Тогда и потом

Не будь Зло привлекательным, кому бы его захотелось творить, о какой «Симпатии к дьяволу» могла бы идти речь? *** Идущий по подземному тоннелю молодой человек был очень привлекателен, чего больше не мог скрыть потекший густой клоунский грим. Было падение. Долгое, как сама Вечность. Как в единственный во всех вселенных по-настоящему бездонный колодец. Тоска по утраченному в восьмидесятые годы двадцатого века такому уютному, обжитому за века, любовно обхомяченному колодцу в Дерри. Что это было?.. Не могло же это быть именно тем, о чем Пеннивайз, и любой другой на его месте, подумал бы в первую очередь. ОНО пролетело мимо девочки, в платьице каких никто не носил с прошлого века. Танцующий клоун такую не ел точно, он бы запомнил. Но это ладно. После того, как ОНО миновало маленькую белокурую представительницу англосаксонской расы, перед ним мелькнул белый пушистый комочек. С длинными ушами и крошечным хвостиком. В цилиндре и с часами в жилетном кармане. Пожилой джентльмен в серой хламиде до пят, дубасящий посохом огненное нечто раз в десять его больше, и повторяющий «Ты не пройдешь!», был следующим. Напоследок — почти такой же, но в черном с капюшоном, и физиономией, пострашнее, чем у ОНО самого. Яростно орущий и испускающий снопы электрических зарядов из пальцев. Поравнявшись с дедулей, Пеннивайз успел расслышать что-то про юного Скайуокера. Несколько раз повторилось про его мать, непечатное. Чего, вот этого вот всего, быть не могло по определению! Это ведь сказки, выдумки! Чья-то писанина, и только. А он Настоящий! Совсем, видимо, одуревший от расстройства. Плюс насильного переселения из родного, милого дома-колодца. *** Вырытый в сырой земле ход, куда ОНО влетело на всех парах, привел его, наконец, к выходу наружу, обычной раскопанной в земной тверди яме. Колодцы начинаются с такого же. Ему точно сюда. Он проголодался. Сильно. Ото всех этих чудовищных переживаний.