Гарнизон

      В назначенное время Саске и правда был там. Он выглядел так, словно заранее собирался высказать свой скепсис по поводу идеи, но отчего-то молчал. Вступи в полемику — и затянешь дело на пару лишних часов.       Наруто увидел его издалека — кто еще мог нести почетный караул возле заброшенного корпуса, где редко встретишь обычных, далеких от поиска острых ощущений людей, чей мир ограничивается скидками в магазине, да ежевечерними сериалами на кухне.       — Ты там когда-нибудь бывал? — подойдя, кивнул Узумаки в сторону высившегося серовато-облупленной громадой здания.       В нем успели построить только четыре этажа, бросив дальнейшее возведение на волю погоды и смены сезонов, и теперь оно медленно рассыпалось под натиском стихии, методично подтачивающей фундамент и стены. Когда-нибудь от них не останется ничего, кроме металлического остова, который сложной решетчатой структурой пронизывал этажи и перекрытия. Если, конечно, строители не сэкономили и здесь, отказавшись от укрепления несущих конструкций.       Саске покосился на странный орнамент битого кирпича и сильней спрятал руки в карманы куртки.       — Когда забор снесли, тут много народу легло, — сказал Саске и повел плечами, вспоминая, как однажды какого-то пьяного мужика едва не раздавило упавшей плитой. — Через год, как ты уехал.       Вспоминать об этом не хотелось. Почему-то прошлое казалось слабостью. Словно тогда он был «как все». Перспективный, глупый и ничего не подозревающий. Тогда они не слишком задумывались о том, как выглядят в глазах других, используя экстремальные условия ради самих же себя. Саске не желал казаться таким. Он один. Он другой. И он меньше всего хотел вспоминать о том, когда было иначе.       Разросшиеся на территории кусты и деревья стояли сейчас абсолютно голыми, искривляя тонкие щупальца ветвей к небу и друг другу в безмолвном желании соединиться в единое целое, избегая грядущего долгого зимнего холода. Наверное, так было лучше — продираться сквозь буйные заросли, рискуя нарваться на местных наркоманов или кого похуже, в планы не входило; здесь же местность просматривалась до самого здания, с призывно распахнутым дверным проемом, уводящим в коридор. В окнах на первом этаже почти не осталось стекол, выбитых от нечего делать прежними исследователями, а может быть, кто-то прокладывал себе самый быстрый путь вперед.       — Поднимемся вначале на самый верх, и оттуда уже будем все осматривать, — предложил Наруто, первым направившись к зданию по слегка раскисшей от частых дождей земле, втаптывая остатки золотистого разноцветья опавшей листвы глубже в грязь. — Ну, и не расходиться, конечно, как в дебильном кино любят делать.       — Там обычно на тачке приезжают, а потом разбредаются по старому дому парочками, — заметил Саске, оглядываясь и пытаясь не всматриваться в тени за углом. Как-то противно думать о том, что именно тут могло твориться. Был бы снег — тут все было бы испещрено следами, но пока благородная грязь, поросшая мхом и укрывшаяся перегноем из отцветших трав, покорно скрывала следы чужого пребывания.       Вообще, идея лезть наверх была не самой умной. Но Саске промолчал. Он шел сюда и так со скепсисом, и только после разговора с Итачи, о котором вспоминать хотелось меньше всего.       — Тут скользко, шею сломаешь, не хочу объясняться.       Наруто с подозрением оглянулся на него. Слишком уж покладисто себя вел после вчерашнего высмеивания затеи, разом переменив мнение.       — Если где-то не получится пройти дальше, то вернемся, — напомнил он, чтобы прервать молчание — создавалось впечатление, что Учихе все равно.       Переступив через усеянный остатками плитки и щебнем порог, Наруто зашел внутрь, оглядывая помещение. Оно напоминало небольшую приемную, где могла бы располагаться регистратура или пункт охраны, уводя в две противоположные стороны длинными коридорами. Вполне крепкая на вид лестница находилась прямо перед входом, давая возможность сразу оценить примерную планировку всего здания. К счастью, на улице еще было достаточно светло, чтобы ясно видеть помещение без фонарика, предусмотрительно захваченного с собой на всякий случай.       Почему-то казалось, что пройти получится везде. По крайней мере, эти места явно были обхожены теми, кого тут быть не должно.       Он шел следом, смотря на то, как налипает белая пыль на кроссовки. Его мало интересовали планы Наруто. И все же.       — Что ты собираешься здесь найти?       — Я тебе говорил — в гарнизоне пропало оружие, а все, кто могут быть причастны, как будто сговорились и молчат, — в слегка видоизмененной форме припомнил Наруто объяснение отца. Тот считал, что весь этот город только плотнее прячет в себе свои тайны при попытке копнуть поглубже, не готовый менять хорошо отлаженное течение жизни. — Нет, я все еще не считаю, что оно обязательно будет тут, не геройствую и не решил покончить жизнь самоубийством в таком подходящем месте, если что. Но этот блок первый, о чем я подумал — сюда же никто не ходит, мало ли, что или кто тут может оказаться.       Наруто поднимался по ступенькам, внимательно глядя под ноги — стеклянное крошево чиркало под подошвами по бетону, издавая мерзковатый скрежещущий звук, пробуждающий эти безмолвные стены от вечной спячки.       — Если эта мысль пришла в голову тебе, то, значит, была и в чужих головах, — сказал Саске. Он смотрел по сторонам. Кто-то притащил сюда старые ящики, кто-то полусгнившие подушки от дивана. В таких бы местах совершать разборки, но для трансляций они слишком узнаваемы.       — И поэтому думаешь, что тут можно найти автоматы, сложенные в кучу? Или стойку, на которой оно лежит? — Саске говорил со скепсисом. Ему не нравилось это место. Уж больно много тут было неоправданных надежд и чужой боли.       — Вообще, я думал, что сюда мало кто заходит из гражданских, — признался Наруто, поневоле понижая голос — пустота этажей выглядела обманчиво завлекающей, и кто знает, кого бы принесло на звуки живых голосов, эхом отдающихся от стен. — Военные рядом, они могли бы их отвадить раз и навсегда. В детстве я здесь не лазил, чтобы самому оценить, ну, и как-то получилось такое впечатление.       Они, наконец, добрались до самого верха, с такими же разбитыми стенами и отсутствующими кое-где верхними перекрытиями, где в потолках просматривалось нахмурившееся низкое небо, сливающееся по цвету с бетонным унынием здания, словно бы ставя собой заплатки на его начавших поддаваться времени потолках. Выбрав без долгих раздумий правое крыло, Наруто зашагал туда.       Саске усмехнулся, смотря на сделанные когда-то маркером надписи. Надгробия чьей-то любви. Имена и сердечки, как решение уравнения с двумя неизвестными. Интересно, они вообще догадываются о том, что их любовь еще существует на стенах полуразрушенного здания?       — Раньше тут и нельзя было гулять. Потом у гарнизона начались проблемы… охрану убрали и забор перестал быть преградой, — пояснил он, переходя через разрушенный порог. Становилось не по себе от воспоминаний о себе прошлом. И он снова гнал мысли как можно дальше. Но чем больше старался, тем больше думал, вспоминал, разглядывал каждую деталь характера, которую ненавидел.       Наруто подошел к окну, сохранившему по самому краю огрызки стекла, на первый взгляд неприметного, но способного серьезно поранить руки, если схватиться за рамы. Эта сторона выходила как раз на территорию гарнизона, открывая вид на ряды корпусов и хозяйственных построек, высокий забор, огораживающий их геометрически правильной зоной отчуждения, и какое-то поле с пожухлой, ссохшейся травой, порядочно побитой сезонными дождями. Не слишком близко, чтобы в деталях разглядеть происходящее по ту сторону забора, но и не так далеко, чтобы сомневаться в принадлежности этих блоков. Тем более, своим все было известно и так.       Внимательно оглядев пустую комнату, устраивать в которой тайники было просто негде, Наруто пошел дальше.       — Твой брат ко мне вчера заходил ненадолго, — как бы между прочим бросил он через плечо.       — Он мне сказал, ты что, забыл? — Саске ступал следом в след. Не хотелось оставлять даже напоминаний о пребывании тут.       А говорят, есть поверие, что тем самым ты забираешь жизненную силу человека, на чьи шаги наступаешь. И похоже, что Наруто терял ее. Еще не чувствовал, не замечал, но становился слабее, сравнивался с людьми, живущими тут.       Но и Саске не становился сильней. Значит, силы забирал гарнизон, образовав вокруг себя скотобойню, которую какой-то шутник назвал городом.       Там, где-то снаружи, за высоким забором ровным строем тренировали скот. И отец был одним из забойщиков.       — Я же говорил тебе с ним не общаться.       По крайней мере, он не исходил ядом, наслаждаясь вскипающей в венах яростью, как прежде. Спокойствие голоса выглядело столь неожиданным, что Наруто даже обернулся на всякий случай, проверяя, точно ли следом идет тот, знакомый всеми своими повадками и характером, человек. Нет, ни черта не знакомый, сменивший того, десятилетней давности мальчика, с которым вместе играли под присмотром матерей или без них, а впереди была целая жизнь, открытая любым порывам и мечтам. И вроде бы она будет длиться еще долго-долго, всерьез начавшись только в этот год, готовящий к большему, но накатывающая временами бессмысленность стараний обнуляла любой накопленный опыт. Наверное, стоит меньше искать в людях обрывки прошлого, даже если это единственное, что вы можете пока дать друг другу.       — У меня такое чувство, что он нас как бы помирить пытается. И всякие разногласия стереть, хотя, мы же не сказать, что ссоримся, — поделился размышлениями Наруто. — Но третий — всегда лишний. Даже с благими намерениями, особенно… черт!       Резко остановившийся у самого входа Узумаки с опаской поглядел себе под ноги — пол очередной комнаты почти полностью отсутствовал, провалившись на этаж ниже, и в его остатках виднелась только шершавая многослойность бетона, ломким контуром опоясывающего стены.       Саске схватил Узумаки за загривок, натянул куртку, хотя все равно было поздно спасать. Но никогда не поздно толкнуть навстречу.       И это можно было бы обставить как несчастный случай, сказать, что не заметил, не успел подойти. Вторая рука сжалась на предплечье, потянула назад.       — Осторожно, — сказал Саске, но получилось сквозь зубы. Из-за Итачи или из-за несбывшегося падения? Пальцы так и не разжались. — Тебе может казаться что угодно. Что ищет друзей, что пытается нас помирить… но от этого Итачи не становится другим человеком, — и, разжимая пальцы, отступая на шаг обратно, добавил. — Он делает только то, что полезно ему. Идем. Здесь ничего нет.       Оставаясь на месте и только вытянув шею, Наруто на всякий случай еще раз оглядел слипшееся в единое целое пространство, когда-то разделенное непрочным перекрытием. Высота, пусть и такая незначительная, всегда тянула и завораживала, тая в себе что-то чуждое привычным правилам знакомого с детства мира. Только когда мерный звук шагов стал отдаляться, перемещаясь дальше по этажу, он, опомнившись, поспешил следом.       Исследование однотипных пустых комнат повторяло само себя, сводясь к быстрому осмотру не скрывающих ничего стен и пола, да разгребанию обломков штукатурки там, где она нападала целыми пластами. Осмотрев очередной этаж, Наруто частично потерял свой изначальный энтузиазм, стараясь не показывать это открыто. Только нетерпеливые новички и вечно ноющие дети надеются на успех с первой же минуты, воображая себя победителями, он же изначально делал почти равные ставки на любой исход.       Дополнительная лестница, обнаружившаяся у торцевой стены, избавила от необходимости тащиться обратно, вновь наблюдая бесконечную череду дверных и оконных проемов. Она казалась чуть более потрескавшейся и хрупкой, чем центральная, с отсутствующими перилами, без которых центр тяжести начинал самопроизвольно клониться куда-то вбок, если идти без подобных привычных ориентиров слишком долго.       — Давай тут, — предложил Наруто, — обратно идти долго, а эта вроде выдержит. Только подожди, пока я спущусь.       Саске смотрел на эту лестницу и представлял, как та повалится вбок. А потом вспомнил о том, что говорил ему психолог.       «Это называется парадокс бревна», — он смотрел на Саске внимательно, оградившись стеклами очков и держа наготове карандаш. Словно взаправдашний рыцарь, опустивший забрало и желающий ткнуть копьем в сердце в случае нападения. Только вот Саске тогда было смешно. Это же он жертва, а не агрессор. Но люди видели иначе. — «Мы можем пройти по нему не думая, когда оно лежит на земле. А потом, подняв до уровня плеч, уже думаем и сомневаемся, и осторожно ступаем по тому же самому бревну. Но стоит поднять его до третьего-пятого-восемнадцатого этажа, и ты ни за что не ступишь, говоря, что упадешь, непременно свалишься, а ведь бревно осталось все то же.»       Саске смотрел на лестницу и представлял ее тем самым бревном. Но тогда речь шла не о физическом воплощении «мостка», а о чем-то аморфном, скрытом под неотесанной метафорой.       «Все дело в вероятностях. Точней, в наших размышлениях о них. Как только бревно поднимается выше, ты начинаешь думать, оценивать риски и мыслить: „Это может случиться, а, значит, я непременно упаду“. И пока ты думаешь об этом, то „непременно“ будешь падать.»       Саске отлично помнил слова и посыл, который должен был содержать тот разговор. Но сейчас, смотря на Наруто и лестницу, размышлял о другом: «О каком бревне он забыл, какие риски вдруг перестал рассчитывать»?       Вдоль лестницы виднелись потускневшие следы от надписей, которым минимум лет пять. И если поискать, там можно было найти имена, знакомые обоим. Но сейчас Саске хотелось уйти как можно дальше и отпраздновать победу: ничего не найдено.       — Валяй.       Держась возле самой стены, Наруто аккуратно занес ногу над ступенькой, подобно пробующему температуру воды в реке человеку. Долго колебаться значило бы уверить Саске в своем страхе, которого на самом деле не было — так, легкая осторожность на всякий случай — и он быстро проскочил лестничный марш, с куда большим удовольствием чувствуя под ногами массивную твердость этажа.       — Все, можешь идти, она нормальная, — на правах принявшего на себя основной риск сказал Узумаки. Только сейчас внимание его было привлечено полустертыми остатками имен, сделанных когда-то на стене яркими маркерами как чье-то неоспоримое подтверждение собственного существования и присутствия здесь. Люди любят физическое воплощение воспоминаний порой куда больше, чем их изначальный смысл, ради которого все и затевалось.       — Саске, смотри, — взбежав обратно почти до середины, Наруто с интересом начал рассматривать плохо читаемые буквы, силясь разобрать имена. — Это… — он наклонился поближе, — написано Суйгецу, что ли?       Саске спустился быстро, ступая на полную стопу, но не топая, словно слон. По крайней мере за это Наруто его точно не мог отчитать.       Он остановился рядом с парнем, всматриваясь в трудночитаемые надписи, которые Наруто вдруг нашел интересными.       — Может быть, Мангецу. Его брат, — предположил Саске, отводя взгляд. Он помнил, как внизу простым карандашом вся стена была исписана одной единственной фразой «не прощу». И позже плесень, грибок или время стерли всю ненависть, а Саске передумал, заперев ощущение где-то внутри и сейчас испытывая лишь отголоски злости на тогдашнего себя.       — У него еще и брат есть? Старший? — почему-то казалось, что этот странный тип — единственный случившийся у родителей ребенок. Отдельные убеждения приходят на ум без опоры на факты, словно из ниоткуда берясь в мыслях, чтобы считаться потом единственно верными, даже если доказательства говорят совершенно иное. — А вот тут… — продолжил он, разбирая надпись выше, выведенную когда-то ярко-красным цветом, превратившимся теперь в смывшиеся побуревшие полосы, — не ты писал?       Саске кивнул, смотря по сторонам, словно боясь увидеть, что кто-то переписал имена, и теперь там где-то была подпись, слова, о которых он позабыл. Но вроде бы ничего, кроме битого стекла и окурков под ногами.       Он присел на стоявший когда-то тут ящик. Относительно чистый, а значит, сюда приходят, чтобы спрятаться от родителей или одноклассников, или чтобы выкурить косячок-другой.       Саске же облокотился о колени и теперь смотрел на Наруто.       — Он живет с братом, — Саске почему-то было забавно наблюдать за реакцией Наруто. Отчего-то тема Суйгецу и его особенностей мышления вызывала ступор даже у Узумаки, и это ласкало слух. — Прибавь Суйгецу лет пять и заставь его ходить на работу. Вот и Мангецу.       Наверное, если бы перила стояли на своем месте, ограждая края хоть какой-то иллюзорной чертой, он бы не беспокоился так сильно, видя привычное сочетание всех деталей на положенных местах. Даже хлипкий мостик над пропастью становится крепче, если деревянную дорожку скрепляют туго натянутые веревки по краям.       Скользнув напоследок взглядом по испещренному надписями бетону, но не найдя там того, о котором в последний момент задумался, Наруто решил продолжить путь.       — Тогда понятно, чего вы так поладили — младшие братья, похожие судьбы, — с беззлобной усмешкой предположил он, а потом вынул из кармана телефон. — Кстати, раз уж мы здесь, давай сфоткаемся?       Последняя просьба застала врасплох, и Саске вряд ли бы успел сказать что-то против. На матрице камеры отразилась картинка с растерянно-недовольным выражением лица и приоткрытыми губами из которых секундой позже вырвется рык.       — Какого черта? — Саске отстранился в сторону и зарылся подбородком в куртку, словно готовый спрятаться в раковину. Но после уже сверлил Узумаки взглядом. — Я же говорил. Мы не друзья. Мы терпим друг друга.       Теперь Саске говорил нервно, буквально цедил сквозь сжатые зубы. И эта дурацкая фотография…       — Что ты с ней теперь делать будешь? — не выдержал Учиха, кивая в сторону телефона. — Дрочить под подушкой?       — Не друзья, не друзья, — рассеянно повторил Наруто, пока пальцы быстро нажимали на экран, примеряя на снимок различные эффекты и фильтры. В итоге он оставил его в первоначальном варианте, поняв, что естественность в этот раз куда уместней любых искусственных улучшений. — А раз мы не друзья, то и дрочить могу — это на друзей нельзя и оскорбляет святость всей идеи, — самодовольно заявил он, поглубже запихивая телефон обратно в карман, снова идя первым по очередному, аналогичному верхнему, коридору. — Ладно, мне просто хотелось что-нибудь отсюда на память, там стену с надписями тоже видно, сразу понятно, что не в магазин погреться зашли.       Почему-то объяснение о памятности места было куда лучше, чем попытки притянуть за уши воспоминания о дружбе и былых временах.       — Если кому-то так ответишь, — напомнил Саске, уже поднимаясь с места и решив, что тут действительно делать больше нечего, а настроение на поболтать растерялось очень легко, направился к дверному проему. — То поверят, что ты дрочишь. В этом городе уже есть педик, и я не позволю никому посягнуть на мою территорию.       Саске усмехнулся, сказав это с издевательской усмешкой, и было в этом что-то странно-болезненное, что и самому Учихе не понравилось, и он развернулся, чтобы первым выскочить навстречу ветру.       Наруто, обернувшийся было с раскрытым ртом, не успел поинтересоваться об имени этого загадочного человека, поняв, что Саске опять выдал абсолютно очевидную и в то же время неожиданную теорию, которой провел его как ребенка.       — А я не люблю, когда кто-то один хвалится своим положением, так что буду составлять тебе здоровую конкуренцию, чтобы не расслаблялся.       Попытка обратить все в шутку была куда лучше очередных яростных отрицаний услышанного и удушливо-жалостливых заверений в нормальности. Сама возможность — вот так непринужденно подкалывать друг друга на скользкую тему —выводила на какой-то совершенно новый, закрытый прежде от восприятия уровень, раскрывая возможности общения изнанкой привычного и обыденного. Сделай Наруто подобное заявление в прежней школе— и одноклассники обременили бы его существование не только парой дополнительных нелестных прозвищ, но и поводами наказать за измену всем традиционным принципам.       А вот Саске это задело.       Он сцепил зубы, не готовый высказать то, что вертелось на языке: гадкое, ядовитое, отравляющее. И всё-таки, припечатал Наруто к грязной стене. Они уже стояли снаружи, но здание дышало на них пустотой.       Саске вцепился рукой в ворот куртки.       — Учись отвечать за свои слова, — процедил он так, словно дай себе чуть больше воли — и ненароком выскажет то, что невозможно будет заставить забыть.       — Ты чего?       Резкая смена настроения, разворот на полной скорости на 180 градусов, и разве что не слышно визга стираемых шин, только додуманных внезапной ассоциацией. Неуправляемость характера Саске проявлялась и раньше, но казалась слегка надуманной, наигранной, а может, ложной, открывшейся в спутанной массе эмоций тем, кто плохо знает Учиху, принимая только то, что он сам, сцепив зубы, позволял о себе знать.       — Блин, ну, я же… — перехватив обеими руками тонкое, но жилистое запястье, Наруто поспешно подбирал слова, способные загладить промах. — Да ты сам об этом шутишь, откуда я знаю, где там у тебя стоп-слово это!       Саске опалял взглядом, всматривался в парня напротив и не отпускал.       — Нет никакого стоп-слова, — наконец сообщил он и сделал шаг назад. Снова руки оказались в карманах. Будто длинные рукава смирительной рубашки, они помогали не совершать ошибок. Импульсов и необдуманных поступков. Хотя те, что были обдуманы и принесены на блюдечке не им, тоже не вылились ни во что плохое.       Хотя кто знает, может, это лучшее из возможных?       Раз за разом прокручивая ситуацию в кабинете у Орочимару, и после, уже дома, наедине с Итачи, Саске понимал, что вряд ли можно теперь что исправить.       Воспоминания — близкий друг зависимости, а Саске, считавший до этого, что поборол себя, вдруг понял — не достаточно.       — Мы тут все неполноценные. Как конструкторы с одной потерянной важной деталькой — собираешь-собираешь, а оно не сходится, даже если по инструкции все делать. Особенно по ней — сразу видно, в чем подвох. Но если переделать себя во что-то другое, без оглядки на прототип, может получиться не хуже, — подойдя совсем близко к справившемуся с секундными чувствами парню, Наруто положил руки ему на плечи, внимательно глядя в глаза.       Сумерки уже вовсю просачивались в город, растворяя очертания далеких домов и смешивая поросль кустарника впереди в темный, колючий заслон, преграждающий путь. Скоро пора будет возвращаться туда, откуда пришли, а пока время снисходительно не торопится вперед, давая право на только что произнесенную речь, которой хотелось донести до Саске открывающиеся день за днем наблюдения. И, может быть, ему тоже станет легче.       А Саске казалось, что детали давно утеряны. Загнаны в дальний угол комнаты, под диван, под шкаф. Никто не додумается заглянуть туда, просто опустится на корточки, заглянет в глаза и скажет: «С этим придется жить».       Самолётом без крыла или машиной без колеса. Кому нужен дом, в котором дверь висит на одной петле?       — А может, и не получится, — заметил Саске. — Хватит смотреть на пышущие позитивом аккаунты тех, кто из грязи поднялся. На десяток таких — полмиллиона тех, кто так и захлебнулся, кто не смог добраться даже до берега. Так что признайся. Из двух головоломок можно собрать одну, выкинув половину частей. И это в лучшем случае.       — Ты ставишь условия заранее, вот и не можешь потом выйти за их пределы. Да какая разница, сколько миллионеров по статистике приходится на один город — пока думаешь, что все места заняты, кто-то их как раз и занимает, пока конкурентов меньше. Ну, и насчет будущего: выбираться отсюда ты не хочешь, а в армию, поближе к семейству, могут и не взять из-за скандала, что тогда делать будешь?       Наруто так и стоял, держа руки на плечах Саске, словно проверяя, когда тому надоест навязчивая близость, и он знакомым отрывочным движением стряхнет с себя раздражающие прикосновения.       Но Саске сейчас и внимания на это не обращал. Он цеплялся за собственные идеалы, выстроенные на обломках. Глухая стена, которая не имела ни бойниц, ни слуховых окошек.       — Не хочу класть свою жизнь на рельсы чьего-то упорства. — сухо заметил он. — Ты ничего не можешь обещать и ни черта не знаешь.       — Если мы уедем отсюда вместе, я был бы рад. В смысле, вдвоем проще обустроиться и найти, где жить, когда еще совсем не знаешь местных правил, — уточнил Наруто, чтобы сказанное выглядело серьезным и обоснованным, а не выдранной из сентиментальной мелодрамы репликой плохо играющего свою роль актера. — А обещаю я только то, что сумею выполнить. Брать на себя неподъемное, подводя потом всех, так же глупо, как жить вообще без обязательств. Когда умеешь рассчитать силы, меньше риска угробиться на какой-нибудь мелочи.       Отпустив почти прижатого вплотную Саске, Наруто принялся рыться в карманах куртки, перетряхивая каждый из них, но заветная пачка отсутствовала.       — У тебя сигареты есть? Я свои, кажется, потерял, пока мы там лазили.       Саске стоял на месте и смотрел на Наруто, бьющего себя по карманам, а потом достал свою пачку, протягивая ее.       — Ты меня явно с кем-то путаешь. И себя, —сказал Саске, только теперь отходя в сторону и ломая ногами полуживой кустарник. — Идем отсюда.       Нельзя было верить словам. Слова остаются словами, простым сотрясанием воздуха. Нечего поднимать планку, если боишься высоты. Нечего думать о том, чего не собираешься достигать.       Человек склонен к экстремальным состояниям. Если проблемы нет, то он обязательно ее выдумает и будет биться над ней. А Саске не хотел попадать в это.       Какое-то время они шли в молчании. Наруто цеплялся взглядом за оранжево-золотистый огонек тлеющей сигареты, ставшей единственным цветным пятном в окружающем пространстве, пытался разглядеть улетающую ввысь дорожку дыма, ощущаемую только по запаху, забивающемуся в горло непривычной терпкой тяжестью, приносящей сейчас странное ощущение законченности. Вылазка закончилась впустую, как и предсказывали скептики, но это ничуть не расстраивало, напротив, подтверждая все теории разом. В кои-то веки он был не один, разделяя дорогу с идущим впереди не другом, единственным в своем роде получившим это странное, противоречащее привычным законам общения звание, которому не нашлось бы места в отношениях со всеми прочими.       — Скоро же каникулы, — вспомнил Наруто о традиционно любимых полутора неделях отдыха от подчинения несгибаемому школьному режиму. — Ты придумал, чем заниматься будешь? Я все-таки хочу в город — в будни народу поменьше везде будет, без толчеи погуляем.       Саске пожал плечами. Безразлично и без энтузиазма.       — Не хочу загадывать. Суйгецу или Карин снова вляпаются в дерьмо. Кроме того… — он с каким-то злым сарказмом покосился на Наруто, — может, ты вляпаешься куда, и мы сядем с попкорном и будем смотреть, как тебе отбивают печень. И, раз уж там был мой брат… попрошу устроить съемку получше.       — Себя забыл посчитать. Раз уж ты только и делаешь, что проводишь время с такими придурками, то должен был перенять опыт. Эффект масс, знаешь? Если нормальному человеку долго жить среди психов, то он и сам будет на них похож, считая это нормой.       Гарнизон с одиноко стоящим в стороне корпусом остались за спиной, виды сменялись на знакомую плотную застройку домов, магазинов и прочих учреждений, облегчающих жизнь привыкшего к комфорту человека. Здесь было живее и безопаснее, подтверждая теорию о том, что все познается в сравнении, хотя, бродя ночью по подобным окраинам маленького городка, всегда можно было нарваться на мающуюся от скуки компанию или порядочно набравшегося пьяницу, ищущего собеседника.       — А ты поэтому и таскаешься за мной? Из интереса понаблюдать за человеком, мнящим себя не тем, кто есть? — Саске переступал через трещины в асфальте. Их были сотни, но психолог бы сказал — отклонение. Только где же она тогда, «норма»? — Эдакая собачка… домашний питомец.       Он усмехнулся. А потом остановился и уставился на Наруто, что не ожидал столь резкого разворота.       — Сейчас же модно быть «неполноценным». Глотаешь таблетки — ты в тренде, антидепрессанты, бессонницы, ориентация, проблемы с карьерой… смотри, — Саске кивнул в сторону городка за спиной. — Никого интересного, а я — в твоих глазах едва ли не психопат, возомнивший себя нормальным. Джекпот.       — В моих глазах ты слишком много заморачиваешься из-за ерунды, — они снова стояли почти нос к носу, а едва уловимая разница в росте в пользу Саске вынуждала Наруто тянуться вверх, расправляя плечи и вскидывая подбородок, отчего можно было бы подумать, что он сознательно придает себе горделивый вид. — Словно каждый поступок стоит очков действий, и приходится высчитывать, хватит ли дойти до конца, или застрянешь посреди болота на радость зевакам. Я раньше примерно так же делал. Меня весь класс не любил, надо было следить, как себя ведешь и о чем рассказываешь. А потом я понял, что помогает не это, а когда кто-то готов быть с тобой, на твоей стороне. Как твои друзья, хоть ты и не считаешь их чем-то ценным.       — Ты думаешь, тебя сейчас любят? — спросил Саске с усмешкой. — Киба или Конохомару, которым влетело из-за тебя? Или, быть может, Карин, которой ты неплохо заехал в школе? Или Суйгецу, в глазах которого ты сравнялся с обычной массой.       Саске помнил, как Ходзуки, как бы между прочим, заметил, что Узумаки его разочаровал. Причин не объяснил, но этого было достаточно, чтобы кинуть фактом в лицо. — Ты абсолютно не заморачиваешься и просишь моего брата вытащить меня на встречу. Чтобы попытать счастья и почувствовать себя героем, вдруг удастся совершить подвиг?       — Я прошу?! — такая подмена фактов вывела Наруто из равновесия, заставляя повысить голос, разнесшийся по пустой улице. — Если ему хочется быть между нами третьим лишним, то не надо делать из меня вторую Хинату, которая слова нормально сказать не может без стеснения! Чего ты тогда пошел за мной? Вытаскивать из неприятностей, чтобы потом гордо вручить родителям и увидеть хоть какую-то пользу от своей бесцельной жизни?       Обойдя Саске, Наруто пошел дальше, чувствуя, как начинает мерзнуть с трудом сопротивляющееся вкрадчивому ночному холоду тело. Уж лучше выяснять отношения на ходу, движась к какой-то цели, чем топтаться на месте, во что бы то ни стало силясь доказать и объяснить свою позицию.       «Потому что я всегда слушаю Итачи, и протесты выражаю иначе», — так и не сказал Саске. Он никогда бы этого не сказал, каждый раз поступая так, как желает брат, но делает так, чтобы тот пожалел об этом.       И в этот раз… пусть Итачи пожалеет, м?       — Третьим лишним? Ты так говоришь, словно на секс втроем напрашиваешься, — с издевкой и ядом кинул в спину Саске.       Наруто вовремя прикусил язык, чтобы не послать его с этими желаниями к уже известному специалисту — к чему напоминать о действительно болезненных вещах, раз за разом вороша прошлое, старательно отсекаемое рассудком и раскатанное по тонкой пленке оставшихся эмоций.       — А ты согласишься? Хотя, знаешь, на Итачи я не готов. Может, лучше Карин позовем — с девчонкой нормальнее будет, — откровенно развлекаясь, изображал серьезные раздумья Наруто. — Или нет, она тоже ни туда ни сюда, в таких вопросах нужна четкая определенность, с кем трахаешься.       Наруто знал о Карин. Это было ожидаемо, после того короткого обмена фразами с Суйгецу. И все-таки, Узумаки шел напролом.       — Четкая определенность, — фыркнул Саске, используя его же слова. — Хочешь попробовать с парнем или со мной? Определись уже. Это многое бы объяснило, почему ты за мной бегаешь.       По крайней мере, с Саске было допустимо шутить вот так — откровенно, чуточку провокационно, двусмысленно. И, наверное, дело не в месте, куда закинула Узумаки судьба, а в самом человеке, с которым мог бы вести непримиримую войну, а в итоге шел плечом к плечу по словно бы законсервированным во времени улицам, оставшимися точно такими же, как десяток лет назад, наслаиваясь на воспоминания точной копией. Заикнись он о подобном среди прежних одноклассников — его бы не поняли. Совсем иной степенью непонимания, потому что даже у него есть грани, образовывающие сложный тянущийся узор, каждый раз знакомящий с чем-то новым, бьющим по тебе более изощренно, чем прежде. Да и Киба с Конохомару вряд ли бы оценили юмор, граничащий с самоунижением по меркам большинства, и именно возможность нести всякую чушь, за которую не потребуют оправданий, отделяла Саске от остальной толпы.       — А ты не парень, что ли? — хлопнув его по груди, словно проверяя ее размер, поинтересовался Наруто. — Да какое пробовать, я без этого всего как-то столько лет прожил, думаешь, дальше не справлюсь?       Отсутствие не отношений, но и первого опыта с поцелуями и свиданиями, как у всех, было для него своеобразным камнем преткновения. Вроде бы еще один повод почувствовать свое отставание от крутых и удачливых сверстников, вовсю меняющих девушек, но реакция не запускалась, угасая в самом начале. Наруто слишком привык держаться один, чтобы всерьез переживать из-за этого.       В другой ситуации, Саске бы ударил по руке, заявив что-то о личном пространстве, но теперь стоял, позволяя мять куртку, которую следовало бы взять на размер меньше. Но в этом захолустье даже это более чем.       — Если не собираешься, так не мели языком, иначе нарекут тебя пиздаболом, — вполголоса гаркнул Саске, а потом пошел вперед.       У него определенно было что-то до конца не решенное с этой темой. Обычная отвлеченная угрюмость испарялась, уступая место едкому раздражению — то ли на других за отсутствие такта, то ли на себя, за то, что терпит. Снова вспомнилась встреча семьями, когда ворвавшиеся в комнату родители с удивлением обнаружили намертво сцепившихся в захвате сыновей — тогда-то вывести Саске из себя оказалось до смешного просто. В какой-то мере, Наруто даже чувствовал в себе это желание повторить, вызвать на настоящий, идущий на рефлексах отклик, когда силы становились равными, заменяя слова действиями. Только тогда с треском ломалась наращенная за годы броня, открывая доступ к самому сокровенному, что было в обоих. Вот только Наруто был готов поделиться им и так, а Саске — нет, и сердце временами подпрыгивало к горлу, гулко выстукивая там короткие, хаотичные удары, когда что-то менялось в обозначенном раз и навсегда раскладе. Что бы там ни думал Учиха, это было следствием не снисхождения, а терпения. Ведь со стороны всегда видно лучше.       — А ты уже с кем-нибудь?.. — слегка пространно спросил Наруто после небольшого молчания, избегая называть вещи своими именами. — В смысле, по-нормальному.       Шаги не стали медленней. Они вообще не изменились, как и, казалось, сам Саске.       Казалось.       Слово — ключ к той двери, за которой Учиха скрывал зубосводящие комплексы. Он помнил о правиле восьмидесяти на двадцать. Восьмидесяти процентам плевать на то, что там за дверью, а двадцать будут ссать кипятком от осознания того, что ты весь такой ранимый и кривой.       — Не люблю «по-нормальному», — сказал в ответ Саске и уперся языком в щеку, давая себе досчитать до пяти. — Все через задницу. Хах.       Смелое заявление, подкрепленное устоявшейся репутацией — кто знает, как бы он вел себя и в каких тайных желаниях признавался, окажись одним из многих равных, получивших теперь право вычеркнуть его из своей касты. Обычно это ведет к гибели — неважно, в метафорическом или вполне реальном смысле, но Саске и здесь умудрился обыграть судьбу, всего лишь придерживаясь ею же предложенных правил.       Можно было бы попытаться убедить в предвзятости испорченного прошлым опытом мнения, занудно настаивать, что оно изменится, стоит только заставить себя преодолеть страхи, корявыми подбадриваниями скрыть собственную неловкость за человека, которому все равно, но Наруто выбрал иное:       — Вот за что тебя люблю, так за то, как тебе на всех похер. И на их отношение тоже, — он говорил почти весело, с долей проскальзывающего в голосе, хоть и похожего на иронию, восхищения. — И времени сколько экономится без дурацких церемоний и объяснений, что имел в виду.       Саске покосился в сторону. Наруто успел его нагнать и ступал рядом. Выезжала из подворотни машина, разрезая фарами еще слабые сумерки.       — Аккуратней со словами, а то вырви что-то из контекста — и ты мне в заброшке отсасывал уже, — фыркнул Саске. Злоба медленно испарялась. Достаточно превратить яд в шутку, и вот он уже не столь опасен.       Раздалась мелодия. Надорвался проснувшийся вдруг мобильник.       — Тебе звонят, — напомнил Саске.       — У меня две новости, — сказал без приветствия Киба. — Я проследил за Ино. И она ходит не одна.       Наруто покосился на идущего рядом Учиху. Тот изначально был приглашен в круг доверенных лиц, так что никакой утечки информации не случится.       — С кем? В смысле всегда не одна?       Новость Кибы случайным совпадением компенсировала бессмысленность многочасовых блужданий по зданию, позволяя вновь вернуться к делу, о котором молчаливо помнил в ожидании информации.       — Откуда мне знать? — переспросил Киба с легко читаемым раздражением. — Ну эти дни не одна. Там какой-то хрен с рыжими волосами…       Саске не лез с расспросами, позволяя Наруто вдоволь наболтаться на разные темы. В любом случае, лучше уж забить на их разговор.       — Сверстник или взрослый?       Если папочка приставил к обожаемой наследнице охрану, значит, чего-то опасается. И уж точно не иллюзорных угроз от одноклассника, который даже не объявлял их вслух, чтобы появился повод. Уж лучше бы сверстник — новый парень или кандидат на его роль когда-нибудь точно отправляется домой, в отличие от вынужденного всегда быть начеку сопроводителя.       — Скорей всего, из города, — Киба немного подумал перед ответом. — Я не видел его здесь и… он старше года на два-три, у нас же негде учиться, если не там…       «Там» было спрятано за глухой стеной и становилось строем под присмотром командиров. Но Киба был уверен, делать там этому парню явно было нечего. У военных был свой собственный стиль, а этот… Держался уж слишком самоуверенно.       — Это может быть один из ее приятелей по беспределу. Например, для замены того парня, на которого попал я. Если так, то через пару дней он свалит, получив всякие ценные указания или чем там она с ним занимается, — Наруто так углубился в размышления, что совсем потерял чувство направления, на автомате идя за Саске, опознаваемому по знакомой куртке. Приезжий — это шанс разобраться в устроенном тогда представлении получше, изучив его с иного ракурса, за неимением других надежных источников. — Встретиться бы с этим хмырем и посмотреть, кто он такой.       — Ну так встреться, — фыркнул Киба. По голосу было ясно, что на это они не договаривались, да и что сказать: эй, мы тут тебе по роже настучать хотели бы, да вот не то, чтобы я, а вот адресок. Ну? Бред же. — Они как раз вот только разошлись. Точней, он вышел уже один из подъезда минуты две назад. И вчера так же… Думаю, провожал.       — Попробую его догнать! — оглядываясь по сторонам для точного определения улицы, закончил Наруто разговор, сбрасывая звонок. — Саске, у меня дела, до завтра.       Он крикнул уже на бегу, следуя наискосок через размокший газон к тропинке, прячущейся между разукрашенными огоньками окон многоэтажками. Хорошо, что эта дыра, именуемая городом, была небольшой, а память исправно вела к нужной цели, виденной всего один раз, но известной вплоть до адреса. Оставалось надеяться, что незнакомец знает эти места хуже и не будет торопиться, давая шанс отыскать себя.       Саске смотрел Узумаки вслед. Тот помчался так, словно его позвали туда, где можно «того».       Он стоял на месте и чувствовал странную злость на это. Чувство, в котором даже себе признаваться не хотелось. И чего злиться-то?       Незнакомец, а судя по описанию — именно он, рыжеволосый и выше на целую голову, стоял на остановке, дожидаясь автобуса. В такое время трафик в город значительно падал и дождаться чего-либо было сложней.       Сбавив шаг и отдышавшись, чтобы выглядеть в окружающей действительности более уместно, Наруто спокойно направился к узнаваемому по рыжей шевелюре парню. Яркая, хоть и единственная названная примета, упрощала опознание, тем более, улицы постепенно пустели, торопя прохожих к теплу квартир и бормотанию телевизоров. В голове отсутствовали какие-либо однозначные схемы поведения, строить которые казалось более подходящим по ситуации.       — Можешь дать сигарету? Я куда-то потерял свои, там целая пачка была, только купил, понимаешь, — зябко ежась и опуская подбородок к воротнику куртки, Наруто подошел к парню, искоса разглядывая его подсвеченное желтым светом фонаря лицо.       Он посмотрел на Наруто так, словно этот мальчишка его с кем-то перепутал.       Во взгляде читалась смесь недоумения и раздражения. Чего ещё надо от него?       Ему явно было больше, чем Наруто, быть может, ровесник Итачи или старше. Под светом фонаря цвет волос казался ещё ярче. Рыжим отливала белая куртка. В таких обычно не ходят по улицам — не практично. Но ему словно все равно.       — Тебе не рано курить? — сказал он тоном старшего брата, а потом вновь повернулся к дороге.       — Мы же не в школе, чтобы морали мне читать, — Наруто едва слышно усмехнулся, изображая усталость от преследующих его одинаковых вопросов от взрослых, от которых он понадеялся избавиться, обратившись к лишенному стереотипов парню. — Если нет или жалко отдавать — так и скажи, я пойму.       Яхико смотрел на Наруто искоса и усмехнулся. Школьник, возомнивший себя вдруг взрослым и решивший позаигрывать с куда более опытным товарищем.       — Я тебе не друг и не товарищ, — тут же расставил приоритеты парень. Стоя сбоку можно было видеть, как под рыжими волосами блеснула металлическая штанга, тянущаяся через ушную раковину. — Вали, пацан.       — Было бы куда, — самым закономерным будет убедить приятеля Ино в отсутствии у себя планов на вечер и места для их реализации, вынуждающем скрашивать время болтовней с первым попавшимся. В нем чувствовалось что-то неформальное, придающее и без того запоминающимся, суховатым чертам лица агрессивный вид. — Автобус, кстати, приедет не скоро, у нас вечером все как будто вымирает, проще пешком дойти.       Яхико если и был неформалом, то не выставлял это на показ. Кроме индастриала, больше не было видно ни одного прокола. Не тянулись чернильные линии татуировок по шее к уху, на запястьях только манжеты куртки, а джинсы светло-голубые, такие неуместные для подобной погоды.       — Кто сказал, что мне нужен автобус? — с издевкой спросил он, а потом развернулся к Наруто. Тот был ниже и приходилось смотреть почти снисходительно: сверху вниз. — Парень, ты бы телочек разводил на разговоры. В твоем возрасте самое то.       — Меня зовут Наруто, — посчитав момент подходящим, назвался тот. Имена обычно сближают, выделяя из безликой массы фигур и силуэтов новую, наполненную смыслом личность. — Ты стоишь на остановке, один, вечером. Бухают у нас обычно во дворах на лавочках, друзей ждут где-нибудь возле магазинов. Ну, или тебе тоже некуда податься, и ты решил поехать наугад на первом подошедшем автобусе.       Слишком яркий цвет волос собеседника наводил на мысль, что они все-таки крашеные. Довольно смело для парня, особенно явившегося в эти края — местные, особенно те, что постарше, могли и не понять, увидев в его облике что-нибудь, шедшее вразрез с их понятиями о мужской внешности. Хотя, если он, подобно Хидану, решает конфликты методом силы, опасаться следует как раз его противникам.       Яхико смотрел на Наруто с легким наклоном головы. Так рассматривают представленную забавную зверушку, которую отчего-то не хочется трогать. Но признаешь — необычно.       — Наруто, — снова этот тон старшего мудрого брата к глупому младшему. — Ты где живешь?       — На ночь не пущу, да и родители не поймут, — раскрывать свой точный адрес в планы Наруто не входило, поэтому стоило сразу обозначить границы дозволенного. Пока этот парень производил впечатление вполне обычного, пусть и слегка эксцентричного по внешности человека. Не было неуместной стервозной гордыни Ино или безумных эмоциональных перепадов Хидана. Такие, хладнокровно-расчетливые люди и становятся обычно «мозгом» связанной общими идеями группы, грамотно направляя энергию ее членов в нужное русло. Может быть, и здесь объединяющим центром является он, а вовсе не самолюбивая школьница без особых талантов?       — Тебя-то как зовут? — поняв, что разглашать столь секретную информацию по собственной инициативе парень не будет, Наруто продолжил знакомство сам.       — Ну, так и иди к родителям, — кивнул в сторону темного тротуара Яхико. Исчезла эта дружелюбная улыбка (хотя там и был лишь след), он сунул руки в карманы и стал как-то выше. — Ты же с ними живешь… чего мне с таким делать, как ты? Уроки? Или, быть может, хочешь, чтобы сигареты в палатке покупал? Успокойся, мальчик, мы каждый на своем месте.       Его сознательное предубеждение против возраста напоминало поведение только что достигшего очередного социального рубежа человека, имеющего теперь полное право кичиться сомнительными преимуществами и считать всех стоящих ниже незримой черты бесполезной серой массой. То ли в дело вступали нашедшие повод проявиться личные комплексы, то ли ему просто нравилось ставить других в заведомо провокационную ситуацию, изучая реакции.       — Судить по первому впечатлению — глупая затея. И хвататься за самое очевидное, вообще не думая о других вариантах — тоже. Или ты собирался проводить меня до дома, сдав на руки родителям и предупредив присматривать за мной получше? — Наруто тоже глядел на дорогу, отчего со стороны казалось, что они оба ведут монологи с самими собой, каким-то образом пересекающиеся логичностью взаимных вопросов и ответов. — Возраст — это просто цифры в голове. И ты сам не сильно меня старше. Или принципиально не общаешься с теми, кто носит в рюкзаке дневник вместо зачетки?       По пустынной дороге пролетел забытый кем-то пакет, шурша целлофановым боком, тащащимся по асфальту.       Яхико посмотрел в его сторону — пустая тревога.       — Цифры в голове, — согласился Яхико. — А имена — в паспортах. — позади послышался шум двигателя и колес, скользящих по влажному асфальту. — Там может быть написано что угодно, главное… — он подошел ближе и положил руку тому на лицо, чуть потрепал по щеке, только вот пальцы сжались сильней, чем надо было бы. Словно желая причинить боль, -… главное, что ты будешь чувствовать от моего имени.       И убрав руку, посмотрел на светящиеся фары тормозящей машины.       Кольнувшая изнутри тревога на миг захолодила внутренности, выстуживая сердце и легкие совсем другой, искусственной стылостью, собранной из прикосновений жестких пальцев и безразличного взгляда жутковатых глаз. Такие любят описывать при встречах с неведомым, в бродящих по сети криппи-историях, давших, наконец, возможность на личном опыте познать все испытываемые героями чувства. Наруто так и замер на месте, напряженно впитывая в себя звуки и свет разгоняющей вечернее безмолвие машины, пока проходила минутная, ни с чего возникшая слабость.       — Как тебя зовут? — настойчиво повторил он, вставая перед парнем лицом к лицу. — Ты не такой, как все здесь, они другие. Ты же не местный, да?       Изначальные причины расследования были забыты, уступая место уже личному упрямству и тревоге, подстегивающих удержать странного собеседника рядом как можно дольше, пока тот не исчез, поглощенный металлическим нутром автомобиля, оставив после себя это странное, мешающее ощущение прикосновения к чему-то неизбежному.       Машина стояла, гудя мотором. Быть может, случайный таксист вдруг решил, что кто-то из прохожих все никак не решится подойти и спросить, но и сейчас дверь открывать не спешил. В сумерках не было видно, сидит ли там кто, или нет.       Но ведь этого не может быть, чтобы автомобили передвигались сами по себе. Точно не здесь.       А Яхико снова смотрел на Наруто и даже склонился ближе, по-братски кладя руку тому на плечо и держа. Чтобы не убежал.       Он опустился над самым ухом, чтобы случайный свидетель вряд ли бы мог услышать.       — Называй меня тем… — вкрадчиво говорил он с долей преувеличенного самозабвения. — Что отразится в твоей голове… — он говорил медленно, словно перед ним был дурак, слабоумный или человек, потерявший способность воспринимать информацию. Отчасти так и было, Яхико предупреждал мальчишку, чтобы тот валил домой. Неужели он действительно верил, что можно подойти и познакомиться вот так?       Снизу прямо сквозь курку прилетел тугой кулак. Острый, стремительный удар. Наверняка такой же дарил Итачи брату тогда около школы. А теперь, Наруто наверняка ощущал только боль, пока Яхико, вмиг потеряв интерес к парню, направился к машине, открыл дверь на переднее сиденье и скрылся внутри.       Согнувший почти пополам удар был поставленным и точным. Так умеют бить те, кто имел хорошую практику, старательно тренируясь на подходящих жертвах, а не с бахвальством грозя им кулаком, кроя руганью с другой стороны улицы. Не спасла даже плотная прослойка куртки — боль обожгла и замкнула все ощущения и потребности на себе, пока Наруто беззвучно закашлялся, ловя раскрытым ртом воздух, только добавляющий ей новые грани.       Бросившись к машине, он рванул ручку на себя, толком не представляя, что и зачем хочет сделать — в новом поединке противник все равно одолел бы его без особых усилий, но подогретые оскорблением и болью рефлексы сработали первыми.       Водитель словно и делал, что дожидался этого, и стояло коснуться ручки дверцы, как та газанула, заставляя Наруто пробежать несколько шагов вдоль тротуара.       Словно издевательство, которого можно было избежать, укороти хоть немного Наруто свой язык.       Яхико смотрел в окно заднего вида, на то, как парень едва не ныряет в лужи у дороги и усмехался: «Необычный ты парень, Наруто».       На следующий день в районе солнечного сплетения начал вырисовываться будущий синяк, который, впрочем, может и не появиться благодаря защитившей куртке, оставляя незримое напоминание о случившемся только легкими ниточками раздавленных капилляров под кожей. Тем не менее, потеря обычной ловкости и свободы движений отрицательно сказалась на характере Наруто, ходившем теперь по этажам и лестницам с некоторой осторожностью и чуть морщась, когда случайно забывал о повреждении, слишком резко поворачиваясь куда-то.       — Я его видел, мы даже успели поговорить, — сообщил он в итоге Кибе, в поисках которого пришлось оббегать чуть ли не всю школу. — Очень странный тип, и я не верю, что такой будет сам, добровольно, подчиняться нашей Ино, даже если ее папаша ему зарплату за это платить начнет.       Киба, казалось, был озадачен этой новостью. Все, что он делал первые секунд десять, так это смотрел на Наруто так, словно впервые его видел и никогда не знал до сего дня.       — А, — наконец мыслительный процесс был запущен. — Ты уверен, что он? То есть, ну, ты где-то по близости что ли был? И как он?       — Нет, мы общались телепатически, — не удержался Наруто. — Я уверен, что это он, здесь таких ни одного не отыщешь, и ты сам говорил про волосы. Попытался его разговорить, но… — детали быстро пронеслись в памяти, возвращая к короткому противостоянию, закончившимся абсолютным проигрышем, — он не очень хотел рассказывать о себе. Давил на разницу в возрасте, хотя, может, просто пытался от меня отвязаться побыстрее, а потом уехал. Вроде пройдешь мимо такого в толпе и не обратишь внимания, но он какой-то отличающийся от всех. Безжалостность без показушничества — это про него.       Киба повел плечами. Какой-то странный тип. Он наблюдал за ним со стороны и достаточно далеко, но после этого описания даже не жалел.       Лучше бы, если этот парень вообще не видел его и не интересовался существованием.       — Я же говорю, хрен какой-то, — признался Киба. — Что будешь теперь с ним делать?       «Не связываться» было бы достаточно благоразумным исходом, и напомнившая о себе боль под ребрами в очередной раз намекнула на это, заставив чуть поджать губы. Бросить все на полпути выглядело для Наруто добровольной сдачей без боя — шанс распутать взаимосвязи между столькими, задевшими и его людьми выдается редко, так что использовать его стоило бы по полной.       — Когда ты за ними ходил, слышал какие-то разговоры? Может, что-то необычное запомнилось? — игнорируя вопрос Кибы, задал Узумаки свой. Да и он изначально отказался принимать его участником своей не до конца оформившейся затеи, так что чем меньше тот знает, тем лучше.       — Ты не говорил их слушать, вообще-то, — поморщился Киба. Пальцы коснулись ушей. — Я музыку слушал.       Он отвернулся в сторону. Выглядело так, словно дуется на Наруто. Всё-таки этот Узумаки ему нравится все меньше и меньше. От него проблемы и никакой благодарности. Мало приятного общаться с таким, а ведь казался нормальным парнем. А может, влияние Саске?       — Не знаю, — наконец сказал он, ещё раз вспоминая о том, как видел, выходящим из подъезда того парня, — он, когда уходил, по телефону говорил. Про какие-то бюджеты. Не знаю.       — Ладно, спасибо, — Наруто ожидал от него большей расторопности и догадливости, но что есть, то есть. Он и так делал все, что мог, по своим умениям, куда уж требовать большего. — Только не встревай во всякие разборки и донеси эту мысль до Конохомару тоже. Надеюсь, Ино и тот парень ведь тебя не видели?       Пока вся полезная информация сводилась к примечательной внешности чужака. Ни адреса, ни имени. Впрочем, одна зацепка к таковому все же могла быть, если только он вчера действительно давал подсказку, обмененную на жизненный урок. И если хорошо покопаться в соцсетях, изучив страницу одноклассницы получше, есть шанс выйти и на ее приятеля. Определенно, в эпоху развитых технологий собирать информацию стало куда проще.       Ино была дерганной.       Наверное, это можно было списать на пмс. По крайней мере, так любили шутить, оглядываясь, кто бы не заметил, всемогущие одноклассники.       — Ты чем-то встревожен, Наруто? — даже ходила Хината бесшумно. Она застала Наруто в коридоре и, казалось, словно следила за ним весь день.       — А? — он рассеянно обернулся к девушке, выплывая из своих мыслей, в которые погружался временами даже на уроках, под монотонный бубнеж учителя. — Уже скоро каникулы, надо подтянуть долги, пока еще есть время. Вечно все в последний момент наваливается, — смех получился откровенно натянутым. — У тебя-то, наверно, с этим все отлично и без проблем.       Такими словами Хинату никто не одаривал. Она потупила взгляд и с трудом заставила себя вновь взглянуть на Наруто.       — Я помогу, — она сжала руку на пухлой груди. — Я могу выслать конспекты, как в прошлый раз. Или, если ты хочешь…       — Саске помог мне с алгеброй. Это самое сложное было, а остальное как-нибудь исправлю. Знаешь, он здорово объясняет и даже не говорит, какой я идиот, раз сам формулы использовать не могу, — воспоминания о проведенных вместе часах под незримым присутствием Карин заставили губы Наруто растянуться в улыбке — было действительно приятно пообщаться с Учихой нормально тогда, когда ожидал от него заносчивого презрения или отказа. — Я пытался читать учебник, но много пропустил, ты же знаешь, как бывает, когда берешься за что-то с середины.       Хината знала, каково это, когда ты стучишь в закрытые двери. Когда искренне желаешь подружиться, ведь никто не откажется от подарка в виде случайного друга, ведь так? Но ее не воспринимали всерьез. Она так и оставалась лишней.       Пальцы сжались сильней. Нельзя отступать, когда можешь предложить что-то ещё. Нельзя сдаваться на полпути.       — Я могу помочь не только с учебой.       Наруто мысленно повторил эту фразу еще несколько раз. Лучше все тщательно проверить, чем увидеть намек там, где его нет, попадая в глупое, а то и небезопасное положение. С чего бы вдруг тихоне проявлять себя, отчаянно изображая полезность в деле, о котором ей вроде бы неоткуда узнать? Или всё прежнее тоже было притворством?       — Я заметил, Ино больше тебя не трогает? — Наруто обратил внимание на нервные движения пальцев, перебирающих ткань кофты на груди — в другое время можно было бы списать их на заигрывания, но сейчас девушка действительно волновалась, позабыв об остальном. — Хотя бы от тебя она отстала, но, если вдруг опять будет издеваться, ты говори сразу.       Сейчас и правда было затишье. Ино была занята чем-то еще и, судя по напряжению, написанному на ее лице в последнее время, чем-то, что выльется в настоящую катастрофу для кого-то. Но только не для нее! Хината верила, что это ее не касалось.       — Она не всегда такая, — начала Хината и поняла, что со стороны кажется, что она защищает, а она хотела говорить совсем не об этом. Она хотела коснуться Наруто, сделав шаг вперед, но не решилась и вцепилась сильней в грудки куртки. — Ты помогаешь мне. И я хочу отплатить тебе чем-то… я…«могу» быть полезной.       Жест из последних сил, напоминающий рывок, заставил Наруто инстинктивно податься назад, оторопев от напора вечно забитой и молчаливой девушки. Вспомнились многочисленные фильмы и книги о том, как подобные, презираемые всем классом аутсайдеры, в конце концов находили способ мести, доведенные до отчаяния безнадежной борьбой с собранным из чужих предрассудков фантомом. Нет, Хината, конечно же, не такая… Просто ассоциация померещилась.       — Я сделал для тебя то, что сделал бы и для любого другого. И сделаю еще, потому что зарвавшихся выскочек приходится учить, — Наруто посчитал нужным донести до девушки реальное положение дел, если та вдруг ощутила в себе некую особенность, заставившую новичка с первого же дня броситься на ее защиту. — Но если ты что-то знаешь, то расскажи — хоть буду знать, чего от нее можно ждать.       Хината мялась. Пальцы повторяли нервный жест, пытаясь ускорить мыслительный процесс. Ей так не хотелось оставаться в долгах. И было бы проще, спроси Наруто напрямую. Тетрадь, конспекты… хоть что-то еще. Но… Наруто явно тоже был чем-то занят.       — Мой отец… — начала она, а потом облизнула губы и уставилась куда-то за спину Наруто. — Мой отец имеет кое-какие связи в городском совете… можно получить информацию через него. — И тут же, словно оправдываясь, затараторила. — Ты же хочешь покинуть город. Можно узнать о квотах, о направлении на учебу в крупные города, об общежитиях… что угодно.       Наруто уставился на нее, обдумывая услышанное. Всегда, с самого осознания своей оторванности от судьбы отца и его дела всей жизни, он понимал, что будет вынужден добиваться задуманного один. Не будет ласковых ободряющих улыбок при выслушивании амбициозных планов, гордости за очередной рывок вперед и подальше от затягивающей рутины, в которой существовала семья вот уже много лет, не будет помощи, пусть даже и собранной из обычных слов, призванных вернуть угасающую уверенность в следовании верным путем. В лучшем случае — родители будут разочарованы, о чем и сообщат ему напоследок, закрывая дверь за отчеркнувшим новую главу собственной жизни сыном.       Хината со своей благодарностью рушила годами выстроенную систему, выдергивая из нее саму основу, старательно укрепляемую до последней мелочи, чтобы забыть о любых соблазнах, способных ее расшатать.       — Я же ничего особенного не сделал. Вряд ли твоему отцу будет смысл возиться со мной, — больше размышляя вслух, чем давая прямой ответ, заметил Наруто. Главное, не хвататься за подвернувшийся случай, считая все проблемы решенными раз и навсегда. Именно расслабление на последнем этапе, чего бы то ни было, часто ведет к провалу, становящемуся оттого еще тяжелее.       Хината понимала, что Наруто отчасти прав. Отчасти. Но она могла бы попросить отца или самолично посмотреть в бумаги… лишь бы помочь Наруто.       — Я поняла, — и снова ее голос стал тихим, неуверенным. Она опустила руки, сделала шаг назад, а потом, напоследок собравшись с силами, подняла взгляд. — Если тебе что-то понадобится…какая-то информация, я очень постараюсь тебе помочь.       И, не дожидаясь ответа, поспешила в сторону кабинета. Было похоже на позорное бегство.       — Подожди, — Наруто догнал ее, положив руку на плечо и снова чувствуя дурацкую неловкость, что постоянно пронизывала все общение с этой девушкой. Если ее отец такой влиятельный, мог бы уделять больше времени воспитанию дочери или найти ей психолога, раз уж все зашло так далеко.       — Спасибо за идею. Я просто не ожидал от тебя подобного, — звучало, скорее, как намек на бесполезность, и Узумаки мысленно проклял себя за косноязычие. — В смысле, не думал, что кому-то вообще есть до меня дело, тут вроде каждый сам за себя. Поясни подробнее насчет отца — если там какая-то серьезная встреча, надо будет одеться поприличнее, да? — постаравшись сбавить нервозность Хинаты шуткой, он одернул смявшийся свитер.       Хината смотрела на Наруто со смесью панического страха и благоговения.       — Не думаю, что смогу устроить вам личную встречу, — попыталась сказать она и тут же почувствовала, как жалко звучали ее оправдания. — Я могла бы попросить за тебя… узнать о чем-то… у них доступ ко многим документам и… базам.       — Только если у тебя не будет никаких проблем из-за этого. Не рискуй впустую, это самое главное! — предупредил ее Узумаки. Ему все больше казалось, что из Хинаты получился бы отличный, а главное, неприметный шпион, способный дезориентировать кого угодно. Кто сказал, что их отличительной особенностью является хладнокровная сдержанность в любых экстремальных ситуациях? Хината умудрится запутать и морально вымотать противника с таким же успехом, всего лишь оставаясь собой.       Хината кивнула и задержала подбородок у груди на долю секунды дольше, чем следовало.       — Я скажу тебе, если возникнут проблемы, — пообещала она. Слишком бледные глаза, словно выжженные солнцем радужки. И, казалось бы, должно пугать, но в образе Хинаты это придавало слабости. Не такая, как все. Слабая. — Только… сформулируй вопрос. Можешь не сейчас… мое предложение не ограничено временными рамками. Я надеюсь.       Кто сказал, что могущество ее отца ограничено банальным продвижением подходящих людей по карьерной лестнице, да выбиванием им условий для переезда? Связанность с городским советом означает вхождение в круг местных влиятельных лиц, когда за закрытыми дверями, под коньяк, обсуждаются действительно серьезные вещи, звучат суммы грядущих сделок и бюджетов, заключаются новые взаимовыгодные союзы.       — Я слышал, отец Ино бизнесмен. А где бизнес, там и денежные махинации. Поищи что-нибудь на этот счет, — Наруто решил зайти с другой стороны, тем более рыжеволосый парень мог приезжать именно для встречи с главой семьи, а не ради сопровождения школьницы по городу, где ее мало кто согласился бы тронуть. — И еще — раньше он был военным, значит, мог совершать что-то незаконное еще тогда, а иначе откуда накопления для бизнеса? Воровство, вымогательство или угрозы кому-то, о чем сохранились записи.       Наверное, она ожидала другого. Узнать о чем-то другом. Может быть об отце, о девушке, которую хотел бы видеть рядом с собой, а не лезть в такие дебри.       — Я…я попробую, — наконец сказала она, ведь долгое молчание может сыграть не на руку и потому поспешила ответить. — Я… Смогу посмотреть про него. Иноичи Яманака.       — Если не получится, ничего страшного, — улыбнулся ей Наруто, — все должно быть разумно и обдуманно.       Он протянул было руку, чтобы ободряюще хлопнуть Хинату по плечу, как сделал бы с Кибой или Саске, но в последний момент остановился, напоминая себе, что имеет дело с девушкой. Замершая в воздухе ладонь была спрятана в карман как бы в поисках телефона, и Наруто подумал, что пора заканчивать.       — Буду ждать от тебя новостей. До встречи, Хината.       Хината видела этот жест, повисший в воздухе. Нет смысла гадать, что бы это могло значить.       — Хорошо, я… — начала она, но звонок, имитация того, под который сбегали когда-то родители, разорвала динамики под потолком. — Нам пора. Извини.       И теперь уже имея полное право, побежала в сторону кабинета.       — Фух. Хината меня просто вымотала, — признался Наруто Саске, с удовольствием потягиваясь, чтобы размять затекшие мышцы, и прогибая немыслимой дугой поясницу. Лучше, когда последним уроком оказывалась физкультура — набегавшись и позанимавшись всеми положенными упражнениями, чувствуешь себя гораздо бодрее, чем после нудной истории или литературы.       Привычка дожидаться Саске выработалась сама собой, и теперь они часто шли вместе до последнего, ведущего каждого к своему дому перекрестка, а отсутствие вездесущего Суйгецу в такие разы становилось настоящей удачей.       Шнурки стучали по деревянному полу каждый раз, когда приходилось перекидывать один через другой.       Их гоняли так, ради приличия. Ни в какое сравнение не идёт с тем, что требовали в кадетском классе. Поэтому подтянуться десяток раз на шведской стенке — нефиг делать. А девочки висели, и их белые футболки приподнимались, разыгрывая фантазию у одноклассников.       Возможно, он и сам был бы среди них, если бы в какой-то момент не вляпался в историю с Орочимару.       — Ты позволяешь ей себя выматывать, — словно между прочим заметил Саске. — Не обращай на нее внимания.       — Неееет, ты, по ходу, не понимаешь, — стянув через голову футболку, висевшую теперь только на локтях, Наруто покачал головой. — Она сама ко мне подошла, не посылать же ее. Только у меня мозг через полминуты вскипать начинает, потому что она что-то хочет, но пока разберешься, чего именно, полдня проходит. Только не говори, что я с девушками общаться не умею — дело не в поле, а самом человеке!       Разгоряченное после тренировки тело требовало свежего воздуха, и Наруто, раздевшись наконец до половины, принялся обмахиваться сложенной пополам футболкой.       — Это ты не понимаешь, — Саске наконец остался доволен бантами на кедах и заправил их за язычок. — Если тебе это в тягость — не общайся. Не обязательно слушать и слышать. Если ты, конечно, не ждешь от нее каких-то особых слов.       Он поправил брюки на коленях и стряхнул невидимую пыль, а потом повернулся к Узумаки.       — Или ты что-то от нее ждешь.       От него сложно было скрыть истинную подоплеку различных ситуаций, и хорошо, что Саске, скорее, выступал на стороне Наруто, чем наоборот.       — Посмотрим, что она сможет. Но, мне кажется, такие, как она, впустую не болтают, а предлагают только то, в чем уверены. — Взглянув на свой живот, Наруто осторожно потыкал кончиками пальцев в размытое пятно синяка, из-за которого стараться на сегодняшнем занятии пришлось куда активнее, чем обычно, чтобы сохранить привычный темп. Ничего, за неделю все точно должно пройти, стерев этот позорный след вечерней встречи. — Подожди меня, я быстро переоденусь, и домой.       Саске заметил этот «подарок» ещё перед уроком, но тогда промолчал, сделав вид, что он слеп. Но теперь Узумаки напрашивался.       — Заодно придумай нормальную версию, в которой ты ударился об угол стола «солнышком», — в след бросил Саске.       — Прилетело от незнакомого парня на остановке. Вечером. А потом он сел в машину и уехал. Далеко бы я за ним все равно не убежал, как ты понимаешь.       Вроде бы все основные факты учтены и пересказаны, но в таком изложении объяснение все равно выглядело наспех придуманным, будто повторяя увиденную во второсортном детективе сцену. А поверит Саске или нет — его дело.       Нахождение среди толпы таких же разгоряченных тренировкой и взбудораженных одноклассников, вынуждающее вдыхать неповторимую комбинацию запахов тела, инвентаря и свежей побелки на потолке, гордо сияющем теперь ровной поверхностью, поторапливало Наруто переодеваться как можно скорее, ни на кого не глядя и практически комом запихивая форму в рюкзак поверх книжек. Он справился за считанные минуты и, без лишних прощаний, покинул раздевалку практически самым первым, пока остальные еще вспоминали короткие шорты некоторых девчонок, а толстый Чоджи устало развалился на скамейке, утирая со лба пот.       Звучало неправдоподобно. Саске прыснул и вышел из раздевалки, оставляя на откуп Узумаки его маленькие и большие тайны.       Дело не в том, каков процент правды, а в том, что даже маленькая ложь ставит всю историю под сомнение. А вычленять оттуда истину — дело отчаявшихся в общении долбоебов, к которым Саске себя совершенно не относил.       — Если тебя закопают где-то на пустыре, я даже не буду входить в поисковую группу, — как бы между прочим заметил Саске, дождавшись Наруто в коридоре.       — Это ты, типа, обо мне беспокоишься? Вот уж не ожидал. Наверное, стоит тебя поблагодарить и все такое.       За внешней шелухой добродушного подшучивания скрывалась и частица настоящего — того самого, заставляющего Наруто испытывать непонятную болезненную благодарность каждый раз, когда Саске вдруг показывал, что ему не все равно. Раньше это всегда исходило только от родителей, и сравнить, повертеть в душе обретающее новую плоскость чувство, было решительно не с чем — может, для других собственная значимость в мире действительно норма, даже если мир равен трем друзьям и бездомному щенку во дворе. Учиха выражал себя через язвительную насмешку, упреки в дурости и грубоватый скептицизм, смысл которых все равно просматривался, если учитывать в первую очередь его личность, а не шаблоны поведения миллионов других.       — Я нашел его страницу, — открыв приложение соцсети, Наруто перешел к нужному профилю, вычисленному путем анализа всех подходящих по предполагаемым фильтрам друзей Ино. — Вот, смотри. Да и встреча наша была не совсем случайной. Но кто же знал, что врезать для него проще, чем поговорить.       Смотреть в чужой телефон — значит проявлять интерес. Саске этого хотелось меньше всего. Потому что априори — его мало волновали чужие проблемы. По закону 80 к 20, 80 процентам плевать на твои проблемы, а оставшиеся 20 даже счастливы, что они у вас есть.       К последним двадцати себя Учиха не причислял, а значит, математика проста.       — Ты, наверное, забыл, что разговариваешь со мной, а не со своими дружками, — как бы между прочим заметил Саске. И все-таки взгляд скользнул к фотографии, которую сейчас открыл Наруто. Парень в пиджаке и рубашке. Словно какой-то там член общественного движения. Учиха не знал такого. Хоть и видел его долю секунды.       — У меня временами такое чувство, что я действительно что-то упускаю, хотя подсказок вокруг все больше. Этот парень, отец Ино, и еще некоторые… И какое-то общее дело между всеми, иначе бы он сюда не приехал, да и Ино не психовала постоянно… — снова задумчиво посмотрел на экран Наруто.       Рыжеволосый предпочел скрыть настоящее имя, зарегистрировавшись под лаконичным, продублированным «Пейн», истинная суть которого окончательно сложилась для Узумаки в момент обнаружения профиля. Значит, его предупреждение о боли не пустая болтовня, собранная из эффектных слов ради большего впечатления. И символ, переданный на пустынной остановке резким ударом кулака под дых, обретал свою форму, сращиваясь с породившим его человеком. На фото он повернул голову так, что падавшая тень мешала толком рассмотреть лицо — специально ли, а может, и случайно — но узнаваемые черты все равно сохранились в своей однозначности.       — Ты упустил самое главное, — спускаясь с лестницы заметил Саске. — Что тебе остался год отучиться здесь, а потом ты свалишь. И, если тебе совсем нечем заняться, то почему бы тебе не тратить время на онлайн игры или болтовню в сети, как моя мать. И твоя.       Казалось, что последняя тема почему-то стала больной для Саске. Но он предпочел умолчать о причинах. А что сказать? О том, что Микото отчего-то решила, что виртуальный мир в её возрасте важен. Такое позволительно подросткам, детям, от которых следует очистить интернет, но не таким, как она. Шутят на двоих с матерью Узумаки. И это… Так отвратительно.       — Ты так уверен, что я уеду и выполню задуманное? Или считаешь дни, когда, наконец, от меня избавишься? — уверенность Саске перевешивала даже собственные мечтания Наруто, отчего он видел в ней скорее скрытую издевку, замаскированную под веру в услышанные однажды стремления. Разобраться в балансе будущих надежд и запаса сил для них он мог и без подобной группы поддержки — слова приятеля дезориентировали, вынуждая сомневаться в себе больше. Вроде бы по заветам дружбы все должно быть иначе, но особых поводов проверить этот постулат никогда не находилось, и реакция Саске вызывала граничащую с подозрительностью растерянность.       Скажи он в своей привычной манере, что Наруто застрял здесь навсегда, а все вероятности прекрасного будущего схлопнулись в единственную, наполненную тоскливым унынием версию, это было бы куда логичнее. Но он как будто бы верил. И это выводило собственные амбиции на совершенно иной уровень, напоминая, что чем выше забираешься, тем больнее падать.       — Если ты мыслишь об этом, значит ты уже там. Поставленные самим собой временные рамки — срок годности тебя в нашем городе. Потом ты можешь и остаться тут физически, но, по факту, будешь только вонять, — Саске говорил не с ядом и желанием унизить. Это было его теорией, и других слов было трудно подобрать. Но и эти отлично отражали мысли. — Через год ты станешь бесполезен. Все, о чем ты будешь думать, это о том, что в любой момент можешь уехать, уйти. Ты станешь зомби, хоть и обвиняешь в этом нас. Можно умереть не только не имея амбиций, но и зациклившись на них.       Срок годности человека. Как у пакета молока или пачки замороженных полуфабрикатов в магазине, без всякого сожаления отправляемых на помойку или в переработку, если владелец достаточно хитер ради получения максимальной выгоды, пока не пойман за руку. Города — те же магазины, где каждый имеет свою ценность, полезность и сочетаемость, легко заменяемый свежей партией таких же аналогов, как бы ни рассуждали об уникальной неповторимости личности философствующие романтики.       Разъяснение Саске наконец свело воедино все разрозненно болтающиеся в голове части общей идеи, и они встали на предназначенные места, закрепляясь там в переплетении с остальными. Больше не было шаткости или противоречий, корявыми выступами портящих прежде старательно выверенную симметрию. Цели ставятся только для себя, и они не терпят постороннего вмешательства даже самых близких друзей, иначе превращаются в одолжения.       Какое-то время Наруто шел в молчании, машинально глядя под ноги с блуждающей на губах улыбкой — осознание, пусть даже и приносящее пользу, тоже требовало моральных затрат.       — Обвинять кого-то здесь — значит признать их важными для моей жизни. А я, все-таки, не собираюсь гробить ее до такого уровня, — сказал он чуть погодя. — Кстати, Хината с чего-то предлагала помощь в переезде отсюда — институт, общежитие и прочие бонусы. Но я все же не думаю, что имею право пользоваться этим… как будто все мои старания обесценятся, что ли.       — Ты бы ещё сказал, что обижаться– значит верить в исправление этих людей, — фыркнул Саске.       Деревья гнулись от ветра, бьющего в лицо. Резкие порывы после долгого затишья. Сизые облака, затянувшие небо. И никого дождя, никакой манны небесной или проклятья. Если наверху кто-то и был, то он плевал на чёртов город.       — Попроси лишить тебя девственности и увидишь, насколько она «искренна», — усмехнулся Учиха. Он был уверен, что Хината сначала округлит глаза, потом зальется краской, а потом сбежит, поджав хвост.       — У нее, конечно, странные понятия о благодарности, но не настолько же. Или ты считаешь меня совсем унылым лузером, который будет использовать первую согласившуюся девушку ради мысленной галочки в списке планов на жизнь? Да она, вообще, мне даже не нравится! — признался Наруто, повысив голос из-за разыгравшейся непогоды, чтобы уносимые ветром слова все-таки долетали до ушей Саске. — В смысле, на вид. Слишком большая грудь — это только на обработанных фото красиво.       — Так убеждают себя неудачники, которым никогда не удавалось лапать другое, — закончил предложение Саске. Он посмотрел по сторонам и спустился с тротуара на проезжую часть: навалившийся сухолом из ветвей и сучьев существенно осложнял путь. — Я говорю не о решении своих проблем, а о проверке на прочность ее намерений.       — И многих ты так проверяешь? Суйгецу и Карин тоже тест-драйв устраивал, прежде чем в друзья записать? Она, бедняга, поэтому, что ли, девушкой быть передумала, после твоих психологических опытов, — стараясь не замочить кроссовки в разливающихся по выщербленному асфальту лужах, Наруто быстро и почти вприпрыжку пересек дорогу, дожидаясь Саске на той стороне. Осень, как нарочно, испытывала терпение всех от мала до велика, соблазняя на прогулы любой учебы и работы, когда так и хочется остаться дома под теплым одеялом, через окно наблюдая косые нити ливней, превращающие в кашу все газоны во дворах.       Погода в какой-то степени резонировала с настроением, царившим внутри. Саске привык к этому и ощущал от этой не радостной новости какую-то обреченность. Словно носом тыкают в дерьмо беспомощного месячного котенка.       — Особенно тебя, — оказавшись рядом, с сарказмом заметил Саске. — Я не говорил, что они предлагали мне помощь. А ты так и не сказал, что за дерьмо выдумал в этот раз.       Отвернувшись, чтобы стереть с лица мелкую водяную пыль, Наруто незаметно улыбнулся. За прошедшие месяцы он достаточно убедился, что умеет и старается скрывать за своей нарочитой интровертностью Учиха. Главное, не поднимать эту тему с ним самим, иначе есть риск потерять накопленный опыт, обнуленный за излишнюю докучливость и всезнайство.       — Я действительно встретился с тем парнем на остановке. Когда мы шли из заброшенного корпуса обратно, помнишь? Он приехал сюда решать какие-то вопросы с отцом Ино, и я уверен, что законного там мало. Он же бизнесмен — разве в этом городе есть нормальные, честные возможности для собственного дела? Другие бы давно уехали, а его это устраивает. Даже не разорился до сих пор.       Частью ума Наруто понимал, что выводить выглядевшие пока полудетскими расследования на совершенно иной уровень с серьезными, не прощающими случайного любопытства врагами, значит давать им право реагировать на действия привычными, отлаженными методами, где отсутствуют скидки на возраст или глупость. Решившийся получает по заслугам, если не найдет способ защититься первым. Успокаивало лишь то, что выйти из игры можно в любой момент. Чуть больше информации, чуть больше размышлений о взаимосвязях стольких разных людей, но разве кому-то есть до этого дело? Назвавшийся Пейном парень наверняка уже и думать забыл о болтавшем с ним на остановке старшекласснике, а отец Ино даже не видел его никогда.       — Здесь не все гниет, — заметил Саске. — Люди, да, но если оставить все как есть, то из-за вони все сбегут прежде, чем разложатся. Поэтому нам создают условия, и мы веруем в то, что нас спасут.       Саске был далёк от бизнеса. Вся его семья была повязана на службе государству, а то плевало на них, ожидая новую единицу в своем штате, но Саске оказался за бортом.       — Пока тебя не было, у нас тут торговый центр поставили. Десять магазинов… Но лучше, чем развалы по средам и пятницам. В культурном центре ремонт, но это видно лишь, когда у кого-то хватает ума открыть его для празднования чего-то важного.       Наруто и сам успел убедиться в наличии изменений. Что-то исследовал сам во время блужданий по городу в первые дни, о чем-то рассказывали родители, обсуждая, где можно докупить необходимые для жизни вещи, тащить которые со старого места было бы слишком накладно. Город и правда старался оживать, упорно тянулся вверх, равняясь на своих старших собратьев, разряженных в неоновые огни вывесок и пестрое многоцветье рекламных щитов, изображал благоустроенность с помощью старательно подстригаемого кустарника на главных улицах. Но по ночам гасли огни, затихала музыка, а многие магазины по привычке закрывались массивными, крепкими решетками, поставленными боязливыми владельцами во избежание.       Это не было настоящей жизнью, напоминая игру детей, наряжающихся в костюмы родителей с волочащимися по полу юбками и свисающими до пола рукавами. Может быть, Наруто был слишком предвзят в своем отношении, но, чтобы осознать достоинства, следовало вначале хотеть их рассмотреть.       — Что тебя здесь держит? — задал он повторно избитый вопрос. — Или ты веришь, что это место станет лучше, хочешь сам сделать его таким, а не сбегать куда-нибудь на все готовое?       «Страхи», — кричало внутри поставленное кем-то объяснение. Кем-то чуждым ему самому, опостылевшим ему самому.       И всё-таки, Саске знал, это не он. Это чужая мысль, посаженная в голову, как какой-то иноземный гость, который питался неуверенностью.       — А кто меня ждёт в другом месте? — спросил в отместку Саске.       — Зачем искать поводы в других, когда единственное, что действительно толкает вперед, это ты сам. Люди могут уходить и меняться, быть лучшими друзьями, а потом не менее лучшими врагами, времени слишком мало, чтобы тратить его на доказательства своей ценности именно им. Сейчас ты выглядишь свободным и независимым от родительского мнения, их планов, или что они еще тебе придумали на будущее. Но только потому, что уже несвободен — последний школьный год проходит для всех одинаково, и даже семье не до вмешательства в эти правила. А вот потом появится настоящий выбор, которым можно попробовать воспользоваться или просрать по полной сразу же. — Наруто говорил много, действительно много, торопясь изложить загорающиеся в голове убеждения, пока не перебили очередным категоричным контраргументом, намекающим, что время вышло.       — Только не обижайся, — зачем-то добавил Узумаки после, выше поддергивая воротник куртки и кутаясь в него до самого носа. Саске, конечно, не из таких, но хотелось без всяких двусмысленностей убедить его в праве на лучшую долю, в котором он сам давно отказал себе, старательно уходя на дно.       Небо готовилось обрушить на городок ливень, спрятанный за пазухой и пронесенный в эти края, словно контрабанда. Саске смотрел на небо, а после махнул рукой: если идти к нему, то они успеют. Немногим ближе, но… родители все равно не дома. Даже Микото имела свои виды на досуг и тот не всегда заключался в компьютере.       — Это иллюзия выбора. — поправил Саске. — Его не существует. Когда ты делаешь его, понимаешь, что выбора никогда не существовало.       Знакомый перекресток завершал совместный путь на два противоположных. Обычно они прощались здесь — Саске сворачивал в сторону, а Наруто продолжал идти вперед, иногда скашивая через лабиринт дворов и детских площадок.       Он не задумываясь повернул следом, слишком увлеченный разговором, чтобы бросать его на середине — потом Саске может быть в уже совсем ином настроении, переходы между которыми случались безо всякого расписания. Ну, а ветреную морось, исторгающей из себя остатки тепла природы, можно как-нибудь пережить — зато никто не крутится поблизости, видя и слушая, о чем они говорят. Такие, случающиеся обычно внезапно моменты обособленности от мира ценились Наруто, отсекая наконец все чужое и лишнее, налипающее за день грязной паутиной человеческих взглядов и безмолвных мнений. Привычное одиночество стирало их, подобно свежему ветру, выносящему прочь ненужный балласт, и пусть сейчас рядом шел Учиха, его присутствие оставляло все на прежних местах. Возможно, одиночество каждого удерживало всю систему в нужном равновесии, не стремясь бездумно объединить ее, разрушив однажды сложенное.       — Ты когда-нибудь пробовал сделать что-нибудь сам, потому что захотел и выбрал именно это? Кадетский класс, подчинение семье, брату — да ты, наверное, и курить начал, потому что кто-то приказал. Даже твои приятели были выбраны от безысходности, и ты запросто поменяешь их на других, если потребуется, — Наруто стало даже немного обидно за Суйгецу и Карин, принятых в круг из малообъяснимых, выстроенных на чьих-то принципах причин. И пусть Суйгецу болтливый, наглый придурок, а Карин по уши увязла в проблемах, решаемых слишком радикально, но разве они заслужили?       Саске держал в руке ключи, и стоило открыть домофон, а тяжелой магнитной дверце захлопнуть за спиной, как быстрым движением, разученным на уроках по самообороне в кадетском прошлом, он прижал ключ к щеке Наруто. Там, где кожа такая тонкая, что можно проткнуть любым острым предметом. Ручка, вилка, палочка для китайской еды. Ключ.       — Сначала ты говоришь, что я делаю что-то из-за отчаяния, а потом- что не вижу выбора, — он дернул рукой, заставляя металл впиться в кожу сильней. — У меня есть выбор: проткнуть тебя к чертям или нет. Какой же мне сделать.       Снова металл, нагревшийся от плоти, впился в щеку. Взгляд становился черным в темноте подъезда. Где-то сверху мигала старая лампа. Тишина, спрятавшаяся за гудением канализационных труб и шумом ветра, колышущим подъездную крышу.       А потом Саске отступил, провернув на кольце брелока ключи, и направился к двери квартиры, словно ни в чем не бывало.       — Выбора не было. Вот и ответ.       Страха не было. То ли не успел сформироваться, пока впрыснутый в кровь адреналин добирался до критической отметки, способной дать мозгу понять, что опасность близка, то ли завороженный быстрым движением рук Наруто просто не думал ни о чем другом. Короткий, едва уловимый глазом взмах, и вот к его щеке уже прижимается маленькая, резная пластинка ключа, и сам Саске почти настолько же близко говорит что-то, фоном звучащее в ушах набором звуков, и внимания заслуживают только нарочито небрежные касания пальцев, тепло пальцев и холод металла, замыкающие на себя любые другие впечатления.       Он так и стоял, ловя в себе теряющие форму ощущения, стоило Саске отступить, и только потом опомнился, в три прыжка преодолев лестницу.       — Круто! — он стоял за спиной занятого замком Учихи, но, если бы тот обернулся — увидел наполненный одобрительным признанием взгляд. — Это вас такому на уроках учили? Что ж ты раньше-то не сказал! Я даже не заметил, а ты уже… а еще боялся со мной в заброшку идти — да ты бы их всех раскидал мигом.       Страха по-прежнему не было. Да и чего бояться человека, не способного причинить тебе вред просто так, из чистого, вышедшего за рамки любой морали любопытства, присущего очередным киношным маньякам. Саске ведь совсем другой.       Хотелось бы так по-киношному закатить глаза, но не стал. Нет ни близкого плана, ни зрителей.       — Никто не учил, — ответил он и высунул ключ из ячейки. Конечно, Саске понимал, что действует уже наперекор логике. Конечно, этому учили. Пусть не для того, чтобы хвастаться этим в подъезде, а скорей напротив, для самообороны или для службы государству, но учили же. Учат быть опасным, агрессивным, злым, наступающим. Меценатом, доброжелателем, анонимом тоже учат быть. Мы приходим в мир глупыми, и нас всему учат, но вот признаться в этом крайне неприятно.       — Ты беспросветный придурок, — заключил Саске, пропуская Наруто в квартиру.