Гарнизон

Следующие пару дней он послушно вставал утром в отмеренный будильником час, прощался с желающей хорошего дня матерью, и снова посвящал внезапно возникшее свободное время пустынным улицам. Изменения случились только на третий, когда Узумаки стоял у школьных ворот, ожидая конца уроков и высматривая среди покидающих здание школьников девушку в очках. Карин шла отдельно от всех, с расстегнутой настежь сиреневой курткой. Она даже на фоне других казалась отшельницей. Быстрей бы добраться до дома, а не поболтать с остальными на лестнице. Она прижимала сумку к бедру и спускалась, буквально сбегая. Ей явно хотелось скрыться как можно дальше. Наруто узнал ее, в первую очередь, по ярким, крашеным волосам, с которыми не могли соперничать здесь ничьи другие. — Карин! — он торопливо бросился ей наперерез и, видя, что его оклик игнорируют, ускорил шаг. — Подожди! Кто-то удивленно повернулся в их сторону, кто-то понимающе ухмыльнулся, посчитав такое представление попыткой примирения очередной повздорившей парочки, но Узумаки сейчас мало волновали эти взгляды. Не ухмыльнулась и Карин, зло смотря на парня через очки. Ее взгляд был острым, совсем не таким, как у Ино, или ее шавок, и все-таки, может, она и не могла дать отпор физически, но стержень в ней был куда сильней, чем в других. Она вся напряглась, но не потому что ожидала нападения, а потому что была вынуждена стоять, иначе придурок, наверное, побежит за ней. Так что, лучше уж здесь… где куча свидетелей. — Чего тебе? — Твои очки, они не сломались? Вроде бы, следовало извиниться, как было до этого с Саске, но произнесенные слова сами вырвались вперед прочих, наверное, показавшись девушке дешевой псевдозаботой, когда и так уже порядочно натворил. Ее взгляд обжигал холодом презрительного раздражения, чем-то напоминая взгляд армейских командиров, при которых подчиненные обычно непроизвольно поправляли криво застегнутый ремень или одергивали примятую рубашку. Карин же поджала губы, даже не став показывать, что оправа цела. Конечно, цветной пластик имел не один десяток зазубрин, но… оставался цельным, как и она сама. — Не беспокойся, твоим родителям удастся избежать ненужных трат, — зная, о чем пойдет речь, бросила она, переступила с ноги на ногу, словно желая уйти, но осталась на месте. — Это все? — Я не из-за денег, — Наруто упорно выдерживал ее взгляд, фиксируя внимание только на нем. Стоит лишь отвлечься — и она тут же уйдет, окончательно решив для себя, чего стоит бывший друг Саске и чего можно от него ждать. — Я не видел тебя, случайно махнул рукой, когда ты нас разнимала. Но вовсе не хотел причинять тебе, ну… всякие неприятности. Кто бы мог подумать, что несколько дней назад он с такой запальчивостью пререкался с Карин, если теперь бормочет корявые оправдания, кроме которых действительно нечего предъявить. Карин слушала, не выпячивая от гордости грудь, не стараясь казаться выше. Она так и стояла, держась за длинную ручку сумки, не опуская взгляда. — Ты только показал, чего стоишь, вот и все, — заявила она уже спокойней, хотя в голосе слышалась явная неприязнь. И все равно, она говорила искренне, словно желала показать ошибку парню, и тот понял ее. — Что поступаешь так, как желаешь сам, не заботясь о том, можешь ли причинить «неприятности», — она специально подобрала это слово, — остальным. — Если бы я поступал так, как хотел, всей этой фигни бы не случалось. Но на ошибках, вроде, можно учиться. Не думай, что я пришел, потому что боюсь скандала с учителями или твоими родителями, — то, что Карин до сих пор слушает его, казалось хорошим знаком. Пусть между ними вернется то подобие спокойствия, которое существовало в первую неделю знакомства, пусть бегает за Саске, интересуясь, куда он делся, и Наруто даже готов видеть ее рядом во время перемен. Запоздало вспомнилось, что как раз Учиха на подобные уступки вряд ли согласится, и здесь сломать его категоричность будет посложнее, чем более уступчивую натуру девушки. Но Карин слушала не потому, что желала общения с Наруто, а потому что считала, что вся ситуация пройдет даром, если тот не извлечет урок. — Не делай из меня своей ошибки, — сухо сказала она, а потом подул ветер, раскрывая полы куртки, и пришлось дернуться, чтобы запахнуть ее. — Ты мне ничем не обязан, как и я тебе. На том и порешили. А потом, не ожидая согласия, развернулась и пошла по темному мокрому тротуару. Она была все такая же, обособленно-жесткая, с проскальзывающим в интонациях высокомерием, но все это не вызывало такого отторжения, как в Ино, будто играющей специально подобранную роль ради публики. Разговор можно было считать успешным — Карин имеет право относиться к Наруто как угодно, но он честно показал ей, что произошедшее тоже оставило в нем определенный след. Догонять и оправдываться в чем-то еще стало бы перебором, и Узумаки по привычке направился к скрытому за боковой стеной уголку, вынимая из рюкзака запечатанную пачку. Она оказалась той самой, купленной почему-то для них Итачи, и, возможно, стоило бы отдать ее Саске, но тот все равно уже не оценит такой благотворительности. Там никого не было. Только сигареты, вдавленные в промерзшую землю, и пара каких-то обломанных зажигалок. Хлюпала под подошвами грязь. Дыхнуло холодом, и тут же следом забежал, разговаривая по телефону, парень, не желавший вытаскивать сигарету из уголка рта. — Я же сказал, что не стоит к нему обращаться, — говорил тот, словно не замечая стоявшего аскетично Наруто, и прижался к спиной к стене. Кожаная куртка была расстегнута настежь, а серо-черные джинсы были подвернуты выше обычного, оставляя голыми пару сантиметров лодыжек выше армейских берц, зашнурованных лишь до середины. — Он ведь говнюк… сначала мозги иметь будет, а потом еще полгода напоминать станет. Обрывок разговора заставил Наруто прислушаться, по инерции заведя руку с дымящейся сигаретой за спину, хотя тонкий столбик дыма, конечно, продолжал подниматься вверх, подобно диковинному хвосту. Незнакомец явно не принадлежал к числу работников школы, а его внешний вид красноречиво говорил о знакомых силовых структурах. Наруто с подозрением оглядел парня, чья беседа, ведущаяся быстрым деловым тоном, явно относилась к чему-то слегка незаконному. Может, старший брат кого-то из учеников, коротающий время улаживанием текущих проблем, пока есть время? Узумаки все еще стоял молча, стараясь не привлекать к себе внимания, и надеясь, что парень вскоре уйдет. Тот же явно уже обратил внимание на ученика и повернулся, подмигнув и ухмыляясь, насколько это возможно. Показались острые, немного кривые клыки. И хоть он был выше Наруто, смотря на его лицо можно было понять, что он тоже ученик, наверняка из параллельного класса, хоть его и не видно. — Не вариант… можно через учительскую… — он размышлял, задумчиво выпустив дымок из губ. — Если меня, конечно, не сдадут. Тут уже внимание Наруто стало осознанным. Незнакомец явно говорил о нем, раздумывая о своих планах, места в которых разным посторонним личностям не предусматривалось. — Ты на меня намекаешь? — все-таки сказал Узумаки. Черт его знает, что этот парень задумал, но лучше бы убедить его оставить дурные идеи в стороне. Тот снова посмотрел на Узумаки, уперся ногой в стенку за спиной, принимая такой беззаботный вид, какой вряд ли можно принять, думая о чем-то противозаконным. А потом образно махнул рукой: «потом». — Да-да, потом решим, давай, — и выключил телефон, доставая окурок из губ и, делая последнюю затяжку, выкинул ее прямо под берцы. — Ты же меня не сдашь? — Ты решил грохнуть директора? — вспомнил Наруто последние слова про учительскую. Внезапно, он тоже слегка расслабился, уже в открытую поднося к губам сигарету. Странный парень демонстрировал скорее простую беззаботность, что плохо сочеталось с предыдущими обсуждениями, но именно его чуть небрежный вид, с киношно отточенными жестами, убеждал в отсутствии причин бояться. Что он может сделать здесь, совсем один и чуть ли не на глазах у учителей. Тот засмеялся. Весьма открыто, хоть, похоже, и пытался скрыть это, сгибаясь пополам и придерживая живот. Косая молния куртки билась язычком о металлические клепки пояса. А потом он ударил себя по бедру, и как-то хитро посмотрел на Наруто. — Если бы у меня было в планах уехать «вот-прям-сейчас», то… я вряд ли бы это сделал. Хах, — и все-таки заговорщицки подался вперед. — Мысли выше. Ответы к контрольной. — Всего-то? — Наруто действительно ожидал в возникшей тайне чего-то значительного и важного, но такой простой ответ вызвал даже легкое разочарование. — Решил заделаться в отличники на халяву? Наконец-то спокойный, без угроз и истерик, разговор давал сейчас давно необходимое чувство внутреннего успокоения, когда вместо продумывания диалогов, извинений или сожалений о сказанном, получилось вот так запросто болтать с ровесником о привычных вещах. Тот снова завалился на стену, как ни в чем не бывало. Поднял руку и постучал пальцем по виску. — Думай лучше, — и ухмыляясь демонтировал излишне острые клыки, — нафига мне отличник? Тогда вопросы будут лишние. А так: три-четыре, и привет, свобода. — Любишь ты приключения… — легкая улыбка тронула губы, как будто скопированная с постоянно меняющихся черт лица парня. Он выглядел очень живым, слегка суетливо-деловитым, принимающим свое скромное мероприятие абсолютно всерьез, а главное — в нем отсутствовала намертво вросшая в каждого здесь агрессия, требующая воспринимать человека, в первую очередь, как врага, а потом уже рассуждать логически. — Я — Наруто, — запоздало представился он. — Ты прямо сейчас туда полезешь? Смотри, не нарвись на секретаря — она любит там трепаться с кем-нибудь, пока есть время. Наруто пожал его крепкую, жесткую ладонь. Первоначальная напряженность отпускала, а парень, показавшийся вначале излишне подозрительным, в общем-то, не нес в себе реальной угрозы. Школьные дела — всего лишь очередная игра для получения острых ощущений с минимальным риском, и то, как легко он включал Узумаки в число своих помощников, наводило на мысль, что он действительно не боится провала. — Через окно полезешь? Звонок уже был, сейчас там вряд ли кто-то остался, так что самое время. — Лучше, — Киба приблизился и поднял палец вверх, словно тем самым привлекая внимание. — Если врубить сигналку… знаешь, какая паника будет? Он усмехнулся, а потом вновь откинулся на стенку, прикрыв глаза. — Естественно, когда будут уроки… А то, что сейчас, как бы, шли дополнительные занятия, поверх обычной нормы, говорило о том, что это явно не сегодня. Его осведомленность в деталях наводила на мысль, что он делает все это не в первый раз. Такие люди любят наводить панику ради самой паники, не всегда добиваясь первоначально поставленных целей, но получая моральное удовлетворение от процесса. Наруто казалось, что даже если придуманный план потерпит провал, Киба найдет себе другое развлечение на ближайшее время, отдаваясь ему с таким же энтузиазмом. — Ты из выпускного класса? Я сначала подумал, что ты из этих, армейских… — последнее слово Узумаки произнес нарочито независимым тоном, дистанцируясь от подобной связи. Киба засмеялся. Открыто и искренне, сворачиваясь пополам и буквально давясь от нелепого предположения. — Чтобы я — и в кадетском?.. — он утирал раскрасневшиеся щеки и, щурясь, смотрел на Наруто с хитрецой: нет, серьезно, что ли? — Они, скорей, туда примут местного бомжа, чем меня… хах!.. И, нет, — он уже успокоился, и выдавал себя лишь странными смешками между делом. — Выпускной в следующем году. Если они снова не заставят сидеть третий раз в одном классе. И высунул язык, словно на него попала какая-то горечь. Хотя, похоже, действительно же эта тема Кибу не задевала. Так вот почему он выглядел старше. По мнению Наруто, школьная программа, при всей ее запутанности и нудности, была вполне по силам и с первого раза, но вдаваться в такие подробности - значило бы снова скатиться до споров, которых в жизни так хватало. — Когда мы сюда вернулись, родители думали насчет кадетского класса, но я сразу послал это все подальше. Хотя знаю пару человек оттуда. Вернее, они уже перевелись. Там обычные не задерживаются, наверно, или сами сваливают, когда повод найдется. — Узумаки вспомнились погруженные в сомнения лица родителей, которые потом все же решили, что сыну и правда стоит дать насладиться свободой перед будущей строгой муштрой, да и программа такого обучения отличалась от стандартной. Киба беззаботно пожал плечами. — Какая разница, таскаешь ты эту дурацкую форму, или нет? Если ты вот здесь, — он постучал кулаком по голове, словно вместо нее был какой-то там бак, — не нормальный, то в классе ли дело? Казалось, что такая мысль даже чужда Кибе, который не задумывался о чем-то большем, чем грязь на ботинке. Но, тем не менее, он это сказал, а после - оттолкнулся от стенки и кивнул в сторону общей лестницы, где было пустынно. — Идем. А то сейчас сюда набегут учителя и прочие, которые уже покурили в своем туалете, и думают, что могут иметь другим мозг. — Это ты про Суйгецу, что ли? Знаешь, может — такой, тощий и как будто выцветший весь. И шутить по-черному любит, — затоптав окурок, Наруто пошел вслед за Кибой, все еще прикидывая, с чего вдруг случайное знакомство продолжилось до подробностей о жизни и школе. Его беззаботность выглядела настолько настоящей, что с трудом верилось, как он умудряется существовать без оглядки на будущее, о котором твердят все вокруг. Киба вдруг остановился, и выглядел словно… озадаченным? Пальцы отсчитывали один единственный ритм. — Да, знаю, — сказал он, а потом перевел взгляд с серого неба на Наруто. — Только я его не имел ввиду…и вообще - момента, где бы мог говорить о нем, не помню. Если продолжить - разговор точно скатится в очередные сплетни, что в отсутствие упомянутого человека было бы просто некрасиво. — Да это я так… приколы его вспомнил, вот и сказал. Я тут мало кого знаю пока, — Наруто тоже остановился, поймав взгляд парня. Тот был повыше ростом, но быстрая, подвижная натура придавала ему что-то слегка детское, что обычно стараются изжить в себе вчерашние подростки. Киба пожал плечами, словно его подняли на уроке, а он, как всегда, не имел понятия, чего от него хотят. — Странные у тебя ассоциации… — задумчиво произнес он, а потом почесал шею, посмотрел на пальцы, словно там могла остаться грязь или короткие волосы. — Или я странный, раз обо всем забываю. Там же, у лестницы, валялась и сумка, а точней — тряпичный рюкзак с названием какой-то малоизвестной группы, который Киба тут же закинул на плечо. Сколько мозгов надо, чтобы вот так оставлять свои вещи? Или же… Киба был настолько прост? — Ну, бывай!.. Мне по делам…ну, сам понимаешь, — и словно в завершение, добавил. — Наруто. — Если нас на днях снимут с уроков, я буду знать из-за кого, — сказал ему на прощание Наруто с легким смешком, коротко кивнув вслед. Вот он и снова остался один, люди просто сменяли один другого, не задерживаясь рядом дольше, чем требовали обстоятельства. Однообразные блуждания по улицам успели надоесть, так что возвращение к учебе после прогулов, в какой-то мере, казалось хорошей идеей. Жаль только, что поговорить с Саске так же легко, как с Карин, не выйдет. Будь на его месте кто-то другой и посторонний, Наруто думал бы о случившемся гораздо меньше, но выглядеть моральным уродом в глазах бывшего друга оказалось тяжело, и этот отпечаток произошедшего возник между ними тонкой, но непреодолимой стеной. Саске же не высказывал своей злости, не косился на Наруто, а ходил на уроки так же, как десять лет до этого: не обращая внимания, занята ли парта Наруто или пустует. Он делал вид, что никого не существовало. Конечно, это было сложно игнорировать, особенно, когда встречал парня после уроков, равно как и вымерять ровный шаг в пустоту. Но принимать такого изменившегося Наруто он не собирался. Тот показал себя так, как не поступил бы даже сам Саске. А значит, шел вразрез с его жизненными принципами. Поддерживать их легенду о дружбе было невозможно. Общающиеся между собой матери семейств рассказывали друг другу слишком многое, будучи в курсе того, что происходит и с их детьми в том числе, и если Итачи пропадал в гарнизоне по вполне обоснованным делам службы, то предоставленные сами себе младшие, по мнению Кушины, явно маялись без дела. — Мама спрашивает, чего ты к нам не заходишь, — надевая куртку, заметил как-то раз Наруто. Они стояли в раздевалке, чуть вдалеке друг от друга, и здесь обращенная к Саске фраза выглядела уместнее, чем если бы он догнал его на улице. — Много уроков, — сухо сказал Саске, смотря в окно, спрятанное под решеткой. Он все ещё чувствовал злость, но теперь - где-то там, на периферии. Словно небольшая боль, которая должна вот-вот пройти, поэтому нет смысла обращать на неё внимания. А потом обернулся. — Закончим этот цирк. — Не считай меня совсем уж отбитым мудаком, — за это время все накопившееся в душе и в мыслях понемногу выгорело, тихим, безмолвным грузом слежавшись в единый запутанный ком. А потом всегда отрицаемое прежде предположение опять вернулось в число значимых, побуждая задать такой нескромный вопрос: — Тебе нравится Карин? То, как Учиха защищал ее, так и осталось для Узумаки нерешенной загадкой — если общество человека мешает, куда проще избавиться от него раз и навсегда, а не терпеть со сдержанным равнодушием, чтобы забывать сразу после расставания. Зачем Саске это делает? Саске искренне вздернул бровь. Он ожидал того, что их договор будет легко и просто расторгнут, что они не станут играть в «друзей», а просто разойдутся, как ни в чем не бывало. Неполный учебный год — не так уж и много, если подумать. — Даже если мне нравилась бы Карин, разве это что-то и меняло? — и вызванный странным вопросом ответ был не менее странным. — Это как-то бы повлияло на твою отбитость? — Мне казалось, что ты ее только терпишь. А потом защищал так, как будто она действительно для тебя что-то значит. Тебя как будто мотает из крайности в крайность, — Наруто, наконец, справился с часто заедающей молнией на куртке, и закинул на плечо рюкзак. Самому себе казавшееся невероятным предположение о вспыхнувших ответных чувствах было ожидаемо опровергнуто. Наверно, это было что-то сродни благородству, сделавшему теперь Наруто в глазах Саске не умеющим держать себя под контролем эгоистом, с которым исчезли последние точки соприкосновения из оставшихся. А вот Саске смотрел на Наруто без удивления. Не мудрено, что подобное казалось со стороны каким-то детским чувством симпатии. А ведь, казалось, они вышли из того возраста, когда каждое дерганье косички приравнивалось к предложению руки и сердца. — Человек сам по себе что-то значит. Достаточно, чтобы его защищать, — сказал было Саске, а потом усмехнулся, не по-доброму, а как-то зло и остервенело. — Особенно, когда заходишь на мою территорию. — Ты, вроде, всегда был выше дворовых разборок за территорию, — эти последние слова мало вязались с той выстроенной в голове для себя личностью Учихи, к которой Наруто успел привыкнуть за несколько дней. Его обособленность говорила в пользу игнорирования дележки территории — по-подростковому глупой, ведущейся не ради цели, а ради самого процесса, и забывающейся так же легко, стоит увлечься уже по-настоящему взрослыми проблемами. Саске прыснул, а после потянулся к крючку, чтобы снять оттуда висевшую за лямку сумку. — Двор… — казалось, он бормотал себе под нос. — Я не сторожевой пес, чтобы охранять голую землю… но людей…- Саске закинул сумку на плечо и поправил клапан, чтобы тот не мялся, — моя территория это люди. И без разницы, где они будут находиться. — Карин не имеет ко мне претензий. И я хотел, чтобы ты их тоже не имел, — объяснил эту попытку примирения Наруто, выходя из раздевалки в опустевший коридор. Была в Саске определенная мстительная злопамятность — иначе охарактеризовать это чувство не удавалось — и если кто-то в его глазах совершил вышедший за границу разрешенного поступок, оказавшись лишним элементом в сложившейся системе ценностей, то вернуться в изначальную позицию было практически невозможно. Учиха отрицал саму попытку моральной гибкости, судил один раз и окончательно даже там, где подтолкнувшие к сделанному выбору причины давно отошли назад. По-своему, его верность придуманным идеалам вызывала у Наруто уважение — он по-прежнему один против многих, с их требованиями и мнениями, но будь Саске посговорчивее, их отношения перестали бы идти этой обрывистой, ломаной линией взаимного отторжения. Но Саске мог бы быть сговорчивей, пока Наруто не нарушил негласное правило. Или нет, не показал себя с той стороны, которая была Саске отвратительна. Фугаку был бы рад за младшего сына, если бы знал, что одну правду все-таки смог вбить: свою корову можешь загнать на бойню только ты сам. И отец поддерживал армейскую правду даже на работе, если, конечно, разгребать эти дебри. — Мне плевать, что думает Карин, — от пустых стен ничего не отражалось. Слои краски погребали под собой тоны и эмоции. — Я видел то, как изменил тебя город. Наруто и сам думал об этом, размышлял после очередного разговора с учителями или случившихся за их спиной разборок с одноклассниками. Там нельзя было давать слабину, показывая искренность, нельзя было уступать, иначе навсегда запомнишься противникам как прогнувшийся под их волю трус. Или ты, или тебя — по этому простому закону жили многие, а когда выход из системы закрыт — остается только принять правила с наибольшей выгодой для себя. — Знаешь, почему мы на самом деле сюда вернулись? Рассказать тебе? — медленно зреющее в мыслях решение, наконец, оформилось в потребность выговориться, и Саске подходил для этого куда лучше многих. Саске остановился, почти прижался к крашенной холодной стене, и все-таки готов был сделать шаг в сторону, идти дальше. Он молчал, не отвечая, что хочет, но висящая чуть криво доска с информацией для родителей и учеников как бы говорила: Саске интересно другое — человек, стоящий напротив, и то, что он, может быть, скажет. А может, ему удастся что-то да изменить. — Пойдем, — Наруто кивнул в сторону дверей, первым идя к выходу. Не тот разговор, который стоит вести среди кучи людей, слишком сложные могут быть последствия для всех, кто замешан в произошедшем. А выговориться все-таки хотелось. И откуда-то робко проглядывала надежда, что Саске можно довериться. Саске пропустил Наруто вперед. Конечно, коридор был почти пустынным, но кто знает, кто может стоять за стеклянной дверцей, ведущей на второй этаж. Он не давал Наруто поблажек, не собирался возводить его в ранг друзей или прощать. Он просто смотрел на того, и ждал, что тот ему расскажет. Причина отъезда может быть любой. Для Саске это вряд ли могло быть причиной того, каким стал Наруто. — Папа работал над какими-то проектами. Дома почти не бывал, а когда бывал, то продолжал ими заниматься. Я увидел у него в сумке документы. Подробно не читал, но они показались важными. А потом я их сжег. Вытащил, когда он не видел, и сжег на улице. Надеялся, что его разжалуют за потерю важных бумаг, и мы, ну… станем жить своей жизнью. Без его работы, на которой все завязано. Там было какое-то разбирательство, но папу просто перевели сюда за утерю — из крупного города в мелкий, чтобы в следующий раз лучше следил за порядком. Никто не знает, что все из-за меня. Он тогда такой замученный был, что запросто все забывал и говорил, что мог эти бумажки где-то случайно оставить. Наруто говорил короткими, рублеными фразами, упрямо сверля Саске взглядом, и с каждой из них внутри словно вставала на место часть сдвинувшейся личности, самому себе казавшейся собранной в каком-то ошибочном порядке, наконец возвращающемся к прежним схемам. — Может, там вообще копии были… И не такие уж секретные… — закончил Узумаки свой рассказ предположением, почему все закончилось настолько обыденно. И если это случилось недавно, то Наруто явно было не десять лет. Саске быстро это понял, ведь даже если бы служебное расследование велось полгода, то никак не лет пять. Смотреть на чужое раскаяние — одно, на то, как мнется чужое лицо под напором чувства вины — это оно. Другое — то, что Наруто снова не думал. Он действовал на эмоциях, и продолжал держать тайну, стыдясь признаться… Когда поток речи иссяк - Наруто так и остался стоять, словно нашкодивший ребенок. И Саске действительно видел его так. — Думаешь только о себе, — подвел черту Саске, опиравшийся во время разговора о холодные перила. — Нет. Я думал о нас, всех вместе. Что если родителям не хватает духу закончить такую жизнь и начать сначала, то, может, у меня получится. Что кто-то должен взять на себя ответственность, раз уж они другими проблемами заняты. А потом - меня просто задолбало каждый день по одному и тому же сценарию жить, и бумажки эти подвернулись вовремя, — вспоминая тот порыв эмоций, подтолкнувший его поменять привычный уклад, Наруто и сам едва понимал свою мотивацию. Много дней до, много дней после, но среди повторяющейся череды откуда-то взялся именно он, когда терпения спокойно ждать своего будущего не хватило. Он по-прежнему не знал, стало ли лучше. Большой город, где хотя бы получалось уйти из дома навстречу улицам и заполняющим их фигурам прохожих, чтобы рассматривать их, отвлекаясь от опостылевшей повторяемости школы и дома. Там были впечатления и возможности, которыми хоть и не пользовался, но знал о своем праве на них. Что ждет его здесь, кроме отпечатавшегося еще более точными контурами одиночества и череды ошибок? Саске выслушал, а потом фыркнул и отвернулся, смотря в сторону окна, почти спрятавшегося над самым асфальтом. За решеткой снизу продолжалась лестница, и там была дверь, за которой вряд ли распологалось что-то интересное. Но эта неизведанная терра инкогнита не единожды манила учеников, и каждый мечтал хоть раз оказаться в пыльном подвале, лишь потому, что там было что-то новое. Но Саске ощущал, как там пахнет пылью, даже отсюда. И все-таки, оббитые войлоком водопроводные трубы… Даже дерьмовые трубы куда интересней, чем приевшиеся стены бесконечной части, заключившей городок в кольцо. — Ты думал только о себе, — смотря на стекающие по грязному окну подтеки повторил он. — Ты думал о том, что все хотят того же, что и ты. И продолжаешь думать. И действуешь на поводу у своих чувств, — Саске замолчал, прикусил щеку в задумчивости, а потом кивнул принятому решению. — А потом страдаешь. Что с городом…что с Карин. — Все вокруг очень много думали обо мне и о том, как мне будет лучше, только меня особо не спрашивали. Если можно им, почему нельзя было и мне попробовать? И страдания тут ни при чем — что мог, я исправил, а остальное… оно уже сделано, зачем теперь зря о нем думать. — Наруто замялся, понимая, что на любые аргументы Саске выдвинет такое же категоричное мнение. — Ты все время переводишь разговор на кого угодно, кроме себя — готов спасать и защищать их всех, бороться до последнего, а сам… — снова вспомнились жесткие, привычные удары Итачи, давным-давно научившие покорности, против которой не смел бунтовать брат. — Почему ты себя так ненавидишь? И, вроде бы, Саске готов был дискутировать на тему того, что может, а что не может Наруто. Достаточно сказать о том, что рождается человек не самостоятельным, и приобретает свою свободу путем ошибок и правильных решений, и… Брошенное в конце обвинение притянуло на себя все внимание, и Саске смотрел на Наруто, вздернув бровь, не понимая: не ошибся ли? — Возомнил себя тонким психологом? — усмехнулся Саске, а потом, мигом скинув с себя все это напряжение, закатил глаза. — Ты снова ошибся. — Я много чего видел. Каким ты бываешь с разными людьми, чем это для тебя кончается, — Наруто по-прежнему говорил ровно, хотя больше похожие на отрепетированную театральщину жесты и взгляды вызывали желание перестать сдерживать чувства. Конечно, Саске ни за что не согласится с ним. Ни в чем, опровергая самые очевидные постулаты, называя ночь днем только потому, что иной вариант исходил от Наруто. Вечное противостояние, возможно, связанное с придуманным образом того «городского» типа, в который уже попадал несколько раз, и отмыться от предрассудков чужого восприятия становится все сложнее. Будь Саске открытее, им не приходилось бы раз за разом вести эти кривые, запутанные диалоги, в которых подтекста оказывалось больше, чем самих мнений. Впрочем, исключенному из круга близких людей Узумаки сложно рассчитывать на откровения. Саске, может, и не считал, что Наруто близкий друг. Но подобные разговоры для него были безопасны. Ведь ты свободен ровно там, где люди не могут причинить тебе вред. А Саске четко понимал границы, и знал, что закройся он — и даст куда больше поводов, чем отмалчиваясь. — Мы разве не играли в игру? — напомнил он Наруто, заговорщицки щурясь и склонив голову, уставился на того, словно подловив на мысли. — У нас был договор…и ты сам это знаешь. Так что, что ты там видел? — Это был договор, — машинально поправил его Наруто. Игра — это всегда условность выдумки, их же идея стала чем-то вроде вынужденной необходимости, в которой каждый понимал свою роль, а не тешил себя иллюзиями. — Я видел тебя с твоей семьей. Лезть в подробности не буду, но они реально перегибают палку, а ты позволяешь, как будто все законно и правильно. Но их слово не решающее, что бы брат тебе не плел. Ты сам за себя в ответе, а насилием человека не изменить. Взглянув на экран телефона, Наруто понял, что они застряли здесь надолго. Попытка все расставить по местам обратилась в подобие задушевного разговора, и в чем-то такой сдвиг с места действительно порадовал Узумаки. — Пойдем на улицу, я курить хочу, — добавил он. Наруто уже повернулся, чтобы пойти вперед, чтобы глотнуть свежего воздуха, и пустить никотин внутрь, но Саске схватил за локоть, чтобы остановить. Лишь пара секунд… — Тебе не стоит лезть к моей семье, — и, чуть сильней сжав пальцы, уточнил: — твоей семье тоже. А после, отдернув ладонь, на секунду остановился взглядом. А потом пошел вперед, туда, на улицу, где уже слышался гвалт выпущенных на свободу первоклашек. Предупреждение, больше похожее на угрозу. На миг даже пробрало холодком по сердцу от выверенного, короткого прикосновения и изменившегося взгляда темных глаз. Опасение не за себя даже, а за то, что где-то рядом ходят на свободе люди, сделавшие Саске таким, свыкшимся с вывернутой логикой человеческих взаимоотношений. Какое-то время они шли молча, оставляя все дальше за спиной постаревшее, типовое здание школы, окруженное высоким, явно недавно поставленным забором. Бессмысленный контраст, только сильнее усугубляющий недостатки. Наполнивший легкие знакомым горьковатым вкусом дым, как обычно, помогал примириться с действительностью, а рука сама протянула Учихе тлеющую сигарету — делить ее на двоих само собой вошло в привычку. — За родителей я не отвечаю, можешь сам с ними поговорить, если так мешают — вдруг послушаются. А от того, что ты прячешься от мира подальше и делаешь вид, что плевать хотел на все, он тебя в покое навсегда не оставит — такие уж мы тут живем. Но Саске не собирался разговаривать с родителями Наруто. Ему было достаточно того взгляда, что он встретил тогда в комнате. От одного этого было тошно… Он нахмурился, думая о том, сколько могло дойти до Минато и Кушины, а там и до Наруто. А потому, замедлив шаг, все-таки позвал. — Наруто, — и посмотрев на светлый затылок, дождался, когда тот обернулся. — Возможно, им лучше знать, что мы не общаемся. Впервые за долгое время он назвал Узумаки по имени, сменив безликое «ты» на однозначность сделанного обращения, за которым стоит только один, выделенный из общей массы человек. Наруто заполнил паузу снова сунутой сквозь приоткрытые губы сигаретой, давая себе время на осторожный подбор верных слов. Нельзя рубить сгоряча, ведь прозвучавшее предположение несет в себе что-то значимое, остающееся пока за границей истинного понимания обстоятельств. — Они считают меня неподходящей для тебя компанией? Навязываться и в гости заявляться без приглашения все равно не стал бы. А вне дома - кто узнает, с кем ты, и куда ходишь, — как ни в чем не бывало, Наруто снова протянул Саске сигареты. — Да бери ты уже, на двоих ведь покупалось. Саске посмотрел на нарушенные ровные соты фильтров в помявшейся пачке, и, словно раздумывая над сказанным, потянулся, чтобы вытащить и разрушить этот никчемный строй. — Нам стоит сказать, что мы больше не общаемся, — сказал Саске, смотря на серое чернильное кольцо у самого основания фильтра. И зачем производители тратятся на краску, если никто не докуривает до синтетической губки? Просто, чтобы это выглядело красиво? Чтобы придавать другим статус?.. Такой же статус, который придают человеку отношения и друзья. Как звезды на погонах, которые выставляют напоказ на улицах, жители их городка. Обтекаемость слов все же дала понять, что Саске согласен на это тайное разделение внешней и внутренней жизней, каждая из которых предназначена для кого-то одного. Ведь, пожелай он совсем прекратить любое общение, то выразился бы более конкретно? — Я думаю, мама со временем поймет. Выросли, общих интересов нет, слишком разные стали за эти годы — она же сама видела, насколько все изменилось. Да и твоя ей это подтвердит, — прикинул Наруто правдоподобность их замысла. — А еще, знаешь, забудь про договор, пусть все идет, как идет. Саске списал со счетов договор в тот день, когда очки Карин упали на пол. Тогда для себя Саске окончательно и решил то, о чем было подумал после того «семейного» обеда. — Скажи ей сам, — тут же поправил Саске. Ему хотелось, чтобы Кушина не подводила сына к этому сама, а услышала лишь то, что хотела. Нет Саске — нет необходимости говорить о нем. — Скажу при случае. Или я должен прибежать к ней с радостной вестью, что мы теперь с тобой разосрались в хлам и состоим в клановой вражде? — Наруто издал короткий смешок от собственной высокопарности. — Вот тогда она меня точно замучает расспросами. И тебя заодно, если где встретит. — Именно так ты и должен поступить, — на полном серьезе сказал Саске. Не казалось, что он шутил или издевался. Напротив, подобная мысль была абсолютно «нормальной», разве что можно было поиграть словами. Он прикурил сигарету, взглянул на вьющийся от уголька дымок. Вдали ехал короткий автобус, списанный из автопарка еще пару лет назад. Но здесь мало кто смотрел на свою безопасность, предпочитая полагаться на волю случая. — Она же тебе не имела мозг насчет «случившегося»? — Говори о моей матери повежливее, — пресек эту фамильярность Наруто. Какие бы претензии к семье не существовали в его голове, остальным они не давали права на такую презрительную грубость или насмешки. — Ничего она мне не говорила, мы ту встречу вообще не вспоминаем. И что насчет твоего брата — перед ним тоже надо клановую вражду изображать? Вопрос об Итачи имел под собой основания. Странности его поступков и замечаний насчет ответственности за Саске пока так и остались неразгаданными, но Наруто упорно казалось, что за этим стоит что-то большее, чем навязанная отцом слежка за младшим, или желание самоутвердиться за счет него же. И кто знает, какую именно роль и почему играет здесь сам Саске. Когда люди говорили, как ему поступать, Саске не слушал. Он слышал, о чем шла речь, но оставлял решение за собой. Сейчас он не считал необходимым прислушаться хотя бы потому, что не оскорблял Кушину. По своему мнению. А вот вопрос об Итачи вызвал немой интерес. — А что не так с ним? — спросил Саске достаточно сухо. Объяснять прямо сейчас тот разговор и сделанный в итоге жест великодушия, в виде сигарет и алкоголя, значило бы еще больше все запутать. По крайней мере, так казалось Наруто. Саске будет отрицать любые исходящие от него идеи, особенно, если они сведутся к попытке обелить сложившийся образ нацеленного только на успех брата-карьериста. — Ему, вроде, нет до нас дела, а если в школе вместе увидит — я не буду каждый раз тебе морду бить специально для него. Мы в одном классе учимся, вообще-то, и все равно рядом полдня находимся. Саске пожал плечами и посмотрел в сторону. Подобный ответ был явно не тем, которого он ожидал, но от того не становился хуже. Напротив… — Мне плевать на него, — сказал Саске, рассматривая ворох притоптанных листьев, забитых в водосток. — Он все равно им ничего не скажет. И хоть Саске не мог сказать, почему, но в этом он был уверен. Несмотря на всю ублюдочность Итачи, тот… продолжал по-своему быть буферной зоной между ним и Фугаку. — А ты не думал, что он, ну, — объяснить свою мысль, лавируя между конкретикой и мягкостью формулировок, было тяжеловато, и все же идти напролом сейчас значило бы опять свести все к нулевой позиции, — …делает то, что делает, по своим особым причинам? Он всегда был себе на уме, а добро иногда достигается через малое зло, вот и он мог бы чем-то таким вдохновиться. Перепрыгнув раскинувшуюся поперек тротуара лужу, Наруто все-таки задел краем ботинка мутную рябь воды, расплескав вокруг такие же сероватые от грязи брызги. Ничего, до дома все высохнет, просто никак не привыкнуть к местной разрухе везде и всюду. Саске покосился на штаны — не забрызгал ли? Но нет, к отточке прилипла разве что случайная ветвь. Пришлось скинуть ее, дернув ногой. — Если тебе хочется стать лучшим другом Итачи, то почему бы не пойти к нему, а не пытаться решать все проблемы через меня? — Саске зло посмотрел на Наруто, и, казалось, на его лице промелькнула тень нерешенной детской обиды. Но нет, он тут же фыркнул и закатил глаза. — Глядишь, он и тебе поможет. — В чем? — выдержав его взгляд, с иронией поинтересовался Узумаки. — Что со мной не так? Кроме того, что я думаю только о себе, и с людьми нормально общаться не умею. Это я уже слышал. — В твоих легендах… О том, что у тебя в порядке с семьей Учиха, — Саске остановился у перекрестка. Теперь ему надо было идти в другую сторону. — Один друг…второй… какая разница? Семьи будут дружить, а ты продолжишь открывать Итачи с новых сторон. Ведь… смотрю, вы сдружились. В его словах сквозила какая-то почти детская обида. За то, что Итачи обращается с Наруто по-другому, или за то, что смог увидеть в нем равного для разговора человека, считая брата только досадной ошибкой, которую должен всеми силами свести хотя бы к нулю. Показалось даже, что Саске завидует Итачи, способному так свободно выразить себя в отношении чужого человека, а не быть закованным в набор придуманных и навязанных ограничений, где открыться навстречу равносильно проигрышу. — Ты дурак? — Наруто поджал губы, чтобы сдержать улыбку от понимания нелепости этих претензий. — Семьи - это семьи, а я сам по себе. Брата своего в это все хотя бы не впутывай, с ним я ни о чем не договаривался, вообще-то. И в дружбе ты нифига не разбираешься, чтобы что-то говорить! А вот слова о дружбе были какими-то предательскими. Словно Наруто признавался: Итачи «уже» мой друг. Пробрало вдоль позвоночника, но Саске лишь глубже сунул руки в карманы и, смерив Наруто взглядом, развернулся, ничего не сказав, и направился в сторону дома. Быть может, Итачи и мог быть нормальным, но… у них оставались нерешенные вопросы, которые становились буквально камнем преткновения. И то, что однажды тот спас его, не обязывало любить брата. Кровные узы — вещь которая не зависит от человека. А всякие обязательства люди берут на себя добровольно. Саске брату ничего не обещал. Придя домой, Наруто еще раз тщательно обдумал всю сказанную Саске информацию. Белые пятна сменили свое расположение, открыв новые места, но не уйдя полностью, и он до сих пор не знал, насколько готов узнать секреты своего бывшего друга. Иногда оставаться в неведении дает больше пользы, чем откровенная правда о любых мелочах — больше данных создают слишком открытое пространство для маневров там, где безопаснее для всех вписывать их в привычные шаблоны. — Ты уже привыкаешь здесь жить? Мне казалось, тут будет очень скучно, и не с кем общаться. Но мама Саске, вроде, рада твоему возвращению? — спросил Наруто у матери, сидя за столом на привычном месте у окна. Она обычно ждала его после школы, чтобы пообедать вместе, готовя каждый день что-то новое и не боясь экспериментировать с сочетаниями вкусов. Кушина, не ожидавшая, что Наруто заговорит на эту тему, выпрямила спину и посмотрела на сына несколько странно. Уж не было ли то прелюдией к какому-то большему разговору. Но, судя по шумевшему холодильнику и затянувшейся паузе, — не было. — Микото… — Кушина назвала подругу по имени так легко и просто, словно не было этой долгой разлуки. А потом кивнула, — все хорошо… к счастью, она не изменилась. Изменения — вот что пугает нас больше другого… — и словно одернувшись, вновь вернулась к нити разговора. — А ты… нашел старых друзей? — В классе я никого не знаю. Наверное, они учатся в параллельных. Только вот с Саске и пересеклись, но — он метнул на мать быстрый, многозначительный взгляд, — как-то не сходимся мы с ним, ни в чем. Знаешь, я даже пытался его понять, и все такое, но не обязан вечно всем уступать и поблажки делать. Так что вы с его мамой как-нибудь дальше сами, и мы тоже сами. По-отдельности. Все, главная мысль озвучена напрямую, и если это действительно что-то изменит и поможет уберечь Саске в его странных планах на будущее, то пусть так. Ему виднее, стоила ли та просьба затраченного времени, или нет. И хоть Кушина держалась отстраненно, было видно, как ее кулаки сжали край скатерти, когда речь зашла о Саске. Но после - она кивнула, выдохнула и прикрыла глаза. Длинные пальцы погладили край стола, вдоль фантазийной лилии к изогнутым лепесткам. — Я все понимаю, — неожиданно покладисто отозвалась она. И если раньше мама бы обязательно встала, сказала бы, что дружбу стоит нести через годы и расстояния, как она с Микото, то теперь… слишком спокойное решение. Слишком. Излишне. — Вам больше не восемь, чтобы заставлять поддерживать отношения. — Вначале, ты как раз этого и хотела, — для большей убедительности нужно добавить в диалог подробностей, слегка поспорить с типично подростковым упрямством. — Но нам с ним действительно нечего делать вместе, так что, если надумаешь опять повторить семейные посиделки — я в них не участвую. Наруто постарался придать голосу веселых ноток, чтобы отказ звучал менее категорично, сводя все к полушуточной форме. В конце концов, увиденная обоими родителями драка в комнате вполне могла стать причиной для подобного разлада между их детьми. Сначала Кушина было открыла рот, подумав о чем-то своем, но после, услышав окончание фразы, все-таки кивнула, принимая решение сына. — Все мы ошибаемся… — достаточно легко сказала она, а потом, словно решив сменить тему, приподнялась, повернулась к рабочему столу, ища взглядом хоть что-то, и потянувшись к кнопке чайника, щелкнула его. — Знаешь…у тебя все равно почти год впереди. Найди себе подругу-девочку. Пригласи к нам…или, вон, у тебя день рождения скоро, можно одноклассников пригласить, смотришь и подружитесь, найдете общие интересы… Она снова напомнила о вещах, которые Наруто предпочитал считать отсутствующими в своей жизни. Все эти друзья, отношения и потребность в людях упорно проходили мимо него, и поздно пытаться изменить существующий уклад. Он пытался раньше, отвергаемый социумом, так с чего бы правило должно перестать работать теперь. Хотя, кое-что хорошее от переезда все же нашлось — равенство положения большинства других семей делало их детей одинаковыми по происхождению. Здесь не было упреков и обвинений за то, что Узумаки был не в силах изменить. — Я вряд ли буду праздновать. Посидим, как обычно, с тобой и папой, если у него будет время, зачем нужны все эти громкие сборища. Очередной прожитый год — это ведь не повод. Кушина поднимала стаканы со стойки, смотря их на свет и критично разглядывая стекло на наличие подтеков. Тех не было видно, но Кушина прикусывала щеку, словно именно чистота наводила на раздумья, а не разговор. — Мы с папой можем и каждый день с тобой посидеть… — и тут же прикусила губу. Когда Минато, конечно, ночует дома. И не на дежурстве. И не сидит до глубокой ночи в части, устраивая внезапные проверки. — А одноклассники… ты же не обязан с ними дружить. Просто это повод. — До моего дня рождения еще полно времени, я что-нибудь придумаю потом, — решил Наруто завершить переставший быть важным разговор. — И я, вообще-то, голодный, может, мы уже есть начнем? Стукнули стаканы о столешницу, так, словно Кушина вдруг вспомнила о чем-то важном, но, вместо этого, посмотрела на сына, а потом сощурилась, словно готовясь отчитать его. Но не серьезно, а в шутку, как это бывает, когда ей хочется показать себя «строгой» матерью. — А почему было не принести из холодильника сразу и не поставить на плиту? Давно бы уже согрелось, — начала она, и тут же открыла дверцу, чтобы взглядом окинуть содержимое. — И сейчас бы уже ел. — Мама даже не удивилась, когда я сказал, что мы с тобой не собираемся дружить, — рассказал о результатах проведенного опыта Наруто, подойдя к сидящему за партой Саске, на следующий день. — Она все верно поняла после случившегося, и тут никаких вопросов. Их вчерашнее прощание опять получилось обрывисто-резким, но Узумаки предпочел забыть о нем, первым подойдя к Учихе, как ни в чем не бывало. Они и так предъявили друг другу достаточно претензий, чтобы раз за разом тщательно препарировать каждую из них. Саске, сидевший над учебником и читающий об особенностях географического превосходства некоторых стран третьего мира, даже не стал поднимать глаз. — Отлично, — переворачивая лист, заключил он, но глазами по строке бежал уже второй раз. Он не знал, каким был разговор, и может, Наруто именно гложемый любопытством шел первым на контакт. А потому молчаливо ждал нового жеста. Узумаки предпочел оставить его наедине с учебником — видимо, погружение в изучаемую тему было сейчас важнее бесед, да и временами возникающее на периферии чувство неловкости вновь привычно подкралось знакомой поступью, выбивая из головы любые идеи для продолжения. Вспомнилось и другое незаконченное дело, напрочь потонувшее в ворохе последних событий, с которого те, в какой-то мере, начались. В этот день Суйгецу все-таки посетил школу, и, побродив по коридорам и заглянув в кабинеты, Наруто наконец увидел знакомую белобрысую голову возле лестницы. — Привет! — он издалека махнул рукой, привлекая его внимание. — Дашь мне ключ от чердака на пару дней — хочу сделать себе тоже. Суйгецу повернулся на голос, и, смотря на парня в упор, несколько раз моргнул, пытаясь припомнить того. У него, похоже, был неправильный прикус. Или же в задумчивости он всегда немного скашивал челюсть вбок? — Ключ, — он, наконец, повернулся полностью, припоминая, когда о том могла идти речь, а потом, покопавшись в памяти, и прокрутив в кармане брюк зажигалку, все-таки усмехнулся. — Вот еще. Ты там сбросишься, а потом там замки поменяют. — Я похож на страдающего от несчастной любви идиота, который вляпался бы в такую дурь? Скоро холодно будет, я не хочу шататься по улицам, когда некуда больше пойти, а там тепло и пусто всегда, — ход размышлений парня от души повеселил Наруто, а расстановка его приоритетов только добавила в это веселье своеобразного уважения — никаких лживых переживаний за чужую жизнь, только забота о своем комфорте. Были бы все такими откровенными в поступках. Суйгецу пожал плечами, как ни в чем не бывало. Съехала вбок рубашка, и он подтянул ее за ворот обратно. — Кто тебя знает, — протянул Суйгецу, потирая шею. Он выглядел как-то незаинтересованно и устало. Совсем не таким, каким был на крыше. То ли тогда предвкушал веселье, то ли сегодня так и не выспался. — А вдруг я захочу скинуться, а там ты… ну, и отговаривать будешь. — Все так хреново? — от Наруто не укрылась перемена его настроения, обратившая уже вроде бы изученную личность во что-то новое. Сейчас он был ближе к самому себе, встреченному в классе вместе с Саске, когда его странный юмор оборвал дальнейшее знакомство на корню, но лежащий на лице отпечаток полупроявленной тоски скрадывал то ощущение бесшабашной непредсказуемости, сводя ее к иным, мало знакомым формам. И про переубеждение он верно заметил. Узумаки не представлял, что бы сделал, увидь он стоящего на краю крыши человека со вполне очевидным намерением. Совесть, вроде бы, подсказывает спасать любой ценой… но правда ли зашедшему так далеко нужно это спасение, если он уже придумал, как сделать это самому? Но Суйгецу не отвечал. По правде говоря, он не слишком понял, вздернул светлую бровь, и потом вернулся к стене, о которую облокачивался. — Почему бы тебе не найти свою крышу? — спросил он еще раз. В конце концов, тогда Наруто был лишь гостем, совсем не обязательно, что ты отдашь ключи от своей квартиры. Желание вполне ясно. — Ты можешь торчать в подъездах или подвалах. Там… — и он кивнул наверх. — Тебе может быть и места-то не приготовлено. — А ты решил забраться повыше, чтобы потом эффектнее упасть? Они перешли на какой-то отвлеченный язык символизма, где каждая фраза могла пониматься двояко, но доказать связи между чем-либо невозможно. При внешней придурковатой отрешенности, Суйгецу, внезапно, оказался довольно упертым в вопросе, решение которого изначально выглядело для Наруто совсем простым. Что это: потребность иметь собственный угол, которого не хватало в обычной жизни, или желание потешить свое эго превосходством над выпрашивающим мелкое одолжение сверстником? — Делиться с другими — мало кто любит, я знаю, но мешать мы там друг другу не стали бы. «Квартирант» я не проблемный, — Наруто все еще пытался договориться. Суйгецу фыркнул: пренебрежительно ли? Или просто потому, что не верил словам парня, которого видел без году неделя. Одно дело — стоять укумаренным и вытягивать клещами разговор, другое — давать доступ куда, куда лишь иногда заглядывают гости. — Почему ты вообще говоришь о дележке? — спросил Суйгецу и мутный взгляд его сощурился, превратился в две щели, из которых смотрели и изучали, готовые впиться в шею и лицо, черти. — Ты, вроде как, права на это место заявил потому, что первый нашел, и все такое. Когда часто чем-то пользуешься, начинаешь считать своим, даже если оно вообще ничье, а посторонние только бесят. И я для тебя такой же посторонний, — Наруто кинул в сторону Суйгецу понимающий взгляд — подобная логика человеческой психики встречалась слишком много раз, чтобы считать ее открытием. — Не знаю, что ты там делаешь — пьешь или ширяешься, да мне как-то пофиг, следить и мешать не собираюсь. — Не будешь, — кивнул Суйгецу, как само собой разумеющееся. А потом, чуть пожевав щеку изнутри, добавил. — Представь, что крыша — это девушка. И я бы спал с ней по ночам и утрам, а ты бы пришел и сказал, что раз уж она такая доступная, то «давай я возьму день и вечер, ты же все равно на учебе». — Суйгецу хохотнул, сунул руки в карманы, выпятил грудь, явно довольный своим сравнением, а потом прикрыл глаза. — Прости, милашка, но я тебя слишком мало знаю, чтобы делить ее на двоих. — Ты точно шизанутый, — беззлобно заметил Наруто, выслушав такое сравнение, но обида за отказ не спешила посещать его. То ли Суйгецу и так слишком очевиден в подобной роли, чтобы впустую злиться на его поведение, то ли дело в его равнодушии, ограждающем от поспешных решений. Стало понятно, что добиваться дальше своего бесполезно: может, Саске он бы и уступил по старой дружбе, но делать это для новичка — значило бы подпустить к себе ближе. Развернувшись, Узумаки пошел обратно в класс, через несколько шагов остановившись, словно что-то вспомнив: — И я не милашка! — со всей возможной категоричностью крикнул он Суйгецу напоследок. Забываться ему все же не стоило. Суйгецу что-то махнул рукой над головой. Голос, если тот вообще был, потонул в гвалте младшеклассников в коридоре. А потом в Наруто врезались. Словно грузовик, словно локомотив, сбивая с пути и заставляя упасть на бетонный пол, устланный тонкой подложкой стертого линолеума. — Прости-прости… — затараторил взмыленный парень, пытающийся оглянуться туда, откуда бежал, и, вставая на ноги, невзирая на раскинутые ноги Наруто, на то, что упирается руками в грудь, пытался подчинить себе тело, которое все гудело от столкновения. Судя по виду, мальчишка явно был младше, а нечесаные волосы, торчащие в разные стороны, не выдавали в нем отличника. — Блять! Первое вырвавшееся слово огласило коридор, доносясь до ушей всех собравшихся, которые, впрочем, и без того были осведомлены о подобном лексиконе. Сместившиеся в стороны стены и потолок не дали времени сориентироваться, и только ушибленный затылок вернул Наруто понимание своего положения. — Ты… черт… — барахтаясь под каким-то придурком, он сдавленно ругался, наконец, оттолкнув шарящие по груди руки. — Слепой идиот, ты сдурел?! Машинально потирая ушибленную голову, Узумаки попытался выбраться из-под чьего-то развалившегося на нем тела. Парень тоже пытался встать, неловко стараясь уцепиться за землю под ногами, руками скользя по плечам, а потом шипел из-за ушибленных колен, локтя и, кажется, чего-то еще, и все равно оборачивался. — Сам-то!.. — вскинулся мальчишка на Наруто, когда тот пытался обвинить его. Он, восседая на Наруто, ткнул пальцем тому в грудь, и прищурился. — Мог бы и аккуратней идти, а не… — Попался, сучонок!.. — раздалось чуть позади, и, судя по победному возгласу и короткому «бля» от мальчишки сверху, дела обстояли не особо радужно. А вот подскочивший с победной усмешкой Киба (весь красный и не менее взмыленный), схватил мальчишку за шкирку и потащил от Наруто с довольным оскалом. — Ай! — задергавшийся мальчишка невзначай ударил Наруто пяткой в колено или где-то рядом, и всеми силами пытался отцепить от себя чужие пальцы. Снова ругнувшись, Наруто начал неловко подниматься с пола. Вынужденное участие во всей этой кутерьме отвлекло от всех изначальных мыслей, но пульсирующая в голове и запястье боль накладывалась на крики вокруг, перемешиваясь единым фоном. — Так это из-за тебя! — обвиняюще ткнув пальцем в сторону Кибы, воскликнул Узумаки. — Какого хера, а? Теперь уже Киба устремил свой взгляд на Наруто. Как и пойманный мальчишка. Оба щурились так похоже, пытаясь понять, кто же, все-таки, должен узнать Наруто. И Киба «акнул» первым. — А… — он выпрямился, почесал второй рукой загривок, но не отпуская мальчишку, а потом пожал плечами. — Ну, никто же не умер, собственно. — А потом покосился в сторону мальчишки и встряхнул того. — Да, Конохомару? Никто же не умер? Тот зашипел, прикрыл один глаз, а вторым посматривал на парня позади. — Идиоты… — повторил Наруто, отряхивая пыльные после валяния на полу штанины. Складывалось впечатление, что эти двое устраивают такое не в первый раз, каждый зная исход встречи и вероятность ее повторения. В прошлый раз, Киба казался человеком, далеким от того, чтобы вымогать деньги у младшеклассников, или что там могло быть причиной их забега. — Отпусти его уже. Все равно ведь не сбежит больше. Киба посмотрел искоса на Наруто, а потом наклонился к Конохомару. Тот дернулся, словно собирался оказать сопротивление, а потом отстранился лицом и попытался посмотреть на мучителя. — Сбежит, сучонок, — усмехнулся Киба. И все равно казалось, что он не был злым. Виной ли тому лицо мальчишки, который словно кислый боб раскусил. — И хрен бы с ним…если бы не тетрадку стащил!.. И в полсилы ударил рукой по боку. Конохомару заизвивался и попытался вырваться, то ли смеясь, то ли посылая разрозненные проклятья. Глядя на их перебранку, Наруто никак не мог сообразить, насколько все всерьез. Киба больше походил на старшего брата этого мальчишки, который, хоть и раздает временами подзатыльники, подкрепляя ими свои слова, но никогда не причинит вред по-настоящему. — Из-за тетрадки столько шума? Делать вам нечего. Или ты о том самом? — Узумаки вспомнил разговор за школой и масштабные планы по добыванию ответов, в которые чуть не ввязался тогда сам. Зато теперь Конохомару встрепенулся, забыв о том, что, вроде как, собирался вырваться из захвата Кибы. — Эй!.. — его все еще сжимала за шиворот рука парня, но теперь он смотрел на Наруто. — Откуда ты знаешь? И это походило на обвинение, на которое Киба теперь неловко засмеялся. — Ну, надо было заручиться поддержкой… — как-то пространно начал он, отпустив шиворот и махнув в воздухе полукруг. Конохомару обернулся, нахмурился и несильно ткнул Кибу в грудь. — Поддержкой этого? Который общается с этим… Учихой? — последнее он произнес так, словно это объясняло многое. Киба закатил глаза, сложив руки на груди. — Да откуда мне было знать, а? — У вас тут, типа, заговор мирового масштаба, в который не посвящают чужих? — Наруто скучающе посмотрел на мелкого парнишку, который всем своим видом старался произвести впечатление равного и разбирающегося в людях человека. — А чем тебе Учиха не нравится? Тоже бегал за тобой по школе и все-таки догнал? Внезапная слава Саске была неожиданностью — тот держался так замкнуто, что заводить с ним дружеское общение было пустой тратой времени, как одноклассников, так и более младших ребят. Или та запутанная история с исключением из кадетского класса сделала его настолько известным? Надо будет все же выяснить подробности из первых рук, вместо догадок и дешевых слухов. Глаза Конохомару можно было сравнить с двумя блюдцами, которые уставились на Наруто. — Ты откуда свалился, а? — вопросом на вопрос ответил он. А Киба лишь подался вперед, пытаясь понять: не шутит ли? — Ты чего, ничего не знаешь, что ли? Там такой скандал… — остаток фразы заглушил звонок, который причинил парням почти физическую боль. Те сощурились и прикусили губы. А потом, махнув рукой и выкрикивая что-то про «до встречи», скрылись в сторону лестницы. — Да что… Вопрос растворился в пустоте вслед убежавшим дальше парням, сумевшим только сильнее разжечь желание вызнать правду. Но любое мнение субъективно и, проходя через личностное восприятие, раз за разом меняет истину, превращая ее в уродливую подделку самой себя. Может и лучше, что эти двое не успели ничего рассказать, заранее настраивая мыслить только в сторону одного, привычного им варианта, услышанного в виде официальной версии. Когда-то в детстве Наруто был готов верить Саске, зная его с той стороны, с которой знал не каждый. Хотя бы ради этого стоило дать ему шанс объясниться. — Саске! Пошли, погуляем. Вот прямо сейчас, — догнавший его после уроков Узумаки испытующе оглядел идущего к воротам приятеля, надеясь, что хотя бы в этот раз он согласится без лишних разговоров и перестраховки. Саске слышал, как стучат ботинки по дороге, как хлюпает слякоть под глубоким протектором, но все-таки рассчитывал на то, что все пройдет «мимо», что не за ним бегут. Но брошенный в спину вопрос развеял надежды. Он закатил глаза, и посмотрел на вездесущего Узумаки. Не привык он к такому вниманию. Да и привыкать не желал. — Тебе больше заняться нечем? Или погода прям «шепчет»? — Пойдем, — еще раз повторил Наруто с той же мягкой настойчивостью. — Никуда твои уроки не денутся, мы ненадолго. Зимой так уже все равно не получится по морозу. Поравнявшись с Учихой, он пошел рядом, подстроившись под его шаг — со стороны всего лишь два обычных подростка, ведущие свои, непримечательные для взрослых, разговоры, из которых вырастаешь со временем, начиная считать их откровенной глупостью. До зимы еще было далеко, хотя ее — трескучую и стылую — можно было слышать по ночам, когда в приоткрытые окна перестали биться усталые птицы. Саске смотрел на Наруто, пытаясь прочитать подтекст, а потом, словно уловив настроение, слабо пожал плечами. — Все еще лелеешь надежду стать друзьями? — и все-таки Саске замедлил шаг, идя к дому длинным путем. Сквер, из трех десятков обглоданных осин, и три скамьи, грязные и одинокие. — С чего такая упертость? — Когда я шел в школу в первый день, то знал, что мы будем учиться вместе. Я тебя тогда почти ненавидел, знаешь, так, заочно. За… да не знаю даже, за что. Наверное, надеялся, что повод найдется, и все станет просто и очевидно. Это тоже стоило рассказать — оно сворачивалось в груди сероватой тенью, искажая восприятие, мешая сделать однозначные выводы сразу, как только услышал изменившийся, но такой узнаваемый голос. Окажись Саске тем самым предполагаемым ублюдком, пошедшим по стопам семейного дела, не пришлось бы потом обдумывать раскрывшиеся детали, сравнивать и временами намеренно провоцировать, в надежде получить подтверждение тем, прежним выводам. Саске упорно не укладывался в заданные шаблоны, и хоть им не довелось вновь стать друзьями, врагами или противниками они так же не были. — Твой папаша надеется сделать тебя таким же, как он сам, и ты, вроде, подчиняешься, но все равно, по-своему, хоть и говоришь, что другого выхода нет. Так что, откровенным мудаком, которого я тут ожидал встретить, ты не стал, — Наруто говорил и говорил, ловя момент, пока его слушают, впитывая в себя все эти осознанные, наконец, со всей четкостью мысли. Учиха может воспринимать их как угодно, но и они требовали быть высказанными вслух. Саске шел вперед, рассматривая уродливые изгибы осени, прижавшейся к бордюрам. Ту рвало грязными потоками, сгустками глины, увязшей за подошвами случайных прохожих. И Саске надеялся, что однажды ту не откачают, и за летом сразу наступит зима, без этого долгого увядания, от которого пасло гнилью. Он слушал, как говорит Наруто, и внутри ровно стучало о грудную клетку сердце. Ломался потяжелевший сук, а где-то неподалеку трещал домофон, впуская в нутро подъезда безликого человека. И все-таки чем больше говорил Наруто, тем становилось спокойней. Скажи ему лишнее Итачи, Наруто бы говорил о другом, вызови на беседу Минато, он бы слышал другое. — Тебя здесь не было, — напомнил он как ни в чем не бывало. — Ты можешь думать, как тебе удобно. — Тебя совсем не волнует, что думают люди? Вообще, ни один из всех? Если всегда молчать, то пропускаешь момент, после которого от грязи уже не отмыться, даже если там были сплошные выдумки. А потом от этого будет хуже самому тебе — им-то что, они успели раньше. Наруто с трудом верил в такое безразличие. С виду Саске кажется малоэмоциональным, устало-выжженым какими-то своими, давними поединками с миром, в которых неизменно проигрывал, чтобы с чувством внутреннего превосходства пожимать теперь плечами на любые воодушевляющие речи. Скажи кто-нибудь Наруто, что он превзошел его ожидания — это было бы приятно. Но Саске равнодушно сносил что претензии, что похвалу. В легких застрял не воздух. Те сжались, превратились в безвольные тряпочки. А маленькие пузырьки, копящие в себе кислород, чтобы наполнить кровь живительным, отмирали, лопались. Он занес ногу, но после - поставил на место. Превозмог секундную слабость, и кровь снова загудела, побежала по артериям, закачало жидкость сжавшееся сердце, и мысли снова вернулись на место. Учиха усмехнулся, поднял взгляд выше, к голым ветвям, собравшимся в решетку, захлопнувшуюся над ними. — Какой смысл думать о том, что я не могу изменить? — и повернулся к Наруто, смотря с усмешкой с высоты своей истины, которую трудно представить, но, разве на пороге взрослой жизни не все ли считали, что постигли глубокий ее смысл? — Заставь людей поверить тебе… и какой от этого толк? — Это бывает взаимно. Ну, знаешь, близкие отношения, доверие, поддержка. Некоторым нравится, — ироничная улыбка на губах давала понять, что подобное было чуждо самому Узумаки. Он бы попробовал при случае, но те упорно обходили его жизнь стороной, заставляя взамен почему-то откровенничать с одноклассником. Они достаточно близко подошли к самому главному, а потому Наруто просто спросил: — Почему ты ушел из армейского класса? Намеренно нейтральная постановка вопроса, без обвинения, без заранее просчитанных выводов. Человеку надо дать шанс объясниться так, как считает нужным. Саске находил подобную близость слабостью. Неуверенные в себе люди собираются в кучки, называют друг друга друзьями и слипаются задницами, не в силах даже в одиночку выйти в коридор. А потом страдают от отсутствия личного пространства. Но стоило задать вопрос, как все встало на свои места. Он смотрел на Наруто, пытаясь понять: почему так долго? Или нет. Чего он хочет? — Удовлетворить любопытство? — вслух спросил он. Какой толк спрашивать себя, если человек рядом. Пара секунд ушла на разглядывание смятой осенней листвы под ногами, еще пара — на то, чтобы окинуть взглядом подползшие к обочинам дороги старые, невысокие дома, сливающиеся по цвету с опустошенностью такого же серого неба над головой. Сейчас не стоит торопиться, давая ответ. Иначе он посчитает это очередной блажью от желания посмаковать сплетни. — Про это говорят, и даже мелкие в курсе. Я все равно узнаю подробности — да хоть твой дружок Суйгецу поделится при случае — но не хочу узнавать их так, чтобы потом сомневаться в том, во что, вроде как, положено верить. Поэтому, спрашиваю тебя, а не их. Тебе виднее, как все было. То, что об этом были в курсе — не стало новостью. Саске знал, как новости, особенно в такой глуши, быстро обрастают новыми подробностями. Такими, о которых Саске и сам не знал, но и не спешил опровергать. И пока он сам не заикнулся об истине, та могла бы оказаться одинаково ложной и действительной одновременно. Парадокс Шредингера. — И разве тебе они не рассказали? — Саске не желал открывать коробку и, задрав подбородок, смотрел на Наруто со снисходительной усмешкой. Хотя по изгибу губы легко читалось нежелание. — О кадетском классе многое говорят. — Кто хотел — не успел. А сам я не спрашивал. Думаю, правильнее сначала тебя послушать. То, что Саске все еще поддерживал тему, стало хорошим знаком. Мог бы послать к черту за попытку лезть не в свое дело, но терпит же почему-то, проявляя что-то вроде снисходительной вежливости к потребностям других. Наруто ничего не знает. Почему-то от этого стало смешно, и Саске фыркнул, позволив облаку пара исчезнуть в паре сантиметров от губ. — У меня был конфликт с… Орочимару, — и хоть Саске старался говорить без эмоций, губы выгнулись в странном изгибе, когда речь зашла о странном имени. — Наши взгляды разошлись. То, в чем именно, было не столь важно. Но Саске считал, что сказанное им сейчас максимально безопасно. — И из-за этого тебя перевели? — Наруто испытующе поглядел на Саске, в ожидании подробностей, которых так и не прозвучало. Конечно, конфликты бывают разными, а подразумевать могут все что угодно: от оскорбления до настоящей непримиримой вражды. — Вот уж не думал, что ты возьмешься отстаивать свои взгляды. Особенно перед учителями. А ведь Саске не говорил, что это учитель. Да и вряд ли в школе пересекался, ведь те учились в отдельном корпусе, да и пять дней в неделю буквально жили там. — Именно, — прекрасно понимая намек, все же настоял на своем Саске. — И если ты хочешь подробностей, то лучше оставь это желание при себе. Мне не нужно сострадание. — Я не собирался тебя жалеть, — вскинув брови, покачал головой Наруто. Жалость всегда ставит человека на ступень ниже, обрывая любые стремления к взаимному пониманию. — Ты что-то там сделал и, наверно, попал под горячую руку этого вашего учителя, а потом на принцип с ним не мирился, и тебя выкинули. Вроде того? В версии сходилось все, кроме одного — стоящий на своем и добровольно продолжающий конфликт Саске выглядел абсолютно надуманно на фоне того, что уже доводилось наблюдать за эти недели. В крайнем случае, нужен сильный, сыгравший на личных чувствах мотив, чтобы он позволил себе так забыться. Ну не семью же этот Орочимару прилюдно оскорбил, если она вообще способна вызывать у Саске желание восстановить справедливость. Это так странно — слышать о надуманных причинах настоящих конфликтов. Ведь в каждую теорию люди вкладывали не только частицу себя, но и тебя. И этот образ Саске казался таким сферическим, что даже зацепиться не за что. — Почему бы тебе не послушать других и не сделать из этого вывод? — предложил Саске, и в этом был слышен вызов. Казалось, что хватит немного, и Наруто не придет к нему. — Если все так и сделали, то я и сам решу, кого спрашивать, — Наруто проигнорировал брошенный вызов, продолжая давить искренностью. — Мне не слухи интересны, а правда. Может, это все очень личное для тебя, но что-то ты ведь уже объяснил. Я хочу верить тебе, а не другим. И, словно потеряв ко всему интерес, Саске вздернул губу, закусил ее, словно там могла быть сигарета. По этому жесту можно сказать, что человек когда-то курил, но потом бросил, или находился в процессе отвыкания от вредной привычки. — Правда отличается от действительности, — сказал Саске, а потом вновь пошел по знакомому пути, завершая петлю по пути к дому. — Некоторые считают, что это растление малолетних, другие — что извращённое представление о воспитании. Голос звучал глухо. Саске говорил так, словно речь шла о погоде или о заметке с десятой полосы газеты. Он даже не оборачивался, не думал о том, насколько это может быть интересно собеседнику. — Никаких доказательств. Никаких фактов. Складывалось впечатление, что брошеное в пустоту рассуждение имеет прямое отношение к конфликту. По крайней мере, так показалось Наруто, пока он слушал сухие, рубленые фразы, исходящие от Учихи со знакомым безразличием. Прибавив шаг, Узумаки преградил ему путь, вставая на дороге так, чтобы некуда было свернуть, вновь закрыв тему знакомым образом. — Погоди, там реально было такое? — дрогнувший голос выдал волнение. — Так ты из-за этого? Его оставили, а ты ушел, и все забылось? Саске ступил влево, вправо, но остался на месте. Наруто стоял и смотрел в упор. Настырный, назойливый. Упертый в своих начинаниях. Что он мог сказать Наруто? Зачем вообще начинал? — Реально, — Саске кивнул, смотря на парня. Говорить куда легче, когда все осело на дно воспоминаний. — Все на своих местах. И я «на своем». Не в «их» классе. Саске не отворачивался, говоря спокойно. Правда страшней, когда ее говорят простыми словами. Но если этими же словами лгут? Слова поддержки выглядели бы лживо, яростное осуждение — банально. Все это наверняка уже было, пока шло разбирательство со всеми его вопросами о любых мелочах, считающихся важными для восстановления всей картины. Повторяться — значит бередить едва затянувшийся след, о котором мало кто вспоминал бы с подобной выдержкой. Прошлый учебный год, не раньше. А потом долгие каникулы, и вот он снова здесь, чуть дальше от избежавшего наказания человека, делящего с ним одни стены. — Никому не позволяй больше так с собой поступать. Ни за что в жизни, — медленно выговорил Наруто, собравшись с мыслями, надеясь, что Саске поймет его верно. А Саске вздернул подбородок, и темнота глаз почти слилась с чернотой голых ветвей, покачивавшихся над головами. Где-то кричали промерзшие птицы. — Если считаешь, что от твоих слов я возьму и поменяю свою жизненную позицию, то ты ошибаешься, — Саске сделал шаг вперед, ближе к Наруто. — Если ты думаешь, что понял все, то ты ошибаешься, — ближе. — И если ты думаешь, что я расстроен из-за случившегося, то ты… Он не стал договаривать, и надломлено растянул усмешку. Тени запали под крыльями носа, чернота спряталась в уголках рта. — Я больше не с ними. Этого «уже» достаточно. — Я ничего не думаю! — с послышавшейся в голосе злостью отозвался Наруто, и она, направленная на чьи-то наспех собранные для самого себя личности, прорвалась наружу, смешавшись с зябкой стылостью осеннего дня. — Твое дело, как с этим жить дальше, и если решишь грохнуть его в подъезде, то я не расстроюсь. Всплеск циничного презрения к обращенным к нему чувствам только показывал, что Саске - такой же живой человек, чьи рефлексы еще не полностью атрофировались муштрой и постоянным контролем. Он будто ждал нападения в любой момент, отсекая желающих подобраться поближе короткими, собранными из небрежной агрессии ударами. Кто рискнет доказывать обратное, когда тебе прямым текстом заявляют, что не верят и не нуждаются в помощи? — Для тебя я один из многих, кто лез узнать подробности, но, — Наруто ловил взглядом лежащую на лице Учихи тень, исказившую прежде спокойные, тонкие черты, — но я спрашивал только для себя самого, а не чтобы сверять версии или сплетничать потом о них. — Один из многих, — напомнил Саске, перечеркивая все, что сказал Наруто. Он смотрел на него так же, как смотрит на остальных. Как смотрит на одноклассников, на учителей. Без страха, без сомнений. Без интереса. В какую минуту Наруто попал в эту же толпу безликих? В какой момент замуровалась изнутри бетонная коробка? В какой момент Саске вновь остался один, абстрагируясь от других. — Нас застали во взводной комнате. Пока остальных гнали по плацу, я лежал у него на столе, пока наш взводный… Орочимару, сидел в кресле и дрочил на то, как умело я ласкаю себя. Они признали это не нормальным, но до домогательства не дотянули, поэтому оставили в покое обоих. Сделанный вперед шаг получился неосознанным, неподконтрольным. Наверное, нужно было наоборот отшатнуться, отделяя себя от услышанной мерзости, но почему-то получилось иначе, и Наруто во все глаза уставился на Саске. Холод осенних улиц отступил, сменяясь только этим всепоглощающим чувством растерянности и бессилия. Что-то менять поздно, наказывать виновного, видимо, тоже, раз те, кто мог, предпочли отвернуться от пострадавшего ради сохранения репутации. Скандал оказалось дешевле замять, чем менять весь уклад из-за личных интересов одного парня. Может быть, и это стало дополнительной причиной разлада Саске с отцом? — Да почему им всем так похер?! Ждут, когда он всех по очереди перепробует? Почему тебе похер, что с тобой делали? — взорвался Наруто. Вопреки продуманной логике поведения всех участников, он никак не мог принять ее без сопротивления. — Потому что всей «очереди» это нравится? — в тон ответил Саске, и от нетерпения зубы все-таки сжались, скрипнули. С одной стороны, он все-таки терял терпение, но черный взгляд сосредоточился на парне, подошедшем достаточно близко. Казалось, еще немного - и он почувствует дыхание, тепло от тела, сквозь слои одежды. Но нет, только растворяющийся в осени пар. — Не пытайся лезть туда, где всех все устраивает. — Значит, и тебя? — говорить на волне хлынувшей по венам адреналиновой злости стало совсем легко. — Собираешься так и подохнуть от чьего-нибудь произвола, потому что проще делать что приказано. Твой папаша таких исполнительных и выращивает! Они стояли почти вплотную, едва ли не соприкасаясь носами, и впервые достигший такой близости с кем-то Наруто мог рассмотреть тонкие шершавые трещинки на губах Саске, его растрепавшиеся надо лбом пряди черных волос и пустую, напрочь вымытую радужку глаз, но все вместе сливалось в какой-то сумбур, теряя очертания и границы. А ведь Саске давно не трогали эти обвинения. Эти крики, бьющие чужим запахом в лицо. Воздухом. Прошедшими через легкие молекулами. Он смотрел на озлобленный прищур, на то, как Наруто злится, и не чувствовал ничего. — И меня, — согласился он. К чему спорить, если итогом будет лишь чье-то потешенное эго. Какая-то обожествляемая часть мозжечка, вырабатывающая гормон счастья. Ответ стеклянной стеной оборвал все последующие, полупродуманные обвинения в адрес человеческого равнодушия. Отступив назад, вернув допустимый интервал в личном пространстве, Наруто какое-то время смотрел на Саске. Взгляд скользил по тонкой линии губ, высоким скулам, чуть заметным теням под глазами, надеясь где-то за этой разрозненностью деталей поймать намек на сарказм, но, похоже, его не было. Учиха действительно говорил всерьез. Достать из завалявшейся в кармане пачки сигарету и закурить, отворачиваясь, чтобы выдохнуть дым в сторону, а не в лицо, было делом нескольких секунд. — Напополам, — полувопросительно добавил Наруто, прикладывая сигарету к губам Саске, почти вкладывая в них, потому что надо было что-то сказать. Саске следил за пальцами, не лицом. Люди почему-то привыкли, что глаза — зеркало души, но забывали о том, что человек — распахнутое окно, в которое почему-то забывают заглядывать. И вот он весь: короткие жесты, нервные, немного угловатые пальцы, цепляющиеся за бумажный цилиндр сигареты, словно тот — единственное нерушимое в этом мире. И все-таки Наруто сделал шаг назад. Достаточно, чтобы видеть не только изменения лица, чтобы понять отношение. — Хватит делать вид, что все в порядке, — Саске все же смотрел на смятый фильтр, хотя в голосе звучало обвинение. — А я не знаю, какой мне вид сделать, чтобы ты не сказал, что и он хреновый. Для меня теперь как-то не очень все в порядке, а для тебя… говоришь ты одно, а как на самом деле — кто знает. Но мое отношение к тебе останется прежним — ты не заслужил случившегося и сплетен о нем. Захочешь рассказать что-то еще — расскажешь. Нет — так нет. Еще одна затяжка, чтобы куда-то деть руки, рассеянное прикосновение пальцев к собственным губам, и кажется, что стоишь тут совсем один, без выданной прямыми, безжалостными фактами правды, с которой нужно будет примириться, потому что аннулировать ее нельзя. И Саске знал, что подобное подтвердит отец, что похожее скажет Минато, быть может, на кухне, в свете единственной лампы. А Кушина будет уговаривать, чтобы они были «осторожней». Что можно читать «чтобы Наруто был осторожней». А Саске — уже отработанный материал, которому даже протоптанная дорожка закрыта. Бейся — не бейся. — Сделай как все, — предложил Саске, — представь, что это сделали на твоих глазах, и отвратись от картины. — Ты не стал хуже. Это им стоило задуматься, почему они допустили у себя под носом подобное, а этот ваш учитель до сих пор на прежнем месте. Ты же не ударился в страдания с обвинениями себя? — Наруто попытался последним намеренно ироничным вопросом как-то разрядить обстановку. Кто знает, насколько понимает такие формы общения Саске, но чтобы выстроить верное поведение, надо, для начала, опытным путем прочувствовать границы. Добровольно он ни за что не признается в том, что его что-то беспокоит, закрываясь знакомым советом оставить в покое. Наверняка ему уже пришлось проявить достаточно откровенности где-нибудь в кабинетах психологов и прочих дознавателей, с беспринципным упорством шарящихся по потаенным закоулкам чьих-то душ. Слышать это — немного странно, но не душераздирающе. Саске смотрел на парня, а видел серо-желтые бока домов, таращившихся позади. Злобные огоньки окон, загорающиеся в самом начале вечера. — А что же делает людей хуже? — спросил в ответ Саске. — Сделает ли их хуже маленькая ложь? А служебный подлог? Или убийство во имя спасения? Саске смотрел на того в упор, и видел, как сонными мухами бредут заспанные прохожие. — Почему тогда других считаешь хуже? Тех, кто сидит с тобой в одном классе. Ты же их за людей не считаешь лишь потому, что они живут в этом городе. А может быть, дело в том, что твоя «правда» избирательна? И только придумав себе, во имя чего бы то ни стало, ты сделал меня тем самым особенным. Саске чуть склонил подбородок вниз, смотря на Наруто из-под бровей. Голос стал тише, чтобы ненароком не услышал кто-то неподалеку. — Не пытайся обманывать самого себя. У тебя это дерьмово выходит. — Убийство — это выбор. Не всегда осознанный и такой уж необходимый, но решение принимаешь сам. У жертвы выбора нет, ее мнение мало кого волнует. Аналогия была вполне прозрачна, подводя к главному. Наруто ждал подобной злой реакции на принятие обстоятельств, вовлекших Саске в круговерть осуждения и презрения, но очень хотел, чтобы тот понял — среди одинаковых взглядов, повторенных от человека к человеку, находится и противопоставление системе. Даже если она перемалывает неугодных с давно отлаженным старанием. — Не навязывай мне всю эту ненависть — сам решу, как к тебе относиться. А быть ненавидимым что-то не заслужил пока, слишком много внимания портит человека, знаешь ли. Мимо прошел мужчина, неодобрительно смотря на сигарету, зажатую между пальцев школьника. Кажется, под пальто виднелся край форменного пиджака. Или же только кажется? — Ты уже решил, — напомнил Саске, — за отца своего, за город, за одноклассников. Он сделал паузу. — Я ни от чего тебя не отговариваю. Просто задумайся, — И, сделав шаг в сторону, закончил разговор, проходя через облако дыма, чтобы направиться, наконец, в сторону дома. Эта прогулка — лишь повод утолить свое любопытство. Привычка сбегать, отказывая в праве высказать все, что хотел бы, ставила Саске в странную уязвимо-выигрышную позицию. Вроде бы, уступил, откровенно показывая, что задет какими-то услышанными претензиями, но в то же время — сберег собственное время и силы, отгородившись от лишних споров. И кто знает, чего из этого в его решении больше. Зато теперь многое встало на свои места: странная реакция их семей на увиденную драку, поддержка матери в нежелании проводить время с давним другом. Значит, тоже послушно покорились слухам, при отсутствии альтернатив становящихся единственной из возможных сил. А еще Наруто понял, что не будет равнодушно молчать, если эта сила попытается вновь очернить Саске в его присутствии. Традиции стоит ломать хотя бы затем, чтобы построить на их месте другие, и более честные. Саске шел до дома, не оборачиваясь. Он вслушивался в шаги, надеясь, что там будут лишь его собственные. Истина отличается от действительности. Но этому ни до кого не было дела. И, если свыкнувшись со своей ролью, он досиживал последний год в окружении людей, которые смотрели косо. А Суйгецу и Карин по-своему были изгоями, и скрашивали будни своими иногда экстравагантными идеями. Несколько дней они действительно не пересекались. Виделись на уроках, слушая ответы друг друга и прочих учеников, успели написать первую проверочную работу, которую Наруто благополучно завалил, больше думая о своем, чем о ее результатах, за что получил от матери много ожидаемого недовольства и возмущений. Он выслушал ее, послушно кивая в паузах, которые она брала, чтобы перевести дух, и старался делать вид, что очень сожалеет о заброшенной учебе и наверстает упущенное. В преддверии окончания учебы родители вновь пытались как следует взяться за его будущее, требуя показать достойный результат. — Ты же разбираешься в точных науках? — подошел как-то на перемене к Саске Наруто, вертя в руках испещренную пометками учителя тетрадь. Чем еще заниматься Учихе, как не учебой — наверняка от скуки выучил всю программу до конца года. Саске привык к дистанции. Он почти был доволен закрытым гештальтом, и, когда Наруто подошел к нему, несколько удивленно посмотрел на помятую обложку тетради. — Кажется, тебе есть, кому помогать, — и, вроде бы, Саске стоило честно ответить, что с отношением алгоритмов и формул у него «нормально», но он не смог себя сдержать, чтобы не поддеть за больное. Тот факт, что эта тихая и забитая дурочка Хината готовила для Наруто конспекты и укладывала их в парту перед началом каждого дня, не было ни для кого и секретом. И если Ино со своей армией открыто издевалась, то Саске лишь становился невольным свидетелем вместе с остальным классом. — Мама грозится устроить мне дополнительные занятия с репетитором, если я буду плохо учиться. Не знаю, где она его тут найдет, но вот хочет. Я подумал, может, ты мне объяснишь по-быстрому пару тем, а дальше я сам как-нибудь, — Наруто пропустил мимо ушей предложение обратиться к другому «товарищу по учебе». Конечно, понятно, кто имелся в виду, но просить помощи у Хинаты себе дороже. Она была действительно милой, безобидной девочкой, искренне готовой выручить, стоит только попросить, а насмешки над ней часто заставляли Узумаки сжимать кулаки от злости, нарочито громко прося обидчиц заткнуться. И все же они слишком разные — по выбранным для себя ролям, складу характера, эмоциям. Рядом с ней Наруто частенько ловил себя на мысли, что опасается сказать что-то лишнее, что может быть неверно истолковано, приводя Хинату к очередному разочарованию, и даже молчание рядом с ней всегда имело налет стыдливого замешательства. Она будто ждала от него какого-то шага, отказываясь давать подсказки. Просьба о помощи с учебой при таких условиях будет только пустой тратой времени. Саске же тоже не считал, что может тратить свое личное время. С другой стороны… он мог направить парня в нужное русло. — У меня или тебя собираться бесполезно, — поставил перед фактом Саске, смотря на возвышавшегося над его партой парня. Под раскрытым учебником лежал спрятанный от лишних глаз телефон. — У меня есть место, где можно попробовать узнать, насколько ты безнадежен. — Я не безнадежен. Просто, — Наруто вдруг показалось, что он оправдывается, — просто я пропустил пару тем и забил на все. И я думал, можно здесь же остаться после уроков. Хочешь сделку? — воспоминание о той, заключенной в первый день, подтолкнуло к повторению предложения. — Поможешь мне с учебой, а я… в общем, сделаю что-то для тебя, что захочешь. Саске то ли был настроен скептически, то ли все еще не решил, стоит ли овчинка выделки. — У меня есть место, — повторил он. Руки сложены так, словно это не Саске, а какой-то идеальный ученик с обложки местного журнала. Правда, таких их городок не издавал. — Там и посмотрим… безнадежный ты или нет. И это было окончанием разговора. Уже позже, после уроков, Саске сказал, что встретит парня около ворот школы, а после, уже натягивая куртку, оказался на лестнице, чтобы отвести Наруто туда, где и будет проводится его ликбез. Они шли в молчании. В последнее время Саске был словно еще более резким и взвинченным в отношении Наруто, и тому казалось, что любая невзначай брошенная фраза или вопрос будут приняты в штыки. Объясняться по поводу причин, побудивших сказать так, а не иначе, как всегда - слишком долго, и оставит все на прежних местах. Если уж Учиха вбил себе в голову, что его теперь должны презирать и считать человеком второго сорта, то изменить мнение сможет только сам, когда посчитает нужным. — Я думал про чердак в твоем доме, но там темно. И ключ только у Суйгецу, а он не дает, — подал в итоге голос Узумаки, вертя головой по сторонам, когда они переходили располосованный белым пешеходный переход. Вроде бы пустая дорога, но кто знает, откуда вывернется слишком нервный лихач. А то, что этот разговор мог изменить отношение Саске к Наруто — тот не думал? Каково открыться, показать свою слабую сторону, вынудить рассказать о том, что ты пожелал бы оставить где-то позади? Наруто думал только о поверхности, не в силах понять, что своим любопытством задел то, что не следовало. — Подвал бы еще придумал, — фыркнул Саске, бредя по улице вдоль поржавевших гаражей. Там, чуть поодаль, стояли дома в четыре этажа, лишенные лифта и краски, поэтому и подниматься придется пешком. — Говорят, последнее время это, можно… держать там кого-то помимо крыс. Они остановились у одной квартиры, и вместо привычного звонка там не было ничего. Только светлый кусок зеленой краски. Но Саске тут же достал телефон, набирая занесенный в память номер. На звонок не ответили, но за дверью послышался шум шагов, а чуть погодя и звон ключей в замке. В клетчатой красной рубашке и домашних шортах, с привычными очками на носу стояла Карин, смотря на гостей критично, и, выдохнув, все-таки отошла в сторону, шаркая тапочками по рассохшемуся паркету. — У нас есть пару часов, пока мама не вернулась, — закатила глаза она, впуская и Саске, и Наруто. — Мы позаниматься, — пояснил Наруто, проходя следом внутрь довольно обшарпанной квартиры. Непроизвольно он бросил быстрый взгляд на знакомую рамку очков — целую, без единой трещины или царапины. Придумал же Саске, куда идти. Но, раз уж выбора не так много, видимо, это лучшее, что они могли себе позволить. Место обитания Карин действительно отличалось от их собственной, пусть не новой, но вполне прилично выглядевшей квартиры, заставляя чувствовать себя еще более не на своем месте. И район, и сам дом выглядели потерянно-заброшенными, забытыми теми, кто нес ответственность за эти превращающиеся в строчки отчетов и статистики постройки. А ведь место тоже играет роль, по-своему направляя человека к определенному выбору. Или его отсутствию. Саске кинул сумку в коридоре. Прямо на пол, туда, где стояли пакеты, в которые был сложен старый скарб. Обычно люди прятали подобное, но в квартирке Карин все шкафы либо не имели дверок, либо попросту извергали из себя кучи подобных мешков. — Я поняла, не глупая, — и, кивнув в сторону приготовленных тапочек, пошла в направлении открытой двери. Там была видна кровать с цветастым покрывалом и куча книг, разбросанных по полу. Смотря на корешки и обложки, не увидишь ни одного по предмету, проходимому в школе. Разве что… органическая химия? Саске переступил через них, косясь в сторону свободного места. У Карин было весьма аскетично. Из мебели — только кровать и небольшая тумба. Вещи весели на крючке, вбитом в стену, а оставшиеся кружки-чашки, старый ноутбук с наклейками какого-то там сериала и куча тетрадей стояли стопками у стен, на которых кнопками или липкой лентой были прилеплены вырезки из журналов разных лет. — Мы прямо тут будем? — спросил Наруто одновременно у обоих одноклассников, осматриваясь в комнате, хозяйку которой совершенно не стесняла такая скудная обстановка. Человек привыкает ко всему, и она не исключение. Узумаки чувствовал себя лишним, случайно закинутым в устоявшуюся действительность чужого дома, где любая личная вещь сразу же становилась общим достоянием. И как не отводи глаза, старательно рассматривая умирающий по ту сторону окна пейзаж, все они находились тут, вокруг, заставляя непроизвольно оценивать и сравнивать. — Ты же не трахаться собираешься, — Карин упала на край кровати, подогнула под себя ногу. Под рукой появился журнал со скрученной цепочкой ДНК на обложке. — К тому же… — она посмотрела на Саске — коротко, но этого было достаточно, чтобы заметить отстраненный взгляд парня. — Чего я там не видела? Саске не ответил, и скинул на пол пару конспектных тетрадей по пройденным темам, вытащил из стоящего в углу стакана карандаш и теперь искал точилку. — Да нет, — при последних словах девушки Наруто почувствовал приливающую к щекам краску, — в смысле, мы тебе мешать не будем? Скорее всего, Карин пошутила в своей ставшей почти привычной цинично-скептической манере, но в голове опять завертелись те признания Саске, о которых сейчас вообще стоит забыть и заняться учебой. Положив рюкзак возле стены, Наруто сел на старый, местами вытертый паркет, подвернув под себя ноги, и тоже достал учебник, рассеянно листая тонкие страницы в ожидании Учихи. Карин фыркнула, поправила очки и комната наполнилась разве что чужим дыханием. Конденсат с крыши стучал об отбойник снаружи. Мерно и уныло: тук, тук. Саске сидел неподалеку, снимая древесную кожу тонким лезвием, смотря на то, как копается с записями Наруто. — С чем тебе нужна помощь, — начал он, прерывая это молчание. Казалось, что собравшиеся подростки обязательно бы включили музыку, захламили бы квартиру банками от газировки или пива, а в дверь бы уже стучался доставщик пиццы. Но Карин явно была не такой. А что насчет Саске… тот, похоже, чувствовал здесь себя куда уютней. — С интегралами, — мрачно признался Наруто. Его действительно напрягало присутствие подруги Саске — казалось, что каждое сказанное им слово все больше укрепляет ее в вере в его бесполезность и бестолковость. Даже сидеть где-то в кафе, среди снующих туда-сюда официантов и сменяющихся посетителей, было бы куда проще морально. Людям там нет дела до твоих разложенных на столе конспектов и задаваемых вопросов, но Карин слышит и подмечает каждую мелочь, становясь обязательным свидетелем того, что Узумаки планировал делать без третьих лиц. — Я в конце прошлого года еще много пропустил, и забыл за каникулы, оно все связано между собой оказалось, — пояснил он. Окончание предыдущего класса ознаменовалось разбором ошибки отца с документами, и тогда стало действительно не до учебы, а все силы уходили только на пристальное слежение за ходом дела и смелые надежды на удачное окончание. Саске на секунду задумался, словно стараясь сосредоточится на этой теме. Кажется, он быстро соображал, и, отложив тетрадь, взялся за конспект. Судя по почерку и толстой тетради, принадлежали они кому-то еще. Быть может, даже его брату. — Говори, если будет не ясно, — напомнил Саске, чувствуя себя неуютно от такого внимания. И, вроде бы, здесь присутствовал третий, который не напрягал, а напротив не позволял выйти за рамки, Саске все равно старался не смотреть на Наруто. Он говорил сухо, хоть и достаточно медленно, выискивая пальцами нужные формулы и объяснения, чуть щурясь, когда заученные фразы давали сбой. А потом вновь повторял, чтобы Наруто наконец запомнил. Карин восседала над ними словно птица. Она молчала, листала журнал и изредка поднималась, чтобы потянуться за новым. Нет, никаких предложений чая или кофе. Никакого деланного радушия или попыток выйти, оставив одноклассников одних. В какой-то момент Наруто почувствовал, что все сильнее теряет концентрацию, вслушиваясь уже не в голос Саске, а в шелест страниц над головой. Карин самоустранилась, полностью погруженная в чтение, но по-прежнему находилась поблизости, мнимой, выходящей за скобки величиной напоминая о себе. Лучше бы она вставляла свои ехидные замечания, закатывала глаза от бестолковости отдельных, неспособных осилить элементарные действия, людей. Тогда ей можно было бы ответить, превращая одностороннюю насмешку в битву за репутацию. Нападать же первым на молчаливо занятую интересным ей занятием девушку будет абсолютно глупо, показывая, кому здесь на самом деле так важно чужое мнение. Наруто в очередной раз вчитался в переданный ему конспект, понимая, что застрял на одной и той же строчке. — Пожалуй, хватит на сегодня, — он отложил тетрадь, с хрустом потягиваясь и разминая затекшие от долгого сидения мышцы. Здесь не было даже часов, но подтянув к себе телефон, Карин быстро оценила время. — Пять минут до будильника, — снимая тот, объявила она. Поднимаясь с места, она снова отложила журнал в сторону, заложив интересующую страницу «науки сегодня» посмотрела на парней. — Саске, пошли со мной. И вышла. Было ясно, что Наруто не приглашали, но Учиха и не настаивал. Он дал в руки Наруто открытый конспект, и неторопливо поднялся, чтобы пойти следом. Судя по всему, его ждали на кухне. Узумаки почувствовал себя ребенком, когда все самое интересное происходило без него, за закрытой дверью, где взрослые погружались уже в свою, отличную от его наивных рассуждений и желаний жизнь. Бесполезно злиться на Карин — он гость в ее доме, а после эпизода с очками она вообще могла отказать ему в любой помощи. Наверное, ловит момент побыть рядом с Учихой, на которого давно положила глаз. В груди кольнуло чем-то похожим на ревность — то ли за то, что эти двое выкинули его за пределы своего круга, то ли конкретно из-за Саске, равнодушно оставившего его. Нелепое, иррациональное чувство, которого не знал прежде. Собрав вещи в рюкзак, он так и продолжил сидеть на полу, только взял с кровати один из журналов Карин, пытаясь найти в нем для себя хоть что-то интересное, чтобы скоротать время. Сложные, специализированные статьи, с отсылками на каких-то ученых, дотошные описания малозначительных для обывателя научных открытий — как она в этом всем разбирается? — Интересно? — босиком Карин передвигалась бесшумно. Теперь она стояла на пороге своей комнаты и смотрела на Наруто: строго и оценивающе. Саске не было видно, словно тот вмиг решил испариться. А может, попросту чего-то ждал. Не похоже, что ей перепала парочка поцелуев, скорее — отказал. Хотя она бы тогда была бы явно злее. Вместо этого она смотрела на журнал в руках Наруто. — Хочу поступить в медицинский. Нам дают квоты, а для меня — возможность уехать отсюда на время учебы и не вернуться. — Я так и подумал, — согласно кивнул Наруто. — Вряд ли ты для развлечения такое читаешь — я там ничего особо не понял. Улыбнувшись, он поднялся с грязноватого пола, отряхивая с одежды налипшие пылинки. Цель Карин сделала ее ближе и понятнее, объединяя этим стремлением достичь чего-то для себя, а не послушно плыть по течению, обреченно соглашаясь на неизбежность. Даже ее можно предотвратить, если заранее продумать последовательность доступных шагов, сосредотачиваясь только на ближайшем. Карин не стала кивать или бросаться в объятия. Она даже не взяла за руку и не пыталась навязать свои идеи парню, который волей-неволей оказался в ее крепости. Она смотрела на Наруто упрямо, сквозь стекла очков, словно могла ему что-то высказать, да не знала, что именно. — Иди с ним поговори, — наконец сказала она, подходя к кровати и поднимая упавший вниз журнал. Наука и техника. Не об этом мечтают девчонки. Зайдя на кухню, застеленную таким же старым, липковатым линолеумом, Наруто закрыл за собой дверь, прислоняясь к ней спиной. Сплошные тайны и недомолвки вокруг вызывали ощущение, что Карин предоставила им место только из-за Саске. Что, впрочем, не значило, что Наруто должен бросаться перед ним на колени, рассыпаясь в благодарностях за удачное стечение обстоятельств. — Сможешь дообъяснять мне все еще несколько раз? За один заход программу не нагонишь, а мне теперь придется разобраться побыстрее. И контрольную переписать, если получится. Узумаки переминался с ноги на ногу, стараясь поменьше контактировать с полом, откуда все равно никуда не деться. Запущенность этой пародии на нормальное человеческое жилье говорило о том, что его обитателям абсолютно безразлично место, где приходится проводить значительную часть жизни. Отсюда никуда не денешься, так зачем тратить силы на улучшения, которые будут вскоре разъедены всеобщей разрухой, давно затапливающей весь город. Примерно такой философии придерживались здесь многие, и нужна была действительно сильная мотивация, чтобы мыслить иначе, отрицая ее вкрадчивый шепот. Саске стоял у окна, куря сигареты сломанными палочками из какой-то дешевой доставки. Раньше Наруто и не замечал, что Учиха пытался скрыть свое пристрастие, а тут... словно он классе в седьмом. — Позанимаемся, — Саске скривился, словно проглотил что-то кислое и не вкусное. Он смотрел в окно, держа второй рукой раскрытую створку и позволяя холодному ветру то и дело стегать лицо. Вытянувшиеся за лето кактусы стыли в банках из-под соусов. — Не смотри на жилье Карин так, словно она живет в помойке, — покосившись, ответил Саске. — У них есть свои причины. — Это и так понятно, — второй раз за столько короткое время Наруто пришлось повторять эту фразу. — Просто мне непривычно. Не знаю, как у тебя, а у нас по-другому — ты видел. Дело только в новизне. Сложно как ни в чем не бывало принять то, с чем сам не имеешь дела. Она сказала мне про университет — когда исполнение мечты почти рядом, проще забить на мелочь типа вот такого. Он взмахнул рукой, имея в виду и кухню с ее древней техникой, и вообще весь мирок жителей города, ограниченных даже в своих устремлениях к большему, отходящих на второй план, пока год за годом равномерно выполняешь навязанную стечением обстоятельств роль. Вначале обычно обещают себе бороться, потом насущные дела медленно, но настойчиво вытесняют смелые мысли, от которых остается лишь пепел воспоминаний. Карин смогла удержаться, Саске уже давно все равно. Саске затянулся, выкинул окурок и уперся руками в подоконник, смотря на асфальт у подъезда. Он словно думал, обитал где-то в своем мире. Выдыхая, позволял воздуху оформляться в облачка пара и исчезать через пару секунд. — Карин не желанный ребенок, как ты или я, — он говорил туда, где ветер тормошил скелеты деревьев. — Ее мать считает ее причиной своих бед, вымещая свои неудачи на ней. Зябкий холодок, наполнявший прозрачный воздух, настырно скользнул под одежду, двинувшись вдоль спины по позвоночнику. Поежившись и одернув кофту, Наруто подошел к Саске, снова прислоняясь к стене, но теперь уже возле окна — так, чтобы не дуло. Разговаривать с чьей-то спиной напрягало. — А ты уверен, что можешь рассказывать о ее семейных сложностях кому попало? Вроде, личным человек должен сам поделиться, когда надумает. Так и подмывало уточнить, точно ли он причисляет себя к желанным детям — на фоне последних фактов в это верилось все меньше, да и наличие идеального старшего брата, ставшего бессменным любимцем родителей, говорило не в пользу Саске. Хотя, возможно, те надеялись вырастить для себя второго Итачи, до определенного момента полностью вкладываясь в процесс. Но Саске говорил о разнице. Все познавалось в сравнении, все было относительно. И относительно этой девушки, они оба были «желанными». Под пальцами мерз оцинкованный отбойник. Саске оттолкнулся, вновь возвращаясь в комнату и смотря на Наруто, и выглядел так, словно держал во рту горький закисший дымок. — А ты уверен, что можешь делать объективные выводы на основе собственных знаний о жизни? — и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Считай, что я - ее поверенное лицо. — Клуб изгоев. — Пришедшее в голову сравнение неожиданно точно охарактеризовало всех тех, с кем успел познакомиться и пообщаться Наруто. Каждый нес в себе какое-то отличие от нормы, делавшее его «нежеланным ребенком общества», пока другие получали от жизни удовольствие. — Мы тут все клуб изгоев, — с усмешкой повторил Узумаки, делясь сделанным открытием. Он был не настолько самонадеян, чтобы исключать из этого списка себя. Слова не задели. Саске не считал их достаточно страшными, чтобы позволять эмоциям взять вверх. Наверное, Саске выглядел странно, смотря на Наруто так, словно ожидая от него продолжения. — Быть изгнанным не так уж и плохо, — сказал Саске. — Если место всеобщего паломничества — отхожее место, то разве ты будешь биться в истерике, что ты теперь не толкаешься со всеми в первых рядах, чтобы вкусить дерьма? — Пока — это самое спокойное место из всего, что я видел. Ты и твои друзья хотя бы даете шанс, а не судите сразу по первому впечатлению, — вспомнилась ссора на лестнице, с места которой находящиеся в этой квартире парень и девушка уходили с брезгливым презрением к зачинщику, а сейчас без лишних вопросов помогают ему, будто он — часть их сложившейся и нерушимой компании. — А без лишнего внимания — наоборот, даже лучше. Вот уж не думал, что именно у вас мне с этим повезет. Саске не стал акцентировать внимание на сказанном. Ярлыки «друзей», которые Наруто легко вешал на окружающих, были забавной мишурой, которую он не собирался снимать со своих ушей. Пусть поблескивает в отблеске последних событий. — Большой город обезличивает, и за шумом из окон ты срастаешься с тамошней тишиной. Здесь же даже муха с оторванными крыльями становится событием. Захолустье — кладбище для людей, из которого единицам удается сбежать, — Саске смотрел на Наруто и говорил-говорил, не давая возможности перебить. Со стороны казалось, что он готовится к ежегодному празднику, когда духи умерших являются в мир живых. Но сегодня Наруто попал в мир «подземелья», и слушал страшилки от тех, кто хоронил себя заживо. — Некоторые предпочитают не дергаться и позволять червям построить уютные спальни в ссохшихся извилинах мозга. Другие задыхаются на полпути, стесывая пальцы до костей, копая себе выход наружу. И все-таки здесь каждый шорох слышен. Так что не тешь себя надеждами, что ты здесь один. За тобой смотрят. Длинная, пересыпанная художественными сравнениями речь, совершенно отличалась от обычных коротких и сказанных как бы через силу фраз. Они давали только информацию, а здесь была попытка показать что-то личное, запертое всегда в черепной коробке от проницательных взглядов и мыслей людей вокруг. Наруто не отвел взгляда до конца, продолжая наблюдать, как двигаются тонкие губы, выражая наболевшее. И к чему было последнее предупреждение — строгий отец под боком приучил к постоянной бдительности и паранойе? — В литературный поступать не собираешься? — попытался сгладить наступившее молчание Узумаки, прикрывая створку окна, сквозь которое продолжала сочиться в дом промозглая сырость. — И нам пора идти — Карин говорила, скоро придет ее мама. Слова о литературном слышались как издевка. Не та, которой подшучивают друзья за игрой в монополию, передвигая фишки по игровому полю и как бы невзначай хвастаясь своему острому языку. А та, которая бывает брошена с высоты собственного положения. Саске не ответил, подошел к раковине и, покрутив некогда белый вентиль с голубоватой вставкой по центру, налил стакан воды, чтобы после сплюнуть остатки никотинового налета и привкус горечи. Он поставил стакан на стол и, переступая через растянувшуюся от угла поперек коридора швабру, вышел навстречу Карин, которая уже дежурила у двери, скрещивая на груди руки, словно кутаясь в клетчатую рубашку. Наруто одевался быстро, короткими движениями наматывая на шею длинный, вечно расползающийся оранжевый шарф, и зашнуровывая ботинки. Карин молчала, делая их вынужденную встречу еще более далекой от приятельской, где хозяева провожают гостей с шутками и благодарностями за визит, а в прихожей стоит веселая толчея. — Спасибо тебе, — перед самым выходом за порог сказал напоследок Узумаки вместо прощания, искренне улыбнувшись девушке. Ее нервозная педантичность и привычка таскаться за Саске в любую свободную минуту отошли на второй план, переставая раздражать так, как в первое время. Чем больше узнаешь человека, тем менее монохромным остается слепок его личности, вынуждая принимать во внимание полный набор составляющих. — Тебе тоже спасибо. Я бы на улице по такой погоде 2 часа не высидел, — поблагодарил Наруто и Саске, когда за ними захлопнулась дверь. — Почему на улице? Саске шел чуть впереди и на полшага в сторону. С сумкой через плечо и бетонной стеной по периметру. Ни бойниц, ни окон. Только колючая проволока, по которой еще не успели пустить ток. Мелкая морось била в лицо вместе с порывами ветра. Ряды гаражей словно напоминание: не сворачивай. Да и сворачивать особо не пришлось бы. Наруто мог побежать вперед, чтобы вырваться на первые минут десять, а потом бродил бы между похожих один на другой дворов. Желтые окна зажглись в домах неподалеку. Где-то натужно лаяла собака, вызывая последний дождь. — А куда деваться? Чердак твой — та же улица, там холодно. Дома не вариант, ты сам знаешь. Если Карин пустит нас потом еще, то очень выручит, — рассказывал Наруто, не торопясь нагонять Саске и говоря словно бы сам с собой. Учиха слишком ценит свое личное пространство, чтобы делить его с кем-то так долго. Но его согласие на добровольную помощь по учебе задело какие-то струны в душе, делая его противоречивую натуру человечнее. Он был не обязан, но согласился, до сих пор ничего не прося взамен. То, что люди не просят взамен, еще не значит, что они бескорыстны. Будь сейчас рядом Кабуто, он бы, пряча улыбку под планшетом и стуча ручкой по металлической скобе, рассказал бы о треугольнике Карпмана, о том, что даже «спаситель» получает выгоду из спасения «жертвы» от «агрессора». А потом — о том, как все трое меняются и застревают в выдуманной ролевой игре, подпитываясь друг от друга, словно паразиты. — У меня нет ключей от чердака, — на всю эту речь ответил Саске. Он остановился на перекрестке, ожидая, пока по стершейся «зебре» проедет грязно-серый седан. — Это не моя «улица». — Послезавтра ты свободен? Надо будет все повторить — не хочу на выходные оставлять. Иногда Наруто казалось, что Саске слушает его сквозь толстое, искажающее звуки и смысл стекло, вырывая из контекста только самое значимое. Зачем шевелиться впустую, изображать заинтересованность, натягивая очередную нелепую маску, когда проще быть собой, смирившись с людским недоумением. Может быть, Учиха просто терпит бывшего приятеля, пока тот не стал откровенно раздражающим, разрешая таскаться за собой, бормоча что-то в спину. — Хотя ладно, сам скажешь, когда время появится, — глухо поправил себя Наруто. Становиться второй Карин не хотелось. Саске не стал выбирать из двух зол. — Времени никогда не бывает достаточно, — ответом была услышанная когда-то фраза. И она по-своему нашла отклик в душе. Ведь, если подумать, то времени действительно никогда не случалось. Люди тратят его на ненужные мысли, на воду в чайнике, на попытки себя уговорить и безделье. И время никогда не случается. Под пальцами грелся глянцевый бок телефона. Саске только теперь нажал на кнопку включения, внутренне содрогаясь от бесконечной вибрации о пропущенных звонках. Он даже не доставал аппарат, чтобы посмотреть — кто и зачем. Он не хотел, чтобы его нашли, а значит — не желал думать, кто именно его искал. Но нынешние коммуникации решили, что имеют право напоминать и человеческое любопытство становилось одним из худших и невыносимых пороков. Дело в итоге сдвинулось с мертвой точки. Объяснения после уроков принесли свою пользу и сэкономили деньги родителей, так что вскоре Наруто смог похвастаться матери исправленной за проверочную оценкой. Со стороны все выглядело так, словно он сам подтянул знания, благодаря интернету и перечитыванию учебников, и этого хватило для восстановления мира в семье. Саске, вопреки ожиданиям, не смеялся над его ошибками, вообще исключая какую-то личную оценку совместных занятий, и это позволяло вздохнуть свободнее, забывая о вечном недоверии. — Ты свободен в эту субботу или воскресенье? — поинтересовался у него Наруто в преддверии выходных. Пришедшая в голову мысль насчет того, как провести свободный день, выглядела стоящей, но Учиху стоит подвести к ней постепенно, чтобы не нарваться на прямой отказ. И это было еще одним доказательством того, что люди так отчаянно гонятся за счастьем, что готовы верить в мишуру, которая хоть как-то схожа с ожиданиями. Кушина не стала глубоко копать, смотря на сына так, словно любое неловкое движение могло вновь прорости в бунт, когда-то приведший их к самому началу пути. К этому городу. Саске курил в мужском туалете: зашедший с самого утра дождь не давал выйти наружу, поэтому кафельная могила с рядом желтых унитазов стала хорошим подспорьем тому месту, где обычно их настигал кто-то из своих. На голос Наруто Саске даже не обернулся. Он смотрел на водяную стену и думал о своем. Не то чтобы Саске не любил выходные. Одно время он, подобно другим миллионам людей, ждал заветных дней, чтобы отоспаться и отдохнуть от бесконечных обязанностей, но потом понял нечто большее. Лежа на диване и пялясь в потолок, твое свободное время превращается в болото из мыслей и домыслов. Оно обволакивает, затягивает, проникает в глотку и рано или поздно не дает возможности дышать. Ты слишком предоставлен себе, чтобы нырнуть достаточно глубоко и забиться в самый темный угол. Поэтому Саске выбрал бы учиться все семь дней, забивать свое время чем-то другим, отвлеченным, лишь бы не думать об истинных ничтожных порывах. Потому что они не приносят ничего, кроме чувства никчемности. Он обернулся, смыл в канализацию еще тлеющий уголек сигареты, а потом безразлично пожал плечами. — Свободен для чего? — На целый день свободен? Я хочу… — Наруто поднял глаза к равномерной белизне потолка, придумывая подходящие слова. — А ты из этого города хоть раз выезжал? Погулять, по делам или на отдых какой-нибудь. Встреча в туалете мало располагала к задушевным беседам, но обсуждать детали при всех, в классе, было бы еще глупее. Особенно, когда Саске в знакомой безжизненно-холодной манере ответил бы, что не заинтересован в подобном. Саске понял, к чему клонит Наруто. Но на лице его не отразилось ни заинтересованности, ни обреченности. Только сухое принятие информации, к которой он относился ровно «никак». — Хочешь потешить себя мыслью, что есть другой мир? — вопросом на вопрос ответил Саске. — Хочу вместе съездить в большой город. На автобусе за пару часов доберемся, а билеты можно купить на месте — тут не так много желающих, чтобы все успели разобрать. К вечеру вернемся, никто и не заметит. Местная столица находилась достаточно близко, чтобы этот план выглядел исполнимым, и хотя город уступал в размерах и возможностях тому, из которого приехал Наруто, провести в нем день куда лучше, чем коротать выходной в четырех стенах. Думал Узумаки и про Саске — желание как-то отблагодарить за помощь с уроками выдало этот неоднозначный вариант, но, быть может, впечатления окажутся ценнее, показав всю разницу их мировоззрения. Не то чтобы Саске не знал об этом. О том городе, так и не дотянувшем до миллионника на пару сотен тысяч, не знал, разве что, дворовый пес. Но все-таки мало кто ездил туда. Ты мог провести там день или неделю, но рано или поздно должен был вернуться в свое захолустье, ощутив куда большую тленность своего бытия. И Саске хорошо понимал это. Равно как и то, что дома, под взглядом матери, под обстрелом ее вопросов, он готов был бежать куда угодно, но куда не иди -всюду одни и те же лица. — И не расскажешь своим? — Родителям? — уточнил Наруто — других «своих» у него здесь не появилось. — А зачем? Я взрослый, могу пойти куда-нибудь по своим делам, они сильно не контролируют. Конечно, если ночевать не приду — будут названивать, но мы же успеем. Так что… — он еще раз задумался, прикидывая возможные провалы в своей авантюре, — все должно быть в порядке, а встретимся с тобой уже на автостанции. Если кто-то и увидит, мы же не вместе шли. Но Саске даже не дослушивал того, что говорил Наруто. Он коротко кивнул еще на середине фразы, зная, что это разглагольствование вряд ли поменяет его решение. Выбор на выходные был не большим: либо сидеть дома под пристальным вниманием матери, либо шляться между домов в компании не замолкающего Суйгецу, встречая то тут, то там знакомых и знакомых знакомых родителей. — Только не заставляй меня веселиться, — поставил условие Саске, чувствуя, что это обязательство готовы были с него взять, подобно слову. Он даже дернул плечами от мысли, как будет восхищаться пестростью витрин или смотреть на эстакаду с гудящими машинами, радуясь, что смог застать в дождливый вечер и взирать на влажные мазки шин по гладкому асфальту. А потом - вернется обратно и окунется в серость унылых дней. Нет контраста — нет разочарований. Лучше не вылезать из выгребной ямы, если не уверен, что не покинешь ее навсегда. В назначенный час субботним утром Наруто, как и договорились, ждал Саске возле касс автостанции, то и дело косясь на подходящих к окошкам людей. Если бы не это им же сделанное предложение, он бы наверняка еще спал, чтобы вылезти из кровати ближе к полудню, традиционно засидевшись за компьютером до глубокой ночи. Сдерживая раздирающую рот зевоту, он еще раз пересчитал взятые с собой деньги, прикинул оставшееся до отправки время, проверил батарею заряженного специально накануне телефона. Вроде бы, все учтено, да и это - всего лишь поездка в соседний город, которая не должна превращаться в предел мечтаний от возвращения в знакомый ритм существования. И все равно, Наруто не узнавали лишь потому, что его лицо не успело примелькаться остальным. Тут были женщины с тележками, не выспавшиеся таксисты. Они проходили мимо, зацепившись взглядом за незнакомого юнца. Кто знает, может чей-то родственник, приехавший по делам, или случайно добравшийся до конечной остановки. К Наруто подошли. Чуть выше, чем ожидалось, чуть шире в плечах. И черная куртка поверх толстовки, с капюшона которой стекали капли воды. Казалось, он попал под дождь где-то в другом мире, а здешняя хмарь вряд ли могла задержаться надолго. — Саске не придет, — сказал он, стоя плечом к плечу и смотря куда-то перед собой. Итачи хоть и был братом Саске, говорил иначе. Казалось, его голос был глубоким и проникал куда глубже, чем рваные фразы младшего, бившие словно стекло, летящее в сторону. — Поедешь со мной. Ничем не выданное беспокойство нырнуло глубже, уходя куда-то к желудку, пока Наруто, чуть нахмурив брови, соображал, что значит такая рокировка. Предвкушение поездки рассыпалось, тихо опав кусочками выстроенных маршрутов по неведомому пока городу, мимо торговых центров, кафе и заполненных автомобилями улиц. Он успел сродниться со всеми этими планами, мысленно встраивая в поток идущих по своим делам людей и себя с Саске, торопясь по-настоящему окунуться во впечатления, пробуя, набирая их про запас до следующего раза, и теперь действительно не знал, что сказать. — Я никуда с ним не собирался. Зачем мне с тобой куда-то ехать? — надо поддержать легенду, как договаривались, потому что роль Итачи в их семье все еще неясна, чтобы доверяться ему. Он был выше. И даже повернув голову, смотря на светлую макушку, снова вернулся к рассматриванию серо-черной толпы суетящихся людей. — Нам все равно по пути, — сказал Итачи, как ни в чем не бывало. В кармане у Наруто загудел телефон. Коротко, весьма тихо, оповещая о доставленном смс. Скорее всего, от Саске. Но достать его и прочитать перед Итачи, разве не доказательство того, что он прав? — Из меня хреновый попутчик — разговаривать в дороге не люблю, а обычно сплю до самой станции, — Наруто так и стоял, разглядывая черно-серые, готовящиеся к зиме фигуры людей, чьи движения на любых вокзалах всегда приобретали какую-то неискреннюю суетливость. Боятся опоздать или подстраиваются под поведение других? Нащупав пальцами тонкий пластик телефона, Узумаки крепче сжал его, торопливо придумывая план действий. Со стороны казалось, что они с Итачи — два друга, ждущие своих товарищей, и собирающиеся куда-то большой компанией. Не хватало только громоздких рюкзаков и стопки билетов в руках. Но они стояли налегке, словно собрались в кино, даже не по магазинам. Быть может, на встречу, или в ближайший бар. Прошедший мимо парнишка кивнул Итачи, и тот чуть заметно кивнул в ответ. Знакомые здесь встречались повсеместно. И даже для Итачи, который не успел взлететь вверх по карьерной лестнице, тут нашлось несколько знакомых лиц в рабочий день. — Прямо как я, — заверил все так же равнодушно Итачи. Автобуса не было видно, но, судя по гудящей толпе, он вот-вот должен был подъехать. Скинув с плеча рюкзак, Наруто начал рыться в его недрах, перетряхивая и без того скудное содержимое. Откуда Итачи вообще узнал о поездке, они же с братом не общаются без крайней надобности. — Я забыл дома воду. Подожди, сбегаю куплю в дорогу, — кивнув в сторону примостившегося впритык к каменным стенам ларька, Узумаки торопливо пошел к нему. Пока он весь на виду, нет смысла лезть в телефон — прочитать пришедшее сообщение получится уже стоя в очереди из таких же спохватившихся в последний момент пассажиров, делая вид, что изучает расставленные в стеклянной витрине разноцветные бутылки. Вытащив из кармана смятый ворох мелких денежных купюр и телефон, Наруто быстро коснулся пальцами экрана, открывая нужное приложение и одновременно протягивая меланхолично-сонной продавщице в окошке нужную сумму. Там действительно было сообщение, и даже не потому, что номер попал в базу рекламной рассылки и теперь предлагалось купить ненужную вещь по вдвое завышенной цене. «Удачной поездки», — гласили электронные буквы. И ряд таких улыбающихся словно «черти» смайликов, шлющих поцелуи и коварно подмигивающих. Это был не Саске. Это был неизвестный номер. Но имя в конце говорило о том, что адресат не пожелал оказаться неизвестным. «Ино». Наруто отошел от окошка только тогда, когда стоявший сзади мужчина раздраженно толкнул его плечом, оттесняя в сторону, и буркнув что-то про мешающих всем идиотов, считающих себя центром земли. По инерции сделав еще несколько шагов в сторону по хлюпающей в лужах грязи, он, наконец, обернулся, высматривая своего наблюдателя, который нашелся на прежнем месте, уверенный, что объект его слежки никуда не денется. — Ты уже купил билет? — убирая нераспечатанную бутылку в рюкзак, спросил Наруто у Итачи. Полное отсутствие понимания, причин и расстановки сил в этой завязавшейся борьбе делало бессмысленными какие-то однозначные выводы. Кроме, разве что, признания перед самим собой недооцененности угроз Ино испортить ему жизнь. Итачи неопределенно пожал плечами, проследив за жестом Наруто: убранная в рюкзак бутылка. Ничего необычного. И все-таки, было что-то профессионально-четкое в этом взгляде. — Наш автобус, — кивнул в сторону дороги Итачи, и, делая шаг навстречу, всего на мгновение прихватил рукой за предплечье, притягивая к себе и наклоняясь чуть ниже. — Не думай сбегать. Оставь его одного, хотя бы на сегодня. Это отработанное, тщательно отрепетированное на других много раз движение словно сковало все тело, лишая возможности сопротивляться и заставив послушно идти рядом, в ожидании своей очереди. Разрозненная толпа мигом организовалась в единую плотную массу, осаждавшую раскрывшиеся двери автобуса, и вырваться отсюда, проталкиваясь сквозь тела и сумки, уже было невозможно. В последний момент сделанное Итачи предупреждение давало скрытую подсказку, истинный смысл которой еще предстояло осознать, но Наруто снова подумал, что старший брат Саске взял на себя очень двойственную роль, намеренно заставляя верить его в худшее. Получив на руки билет, Узумаки проворно прошел по узкому проходу к свободным сидениям, забираясь поближе к окну и кладя в ноги рюкзак. Теперь поездка неизбежна. Итачи сел рядом, не отвоевывая свое место, и смотря на утрамбованную в узкую шапку макушку, безразлично молчал. Они словно незнакомцы, которым предназначалось трястись в двадцати квадратных метрах кресел и запаха прелых тел, чтобы за пару часов все-таки добраться до заветного города. Итачи и правда молчал. Кажется, он спал с открытыми глазами. Его взгляд невозможно было прочитать, понять или расшифровать. Он смотрел в никуда, явно варясь в своих мыслях. И все-таки, он вряд ли дал бы Наруто сбежать на одной из остановок, вылезти посреди трассы у безымянного поселка, чтобы рвануть обратно. «Дай ему побыть одному». Насколько много Итачи мог знать? Играть принятую второпях роль оказалось легко — сидеть, молчать, разглядывая тянущиеся параллельно серой асфальтовой ленте темные без листвы деревья, сдержанно зевать, потирая глаза, когда накатывал сон. Что бы ни имел в виду Итачи, Наруто сознательно решил не связываться с Саске весь день. В конце концов, если в его тюремно-домашних условиях проверяется телефон, то такой звонок может добавить ему проблем. Люди входили и выходили на остановках, неумело протискиваясь к дверям с громоздкими сумками, бьющими по ногам остальных, кто-то сердито просил быть аккуратнее, кто-то молча сдвигался в креслах подальше от прохода. Одна остановка была долгой, чтобы все желающие могли выйти размяться и подышать насыщенным гарью воздухом возле шоссе. — Ты пойдешь? — это стало первой обращенной к Итачи фразой с начала пути, и Наруто тронул его за плечо, прося пропустить. Итачи, который, казалось, все это время был погружен в сон без сновидений с открытыми глазами, тут же повернулся к Наруто, смотря так безразлично, как наверняка смотрел в глаза своему начальству. Но после мелькнуло узнавание и черты лица сгладились, стали куда мягче, хотя так и не появилось радушия. — Если ты хочешь, — и словно в подтверждение, поднялся с места в узкий проход. Наруто прошел мимо него, всем своим видом показывая, что обойдется без компании. Поездка с Итачи давала стойкое ощущение конвоя за спиной, сопровождающего его к месту выяснения обстоятельств. Знать бы еще, за что. Молчаливая исполнительность этого человека, наверное, была такой же и на работе, где он беспрекословно исполнял приказы, не тратя силы на их анализ. Походив вдоль обозначенной полукруглым навесом станции какого-то мелкого поселения, Наруто почувствовал себя лучше — по крайней мере, физически. Тело обретало прежнюю подвижность, а близость финальной точки пути радовала окончанием соседства с Итачи, которому явно было нечего делать в выходной, раз он взялся сопровождать кого-то в такую даль. Достаточно было бы оставить Саске дома, и они бы не встретились, но теперь все походило на наказание за попытку самовольного побега — Итачи словно издевался над ними, ставя в заведомо безвыходное положение. Вернувшись в нагретое человеческими телами нутро автобуса, Наруто так же молча пролез на свое место, сверяясь с часами на экране телефона. — Меньше часа осталось, — сдержанно заметил он, что скорее значило «а потом мы расстанемся, и больше ты не будешь за мной следить». Итачи словно и не менялся. Он слабо кивнул. Велика ли разница: час или десять? Он мог бы провести их точно также: молча и почти без движений. — Дальнейший маршрут готов? — спросил Итачи почти между делом. И если бы кто-то другой произнес этот вопрос — оно походило бы на простое любопытство. Но, зная Итачи хотя бы шапочно, можно понять, что это сулило непременное сопровождение. — Погуляю по центру, потом в кафе погреться, дальше — как получится, — пожал плечами Наруто, бесцельно водя пальцем по экрану с раскрытой картой города, названия улиц и других локаций которого ему ни о чем не говорили. Все они пока остаются набором букв без цели и ассоциаций с чем-либо, и только личный опыт поможет наполнить их воспоминаниями. По всему выходило, что Итачи очень настроен разделить этот процесс на двоих, но пока оставалась надежда по-тихому свалить от него сразу после прибытия, затерявшись на вокзале среди многих похожих лиц. Если он считает, что без присмотра Наруто сразу же кинется связываться с Саске, испортив его положение этим фактом еще сильнее, то зря считает его настолько самонадеянно-глупым. — Лучше наоборот, — вставил Итачи. Казалось, он даже не смотрел на карту, раскрытую в ладони, но после почти безошибочно ткнул пальцем в одно место. — Лучше посидеть здесь и определиться с маршрутом. Пока остальные будут судорожно атаковать местные торговые моллы. Итачи говорил так, словно люди, набившиеся в автобус, только и ждали, как бы поскорей растратить все средства, заработанные нелегким трудом. И все это на радость маркетологам. Он снова уставился перед собой, и уже, казалось, не заговорит, как продолжил. — Сначала зайдём в одно место. Недалеко от станции. Наруто ощутил себя малолетней девицей, за которую впервой пригласивший ее на свидание более опытный кавалер уже распланировал весь вечер и маршрут, взяв на себя ответственность по грядущей культурной программе. Вот только девица бы, может, и смотрела на своего покровителя с одобрением и благодарностью, а он не нуждался в навязчивых соглядатаях и, вроде бы, пока был свободен в передвижениях на нережимных объектах. Спорить прямо здесь — бессмысленно, тогда Итачи точно прицепится намертво, контролируя каждый чих, лучше отказаться от бурного выражения возмущения до прибытия. — Да, наверно, — расплывчато согласился Наруто, выключая экран и снова отворачиваясь к окну. До конца пути разговаривать было не о чем. Автобус подъехал к бурлящей станции. Слеповатые и глуповатые люди-голуби облепили автобус, почему-то решив, что он тут же продолжит путь по их маршруту. Но водитель открыл дверцы и вышел курить, явно не собираясь пускаться в очередной дорожный круиз. — Сначала кафе или «по делу»? — спросил Итачи, осматривая расползающуюся муравьями толпу. Серо-черная, безликая, дышащая потом и первыми затяжками наскоро зажженных сигарет. Наруто выдержал короткую паузу, будто собираясь с мыслями, хотя все решено было и так. — Ты сказал, что тебе просто по пути со мной, зачем нам ходить вместе дальше? Я приехал посмотреть город и провести день в нормальном месте, — он голосом подчеркнул предпоследнее слово, намекая на свое отношение ко всей, ставшей родной для Итачи, воинской дисциплине. — Мне все равно, что у тебя здесь за дела — лезть в них не буду, но и ты не лезь в мои. — Это не долго, — заверил Итачи, и, как бы между прочим, подхватил Наруто под локоть, уводя с импровизированного перрона, куда-то и дело взбирались пассажиры. Под ногами чавкала грязь, плавали окурки и кучи фантиков от конфет и жвачек. Итачи старался увести Наруто подальше отсюда, и либо продолжить разговор там, либо все-таки заставить последовать своему плану. Его профессиональная хватка удерживала от побега, ставя под сомнение саму целесообразность такого поступка. То ли их в гарнизоне специально учат нужным психологическим манипуляциям, то ли он от природы умеет убеждать без дополнительных усилий. Веди себя Учиха в знакомой по многим прежним случаям агрессивно-хамоватой манере, справиться с колебаниями было бы куда легче. Отстраниться, из принципа, идя наперекор, затеять громкую ссору, по которой сразу сложится впечатление, что взрослый парень угрожает подростку. Это всегда привлекает внимание, выстраивая в головах людей однозначные образы и роли. Тихая настойчивость Итачи создавала иллюзию присужденной Наруто заранее вины, считываемой по уверенной, явно армейской выправке человека, поймавшего какого-то подозрительного мальчишку и ведущего его для выяснения обстоятельств. — Да почему я вообще должен тут с тобой ходить? — возмущение уже явно слышалось в голосе Узумаки, накладываясь на вернувшееся разочарование от пропавшего впустую выходного. — У тебя своей компании нет, что ли? Найди себе подружку и ходи с ней! И все-таки, Итачи вел Наруто в нужном направлении. Невысокие дома, облепившие здание автовокзала, пестрили вывесками и зазывали к себе случайных прохожих. Они не тратились на маркетинг, не стремились развить качество услуг, просто цепляли спешащих людей и сажали в кресла стоматологов без диплома, обещая избавить от зубной боли, а потом те никогда не возвращались. — Ты знаешь причину, — сказал Итачи, не ослабляя хватки. Они шли мимо кирпичного дома дешевой кладки и быстро скрывались от толпы. Когда удалось ворваться во дворы и подойти к подъезду с черным домофоном, Итачи, наконец, отпустил руку и принялся набирать один код. — Меня попросили, — после долгого молчания словно продолжил он свое объяснение. — Это знакомый. После — ты можешь пойти своей дорогой. Наруто закатил глаза, тяжело вздыхая: — Именно так я и сделаю. И домой мы тоже поедем по-отдельности, ждать меня не надо. Он нетерпеливо переступил с ноги на ногу, всем своим видом поторапливая скрытого по ту сторону домофона хозяина, чтобы поскорее разделаться с необходимостью проводить время среди странных, посторонних личностей и потратить ближайшие часы на изучение города, в который они с Саске обязательно приедут в следующий раз вместе. Домофон разразился очередной трелью, впуская путников. Из-за близости к автостанции, внутри стоял не особо приятный дурман. Коричневыми створками смотрел на гостей лифт. Но Итачи пошел дальше, к лестничной клетке. — Третий этаж, — и, не оборачиваясь, пошел наверх. Двери пестрили разнообразием форм и фантазий экономичных производителей.В отличие от их городка, тут соседи вряд ли знали друг о друге, загораживаясь сталью и фанерой. Итачи остановился у одной из таких дверей, надавил на ручку — и та легко поддалась. Казалось, что там никого не было: ни света, ни шума. И все-таки он обернулся к Наруто. — Идешь? Он двинулся вперед с чуть заметным волнением. Все-таки чужой, незнакомый город, странный дом, напоминающий больше второпях брошенное общежитие, жильцы которого сбежали, оставив здание на откуп времени, медленно подтачивающего крепкие бетонные стены и опоры. Узумаки искоса глянул по сторонам, держась за плечом Учихи безмолвной тенью, но стараясь отмечать про себя детали обстановки — мало ли, для чего потом пригодятся эти знания. Если подумать, сейчас выходной, и большинство семей если не сидели дома в полном составе, то предпочитали прогулки по улицам или торговым центрам в последние более или менее сносные дни. Здесь же, судя по мусору и обрывкам тряпок на полу, вряд ли жила полноценная семейная пара. Зазвенели ключи, вставленные в ячейку сзади. Стоило обернуться и посмотреть — их уже не увидишь, Итачи спрятал их глубоко в карман, кивая вперед, по пустынному коридору. И если в квартирке Карин было хотя бы чисто, то тут… разве что, слоя вековой пыли не хватало. Точней, она ютилась комками по углам и поближе к плинтусу. — Это о-он? — нараспев спросил парень, выходящий из дверей, казалось что кухни. На нем были высокие тяжелые ботинки из черной искусственной кожи, такие же штаны и голый торс, на котором можно было узреть несколько символичных тату. Волосы парня были зачесаны назад, а если бы не изуродованное усмешкой лицо, то его даже можно было назвать по-своему симпатичным. Незнакомец взглянул Наруто за спину и, видимо, что-то поняв по виду Итачи, растянулся в слишком скользкой улыбке, чтобы подойти к Наруто, и, схватив его так «по-братски» за шею, повести за накрытый стол. Там, где не убирались месяцами, стояла початая бутылка и пакет со снеками. — Будь как дома! — и, грубо втолкнув внутрь, приветственно раскинул руки, оставаясь с Узумаки один на один. — Выпьем, поболтаем!.. — Не лезь ко мне, — непроизвольно скрестив на груди руки, Наруто пытался отгородиться от излишней привязчивой симпатии хозяина квартиры, чья неформально-гейская внешность вызывала полнейшую оторопь. — Я с ним, и мы по делу, — кивнул он в сторону коридора с недобрым видом. Невозможно было даже предположить, что у правильного, верного только службе и своим командирам Итачи имеется такой приятель. Казалось, он так же легко оставит у себя дома парня, которого видит впервые в жизни, чтобы вместе коротать часы, разговаривать, о чем попало, а потом уснуть где-нибудь на диване под вечер. Радушие, граничащее с безумием, как и весь его образ, как назло притягивающий взгляд, чтобы лучше рассмотреть затейливые линии татуировок. Поняв, что он слишком откровенно пялится на голые ключицы и грудь парня, Наруто еще плотнее обхватил себя руками, упрямо уставившись в стену, чтобы отвлечься. На лице парня тут же отпечатали злость, ненависть, нежелание подчиняться и принимать чужие правила, а потом радушие. Он плюхнулся на стул без спинки, широко расставил колени и кивнул в сторону табуретки почти напротив. Широкий подоконник явно давно не красили, и там были проплешины размером с ладонь. Но парня это не заботило. — Да садись, — с нажимом протянул он, не спуская с Наруто внимательных глаз, в которых было что-то не здоровое. — Сейчас выпьем и договоримся… кто, с кем, и зачем. Вдоль ключиц шли прямые линии. Треугольник, вписанный в идеальный круг. Интересно, значило ли это что-то: маскот рок-группы или какое-то магическое значение, вроде руны? Не упуская парня из виду, Наруто медленно прошел к подоконнику, устраиваясь на нем и выдерживая необходимую дистанцию. Итачи, как специально, где-то застрял, предоставив ему разбираться во всем самому. — Я ни о чем не договаривался и не буду, — отказался Узумаки, выдерживая этот зрительный контакт. Казалось, опусти он взгляд первым — и что-то произойдет, парень, подобно оборотню, набросится на него, разнося в щепки остатки мебели, чтобы добиться той известной им с Итачи заранее цели, ради которой все и затевалось. В коридоре была тишина. Итачи стоял в тени, облокотившись о стену и смотря на происходящее, словно человек за клеткой. Смотритель зоопарка, следящий, как в вольер зашел чужак. Тот вскинул руку над головой и сделал какой-то непонятный жест. Проблемы с выражением чувств, явная экспрессия и… тот достал какую-то дрянь и сыпал себе в стакан. Порошок быстро расползался поверх прозрачной глади. — Ой, да поебать, — бросил парень, а потом размешал прямо пальцем раствор, чтобы после облизать его и, задумавшись, усмехнуться. И лишь после протянул стакан Наруто. Тот с грохотом опустился на стол перед ним. — Это тебе. — Нет, — Наруто быстро отставил стакан подальше от себя, чувствуя, что все сильнее увязает в этом чуждом мире альтернативных взглядов на жизнь, откуда стоило бы поскорее валить. — Я вижу тебя первый раз в жизни, и даже как зовут не знаю, а ты хочешь, чтобы я пил вот эту хрень, а потом подох тут от неправильного прихода? Знания Наруто о специфических веществах были крайне скудны, при отсутствии надобности расширять кругозор таким образом, но делать это именно сейчас и на собственной шкуре он решительно отказывался. Конец фразы повяз в грохоте. Он опустил руку на старенький стол, подогнувший ножки от столь чувственного жеста. Кулак сжался. На костяшках натянулась кожа, став белой, а вены взбухли не только на руках, но и шее. Натянулись сухожилия. — Хидан, — и снова с улыбкой ударил открытой ладонью в грудь, а потом перегнулся через стол, заставив бутылку упасть, но не разбиться. — А ты — Наруто. Снова улыбка, позволяющая увидеть все тридцать два ровных зуба. — И лучше тебе это выпить… будет легче. Я же не садист… — он провел пальцами по зализанным назад светлым волосам. — Понимаешь, я люблю людей и… Люблю! Последнее походило на гарканье птицы, но, кажется, эта вспышка ничуть его не смутила. — Мне и так не тяжело. Отлично себя чувствую, люблю жизнь и веселиться с друзьями по выходным, — откровенная ирония, видимо, проявила себя от подскочившего в крови адреналина, когда парень шарахнул кулаком по столу. Наверняка, он бы мог сделать то же самое и с чьей-нибудь головой, если ее обладатель будет слишком много действовать ему на нервы. — Зачем Итачи тебе про меня рассказывает? — Наруто предположил, что если отвлечь его на что-то обыденное, он сможет держать себя в руках. Кажется, имя Итачи вернуло собеседника в чувство. Он замер, посмотрел на Наруто, а потом оскалился, словно почувствовал резкую боль. Облокотившись о выставленную вперед руку, он подался вперед, словно желая поведать страшную тайну. — Это все суки, Наруто, — зашипел он, и с каждым словом темп и скорость речи увеличивались. — Лживые суки, которые думают, что имеют над нами власть. И знаешь, что… Они, блять, ее имеют! Он снова ударил по столу, откинулся на спинку, но, едва не провалившись, ударился головой о старый холодильник прошлой эпохи. Только боли Хидан не почувствовал и разошелся смехом. Он стукнул себя пальцами по виску и, не выпрямляясь, почти лежа, вновь впился в Наруто взглядом. — Они крадут твою волю, а потом ебут мозг, понимаешь? Если это был скрытый намек на вышестоящие чины, с которыми работа связала Итачи, то он хорошо знал своего приятеля и особенности его работы. Наруто снова бросил предупреждающий взгляд на маячившего за спиной Хидана Учиху — тот выглядел затеявшим новый эксперимент ученым, проверяющим реакции всех подопытных, чтобы потом бесстрастно внести эти данные в отчеты. Может, и правда проверял что-то, оценивая умение выходить из затруднительных ситуаций и находчивость? — Если увлекаться вот этим, — Наруто коротко кивнул в сторону стакана с белой мутью, — то украдут не только волю. Однажды можно и без головы проснуться. Хидан посмотрел на стакан, не опуская руки от виска. Казалось, он всерьез задумался над тем, что же всё-таки там было и почему оно лишало воли. А потом медленно его губы скривила усмешка, полная невысказанных слов. — Ты, блять, себя слышал? — гаркнул он и поднялся обратно на стул, впился взглядом в Наруто и оскалился. — Это лишит тебя воли, и ты не скончаешься от болевого шока на второй минуте. Так что пей! Тело само по себе дергалось при каждом взрыве голоса этого чокнутого парня, за что Наруто начинал злиться и на него, и на себя. Пусть обыденные реакции тела, отзывающиеся электрическими импульсами пронизывающих мышцы нервов, но со стороны наверняка похоже на страх. Он не давал себе права быть слабым. — Играете с Итачи в садо-мазо? А я третьим быть не собирался, так что мне пора, — поднявшись с подоконника, Наруто решительно двинулся к выходу, мечтая побыстрее оказаться за пределами напоминающей психбольницу квартиры. Итачи, стоявший в узком проходе, скользнул в сторону, преграждая собой путь. — Я же предупреждал, — устало сказал Хидан, а после — двинулся, весьма быстро для своего состояния, и, схватив за плечо, рывком втянул парня на кухню. — Итачи! Ты же видел, я хотел, как мы договаривались. По-человечески! — О чем договаривались?! — Наруто почувствовал себя проданным задним числом и без права оспаривать заключенную сделку. — Итачи! Какого хера?! Телефон остался в брошенном на полу рюкзаке, в голове как нельзя не вовремя возникли те откровения Саске, что он рассказывал с равнодушным отчуждением, и складывалось впечатление, что скоро Наруто сможет похвалиться куда более богатым жизненным опытом, если допустит хоть одну ошибку. Вот только правил ему так и не огласили. Итачи стоял, не двигаясь, подпирая плечом стену. В этом доме они были толстые, куда толще, чем в новостройках, рекламами о которых пестрил весь город. Он не отвечал, словно выжидая, пока перестанет тяжело дышать раздраженный Хидан, а потом, поймав взгляд Наруто, равнодушно выдержал и его. — Сам знаешь, кому переступил дорогу, — скупо сказал Итачи, но в сторону так и не подался, не давая возможности протиснутся к двери. Тут же засмеялось желтыми смайликами сообщение от Ино. Но звук упавшего на пол позади стула выдал то, что Хидан уже потерял терпение. — Блять… все вы такие… вас как лучше… — причесал вслух парень. На вздымающейся груди расползался символ татуировки, словно пульсируя от какой-то невиданной силы. — Ты за нее? Вы там все друг за друга, что ли? — потерянно переспросил Наруто, вспоминая многочисленные угрозы ничего не представляющей из себя девицы, в чьем поведении чувствовалось только пустая похвальба ради восторженных взглядов поклонников. Надо же, не такая, значит, пустая, раз он стоит в этой квартире, судорожно соображая, как быть, а она сумеет после выходных насладиться результатом задуманного. Итачи молчал, только смотрел на Наруто упрямым, ничего незначащим взглядом. С самого детства старший Учиха был таким — не поймешь, о чем думает. А вот Саске часто терял контроль над чувствами, и на лице можно прочитать. Наруто сгребли за ворот. Весьма хорошая футболка под курткой, жаль, что треснула. Но вот Хидан даже не услышал этого треска. — Дава-а-а-ай! — он почти опустил Наруто на пол. — Пей, или мы, блять, так и не начнем!.. Слишком много информации разом. Мозг торопливо обрабатывал ее, строя новые связи и предположения. В конце они неизменно сливались во что-то неотвратимое, кружащее сейчас над головой все разрастающейся угрозой. Саске был прав целиком и во всем, когда ненавидел своего братца, даже в покорности умудряясь сохранять эту ненависть при себе. Стоящий на столе стакан оставался единственной объединяющей точкой, связавшей здесь троих: таких разных, таких противоречащих друг другу. Вывернувшись из-под руки Хидана, Наруто быстро схватил стакан, с силой роняя его об пол. Рушить систему надо изнутри. Завоняло спиртом, и Хидан скривился, смотря на капли, оросившие штаны и обувь. — Ах ты ж, сука!.. — и попытался отряхнуть, а потом, словно пытаясь успеть два дела разом, догнал пяткой Наруто в грудь. Может и по касательной, но такой пинок нельзя было не заметить. Маленькая кухня на несчастные семь метров могла развалиться в труху. Но, кажется, Хидану было плевать, им овладело что-то нечеловеческое, неподвластное. Наруто отбросило к стене, о которую он приложился затылком и копчиком, зло сжимая зубы от вот-вот готовой накрыть с головой паники. С двумя не справиться — Итачи держат в армии не только за заслуги папаши, кое-каким приемам он научился. Чокнутый и без того парень был непредсказуем в своих реакциях, люди в состоянии аффекта сильнее обычного, заменяя контроль над эмоциями бесконтрольной яростью. Коротко пнув Итачи под колено, Узумаки снова рванул в прихожую, отталкивая, тесня его вбок, чтобы прорваться. Хоть Итачи и потерял равновесие, он не дал Наруто прорваться в коридор. Да и что бы он сделал? Дверь закрыта изнутри на ключ, а тот больше не торчал из замочной скважины. За ногу схватили и потянули обратно. — Кис-кис-кис, — весело, оживленно проговорил Хидан. Кажется, он веселился, и разве что не верещал от восторга. Кажется, этот ублюдок не чувствовал боли. Или она только провоцировала его. Тяжело дыша, Наруто проехался животом по давно не мытому линолеуму, возвращаясь к изначальной точке. Все бесполезно, да и чего он ожидал — что Итачи довольно похлопает его по плечу, говоря, что он прошел испытание на умение преодолевать страхи, ориентируясь во внештатных ситуациях? Подобное он мог оттачивать на муштруемых изо дня в день рядовых, а здесь уже дело полноценного выступления. — Что вам нужно? Объясни уже по-нормальному, — вскинув подбородок и замерев в напряженной позе, обратился Наруто к Итачи, как к более адекватному из своих противников. Гремели кастрюли, оставшиеся от прежних жильцов и заткнутые в хлипкие шкафы. Хидан смотрел на Наруто, подтягивая к себе, словно добычу хищник, предвкушающий еду. — Левая или правая? — со вкусом дела спрашивал Хидан, вцепившись в лодыжки. Итачи за спиной уже принял то же самое положение. А Хидан смотрел прямо в лицо пойманного Наруто. Осколки валялись в луже, словно какое-то конфетти. — И… рука-нога? Возможно, его провоцировали резкие движения. Любая вспышка эмоций, громкий выкрик зеркально проецировались на искореженное сознание, вмиг доводя Хидана до исступления. — Давай не так быстро, — медленно переворачиваясь на спину, Наруто уперся локтями в пол, ловя сумасшедший взгляд парня. — Меня ты спрашиваешь, а Итачи — нет. Начни с него, а там посмотрим. Он нес какую-то чушь, лишь бы выиграть время. Может, если успокоить этого психа, Итачи тоже перестанет стоять в дверях, открывая доступ к выходу. Ну, а дальше пока загадывать бесполезно. Размеренная речь и правда не вызывала у Хидана вспышек. Он смотрел на Наруто, словно выискивая повод. А потом пальцы, словно клешни, сжались на лодыжках. — Тебя мне отдали, — и подался вперед. Выступили вены на открытых взору висках. Но волосы так и остались на месте. - Сказали - делать, что хочу… — и снова вперед, буквально садясь чуть ниже коленей. Хидан оказался тяжелым и жилистым. Казалось, он не только сомнительными напитками увлекался. — К черту Итачи… мне тебе отдала она… моя королева… — и с этими словами, он склонился, словно огромный кот, прижался щекой к бедру, ластясь, и не прерывая внимательного взгляда. Он позволил языку упереться в уголок губ и коснуться пыльных и грязных джинс. Ненормальный. И все-таки Хидан засмеялся и выпрямился, а потом сжал в кулаке осколок стакана, возомнив, что тот абсолютно безопасный, и вновь посмотрел на Наруто. — Я решил, что это будет… левое или правое? — Какая королева?.. — почему-то эта зацепка стала самой главной из происходящего. Даже оторопь от повадок, в которых чувствовалось что-то звериное, не прокатилась по нервам с такой сокрушающей силой. — Королева — девочка? С длинными волосами? Такая… любит ярко одеваться, и все на нее смотрят? Если это действительно было запланировано по разрешению Ино, то… что? Пока происходящее не особо тянет на уголовщину, а все трое умудрятся выкрутиться, иначе бы отказались от глупых рисков. Власть в их маленьком обществе решает все. Иначе бы и виновный в том унижении Саске был давно наказан. Хидан чуть сощурился, и склонил подбородок, словно кривой. — Левая, — словно это слово могло объяснить все. И занёс руку с осколком. По ладони стекала кровь, спускаясь по запястью и ниже. Но он не замечал. — Да… Да! левая! — он обрадовался, словно ребенок, нашедший простую отгадку к вопросу, мучавшему не первый год. — Левая! Тогда ты ещё сможешь сопротивляться!.. — Королева запретила! — выкрик на грани истерики резанул по собственным же ушам. — Королева не хочет меня калечить. Ты не можешь идти наперекор. Вроде бы, иногда помогает общаться с психами через понятные им, устоявшиеся в личном мире иллюзий условности. Там, где отрицается логика, может спасти принятый за истину абсурд. Рука уже была занесена для удара, но тут же дрогнула. На лице что-то изменилось. Казалось, Хидан действительно вдруг был пойман врасплох. Быстро менялись изгибы губ, а с локтя капала кровь прямо на джинсы. — Королева… Сказала? — его плечи стали мягче, опадали, словно он растерял всю свою прыть. Он смотрел на Наруто так, словно искал поддержки, или объяснений. Потерянный, несчастный, словно ребенок, который не понимал, что теперь делать с новостью. Но это продолжалось недолго. В глазах блеснули странные искры. И губы снова приняли знакомый изгиб. — Да и хуй бы с ним! — с наслаждением сказал Хидан, а потом вновь закинул руку. — Тогда ебашим правую. И по короткой траектории, уверенно, словно делал так каждый день, Хидан всадил осколок прямо в правое бедро. Вспышка боли разорвалась взрывом, оглушающим и излишне громким. Хидан все ещё сидел на нем, а чуть ниже ключицы появился какой-то черный искусственный... жук? Кровь быстро собиралась под его лапками, и, наконец, тот отпал и покатился по полу. Хидан поморщился, отпустил так и не загнанное глубоко стекло и хотел схватиться за начинающую кровоточить рану. Но Итачи выстрелил ещё раз — в другую сторону, и на этот раз Хидан не удержал равновесия и повалился на пол. Итачи стоял прямо над Наруто, а в руках у него был черный матовый пистолет. Он даже не дрожал, словно убивал людей ежедневно. И Наруто оказался достоин лишь быстрого взгляда. Боль смешалась с вытекающей из раны кровью, заполняя собой только что бывшие целыми мышцы, и это рассеянной завесой отдалило от восприятия щелкнувший за спиной спусковой крючок. Рухнувший набок парень в первый момент показался просто словившим слишком сильный приход, с которым не справился изношенный мозг, и только кровавые раны неприкрыто демонстрировали суть произошедшего. Боясь двинуть хоть одним пальцем, Наруто так и сидел на месте, глядя перед собой на грубую шнуровку ботинок Хидана. Если Итачи хочет избавиться от свидетелей, то быстрая пуля в затылок прямо сейчас будет наилучшим решением. Все ещё гудело в ушах. В таком пространстве шум выстрела был излишне преумножен. — Поднимайся, — послышалась команда за спиной. Руки Итачи подавать не спешил, как и пускать пулю в затылок. — Быстрее.