запутанные в любви

      Финн почти рычит сквозь зубы, когда следит за метаниями Джоша из одного угла комнаты в другой; тот что-то ищет, перерывает груду белья и разбирает старые коробки в кладовой. Финн понятия не имеет, что тот разыскивает, и ему даже не интересно, он глядит на часы и теряет терпение.       – Ты для этого меня позвал? Чтобы я смотрел на то, как ты из угла в угол скачешь?       Финн не злится, даже улыбается, но уйти поскорее все же хочет, потому что Ноа. От одной мысли о Шнаппе его бросает в жар, в смущенный беспорядок из горящих щёк и отросших кудрей. Он вновь глядит на друга и, наконец, делает несколько шагов в его сторону.       – У нас код “Красный”, Финни, и это тебе не шутка! Занимай место, я сейчас найду тебе лишнюю клавиатуру и…       – Джош, я, правда, не могу остаться. У меня свидание, я тебе говорил уже, – Вулфард слабо улыбается, облизывает губы и уже думает о том, что из блюд возьмёт в Грин Папайе, когда поедет обратно. – Меня ждут.       Оувелл же будто не замечает этого выражения на лице друга. Он на мгновение тормозит с небольшой клавиатурой в руках, замирает посреди комнаты, где не раз ночевал сам Вулфард, и смотрит пристально, словно просверливая дыру в друге. А потом расплывается в усмешке.       – Это, кстати, очень интересно, Финн, – он начинает говорить, растягивая гласные, и Вулфард уже знает, что добра от этого тона лучше не ждать. – Интересно, что Джек сейчас на съемках в Атланте, никак не здесь, чтобы гулять с тобой под луной. Что ещё за свидание, Вулфард?       С этим насмешливым вопросом, брошенным словно невзначай, Финну кажется, будто его собственное сердце падает глухо и обреченно в груди. Совсем не хотел говорить о подобном с Джошем, но теперь кажется, что это не только неизбежно, будто это нужно. И не просто чтобы выговориться, но и, возможно, услышать что-то, чего не может расслышать сердце.       Он проходит вглубь комнаты, плюхается на диван у дальней стены и тяжело вздыхает, продолжая следить за суетливыми махинациями Оувелла у компьютера. Говорить внезапно получается легко, а сама мысль о том, что Ноа ждёт его в его квартире на его диване, словно выталкивает из горла слова – закончить скорее и отправиться к нему.       – Это… это трудно объяснить.       – Ты Джеку изменяешь? Так это не трудно, всего-то пара слов, – Джош отшучивается и словно переворачивает тяжесть разговора в непринужденность. Финн благодарен ему за это, готов чуть ли не в ноги упасть, потому что этого не хватало.       – Наверное, в том то и дело, что это вроде как… – Вулфард почесывает бровь и неловко улыбается; объяснить и впрямь получается трудно – что вообще у них за отношения? Подсознательно Финн, разумеется, понимает, что это измена и никак иначе, но он не хочет, чтобы она таковой была, не хочет делать больно Джеку, не хочет расставаться с Ноа. Он изо всех сил хочет, чтобы это было нормально, до задушенного крика в легких. – Я не знаю. Это ведь не измена, если он об этом знает?       Финн выдавливает улыбку и пальцами в волосы, чувствуя, что если задержится ненадолго, ничего страшного не случится. Джош же смотрит на него слегка нахмуренно, прежде чем вновь растянуть губы в усмешке.       – В смысле? Давай-ка поподробнее об этом, ловелас.       Джош опускается на стул и на колесиках подкатывает его к дивану, готовый слушать. А Финн и не уверен, что сможет объяснить все правильно, чтобы тот понял. Ведь как объяснить, что влюблён в двоих и просто не можешь определиться с тем, кого хочешь, кого любишь сильнее. Что это так ново и внезапно для Финна, что определиться просто не получается. Не сейчас, по крайней мере.       – Так получилось, что я встречаюсь с ещё одним парнем, Ноа, ты должен знать его. И это все очень запутанно, – вновь касаясь лица, Финн сглатывает ком в горле. – И Джек об этом знает, я сказал ему.       – Серьезно? С каких пор у вас с Джеком свободные отношения? – Джош смеется откровенно, откидывается на спинку стула и рукой проводит по волосам. – И что с этим Ноа? Он так хорош в постели, что увел у малыша Джеки Финни-боя?       Вулфарда передергивает от услышанного, но усмешка непроизвольно все же появляется на губах. Вроде бы и шутка, но такая странная, такая грубая и совсем не подходит. Он даже не думал о сексе с Ноа, когда только начинал эти отношения, но да, думал после, думал даже сегодня, когда целовал на концерте, когда привел домой. Думает сейчас, чувствуя, как горят щеки огнём.       – Заткнись, что за хрень? – он пихает Оувелла в плечо и скрывает смущение за смешком; уже отточено перед Джошем так идеально, что даже не различить.       Джош же подтягивается на стуле, смотрит взглядом расслабленным и почти не понимает, чего же Финн от него хочет. Разве он не должен радоваться тому, что у него есть – двое парней не могут поделить его между собой, но все же делают, позволяя этому кудрявому идиоту встречаться с обоими. А он ещё за голову хватается, потому что не знает, кого выбрать. Вот что за идиот, в самом деле!       Он смотрит на Финна и думает продолжить игру; нравится, как тот начинает беситься из-за пустяков, поддерживать лёгким смехом и смущаться над пошлыми разговорами. И это кажется верным сейчас, и Джош цепляется за это, за интрижку Финна на стороне.       – То есть, это не так? Дело не в постели? Что же тогда? – выгибает бровь тот.       Финн не знает, он элементарно не знает, в чем дело, почему его так рвёт на части, почему так чертовски сильно тянет к Ноа, будто крюками зацепил. И дело ведь и впрямь не в постели – они ведь даже не спали ещё! – все дело в другом, в том, как Ноа смотрит, в том, как ведёт себя, когда рядом. Отличимо от Джека; взгляды Грейзера проносят мурашки по коже, они горячие, с вечной искоркой смеха. Взгляды Ноа другие, словно хрустальные, где тонешь. От взгляда в которые, полузадушенный крик в легких и сердце в бешеный скач.       – Это трудно объяснить.       – Вулфард, мать твою, может, ты попытаешься? – Джош не кипятится, возмущается просто потому что нужно возмутиться, но прилив непонимания чувствует все равно. – Как я могу помочь, если не знаю ничего?       – Я не понимаю сам, что происходит, как прикажешь объяснять тебе то, чего я сам не знаю?       Финн же выкрикивает, убирает волосы с лица назад и удерживает их там несколько секунд, держась за голову и думая. Что сказать Джошу? Как объяснить, как донести, что с трудом дышит, если рядом с Ноа? Как сказать, что с Джеком у него внутри все переворачивается? Как, если слов совсем нет.       – Так как тебя угораздило? Это точно не секс? – Оувелл коленом толкает чужое колено, заставляя глянуть на него. Ухмыляется, словно добрался до самого сокровенного.       Финн же замолкает и будто проваливается в Лимбо, где не слышит ничего, даже не дышит. Что ему сказать? Джош думает, что шутка, а Финн сегодня признался, что ни капли. Сказал, что любит Ноа и возвращать признание не хочет. Оно тёплое и греет его до сих пор. И как объяснить, что дело вовсе не в сексе, Финн сам не знает в чем, но точно не в этом.       – Точно, мы не спали еще даже.       – Ладно, забей, хочешь мой совет? – Джош подтягивается на стуле и закидывает руки за голову, растягиваясь во весь рост. – Переспи с ним и забудь. Обычно этим и заканчивается, ты понимаешь, что этого достаточно и возвращаешься к прежнему, стабильному.       С этими словами перехватывает воздух в легких – совсем не хочется так, не хочется ломать себя и Ноа, не хочется только секса. Хочется глубоко и надолго, чтобы щемило в груди и с головой друг в друга.       – Это совсем другое, – и начинает казаться, что выбрал собеседника неверного. Возможно, стоило позвонить Нику, может даже поехать к нему, но сейчас, здесь есть только Джош, и Финну приходится смириться.       – Что, другое? Ты думаешь, что это любовь? – вопросы навешивают тяжести на плечи, на всего Финна, что дышать становится тяжелее. – А с Джеком что? Неужели он тебе надоел уже? Мальчики не игрушки, Финн, знаешь ли.       – Джош, давай серьезно, – закатывает глаза и отворачивается, прячет лицо в ладонях и дышит носом. – Мне, правда, нужна помощь.       Молчание между ними виснет на долю минуты, нарушаемое лишь коротким сигналом принятого сообщения. Финн мобильный не проверяет, не уверенный, что готов сейчас говорить с кем-то из парней. Ни с Ноа, ни с Джеком. Позже, когда уедет от Джоша – да, но не сейчас.       – Ладно, – вздыхает Оувелл, – мой совет все так же в силе. Откуда ты знаешь, что это то, что тебе нужно, если вы все еще не… сам понимаешь. Просто попробуй. Если с ним будет охуенно, так как не бывает с Джеком, ты поймёшь. Если же нет, то какой смысл продолжать? Разбежитесь и все.       Финн смотрит на друга несколько сконфуженно; с трудом может представить, что с Ноа может быть плохо. Да, он уверен, что не так, как с Джеком, не на одном дыхании, не в безумной агонии, но не менее приятно. От мыслей ноет внизу живота, и потеют ладони, и скулы словно горят. Отвлечься нужно срочно, просто скатить с этой темы в другую, и Финн надеется, что получится.       Вертя мобильный в руке, Вулфард не знает чем себя занять, в побеге от этих мыслей, он все же проверяет сообщение. От Ноа.       “Финнлард, если тебя и еды не будет через пятнадцать минут, я еду домой”       И сначала у него улыбка глупая на лице и тепло в груди – Шнапп ждет его, – но мгновения хватает, чтобы сменилось на ком в горле – сообщение получил около десяти минут назад, а от Джоша ехать до дома не меньше получаса. И, черт возьми, он уже опаздывает, и ведь ещё даже в ресторан не заехал.       Парень тут же подскакивает с дивана, подхватывает сброшенную с плеч куртку и обещает Джошу заглянуть на днях, позависать как прежде. Он выскакивает из дома и не тратит времени на вызов uber’а, вместо этого ловя такси привычным жестом вскинутой руки.       Это походит на удушающий крик, застрявший в легких. Словно Джека разрывает изнутри, выкручивает и сдирает. Он весь чертов день старался не думать, весь гребанный день держал себя дальше от мыслей о Финне, топил себя в работе и улыбался, правда улыбался; с теплом и задором, когда тема была какая угодно, только не касающаяся его парня.       Они уже третий день порознь, засыпают вторую ночь под голоса друг друга в телефонных трубках, общаются друг с другом в face time. Они воспринимают разлуку спокойно, и если Джек полностью в работу, Финн полностью в Ноа. И Грейзер знает – он не последний идиот и догадаться ему не составляет труда, но уточнять об этом у Финна больно. Больно, потому что на самом деле волнует очень сильно, потому что теряет так просто. И Джеку хотелось бы винить Ноа, проклинать его, но со временем остыл к Шнаппу полностью, притворяется, что и нет того вовсе.       Сейчас Джек глядит на экран мобильного и кусает губу. Они только закончили съёмки, что затянулись аж до полуночи, и пока он ждёт развозку по отелям, думает о том, стоит ли набрать сейчас Финна. Они привыкли списываться после первого часа ночи, но в последнее время Джек звонил и чаще, когда только появлялись возможность и желание. После долгой и кропотливой работы над сценой, Джек ждал этих бесед с таким воодушевлением и надеждой, что воздух в легких спирало. Как спирает сейчас, но лишь от мысли, что Финн, его Финн, сейчас может быть с другим парнем, наверняка с ним сейчас, просто рвёт и ломает.       Джек натянутым нервом доезжает до отеля, тонкой леской, перетянутой в грудине, поднимается на свой этаж и, наконец, позволяет себе отпустить. Рукой по жестким тёмным волосам, пока бредёт по полумраку номера, пока не падает на постель и не прикрывает глаза. Он дышит равномерно через нос, успокаивает сердце, что ноет и канючит, чтобы набрал Финна, и рукой трёт глаза. Хочется отпустить руль полностью и возможно разреветься, утопить себя в горьких слезах, и ненавидеть Финна, но не получается ничего из этого. Получается лишь лежать и глядеть в тёмный потолок, думая о том, что сделал не так, чего не додал.       У Джека пальцы вечно горячие, пальцы полные тепла и солнца, бесконечно греющие щеки Вулфарда ночами, когда на одной постели, когда на улице между фонарями, скрываясь в переулке, целуя быстро и жарко. Сейчас ему греть нечего, некого и он прижимает ладони к груди, надеясь, что смогут хоть немного растопить такое больное сердце, все те льда, которыми покрылись ребра. Не помогает. Помогал всегда только Финн.       Заворачиваясь в покрывало и вновь доставая телефон, Джек с трудом дожидается привычного времени для отправки Финну сообщения – совсем не хочет быть навязчивым, совсем не хочет, чтобы забывали. Он крутит мобильный в руках, пролистывает ленту инстаграма, не вглядываясь особо, но думая, думая, думая. И вкручивая еще один прут в сердце.       “Привет, детка! Уже успел по тебе соскучиться! Надеюсь, твой день был лучше моего”.       Джек разглядывает сообщение долго, словно ища в нем что-то, ища подвох и не отправляя. Тайно ждет, что Вулфард напишет первый, но он не пишет и с задержкой в четырнадцать минут, Джек все же отправляет сообщение. Он откладывает телефон на соседнюю подушку, вздыхает тяжело и прикрывает глаза – больно все равно, больно не имеет значения, насколько близко к нему Финн, насколько любит он его, больно, мать вашу, все равно!       Закрывает руками лицо, прячет его в изгибах локтей и дышит сорванно, словно скручивает все внутри. А если Финн сейчас с ним, ответит ли он вообще на сообщение? Если он сейчас с ним, уделит ли хотя бы минуту ему, Джеку? Если Финн сейчас с ним, как пережить это ему?       С ноющей болью в груди, Джек выдавливает сухой всхлип и переворачивается на бок, поджимая под себя ноги. Он перетерпит, отвлечется на просмотр ночного выпуска шоу Джимми Фэллона или, может даже, спустится в бар, что при отеле и выпьет пару бокалов, глядя на транслирующийся по телевизору футбольный матч. Сделает что-то, чтобы забыть об интрижке Финна вновь, но сейчас, пока ждет ответа на сообщение, Джек давится от полузадушенного крика в легких.