Подмена

      День клонился к закату, когда мы объехали большую часть Эльджуна, тщательно расклеив объявления вдоль лесных дорог, по трактирам, лагерям, заставам и даже руинам. Когда ящик опустошился, Иллиан предложил мне занять пассажирское место на «Молнии». Как-никак, передвигаться на ней было куда продуктивнее — мой быстролёт слишком долго набирал обороты, разгоняясь до нужной скорости, гудя и пыжась порой похлеще аграрной машины. Ох уж эта арендованная дрянь! Но избавиться от неизменной любви к нерасторопному агрегату я всё же не могла…       В Нескучном лесу мы оказались довольно скоро, удачно миновав территорию диких мантисов. Судя по всему, они несколько расширили свои владения: раньше у трактира — с припиской «бордель» — в глуши леса стояла тишь и гладь… Но теперь то и дело отовсюду слышалось клацанье клешней, топот хитиновых лап о стылую землю и хриплый клёкот. Возможно, погасни вдруг все факелы в округе разом, твари бы и подошли ближе, а покуда огонь горел, нападения я не боялась.       Иллиан поехал ставить «Молнию» рядом с небольшой полузаполненной конюшней, в то время как я поднялась по узкому крылечку и постучала в почерневшую от времени и непогоды деревянную дверь. В доме послышался быстрый топот: словно несколько мелких собачонок кинулись ко входу. Я немного попятилась, тут же упёрлась в Иллиана и от неожиданности ещё крепче прижала листовки к груди. Дверь со скрипом распахнулась. На пороге никого словно и не было… но под ногами раздались на перебой писклявые голоса:       — Добро пожаловать!       — Лесная бабочка готова ответить всем вашим пожеланиям!       — Проходите, не стесняйтесь!       Опустив взгляд вниз, увидела троих гибберлингов женского пола: милые, разукрашенные белоснежные пушистики-сестрички со всем участием и добротой пучили на нас свои тёмные глаза-бусины, оскалив клыки в подобии приветливой улыбки. Ну не-ет — эти комки меня на любезность не возьмут.       — Не стойте, проходите! — заговорила та, что по центру — явно, старшая.       — Чай уже поспел, — чуть отошла в сторону сестрица справа, делая пригласительный жест лапкой.       — Пока выпьете, согреетесь, мы вам про девочек расскажем, — начала другая, а Иллиан в этот момент настойчиво пихнул за порог. — И про мальчиков. — Глаза третьей сестры так и сверкнули, вперившись в меня.       Я не бывала в борделях раньше. И то, что я увидела, совсем не подтверждало опасений. Обычная хижина с аккуратными накрахмаленными занавесками на небольших окнах, с огромной белёной печью и длинным столом сбоку от неё, на котором дымился самовар. В самом углу жилища даже висела скромная икона, и под ней курился ладан. Иллиан по-хозяйски упал на скамью, оседлав, словно коня, и обратился к хозяйкам:       — Мальчиков и девочек вы оставьте голодной солдатне.       Пушистики едва закрыли дверь, сопротивляющуюся внезапно налетевшему холодному ветру, но, услышав его слова, напряглись, принявшись синхронно потирать лапки и теребить цветастые фартучки.       Иллиан же тем временем провернул краник самовара и наполнил нам чашки горячим ароматным чаем. Сразу протянул мне мою, а себе ещё навалил ещё три громадных куска сахара, откушенных щипцами от внушительного брикета рафинада.       — Но в подпол к вам нам бы хотелось попасть. И тут наверху тоже надо поорудовать, да, Сьер?       Я согласно кивнула, но не успела и отстранить листовки, как сестрицы пустились в разбор полётов:       — А вы кто такие будете?       — У нас всё законно, между прочим.       — Проверка уже приходила, так что не думайте надуть!       — Дамы, дамы, — словно бы от всего сердца заговорил Иллиан, и я едва чай не расплескала, от слащавости, проснувшейся в его голосе, — мы тут на работе. От самых верхов. — Для наглядности даже потыкал пальцем в низкий потолок. — Которым ваши проверяльщики вообще не указ. Расклеим пару листовок, и вы о нас забудете. А если вдруг встретите подозреваемого и донесёте, получите ещё десять процентов сверху от награды. Ну как, идёт?       Пушистики недовольно осмотрели нас поочерёдно, затребовали листовку, а ознакомившись, собрались в плотный кружок и принялись шептаться.       — Пятнадцать процентов! — высказалась старшая, когда вся троица обратилась к нам суровыми мордочками. — И не привлекать внимания. Не распугивать клиентов. Лица лучше прикройте вообще. И по рукам!       — Идёт! — хлопнул по коленям Иллиан и поднялся со скамьи. — Давайте, хозяйки, отворяйте подпол.       Встав, он топнул ногой по люку, скрытому полосатым плетеным ковром. Возникшие подозрения заставили меня покоситься на мужа, но тот отрицательно покачал головой, лукаво улыбнулся и набросил капюшон перед тем, как начать спускаться вниз.       — Чего стоишь? — начала средняя сестра. — Мордочку прикрыла и вперёд!       Я неохотно и даже злобно натянула шарф до самых глаз и полезла вниз по крутым ступеням без перил в душный полумрак. Первое, что я заметила, очутившись в погребе, так это странное освещение: вместо ламп хозяйки использовали приручённых блуждающих огоньков, населяющих весь Эльджун от края и до края. В дикой обстановке они могли выжечь любому приблизившемуся кожу до самых костей, но здесь мирно парили под земляным потолком, перекрытым почерневшими от нагара балками. Сине-красный свет плохо позволял ориентироваться в удушающе дымной и хмельной обстановке. Тут и там сновали пышнотелые девахи в коротких юбках с многослойным, то и дело подпрыгивающим подкладом, разнося напитки и еду гостям. Возможно, при обычном свете они могли показаться не такими уж и соблазнительным, но немытая и одичавшая публика в погонах, кажется, была не особо требовательна. Некоторые эльфийки даже «покуривали» в сторонке, завистливо глядя, как их полнотелые соотечественницы зарабатывают деньги для заведения и немного для себя.       Не очень понимала, как реагировать на картину перед глазами, думала, стоит ли углубляться в весь смысл? Кто из этих мужчин был женат, но пробыл на службе слишком долго? Кто из этих девушек кормил свою неблагополучную семью? Разве иначе идут на подобную… работу?       — Давай по-шустрому расклеим и уйдём, — негромко проговорил Иллиан, забирая у меня часть объявлений. От его голоса я словно очнулась.       Быстро пройдя вдоль столбов, подпирающих балки, игнорируя возгласы мужчин, пару раз грубо оттолкнув тянущиеся к пятой точке нахальные руки, расклеила около десятка листовок, вновь заляпавшись клеем. От прошлой партии еле оттёрла пальцы и кисти, а теперь по новой. Про одежду можно и не говорить… Подошла в итоге к прилавку, за которым стоял невысокий тучный мужичок с густыми чёрными усами и абсолютно лысой головой. В этот момент он как раз считал медяки, теребя толстое золотое кольцо в правом ухе:       — Двадцать два, двадцать три… — Я только открыла рот, как он поднял указательный палец и со всей сосредоточенностью продолжил: — Двадцать четыре и-и-и… двадцать пять! Чем могу служить? — оживился вдруг усач, глядя на меня добрым выжидательным взглядом чёрных глаз, украшенных не менее чёрными тенями.       — Я хотела бы попросить вас повесить эту листовку вон там. — Указала на табличку, которая изображала зачёркнутый красным крестом кулак. — Объявление о розыске.       — Розыск?! — едва не поперхнулся он. — Милочка, у нас публика исключительно достойная! Бандюганов не пускаем!       — Так или иначе у меня приказ. Значит, у вас тоже. — Я настойчиво протянула ему листовку.       — Ох, ну давай, — неохотно согласился трактирщик, закидывая на плечо изрядно запятнанное жиром и вином белое полотенце. — Мать честная! — снова выпучился он, даже покраснел, как мне показалось, — или же это был отсвет от огонька, мирно проплывающего над стойкой. — Да я ж этого парня видал! Вот позавчера буквально.       — Подождите минутку, мы только что говорили с хозяками, но они и словом не обмолвились...       Трактирщик вздохнул, ещё раз пристально, словно бы с долей грусти, взглянул на фотографию Диаконисса, и ответил:       — У хозяюшек на лица память хорошая, но избирательная. Касается она только клиентов. А этот девочек не просил.       — Одну минуту, пожалуйста, — попросила я настоятельно и отвернулась в поисках Иллиана. Увидев, поманила его к себе, активно подзывая. Подойдя, он уронил руки на стойку и сцепил пальцы в замок, едва глянул на меня — весь обратился в слух. — Продолжайте.       — Ну… так дело было. Пришёл он, в общем, до открытия. За полчаса где-то. Тощий такой весь, осунувшийся. Пахло странно от него. Как будто землёй сырой. Попросил еды. Мы с хозяйками выставить сначала хотели, а он возьми, да на ладони золото наколдуй. Ну, тут уж отказывать грех. Снабдили провиантом недели на полторы, а то и две. Слухи местные рассказали.       — А что за слухи такие? — быстро включился Иллиан.       — Да что… У нас тут тихо так-то. У торговцев дрязги были какие-то с этими… хремонологами на почве святого оружия. Эти демоны тут решили свой бизнес устроить, видите ли, а Крохобору и остальным это ой как не понравилось! И ещё поговаривают, что на Асээ какие-то мародёры завелись. Мы как сказали этому вашему розыскному про Асээ, так он засобирался, да словно прям туда. Начали его отговаривать, а он всё: «Надо! Надо!». Тоже мне, заладил. По ночам там щас говорят швах что творится. Гады лютуют. Ток вот начальники ваши дремлют что-то, да лигийские тоже. Доложите там, а? Волю простого люда. Нам спать тут, на Эльджуне, страшновато, а там-то что… жуть, если представить!       — Доложим, батя, не переживай. Кстати, раз такое дело, заверни-ка нам пару ватрушек, да морса во флягу налей. Платим золотом, сдача — на чай тебе.       — От командир! — затряс толстым коротким пальцем усач, ехидно прищурившись. — Знаешь толк! Всё будет, да с пылу с жару. Минутку посидите.       Покуда трактирщик удалился на кухню, мы повернулись спиной к прилавку и коротко переглянулись. Было понятно, что надо идти на Асээ.       — Думаешь, не ловушка ли это? — тихо спросил Иллиан, вальяжно облокотившись одной рукой на стойку.       — Ловушка или везение? Бес разберёт. Проверим?       — Конечно!       — И что, даже Лексе не доложим? — прищурилась я, подозревая, какой ответ прозвучит.       — Не-а, — ухмыльнулся он, забирая протянутый кулёк с ароматными ватрушками у трактирщика, напустил капюшон пониже и зашагал к лестнице.

* * *

      Через портал Медвежьей Поляны очутились прямиком в Центральном лагере Империи. Там и отужинали у костра, поделившись выпечкой с солдатами. К сожалению, в гарнизоне мало болтали о том, что происходит на просторах Святой Земли. Ну, или подкуп наш был бедноват. В какой-то момент Иллиан отошёл с парой солдат на перекур, а я осталась отогреваться у костра, мимолётно припоминая былые деньки практики, — не увидела ни одного знакомого лица за всё время. Возможно, многие из командования попросту перевелись, а сокурсники… те были птицами свободного полёта. Как и я, впрочем, до недавнего времени.       Муж ненавидел сигареты, более того — физически не переносил дым. Однако тело Иллиана оказалось более приспособленным к подобному ритуалу, потому он вел себя естественно, словно курильщик со стажем. Если он что-то узнает — это будет прекрасно. Не придётся шастать вслепую. На Асээ зимой из-за влажности было словно ещё холоднее, чем на Эльджуне, покрытом снегом. Сейчас я начинала скучать по своему креслу. И ни за что бы не открыла окно, да даже форточку проклятущую!.. Как же холодно, кто бы знал!       — Сьер, — его рука легла на плечо и потрепала. — Поехали.       Быстро попрощавшись с полусонными солдатами у костра, оставив им флягу с домашним морсом, зашагала к «Молнии», внутренне поджимаясь от мысли, что снова ждёт поездка с ледяным ветерком в ушах.       — Что узнал? — тихо поинтересовалась я, застёгивая ремень безопасности, идущий поперёк нижней части живота.       — Где-то между Джунским Бастионом и Чащей Текуани была замечена разбойная деятельность. Но следы нападавших затерялись в джунглях, так что, думаю, надо начать оттуда. Осмотримся, если ничего не найдём, заночуем на Плато, а завтра продолжим, хорошо?       — Идёт, — быстро закивала, понимая, что спать хочется сильнее, чем исследовать место происшествия.       Кажется, время было уже за полночь, когда мы выехали. Огромная полная луна ярко сияла над головой, затеняя собой весь Астрал. Наш транспорт быстро набирал обороты, и почти на выезде из лагеря Иллиан уже гнал во всю. Я успела налюбоваться лишь тем, как последний отблеск лунного света скрылся за могучими кронами обвитых лианами деревьев. Вскоре и огни лагеря остались далеко позади, канув во тьме. Лишь редкие факелы, расставленные на высоких шестах вдоль дороги, освещали путь. И их свет был подобен мимолётному видению — частые пространственные скачки не давали сосредоточиться на чём-то одном. Иллиану, как и мне, очевидно, хотелось разобраться со всем поскорее.       Буквально за пару секунд до очередного прыжка услышала какой-то странный треск и гул. Встревожившись, посмотрела на мужа, который именно в этот момент дёрнул рычаг, а в следующий прямо на нас стремительно падало необъятное дерево, и уклониться не было шансов — скачковый передатчик ушёл на охлаждение. Вцепившись в подлокотники, хотела зажмуриться, но не смогла. Иллиан каким-то чудом резко вывернул «Молнию» боком так, что удар о рухнувшее с жутким грохотом и стоном дерево пришёлся с его стороны. Ещё во время разворота меня сильно мотнуло в сторону, буквально перекинув за борт. При столкновении ремень отстегнулся, и я полетела через всю дорогу и далее вниз по склону, смешиваясь с влажной рыхлой землёй, шершавыми листьями и острыми сухими ветками. Падение всё продолжалось и продолжалось, размазывая тело по кочкам, причиняя неимоверную боль, выбивая не только дыхание, но и душу из тела.       Я не знала, жива или мертва. Всё было черно… А так хотелось видеть именно звёздное небо сейчас почему-то… По лицу, правда, растекалось что-то тёплое. Наверное, жива. Несмотря на тепло в районе левой щеки, всё остальное будто закоченело. Я чувствовала руки, ноги, но не могла ими пошевелить. Даже голосовые связки предательски отказали, не позволяя издать и звука. И именно в этот миг, миг осознания, что не могу даже закричать, показалось, будто задыхаюсь. Особенно в этом помогал давящий на кожу с новой силой ошейник.       — А-а-а, вот она!       Над головой вдруг заметалось что-то яркое, жёлто-красное.       — Хватай её и тащи в лагерь! — прозвучал приказ.       Не в силах пошевелиться, не в силах проронить и звука, под гогот и свисты я была оторвана от приютившей мягкой земли и заброшена какому-то громиле на плечо.       — Не смей там помирать, поняла, бабища? — Чужая мощная рука, кажется, шлёпнула меня по заднице и я окончательно потеряла связь с реальностью.