***
Драгнил поздоровался с горничной и, отдав верхнюю одежду, прошёл в большую залу, где его уже дожидался отец. Игнил Драгнил мрачно взглянул на сына, едва кивнув ему, и жестом указал на место напротив себя. Хоть в гостиной и потрескивал камин, а ноздри щекотал аромат свежесваренного кофе, Нацу всё равно чувствовал себя не в своей тарелке, неуютно. Под пристальным взглядом Драгнила-старшего хотелось раствориться, и парнишка со стыдом осознавал, что отец до сих пор вселяет страх, как и в детстве. — Ты подрался? — Игнил посмотрел на переносицу с пластырем и на выбитые костяшки сына. — Ерунда, — отмахнулся Нацу. — Вот как, — Игнил потянулся за чашкой кофе, неторопливо отпил и поставил на место. — Готовишься к службе? — Мы уже не раз говорили об этом. В полицию я не пойду. — Я не могу быть благодетелем для Фуллбастера. Он, конечно, хороший парень, но в приемниках я хочу видеть своего сына. Нацу сжал кулаки. Перечить Игнилу было бесполезно. Авторитаризм отца нарушал все границы, и Нацу иногда казалось, что Игнил только и умел требовать, не отдавая взамен ровным счётом ничего. Конечно, Драгнил-младший не был святошей, упиваясь имевшейся в руках сластью и транжиря ресурсы отца, только вот Нацу прекрасно осознавал, что и Игнил открывал счета в банке не по честной службе. — Со следующей недели начинаются тяжёлые дни, — как бы невзначай проговорил отец, устало массируя переносицу. — Может быть, мне понадобится твоя помощь. Нацу удивлённо приподнял бровь. Игнил никогда не вмешивал его в дела полиции, только настаивал на службе сына, заканчивающего университет, и пригревал ему место в своём отделе. Что же сейчас могло понадобиться всесильному Игнилу? — Ты наверняка слышал про подпольщиков, — продолжал он. — Эти люди устраивают бои. Не на жизнь, а на смерть. И каждый раз в определённый период времени им, скажем так, некуда прятать трупы. Хотя в увеселительных вечерах участвуют в основном состоятельные люди, — политики, предприниматели — но ответственность за проведение конкурса ложится на плечи редких лиц, которые сшибают большие деньги, наживаясь на организации боя. Обычно, полиция «крышует» подпольщиков, но в этом году ситуация изменилась: где-то кто-то пожадничал, кто-то кого-то обидел и… — Игнил неторопливо достал портсигар, прикурил, выпустил клуб дыма в воздух и продолжил: — И полиция теперь будет из кожи вон лезть, чтобы переловить всех, кто участвует в этой вакханалии. Нацу вдруг поёжился как от холода. Перед глазами предстали боксёрские груши, суровый Гажил, ироничная Люси и остальные товарищи по залу. В мозге щёлкнул передатчик, и перед ним сидел уже не отец, а потенциальный враг. Конечно, есть вероятность, что весь разговор Игнила не более, чем совпадение, но эта вероятность — минимальна. Драгнил-старший не вызвал бы Нацу на ковёр просто так. — Не понимаю, — Нацу придал себе равнодушный вид, — в чём я тут могу тебе помочь. Игнил усмехнулся, глядя на Нацу исподлобья, и, закурив очередную сигару, потянулся к маленькой папке, лежащей подле него. Фото Люси, смотрящей в камеру стервозно-вызывающе, сделанное в былые времена рассвета семьи Хартфилиев, оказалось в руках Драгнила-младшего; следом за ней появилось фото Дреера и, завершая парад лиц, фотография Гажила. Нацу был не в силах вымолвить и слово. — Знакомые? — Игнил смерил сына презрительным взглядом. — Эти ребята крупно влипли. И ты вместе с ними. Думаешь, твои похождения прошли мимо меня? Нацу замер. Впервые он оказался в такой ситуации, когда Игнил, прижав его к стене, направляет дуло пистолета в лоб. Ну конечно, Драгнил-старший не стал бы кидать обвинения, не проверив их несколько раз. Однако если Игнил обратился к нему, значит, подумал Нацу, он знает недостаточно, чтобы самому докопаться до подпольных боев и в случае чего задержать участников. Нужно было сосредоточиться и не облажаться, чтобы не сдать с потрохами реальную картину всей ситуации. — И… Чего ты хочешь от меня? — Хочу, чтобы Фуллбастер посадил за решётку каждого из них. Но только поймав с поличным. Во время боя. И в этом ему поможешь ты. У тебя есть прямой доступ и к подполью, и к Хартфилии. Повяжем их и откроется доступ к остальным. — И… У меня нет выбора, я правильно понимаю? Игнил кивнул. У Нацу действительно не было выбора. Отказать отцу было равносильно брошенной грязной тряпке в лицо — оскорблением, какое нанести можно было только нарочно, обдумывая всё как план мести. И Драгнил-младший лишь коротко кивнул, стараясь побыстрее покинуть кабинет отца и семейный особняк.***
Дреер внимательно посмотрел на Хартфилию: девушка сидела посреди учебного ринга в позе лотоса, закрыв глаза, с лёгкой улыбкой на губах. Лексус даже пощёлкал пальцами перед лицом, но подопечная даже не отзывалась. Он невольно пришёл к выводу, что вчерашняя ситуация окончательно добила её, и Люси сошла с ума; но вопреки его ожиданиям как только взгляд Лексуса встретился с карими глазами, Дреер моментально понял — девчонка слетела с катушек и больше никогда не вернётся в нормальное состояние. Так происходит с людьми, когда им нечего терять и не на что ориентироваться. Хартфилия потерялась в паутине своего разума и выводить её придётся от туда под руку или выносить на плече. Но пока тренер прекрасно понимал, что ему на руку — у Люси в разы увеличились шансы выжить хотя бы в бое с Орландо. Вдруг девушка сможет дойти и до Эльзы?.. — Вижу, ты в порядке. — Безмятежна, — Люси приняла протянутую руку и мгновенно оказалась на ногах не без помощи Лексуса. — Сегодня займёмся выносливостью. — Дреер раздавал указания, а Хартфилия внимательно слушала. Под конец монолога Лексус посмотрел на неё пристально, изучая каждую мельчайшую деталь на её лице: — Ты в порядке? Люси сделала непонятный жест рукой и направилась в сторону тренажёрного зала. День обещал быть насыщенным. — То есть, хочешь сказать, что Орландо — трехкратный Абсолютный чемпион? А Скарлет? — Люси промокнула полотенцем лоб и села рядом с Лексусом, принимая из его рук термос с водой. — Несмотря на то, что у Минервы три победы, а у Скарлет всего две, именно она твой самый страшный враг. Орландо берёт засчёт дешёвого спектакля, а Эльзе, будучи откровенно убийцей, удаётся завуалировать чужую смерть своим благородством. Она завоёвывает симпатии почти мгновенно, — Лексус усмехнулся. — Я выводил тебя в свет не для того, чтобы публично представить своего бойца. Я хотел, чтобы на тебя ставили. Основная задача организатора чемпионства — привлечь как можно больше толстосумов на бои, задача толстосума — отдавать деньги за острые ощущения, а задача бойца — привлечь букмейкеров на свою сторону. — Они никогда не сходились на ринге? — Нет. Каждая их них негласно уступала место другой, и когда Минерва объявляла об участии, Эльза уходила со сцены, предоставляя главную роль Орландо. Сейчас действующий чемпион, конечно же, Минерва. Она жестока, хитра и умна, плюс бонусом ко всем сильным качествам идёт коварство, подлость и грязные приёмы, которые использует умело и незаметно настолько, что подкопаться почти нереально. Да и некому. Минерва даже в обычных «сборах» не давала соперницам уйти с минимальным количеством травм, что уж говорить о чемпионстве? Орландо является одной из самых жестоких бойцов подпольного мира, не гнушающаяся маниакального садизма. — Ну спасибо, утешил, — Люси нервно дёрнула плечом. — Если ты в таких ярких красках расписал Минерву, то мне страшно представить то, кем является мисс Скарлет. — Поправочка. В жизни она миссис Фернандес. — То есть по утрам она печёт панкейки супругу, а ночами гасит людей одним ударом? У них наверно полная гармония в браке, если её мужчина ещё более страшный человек. — Люси стало не по себе от своих же слов. — Хартфилия, у тебя больная фантазия, — Лексус усмехнулся. — Если честно, я не уверен, что даже сам могу продержаться с ней на ринге. Люси поднялась на ноги и, смотря на Дреера с невесть откуда взявшейся враждебностью, металлическим голосом отчеканила: — Ты должен извиниться передо мной. — Чего? Ты головой сильно ударилась? — Дреер тоже встал, и теперь Люси пришлось смотреть на него не снизу вверх, а наоборот. Лексус был куда выше неё, естественно, шире в плечах и превосходил по общим параметрам в несколько раз: — И за что же, а, Хартфилия? — Эвергрин сказала, что она должна была участвовать в чемпионстве. Но ты выбрал меня, потому что в случае моего поражения, тебя это не особо расстроит. Мог бы сказать: «Извини, Люси, за то, что использую тебя как кусок мяса». — Это правда, не спорю. Но извинюсь я только после того, как ты принесёшь мне победу. Теперь у тебя появился ещё один повод выжить. Перепалка между Лексусом и Люси могла бы продолжаться вечно, если бы не взволнованный Нацу, ворвавшийся в зал как раз тогда, когда Люси собиралась ответить тренеру нечто злобное. — Ребят! Кажется, мы крупно влипли, — он осёкся, встречаясь взглядом с Лексусом. — Точнее вы… Лексус сурово взглянул на появившегося из ниоткуда паренька, не ожидая ничего хорошего от сына полицейского — Нацу явно не выглядел как несущий благие вести голубь мира, да и в целом для Лексуса он был персоной нон грата. Люси нахмурилась. Буквально через пару мгновений в зал вошёл Гажил и, скидывая сумку на скамью, присел сам, скрестив руки и выжидающе смотря на Нацу. — В общем… — Драгнил запнулся, видя, как три пары глаз уставились на него, и с трудом собрался, чтобы продолжить: — На этот раз полиция объявила подпольщикам войну. Игнил попросил меня помочь поймать каждого, кто участвует в боях. Но заострил внимание он на вас троих, особенно, как мне показалось, на тебе, — Нацу перевёл взгляд на нахмурившуюся Люси. — Хартфилия будет под прицелом у полицейских. Я уже позвонил Фуллбастеру и назначил встречу, чтобы перетянуть его на нашу сторону. Вероятность успеха пятьдесят на пятьдесят: отец является главным благодетелем Грея, и если вашу поимку доверят ему, то Игнил может запросто сместить Фуллбастера с должности в случае, если операция провалится. — Драгнил знает, что ты связан с нами? — подал голос Лексус, смотря на Нацу с нескрываемой враждебностью. — Да. — Ну и кто притащил этого блохастого котёнка в наш зал? — Дреер перевёл взгляд на Гажила. — Рэдфокс, твоя привычка подбирать с улицы убогих однажды уже сыграла с нами злую шутку, теперь нас могут упечь за решетку, и никакая наличность не поможет нам всем выбраться из этой ямы. — Это злая шутка теперь рискует жизнью, участвуя чемпионстве в угоду твоих интересов. — Её никто не тащил на ринг насильно, кроме… Гажил встал, поравнявшись с Лексусом. Между ними повисла тяжелая пауза, и каждый из-за напряжения и раздражения готов был выплеснуть злость в ударе. Рэдфокс прекрасно понял, что имел в виду Дреер, последний в свою очередь был задет правдой, которую бросил ему в лицо Гажил. Возможно, они до последнего могли играть в гляделки, если бы не резкий подзатыльник, прилетевший экс-тренеру откуда-то снизу. Хартфилия грозно смотрела на него. — За что?! — Ладно у Лексуса все мозги растеклись по мышцам, но ты-то? Сейчас не время ругаться. Нужно продолжать готовиться к бою и ждать ответа Фуллбастера. Нацу, — Люси посмотрела на него с особым выражением, — как только будут новости — сообщи. — Понял, принял. — Драгнил поспешил ретироваться. — А мы можем продолжить тренировку, это не повод отлынивать, — Люси похлопала Гажила по плечу и, кивнув Дрееру и скинув с себя спортивный джемпер, вернулась на ринг.***
Вот уже добрую половину боя Люси пыталась поставить блок, но пропускала удар за ударом. Дреер не мог понять причину её растерянности, ведь то, с чем она справлялась вчера на раз-два сегодня стало непосильной задачей. Лексус сравнил её состояние с тем, что было до начала тренировок. Наивно полагаясь на нервное истощение Люси, он вдруг понял, что даже несмотря на все события, свалившиеся на неё за последнее время, девушка смирилась и растеряла то, что должно было быть секретным ингредиентом в рецепте победы. — Хартфилия, — Лексус остановился и с лёгкостью перехватил кулак, летящий точно в солнечное сплетение. — Ты сдалась. Люси остановилась. Её дыхание было тяжелым от напряжения, мышцы пульсировали, но взгляд был пустой и растерянный. Казалось, Дреер сказал что-то невероятное, что обескуражило Люси и заставило потеряться в пространстве. Просто Лексус попал в точку, и реакция Хартфилии лишь подтвердила его догадки. Ранее тренер мог бояться, что Люси не хватит здравого смысла, чтобы выстоять против Минервы, и гнев полностью поглотит её. В таком случае Хартфилия могла бы наломать кучу дров. Но стоя напротив неё сейчас, Лексус не видел потенциального противника. Он видел сломленную девушку, которая дерётся, потому что «надо». Она даже не сражалась и не цеплялась за победу. Это было «надо». Не ей, ему. — Ты сдалась, Хартфилия? Ты сдалась? — Дреер неосознанно повысил голос. Люси молчала, не понимая, что нашло на тренера. Лексус завёлся с пол-оборота и смотрел на неё злобно, словно Люси сделала что-то ужасное. В водовороте этих эмоций неожиданно для неё самой внутри что-то шевельнулось. Хартфилия поняла, что ей совершенно всё равно, каков будет исход боя; ей остро захотелось просто исчезнуть или вынырнуть из омута событий, где Люси играет роль марионетки в руках Лексуса или злого рока. Вся жизнь пошла по сценарию, где чете Хартфилиев уготованы мексиканские страсти с печальным финалом, а самым забавным было то, что до финиша нельзя было дойти как-то просто, даже если он был горек на вкус: нужно было выстрадать и пережить всё, чтобы рассыпаться на мелкие кусочки и разорваться на тысячи крупиц. Добраться до победного на своих двоих было нереально, доползти — возможно. Люси сама уже не понимала что и для чего она делает. Сдалась ли она? Хартфилия выдохнула и выпрямилась, устало смотря на тренера. — Я смирилась, Лексус. Но смириться — не значит сдаться. Я потеряла ту нить, за которую держалась, потеряла всё, что было в руках. Я не знаю для чего я буду драться, не знаю, для чего мне победа. Потому что я не вижу смысла в том, что я делаю. Ты можешь напомнить мне об отце, но… я на той стадии отчаяния, когда даже это не поможет мне воспрять духом и переломать кости Орландо и Скарлет. Посмотри вокруг, Лексус, — Люси обвела взглядом зал, и тренер готов был поклясться, что видел, как её глаза блеснули от влажности. — Моя жизнь в дерьме, я тоже по уши в этом. Я застряла и не могу выбраться! Я пытаюсь вытянуть отца, но кто протянет руку помощи мне? Хартфилия инстинктивно сжала кулак. Дреер молчал. Душевные излияния Люси ему были совершенно неинтересны. Ему нужна была победа, которую девушка должна принести ему в окровавленных зубах, даже если ей придётся убить Эльзу. Нет, не так, особенно если ей придётся убить Эльзу. Дреер продолжал молчать. И Люси лишь разочаровано фыркнула, через пару минут скрываясь за дверями, ведущими в женскую раздевалку. Для Люси не было смысла в продолжении тренировки, но Лексус ещё не поставил точку в этом тяжёлом разговоре. Дреер жаждал разбудить в подопечной желание выживать. И если простые разговоры с глупыми напутственными словами не помогают, то нужно заставить Хартфилию вернуться туда, откуда всё началось. И нет, это не их первый бой и даже не бой с Бикслоу. Дреер готов был копать гораздо глубже, готов был ковырять старые раны настолько, чтобы они вновь закровоточили и отдались болью по всему телу. Он поставит её на ноги и сделает из Люси ту же машину для убийств, чего бы ему это не стоило. Гнев, злость, жестокость — это лишь малая часть его идеального яда для Хартфилии. Потому что ему нужна победа. А чувства… чужие чувства его не сильно заботили. Люси ведь получит то, что хочет: сможет заработать деньги и поставить отца на ноги, а после скроется от полиции на другом конце страны или вообще в другой стране — это не так важно. Главное, чтобы в конечном итоге Лексус Дреер сосредоточил в руках власть и ощутил на губах вкус мщения: Макарову, Ивану и… ей. Люси скинула с себя одежду и укуталась в полотенце. Кожа горела из-за пожара, который полыхал внутри, и девушка физически ощущала необходимость нырнуть с головой в холодную воду, чтобы телесный дискомфорт перебил эмоциональное напряжение. Люси дернулась, когда первые прохладные капли воды стремительными струями стекали вниз, шипя, словно скатывались по раскалённому металлу, и только тогда Хартфилия услышала, как глухо бьётся её сердце по ту сторону рёбер. Пульсировали и виски, и мышцы, и кровь в венах. Люси с горькой усмешкой встретила мысль о том, что вся она — комок нервов, чёрный густой комок. Она повернула кран, горячая вода обожгла грудь, покрасневшая кожа зашлась зудом. Люси вновь повернула рычаг, и ледяные капли вмиг заставили её задрожать. Сердцебиение затихло, головная боль прошла, на смену ей пришла усталость. Кто знает, возможно ситуация могла бы обернуться иначе, если бы не шум душа и утомлённость самой Люси, но случилось то, что случилось. Грубый толчок заставил её больно удариться об стену и обессиленно рухнуть на пол. Люси почувствовала, как сквозь капли воды нечто густое стекает по щеке. Правое плечо, висок и нога ныли. Из-за скользкой поверхности она не устояла на ногах, и сейчас беспомощно пыталась подняться, осознавая, что кто-то сзади с насмешкой наблюдает за её жалкими потугами. Некто с силой поставил её на ноги и развернул к себе лицом. — Какого… ?! Лексус! Какого чёрта?! Большего стыда Хартфилия и представить себе не могла. Тщетные попытки прикрыть нагое тело провалились тут же, как только Лексус одной рукой сжал кисти, предплечьем другой руки сдавил горло, больно припечатывая Люси к стене. Она дернулась, на что Дреер жестко присёк любые попытки двигаться. Вода продолжала течь, и Люси не могла нормально взглянуть на Лексуса, но по хватке было ясно, что тренер в ярости. Хартфилия собирала мысли в кучу, потребность в осознании происходящего казалась ей спасительной соломинкой, которая не дала бы ей зайтись в истерике. — Это случилось здесь, верно? — прямой взгляд Лексуса поразил нечеловеческой жестокостью. — Именно здесь год назад Бикслоу… — Заткнись! Удар. Лексус навис над Люси, лицо исказила улыбка. Хартфилия с трудом уловила момент, как она оказалась на холодном кафеле, щеку жгло и не удавалось сфокусировать зрение. Она попыталась приподняться, понимая, что действовать нужно немедля — хотя бы постараться убежать. Но у Лексуса были совсем иные планы. — Да что за муха тебя укусила?! — прохрипела Люси, заглядывая ему в глаза. — Хочу напомнить, что значит быть неспособной защитить себя, Хартфилия. — Ты… — Люси из последних сил начала биться, но Дреер превосходил в физической силе. — Не будь ублюдком, Лексус! — взывала она, натыкаясь только на насмешливую улыбку. «Злись же, злись! Ненавидь меня!» — думал Лексус, скользя ладонью по обнажённому бедру вверх. Люси завизжала до хрипоты, чувствуя горячие пальцы на коже. На глазах выступили первые слёзы, девушка сжала ноги, чтобы Лексус не смог… От одного осознания происходящего Люси замутило, мысль остро врезалась мозг и память, как нарочно, раскрутила плёнку коллажей, тех самых, что случились здесь же. Та же боль в кистях, когда парни держали её, не давая лишний раз дёрнуться, то же липкое мерзкое нечто на коже, оставленное после прикосновений Бикслоу, что невозможно было отмыть до того самого боя и победы, та же паника, усиливающаяся от неспособности что-либо предпринять. — Отстань! Не трогай меня! Не трогай меня! — Хартфилия кричала, срывая голос, но шум воды заглушал большую часть звуков, даже падение тела вряд ли кто услышал бы, будучи даже в одном зале с ними. Крики переросли в рыдания, но Лексус не останавливался. Хрупкая, совершенно хрупкая, как оказалось на деле. Совершенно бессильная и совершенно сломленная. Лексусу не составило труда грубо раздвинуть её ноги. И не составило труда сделать то, что он намеревался сделать с самого начала — унизить. Весь мир рухнул и звоном отдавался в ушах, когда Люси почувствовала, как он проник в неё пальцами. Она дёрнулась, как от резкого удара током, и застыла, не смея шелохнуться. Дреер усмехнулся, Люси была в этом уверена, усмехнулся и злорадствует, что вот она, голая и беззащитная, плачет под ним, ощущая его внутри себя. Мерзко, гадко, отвратительно. Огромные стены, защищающие её от любого посягательства мужчины извне, развалились. Её единственную защиту разрушили, а гордость — растоптали. Лексус сделал первое движение, второе, но Хартфилия не реагировала, лишь глаза наполнялись слезами. Это был не тот эффект, которого он добивался. Склонившись ближе к ней, Лексус прошептал: — Я буду это делать столько раз, сколько захочу. И когда захочу. Даже если попытаешься сбежать, как ты обычно это делаешь, я всё равно найду способ тебя истязать. Вот видишь, Хартфилия, насколько ты сильна? Ощущаешь… — он, наконец, вышел из неё и провел ладонью вдоль тела, сжимая грудь, — … результат своего «смирилась»? Готова ли дать мне отпор?.. Он отпустил её руки и встал. Люси спрятала лицо в ладони и повернулась к нему спиной, поджав колени под себя. Вода всё также шумела, заглушая тихие всхлипы. Насколько ужасающая картина открылась бы взору стороннему человеку, если бы кто-то мог стать свидетелем этого? Дреер на секунду задумался, не сломал ли он Люси окончательно, но тут же заткнул угрызения совести, внутренне аргументируя это одним лишь фактом: если сдастся, то и смысла продолжать тренировки нет. — Эй, Хартфилия? — Уйди… — тихо прошептала она охрипшим голосом. — Просто уйди… Как только дверь за Дреером захлопнулась, Люси привстала на локтях, отползла к стене и, обняв себя руками, разрыдалась.