***
Аллен шёл по тёмному, мокрому и грязному переулку. Говард шёл по тёмной, склизкой от дождя и не менее грязной крыше над тёмным переулком. И непонятно, кому было хуже. И не в выбранном пути дело. Аллен остановился, прислонился к серой стене, позволив Джонни подойти и обеспокоенно затрясти его бледную тонкую руку. Говард остановился прямо над ним, глядя сверху вниз хмурым замученным взглядом. Встал поудобнее, переминулся с ноги на ногу. Кусок черепицы откололся до непонятного страха почти бесшумно и полетел нечитаемым посланием-признанием-призывом-приказом от одного к другому, от неба к земле, от птиц к рыбам, от звёзд к их отражением в воде и глазах. Линк в ужасе отшатнулся…. И поскользнулся на мокрой грязной гнили. И пал.Часть 4
10 декабря 2017 г. в 01:07
Следующая неделя прошла в скитаниях, причём другого слова Линк подобрать не мог. Нет, он и до этого следовал за Алленом тенью, но тогда он ещё не знал… тогда он ещё ничего не знал. Тогда его не снедала непонятная хандра на грани боли, тогда он не болтался тоскливо, а следовал точной, понятной цели, тем более чёткой, что неприятной и нежелательной. Теперь эта цель стала желанной до дрожи в пальцах, до больных видений по ночам и наяву, до страха перед самим собой…, но вместе с тем и размылась, расплылась перед глазами, и Говард уже понять не мог, что ему надо, чего он хочет…
И где, кстати, грань между приказом Левилье и его личной неумелой трусливой глупой любовью?
И где, Граф его побери, этот Неа? Неужели он не хочет вернуться сюда, в этот пусть и до тошноты мерзкий, но всё же реальный, внешний мир? И когда, Граф его побери, этот Джонни перестанет ходить за Алленом собачкой, мамочкой, нянечкой и чуть ли не женой? И когда, Граф её побери, пройдёт это дурная простуда, мешающая ему, подумать только, лучшему из Воронов, бегать за Алленом туда сюда и скрываться от него в безлюдных местах? Да, чтоб её… И когда, Граф её побери, пройдёт эта непонятная злость на весь окружающий и не очень мир?
Аллен шлялся непонятно где и перебивался случайными заработками, валялся в тёмных переулках, прислонившись к грязным стенам очередных холодных зданий, смотрел пустыми глазами в серое, тёмное, грязное, но никогда, Граф его побери, ни на чуточку не голубое и даже не синее небо, слушал вопли, слёзы, сопли этого противного мелкого Джонни, боролся, медленно отравлял собою его нежного, милого Неа, потом вставал, пошатываясь, и шёл дальше, и шёл дальше по своей никчёмной усталой жизни, снисходительно улыбаясь каждой букашке на дорого… и хоть бы раз дал повод своей тени усомниться в том, что Неа не придёт.