосы.       – Ладно, я быстро от него отделаюсь, – поднимая трубку, Финн примерно знает, что услышит, оттого и не хотел изначально. – В чем дело, Джош?       – Ты должен приехать, сейчас же, – голос Оувелла в трубке напряженный и может показаться, что дело и впрямь важное, но Вулфард смотрит на уперевшегося руками в бетонное ограждение Ноа, и понимает, что вряд ли у друга получится вытащить его отсюда. – Тут нужна твоя помощь.       – Я занят сейчас, Джош, – говорит устало и потирает ладонью щеку, когда слышит возмущенное бульканье на том конце – видимо пьет что-то, – у меня свидание.       На мгновение в трубке виснет молчание и Финну кажется, что получилось – Оувелл почти и не дышит, раздумывая над чем-то, но потом вновь возобновляет. Вулфард особо и не удивляется, вполне ожидая подобного, но все равно вздыхая и глядя умоляюще на Шнаппа, надеясь, что тот хоть как-то поможет. Обычно, отговорки о том, что на свидании с Джеком помогали – Джош подробностей особо слышать не хотел и потому отключался почти сразу. Сейчас, видимо, ситуация иная.       Тихо кивая Ноа на выход, они покидают крышу в тишине, лишь с тяжкими вздохами Финна в трубку телефона. Открыть квартиру и впустить туда гостя у Вулфарда получается не с первого раза – ключи заедают и чуть не выскальзывают из рук, и Финн едва ли не матерится на это.       – Ты нужен мне здесь, Вулфард. Это код “Красный”, слышишь? Код “Красный”!       Финн закатывает глаза и кивает в пустоту, оглядываясь на стоящего поодаль Ноа. Что он ему скажет? Он чертовски не хочет уезжать, хочет побыть еще с этим парнем хоть немного, хочет попробовать зайти немного дальше, но чертов Джош Оувелл обязательно должен все сломать. Порой Финну кажется, что лучший друг словно поджидает самый подходящий момент для того, чтобы все обломать, будь то звонок телефона или звонок в дверь квартиры. Сколько раз он ловил их с Джеком, возможно не счесть. Грейзер уже ненавидеть стал Джоша из-за этой его способности.       – Давай, Вульфи! Я уверен, Джеки-бой тебя отпустит ко мне, это ведь код “Красный”! Он обязан.       – Ладно, угомонись, я посмотрю, что у меня… – договорить Финн так и не успевает – Джош бросает трубку и оставляет наедине с гудками.       – Если тебе надо, езжай. Возможно, это важно.       Финн смотрит на Ноа, касается ладонью его щеки и думает о том, что если сейчас уедет, упустит что-то, что-то такое важное, что-то необходимое. Но Шнапп улыбается мягко, отпускает просто и смотрит так, что мурашки по коже. И Финн не сдерживается, тянет ближе и грубым поцелуем в губы, целуя жадно и сбавляя ход к концу. Почти задыхается, когда отстраняется.       – Останься, пожалуйста, – просит тихо Финн, кивком головы указывая на свою гостиную. Хочет, чтобы Ноа дождался, хочет, чтобы квартира пропиталась им. Хочет ехать назад с мыслью, что дома его ждут.       – Зачем? – Шнапп же не понимает и хмурится, ему кажется это странным – каждая вещь наталкивает на мысль, а касался ли этого Джек?       – Ну, просто ты, – улыбается Финн, – в моей квартире, в моей постели.       – Вулфард, я еду домой, – Ноа смеется, ударяет легонько в плечо и пытается обойти парня и пробраться к двери, но выходит у него неважно – тот ловко перехватывает и сжимает в объятиях.       – Ну, Ноа! Ну, пожалуйста, – почти умоляет в самое ухо, дыша горячо и едва ли не готовый броситься на колени. – Дождись меня, я приеду быстро. Давай, я привезу тебе что-нибудь вкусное.       – Ты… Постой, ты меня едой соблазняешь? Как романтично, Финн. Браво!       Когда Ноа начинает аплодировать ему, Вулфард смеется и обнимает того за плечи крепко, прижимая к себе и шепча тихо о том, что правда вернется быстро, и о том, как сильно хочет, чтобы Ноа остался. Он уговаривает и целует, растворяет себя в этом безумии и обещает, что вернется как можно скорее. В это спокойствие, в эти объятия.