Гарнизон

Перешагнув порог, Наруто понял, что находится в этой квартире впервые. Детство и тот дурацкий эпизод с извинениями не считаются, зато вспомнилась договоренность, нарушаемая в эти минуты, вместо того, чтобы распрощаться еще у подъезда, как и планировал изначально. — Мы же вроде не должны… — обернувшись к Саске, Наруто так и остался стоять в верхней одежде и ботинках. — В смысле, я к тебе в гости не напрашивался, просто заболтался по дороге. Саске снял куртку и повесил на крючок в прихожей. Стандартная планировка, немного вывернутая не особо умным архитектором еще лет тридцать назад: пузатый коридор, аппендиксы кухни и комнат. Где-то, прижавшись друг к другу, спрятались туалет и ванная. Саске хмыкнул, снял с ног ботинки и поставил на низкую калошницу у стены. — Ты же всегда этого хотел, — язвительно заметил он. - Спустя годы наконец оказаться там же. Не зря же тогда на пороге сидел и скулил - «пусти». — Ты из какой-то параллельной реальности выбрался, что ли — постоянно все по-своему выворачиваешь, — Наруто стянул с ног порядком промокшие кроссовки, только сейчас заметив на правом носке небольшую, но очевидную дырку, так что теперь приходилось поджимать пальцы, чтобы спрятать его от чужого взгляда. Знал бы, что так выйдет, надел бы новые, вместо первых попавшихся в шкафу. — А ты с Итачи в комнате живешь? — спросил он, оглядывая прихожую, уводящую к закрытым дверям. Насмотревшись на дышащую бедностью квартиру той же Карин, Узумаки ожидал увидеть нечто подобное и здесь, но место выглядело вполне пригодным для жизни. Конечно, без дизайнерского ремонта с футуристической мебелью и лабиринтом помещений, слепленных из всех соседних квартир, но обыденность равных условий привычнее. Видимо, отец Саске действительно не использовал служебное положение в личных целях, за столько лет оставшись все в тех же стенах. — Нет, Итачи живет на плацу, а я занимаю сразу две комнаты, — съязвил Саске и сделал вид, что не обратил внимания на дырку. Конечно, это не смертельный грех, но каждый раз отвлекаться на торчащий палец — не самое приятное. Не надевая тапочек, Саске быстро скрылся на кухне, поправил тюль, пряча их от любопытствующих взглядов случайных прохожих, и поставил тут же зашипевший чайник. — Ты так и не сказал, каким желанием у Хинаты воспользовался, — поджав под себя ногу, устроился на табурете Саске. Он взирал на одноклассника выжидающе, словно психотерапевт, желающий получить ответы. Или работник спецслужбы, поймавший паршивца, и пока пытающийся действовать методом конструктивного диалога. Наруто устроился напротив, сунув между колен замерзшие ладони, и с надеждой посматривал на чайник. Отогреться после вылившейся на их головы осенней мерзости — самое то. Уж лучше бы побыстрее пришли настоящие холода, сковав дождь и слякоть в неподвижную броню льда, из которого те выберутся лишь весной, порядком успокоившись за прошедшие месяцы. — Я не буду ей пользоваться и чего-то от нее требовать, — сама мысль о такой трактовке сделанного девушкой предложения выглядела пошлой. Как будто они на рынке услуг, где, грамотно торгуясь, можно склонить человека к чему угодно. — На нее, кажется, даже собственной семье наплевать: я разок осадил Ино, а Хината чуть ли не главным своим спасителем меня теперь считает. Мне даже неловко как-то, это же такая мелочь была. И просил я в итоге не для себя, а чтобы во всем разобраться. Насчет отца Ино и того, чем он раньше в гарнизоне занимался. Надеюсь, она зря подставляться не будет из усердия, а то мне иногда кажется, что если ей сказать прыгнуть с крыши — она прыгнет же. Был бы человек достойный. — Он был ответственным за воспитательную работу, — сразу же сказал Саске, не отрывая взгляда. Пристального и требовательного. Что же ты будешь делать с этой информацией? Чайник вскипал, натягивал водяные пузыри и не оставлял ничего, кроме клубов пара. — Ты явно пытаешься прыгнуть выше головы. Не поломай шею. В маленьких городах люди приклеены к своим местам. Даже если местному бомжу подвернется набитый бумажник, он не сможет снять квартиру или арендовать дом, потому что в сознании остальных — он бомж, и должен жить на улице, несмотря на любые деньги. — И как, хорошо воспитывал? Или тоже - полапал спьяну кого-то выше званием и уволился по-тихому, пока под трибунал не отдали? — на взгляд Наруто, такая должность была абсолютно пустой и бесполезной, существующей до сих пор только потому, что неповоротливая бюрократическая машина могла позволить себе статично замереть в одном состоянии без потребности в прогрессе. Отсутствие конкуренции порождает застой, искусственно реанимируемый, когда показатели становятся совсем уж удручающими. Может, здесь обстоятельства сложились иначе, но раньше, по слышимым краем уха рассказам отца, выходило, что воспитательная работа была обычно вынужденной, нудной повинностью для всех, кому выпадала участь слушать наспех написанные кем-то лекции или психологические тесты. — Откуда мне знать? — не отводя взгляда ответил Саске. Бросив слова, он повел челюстью, словно испытал секундное отвращение. Конечно, воспитывали не его, да и время бы не совпало, но от самого факта воротило. Воспитание… когда тебе говорят что делать, а ты повторяешь, словно глупый волнистый попугай. И неужели дрессировщик не видит, что волнистые невероятно тупы, чтобы запомнить весь спектр команд? Или дело в том, что они сами до невозможности тупые? В его случае, эту роль выполняли родители, поделив надвое обязанности, будучи не в силах прийти к чему-то одному. Быть может, стоило почитать каких-то умных книг или попытаться послушать логику, как это сделал Итачи? «Ты ненавидишь их», — говорил брат, опустившись на колени и пытаясь заглянуть в лицо, пока Саске весь содрогался от внутренних переживаний и отрицательно мотал головой. — «Нет ничего плохого в том, чтобы злиться и испытывать неприязнь. Позволь себе». — Ты много чего знаешь о происходящем на работе у отца, — Наруто намеренно назвал службу работой, как иногда говорил о занятости и Минато, пытаясь уравновесить себя с обычными людьми, хотя это ни черта не успокаивало. Можно соврать другим, отфильтрованной смесью слов сложив чуть иной смысл, воспринятый как ни в чем не бывало, но разве получится обмануть себя, отлично помнящего каждую деталь и каждую мелочь, сколь бы тонки ни оказались различия. — Мой пытался поначалу что-нибудь рассказывать и приучать на будущее, а потом я вырос и стал просто сваливать из дома, подальше от этих посиделок, если знал, что они намечаются. — Потому что ты идиот, не думающий о будущем, — напомнил Саске. — Если хочешь сбежать от врага - имей в арсенале оружие против него. Это даже пятиклашке понятно. Это действительно выглядело по-детски. Попытки сбежать, скрыться. Если закрыть глаза - проблемы не исчезают. Когда тебе три года, можно спрятаться за темнотою век, сделать вид, что ничего не видишь, и верить-верить-верить, что не видно и тебя. Только вот какова реальность? — Я не собираюсь воевать с родителями, — покачал головой Наруто. Саске судит по себе, предлагая в качестве решения то, что использовал бы сам, без поправки на разницу условий. Его монохромный мир давно расчерчен на одинаково аккуратные поля ходов, передвигаться по которым дозволено только по известным правилам, а любое дополнение будет тут же с негодованием отторгнуто, иначе всю систему придется собирать заново с нуля. — Они хорошие, они заботились обо мне и помогали, зачем записывать их во враги из-за одного расхождения во взглядах. Для меня-то оно серьезно, но, может, если я добьюсь своего, уеду и построю жизнь так, как хочу, они увидят, что это не конец всего, не конец их надежд, — Наруто избегал заговаривать о будущем даже с матерью, особенно теперь, когда до финала оставались считанные месяцы, но требующие осознания мысли продолжали жить внутри, раскрытые перед первым, кто готов выслушать их без заведомого осуждения собеседником. — Разве воюют только с врагами? — спросил Саске, понимая, что надо дать время для ответа. Если уж Наруто сравнивал его жизнь с игрой в шахматы, то почему не упомянул, в чем же он, Саске, ошибается? Разве наша свобода не ограничивается игровым полем условий? Гравитация, законы физики и неизменность биологических процессов. А после, окажись ты «белым» или «черным», будешь пытаться идти до конца, просчитывая ходы наперед и рискованно наступая на клетку, зная, что вражеский ферзь может снести тебя в любую минуту. Оглядываться назад и ждать, что кто-то прикроет твою спину — некогда, да и безнадежно. От твоего взгляда мало что изменится. — Да, Саске, воюют, — Наруто голосом подчеркнул последнее слово, — именно с врагами. С остальными — это просто мелкие распри, стычки и разница в мнениях. Только врага ты готов ненавидеть настолько, чтобы делать победу над ним чуть ли не смыслом жизни. И, пробегав так до старости, можно в конце заметить, что только тратил всего себя, отколупывая по кусочку. Я задолбался выбирать стороны и доказывать правильность этого выбора, мне не нужны никакие враги. Я и прошлых-то своих одноклассников всерьез не ненавидел, хотя доставали они меня порядочно. Мне плевать на саму Ино здесь, лишь бы заткнулась уже наконец. Есть вещи поинтереснее вечной войны со своими же иллюзиями. — Именно этим ты сейчас занимаешься? Находишь то, что интересней? — не унимался Саске. Чайник давно щелкнул и молчал. Где-то вдалеке лаяла собака, словно прося вернуться в реальность, одуматься, или она просто ненавидела чертов ледяной дождь. А может, и не было собаки, а только удивительное сочетание ветра, каленого алюминия и ветвей по стеклам второго этажа, да крики ворон. Что-то одно, или всё вместе. Кто знает? — Война не обязательно развязывается для физического уничтожения врага: для ослабления, для отвлечения, для того, чтобы вымотать или доказать его несостоятельность. А устранять людей можно и вовсе не объявляя войны, как и ненавидеть мертвых. — Там чайник закипел, нальешь чаю? Я до сих пор отогреться не могу, — глядя на свои по-прежнему холодные ладони, попросил Наруто. Бесполезно спорить с человеком, подоплеку поступков и мотиваций которого знаешь лишь поверхностно, а потому все равно проиграешь из-за нехватки аргументов, не сумев отыскать тех, что войдут в резонанс именно с его опытом. И эти его слова про мертвых мигнули тревожным маячком, заставляя задуматься о них серьезнее. Слишком сильное, отчаянно-резкое сравнение, отдающее соляной горечью личных разочарований. А Саске не привносил в них никого конкретного. Не хотел давать имена, фамилии, придумывать лица. Он встал и потянулся к кружкам, на одной из которых была нарисована какая-то по-мультяшному счастливая собака. В таких обычно пьют чай на работе, потому что не желают нести домой. — Тогда, может, что-то покрепче? — скосил взгляд Саске, роясь в бесконечных пустых коробках, которые мать почему-то ставила на место, а не выбрасывала в ведро. Ритуал? Вспомнилась запрятанная в глубины шкафа бутылка-подарок от Итачи, надежно скрытая от родительских глаз с начала осени. Наруто иногда подумывал о том, чтобы найти ей подходящее применение, но поводов не находилось, да и распивать ее с кем-то посторонним казалось нарушением какой-то условной договоренности, промелькнувшей тогда между ним и Итачи. То ли отложить ее до праздников, то ли честно притащить в следующий раз Саске, если подвернется похожий случай. — Давай чего угодно, мне все равно, — представив, как он будет тащиться обратно по промытым дождем и остуженным ветром улицам, Наруто подумал, что дополнительный запас сил ему точно понадобится. Саске перекладывал пустые коробки с места на место. Имитация деятельности, которой иногда занималась мать. Микото говорила, что уставала, а потом засовывала их обратно, пустые и бесконечные. «Я очень рада за тебя, Саске. Я так переволновалась, что разболелась голова. Почему бы тебе не сделать потише музыку, Саске?» Со временем Саске понял, что это манипуляция, но не мог ничего с собой поделать. Он запомнил простые правила, и Микото просто не могла его упрекать в своей головной боли. Конечно, Саске любил мать, но это оборачивалось проблемой. Он кинул найденный пакетик в кружку, а после убрал коробку на место. Пустые, они еще пригодятся Микото. — Не думай, что забочусь о твоем здоровье, — добавил Саске, залив его кипятком. Вода окрасилась в рыжий и начала темнеть. А после - кинул пакетик себе и повторил то же самое. - Экономлю на алкоголе. — Приходи ко мне, я угощу, — улыбнулся такой прямолинейности Наруто, — если ты ликер пьешь. Он сладкий вроде и, типа, для девчонок, но предрассудки - такая фигня. Он с удовольствием обхватил руками кружку, распространяющую живительное тепло сквозь толстые стенки керамики, и принялся пить горячий чай, наконец-то согреваясь по-настоящему. — Мама в последнее время часто куда-нибудь уходит, наверное, с твоей вместе. А если дома, то в комнате сидит, она и смотреть не будет, с кем я там пришел, — это уже походило на полноценное приглашение в гости, и они бы могли себе позволить такие встречи без лишней предусмотрительности, не будь того двусмысленного эпизода на глазах у родителей. — Предлагаешь залезть в окно? — намекнул на эпизод в молодежных фильмах. Тогда находчивые подростки забирались на второй этаж, обманывая родителей, и целовались в оконном проёме. А после - прятались в шкафах или за дверью, которую открыл отец. — Я знаю, какой на вкус ликер. Приходилось пить. — Ты же ко мне придешь, а не к родителям. Я что, никого в гости уже позвать не могу? Мама сама мне компанию найти два месяца пыталась при каждом удобном случае, вот я и нашел. Сколько можно о каждой мелочи отчитываться, как детсадовцы, — чем больше Наруто говорил, тем больше распалялся сам. Скользкая тема прошлого Саске тщательно избегалась дома, но желание убедить родителей в его нормальности и равенстве так и не оставляло, ища всевозможные поводы объясниться еще раз и напрямую. — А потом они выперли меня, словно я тебя завалить пытался, — напомнил Саске, ставя кружки на стол и садясь напротив. Улыбка на лице была кривой и однобокой. — Думаешь, они будут рады узнать, какую компанию нашел их сын? Тут даже старая дружба не особо поможет. — Это твой отец домой заторопился, как только все увидел. Дело в нем, а не в тебе. Он хочет видеть только недостатки, даже если в них виноваты другие, и готов позорить тебя перед кем угодно. Это больше на защитную реакцию похоже — мой сын сам таким стал, а я ни при чем, ведь воспитывал его нормально, — Наруто казалось, что понемногу, маленькими и почти незаметными шажками, но Саске поддается этой новой, отрицаемой раньше логике. Главное - не торопиться, напористо обрушивая на него ураган собственной воодушевляющей веры в лучшее, в больших дозах любое лекарство становится ядом, убивающим даже благие начинания. — А твои слова похожи на оправдание самого себя, — не унимался Саске. Он чувствовал пропасть между его сознанием и сознанием Наруто. Они настолько по-разному смотрят на мир, что это может оказаться трагедией. Для кого именно, правда, не слишком ясно. Говорить о правдах не хотелось. Зачем доказывать правоту, если ты и сам уверен в своей, а другому она не нужна. Это как в притче о двух слепцах, пытающихся рассказать о слоне, но подошедших к нему с разных сторон. — И что ты будешь делать, если всё-таки раскопаешь что-то об Иноичи? — Почему тебе это интересно? — с тут же отобразившемся на лице подозрением покосился на него Наруто. Старая привычка внимательно относиться даже к самым незамысловатым вопросам никуда не делась, хотя градус доверия к Саске и подрос за последнее время. Он хотя бы не мешает никому поступать так, как те считают нужным, считая свою миссию выполненной после предупреждения о возможных неприятностях. — Для начала поговорю с Ино и посмотрю, что она скажет. Может, все-таки сойдемся на том, что она перестает всех изводить, а я не ворошу прошлое ее отца, — Наруто рассеянно покачался на стуле, глядя в окно, где стоящие во дворе машины удачно гармонировали по цвету с серым однообразием природы. — Ну, а если нет, то расскажу отцу, что я узнал. — Будешь заниматься шантажом? — почему-то Саске было смешно. Наруто хотел добиться справедливости, но желал, чтобы та несла ответственность за грехи отца. Двойные стандарты и полное оправдание своего поведения. — Сейчас ведь из-за нее плохо приходится многим. Безнаказанность будет только расти, потому что никто не рискует связываться, значит, впереди новые жертвы, кому достанется ни за что. Разве честно, что пострадает столько народу, когда можно прекратить все одним махом? Ты думаешь, что я буду лезть на баррикады, ведя за собой толпу последователей, чтобы в итоге быть размазанным по стенке в паре шагов от финала, но это же глупо! Я попытался, и ты знаешь, что из этого вышло. Больше как-то не хочется, — нахмурившись, буркнул Наруто. Когда пытался бороться за ту самую справедливость множество раз и на все лады, уже заранее догадываешься, чего стоит очередное столкновение, применяя накопленный жизненный опыт, если хочешь добиться изменений, а не пафосно бросать в лицо обличительные слова. Наруто тупо стоял на своем. Как безголовый рыцарь, машущий мечом, стоило ступить на его земли. И, может, давно сгорели густые леса, а плодородные земли смыло дождями, тупоголовый рыцарь будет звенеть ржавыми доспехами и походить на смятую ботинком консервную банку. Жалкое зрелище. Терпким теплом обволакивал язык заваренный чай. — Ты все-таки разобрался с той темой? — меняя нить разговора спросил Саске, вспоминая время в квартире Карин, проведенное вместе. — Вполне, — подумав, согласился Наруто. — Отличником не стану, конечно, но из отстающих выбрался. Но универ я все же поищу такой, где математика на вступительных нужна не слишком сложная — она такая скучная, — и, раз уж разговор зашел о серьезных делах будущего, он со вздохом признался. — Правда, я до сих толком не знаю, куда и на кого поступать. Учиться вроде как надо для себя, а не ради общежития, где можно перекантоваться 5 лет, лишь бы свалить от семьи. — Не учись. — Легко сказал Саске, — Есть множество сфер, в которых куда важней портфолио, нежели синие или красные корки. Что тебе мешает сейчас уйти в айти? Писать программы, заниматься тридэ моделированием или чем-то еще? Дипломы для тех, кто не богат фантазией и облегчает себе жизнь. — У тебя на все и сразу готов ответ. Хоть в личные помощники какого-нибудь топ-менеджера иди, зачем они только кандидатов по полгода ищут, — по голосу Наруто сложно было понять, говорит ли он всерьез или иронизирует. В этом был весь Саске, с растущей с годами прямолинейностью, требующей скрупулезно копаться в поставленной задаче, пока не подберет к ней такой же четкий, однозначный ответ хотя бы для себя. Сложность только в том, что не все готовы отбрасывать любые побочные факторы на пути к цели, без сожаления ломая их ради выбранной раз и навсегда награды. Те тоже имеют свойство обращаться пустышкой, в чем убеждаешься, только достигнув заветного приза сам. — Потому что задают на собеседованиях неправильные вопросы, — не то, чтобы Саске сидел на них, не мучился поиском работы, не листал однообразные объявления от крупных сетей на должности дворников и посудомойщиц. Его не «щупали» потенциальные рабовладельцы вопросами: «чего хотите от нашей работы?» Почему-то забывали одетые в пиджаки и дешевые хлопковые платья люди, что сами пришли сюда только потому, что нужны деньги. И снова они заходили не туда. Снова дорога вела в тупик, и Саске чувствовал себя крысой, брошенной в центр лабиринта. Наруто любую тему может перевести в то неприятное русло, где река начинает петлять, бурлить и превращаться в неутолимую разрушительную стихию, способную стереть все на своем пути. Странно было сидеть на чужой кухне, отвлекаясь на остывающий в кружке чай и ведя один из неизменно встающих перед каждым взрослеющим человеком разговоров, к ответам на которые обычно подталкивают родители. В мире Наруто все сложилось иначе, а родители давно имели один, заведомо непреложный вариант спасения из неопределенности будущего, старательно избегаемый им всеми силами. Поэтому не было ни мудрых наставников, ни старших братьев, с которых хочется брать пример и равняться — только катающий на языке горечь собственного разочарования Саске и его короткие, бьющие точно в цель удары логики. По сути, Узумаки впервые настолько подробно обсуждал с кем-то свои планы, привыкнув видеть их только с одной, внутренней стороны, и вдруг со смятением обнаруживая новые поверхности доступного там, где виделась только безликая пустота. — Вообще, ты, наверно, прав насчет подготовки заранее, — осторожно примеривая эту мысль на себя, согласился Наруто. — Я как-то не думал, что могу кому-то пригодиться со всем тем, что умею сейчас, даже если сам чему-то научусь. Но, может, и правда получится. Не все смотрят на возраст, лишь бы дело свое знал и в сроки укладывался. Мысль была проглочена, может быть Наруто смог ощутить привкус на рту. Только вот переварит и усвоит, или же то выйдет наружу — другой вопрос. — Никто не будет нянчиться с ребенком, — поморщился с Саске, — конечно, никто не застрахован, что после совершеннолетия ты станешь умней, но статистика показывает, что до этого возраста — тупые обсосы. — Дело не в тупости, а отсутствии опыта. Это нормально для тех, кто жил в достатке и довольствии, а все его сложности решались родителями. Не отказывай людям в праве на развитие только потому, что тебе этого опыта щедро отсыпали по полной. Саске старательно отделял себя от скучной, вываренной массы людей вокруг. Временами это выглядело как дешевое зазнайство, временами — как ожидаемое право подростка, вынужденного нести на себе больше, чем стоило бы. Главное, не начинать жалеть. Жалость разъедает подобно едкой, прожигающей насквозь кислоте, устремляясь в сердце тонкой струйкой, постепенно превращающейся в сокрушающий все на своем пути поток, смывающий принятую некогда личность, чтобы придать ей совсем иной облик. Учиха цел и невредим, в его голове скрывается множество больных мыслей, но даже с ними он движется вперед как умеет, а не убивает время бессмысленными страданиями, и душить его чем-то похожим на жалость, значит враз обесценить то равновесие, что он подобрал для себя сам. Саске бы с удовольствием слился с этой серой, бахвально веселящейся толпой, может быть, даже так же гнобил слабых в туалете, прогуливал бы уроки и тусовался с девчонками класса на два младше. Тот, кто в толпе, не ощущает себя несчастным или обделенным. Он чувствует единство со всеми. Но, кто знает, как бы все обернулось? — Следуя твоей логике… — Саске постукал пальцем по краю чашки. Там осталось разве что на дне, вместе с чайной пылью, образующий узор полумесяцем. — Карин должна быть чертовски умной, а ты считаешь ее идиоткой. — Я не считаю ее идиоткой, — Наруто страдальчески вздохнул, поудобнее устраиваясь на жестком табурете — как только Саске приходят в голову такие выводы. — Эмоции и ум — это разное. Я думаю, она слишком идет на поводу чувств, так что иногда выглядит глуповато. Но если она всерьез готова поступать в медицинский, то мозги у нее должны варить. Туда ведь кого попало не возьмут. — Она поступит, — сказал Саске так, словно знал все наперед. — И, возможно, даже станет хорошим врачом, но это не меняет того факта, какие у нее мотивы. Саске предоставлял человеку право на выбор. Пусть тот касался желтых кроссовок или самоопределения. Карин шла своим путем и не ебала мозги, не убеждала, что стоит отрезать свои тестикулы, не заставляла думать, а в своем ли ты теле? У нее не надувались вены на лбу от напряжения, когда приходилось скрывать и молчать целых семь минут о своих планах. И если бы Суйгецу не желал поделиться тайной, то Наруто бы никогда не узнал. — У каждого есть грань, где ум переходит в эмоции. Во всех этих срывах до истерик, страхе совершенно безопасных вещей или лютом веселье там, где стоило бы заткнуться и не высовываться. И вроде мозгами понимаешь, какую хрень творишь, но что-то тянет вперед. Чем реже ты показываешь себя у грани, тем более надежным кажешься другим, даже если приходя домой, каждую ночь рыдаешь в подушку из-за неудачной влюбленности. Но, может, Карин показывает тебе настоящую себя, потому что доверяет? На твоем месте я бы это ценил. И сразу, без перехода, пока Саске не успел разбить в пух и прах старательно выведенную теорию, Наруто спросил: — Кстати, об учебе. Научи меня делать так же с ключами. И остальным, что еще умеешь, вас же там тренировали. Ключи висели бесполезной грудой металла на крючке у двери. Обычно забытые на дне сумки или кармана, они разве что глухо звенели во время бега по лестнице или бились о дверь, когда не глядя пихали в щель. Саске поднялся и стянул их. Три ключа: домофон, дверь и от почтового ящика, маленький и хлипкий. — Хочешь производить эффект, подкрепляя свои слова? — он прокрутил их на пальце. Наруто посмотрел на него снизу вверх, продолжая сидеть на месте. Звон металла разделял молчание на равные порции, отмеряемые ходом мыслей. Если Саске решит, что все это ради пустого бахвальства и понтов, то точно откажется иметь с Узумаки дело. — Да нет, — на губах возникла слабая улыбка. — Но ты так здорово это все провернул, а я давно хотел заняться чем-нибудь полезным, а не только убивать время в онлайн-играх. Только без всякой дурацкой муштры, как в армии, где заставляют выполнять упражнения и орут, если задаешь лишние вопросы. Мне не у кого было учиться. Может, если бы я хотел производить впечатление на кого-то, то и пошел бы в первую попавшуюся секцию, а потом бросил бы через полгода, но мне нужно было немного другое, понимаешь? — Без регистрации и смс, — Саске прикрыл глаза, вспоминая заезженную фразу из интернета. — А чем тебе не нравится муштра? Думаешь, наступлю ботинком на шею и буду давить, пытаясь вбить в твою головку простые правила? Саске видел перед собой мальчишку, который хотел всего и сразу: отомстить Ино, помочь отцу, расследовать преступления, как в зарубежных сериалах, а потом, словно благородный рыцарь, сделать какой-то невообразимый трюк и свалить из города. На месте его матери, Саске такого дальше двора отпускать бы не стал, а в руки ножницы — только детские. На всякий случай. Но что, если обезьяне все-таки дать автомат? Он встал и показал жестом: не сиди на заднице, придурок. — Потому что там обычно никому нет дела до тебя и твоих личных способностей — есть программа, работай по ней, если не осилил — значит, родителям намекнут, что ты безнадежен и лучше пробовать что-нибудь другое. А на авторитет высших по званию я достаточно насмотрелся. Думаешь, отец бы меня не пристроил куда-нибудь, если бы я попросил? — все эти годы Наруто старался не показывать лишнего интереса к «запретной» теме, иначе родители, чего доброго, увидели бы в нем верный признак желания пойти, наконец-то, по стопам отца. — Я не буду использовать эти приемы во вред кому-то, но просто подумал, что ты научил бы самому главному без нудных рассуждений о смыслах жизни, как очередной престарелый тренер. С математикой же у меня получилось. — Ты поднимешься или нет? — Саске поморщился. Он старался избегать темы расстановки кадров. Посмотрите на их семью: Итачи до сих пор топчет берцы, хотя со званием отца мог бы сидеть в штабе. Что бы ждало младшего сынка: драить туалеты вместе с отбросами? А что, «армия жизни». Любимая фраза Фугаку. Никаких тебе особых условий или поблажек. Снова прокрутились ключи на пальце. Уже нервно и выжидающе. Быстрей, или я передумаю. — А чего? — Наруто наконец встал, непонимающе переводя взгляд с описывающей круги связки на самого Саске. Все как обычно — ни прямого согласия, ни отказа. Понимай как хочешь, самостоятельно прикидывая разнообразие мыслей и мотивов. Саске взял Наруто за запястье, жестко, не отводя взгляда от лица. Губы поджаты, напряжены. Пальцы перебирали чужую ладонь, словно это мудреный зверек, готовый вырваться. Замерли. — Рука — словно вектор, — сказал Саске, и только теперь опустил взгляд вниз, чтобы показать ключи в другой руке. Пальцы обхватили нагретый металл, демонстрируя привычный, но жесткий захват. — Двигайся не только рукой или запястьем, а всем телом, ногой, корпусом. Теперь становилось понятно, чего он действительно стоит. Твердая уверенность фиксирующих руку пальцев и такая же твердость во взгляде, перешедшем в новый, не дающий поблажек режим. Знакомства с этой стороной личности, наверное, удостаивались немногие, верящие, что тихо сидящий за партой парень абсолютно открыт и изучен насквозь. Он не из тех, кто будет впустую демонстрировать себя ради минутного восхищения толпы. — Предмет может быть любым? Главное, правильно держать? — уточнил Наруто, сосредоточенно укладывая в память короткие, веские рекомендации, которые лучше запоминать с первого раза, а не донимать потом учителя суетливой бессмысленностью вопросов. В кои-то веки ему самому хотелось достичь прогресса. Саске усмехнулся: недобро и как-то зловеще. Словно рядом не парень, а мальчишка, принесший свой труп с поля боя. Но кто говорил, что арена боевых действий только там, где разрываются пули? Возможно, его и можно назвать контуженным. — Убить можно шариковой ручкой, если проткнуть легкое под верным углом, — уверил Саске и вложил ключи в чужую руку. — Бей корпусом. Всей массой. Короткий, напряженный замах еще на середине незаконченной фразы. Меньше слов, больше практики, хоть стоящий рядом стол и мешал как следует вскинуть руку, но Наруто рванулся вперед, целясь в намеченную чуть правее проступающего кадыка точку. Самый крупный ключ воинственно смотрел вперед, отделенный от спрятанных в кулак собратьев, все еще хранящих на себе тепло чужой ладони, смешавшееся теперь с собственным. Саске не стал уклоняться, он только коснулся кулака, летящего в его сторону, и «сопроводил» его дальше, чуть отступая назад. Зачем гасить силу, если можно направить ее в нужное русло? Правило, действующее не только на психологических тренингах. — Тренируйся на Ино, а не мне, — отозвался Саске. По инерции двинувшись дальше, Наруто запоздало притормозил, свободной рукой хватаясь за одежду Саске, и, наконец, обернулся. Ожидаемо, что он блокировал этот выпад. С их разницей в навыках глупо было бы верить в удачу с первой попытки, да и сопротивление оказалось пассивным, хотя мог бы заломить в болевом приеме руку, терпеливо рассказывая о сделанных ошибках. — Саске, какого черта? Вначале ты вроде как отказываешься, потом соглашаешься, а потом опять посылаешь меня подальше. Я с тобой договариваюсь, а не с ней, так что определись уже. То ли это была разовая акция, для наглядной демонстрации Наруто его бесперспективности, то ли Учиха искал повод подчеркнуть разницу в опыте, предлагая найти противника попроще. — Я согласился учить тебя, а не быть мишенью, — Саске забрал ключи, спрятал их в кармане. Те тоскливо звякнули и были забыты. — Если в руку дать пистолет, ты будешь тыкать дулом в лицо, потому что тебе весело? По представлениям Наруто, такие приемы следовало отрабатывать именно на ком-то. Странно было бы бить в пустоту без предполагаемой точки поражения, иначе как понять, насколько верно ты повторяешь показанное движение? — Я думал, что раз ты показываешь, то на тебе и надо… — растерявшись, Узумаки как всегда плохо формулировал мысль, возникшую разрозненными кусочками оправданий. — Говори точнее, я не всегда сразу соображаю, чего ты хочешь, и получается по-дурацки. — Может, тебе стоит применять свои мозги? — Саске чувствовал раздражение. Как когда говоришь вроде бы одними словами, но смысл под ними у людей абсолютно другой. Будто иностранец, выучивший парочку фраз, но делающий что-то наугад. — Сначала отрабатывают очередность движений, умение правильно двигаться, потом меткость - на манекенах, стенах и чем-то еще. Силу удара - на чем угодно, что способно его поглотить. И только после этого можно вступать в спарринг. Дождь уже во всю стучал по окнам, барабанил по металлическим отбойникам, и ветви прогибались под напором водных струй. — И этому не учили ни в школе, ни в кадетском классе. Итачи узнал об этом через месяц после того, как поступил на службу. Вот теперь он говорил по-существу. Четкий инструктаж последовательности действий, а не тоскливые закатывания глаз от тугодумия партнера — и что мешало сделать так сразу вместо этих полунамеков, понятных разве что привыкшему читать их с детства человеку. Наруто себя к ним не относил, он вообще старался избегать любого проявления интереса к особенностям работы отца, принципиально ограждаясь даже от полезных в будущем знаний. Саске — такой же наследник этих знаний, вынесший их из той же среды тем же способом, но с ним все виделось иначе, стирая прежнюю непоколебимую жесткость поставленных границ какой-то прорезавшейся невнятной симпатией. Может, дело в равенстве положений, которого не достигнуть с родителями или инструкторами, но с ним было действительно проще. — Хорошо, значит, пока я буду тренироваться сам, — кивнул Наруто. В комнате достаточно места для маневров, а в отсутствие матери можно занимать и родительскую. — А потом уже с тобой, если не будешь против. — Против, — тут же отрезал Саске. Быстро, словно удар, который он нанес там внизу, за дверью подъезда. Но после смягчился, поясняя. — Пока не наберешься опыта, я с тобой в спарринг не пойду. Даже если с жизнью распрощаться захочется, пожалуй, пойду под колеса, нежели под твою руку. Вдруг промахнешься. — Я и не говорю про сейчас. Позже. Когда у меня будет получаться нормально. То, что Саске не всесилен и открыто беспокоится за свою безопасность, казалось Наруто еще одной степенью их сближения — Учиха мог бы не объяснять причин, категорично отказавшись от любых трат времени на начинающего или вообще послать подальше, но он дал понять, в чем именно дело, и это стоило ценить. Все-таки признание сомнений и колебаний дает о говорящем чуть больше значимой информации, ограничивая изначальную степень его возможностей, и сам Наруто старался поменьше распространяться о том, чего он не умеет или боится. Мало ли, как этим воспользуются другие. — Но я хочу, чтобы ты время от времени смотрел со стороны, иначе как я пойму, все ли правильно, — попросил Узумаки напоследок, прислонившись к кухонному столу и пряча под мышками чуть замерзшие пальцы. А ведь только что пил горячий чай. — Пока не встретишься с реальной опасностью — не поймешь, — сказал Саске, и в этом была доля истины. Он и сам не был уверен, что все делает правильно, но проверять в реальных условиях — ну уж нет. В двери зашуршало, заскрипело и нехотя заворочался ключ. Саске обернулся, смотря на обтянутую дермантином дверь, словно та могла передумать, заесть и не открыться, но это какая-то фантастика. Воздух из подъезда ворвался в квартиру, а после послышались и голоса. Саске сильнее сжал кулак, поджал губы. -… даже нет мыслей, что с этим делать, — говорил незнакомец, и Итачи с задумчивым выражением лица вошел внутрь. Он хотел было что-то сказать, но увидел младшего брата. — Уходи, — коротко сказал Саске, даже не оборачиваясь к Наруто, не желая сдаваться без боя в этой игре в гляделки. За спиной Итачи появился и сам незнакомец. Руки в карманах белой куртки, а безразличный взгляд внимательных глаз смотрел на сидевших на кухне с интересом. Яркие волосы в темноте коридора, казалось, были цвета мокрой ржавчины . Но щелкнул выключатель и те блеснули кровавой рыжиной. Яхико смотрел на обоих и чуть заметно усмехался. Один : ноль в его пользу. — Я и так собирался, пора до… — оборвавшись, слово осыпалось на пол ворохом оставшихся букв, когда Наруто поймал взглядом знакомые черты лица человека, которого он ни за что не предполагал встретить здесь. Мышцы живота откликнулись знакомой болью, выдергивая из стазиса и возвращая к привычным реакциям. — Саске, это он! — цапнув его за плечо и практически вплотную прижавшись к спине, горячо зашептал Наруто. — Который был на остановке и мне врезал! О связи с Итачи стоило догадаться еще раньше — поездка к Хидану давала на то ощутимые намеки, которые сложились более ясной картиной, оценить которую удалось именно при появлении в этом захолустье Пейна. Кто-то отдавал приказы, назначал исполнителей и наказуемых, а Ино была в системе обычным рядовым, освободив высокие места для более полезных фигур. И, может быть, для Итачи в том числе. — Твой брат шляется с неудачниками? — не отводя взгляда, спросил Яхико, и Итачи, потеряв всякий интерес к сцене на кухне, закрыл за собой дверь и спрятал ключи в кармане форменной пятнистой куртки. — Неудачники притягивают неудачников, — вполголоса заключил старший из Учиха, а потом, сделав короткое движение рукой, показал, что парням пора выметаться отсюда, и Саске был не настолько туп, чтобы игнорировать. — Я сказал - вали, — он вцепился взглядом в Наруто, игнорируя сказанное им. Отчего-то казалось, что Итачи не станет так явно и охотно поддерживать предложенную попытку унизить, на глазах у брата равнодушно соглашаясь с его бесполезностью. — А ты играешь на два фронта? Смотри не запутайся, кому что сказал, а то сам знаешь, как с такими потом поступают, — Наруто посмотрел на Итачи с отрывистой, холодной злостью. Пейн не вызывал тех эмоций, что вызвал брат Саске — хорошее сложнее исключить из памяти, чем плохое, и его пренебрежительные слова задевали куда сильнее впечатавшегося под ребра кулака. Значит, действительно такой же, как все, а игры в спасение оставались таковыми ради исполнения только своей, никому не ведомой выгоды? Человеку свойственно искать в себе особенность, и тем сильнее разочарование при отсутствии таковой. Итачи усмехнулся. Снисходительно и с жалостью, которую тут же спрятал под пеленой ресниц. Жалкий мальчишка, который не достоин внимания. Даже злиться всерьез не получится. Хлопнула дверь, и Саске, тут же сорвавшись с места, принялся ставить чашки в раковину: нервно и озлобленно. — Вали уже, — объявил он. Становиться наблюдателем семейного скандала не стоило. Завтра Саске может явиться в школу с парой свежих синяков на видном месте, если Итачи будет не в настроении, но предугадать, как именно произойдет их сегодняшний разговор, слишком сложно, чтобы бросаться наперерез, когда ничего еще не успело начаться. В таких случаях накопленная энергия гнева только выплеснется на случайно встрявшего в отложенный механизм отношений защитника, сполна получающего то, что причиталось обеим сторонам на двоих. Итачи умудрялся играть на эмоциях, через раз повторяя одну и ту же, сменяемую на противоположную, вопреки всякой логике и прошлому опыту. Совсем недавно он с обеспокоенным видом сидел в прихожей у Наруто, и на короткий миг именно это казалось настоящим, тем, во что так хотелось поверить. Два образа, как два разных человека, один из которых неизменно врет, выдавая искусно сплетенную ложь за ровную канву правды. Нужно только понять, кто из них. Размашисто шагнув в прихожую, Наруто принялся наматывать на шею скомканный шарф, одновременно просовывая ногу в полурасшнурованный кроссовок. Он молчал, чувствуя, что слова только испортят и без того пошедшее под откос равновесие между слишком многими людьми. Саске даже в безмолвии умел оказываться настоящей пороховой бочкой, только тронь - взорвется. Было слышно, как из дальней комнаты раздается музыка. Включенная то ли специально, то ли чтобы стать фоном для какого-то разговора. Было бы забавно, если следующим, кто постучится в дверь, оказалась Ино, которая бы провела ладошкой по щеке Наруто, а после бы огрызнулась и прошептала, что выиграла. Но даже Саске не собирался провожать Наруто, заставляя одного возиться с дверью и замком. С кухни раздалось шипение воды из крана. Никто и не выйдет. Закинутый на одно плечо рюкзак норовил свалиться с него, отчего приходилось то и дело дергать им, пытаясь удержать на месте. Нет времени на прощания, приведение себя в порядок и прочие ритуалы. Полчаса назад все представлялось совсем иначе: в крайнем случае их встретила бы мать, тихая, болезненно-хрупкая женщина, объясниться с которой не составило бы труда. Даже появись Итачи один, с требованием заканчивать запрещенные посиделки, это выглядело бы куда естественней, но он предпочел деловито покрасоваться перед приятелем, парой слов втоптав в грязь не только Наруто, но и собственного брата. Оставалось надеяться, что тот не наделает глупостей, оставшись, наконец-то, один на один с собственной злостью. Ее гораздо проще пережидать в открытом пространстве, и тогда она испаряется к небу, подобно тянущимся от чашки струйкам пара, рассеиваясь, заменяясь хоть какими-то новыми впечатлениями, пока рассеянно следуешь по первым попавшимся дорожкам между домами. Мысли в голове роились, словно усталые осенние мухи, наползая одна на другую, чтобы тут же быть поглощенными соседними. Скопом навалилось все: неприятная встреча, новое, внезапно найденное для себя увлечение, которым с таким воодушевлением планировал заниматься каждый вечер; тихо мерцающее где-то впереди будущее, с его вечной недостижимостью, и кое-что другое. То, последнее, скрывалось сейчас под массой более важных проблем, но шагая мимо цепочек одинаковых коробок гаражей к дому, Наруто, наконец, признал для себя настойчиво прорывающийся сквозь гущу сомнений вопрос, ответ на который еще стоило отыскать. И это не радовало. Он написал Саске час спустя, прикинув, что все домашние страсти уже должны были улечься, а скандалы закончиться. «Ты же не делал глупостей?» - гласило короткое сообщение в соцсети, отправленное после ужина. Узнай о его новом увлечении Суйгецу, он бы долго обгладывал подробности этой шутки с ключами. «Чувак, ты серьезно? Самооборона с помощью ключа? Пхах! А если от шкафчика в раздевалке? А от почтового? А с домофонным можешь?» Он бы играл на абсурдности, рассказывая о том, что в дерьмовой ситуации спасут либо подвешенный язык, либо длинные ноги. Или умение жать на спусковой крючок, но для этого надо ввязываться в «некоторое дерьмецо». Только вот Суйгецу посчитал Наруто отбросом, списав со счетов, когда понял, что мальчишка склонен к тому, чтобы лечить то, что не подходит под его рамки. «Я толерантен!» — кричал Наруто и бил кулаком в грудь, а потом ужасался, хватался руками за щеки и качал головой: «Она просто не понимает!» Двойные стандарты, черт бы их побрал. Поэтому Суйгецу даже не обернулся, видя что Наруто, погруженный в свои мысли, пробежал мимо. Неудачник. Но Саске не ответил. Глупо было бы ожидать, что Учиха снизойдет до болтовни по смс. Какая радость, переписываться как девчонки, растягивая интригу и ощущение собственной значимости. Сейчас Саске было не до этого, равно как и его брату, пригласившего в дом странного гостя. Специально или нет — другой вопрос. Но все-таки это было странно. Не менее странно было и то, что в средине первого урока учителя прервали, из открытых дверей выбежал обеспокоенный мальчишка (который работал методистом, но по факту был левой пяткой правой ноги), и что-то нашептав на ухо, вызвал внимание учителя к Наруто. — Узумаки Наруто, — выпрямился учитель. — С вещами на выход. Наруто поднял голову от тетради, вопросительно посмотрев вначале на учителя, а потом на явившегося вестника изменений, пытаясь по его виду понять, что случилось. Оба молчали, а впутываться в долгие рассуждения и пререкательства на глазах у всего класса - только бы зря потратили время. Разложенные на парте вещи полетели в рюкзак, а потом Наруто, не глядя ни на кого, медленно пошел к двери, слыша за спиной приглушенный шепот первых рядов — поводом отвлечься от скучных уроков, чтобы хоть на пару минут заняться своими делами, становилось что угодно. Выйдя в коридор, Узумаки наскоро прокрутил в голове события последних дней — он ни с кем не дрался и не ссорился, учеба оставалась вполне удовлетворительной, в чем еще его могли обвинять ни с того ни с сего? — Туда, — сказал мальчишка, показывая на лестницу, ведущую на первый этаж. Он выглядел загнанным. И все-таки его вряд ли можно было винить — он исполнял чужие поручения. Наруто по-прежнему молча пошел следом, испытывая смутное волнение от того, что ждет в конце. Никто никогда не снимает учеников по хорошим поводам, вот так наедине решаются только неприятности и находятся компромиссы перед вынуждающими обстоятельствами, где все равно обычно приходится подчиняться деликатному давлению чужой воли явившихся по твою душу работников школы или чего посущественней. Парень не знал, что говорить, поэтому просто молчаливо вел, открывая дверь к секретарю. Стол, компьютер и диван с журнальным столиком. Чуть дальше — приемная самого директора. Только помимо престарелого секретаря там были ещё двое: — Ох, Узумаки Наруто? — спросил мужчина, откладывая в сторону книгу. «Двадцать способов удовлетворить женщину через её мозги». Забавное чтиво для того, кто напялил на себя пиджак, пусть и поверх водолазки. Рядом, уже просто в водолазке, стоял его друг с темными глазами и, не отрывая взгляда, смотрел на Наруто. Дверь за спиной закрылась. Мальчишка поспешил удалиться. — Да, — Наруто напряженно рассматривал обоих мужчин — нет, точно раньше не приходилось сталкиваться, да и на известных ему сослуживцев отца не тянут. — А что случилось? У меня там урок, вообще-то. Он говорил воспитанно и без агрессии, но настороженность все равно просачивалась сквозь внешнее спокойствие, проявляясь в мелких деталях вроде сжимающих лямку рюкзака пальцев. Флегматичность первого, сделавшего неопределенный финт рукой, и напряжение второго, выпрямившего спину рядом, читались очень легко. — Считай, что тебе повезло, парень, — сказал тот, что недавно читал книгу. Он откинулся на спинку дивана, закинул ногу на ногу и выглядел так, словно был старшим приятелем, а не лицом власть имущим. — Во всяком случае, все равно повезло… у нас будет пара вопросов и небольшой тест. Так сказать… Стоявший неподалеку мужчина тут же потянулся к лежащему рядом дипломату, словно вспомнив, и достал оттуда папку, которую передал второму. — Ах, да, забыл представиться… ведущий специалист открытого исследовательского центра — Хатаке Какаши, — принимая темно-зеленую книжку, сообщил он. — Вы за этим меня с уроков сняли? Чтобы картинки всякие показывать и спрашивать, что я на них вижу? — Наруто скептически хмыкнул, глядя на совершаемый ритуал. Судя по всему, этот, с книжкой, является в их паре главным, в то время как второй — кто-то типа его помощника. Бессмысленная трата кадров ради создания ощущения значимости. Как будто вырядившийся в пиджак мужчина не справился бы с раскладыванием всех листочков заданий сам. — Круто, правда? — как ни в чем не бывало улыбнулся Какаши. Он положил руки на папку, чуть постучал по ним и показал кивком на стул у стены. Бери — присаживайся напротив. Его коллега, который так и не представился, а все смотрел и смотрел, жестом намекнул секретарю, что пора бы и честь знать. Та поджала губы, злясь, что ее из своего же кабинета выгоняют. — Не хочу, — пожав плечами, Наруто остался на месте. Пусть этот рано поседевший мужчина сам решит, к чему именно относится ответ. Дурацкие тесты для слабоумных, по которым так любят грести всех под одну гребенку, лишь бы найти в подопытном очередное отклонение от нормы, дают слишком ограниченное представление о личности со всем ее внутренним миром, чтобы всерьез что-то считать по ним на будущее. За исключением пройденных несколько раз самых популярных тестов в интернете, Узумаки не приходилось всерьез сталкиваться с психологами, но доверия они не вызывали уже заочно. О чем могут рассказать тебе люди, собирающие картину по кусочкам шаблонов, где нет места ничему лишнему, непременно обозначаемому каким-нибудь заумным словом с мягким предложением скорректировать его для собственной же пользы. Спутник перевел взгляд на Какаши, но тот смотрел на Наруто, а потом на часы, висевшие как раз над дверью директора. Без получаса полдень. — Отлично, — легко согласился Какаши и не стал упрашивать, как этого можно было ожидать. Шаркнул ногой стоявший помощник, но на этом все и закончилось. — Бери стул, посидим полчаса, а потом разойдемся… Он потянулся к отложенной книжке, и тут же спрятался за ней. — Ах, да… если попытаешься сбежать, то на наше место могут послать других… а они будут не столь сговорчивы, — из-за книги вещал Какаши. Он перевернул лист. — Да и меня отправят куда-то… а тут тихо… хорошо, да и ты не проблемный. Наруто недоверчиво смерил его взглядом. В поведении этого взрослого на вид мужчины чувствовалась какая-то детская легкость, покидающая людей по мере взросления. Этот то ли сумел вырастить ее в себе заново, то ли хорошо придуривался, умудрившись сделать так, что именно его собеседник теперь чувствовал себя глупо, стоя посреди приемной абсолютно никому не интересный. Даже помощник помалкивал, оставшись только дополняющей сцену декорацией, а не ее полноправным участником, как следовало бы ожидать. В тишине комнаты четко отмеряемыми порциями прорезывались любые звуки: мерное движение стрелки часов, шорох страниц, звон замков на молниях рюкзака, стоило ему покачнуться. Вначале Наруто стоял, нахмуренно уставившись в окно и принципиально отказываясь брать стул, что значило бы уступку непрошеным посетителям, но замереть в одной позе на полчаса было нереально. Он почесывал нос, вздыхал, осторожно поводя плечом, чтобы исключить себя из общей гаммы звуков вокруг, и все равно оставался частью ее, понимая, что номер с абсолютным исчезновением из зоны ощущений наблюдателей невозможен. Устраиваться же в уголке на предложенном стуле под сочувствующими взглядами этих двоих было поздно. — Ну, чего там, долго еще? — все же подал голос Узумаки в какой-то момент. По внутреннему восприятию казалось, что все должно уже давно закончиться, и они продолжают оставаться в кабинете только потому, что помощник не осмеливается отвлечь коллегу от увлекательного чтива. Какаши поднял взгляд над срезом книги, его брови так изогнулись: искренне и непринужденно. Казалось, он только сейчас вспомнил, что до сих пор находится на работе, а не в жарком джакузи вместе с героем книги, или куда еще предлагал забрести автор. — Долго… — эхом повторил Какаши и уставился на часы. Там было без четверти. — Еще пятнадцать минут сегодня, и так два раза в неделю. В довершение — пожал плечами и снова скрылся за книгой. — Кто вас вообще сюда позвал? Может, я учиться хочу, а не прогуливать алгебру с вашими картиночками, — откровение о повторных встречах стало для уже приготовившегося навсегда распрощаться с чужаками Наруто полной неожиданностью. Он требовательно посмотрел на помощника, словно приказывая ему объяснить наконец причину всей этой суеты. Если это общешкольная проверка или выявление чего-то определенного, то ни у кого просто не хватит времени опрашивать такое количество народу за неделю. А если чести быть приглашенным на разговор удостоился он один, то пусть поищут себе более сговорчивых «неудачников», которых надо, наконец, научить уму-разуму. Но помощник и лишнего слова не смел сказать без прямой указки этого самого Какаши. Словно был его личным телохранителем. А вдруг это растраты не министерства, а самого Какаши? Ему просто нравится, что за ним шляются и подносят бумажки? Вялотекущая наклонность. — Позвали… — то ли ответил, то ли повторил мужчина и вновь уткнулся в книжку, пытаясь дочитать сцену, от которой отвлекли. — Пришла заявка - рассмотреть тебя, как кандидата на вакантное место для учебы в городе… Кто-то тобой заинтересовался. — Какой учебы? Я в выпускном классе, вообще-то, а для институтов никакие досмотры не делают — я же не с органами связываться собираюсь. Расскажите уже нормально, в чем дело, и чего вы от меня хотите, — бросив рюкзак на пол, Наруто шагнул ближе к Какаши, возвышаясь над ним, и вынуждая обратить на себя внимание после вторжения в личное пространство. — Провести тестирование, — все-таки отложив книгу, сказал Какаши. Он с тоской посмотрел на обложку и только потом поднял взгляд на Наруто. — Сейчас только начало учебного года. Хотя, честно говоря, я тоже удивлен, что меня послали куда-то… тем более к ученику выпускного класса… Наруто вздохнул, прикидывая что к чему. Он настолько свыкся с необходимостью провести здесь последний учебный год, что в последнее время перестал придавать ей значение, да и постоянно меняющиеся события вокруг заслонили собой тяжелые мысли. Странно, еще несколько недель назад он едва ли не рисовал на стене комнаты черточки, отмеряя оставшиеся дни, а теперь живет в них, воспринимая как есть — без нетерпения и спешки. Замаячившие на горизонте перспективы возникли там настолько же внезапно, как Эйфелева башня в бескрайних океанских просторах, даже если именно о ней думал все последние сутки. — И чего там надо? Разговаривать будем, о жизни и планах на нее? — смягчившись, Наруто задал вопрос уже с меньшей враждебностью. Флегматичность Какаши гасила любые вспышки эмоций, вдребезги разбивающиеся о нее — казалось, он вообще не умел сердиться или проявлять интерес к чему-то за пределами своей книжки, даже если бы на голову ему начали падать обломки потолка этой комнаты. Какаши вопросительно вскинул бровь. Насколько в его случае можно говорить о заинтересованности. — Об отношении к жизни, — сказал Какаши. — Мало кого интересуют реальные знания о физике малых тел или поведении полярных медведей. Но логика на основе тысяч рассказанных историй — вот что действительно важно. Наруто еще раз задумчиво поглядел на собеседника, задержав взгляд на обложке книги с чудаковатым названием. Поклонник такой литературы вроде бы должен быть подстать ей, но последнее уточнение заставляло думать, что в нем есть определенный скрытый ресурс, который он обычно предпочитает не выставлять на всеобщее обозрение. — Ладно. Рассказывайте, чего там у вас. Одиноко притулившийся у стены стул все еще мог быть подвинут ближе, но Наруто упорно продолжал стоять. Слишком много уступок разом будут выглядеть полной капитуляцией перед авторитетной умудренностью опытом исследователя, который потом наверняка отметит где-нибудь для себя, что все прошло по самому типичному из возможных сценариев. — У нас тут я и мой помощник — Ямато Тензо, — пожал плечами Какаши, а потом зацепился взглядом за висящие на стене часы. Те выдержали и даже не колыхнулись. — Только вот время на сегодня вышло. Он передал так и не раскрытую папку помощнику, тот вернул ее обратно на место, так и не произнеся ни слова. А вот книжку, заложив край страницы, Какаши держал в руке. — Если верить графику, то я приду сюда в четверг. А ты пока подумай, кто именно мог тебя порекомендовать… мне, знаешь ли…тоже интересно. Наконец-то названный по имени помощник никак не отреагировал на это, занятый исключительно делом. Как будто он немой или глухой. Наруто даже захотелось ради интереса это проверить. Лет семь назад он вполне мог, а сейчас уже слишком поздно размениваться на детские шутки. — Ладно. Только со следующей недели у меня каникулы, — предупредил Наруто. — Мне даже на них придется сюда ходить с вами побеседовать. — О, — Какаши даже передумал и повернулся к Наруто. — Это хорошо, что ты предупредил… можно будет не ездить сюда. А потом оказалось, что он скрылся за дверью, а перед Наруто уже появилась секретарь, бубнящая себе под нос о том, что у кого-то нет ни стыда, ни совести. Урок должен был вот-вот закончиться, поэтому Наруто сразу пошел к нужному кабинету, пересекая пустынные, словно вымершие коридоры, где из-за дверей доносился лишь мерный гул что-то объясняющих учителей или отвечающих на вопросы учеников. Было до сих пор неясно - как относиться, чего ждать от подвернувшегося случая, вроде бы способного стать билетом в удачную жизнь. Наверное, то учебное заведение достаточно серьезно, если так придирчиво отбирает в свои стены самых достойных кандидатов. Это ли счастье? Это ли цена свободы? — У тебя все-таки получилось? — издалека увидев темноволосую голову Хинаты, традиционно идущей чуть в стороне от остальных, Наруто пробился поближе к ней, с интересом глядя на девушку. Хината дрогнула от внезапно произнесенного ее имени — видимо находилась где-то в своих мечтах — а потом моргнула и отвела взгляд. Смотреть прямо ей было слишком непривычно. — Получилось? — спросила она, словно не знала о чем же Наруто говорит. Прошло слишком мало времени с момента того, как она вернулась в реальность. Да и Наруто пропадал большую часть урока… — Ты собиралась что-то там разузнать для меня, — напомнил Наруто. — Меня сейчас вызывали на психологическое тестирование для учебы. Там люди ради меня сюда специально явились, представляешь. Не думал, что ты так быстро все это устроишь, уже послать их хотел со всей этой ерундой, — он засмеялся, признавая свою излишнюю недоверчивость к посторонним, временами приводящую к вот таким конфузам. Хината, казалось, слышала это впервые. Она хлопала ресницами, пытаясь так быстро усвоить всю информацию. — Я… я и сама не ожидала, что будет так быстро, — как-то вяло сказала она. — Но… может, это всё-таки не из-за меня, потому что… я ещё не ходила к отцу. — Нет? — Наруто в упор посмотрел на ее профиль, прикрытый волной прямых волос, понимая, что вся выстроенная теория оказалась абсолютно ошибочной. — Точно не он? Ну, в смысле, может, ты сама ему что-то рассказывала, а он по собственной инициативе. Быстрый перебор в голове всех возможных знакомых, а потом еще раз, по кругу, на случай, если кого-то забыл. Точно не учителя — он же не блещет на занятиях выдающимися способностями, так, обычный середнячок, которого устраивает занимаемое положение. Точно не друзья, к числу которых до сих пор не ясно кого причислять — разрозненные приятели, вроде Кибы, Карин или Суйгецу вообще не стали бы ради него стараться, им бы свои жизни устроить. Может, все-таки родители? Но им стоило хотя бы для виду предупредить заранее о новых планах, потому что с мнением практически взрослого сына придется считаться, как бы они ни убеждали себя в ином. Хината пожала плечами. Можно ли говорить о точности в этом случае? — Эм… я не уверена, что отец мог бы… уже что-то решить, — сказала она, бегая взглядом по людям за спиной Наруто. — Не тормози уже, — ударил по плечу проходивший мимо Конохомару. Он, видимо, принял всю ситуацию за какую-то неудавшуюся романтическую шелуху. — О, ты вернулся. Правда, до каникул пара дней, чего тут делать уже, — обернувшийся на голос Наруто как ни в чем не бывало окликнул мальчишку, которого давно не видел в этих стенах. Наверное, уже пришел в себя после всего, да и синякам самое время рассосаться, о чем свидетельствовал вполне пристойный внешний вид. Разве что традиционно растрепанные волосы вносили в него элемент беспорядка. Конохамару кивнул, вроде как для приличия, а потом многозначительно глазами показал на Хинату, которая не знала как вести себя: оставаться стоять тут или же идти дальше, а потому топталась на месте. — Эм… я пойду? Наруто проследил за его взглядом и пожал плечами: — Ага. Еще встретимся. Ты зови, если что. Он так и не понял посылаемого намека, и почему прежде остававшийся поболтать Конохомару так быстро свалил. Хотя, может, попадание под удар по вине Наруто до сих пор не отпускало его. — На каникулах хотя бы выспаться можно, — попытался продолжить «светский» разговор Наруто, пропуская Хинату перед собой в кабинет. — Все равно здесь заняться больше нечем. Но у тебя они повеселее пройдут, наверно — выберешься куда-нибудь с семьей, в кино сходишь. Хината улыбнулась натужно. Губы дрогнули, а подбородок дважды дергано опустился. — Да, все будет так, — покорно согласилась она. Не было смысла отнекиваться. В конце концов, светская беседа и не требовала откровений. — У тебя же больше нет вопросов? То есть… я пойду? Еще несколько дней назад Наруто не ждал от каникул чего-то значимого — обычное унылое сидение дома, да редкие прогулки по делам - вот что ждало его здесь, но сложившаяся сама по себе цепь событий вдруг резко наполнила жизнь смыслом. В первую очередь — тренировками. Бросать на полпути, из-за отсутствия мгновенного прогресса, точно было не его выбором, тем более он в кои-то веки захотел чего-то сам, а не по указке других. Монотонное повторение одних и тех же действий давало время на раздумья, к которым относились и предположения насчет заинтересовавшегося им человека. В какой-то мере, он даже начал ждать следующей встречи с Какаши, чья манера общения помогала сгладить острые углы там, где другие, наоборот, пытались только провоцировать. В конце концов, дождавшись в один из вечеров возвращения отца, Наруто зашел на кухню, устроившись напротив и внимательно наблюдая за его мерными движениями ложкой: — Пап, ты не знаешь, в гарнизоне никто не занимается школами? Может, какие-нибудь проверки или тесты. Минато отложил газету и посмотрел на сына. О чем это он? — Что? — переспросил он, выигрывая время. То, что он занимал какую-то там должность в воинской части, абсолютно не означало, что он знал все. Наруто еще не знал, что взрослых-то по факту не существует. Это те же дети, только по каким-то причинам принятые за мудрых и правильных. А ведь Минато себя таким не ощущал. Хотя в глазах сына должен был стать именно опорой. — Знаю только про кадетский класс… больше ничего. И тут словно осенило. Минато нахмурился. — Саске? — Что — Саске? — Наруто вопросительно поглядел на отца, соображая, к чему он клонит. — Нет, кадетский класс это другое. Я про обычные говорю. Ну, вот, вроде моего. Минато хотел было спросить, не замешан ли в интересах Саске, да и вообще, как их общение? Не ведёт ли себя Учиха странно? Но, выдержав взгляд, промолчал. — К обычным классам-то какое отношение? — и снова вернул улыбку на лицо. — Мы же не градоначальники и не министерство образования. А что такое? Проверка перед экзаменами? Наруто отвел взгляд, наскоро соображая, что ответить. Нужно ли вообще посвящать отца в суету школьных дней, с которой пора уже научиться разбираться самостоятельно? Ему и в гарнизоне хватает головной боли с бесконечными проверками и чужим самодурством, ни к чему нагружать его лишним. — Я слышал, как кто-то из параллельного класса, кажется, рассказывал про проверки, — наконец выдал Наруто. — Наверное, это кадетские и были, я не спрашивал. Думал, вдруг и за нас возьмутся или заставят на каникулах всей это ерундой заниматься, как будто мне делать больше нечего, кроме как бумажки заполнять! Нарочито небрежный голос с нотками презрения, которому толком не нужно учиться — воспоминания и связь с работой отца легко вызывает подобные эмоции без особых усилий. Минато поверил. Если хочешь услышать что-то, то не станешь обращать внимание на тон, которым это говорится. Скажи это вслух — Минато сочтёт за самодурство, но нет, никто не делал ошибок. Рука легла было не затылок сына, а потом сместилась к плечу. Подросток, а не мальчик. — Постарайся не влезать в проблемы. «Есть проблемы» — гласило сообщение на телефоне, — «Приходи. Итачи». — Я же не маленький уже, пап, — терпеливо напомнил Наруто, поднимаясь с места. Он заглянул в сообщение только выйдя из кухни, и так и эдак перечитывая лаконичный текст, без единого намека на большее. Может, сделать вид, что не заметил, как ни в чем не бывало оставшись дома — злая разочарованность Итачи после последнего раза продолжала натужно скрести в душе, повторяя в мыслях момент его триумфального появления с тем рыжим ушлепком. Брат Саске ухитрялся каждой следующей встречей вызывать к себе прямо противоположное отношение, напрочь перечеркивающее любые прежние особенности. День - как с чистого листа, без прошлого опыта и отсылок. Сборы заняли пару минут, и вот он уже размашисто шагает по окруженной тьмой улице, ориентируясь больше по выхваченным из нее конусам света, чем по тому, что скрывалось на периферии. «Скоро буду», — такое же сжатое, без лишних вопросов сообщение было отправлено Итачи на полпути, и, сунув телефон в карман куртки, Наруто пошел дальше, поеживаясь от стылого ветра.