Гарнизон

      Каждое дополнительное слово обрывало спасительные нити, за которые еще можно было ухватиться, вытягивая себя из бездны абсурда, в который толкнула его месть Ино. Превосходящая, не соответствующая ничему тому, что сделал Наруто за время их общения — если уж хочешь наказать, отыграться за что-то, делай это, рассчитывая взаимосвязь, а не уничтожай все вокруг, упиваясь безграничностью незаслуженной власти.       Но они же проверяли телефон и камеру, там не должно было оказаться никакого видео, никто и словом не обмолвился Наруто, как видел его в той странной квартире, из последних сил отбивающегося от Хидана. Все это было, окончательно запечатлевшись в памяти, где оно и останется, пока не закроется чем-то еще более невероятно-запоминающимся.       Секунды, что Наруто стоял, замерев на месте и из последних сил пытаясь найти в лице Саске опровержение только что услышанному, показались ему бесконечными. Поздно оправдываться, поздно искать способы все уладить, когда даже бывший лучший друг видел то, что он надеялся спрятать от всех, вплоть до себя самого. Наивный Узумаки надеялся решить дело миром, но решение приняли за него еще тогда. Резко развернувшись на месте, он широким, размашистым шагом припустил обратно, едва различая дорогу под ногами. Только присутствие Учихи за спиной мешало малодушно сорваться на бег.       Такой ли реакции ждал Саске? Может быть, оправданий, требований подробностей или идиотской шутки, которыми когда-то решал все проблемы. Когда-то давно.       Но Наруто сбегал, словно трус, подбивая хвосты.       Неужели он действительно думал, что кому-то в этом городке есть до него дело?       Киба и Конохомару связались с ним по глупости, а Саске предупреждал.       Он стоял на месте и смотрел как удаляется фигура. А ведь утверждал, что им по пути.       Саске не чувствовал ни жалости, ни ненависти. Только чувство отвращения к тому, что Наруто так и не смог признать своей низменной натуры.       Первым делом, Наруто вернулся в школу. Пустые коридоры встретили его доброжелательной тишиной, исторгнувшей из себя все лишнее, что мешало и отвлекало в течение учебных часов, а потому — добраться до кабинета с классными журналами не составило труда. Пришлось подождать, пока лениво заполняющая различные документы секретарь, наконец, встала из-за стола, отправившись на перекур с припрятанной в рукаве длинной кофты пачкой, а потом достаточно было пары минут, для нахождения журнала их класса, обернутого знакомой серой обложкой, где в конце содержались данные с адресами и телефонами всех учеников.       Наруто не стал переписывать, положившись на память, и в этот раз она его не подвела. Он только слегка поеживался от подступающей вечерней прохлады, опускающейся на город вместе с вечерними сумерками, когда терпеливо стоял возле дома Ино, поглядывая по сторонам в ожидании ее возвращения.       Возможно, Наруто уже опоздал. Потратил столько времени на разговор с Саске. За это время девчонка с подмоченной репутацией наверняка могла сбежать домой.       Поэтому вряд ли бы что получилось.       Мужчины редко носили длинные волосы. А в таком возрасте — особенно.       И всё-таки, смотря на того, кто подъехал только что к парковке и вышел оттуда в белой толстовке и с телефоном у уха, легко было узнать черты лица дочери.       Может, Наруто и не попал на Ино, но Иноичи был уже на месте.       Нести этот бессмысленный караул возле чужого дома становилось все холоднее. Перспектива пересечься с отцом Ино, вызвав какие-нибудь ненужные вопросы относительно своих отношений с дочерью, тем более выходила далеко за пределы планов Наруто, который в итоге был вынужден признать — сегодня удача обошла его стороной.       Проводив взглядом скрывшегося внутри дома мужчину и, на всякий случай, постояв еще пару минут сверх, он все-таки поплелся обратно. Если Ино завоевала себе такое прочное положение благодаря собранным всеми правдами и неправдами последователям, может, действительно стоит противостоять ей не в одиночку?       Кое-как попадая озябшими пальцами на нужные кнопки телефона, он набрал Кибу и, дождавшись приема звонка, без лишних предисловий сказал:       — Как там Конохомару? Можете мне помочь? Надо выяснить, во сколько Ино примерно возвращается домой и где потом вообще бывает. Я сегодня ее часа два ждал, но, кажется, уже опоздал — только замерз жутко.       На той стороне был шум. Сначала машины, а потом Киба словно раздумывал над тем, что ответить.       — Мы не работаем с Саске, — наконец сказал он.       Было ясно, что для этого маленького условия время не имело значения.       Наруто было открыл рот, чтобы что-то сказать, но потом снова закрыл его. Делать Кибе больше нечего, кроме как вспоминать дурацкие мелочи недельной давности. Да и точной договоренности они тогда не заключали, чтобы теперь так категорично выставлять условия относительно абсолютно постороннего человека.       — Саске такими вещами заниматься не интересно, что, я за ним бегать и уговаривать буду, что ли, — наконец высказался Узумаки относительно той попытки привлечь его на свою сторону.       Киба, кажется все понял по-своему. На заднем фоне промчалась машина, гудя прямо в трубку.       Инузука долго не отвечал.       — Помнишь, где живёт Конохомару?       — Идти туда? А… — Наруто, кажется, хотел уточнить, не будет ли тот против видеть его, после расставания на повышенных тонах, но предпочел оставить эти опасения при себе, — ага, ждите меня, скоро буду.       Конохомару встретил в дверях, кивнул в сторону кухни.       Пожелтели синяки, а растрепанная шевелюра выдавала то, что он явно не считал Наруто слишком важной персоной.       — Значит, Саске тебе отказал? — спросил Киба, поедавший ещё теплую пиццу на кухне.       — Он вообще по жизни какой-то очень пассивный. Такое чувство, что устал и заебался от всего, поэтому даже шанс кого-то проучить за все хорошее ему не интересен. Может, если бы я подольше его поуговаривал, он бы и согласился, но… — Наруто прошел в кухню, улавливая характерный запах теплого теста и специй, идущий из раскрытой коробки, — зачем за кем-то бегать и показывать, как он тебе важен? Они потом только больше зазнаваться начинают от такого внимания.       В этот раз он пришел не с пустыми руками, предусмотрительно зайдя в магазин возле дома, и теперь водрузил на стол здоровенный пакет чипсов и пачку печенья.       Конохомару остановился на пороге кухни и нахмурился.       — Если ты будешь работать с нами, то без него, — напомнил он.       Киба кивнул, потянулся к чипсам.       — Нам, в принципе, терять нечего, — сказал Инузука. — Но Саске… Это как женщину на корабль брать.       — Терять всегда есть что. Иначе бы вы вообще забили на эти разборки и дележку авторитетов, — машинально поправил Наруто, занимая место возле окна. Хорошо, что они не вспоминали ту полу-ссору, из-за которой все получилось так по-дурацки спонтанно, а что касается Саске, то его личное дело — встревать в неприятности, или нет. Наверное, уже полученные, они уменьшили запал и желание оказываться в центре событий, и за это даже не получится упрекнуть в трусости. Он же всегда был слишком рационален, по сравнению со сверстниками.       — Конохомару, если ты уже выходишь из дома, последи за Ино. Куда ходит в свободное время и во сколько возвращается. Можешь завтра и начать, — перешел к делу Наруто.       — Нет, — Наруто резко мотнул головой, отрицая допустимость одних таких мыслей. — Быть, как она, я не собираюсь.       Чтобы чем-то занять себя, он вытащил из пакета горсть чипсов, по одной закидывая солоноватые хлопья в рот. Ребята явно готовы оказать ему поддержку, хоть и знают о возможных последствиях. Знает о них и он сам, и сейчас самое время определить ту грань помощи, за которую им не следует переступать, потому что свою ответственность Наруто должен нести только сам. Переставшая быть игрой, вражда слишком серьезна, чтобы впутывать в нее других, тем более, они и так уже получили свое.       — Давайте сразу проясним, на всякий случай, — добавил Узумаки, отряхивая руки от налипших золотистых крошек, — я прошу вас только узнать, когда она приходит домой, и не попадаться ей на глаза. А остальное я придумаю сам. Никакого общего дела, мести и прочей фигни — не нужно вам в это влипать.       Киба уставился куда-то в сторону, пытаясь понять, как именно будет проходить вся эта месть.       — И если что, то и отвечать мы будем только за себя, да? — вместо парня ответил Конохомару. Он держал руки на груди. Ниже на полторы головы, со следами побоев, а ведь дерзости столько, что не зря зачастую получает в лицо.       — Тебе уже и так хватило с прошлого раза. Отвечать ни за что не придется, ты вообще ни при чем будешь. И ты тоже, — Наруто многозначительно перевел взгляд на Кибу. — Я хочу все закончить — может, до нее дойдет, что пора остановиться. Всего-то год остался, а потом пусть валит куда хочет.       — А ты думаешь, она собирается отдавать свою власть в этом месте? — спросил Киба.       Конохомару же усмехнулся. Кто знал, что младшегодки могут быть такими проблемным?       — Окей, просто послежу за ней. — словно решив что-то про себя, заключил Конохомару. — В конце концов, задница у нее хоть и плоская, но дрочная.       — Вас же тут много. Больше, чем ее сторонников. Но все молчат и терпят. А если она завтра начнет с вас деньги за выход из школы собирать — тоже согласитесь? — Наруто понимал психологию сильнейшего, но признать ее в открытую — значило бы потерять все шансы на успех, покорно сдавшись в самом начале.       Неужели родители пострадавших не обратили внимание на испещренные синяками руки Конохомару, на потемневшие пятна на скулах Кибы, на вечно запуганный взгляд Хинаты, которую хоть и не били, но эмоциональное насилие ничуть не легче от того, что приняло исключительно ментальную форму. Или достается только тем, кто не нужен даже семье, в которой мог бы найти должную защиту?       Психология тирана всегда была глубже, чем простое подавление чужих желаний. Много ли тиранов смогло бы усидеть на местах, если бы они только брали.       Кусок хлеба всегда ценней, когда получаешь его после пары десятков розг. И то, что вокруг Ино были другие, говорило, как раз, о том, что она использовала этот баланс мудро. То ли по наитию, то ли по знанию, что очень сомнительно.       — Что ей мешало поступить так в начале учебного года? — спросил Киба. А потом ударил себя пальцем по виску. — Потому что она не дура. Не думай о ней так, и не проиграешь.       Его простая, прямолинейная поддержка напоминала Наруто пропускаемые сквозь тело разряды тока. Вроде бы, на короткий миг и правда хочется верить в лучшее, наблюдая за по-прежнему несущим в себе какие-то детские черты парнем, но, стоит ему замолкнуть, как груз проблем возвращается на прежнее место, располагаясь в душе все в тех же закоулках.       — Короче, я на вас рассчитываю, — поднявшись с места и закинув напоследок в рот горсть чипсов, Узумаки пошел обратно в прихожую. Конохомару явно был готов видеть в нем командира и координатора, которому без вопросов подчиняешься, зная, что не подведет и вытащит из любой беды. Надо уже, наконец, дать ему понять, что все иначе, и нет никаких специально принятых на себя ролей, чтобы играть по ним заранее приготовленный спектакль.       — И я на тебя, — бросил вслед Конохомару, словно заключая их оковами обязательства.       По ощущениям, это походило на сделку, которую совершил с дьяволом. Словно не прочитал мелкий текст в договоре. Конохомару ощущал себя тем менеджером, что после согласия добавил: никаких Учих.       — Эй! Куда побежал, а? — с усмешкой бросил Суйгецу, замечая Наруто в серых начавшихся сумерках.       Погруженный в свои мысли, Наруто не сразу понял, что вопрос был обращен к нему. Притормозив, он, чуть прищурившись, поглядел на окликнувшего его парня, наконец узнавая знакомое лицо. Суйгецу все еще оставался тем странным, рвущим все установленные шаблоны типом, отношение к которому сложно было установить для себя однозначно. Иногда он был вполне мирным, позволяя проводить с ним время, как и с любым другим, а временами, как специально, провоцировал каждым словом и взглядом, словно компенсируя недостаток внимания.       — Заходил проведать друга. Ему там прилетело от кого-то, в школу не ходит пока, — предпочел начать с нейтрального варианта Наруто. — Кстати, тебя я тоже давно не видел. Опять в свободное время упарываешься?       Суйгецу сделал неопределенный жест рукой. Плавный, немного манерный. И все-таки взгляд парня был хищным — закрой глаза, и руки лишишься на раз-два.       — Мое свободное время занято мыслями о том, как же его потратить, поэтому можно ли назвать время «свободным», — он нагнал Наруто и шел, почти касаясь локтем чужого локтя. Серебристая блестевшая от влаги куртка выдавала в нем «инопланетянина», гостя мира сего. — А ты, значит, в мессии все-таки заделался, м?       — Это ты к чему? — хмуро уточнил Наруто, краем сознания догадываясь, что все недавние истории не прошли мимо Суйгецу впустую, а излишний энтузиазм так и требует приложить имеющиеся силы хоть куда-то.       Пока что вынужденным подходящим объектом для этого стал Узумаки, потому что навязчивый приятель Саске ведь не отделается просто так, продолжая косить под дурачка. Интересно, видел ли он тоже то видео? Вроде бы, его рассылали многим…       Тот развел руками и обреченно выдохнул.       — Ну, сам говоришь, помог там кому-то, которому за что-то там влетело, — Суйгецу явно не слишком вникал в имена и фамилии. Ах, их же и не было. — А я тут заделался чертовым Сантой, — он перевел тему на себя, словно плевав на проблемы и муки другого. — Буду приносить плохим мальчикам и девочкам угольки. Раньше срока, прикинь, да?       — В смысле? — короткие и мало информативные реплики сильно отличались от привычной льющейся нескончаемым потоком болтовни Наруто, и он, мысленно встряхнувшись, переключил внимание на собеседника полностью. — Тебя завербовали в команду помощников Ино, рассказывать, кто там следующий на очереди типа?       Шутка вышла едва ли удачной, но надо с чего-то начать для поддержания разговора.       Лицо Суйгецу вытянулось. В свете фонарей даже окрасилось новым желтоватым сетом. Он словно пытался вспомнить, кто эта Ино…       — А, — он усмехнулся, и даже прыснул. — Нет, я Карин несу плохие вести, — а потом, чуть склонившись к уху Наруто. — Я вот думаю, наша встреча с тобой — судьба, не находишь? — он сжал пальцами предплечье Наруто, и улыбнулся. Это было слышно. — Ты — тот, кто должен спасти гонца от отрубленной головы.       Его повышенная тактильность почти стала привычной, и Наруто не отстранился, как прежде, когда этот самодовольный тип запросто нарушал границы чьего угодно личного пространства.       — Так что случилось-то? Кажется, ты только и делаешь, что носишь всем плохие вести. К Саске ты тогда тоже заявился, а у него отец сам знаешь какой.       Суйгецу отошел сам, пряча руки в карманы.       — Который именно раз? — спросил он, намекая, что таких вот «дерьмовых» моментов было предостаточно. И все-таки пожал плечами. — Рассказать не могу. Тайна Карин и ей решать, что с ней делать.       — Когда я… — Наруто осекся, наскоро придумывая иной вариант ответа. Упоминать Итачи он просто не имел права, а говорить что-то вроде «когда я нарвался на неприятности от полуманьячного шизофреника» запрещала гордость. — Когда ты пришел к нему предупредить. Мы с ним хотели в город съездить на следующий день, а ты отговорил. Ну, неважно, — быстро перевел тему Узумаки. — Пошли к Карин. Там что-то реально серьезное или очередные сопли из-за того, что ей Саске не дает?       — Не дает Саске? — Суйгецу даже переспросил, а потом едва ли не хрюкнул от абсурдности этой мысли. Когда спазм почти прошел, провел рукой по лицу, стирая следы глупой усмешки. Бесполезно. — А я тогда не предупреждал. Он сам мне позвонил, ну, там, мы встретились, глянули трансляцию… — Он ткнул Наруто локтем в бок, и хитро сощурился. — Я вот так и не понял, какого хера все прекратилось. Но ты прям молодец… жаль, звука не было.       Его похвала выглядела, скорее, как издевка. Было сложно разобраться в беспрестанно меняющихся эмоциях, порой противоречащих одна другой, которые всегда отдавали наигранным преувеличением. Словно Суйгецу старался запрятать поглубже любое настоящее проявление собственной личности, чтобы никто не уличил его в умении испытывать обычные, правильные чувства.       — Ее нужно проучить, — глухо отозвался Наруто, вновь уплывая в тягучую патоку мыслей, отделаться от которых получится, только придя к завершающему финалу. — Смешно тебе было, да? А вот тем, кто туда попадал, как-то не особо.       — Это ты про Карин, или кого? — а потом мотнул головой, словно внезапно попал под ливень и словно собака желал стряхнуть с себя мокрые брызги. — Брр-р! Ты так много говоришь, что я начинаю путаться. И как ты не путаешься в своих желаниях!       — Кажется, я сам еще не знаю, чего хочу, — внезапно кривовато усмехнувшись, признался Наруто. — Да и желания сбываются через задницу, в итоге. Может, действительно как-нибудь без них — тут, вроде, многие так живут, и ничего, не померли же.       Идти полузнакомой дорогой за компанию с Суйгецу было все же лучше, чем просиживать вечер дома, слыша приглушенную болтовню матери за компьютером в соседней комнате, чтобы потом лечь спать, как обычно, не дождавшись отца с работы. Здесь — иллюзия важности и изменчивости жизни, там — повторяющаяся, блеклая рутина без намека на иной исход.       Эта иллюзия и вовсе заставляла многих идти вперед. Спроси: хорошо ли вставать с утра и идти на работу, наивно полагая, что спасаешь жизни, имеет ли смысл по долгу болтать с другом на грани жизни и смерти?       Какой от тебя смысл, если исход предрешен.       Иллюзия спасительна, если ты глупо в нее веришь. Эффект чертова плацебо. Спрячь аскорбинку в красную оболочку — и человек поверит в ее эффективность при боли в желудке, в зеленую — и вот, нервная возбудимость идет на спад. Ученые тратят годы, исследуя цвета таблеток, чтобы потом говорить об эффекте плацебо.       А ведь это лишь в наших головах. Если мы, конечно, можем позволить себе верить.       Суйгецу верил, он возвел культ исключительности самого себя, выворачивая истину наизнанку под забавным углом.       — И то, правда, — словно воодушевившись идеей, сказал Суйгецу, а потом бросил взгляд вверх, туда, где горело окошко Карин. — Ждет меня, моя девочка.       И гоготнул, словно никто не оценил бы его шутки.       Наруто упорно шел рядом. Возможно, стоило бы деликатно подождать возле подъезда, не вникая в подробности какого-то неприятного события, постигшего Карин, но он сегодня уже достаточно замерз, поэтому проскользнул в дверь следом за Суйгецу, с наслаждением вдыхая безжизненное тепло подъезда.       — Любишь приносить плохие новости? Тебе в похоронное бюро потом идти работать надо.       Казалось, что этот парень искренне доволен свалившейся на него возможностью приобщиться к чьей-то горестной тайне, и даже если это горе окажется исчезающе малым, возможность впитать в себя беспомощную растерянность ошарашенного какой-то вестью человека заставляла Суйгецу чувствовать себя куда бодрее, чем до этого.       — Не, — Суйгецу поморщился, придержал ботинком готовую закрыться дверь подъезда. А потом побежал по лестнице на нужный этаж. — В морг. Лучше в судебный. Звонить и говорить: ваш муж скончался, — он сделал голос официально деловым, — вы можете вытащить любовника из шкафа и оформить развод, в связи со смертью супруга. Примите мои поздравления.       Последнее он говорил, стуча в косяк двери. Два коротких и один громогласный.       — Угадай кто? — словно контрольный для девушки, что шлепала тапками по полу.       — Уже поняла, — огрызнулась она, открывая дверь и снимая ее с цепочки. Карин сначала посмотрела на Суйгецу, а потом взгляд задержался на Наруто.       Волосы были собраны в «гульку» на затылке. Снова рубашка на пару размеров больше, шорты, сделанные из старых джинс.       Ее внимательные глаза изучали Наруто, словно решая — имеет ли его присутствие вес.       — Привет, Карин, — он чуть заметно кивнул ей, дергая замок на куртке и расстегивая ее. — Пустишь?       Во внешнем виде девушки ощущалась уже знакомая и, в то же время, разбавленная какой-то внутренней усталостью неопрятность. Обычно они прихорашиваются к приходу гостей, стараясь предстать перед ними в наиболее выгодном свете, скрывая мелкие изъяны внешности, если это возможно. Карин либо было сейчас решительно не до того, либо она воспринимала пришедших как людей, стараться ради которых значит впустую терять время.       Она молча распахнула дверь шире. Запахло жареным луком и чем-то знакомым. Похоже, она все-таки и готовит себе сама.       — Воу-воу, может, ты даже нас угостишь? — Суйгецу снял обувь, кинул на наваленные вещи куртку, совершенно не заботясь, что капли стекут и оставят на полу лужу. Карин тоже смотрела только на него.       — Смотря, что ты мне скажешь, — она говорила так, словно сдерживая свои эмоции. Словно ждала чего-то… и была зависима от Суйгецу, и ненавидела это.       Тот многозначительно мотнул рукой в воздухе (знакомый жест) и направился на кухню, чтобы поднять крышку сковороды.       Быстро окинув взглядом обоих, Наруто в итоге тоже направился на кухню. Сколько бы раз он ни был здесь, Карин всегда оказывалась в одиночестве, словно давным-давно жила самостоятельно, посчитав родительские обязательства пустой, значащейся только на бумажке формальностью. Вернее, так посчитали они, потому, наверно, и предпочитают проводить как можно меньше времени дома, мысленно отсчитывая месяцы до возможности распрощаться с нелюбимым ребенком навсегда.       — Она себе готовила вообще-то, не наглей, — заметил Наруто, пытаясь приструнить в очередной раз злоупотребляющего гостеприимством Суйгецу. Он как специально тянул время, превращая изматывающее любопытство Карин во вполне ощутимую нервозность, проявляющуюся в ее скупых, коротких жестах и напряженностью позы.       Суйгецу оседлал расшатанный стул, облокотился о спинку и словно размышляя, раскачиваться ли, уставился на Карин.       — Да уж, — выдохнул Суйгецу. Карин стояла в проеме и ее плечо опиралось о рассохшуюся коробку.       — Если не боишься подохнуть, то ешь, — наконец кивнула она на сковороду. А потом посмотрела на Наруто. — Он говорит, что моя еда отрава, и его несет пару суток с нее.       — Ты так плохо готовишь? — он удивленно заглянул в сковородку, принюхиваясь к источающему своеобразные ароматы кушанью. На вид оно было вполне терпимо, ну, а странный запах присущ многим жареным блюдам и еще не делает их заведомо провальными.       — Да, вроде, все в порядке. Но, если хочешь, могу тебя научить паре вариантов чего-нибудь съедобного, — кулинарные способности Узумаки были пока еще в самом зачаточном состоянии, но желание подбодрить и как-то отвлечь буквально сверлящую взглядом Суйгецу девушку, обратилось в это глуповатое предложение помощи.       — Покажи, что ты можешь, — тут же предложила Карин не разбрасываться словами. Это было не просьбой — вызовом. И, если бы Наруто не справился, он непременно прослыл бы пустомелей. Карин пока считала его заочно таким. — Холодильник в твоем распоряжении.       А после, снова уставилась на Суйгецу. Тот держал руку в кармане толстовки и вытащил оттуда маленький пакет, в которых обычно торговали бисером или чем-то мелким. Только вот внутри было то, что Карин быстро попыталась спрятать в зажатом кулаке.       — Прости, что так мало, детка, — усмехнулся Суйгецу.       — Ты ему составить компанию решила, что ли? Будете упарываться дуэтом? — Наруто поспешно отвернулся к холодильнику, перебирая лежащие на полках продукты и придумывая из них что-то пристойное. Мама обычно готовила вкусно, жаль, что он заставал только финальную, поданную на стол стадию блюда, благополучно пропуская весь процесс его создания.       Неужели Карин действительно захотела ввязаться в нездоровые развлечения своего приятеля, и если да, то зачем? Разве что от безысходности — с ее-то жизнью этот вариант вполне оправдан, а приятели больше напоминают товарищей по несчастью, чем настоящих друзей, которым важна ее судьба.       — Да!       — Нет!       Наперебой ответили Карин и Суйгецу. И если девушка соглашалась, то парень решил отрицать. Странно, ведь все должно было быть наоборот.       Карин скривилась, словно от боли.       — Конечно, не то, что ты просила… — Суйгцу снова вернулся к теме и пожал плечами.       — Что? — теперь Карин не верила своим ушам.       — Проблемы с поставками, знаешь ли…       С зажатым в кулаке пакетом помидоров, Наруто оказался прямо перед Карин, быстро выхватывая маленький сверток из ладони. Она явно не ожидала такой прыти, позволив провернуть этот трюк с собой прежде, чем успела что-то сообразить.       — Не надо, — серьезно сказал Узумаки, отводя руку за спину. — Если думаешь, что от этого станет легче, безопаснее, спокойнее, то тебе наврали. Может, даже и он, — кивок в сторону Суйгецу. — Что бы там у тебя ни случилось, так ты только сделаешь хуже, а обратной дороги уже не будет.       Карин дернулась, но потянулась за пакетом, схватила запястье и прижала мальчишку к низкому холодильнику, почти заваливая Наруто на него спиной.       Заострившиеся скулы, куда-то делась припухлость лица, которая обычно была присуща девчонкам. Немного распахнулись крылья носа.       — Отдай, — сказала Карин. Или прорычала — не ясно. — Не твое дело. Я могу вышвырнуть тебя!..       Суйгецу так и сидел на месте, словно наблюдая шоу по телевизору.       — Отдай ей. Это не первая… надо закончить начатое.       — Ты дура, — Наруто не пытался вырваться, лишь чуть отводил назад голову, упираясь затылком в холодильник, чтобы черты лица Карин оставались правильно-четкими.       Откуда-то накатило тянущее изнутри сожаление, отбросившее казавшуюся прежде такой целеустремленной девушку в самый низ своей личной, так или иначе выстраиваемой каждым человеком последовательности характеров и судеб. А он-то думал, что у нее есть шанс, что она осознает и понимает будущее, отчаянно сопротивляясь ему, вопреки насмешкам остальных. Саске говорил о желании поступать в медицинский, но, глядя в это искаженное болезненной, алчной потребностью лицо, Наруто уже сомневался, что эта идея не переплетена с намерением получить прямой доступ к веществам, подобным насыпанному в маленький пакетик порошку, крепко зажатому в кулаке.       Карин смотрела раздраженно и прямо. Ее не смущали слова Наруто.       — Ты ни черта не знаешь, — процедила она.       — А ведь Карин права, — заметил Суйгецу. — ты ничего и не знаешь.       — На хрена ты его притащил сюда? — рыкнула девушка уже на приятеля.       — Да, не знаю! — Наруто порядком подзадолбали все эти тайны и недомолвки, окружающие его практически с самого первого дня появления здесь. Пакет с помидорами полетел в мойку. — Ну, так расскажите тогда, а не в шпионов играйте! Если у тебя все так плохо, можно же поискать другой выход, а не гробить себя сразу и насовсем.       — Эй! А еду то зачем гробить? — вскинулся Суйгецу. Он показал рукой туда, куда направился пакет.       — Ты просто говоришь так, потому что тебе это навязало общество. А ведь говорил, что плевал на стереотипы! — не унималась Карин.       Освободившейся рукой Наруто перехватил, наконец, Карин за плечо, отталкивая от себя и толкая к холодильнику. Теперь он оказался в не самой выигрышной позиции, между ней и Суйгецу, но пока тот выбрал позицию стороннего наблюдателя, откровенно наслаждаясь развернувшейся сценой и не представляя опасности.       — Рассказывай, — уже спокойнее повторил Узумаки, крепко вцепившись пальцами в узкие девчачьи плечи. — Ну, что там у тебя? На счетчик поставили, родители бьют, с одноклассниками отношения не сложились? — он наскоро перечислял приходящие в голову наиболее очевидные варианты.       — Это не наркота какая-то, рыкнула Карин, забирая свою дозу. — Это — лекарство. — и поморщилась, словно слово было таким объемным, что не описывало всю суть.       — Ну, я и правда через фармацевта доставал, — согласился Суйгецу. — Она, типа, решилась на кардинальные меры, прикинь?       — Лекарство? — растерянно переспросил Наруто. — В смысле, ты по делу? Ты не чтобы как он?       Кивок в сторону Суйгецу вряд ли обидел его, но Наруто все еще чувствовал себя обманутым. А он-то чуть не выкинул этот пакетик в окно, щедро сыпанув все содержимое по ветру, где оно перемешалось бы с осенней позолотой листьев, припорашивая их первым, слишком ранним псевдо-снегом.       Кажется, они и правда что-то значат друг для друга — куда больше, чем те, кто встречается на пути самого Наруто — если готовы искать решение в обход безразличия тех, кто вроде бы должен нести ответственность в первую очередь. Если только это не новая часть дурацкого, от скуки задуманного розыгрыша — Узумаки все еще не знал, чему верить.       Карин поджала губы. Тема была больной, и ей не особо нравилось на нее разговаривать, особенно с Наруто. Тот успел вновь дискредитировать самого себя.       — Сказали, что больше не будет, — обратился к девушке Суйгецу, и та напряглась, казалось, что даже побелела, и посмотрела на парня. Не шутит ли? Не похоже.       — Нельзя прерывать курс, — сцепив зубы, перенесла свое раздражение Карин, сцепляя кулаки, сжимая их, что есть мочи. И все равно ощущалось, было видно невооруженным глазом, как безысходность накатывала на нее.       Наруто отошел к мойке, в которой рассыпались, теперь уже помятыми, слегка приплюснутыми шариками помидоры. Открыл кран, поочередно подставляя каждый из них под струю холодной, неотрегулированной воды — он же собирался готовить ужин, и, наверное, надо постараться довести дело до конца, несмотря на устроенную здесь сцену.       — Я могу поговорить с отцом — у него знакомства из прошлого города наверняка остались. Там и с медициной лучше, чем тут. Уж лекарства тебе достать легально точно получится.       — Если можно было бы легально, думаешь, я бы стала просить его? — ощетинилась Карин. Казалось, она была на грани нервного срыва. Но молодец, что держалась.       — Эту хрень легально получить можно только где-нибудь в другой жизни… — усмехнулся Суйгецу, покачивая ногой в воздухе и находя собственный носок потрясающе привлекательным.       — Если у тебя реально какая-то болезнь, получить рецепт ты сможешь, — не оборачиваясь, напомнил Наруто. Судя по улегшимся эмоциям девушки, она готова была позволить хозяйничать ему на своей кухне и дальше. А может быть, сейчас ей стало совсем не до того, чтобы выпроваживать кого-то за порог. — Или вместо лечения ты глушишь ее таким вот «обезболивающим»? Тогда, конечно, ничего не получится.       Карин закатила глаза. Из-за крупной оправы это казалось почти комично, но она не собиралась быть посмешищем.       — Забудь обо всем, что ты слышал. Или уже беги, стучи папочке, что нашел у девочки вот такую херню, — она брезгливо вздернула губу. — Не принимай решение за меня. И это не обезболивающее, твою мать!       — Да не собираюсь я тебя никому сдавать, не психуй! — Наруто развернулся к ней с ложкой в руке — все-таки разговор спиной к человеку вызывал легкий дискомфорт, как будто все произносимое улетало в никуда, растворяясь в пустоте воздуха. — Если это что-то серьезное, то глупо полагаться только на приятеля, который завтра может и не добыть очередную дозу. Никаких гарантий нет, а время уйдет. Я же не подгадить тебе хочу, а помочь!       — Еще сложней, когда какой-то мудак вдруг решает, что должен совать свой длинный нос во все эти дела, — нога Карин — босая и худая — ударила в пол. — Мне плевать, что ты думаешь, и помощь твоя не сдалась!..       А потом вдруг поднесла руки к голове и потерла виски, словно успокаиваясь.       — Не понимаю… какого хрена вообще перед тобой распинаюсь!       — А вот перед Саске ты бы по-другому себя вела, — тихо буркнул Наруто себе под нос, на какое-то время сосредотачиваясь на разложенных на столе овощах. Он резал лук и помидоры крупными, кривоватыми кусками, кромсая ножом их тонкую кожицу — сдержанные в себе эмоции, так и не вступившие в открытое противоречие с позицией девушки, находили выход в быту, но это оказалось лучше, чем орать друг на друга под заинтересованно-одобрительным взглядом Суйгецу, смотрящего ссоры, как телевизор. Вряд ли ему действительно было дело до того, на чьей стороне окажется правда.       — Отец Саске в высоком звании, наверняка он может поднажать на кого надо. И хотя бы эту штуку будешь получать без задержек, — Наруто предполагал, что за предложением последует новый взрыв негодования и яростного отказа от любой помощи, но оставить все как есть — значило бы в очередной раз принять неравные, беспрестанно меняющиеся правила этого мира, с которыми пытался бороться, сколько себя помнит.       Карин смотрела на спокойные плечи и силуэт, который склонился над старой разделочной доской. Она была здесь, в этой квартире. Карин не была уверена, что вообще принадлежала матери, но какая, к черту, разница?       — Мне не нужна чья-то помощь, найду новые каналы… съезжу в город, — размышляла она, а потом выдохнула сквозь зубы. — Саске не лезет в мои дела.       Это звучало как вполне очевидный намек. Обладай Наруто иным складом характера и меньшим упрямством, он бы наверняка последовал ему, но открывшаяся истина больно резанула по собственным чувствам, прорабатываясь в мыслях знакомой последовательностью. Категоричный отказ от помощи, потому что давно уже не веришь и смирился с ее отсутствием, хотя в глубине души еще изредка вспыхивает наивная надежда на перемены; боязнь показаться бессмысленно-слабым, даже перед самим собой, когда остается заглушать страх вот такими преувеличенно резкими фразами, выпихивая прочь всех любопытствующих, пока не причинили вреда. Одному проще, потому что невозможно предать себя?       Смесь из овощей жарилась на сковороде, распространяя по кухне насыщенный, кисловато-пряный запах, а в закипевшую в кастрюле воду были щедро насыпаны макароны, по недосмотру то и дело прилипающие к стенкам, от которых приходилось тщательно отскребать их ложкой.       — Готово, — объявил Наруто несколько минут спустя, демонстрируя отдельно стоящее макаронное варево и сковородку с кое-где подгоревшим соусом, напоминающим тот, что делала обычно мать, но принявшим менее знакомую форму.       Карин словно забыла о том, что бросала вызов Наруто, и теперь взирала на выложенные блюда с рассеянным скепсисом.       — Хм… надеюсь меня не пронесет? — спросил Суйгецу, втягивая кисловато-сладкий аромат через нос.       Карин же держалась руками за край стола.       — Тарелки и вилки в левом ящике, — сказала она, явно пребывая в хреновом расположении духа.       — Я не буду. Это вам, — поколебавшись, Наруто вытащил две тарелки и две вилки, раскладывая еду. Стало как-то неудобно объедать и без того вынужденную во многом себе отказывать девушку, особенно при ее проблемах со здоровьем. Все равно дома будет ждать приготовленный матерью ужин, добраться до которого получится совсем скоро.       — Но ты подумай все же, о чем я говорил, — ставя перед приятелями еду, снова вернулся к опасной теме Наруто. Некоторым людям нужно дать время, чтобы принять и признать альтернативный взгляд на ситуацию — может, и здесь достаточно лишь не торопиться?       — Сядь, — скомандовала Карин. Она была здесь хозяйкой и проявляла себя куда более жёсткой, чем обычно в школе. — И ешь.       -Да, — поддержал Суйгецу. — Если сидеть на толчке, то вместе.       Голод все же давал о себе знать. Заняв свободное место посередине, Наруто с некоторой опаской попробовал едва ли не первое в жизни самостоятельно приготовленное блюдо. Конечно, у матери получалось куда вкуснее, но вряд ли Карин будет привередничать, специально критикуя его способности. А вот Суйгецу может.       — Посуду сами помоете, — предупредил Наруто во избежание недоразумений.       Было что-то по-своему умиротворяющее в таком вот совместном сидении с полузнакомыми людьми на залитой мягким, желтым светом кухне, пока можно отвлечься от мыслей об Ино, ее возможной мести очередным невиновным и прочих, наваливающихся, как большой снежный ком, вещах. Передышка, как будто специально, наступала тогда, когда он в очередной раз начинал запутываться в правильности принимаемых решений, на время заслоняя их обыденной простотой знакомых с детства действий.       — Помоет, — сказал Суйгецу, со звоном кладя вилку рядом с пустой тарелкой. Карин еще доедала и не спешила признаваться в победе в кулинарной баталии.       Ходзуки вытер бледные руки о штаны, а потом потянулся и встал, разминая затекшую спину. Делано, театрально.       — Ну что, пойдем? — он обратился к Наруто. — Или вы тут дела свои порешаете?       — Какие у нас могут быть дела, — убрав после себя посуду в раковину, Наруто вышел в прихожую, снимая с вешалки куртку.       Создавалось впечатление, что он снова стал здесь немного лишним, насильно приобщенным к спрятанного ото всех груза ответственности, который Карин предпочла нести исключительно одна, разуверившись в том, что кому-то есть до нее дело. Даже удивительно, каким образом Суйгецу умудрился помогать ей — до этого момента он казался Наруто исключительно бестолковым, ко всему безразличным дополнением к Саске, таскавшимся за ним и Карин, чтобы как-то скоротать время. Такие с легкостью меняют друзей, и в их поверхностном внимании к миру нет ничего по-настоящему серьезного, будь то привязанность или ненависть.       — Она сможет вылечиться? Это же все не впустую? — спросил Наруто, когда они уже шли по поглощенной мутной, зыбкой чернотой вечера улице, лишь кое-где хаотично подсвеченной оставшимися целыми фонарями. Спрашивать о самой болезни и ее причинах у Суйгецу казалось неправильным — на это имеет право только Карин, которая вряд ли будет настроена на откровения с посторонними.       Суйгецу перешагивал через трещины в асфальте, ловя брызги разбившихся в лужах фонарей.       — А тебе Саске не рассказывал, м? — спросил Суйгецу, явно наслаждаясь положением вещей. Ему не открутили голову и даже покормили. Прекрасный день.       — Почему он мне должен чьи-то секреты рассказывать? — не понял Наруто. — Он и про себя-то через раз говорит и с таким видом, как будто я его главный враг и сейчас пойду это по всей школе разносить.       Перепады эмоционального состояния Учихи так и оставались выходящей за рамки логики загадкой, в которой ответ менялся практически каждый день. Ведь были разы, когда удавалось болтать как ни в чем не бывало, планируя совместную поездку, а потом все возвращалось к колючей, едкой встревоженности, выдаваемой за циничное безразличие, и причин попадания под это отношение Наруто пока для себя не осознал.       Суйгецу пожал плечами. Если о тайне никто не должен знать, то ее должен знать лишь один человек. А тут… как минимум трое. Какая разница, четыре или три?       Или уже больше?       — Карин сидит на гормонах, — легко кинул Суйгецу, а потом щелкнул пальцами, — медицинский. Она же в него из-за этого и хочет. Фармацевты и все дела.       А потом гоготнул.       — Я бы ее психологу лучше отдал. А то она, видишь ли, чувствует себя не комфортно в этом теле. Срется с матерью из-за этого, живет одна и лечится по интернету, пф.       Познания Наруто в области столь тонких наук ограничивались наспех прочитанными в интернете статьями да общими знаниями биологии, впихиваемой в сопротивляющиеся умы подрастающего поколения на занятиях. Спешно прикинув всю запомнившуюся информацию, он попытался построить более точное предположение:       — Гормоны… она же не мальчиком стать собирается? В смысле, гормоны разные бывают, конечно, да и на вид она обычная, как все девчонки.       — А хрен его знает, кем хочет, — Суйгецу забрался на бордюр, но, соскользнув, тут же передумал, вновь спускаясь на тротуар. — Это все можно сделать, если свалить в другую страну. Ну, то есть, вроде как стационар, психологи, врачи… а тут из моральной поддержки только ор матери, хах.       — Вот про кого, а про нее бы ни за что не подумал, — честно признался Наруто после короткого молчания и переваривания услышанного. — Если она надеется, что парням проще живется, то это зря. Так ей хотя бы в армию идти не надо, и по жизни больше поблажек будет, и над душой никто не стоит, что ты главный, защитник, надежда и опора семьи…       Он перечислял самые очевидные отличия, о которых с раннего детства твердилось всем мальчикам и девочкам вокруг, и объяснения эти становились волшебной индульгенцией, защищающей вторых от потихоньку проникающих в жизнь тягот. Не то чтобы он жалел о появлении на свет в получившемся теле — эти мысли всегда были далеки от редко склонного к пустой рефлексии и философии парня — но свалившееся из ниоткуда откровение о Карин требовало какой-то осмысленной реакции на будущее. Пока же ее место занимало лишь расплывающееся бесконечной пустотой недоумение — зачем добиваться заведомо проигрышной цели, которую даже не получится воплотить до конца?       — Можешь с ней поболтать, — отмахнулся Суйгецу. Казалось, что такой длинной исповеди ему явно не требовалось. Подошло бы и что-то менее философское. — Только вот, это все она, наверняка, уже слышала, а может и ещё больше. Если ты решил, что уникальный, то ошибаешься. Вас, таких, мыслящих стереотипами… Каждый первый.       — А может, она думает, что в таком образе Саске больше понравится? — предположение на грани разумного, но последние события все активнее подталкивали к подобным вместо банальных идей и рассуждений. — Ну, так он все равно не по мальчикам. Хотя это даже не мальчик получился бы, а непонятно что. А говорить с ней бесполезно — я просто пытаюсь понять, в чем причина, ради чего она старается.       — Почему ты думаешь, что все здесь пытаются понравится Саске? — Суйгецу действительно не понимал. И дело даже не в ревности. Но святая вера Наруто в то, что Саске особенный — прямо указывает на то, что мальчишка что-то себе придумал. И живёт в этом самом волшебном мире. А реальность сера и уныла, никаких тебе высших разумов и кармических смыслов. Попробуй насладиться жизнью до того, как разложишься или сгниешь.       — Не все. А она. И я пока ничего не думаю, но даже если спрошу напрямую, вряд ли она мне ответит. Сам же говоришь, что ее все подзадолбали с этой темой. Хотя, зря ты ей потакаешь и препараты эти таскаешь, — теперь, когда правда открылась, Наруто понял, что первоначальное предположение было ближе к истине, чем святая вера в дружбу и взаимовыручку с риском для свободы. — Если глотать их наугад горстями, то можно и подохнуть раньше срока от побочных эффектов. Тебе-то, конечно, все равно, но люди не игрушки, чтобы делать ставки, кто быстрее и глупее ошибется навсегда.       — А она тебе говорила? Или что-то сделала такое, чтобы ты был уверен в ее предпочтениях? — Суйгецу фыркнул, а потом закатил глаза. — Наруто, откуда ты знаешь? Может она на Ино дрочит, а ты уже и Саске в пидорасы записывать готов!       Суйгецу вел себя так, словно он — умудренный опытом взрослый, отчитывающий маленького, несмышлёного ребенка с высоты прожитых лет, дававших право философствовать, ненавязчиво раскрывая своему подопечному глаза на нелинейное устройство мира. Если бы он меньше придуривался, намеренно кося под дурачка со своими ужимками, это бы наверняка раздражало, а так… какой смысл выплескивать агрессию на того, кто даже не способен оценить ее в полной мере.       — А сам ее к психологу спровадить готов, — напомнил Наруто услышанную парой минут ранее фразу. — И дело не в предпочтениях, а в том, через что она к ним идет. Сомнительные вещества, которые ты ей радостно подсовываешь, могут вообще не работать, а могут и ядовитыми оказаться. И в обоих случаях — вряд ли она тебе благодарна за такое будет.       — Тебе нельзя доверять тайны, Саске был прав, — пропустив всю эту тираду мимо ушей. — Тебе еще рано принимать решения, потому что ты живешь в каком-то ебанутом мире, с ебучими бабочками и блядской пыльцой… хотя нет, ты бы боролся с ебучими феями, сдав их министерству по наркотикам или как там это называется, — и чем больше говорил Суйгецу, тем больше слышалось в его голосе раздражения. — А ты еще просил ключи от чердака. Таким «волшебным» долбоебам, как ты, я бы даже свой хуй подержать бы не доверил, не то что ключи.       Уязвленное самолюбие требовало реванша. Почему благоразумие и трезвый взгляд на вещи воспринимается исключительно как наивность, а быть признанным равным получается, только если совершаешь очередную лихую глупость назло всем, зарабатывая молчаливое одобрение таких же, ждущих своей очереди, последователей.       — Твой хуй меня не интересует, да и не только твой, вообще-то, — сунув руки в карманы куртки, Наруто постарался вложить в интонацию весь требуемый подтекст. — Ты ждал, что я ее поддержу, скажу, какая она молодец, что идет против системы? Или что я теперь на городском сайте новость напишу с фотографиями и адресом? Тебе без крайностей скучно живется, что ли?       — Я ждал, что ты поймешь ее чуть больше, — сказал Суйгецу. Он остановился, держал руки в карманах и смотря на Наруто с неприязнью и даже каким-то сожалением. Так смотрят на слабоумных, пытающихся доказать свою полноценность. — Но ты ебаный сноб… который считает, что его мнение кому-то, блять, интересно. До тебя уже все обдумали и решили. Поэтому, просто прими к сведению, и вали уже куда-то там…       Черной махиной стояли молчащие гаражи. Гудело электричество в подрагивающих проводах. Даже птицы сторонились их, решив, что здесь нечего больше делать. Трупы деревьев подсвечивались в отблесках далеких фонарей.       Куртка тоже светилась. Словно была металлической, холодной, порытой коркой льда.       — Забудь о том, что мы знакомы, — и уже усмехнувшись, добавил. — Я вот тебя уже забыл.       И, повернувшись, ушел.       Минус один человек, с которым получалось более-менее нормально разговаривать, отвлекаясь от вечной настороженной подозрительности, когда в каждом поступке видится только подвох и проверка на прочность. А может, по привычке последовал этим путем, приняв доверие за игру, а внутренний личный конфликт за надуманность? Но не бежать же следом за растворившимся уже во тьме Суйгецу, чтобы торопливо, путаясь в словах, оправдываться за недоверчивость, без которой давно не представлял своей жизни.       Наруто действительно не осуждал Карин, ей можно скорее посочувствовать в отчаянной потребности добиться предполагаемого заведомо правильным результата. Каким он будет, и принесет ли успокоение, выяснится только после достижения — такого же мифически-далекого, как построенный на условностях путь.       Вот только на душе нудно засвербило от понимания, что снова умудрился все испортить парой неосторожных фраз, в смысле которых подразумевал совсем иное. Свернув наискосок между гаражами, в притаившийся между обступившими его домами двор, Наруто торопливо зашагал домой. На сегодня его лимит необдуманных действий был исчерпан.       Можно было сколько угодно корить себя за то, что не было высказано. Умные люди даже придумали для этого термин. Когда ты прокручиваешь в голове беседу и жалеешь о том, что не ответил так умно и так своевременно.       Тогда ты не смог, а сейчас уже поздно. Тогда к чему вспоминать и возвращаться в прошлое? Даже термин вспоминать не хочется.       — Как твои успехи? — спросил отец, так внезапно оказавшийся дома и встретивший Наруто усталой, но искренней улыбкой. Без формы и в домашнем уюте, он смотрелся абсолютно другим человеком.       — Никак, — буркнул Наруто, ниже склоняясь над тарелкой с лазаньей, которую решила опробовать по найденному где-то рецепту мать. Он тут же пожалел об этой ничем не спровоцированной грубости — в кои-то веки отец дома и никуда не торопится, зачем срывать раздражение еще и на нем.       — В смысле, с учебой все в порядке, — добавил он уже мягче и поглядел на отца, стараясь запечатлеть в памяти эти минуты со всей четкостью, чтобы было потом к чему мысленно возвращаться в череде долгих, одинаково бессмысленных грядущих дней. — В комнате немного дует из окна, но я закрыл тот угол книжками. — Наруто с улыбкой пожал плечами.       Минато смотрел на сына, слушая чуть больше, чем тот говорил. Он считал себя человеком, отлично знающим тонкости невербального общения. Вот Наруто чуть кривит рот, поджимает губу и смотрит мимо — на полку левее головы.       Не то, чтобы он продолжал работу даже дома, скорее наоборот: эта привычка просочилась и сделала честь в гарнизоне.       — Нашел друзей? — спросил Минато, не меняя голоса, действительно интересуясь успехами. Прошло почти два месяца, и можно было бы завести новые связи. Безопасные связи, как оказалось, актуально.       — Я общаюсь с одноклассниками. Они нормальные и не мешают, — такая характеристика мало соответствовала понятию дружбы, но что еще говорить, если хочется утаить главное, куда нет хода даже отцовскому деликатному вниманию, а откровенно врать, рассказывая о резко возникших социальных связях, значит в очередной раз выставить себя дураком. Как будто родители забыли, каким был Наруто в предыдущие годы, чтобы вдруг резко измениться, став душой компании и ее главным идейным вдохновителем.       Конечно, можно было бы упомянуть всех тех, с кем пытался общаться, раз за разом доводя дело до дурацкой ссоры на пустом месте, выслушивая взамен общие фразы отца о ценности дружбы и умении сделать навстречу первый шаг, даже если кажется, что он бесполезен.       Минато кивнул, словно подсознательно боялся услышать уточнение. Словно в этом он мог показаться плохим родителем. Ведь он и так много где допустил промахи, хоть где-то должно быть все «нормально».       — Это хорошо, — кивнул он, потер руками колени и откинулся на спинку стула. Он не смотрел на Наруто, не желая видеть того, врет ли сын. — А то, говорят, что тут какие-то отморозки… были.       — Где? — впервые по-настоящему заинтересовался Наруто, отставив в сторону пустую тарелку. — Что случилось-то? Тут же город маленький, да и то половина в гарнизоне — все про всех всё знают. Может, кто-то поразвлечься приезжал?       Он так и сыпал предположениями, мысленно прикидывая вероятность существования у Ино своей полноценной группы исполнителей. С другой стороны, здесь наверняка найдутся негодяи постарше и поизощреннее, способные на настоящие преступления, а не обычное запугивание школьников с парой подзатыльников в назидание.       — Если бы знали, где опухоль, то удалили бы, вылечив город, — засмеялся Минато. Только вот веселья в этом было явно мало. Настолько, что вскоре лицо снова стало осунувшимся, а взгляд устремился куда-то в прострацию, в то время, где слышал обрывки фраз. — Инвентура показала, что пары пистолетов не хватает, да и патроны…       А потом замотал головой и снова заглянул Наруто в глаза.       — В том-то и дело, что город маленький, и, похоже, что об этом все знали. Из Фугаку, папы Саске, выбить мало что удалось.       — Так может, это он? — с присущей ему прямолинейностью хмыкнул Наруто. Личная неприязнь занимала в таких ситуациях одну из ведущих позиций, делая предвзятость еще более откровенной. — Сам это как-то подстроил или закрыл глаза на воровство, а потом поймает их, например, и повышение получит. Ты поосторожней с ним, пап, — внезапно проявившаяся искренность странным образом задела за живое даже самого Наруто — значит, застывшие в глубине сознания эмоции еще не совсем атрофировались, раз беспокоится и предупреждает, простодушно-банальными словами напоминая отцу о безопасности и желая поддержать.       Фугаку был старым другом семьи. Когда-то был другом, но сейчас, спустя почти десять лет, все могло измениться. Не спроста же столь глубоко западают тени на лице.       — Ты тоже будь осторожен, — искренне предупредил Минато. — Тяжело утаить тайну, если о ней знают, как минимум, двое. Но здесь ее знают десятки… и что-то заставляет держать их рты закрытыми. Это неспроста.       К счастью, он обошелся без морализаторства, упрекая сына в беспочвенных обвинениях хорошо знакомого ему человека. Минато как будто всегда знал, где стоит сдержаться, переведя разговор на что-то другое и давая Наруто еще раз обдумать высказанную идею одному. Возможно, это также делало их отношения между собой более доверительно-теплыми в противовес вспыльчиво-импульсивной матери, четко следующей выбранному раз и навсегда пути. Находящийся между ними двумя Минато замыкал образовавшийся неравновесный баланс, и кто знает, как бы сложилась семья без него.       — Зря мы сюда переехали, — помолчав, выдавил из себя Наруто, подбирая вилкой последние прилипшие к тарелке крошки размякшего теста. — Тебе теперь приходится задерживаться, и вообще, чуть ли не жить в гарнизоне. И проблем с этими ворами добавилось.       Почти извинение, которое он не имел права произнести вслух, отчаянно желая донести до отца свои ощущения — ему не все равно, не безразлично, что происходит с окружающим миром, в очередной раз настойчиво вплетающимся в их независимое и тихое течение домашней жизни.       Минато не улыбался, он подался вперед, уперся локтями в колени и впивался в Наруто взглядом, как в равного.       — А если посмотреть иначе? — спросил Минато. — Что, если, наоборот, хорошо, что мы попали сюда, что, если теперь, наконец, на это место найдется управа?       Вопросы риторические, пространные. Такими любят оперировать люди, возомнившие себя умными. Но Минато преподносил их иначе. Похоже, он действительно видел в себе мессию, и тем самым уверовал.       Слышал бы Саске, сказал бы что яблоко от яблони не далеко ушло. Что Наруто тоже ощущает себя мессией, восполняя тем самым собственные пустоты.       — Тебе так хочется распутывать эти нарушения, ловить виновных, тратить на них время, хотя можно было бы провести его с пользой для себя? Да я всю жизнь только и помню, как ты восстанавливал справедливость — где-то там, далеко — а что оставалось для себя? И для нас. Знаешь, мама была бы рада, если бы ты больше проводил время с ней, а не доказывал очередным негодяям, почему они заслужили наказание.       Про себя Наруто упоминать не стал. Привычка видеть и воспринимать отца на периферии семьи давно укрепилась в нем, сделавшись безусловным залогом спокойствия — лучше так, чем эгоистично требовать его сменить приоритеты, зная, что этого не случится, и только впустую ссорясь с родителями. Понять бы только, когда случился этот, уведший к новым целям, перелом, сделавший для отца общее куда важнее и дороже частного, если он действительно готов чуть ли не погибнуть за становление сомнительного идеализма, больше похожего на побег от каких-то личных трудностей.       Если Минато и почувствовал угрызения совести, то этого не показал. Он остался на месте и улыбнулся. Искренне и достаточно широко. Наклонившись, коснулся пальцами лба и легонько постукал.       — Это говорит твое сердце, а ты иногда позволяй своему разуму вести себя, — и выпрямившись, посмотрел в сторону Кушины. Та снова сидела за компьютером и, судя по всему, продолжала играть в онлайн игру.       — Я же не ребенок, — запоздало отстранившись, Наруто потер лоб, смахивая ощущение коснувшихся его пальцев. В детстве это казалось забавной, похожей на ритуал игрой, но отец, кажется, потерял счет годам, думая, что практически взрослый сын оценит подобный жест с прежним восторгом. Да и не только жест. — Когда я слушаю разум, остальных это только отпугивает. Чересчур правильные мало кому нравятся. Наверное, кажутся недостижимым примером для подражания, а это бесит.       Вспомнился холодный, промозглый вечер и бросаемые с презрительным раздражением обвинения Суйгецу. И слово-то какое подобрал — сноб. Кто бы мог подумать, что оно существует в его лексиконе.       Кто бы мог подумать, что Наруто вообще попытаются принять за «своего»? Ведь Суйгецу не просто так сказал, что ошибся, а значит, всё-таки ему что-то да показалось.       Но что именно он смог разглядеть в Наруто?       Минато же смотрел на сына, пытаясь понять куда обращена его обида. Внутрь семьи или за ее пределы?       Скорей всего последнее, раз взгляд скользил в сторону.       — Все хорошо в меру. Но, знаешь, как говорят… Пятилетний ребенок оповестит о своей боли всех окружающих, десятилетний — будет тихо шмыгать носом, в семнадцать — закусишь губу, в тридцать пять — сделаешь вид, что ничего не почувствовал. — Минато выдохнул. — Мир взрослых — мир без чувств.       Они давно не делились ничем вот так, сидя друг напротив друга в ленивой безмятежности вечера, когда отходит на второй план даже список запланированных и ждущих исполнения дел, жертвуя которыми получаешь взамен куда большее, пусть и измеряемое иллюзорной условностью чувств. Или своей пространной философией отец намекает, что пора избавляться от них на пути к очередному рубежу, пока не споткнулся на нем об очередные разочарования. Хотя он сам, вроде бы, следовал как раз обратным принципам — как еще назвать его вечное желание справедливости даже ценой личного счастья и спокойствия. Наруто казалось, что где-то в этой слаженной цепочке измышлений кроется провал, намеренная ошибка для проверки «заметит или нет?», иначе почему еще отец мог быть настолько другим?       — Хочешь сказать, все, кто поступает по совести, а не только ради выгоды, остались по уму детьми? Тогда у тебя тоже с этим кое-какие сложности, — Наруто чуть натянуто засмеялся и, скрывая смущение, принялся собирать в раковину оставшуюся после ужина посуду.       Минато засмеялся. Так свободно и легко, словно это было тем, чем он занимался ежедневно. Но из-за подобной работы Наруто мог догадаться — это не так. Оставалось все меньше поводов для веселья, и все больше печали в глазах отца по вечерам.       — Ребенок ты, или нет, решают не годы, а манера восприятия, — напомнил Минато. И чуть позже сощурился. — И… что за проблемы?       — Ты берешь на себя ответственность за то, с чем мог бы не связываться вообще, а потом доказываешь всем, что справишься. За это обычно не бывает повышения или денег, значит — все из-за принципов? Где принципы, там и чувства, которые только мешают, чем старше становишься, — последнее высказывание странным образом пересеклось с собственным, никогда прежде не рассматриваемым подробно, мировосприятием Наруто — а ведь и правда, перестань он сомневаться и задумываться о бесконечной череде чужих поступков и мнений, это давно бы успокоило вечно царивший в мыслях сумбур. Был бы как Саске, с его равнодушной отрешенностью, позволяющей смотреть на мир словно на картинку телеэкрана. Когда знаешь, насколько искусственное все вокруг, страх не приходит, даже если эта картинка заставляет и тебя быть частью очередной разыгрываемой истории вопреки согласию.       — С каких пор принципом является четкое исполнение своего должностного регламента? — переспросил Минато. Он снова стал серьезным, но в образ «сапога» не вернулся, смотря на сына. — Принципы есть всегда. Принцип — основное условие элементарной логики. Ты же не назовешь принципом выключать орущий в семь утра будильник? И все-таки, если ты будешь вставать без будильника в семь — это, по-своему, будет принципом. То есть, отсутствие иных других логических закономерностей… объясняют принципом. В моем же случае, все объясняется должностным регламентом. А вот отступление от него — уже принцип.       Наруто был уверен, что расследование дела со странным хищением оружия было непременной обязанностью отца. В гарнизоне хватало равных по рангу или навыкам людей, но много ли среди них тех, кто готов взяться за расследование с полной отдачей, погружаясь в него с головой, пока где-то за массивными воротами КПП встречаются по выходным их друзья, растут и меняются дети, проходят подтверждаемые свежими фотографиями отпуска. И все это — без них.       — Слушай, пап, — пришедшая в голову только что идея шла вразрез со всем яростным отрицанием Наруто своей возможной будущей причастности к отцовской карьере, но может быть, даже такая малая помощь пригодится, — я могу поспрашивать кого-нибудь в школе насчет той банды. Да и поискать какие-нибудь зацепки в городе тоже стоит. Если отец Саске темнит, есть смысл поспрашивать самого Саске. Отношения у них хреновые — вряд ли будет переживать, что сдал папочку.       Честно говоря, Минато этого не ожидал. Точней, он просто не думал, что дети (а в его понятии в школе все-таки были дети) могли что-то знать, а если в этом все-таки и были замешаны, через старших братьев, то, наверняка, молчали.       Или нет.       — Только не ищи приключений, — посоветовал Минато. Он знал сына, и что-то в них было похожее, пусть у мальчишки и повернутое под другим углом, искаженное призмой отрицания всего правильного. Но способ мышления… они явно могли оказаться родственниками.       Рука сжала плечо, всего на пару секунд, а потом Минато поднялся и встал, уходя за чаем, говоря, что хочет пить. Было ясно — разговор закончен.       Бросаться в самую гущу событий, открыто показывая себя, как зачинщика импровизированного расследования, Наруто и не собирался. Хватит и того, куда он успел впутаться за прошедшие пару месяцев, хотя далеко не во всем из случившегося была его вина. Поневоле он начал внимательней прислушиваться к разговорам вокруг себя, присматриваться к тому, чем заняты во время коротких перерывов одноклассники, но все оставалось таким же, как прежде. Странно было бы ожидать, что он вдруг узнает нечто ценное, способное разом разрешить проблемы отца в гарнизоне.       Спрашивать же Саске напрямую было равносильно самоубийству. Из природного упрямства, снисходительного отношения к бывшему другу с его устаревшими идеалами, или еще чего, тот бы отказался говорить, даже если бы знал правду — к Учихам приходилось всегда искать иной подход, подтверждая свое право считаться равным.       — Саске, ты после школы завтра занят? — опершись кончиками пальцев о его парту, чтобы привлечь внимание, Наруто глянул сверху вниз на черную растрепанную макушку и резко обрамленную длинной прядью волос линию скулы.       Саске оторвался от созерцания чего-то несуществующего, либо выстраивания связей из параллелей и прямых, выцарапанных на крышке парты.       — Хочешь снова пригласить в город? — он усмехнулся, зная, что Узумаки уже забыл. «Забы-ыл» — хотелось добавить издевательски. Хотелось ткнуть в грудь и сунув руки в карманы уйти, оставив парня со злостью или раздражением. Потому что Наруто раньше часто менял интересы, перескакивая то с одного, то на другое. А тут… ничего удивительного.       — В город лучше в выходной ехать, иначе мы там ночевать на лавочке останемся, — голос Наруто оставался довольно доброжелательным — он предпочел не искать в вопросе скрытого подтекста, в очередной раз занимая себя надуманными подозрениями. — Помнишь старый заброшенный корпус недалеко от гарнизона? Который к нему так и не присоединили в итоге. Я хочу… — бросив быстрый взгляд через плечо, Наруто наклонился к Саске ближе, так, чтобы оказаться на одном уровне, и поглядел в темные, будто специально прикрытые длинноватой челкой глаза. — Я хочу кое-что проверить. Одному по таким местам таскаться все-таки не надо, а вдвоем быстрее закончим и до темноты успеем вернуться.       Он говорил, слабо веря в согласие, но пришедшая в голову идея не была полноценной ложью — стоявшее на отшибе здание мало интересовало обычных людей, зато могло пригодиться тем, с кем пытается бороться отец. Да и для ведения «задушевных» разговоров наедине оно подходило куда лучше улиц или квартиры Карин с ее молчаливым присутствием, от ощущения которого Наруто вечно сбивался с мыслей, отвлекаясь на любое постороннее движение.       — Кого ты там найти пытаешься? — вопросом на предложение ответил Саске. Он не отводил взгляда от парня, словно не представлял тех путанных коридоров и не выстроенных стен. — Снова помешался на мести?       — Когда это я кому мстить пытался? — с искренним удивлением вытаращился на него Наруто. — С Ино вообще другое было. Когда мстят — получают удовольствие от процесса и душу таким образом успокаивают, убеждая себя напоследок, что правильный выбор сделали.       Поняв, что снова углубился в посторонние размышления, отойдя от главного, он вернулся к теме:       — Отец мне кое-что рассказал насчет гарнизона — непорядок там у них, а он опять это все разгребать вызвался. Скоро дома появляться вообще перестанет, и как нас всех звать забудет, — прозвучало вполне убедительно, как и переход от сентиментально-детского «папа» к суховато-сдержанному «отец» — из прежних привычек давно пора вырастать. — Блок тот они проверять сразу не будут, он же за территорией стоит, а припрятать там чего-нибудь могли бы.       Разве то, что Наруто описывал, не относилось к Ино? Разве ему не хотелось, чтобы она почувствовала то же самое? Иначе почему бы ему просто не засесть с лекциями или не вызвать психолога? Или как там решают проблемы в больших городах?       Но вторая часть, казавшая еще бредовей, заставила вскинуть бровь.       — Ты чего там искать собрался?       — Да я и сам толком пока не знаю — чего или кого, — признался Наруто, поколебавшись. — Оружие пропало, а у военных с этим строго, ты же знаешь. Я, конечно, не говорю, что оно там теперь меня специально и дожидается, но вдруг зацепки какие-нибудь найдутся. Да и после школы все равно делать нечего особо.       — Готовился бы к экзаменам, копил бы деньги на поезд и паковал бы вещички в чемодан, — усмехнулся Саске. Он смотрел на него прямо, сквозь выступившую синеву венок под веками. А ведь Наруто еще мог помнить, как не так давно на лице Саске зеленели и желтели следы ударов. И ведь не скажешь, что отпору дать не может. — Ты решил, что оружие, если и украли, то оставили там без присмотра? — Учиха даже фыркнул. — Ты живешь в какой-то параллельной вселенной.       — Нет, — терпеливо повторил Наруто. Как ни странно, типичная желчная язвительность Саске не раздражала, требуя скорейшего опровержения всех его слов — скорее он казался порядочно уставшим от жизни, любое вторжение которой в устоявшееся течение событий воспринималось теперь в штыки. — Конечно, не оставили. Но отец говорит, там целая группа организовалась. Город маленький, где тут что всерьез прятать? А если ничего не найдем, я ему скажу, что, хотя бы, попробовали.       Узумаки не тешил себя восторженными представлениями о приключениях с приносящим славу финалом, даже если Саске думал иначе. Все сильнее разъедающая разум скука отравляла его своей ядовитой пассивностью, бороться с которой становилось только тяжелее, и рассказанные Минато новости дали повод встряхнуться, приняв пусть и негласное участие в ведомом им расследовании.       — Так почему бы тебе сразу не пойти в логово? — спросил Саске, чуть щурясь, словно пытаясь найти в глазах Узумаки искру понимания. Поймет ли он, что именно от него хотел услышать Саске? — Ты уже валялся на квартире с одним из мудаков… так пойди и подстрой им встречу. Расскажи своему папочке, что уже вляпывался с теми, у кого может быть оружие, — Саске рубил предложениями, словно ненавидя себя за то, что поддался в тот день слабости и блевал, пока Суйгецу дежурил у двери. И то, что Наруто знал об этом. Особенно то, что знал. — Почему бы тебе не вляпаться в дерьмо сразу же?       — Не ори!       Прижавшаяся к губам Саске ладонь прервала поток язвительных замечаний, и Наруто машинально стрельнул глазами в сторону рядов парт, выискивая знакомый силуэт с собранными в высокий хвост светлыми волосами. В прошлый раз из-за легкомысленности он уже получил кое-каких неприятностей, повторения которых совсем не жаждал. Снова вспомнились минуты собственной растерянности и ощущения преданности, когда Итачи бесстрастно отталкивал его обратно к противнику, наблюдая за неравным поединком, а потом — как по волшебству оказавшийся в его руке пистолет, и дикий грохот выстрелов, разом отчеркнувший все прежнее новым рубежом.       У него ведь было оружие. Информация о котором так и осталась запутанной и неточной, построенной только на словах человека, чьи мотивы раз за разом выглядели все противоречивее.       — Итачи… — потрясенный своим открытием Наруто торопливо прикидывал вероятность его ошибочности. А ведь отец говорил, что Фугаку что-то скрывает, так, может, дело не только в нем, но и в сыне? — Саске, твой брат, он мог… мог во всем этом участвовать.       Сначала заткнули рот, потом ударили самым верным и болезненным именем. Итачи… снова речь шла об Итачи, и слышать о нем от Наруто казалось каким-то странным, лезущим под кожу предательством. Только вот он или его?       — Я тебе говорил не приближаться к нему, — напомнил Саске, выдавливая слова и шипя подобно гадюке, которая отбилась от сородичей и желала запугать врага, а потом вернуться в общую стаю. И тут же, словно вспомнив о хорошем тоне, добавил. — Никогда. Итачи желает пойти по стопам отца. Он бы не ввязался во что бы ты не думал.       Желай он этого на самом деле, разве поехал бы выручать совершенно бесполезного для себя и работы парня, за которого не дадут повышения, не объявят благодарность перед всей ротой, не дадут внеочередной отгул для восстановления сил. Черт его знает, зачем он вообще туда потащился, но, как верно заметил Киба, отсутствие звука убирало из происходящего часть смысла, делая участие Итачи еще более эфемерным.       Сокрытие этой истории снова начало казаться в отношении Саске каким-то поддельным. Он же действительно был готов оборвать любые контакты с его братом, раз уж ему были ненавистны любые упоминания даже о случайной встрече на улице. Затянувшийся обман только усугублялся, и, вскройся он потом через кого-то другого, держать основной удар все равно придется Наруто. И уже без шанса оправдаться.       — Он был там, — прикрыв глаза, проговорил Наруто, но тут же снова открыл их, глядя на Учиху в упор. — Я тебе не сказал тогда. Но ты ведь имеешь право знать.       Летела бы муха — шум ее крыльев был бы оглушительным. Он был бы пиздец каким оглушительным, этот ебаный стрекот ее ебучих крыльев!       Саске смотрел на Наруто, а видел ту самую сьемку, в которой сцепился бывший друг и какой-то мудак, в котором даже сквозь время было тяжело узнать Итачи.       — Ты ошибаешься, — сказал Саске, хотя понимал, что Наруто вряд ли надеялся, что на видео качество съело черты мучителя. Скорей всего, он имел в виду кого-то еще. Но сейчас разве пересмотришь чертову запись?       Наруто ожидал иного: яростной вспышки злости, короткого посыла ко всем чертям, ставшего таким типичным для этого нового, обменявшего себя на кого-то другого, Саске. на долю секунды в душе словно заволновалась обида — не верит, не принимает всерьез, все еще считая глупым, восторженным ребенком?       — Человек, с которым ты меня, наверно, видел, не Итачи, — дополнительное уточнение, чтобы привести все к единому знаменателю. — Странно себя ведущий и полуголый, да? Итачи мне, можно сказать, помог. Он не попал в кадр, но точно был там.       Так бывало с торфяными болотами. Они горели, выжигая все под пластами земли, а люди ходили привычными дорожками, даже не зная, что под ними на километры разверглось пламя и настоящий ад.       Саске усмехнулся. Коротко и сухо.       — Может, он тебя за ручку держал? Или держал в руке камеру? — спросил с издевкой он, а потом сам же ответил. — Где доказательства? Он мудак, но не преступник.       — Саске, я сам ни хрена не понял, что это было. А теперь оно все как будто стягивается в один большой узел кучей совпадений. Может, он и не преступник, — нехотя согласился Наруто, — Но был момент, когда я всерьез подумал, что подохну там, а он будет стоять и смотреть.       По крайней мере, с Саске все еще получалось вести нормальный разговор без обвинений в нарушении обещаний, бросаемых в лицо издевательским тоном. Хотя, может, он просто сдерживал себя среди толпы одноклассников, привычно управляя эмоциями там, где их демонстрация стала бы очередным личным проигрышем.       — Тогда почему бы тебе не попросить Итачи сходить с тобой? — тут же вырвалось у Саске. Он уже не мог взять слова назад, но теперь в этом даже просматривалась какая-то логика. — Если что, эти люди не станут его трогать, а ты побываешь в развалинах.       — Ты попросил не общаться с ним, и я готов держать обещание. Определись уже, чего ты хочешь — чтобы тебя наебывали раз за разом, зато будет повод злиться на весь мир, или все-таки честности?       В том, как Саске отторгал любые попытки расшевелить себя, вытащив из стянутой на горле петли, напоминающий строгий ошейник, была определенная закономерность. На его месте Наруто, возможно, вел бы себя так же, каждым, наполненным раздраженной усталостью, жестом требуя оставить в покое, уйти за незримую границу, внутри которой хватало места лишь одному. И все же он с завидным постоянством продолжал идти наперекор очевидным решениям, видя свою силу только в предельной откровенности там, где другие давно бы махнули рукой на бессмысленные старания.       — Что тебе мешало наебать меня еще раз, а потом поставить перед фактом, — Саске скривил лицо, а потом изменил голос, передразнивая Наруто: Йо, Саске, знаешь, я тут собрался влезть в одно дерьмо, и мне согласились помочь. Я забыл тебе сказать, но это был Итачи.       — И зачем? — кривляния Саске показались Наруто какими-то жалко-вымученными — привычной необходимостью вызывать в людях чувство неприязни, чтобы побыстрее отвалили со своим нравоучительным участием и таким же искусственно-стеклянным вниманием. — Итачи умеет держать язык за зубами, и вряд ли бы поделился чудесной историей своего геройства, а я бы мог делать вид, будто его там действительно не было. Думаешь, я не пытался от него свалить, пока мы ехали? Иногда люди говорят тебе правду без всяких тайных умыслов, попробуй представить такой вариант тоже.       — Наручники? Кляп? Верёвки? Что-то ещё? Дай угадаю, ничего из этого не было, а значит — ты не слишком хотел сбежать. — Сделал заключение Саске. Он даже усмехнулся в конце, склонил голову ниже к тетради. Пальцы отстукивали, словно камертон. — Тебе было интересно. И только появилась возможность, как ты схватился за неё, переложив ответственность на другого человека.       — Он говорил, что я жду там тебя! И это, кстати, тоже было правдой, о которой ему знать не стоило, — теперь Наруто глядел на быстрые, ритмичные движения пальцев, как будто выбивающих независимо от голоса совершенно иное послание — разгадай его, и поймешь истинные мысли Учихи, предназначенные только тому, кто обратит внимание на главное. — Если уж придерживаться версии, то до конца, а не метаться от одного к другому. Эта ответственность осталась со мной! Хотя, наверное, действительно стоило уйти сразу, когда явился твой брат — по крайней мере, не вляпался бы во всю эту херь, и не слушал бы твои обвинения. Или ты рад? Понравилось смотреть, как кто-то оказался еще беспомощнее тебя?       Последняя фраза, намекнувшая на историю с Орочимару, вырвалась случайно, но сказанного не вернешь.       Услышав что-то свое и больное, Саске сосредоточился на нем. Сузился зрачок, превращаясь в булавочную головку. Черную, на темной радужке, и впилось внимание в фразу, брошенную Наруто.       — Знаешь… — и на переносице показались морщинки. Мелкие, брезгливые. — Смотреть на тех, кто тебя слабей, всегда приятней. Такова природа человека. Или ты будешь отрицать и говорить, что существо высшее?       Наруто болезненно потер лоб, склоняя голову и выигрывая себе несколько дополнительных секунд, чтобы собраться с мыслями. И ведь речь шла совсем о другом, но кто теперь поверит, что он не специально, а дурацкая фраза — результат всплеска эмоций, которыми всегда плоховато умел управлять, а не тщательно рассчитанная издевка.       — Хватит уже со мной соревноваться. Если тебя не отпускает, то… что случилось, разберись, наконец, в себе. Да хоть отомсти тому человеку, или кого ты там считаешь виновным. Я не думаю, что это выход, но если тебе поможет, то пусть. А насчет слабости — тебя здесь просто не замечают, а меня раньше замечали, еще как.       Раздавшийся звонок оборвал Наруто на полуслове. Сколько бы еще можно было сказать, сколько объяснить, даже чувствуя напрямую эту вскипающую волну бессильного презрения — время решило иначе, наконец-то закончив патовую ситуацию двух столкнувшихся альтернатив.       У Саске было время обдумать. Отомстить? Идти по пути слабого? Того, кто признает свое поражение?       «Не лезь», — тогда сказал Итачи, присев перед ним и держа руку на плече. Чернота его глаз была подернута пеленой и отравлена странной печалью. — «Ты и так натворил достаточно».       А достаточно ли было того, что, выйдя из того скандала с высоко поднятым подбородком, Саске попросту не дышал, не желая вдыхать аромат дерьма, которое хлюпало от каждого шага?       — Я спрошу у Итачи, — сказал Саске, когда уроку подошел конец. И это было решением, которое выбрал Учиха до того, как делать выводы. Он не дал Наруто времени объясниться, и уже позже, когда Наруто сидел дома, пока мама решила сходить к подруге, мог наблюдать странного гостя в дверях.       — Привет, — тихо сказал Итачи. На нем не было военной формы. Только ботинки, в которые были заправлены темные узкие джинсы. — Я войду?       — Ага, — Наруто посторонился, с удивлением оглядывая нежданного гостя, чей визит явно нес в себе какой-то смысл. — Мама ушла, — зачем-то пояснил он, доставая из шкафа запасные тапочки для гостей. — А отец с вашими там еще сидит.       Объяснения почему-то походили на оправдания. А будь Наруто девушкой — на приглашение к более тесному общению наедине, когда удалось наконец выкроить минутку без лишних свидетелей.       — Я ненадолго, — пояснил Итачи, и куртку все-таки расстегнул. Кофта с воротом углом обнажала белую кожу, которая летом так и не была обласкана солнцем. Их словно упаковали в форму и не позволяли снимать даже в жару.       Переступив порог, Итачи присел на край ящика, в котором Узумаки хранили сезонную обувь.       — Может, поделишься, что ты там задумал? — тут же спокойно и с усталым вздохом спросил Итачи.       — Тебе Саске опять что-то наплел? — если вначале по убитому виду Итачи казалось, что он пришел добиться подробностей из-за очередного случившегося между братьями семейного скандала, то его вопрос напрочь вылетел за пределы выстроенной теории. — Я рассказал ему, как все было в той поездке. Если он распсиховался потом из-за подозрений своих, то мне жаль, что тебе пришлось такое выслушивать. Но и врать ему я тоже не могу.       Итачи смотрел на Наруто, но не как Саске, совсем не похоже на хищника, готового кинуться в любой момент от неправильного слова или движения. Итачи сидел на краю, поджал одну ногу, а руками неспешно постукивал по бедру, словно пытаясь сопоставить услышанное и то, что говорил Наруто.       — Наверное, я сдал Саске, хоть и не хотел, — слабо усмехнулся он. — Но, раз уж так… то, может, расскажешь, чего ты задумал?       Равномерные движения пальцев снова задержали на себе взгляд. Может, это у них наследственное — одинаковые мелкие привычки, о которых едва ли вспомнишь сознательно, выдающие крепкие узы связей, разорвать которые куда сложнее, чем любые другие. Привалившись к стене, Наруто скрестил на груди руки, пытаясь предположить, что именно, из услышанного Саске, стало известно его брату.       — В гарнизоне образовалось слишком много проблем. Думаю, немного помочь отцу с ними, если получится. Ну, а если нет, то он будет знать наверняка, что в заброшенном корпусе искать нечего, — сквозь зубы пробормотал Наруто, чувствуя себя маленьким ребенком, пойманным бдительными взрослыми перед совершением опасной проделки, чьи последствия открывались для них в куда более полной перспективе, нежели для него.       От подобного объяснения Итачи не мог не скрыть слабую улыбку. Он посмотрел на выглядывающий из шкафа уголок куртки, приготовленной для холодной зимы, а потом уже взглянул на Наруто.       Пальцы больше не выстукивали странный ритм, замерли на темных джинсах.       — Пытаешься показаться взрослей, чем ты есть, — и это даже не вопрос, а снисходительное замечание. А потом вдруг улыбка исчезла с лица Итачи. — Вам лучше сказать, когда вы пойдете. На случай, если вас что-то задержит: я смогу вас отыскать.       Вас? Наруто показалось, что он ослышался. Дневной разговор, закончившийся очередным подобием ссоры, предполагал отсутствие у Саске интереса и желания заниматься такими глупостями, да и он сам утверждал это практически напрямую.       — Саске пойдет со мной? — быстро спросил Наруто, стараясь сдержать короткий всплеск воодушевления в собственном голосе — никаких обещаний ему не давали.       — А ты разве не просил его? — вопросом на вопрос переспросил Итачи. Он приподнялся, посмотрел на низкий шкафчик — не осталось ли там следов или чего-то, способного выпасть из карманов. — Мне казалось, вопрос решен. Или ты просто посвятил его в планы, потому что думал, что это я причастен ко всему?       Тон, которым Итачи высказал обвинение, казался ровным и спокойным. Словно говорили о чем-то будничном, вроде поездки на выходных. Но, видимо, Саске рассказал все. А ведь в школе называл брата «мудаком». И где же та самая тонкая грань их отношений?       — Я тебя не обвиняю, — оттолкнувшись от стены, Наруто было подался вперед, но тут же прислонился обратно, сохраняя дистанцию. Ну, хотя бы рассказать все без утайки у Саске смелости хватило. — Но эта история с оружием какая-то мутная, и пока я могу предполагать ее развязку какой угодно, хоть ты и брат моего друга.       Правильнее было бы сказать «бывшего друга», пропущенное слово вылетело из речи, как часто получалось, когда торопился высказаться, путаясь в определениях и мыслях, но уточнение прозвучит совсем уж нелепо-жалко.       — Саске говорит, что ты точно ни в чем не замешан. Видишь, хоть он и готов тебе голову открутить, если рядом больше пяти минут находится, но непредвзятым быть тоже умеет. Наверное, это волшебная сила родственных отношений и есть, — пошутил Наруто. — Мы встретимся с ним в половину четвертого, на улице возле главного входа.       Итачи слушал все без улыбки, ловя каждое слово.       — Это травматическое оружие, — напомнил он, а потом сделал шаг к двери, становясь ближе к Наруто. С такого расстояния разница в росте была ощутимой. Учихе пришлось смотреть вниз, чтобы не упустить ничего, что могло отразится на лице Наруто. — И если ты будешь многим рассказывать о том, что случилось… то однажды я попросту не смогу тебе помочь.       — Я рассказал только твоему брату. Не держи меня за идиота, который пытается испортить всем жизнь, а заодно и себе, — слова летели отрывисто-четко — без надрыва или бахвальства — просто констатация факта, в котором почему-то так любили сомневаться окружающие Наруто люди. — А за помощь иногда приходят взыскивать долги, когда этого совсем не ждешь.       Наруто упорно искал причины, побуждавшие Итачи раз за разом брать на себя столько посторонних обязательств, до сих пор ничего не требуя взамен — казалось, что разгадка кроется в чем-то откровенно простом, пропущенном по невнимательности, пока присматривался к мелочам, гоняясь за надуманными теориями заговоров. Но в чем смысл заботиться о человеке, который тебе не друг и не брат, и только больше замыкается в себе после очередного благородного жеста, ища в нем подвох? Можно, конечно, списать на компенсацию истинных братских отношений, раз уж Саске старательно выдирает из себя любые отсылки и напоминания о них, лишь бы не было соблазна поверить в иной расклад, но сентиментальность, вроде, бы чужда Итачи, насколько бы терпеливо-мягким он не выглядел со стороны.       Только почему Наруто решил, что это забота, а не попытка спасти свою шкуру, скрывая, что участвовал в той разборке? Где гарантии, что Итачи не использовал Наруто, как предлог, и не пришел к Хидану ради собственных мотивов?       Вопросы, которые не принято задавать, потому что ответы могут показаться неприятными. Или на них просто не обратят внимания.       — Моё дело предупредить, — напомнил Итачи. Терпеливо сунул руки в карманы расстегнутой куртки. Почти так же Итачи стоял, когда надавал брату поддых за курение. Только в этот раз он не трогал Наруто.       Или Наруто еще просто не почувствовал воздействия?       — Я передам Саске, он придет, — закруглив разговор, сообщил Учиха, а потом направился к выходу из квартиры.       Почти так же все разворачивалось в прошлый раз, только вместо уютного тепла квартиры — подернутый осенним увяданием город и автовокзал, с суетливыми пассажирами, вместо откровенности мотивов и намерений — корявые отговорки, в надежде скрыть заключенный с другим человеком уговор. Только ожидание осталось прежним, заполняя место в мыслях знакомым, будто замедляющим время нетерпением.       — Только пусть он точно придет, — уже почти закрыв за Итачи дверь, бросил вслед Наруто. — Не как в тот раз.       Итачи хмыкнул. Тот странный звук отразился от стен подъезда и спрятался под лестницей на первом этаже. Шаги, разносившиеся эхом, звучали ровно и уверено.       Уменьшенный в сотню раз, строевой шаг на плацу.