Слияние на две части

      Улицы, крыши, брусчатка, дома, лужи с кусками серых отражений крыш, потёки чьего-то говна, то ли здесь лошади шли, то ли свиньи, то ли здесь люди всю свою совесть отринули, впрочем, они это сделали уже довольно давно, грязные камни, грязные стены… Неа бежал. Линк бежал вслед за ним.       Разделённая душа, чтоб его. Явился. Через семь тысяч лет, уже после смерти даже, Неа уже миллиарды раз порадовался, что вряд ли он явится, а тут вот взял и явился, мразь. Вторая половина души, и хоть ты об стенку головой бейся. Вцепится, Ворон, своими когтями, и не отпустит. Уже вцепился, и уже жертве не вырваться. Да только нет ему добычи. Души уже нет, погибла в ужасных муках ещё до того, как этот до неё охотник вообще на свет родился. Нет душе его куска и утешения, и не будет.       — Неа!       Не оборачиваться. Не обращать внимания на крики.       Главное — не вспоминать, что такое чувства. Человеческие, не человеческие, какие-нибудь, главное — не вспоминать. И не жалеть ни его, ни себя. Это — реальность. Она такая, как есть и какой должна быть. Всё идёт идеально, и пусть продолжает идти, и не надо менять происходящее, и не надо менять планы только из-за двоих тоскующих уродов… или вообще одного.       — Неа! Неа, стой!       — Пошёл ты. — прошипел последний, не задумываясь о том, будет ли он услышан, или нет. Главное — прошипел ведь.       И как бы от него отвязаться, если он такой быстрый? Хорошо хоть, перья долетают плохо… хотя должны хорошо, Вороны обычно гораздо лучше работают. Видимо, этот конкретный ранен, или просто устал, или просто очень взволнован и не может сосредоточиться. Что ж, тем лучше. Нои ведь выносливее, чем люди, пусть даже и Вороны, но всё же обыкновенные жалкие люди. Или, может быть, этому конкретному через метку может передаться часть чужих способностей и возможностей?       — Неа!       Угол, поворот, чья-то дверь со ступенечками, чуть не споткнулся и понадеялся, что уж Линк-то споткнётся, какой-то опешивший прохожий, Линк всё же не споткнулся, сволочь такая, опять лужа…       Граф бы побрал эту кучу навоза!       Или она бы его побрала…       Какие странные мысли… ну да, а о чём ещё думать, когда уже на ней поскользнулся? И уже распластался по грязной брусчатке, и уже ударился рукой о такую же грязную серую мерзкую стену какого-то дома, и уже встать не успеть, и Линк уже вот, подбегает, в двух шагах, в одном, и уже поднимает за руки, смотрит обеспокоенно, цел ли, всё ли в порядке… Не всё, да только как бы ему объяснить, что уж беспокоится точно не надо. Чтобы всё было точно в порядке, надо просто отстать и никогда больше не пытаться мешать ему.       — Не нужен мне твой голем. И сам ты — тоже. — прошипел Неа и испугался, что голос его прозвучал излишне отчаянно.       Глаза Говарда сначала как будто потухли, а потом он, похоже, и сам осознал этот кусок отчаяния.       — Ну почему же? — тихо спросил он, как будто немного печально улыбаясь.