Гарнизон

— Я кое-что выяснила, — заговорила Хината, сжимая трубку мобильного телефона. Наруто мог представить, как она поджимала плечи, стараясь уменьшиться до микроскопического пятна, чтобы быть незаметной. — Привет, — Наруто, все еще витающий в собственных мыслях, машинально ответил на звонок, больше заботясь о разговоре с родителями и надеясь, что тот окажется достаточно коротким, завершившись в итоге завтраком, которого уже начал требовать оправившийся желудок. — Что там нашлось и про кого? — Иноичи, — произнесла Хината и понизила голос едва ли не до шепота, словно поймав себя на подобном неблагодарном деле. — Яманака Иночи. Папа Ино… Было слышно, как волнуется девушка. — У него дела идут не очень хорошо, и он засыпает администрацию просьбами о выделении новых торговых точек. Ты же знаешь, строится торговый центр и… — она выдохнула, словно говорила на духу. — И это сулит крах мелким точкам. — Если он сделает все законно, ему не будет причин отказывать. Или у него найдутся друзья в этой вашей администрации, и тогда все еще проще, — рассуждения были больше предназначены для себя, как подведение итогов услышанного перед дальнейшими размышлениями: чего может и постарается добиваться Ино и вся ее не слишком стремящаяся поступать по совести семья. — Вряд ли будет серьезная битва с перестрелками, как в кино. Все-таки город маленький, он постарается решить дело миром. Спасибо, что так быстро позвонила, Хината. — Моему отцу часто приходят угрозы, как и остальным, — продолжала делиться Хината. Только вот она не просила помощи или опеки, а говорила о том, насколько другими стали ныне «перестрелки». — Девяносто процентов — пустой звук, и отец даже не обращает внимания, но, судя по всему… Иноичи готов на многое. Представления Наруто о работе на благо людей и их жизненного комфорта, видимо, частично отличались от реальности, заставив теперь разве что недоверчиво улыбнуться, впервые сталкиваясь с такой откровенностью. Но если Хината действительно разбирается в этом вопросе, то причина приезда Пейна становится уже более прозрачной, сводясь к банальному решению возникших трудностей силой — физической или психологической — в существовании которой у рыжеволосого парня сомневаться не приходилось. — Твоему отцу стоит быть осторожнее. Никакая работа не стоит нажитых проблем, особенно, если один играет в итоге против правил, — обтекаемые фразы, чтобы не пугать впечатлительную девушку сразу, да и какие доказательства, кроме собственных предположений и встречи на темной остановке, можно ей дать? Оставалось надеяться, что ее отец сможет сам поставить этого торгаша на место. — Может, если в городе узнают правду, он побоится идти напролом и остынет? Можно было представить, сколько раз ее отец слышал об этом, не зря оставался на посту столько лет. Ему удавалось сохранить нервы и людей, насколько это было в его власти. Далекий городишко легко бы затерялся в пустоши лесов, а потом бы издох, захлебнувшись в пороках людей. — Я к тебе не за советом, — неожиданно сказала Хината. Тихо, но уверенно. — Ты просил узнать меня… я узнала. — Да… — медленно кивнул Наруто, забыв, что остается лишь голосом в трубке собеседницы. Оказывается, та умеет показать свою истинную, запертую в знакомой мягкотелости настойчивость, а прорезавшиеся в интонациях серьезные нотки говорили об умении быть убедительной. — Вы там сами разберетесь, как с такими разговаривать. Увидимся после каникул. Он первым сбросил звонок, поспешив к дому, ставшему уже каким-то своим и привычным, чья растянутая, отсекаемая одинаковыми кубиками подъездов громада ожидала по другую сторону залитой остатками недавних луж дороги. Хината не стала настаивать, просить подождать или перезванивать и умолять о встрече. Хотя подобные неуверенные в себе шестерки обычно влюблялись и всячески выслуживались перед своими спасителями. Унылое и не особо добротное зрелище. «Человеческий отход», — сказал бы Саске. «Тряпка», — фыркнула бы Ино, а ее подружки наперебой стали бы повторять тоже самое. Скрежетание ключа в замочной скважине стало единственным звуком, огласившим безмолвие типовой лестничной клетки с выведенными друг напротив друга проемами дверей. Соседи здесь редко пересекались и предпочитали поменьше надоедать пустыми разговорами из вежливости и прочими атрибутами установления якобы теплых отношений. Почти как там, в существовании в большом, безразличном к судьбам отдельных людей городе. И это не могло не радовать, ограждая от навязчиво-дружелюбной предупредительности. Осторожно раздеваясь в коридоре, Наруто внимательно прислушивался к доносящимся из квартиры звукам, стараясь вести себя естественно и не дать родителям ни единого повода упрекнуть себя в наполненной сомнительными развлечениями ночи. Почти беззвучно легли на полку ключи, аккуратно была поставлена на коврик обувь, а куртка отправилась на вешалку в шкафу, так же тихо прикрытому следом. Шум изводил бы сейчас похлеще любой другой пытки, наглядно показывая, что происходит при отсутствии алкогольного опыта спустя время. — О, Наруто! — выглянула из кухни мать. Кушина не выглядела злой и стало ясно почему. За кружкой чая в простом темно-синем платье сидела Микото и кивала в такт словам. — Значит, Саске тоже вернулся? — произнесла она. В голосе не было той нервозности, которая была бы у Фугаку или Минато, которые видели во всем страшные последствия. А может, дело в бутылке вина, стоящей на кухонной полке и явно початой. — Доброе утро, — поздоровался с обеими женщинами разом Наруто, быстро оценивая обстановку. Отнекиваться было бы бесполезно, но отсутствие претензий, сопровождавшихся типичным коронным выпадом всех родителей «я же волновалась», давали шанс на то, что все страсти улеглись раньше, явив в сухом остатке лишь принятие. — Вернулся, наверно, — зашедший на кухню Наруто первым делом заглянул в холодильник, вытаскивая оттуда йогурт и даже нелюбимые обычно яблоки. — Я у друзей был, Саске попозже пришел, а потом мы то фильм смотрели, то болтали. Уже поздно было домой через полгорода идти по холоду такому. Переплетенное с правдой вранье давалось легко, особенно, когда собеседник не слишком придирчив к деталям и сам готов обмануться ими, поддерживая игру до конца. — О, вот как, — протянула Кушина. Аккуратные губы Микото поджались, и она посмотрела на бок сжатой в руках чашки. Что… не так? Обычно мать была любопытной. Излишне любопытной, а сейчас словно старалась закрыть тему. И ладно бы подольше поболтать с отцом, так нет — со старой подругой. Хотя Микото явно была получше папочки Саске. — Будешь есть? — спросила Кушина, словно спохватившись и вспомнив про материнские обязанности, а потом вытянула шею, чтобы увидеть и не пропустить ни единого знака. — Да, я позавтракать там не успел как раз — энергично закивал Наруто, с хрустом вгрызаясь в излишне сладкую, отдающую чем-то искусственным мякоть фрукта. — Сегодня праздник какой-то, что ли? Рановато вы начали… Высившаяся на столе откупоренная бутылка вызывала легкое неодобрительное отторжение, как и эти задушевные посиделки двух давних подруг, наверняка сводящиеся к обсуждениям семей, сериалов или местных грандиозных новостей, интересных разве что жителям этого городка. В мире столько событий, а интернет дает почти безграничные возможности разнообразить свою жизнь, вытащив ее из ленивой, осоловевшей скуки одинаковых дней, но людям привычнее оставаться в ней, проводя досуг вот таким незамысловатым образом. Наруто ни за что не произнесет это вслух, зачем искать лишний повод для раздоров, но мать, с момента переезда еще сильнее мающаяся бездельем, начала едва уловимо меняться, вызывая желание видеться с ней чуть меньше. Не имеющие точных стандартов доли намерений тут и там — но именно они умудряются в какой-то момент перевернуть все вверх дном, собравшись до критической массы. — Я принесу тебе бутерброды, — сказала Кушина. В глазах сына она всегда была матерью. Сын попросту не мог видеть ее другой, да и она не желала. Личная жизнь родителей — не дело детей. Пример может быть стереотипным и ограниченным, но Кушина не против. — Иди-иди! — махнула рукой женщина, явно желая остаться с подругой. — Папа спит еще? — догрызая яблоко, поинтересовался Наруто, чувствуя, что его присутствие здесь становится словно бы неуместным и чужеродным, чего никогда не должно возникать в собственном доме, сколько бы лет тебе ни было. Тишина квартиры могла свидетельствовать как о раннем уходе отца по делам, так и о его продолжительном сне, но теперь, после спокойного приема матери, волнение из-за объяснения ночного отсутствия улеглось совсем. Да и Минато обладал отходчивым характером, он вряд ли стал бы припоминать сыну его поступок слишком долго. — Он на работе, — сказала она, нарезая хлеб наискось. Так зачем-то делали в школьной столовой — в другой, городской школе. Здесь же были крошащиеся ломти на подносе вместе с тарелкой, где были разбросаны куски сыра. — Говорят, наведывается проверка… да и кто, если не он? Кушина улыбнулась и полезла за начинкой в холодильник. — Он не может оставаться в стороне. Как и ты. Вспомнилась история с оружием, случившаяся около месяца назад, продолжения которой Наруто так и не услышал от отца — либо его не наступило, либо все давно забылось под ворохом новых, более важных дел. Изнутри кольнуло полуосознанной обидой: в кои-то веки не «на», а «за» отца, чье чувство ответственности и справедливости гнало его в этот выходной день в кабинет с небрежно выкрашенными блекло-голубой краской стенами, приземистым, заваленным документами столом и прибегающим по первому требованию помощником, который заменял Минато нормальное домашнее общение. Слова матери негласно намекали на собственное будущее, если будет продолжать в том же духе, в первых рядах выступая для обличения очередных нарушителей. И годами видя один и тот же повторяющийся жизненный мотив отца, Наруто давно уже решил для себя, что идти по его стопам совершенно не хочется. — А ваш муж тоже в гарнизоне? Раз там так много важных дел, что офицеров в выходные вызывают, — обращенный к Микото вопрос прозвучал вызывающе прямо, едва ли не обвинительно, хотя эта тихая, улыбчивая женщина мало что понимала в той системе, отличной от быта. Микото, бывшая до этого словно в своем мирке, взглянула на Наруто так, будто тот был замечен впервые. Она моргнула, а потом загадочно и мягко улыбнулась. По сравнению с усмешкой Саске — мимика ему передалась не от нее. — Хм, — а вот звучало так же, пусть и кивала доброжелательно. — Фугаку тоже с утра на работе. Крыть было нечем. Все по-честному, весь руководящий состав на равных трудится на благо армии, решая в последний момент взявшиеся откуда-то недочеты и находя компромиссы перед общением с традиционно придирчивыми проверяющими. — Я в комнате поем, — сказал Наруто матери напоследок, выходя и надеясь, что она не отвлечется от приготовления завтрака на очередной бокал, позабыв о нем совсем. Но отсутствие старшего Учихи дома, по крайней мере, позволяло Саске тоже обойтись без неприятной беседы на повышенных тонах. Если, конечно, Фугаку еще продолжал видеть в нем такого же сына, равного старшему, а не списал со счетов окончательно, дав полную свободу действий как бесполезному придатку семьи. Кушина не стала возражать, и стоило Наруто углубиться в коридор, как тихо зашептала что-то подруге, а закрывая дверь, Наруто мог слышать тихий смех женщин. Родители… люди без хобби и личной жизни. Работа — семья — такими они кажутся своим детям. Лет до десяти кажется, что они почти волшебники, что могут решить все проблемы, а после — кажутся глубокими стариками, ничего не понимающими в настоящем. Но правда совсем другая, взрослые — те же дети, которые почему-то обзавелись своими детьми и вынуждены делать вид, что все знают. Только некоторые забывают, что на самом деле ничего и не знают сами. Еще неделю назад каникулы виделись Наруто в куда более интересном формате, давая возможность предвкушать наполненный долгим сном и отдыхом от одноклассников период, в который он сможет заняться лишь тем, чем хочет заниматься сам, убрав подальше учебники и пособия. Реальность распорядилась иначе, с первых же дней с головой окунув в тоскливое и однотипное просиживание в комнате, уставившись в экран компьютера, чтобы машинально листать страницы сайтов или смотреть надоедающие с первых же кадров фильмы. Наступившее затишье, как в конфликте с Ино, так и в общении с приятелями, создавало много свободных часов, тратящихся на обдумывания накопившейся в мыслях и чувствах информации, давно ждущей, когда до нее наконец доберутся. Даже грядущая встреча с психологами-исследователями вызывала теперь какой-то воодушевляющий интерес, в надежде разнообразить зацикленную на одном моменте похожесть дней, в один из которых Наруто, не выдержав, явился в школу сам. Если его и будут искать, как обещали, то скорее всего начнут отсюда, а бродить по опустевшим, лишенным звуков и движения коридорам хотелось подольше, чтобы занять себя хотя бы так. Аварийный свет был тусклым. Каждые пять метров, а может и дальше, но в пустынных коридорах звук редких шагов, казалось, умножался в десятки раз, отражаясь от голых стен. Прислушайся — услышишь работу внутренних органов, гудение тока в проводах, скрежет пластины облицовки крыши, которую поддевал ветер. А еще усиливающийся говор кого-то, идущего по лестнице. Учителя же вроде как обязаны ходить в школу даже в каникулы, разве нет? Наруто непроизвольно сбавил шаг, стараясь ступать помягче, когда посторонние звуки отвлекли, выводя из раздумий. Он двинулся дальше, прикидывая, сильно ли удивится учитель, кем, скорее всего, окажется обладатель голоса, увидев добровольно явившегося на каникулах в школу ученика. Мелькнула еще идея о спортзале с его большим свободным пространством, где ничто не помешает отрабатывать старательно изучаемые приемы. Находя себе цель, Узумаки умудрялся становиться неожиданно упорным и последовательным в ее достижении, и хотя до неуловимо-легких движений Саске ему было все еще далеко, руки уже избавились от прежней скованности, а тело привыкало к резкости повторяемых по кругу выпадов. В темных закутках тени от редких ламп становились длинней и жутче. Тихий смешок-фырканье — и снова неразборчивая женская трель. Не было школьных юбок или вычурных пиджаков. Узкие джинсы, голые лодыжки и мягкая подошва кед. Две пары внимательных глаз смотрели на Наруто, а разговоры утихли. — Подумать только, — отставив бедро в бок, произнесла Ино. Ее белая кожаная куртка была короткой и вряд ли защищала от холода. — Ходишь на отработки, — это был даже не вопрос. Шестерка, имя которой Наруто вряд ли мог запомнить, — не удивительно для такого пустоголового. — Снова ищешь, кому испортить жизнь? Что там у вас теперь — прямой эфир из школы, раз уж прошлый сорвался? — не обращая внимания на постороннюю, Наруто оглядел с ног до головы модно одетую одноклассницу, готовую, видимо, промерзать до костей, лишь бы соответствовать выбранному образу. Жаль только, тот слегка не подходил под особенности местного климата. Словно назло, Ино достала из кармана телефон, откинула в сторону брелок и направила камеру на Наруто. — Радуйся, неудачник. Ты в моем прямом эфире, — с ядом произнесла она, явно исполняя угрозу с полной готовностью… Ладонь дернулась, инстинктивно желая закрыться от всевидящего ока, без приукрашиваний показывающего всю правду о неумении давать отпор, но вместо того, чтобы тратить время на попытки задобрить, Наруто вдруг одним быстрым рывком метнулся вперед. Так, как научил Саске, пусть здесь и будет по-другому сыгранная партия, превращающая защиту в нападение. Выхватить телефон, так удачно поднятый на уровень глаз, было делом одной секунды, а накопленная за все прошлое злость, вернувшаяся в новой, раскрытой сполна форме, ускорила рефлексы, не зря оттачиваемые на практике с мнимым противником. Не глядя швырнув телефон в стену, Наруто услышал только хруст разлетающихся на куски деталей, слишком хрупких для такого обращения. По ступенькам весело запрыгала пластмассовая крышка, а батарея улетела куда-то вбок, оставив изрядно поломанное устройство валяться на кафеле с разошедшейся по экрану паутиной трещин. Завизжала подружка. Ни секунды тишины, как это обычно бывает в фильмах. — Тебе пиздец! — переходя на ультразвук завопила Ино. — Можешь откладывать себе деньги на могилу! Или нет!.. могилы не будет, урод моральный! Вместо предполагаемого испуга за последствия наступило только что-то похожее на принятие. Оно пряталось в душе день за днем, ища повод восстановить справедливость, дав наглядно понять, почему жизнь по полубандитским законам всегда ведет к краху. Конечно, гибель телефона нельзя было назвать справедливостью, но нервные вопли Ино говорили о том, что и ей не чужда растерянность, когда привычная безграничность власти суживается, обрубленная кем-то в один момент. — В ближайшее время никаких прямых эфиров, — не то приказывая, не то констатируя факт, изрек Наруто, не двигаясь с места. Первая безотчетная импульсивность схлынула, давая место уже более рациональному осознанию произошедшего. Вещи не виноваты в пороках их хозяев, важность имеют лишь намерения. Но девушки уже собрали остатки телефона и скрывались по лестнице. — Чего случилось, — выглянула из двери в коридоре учительница параллельного класса, явно засидевшаяся в пустой школе и вынужденная встать со своего места на шум. Наруто, все еще пребывающий в немом продолжении оборвавшейся сцены, повернулся к ней, но не мог припомнить ни имени, ни преподаваемого ею предмета. Быстрый, напоминающий позорное отступление побег Ино отдавался топотом шагов вниз по лестнице, эхо которых многократно накладывалось на себя, разносясь далеко по этажам. — Я уронил телефон своей одноклассницы, — и снова ни грамма волнения, истощившегося, наверное, после рухнувшего под ноги тела, испещренного странными татуировками. Оно так и не восстановилось до прежних резервов, отступая, не успев дойти до пиковой точки. — Пойду догоню ее тогда. Учительница смотрела на Наруто. Звучало весьма правдоподобно. Да и чай был куда привлекательней пустых разборок. А вот Ино с подружкой уже скрылись из виду. Школа не слишком большая, дойти до главного входа — всего ничего. Только вот судя по туманному облачку — та самая рассерженная Ино вместе с подружкой курила на привычном месте. Смысла в ведении переговоров теперь не существовало. Ино не простит, да и два голоса против одного куда весомее, особенно при отсутствии других свидетелей, готовых подтвердить что-либо. Наруто двигался прямо навстречу маячившему возле ворот белому пятну, неожиданно заметно выделяющемуся среди остальной серости деревьев, машин и тротуаров вокруг. Кто бы мог подумать, что белый цвет может быть таким ярким и освежающим… Теперь Узумаки был подготовлен, теперь он представлял, что может ждать его в перспективе, и это, вопреки всему, успокаивало скачущие вразнобой мысли. Хотелось даже шутить, абсурдностью идей закрепляя это ощущение: почему бы Ино не составить прейскурант на оскорбления, разбить телефон — двадцать минут в прямом эфире, прилюдно отказаться слушаться ее — десять. Он только глянул в сторону девушки, чуть поджав губы, но промолчал, выходя за ворота. И все-таки телефон был действительно ни в чем не виноват. Одно дело — унижать, бросаться словами, хлестать оскорблениями, словно хлыстом в воздухе. Другое — когда кожаный язык рассекает плоть и появляется первая кровь. — Есть закурить? — крикнули в спину. Улицы уже покрылись ранними сумерками. С неба — то ли снег, то ли дождь. Прошло лишь пару дней от случая с Ино, достаточно, чтобы позабыть о произошедшем и слишком мало, чтобы не связать одно с другим. — Стой-стой! — нагнав, незнакомец улыбнулся. Широко и как-то хитро. Лицо не примелькалось, как и дутая, явно теплая алая куртка, застегнутая до середины груди. Светлые волосы торчали из-под тонкой шапки. — Да… где-то были, — принявшись рыться в карманах, Наруто гремел некстати попадавшими под руку ключами, а потом вообще вытащил их, вместе с телефоном, плеером и смятым носовым платком, который затерялся на самом дне. Торопясь скрыть его из виду, Узумаки чуть не выронил в лужу все остальное добро, наконец нащупав скользкую, глянцевую пачку. — Вот, держи, — он неловко протянул сигареты парню. — В магазинах еще не продают, да? Или просто искать неохота? Вопросы задавались, чтобы разрядить затянувшуюся паузу, компенсируя терпеливое ожидание светловолосого. Обычно Наруто не заводил с такими бесед, но непринужденная улыбчивость и угадывающаяся в облике простодушная легкость позволили перекинуться парой фраз — чувствовалось, что ему не будет в тягость ответить, разбежавшись после каждый по своим делам. А парень стоял и смотрел на протянутую пачку, то ли хитро щурясь от сказанного «не продают», то ли не был уверен, что хочет курить такие… А ведь был выше на полголовы. И вместо того, чтобы схватить желаемое, приобнял за плечо и повел дальше — по дороге. — А ты, значит, добрый малый, да? — не сменяя улыбки спросил он. Охапка прижатых к животу вещей помешала вывернуться из захвата, предупреждающе дернув плечом, возвращая положенную дистанцию — как физическую, так и психологическую. Пришлось вначале распихивать все обратно в карманы, последней кладя поверх плеера ставшую вмиг бессмысленной пачку с яркими буквами на этикетке и грозным предупреждением ниже. — Ты от нее? — внезапное прозрение сменило прежнюю доброжелательную расслабленность. Не нужно имен, не нужно уточнений — если Наруто угадал, то подтверждение не заставит себя ждать, воплощаясь в показавшихся уже болезненно-цепких ладонях, одна из которых уверенно лежала на плече, направляя по единственно верному пути. А он все продолжал идти, не замедляя шаг. — Она… она… — словно пытался вспомнить парень, и быстро вынудил свернуть с улицы, шагая по новому пути туда, где за домом кончалась жилая зона и начинались гаражи и склады. — Что-то не припомню… мы ж с тобой покурим там, да, добрый малый? — А если нет? — Наруто наконец сделал попытку отвязаться от настойчивого провожатого, потому что грядущие перспективы были понятны без долгих споров. Город как специально окружил себя разрозненной сетью заброшенных, глухих пустырей, отгородился от кипучей живости центра рядами древних, рассыхающихся от дождей и морозов домов, часть которых была уже оставлена прежними владельцами навсегда. Кто-то съехал сам, кто-то получил пристанище получше, а переходящие в неизвестность промзоны надежно хранили секреты от всего мира. Любопытствующие не окажутся тут случайно, обходя дальними путями очередное слепое пятно, бельмом затягивающее и без того неверное пространство обычных «спокойных» улиц. Рука жестко подхватила под локоть, словно старая подруга или девушка, решившая, что без ходьбы «вот так» легко можно было слыть лицемерами. Только вот Наруто вряд ли был «избранницей» этого парня. — А что, если все-таки да, — манерно передразнил парень, — и ты забыл об этом? О том, что милый и добрый… Они шли, и там за углом изгибались трубы, обшитые чем-то блестящим и подпоясанные проволокой. На них, словно ранние снегири, сидели незнакомцы, к которым и вел новый приятель. Можно было бы заорать, призывая на помощь кого-нибудь, хотя бы краем уха услышавшего попавшего в беду прохожего в этом сомнительном районе, но пустая трата сил только лишит их быстрее, заодно дав наблюдателям дополнительно поглумиться над такой потерей собственного достоинства. Наруто слишком хорошо понимал каноны уличных разборок, чтобы верить в лучшее, а потому он повторно рванулся из ставшего металлически жестким захвата, упершись в землю ногами. Вначале освободиться, чего бы это ни стоило, а потом валить отсюда подальше — туда, где яркий свет фонарей вдоль дорог становится точками сохранения для подобных заплутавших неудачников, позволяя передохнуть под становящимися охранными грамотами взглядами и присутствием идущих по своим делам людей. Желтыми пятнами фонари блестели в начавшихся слабых сумерках, отвлекая взгляды. Но не было ни прохожих, ни очевидцев, или они спрятались за прибитой дождями травой. — Стой-стой!.. — не унимался белобрысый, а второй уже встал и показался бледным-бледным. Крашеные в ярко-красный волосы скорей пошли бы девке, а не парню, что казался ниже Наруто, но не младше. — Чего ты с ним сюсюкаешься, Дей, — с бесцветной усталостью произнес он. — Будет бегать… умрет уставшим. После Хидана привычки спокойно слышать обещания скорой смерти так и не возникло. Или же его методы приучения оборвались слишком рано, прерванные хладнокровно пущенными в грудь пулями. В этот раз волшебного спасителя ждать не приходилось — никто не явится на пустырь проведать Наруто просто так или за компанию, никто не знает, куда он пошел, а лежащий в кармане телефон еще надо успеть достать, тратя драгоценные секунды, которые могут стоить чего-то большего, чем сломанная конечность. Невнятный рык, сорвавшийся с губ, был вроде бы обращен к противникам, но являлся, скорее, досадливой руганью самого себя — за то, что так глупо попался, расслабился, отдаляя момент грядущей расплаты в туманное будущее. Разве будет кто-то вот так в открытую тащить человека чуть ли не за шкирку, на глазах у людей, попрятавшихся в ограждающее от сомнений тепло квартир, откуда достаточно брошенного вскользь взгляда, чтобы после тайное стало явным. Наруто наконец отцепил от плеча жилистую, цепкую ладонь названного Деем парня, практически отпрыгивая в сторону. Путь к свободе здесь только один — бежать тем же путем, что и пришел, иначе можно запутаться в лабиринте приземистых построек, добровольно загнав себя в угол. С той стороны тоже шли. Пока — размытые силуэты, но Наруто мог узнать белые куртки. Такие чуждые в этих местах, такие… непривычные. Ино прижималась к юноше, что приобнимал ее за плечо и вел по хлипкой земле. Стоит Наруто рвануть в сторону, и Яхико даже не станет думать — застрелит на месте. — Ну и куда ты? — весело спросил Дей, словно Наруто оказался домашней крыской, что сделала трюк. — Поболтаем, покурим… А красноволосый снова равнодушно сел на место, только вот на колене лежала рука с черным пистолетом, который казался игрушечным. Нельзя с таким сухим лицом держать оружие! Окруженный со всех сторон, Наруто все-таки остановился. Подскочившее к горлу сердце прыгало там нервными, истеричными рывками, а мозг упорно искал в происходящем признаки надуманности. Разве могут здесь вот так мимоходом грохнуть человека, без оправдывающей средства цели и нажив себе после кучу лишних проблем с законом? Взбудоражится весь город, включая военных, тщательно проверятся любые тайные места, вытряхивая оттуда охапки новых секретов. Пейну все равно — он уедет прочь в тот же вечер, но остальные? — Ну так что?! — страх переменил интонацию, сделав ее вопреки ожиданиям отрывисто-резкой, ничуть не похоже на заискивающие, блеющие голоски осознавших свою кончину жертв. Наруто просто не умел бояться в открытую. Белые пятна все еще неспешно шли к ним, а Дейдара уже развернулся и вытащил одолженную пачку, чтобы предложить сигарету Наруто. — Так какие планы на вечер были? — как ни в чем не бывало спросил Дей. — Уж точно не с тобой по гаражам таскаться, — чтобы чем-то себя занять в ожидании «главных» ответил Наруто, продолжая глядеть в сторону нарочито неспешно идущего Пейна. Если хочешь выжить целым и относительно невредимым — заводи разговор только с ним, остальные всего лишь исполнители, знающие свою роль и тщательно следующие ей по указке командира. Настоящую власть олицетворяла даже не Ино, а он. Безумная надежда, что вскоре все закончится, обернувшись парой профилактических ударов для закрепления результата, рвалась сквозь логику правды, сквозящей из жестов и движений врагов. Такие не носят с собой оружие, чтобы покрасоваться, засветив его перед чужаком, а вполне осознанно пускают его в ход, когда иных мер не хватает. И все же… неужели чертова разбитая игрушка с электронной начинкой сравнима с жизнью? Фыркнул красноволосый, но Дей уже тряс в руке затушенную спичку. Подумать только, кто-то до сих пор использует спички, наплевав на прогресс. — А я могу быть офигительным спутником! — обещал Дейдара, затягиваясь. — Мы могли бы поговорить… знаешь что-нибудь об искусстве, м? Наруто впервые посмотрел на него осознанным взглядом, будто просыпаясь ото сна. Или наоборот проваливаясь в него из однозначно понятной только что реальности. — Чего? — он вздернул брови, думая, что ослышался. Напряженность грядущей уличной расправы, в которую врывается в вихре затейливых танцевальных па болтовня о видении красоты в привычном и прочей фигне, почерпнутой из дешевых статеек в интернете. Так, что ли, себе это представляет светловолосый? Холод прокатился по позвонкам, пересчитывая их быстрым, похожим на аккорды пианиста перебором. Уж лучше бы все шло обычным темпом, с угрозами, оскорблениями и шантажом, а не веселой доброжелательностью чокнутого помощника Пейна, по виду которого не казалось, что он шутил. Белые голубки были совсем близко. Настолько, что можно было различить как покраснело личико Ино от холода или злости. Худые ноги в джинсах казались хрупкими. А руки впивались в знакомую дутую куртку Яхико, который выглядел как взрослый бойфренд зазнавшейся школьницы. А Дейдара уже сорвал травинку (высушенную солнцем и подгнившую от дождя) и потянулся ей, целясь Наруто в лицо. — Ну, чего ты скучный… — обиженно пробурчал Дей. — Я же не прошу танцевать. Наруто отпрянул, дернувшись назад, словно от удара — даже самые безобидные действия в свой адрес воспринимались уже как реальная угроза. Мозг полностью переключился в ее ощущение, готовясь к худшему, и вместо травинки тут мог бы запросто почудиться пистолет, подобный тому, что держал при себе молчаливый сообщник Дейдары. — Без них всех ты бы так не рисовался, — все еще настороженно вглядываясь в его тонкие, улыбчивые черты лица, покачал головой Наруто. Где были бы эти двое и все те, кто остается за кадром наверняка огромной группировки Пейна, без него самого? Что бы делали, чем занимались и как проводили свободное время? Впрочем, винить одного — методика уклонистов. Не будь этого лидера, нашелся бы другой, способный дать требующей азартной безнаказанности душе эту пищу, и смысл вовсе не в личных качествах вожака, в чем, возможно, убеждала себя Ино, видя, как терпеливо-уважительно относятся к ней окружающие. Сминалась подгнившая трава, чавкала земля под некогда чистой обувью. Ино поджимала губы и кривилась, когда грязь оставляла вотерлайны на светлой подошве. — Если бы у бабушки был хуй… — риторически не закончил Дейдара и снова заткнулся. В такт неслышной мелодии постукивал по рукоятке оружия Сасори. Он смотрел даже не на Наруто, а так трагично, словно именно его жизнь тут была на кону. Словно ряд серых гаражей с разномастными заплатками крыш — мавзолей, в котором кто-то да похоронен заживо. — Вот этот мусор… — наконец сказала Ино, цепляясь за равнодушного Пейна, словно за соломинку. А тот смотрел куда-то в сторону, где должно быть, был припаркован автомобиль, где ждали кожаный салон и сигареты (хотя курил ли он, Наруто вряд ли мог сказать точно), где было тепло и можно было разложить глупую старшеклассницу. И все-таки ввязался за нее, притащил своих. Значит, есть ради чего портить свою политическую тушку. Марать руки и пачкать ноги в стылой грязи. — Завещание написал? — с отвращением произнесла Ино. — А если ее отец прогорит, ты же здесь больше не появишься? Ходишь у него на побегушках ради капризов дочки? Я думал, серьезные бандиты до такого не опускаются, — Наруто проигнорировал девушку, словно ее и не существовало — посторонний, нелепый элемент, в котором все от стильной, явно недешевой курточки до раздраженно-выжидающего блеска глаз выдавало инородность. Даже приставшая к ботинкам грязь смотрелась наспех сделанным для сцены гримом, готовым вот-вот отвалиться в самый напряженный момент постановки. Интересно, притащилась потому что такое условие поставил Пейн, или сама желала насладиться моментом мести, пусть даже она свершится среди рассыхающихся, изъеденных ржавчиной гаражей, ставших столь жалкой декорацией для ее триумфа. Дейдара фыркнул, словно от хорошей шутки, переступил с ноги на ногу, не в силах терпеть. А вот глаза Яхико даже не блеснули от интереса. Усталость и желание, чтобы все закончилось как можно быстрей. — А что будет, если прогорит твой папочка? — язвила Ино. — Снова устроите показательные выступления в прямом эфире? — говорить с Ино бессмысленно, значение имеет только Пейн, чьей волей или минутной слабостью может решиться дальнейшая судьба, какой бы тяжелой она ни была. — Чего ты хочешь за ее телефон? Новый ей купить, или что? Наруто понял, что теряет самообладание. Все шло иначе, чем он представлял, вместо яростно прилетающих по ребрам и конечностям ударов являя собой затянувшуюся прелюдию к торгу, когда скучающий покупатель продолжает ждать, насколько прогнется незадачливый торговец, изо всех сил старающийся сбыть залежавшийся товар. Что им было сейчас, что станет — гордость ли, а может быть, убеждения, которыми, по слухам, готов поступиться любой ради спасения себя от серьезной беды. И Наруто был слабее всех них из-за своей несдержанности. Он единственный, кто не мог держать себя в руках. — Я не устраиваю прямые эфиры, — рыкнула девушка, а потом вдруг осеклась, словно вспомнив что-то важное. — Я устал, — поднял взгляд Сасори. Вся болтовня может быть весьма утомительной и бесполезной. Сасори считал, что дело должно быть доведено до конца до того, как оно пошло не по тому пути. Тактика выматывания ожиданием умела давать свои плоды. Особенно, если жертва не могла похвастаться хладнокровием, а была на взводе, подобно Наруто, от вот-вот готовой начаться кульминации, которая все не наступала, спотыкаясь о рассыпающиеся обрывки слов, о безразличие, казалось бы, только что обращенных на тебя взглядов, о раскисающую под ногами почву, сдобренную выжатым из клубящихся над городом туч дождем. Наруто шагнул вперед. — Чего ты хочешь? — на этот раз вопрос адресовался Ино. Вдруг та окажется понятливее своего покровителя, выставив все счета разом — без лениво-скучающих улыбок, вкрадчивых переборов рукоятки пистолета, нарочитой отстраненности, читающейся по расслабленной позе и без того знающего обо всем человека. — Чего хочу? — Ино нахмурилась, выпрямилась. Дрогнули волосы, собранные некогда в высокий хвост. Теперь, покрывшиеся тонкой паутинкой влаги, они походили на крысиный хвост. — Ты не имел право трогать мой телефон! Ты не понимаешь слов и думаешь, что можешь всё! А ты — чертов мусор!.. - Ино теряла самообладание, топнув ногой прямо по отсыревшей земле. Если бы не Яхико рядом — наверняка бы уже пошла в рукопашную. — Я не поднимала на тебя руки! И могла сказать что угодно! А ты… ты не имел на это права! — Может, успокоишь ее? — снова попытался разговорить Пейна Наруто. Истеричная, капризная сущность Ино старательно выращивалась в атмосфере вседозволенности, и поздно уже перекраивать характер, обучая терпению и равенству с остальными. Наверняка единственная и долгожданная дочка у родителей, слепо потакающих всем ее требованиям, раз уж есть кому их предъявлять. — Давай уже, начинай, что вы там собирались. Или я пойду домой, — с ёкнувшим от собственной наглости сердцем заявил Наруто, подкрепляя слова несколькими шагами в сторону, чтобы проложить себе путь к теряющемуся в кисельно-чернильной темноте выходу с пустыря, попытавшись обойти парня и девушку, загораживающих дорогу. — Наконец-то, — возможно, Сасори этого не говорил, а это просто затрещала со стоном застегнутая до подбородка молния. Он натянул повыше ворот и щелкнул предохранителем, потом затвором, проверяя есть ли патрон в патроннике. А может, дослал его. Игрушка не трещит так, не отходят с таким звуком детали в зажигалках, ведь так? — Хочу, чтобы он помучился, — сказала Ино, цепляясь пальцами как можно сильней в плечо безразлично стоящего Яхико. Ее бил то ли страх, то ли адреналин. Вмиг из нервозно-глуповатой девицы она превратилась в другую — расчетливую и взрослую, за словами которой стоит настоящее желание только что сказанного, а не просто выкрики в пустоту, подслушанные из очередного остросюжетного фильма. — Вы меня не грохнете, — сглотнув, Наруто теперь держался взглядом только за тонкий, направленный в грудь ствол пистолета, отчаянно надеясь, что тот окажется грамотно выполненной подделкой. Как раз для запугивания вот таких доверчивых растяп, знакомых с оружием лишь понаслышке. — Ино, все знают и помнят, что мы… у нас были ссоры, и ты меня изводила. А Саске знает, что я разбил твой телефон. Хочешь оказаться потом в центре внимания и таскаться по допросам? Он блефовал насчет Саске, но это было единственное, что пришло в голову. Нужно заставить их поверить, что он не один, что оброс связями, и те, кто протянул их ему, готовы поддержать, вытягивая обратно оборванные ниточки, даже если ничего нельзя будет изменить и вернуть. Ино тоже смотрела на срез черного дула. То не дрожало и не кренилось, как в руках новичка. Сасори явно не впервые целился в живое существо и не испытывал никаких чувств — это было видно по отстраненному лицу, которое даже не покраснело от промозглой погоды на улице. Парень оказался ниже Наруто, но явно не впервые готов был забрать жизнь. — Когда мой «папочка прогорит», — напомнила Ино слова недавно брошенные ей в лицо, — тогда и буду беспокоиться. Ее ноги, сжавшись у коленей, образовали неровную букву Х. Худые девчачьи ноги, обтянутые тканью, растерявшие всю напущенную сексуальность. В туалет что ли хочет? Или возбуждается от предчувствия боли? Чего жмется то? А Яхико все еще стоял, словно не живой. Будь то скайфай фильм — подумал бы об андроиде-служке, но нет, вроде как даже смотрит бездумно в сторону, словно обладает особым виденьем и может понять, что за грядой труб и в дальних гаражах может быть что-то интересное. — Тело и следы найдут быстро, город маленький. Эти просто свалят отсюда как обычно, а ты останешься. Да твой отец сам бывший военный, неужели не понимаешь, как тут всех припрягут к делу ради такого! Взывать к совести бесполезно, вызвать опасения за собственное будущее — действеннее ли? Пистолет продолжал маячить всего в нескольких метрах от Наруто, держа его на невидимом поводке. И вроде бы так просто рвануться отсюда прочь, петляя по хлюпающим застоявшейся водой канавам, но приросшие к месту ноги ощущались где-то далеко-далеко, словно и не свои вовсе, а по ошибке пришитые к телу чужие конечности, управлять которыми еще надо научиться. И он стоял, веря и не веря в самый страшный исход, пока молчаливый Пейн позволял им всем разбираться между собой, занятый уже чем-то более важным, чем выслушивание приевшейся болтовни жертв напоследок. — Такого маленького человека и не заметят, — фыркнула Ино, — ты же пропасть хотел, все думал, как сбежать… остальные подскажут, что так и есть!.. — тонкий голос Ино относил ветерок, дувший в сторону пустынных и безжизненных гаражей. Прибитая трава едва шуршала от сильных порывов, Ино приходилось срываться на визг, почти истеричный. Начинало казаться, что она и сама не уверена в том, что просила сделать для себя Пейна. Ему все равно, он готов, он знает, как без колебаний нажимать на спусковой крючок, а атрофированные угрызения совести давно иссохли в душе, превратившись в пепел сожалений прошлого. Наверное, когда-то было тягостно и ему, но чувства съежились, отвалившись как ненужная змеиная кожа при линьке, чтобы дать место новым — более необходимым и правильным. — Пейн, — Наруто впервые назвал его по имени. Прозвищу, подсмотренному на странице соцсети, потому что не было больше ни одной зацепки, по которой можно раскрыть и узнать его лучше. Говорят, обращение по имени сближает людей. — Тот человек, Хидан, он жив? Вместо того, чтобы заботиться о себе, он вдруг вспомнил тот длящийся неделю за неделей вопрос, отказаться от которого, беспечно махнув на все рукой, не вышло, и он по-прежнему тяжелел в груди неразгаданной правдой. Если Наруто думал, что Пейна передернет — он ошибся. Если рассчитывал, что Сасори опустит оружие — он ошибся. Если казалось, что повиснет долгая драматическая тишина — он ошибся. Яхико отвел взгляд от кирпича, побитого временем, безразлично посмотрев на Наруто. — Хидан?.. — переспросил он, и было не ясно, впервые ли из уст вырывается это имя. Было видно что Ино злится, мерзнет, переступает с ноги на ногу. Ну же… ну же! — Давай уже! — рявкнула она, переходя на ультразвук, и выстрел не заставил себя долго ждать. Сначала один, потом второй. И третий. Словно разорвало барабанные перепонки. Только боли не было, была звенящая пустота, а боль была не там, она распустится повыше ключицы чуть позже. Рядом засуетились, словно это была отмашка. Завизжала оказавшаяся не столь смелой Ино, Яхико прикрыл ее, а потом, схватив за руку, побежал в сторону прямо по грязи. Сасори уже стоял спиной и целился в гаражи, пока Дейдара, успев среагировать, сжал локоть Наруто и орал, словно тот раненый мог убежать. Снова выстрел. Грохот сотрясал влажную пустошь. А после показался и человек с такими знакомыми чертами лица. Словно за раз Суйгецу вырос, а может двустволка в руках придавала ему лет пять сверху. Он что-то говорил и стрелял в них, судя по дыму от горящего пороха. Не в Наруто, а в кричащего что-то Дейдару и Сасори, который беззвучно шевелил губами, отвечая на простые вопросы и ожидая, пока они смогут отступить. Слишком много действий одновременно. Звуки, люди, запахи вдруг устремились друг к другу, в царившей вокруг неразберихе переставая выделяться по отдельности и исковеркано путаясь в восприятии. Некогда думать, некогда просчитывать ходы, и остается только отдаться на волю безрассудной удачи, которая еще успеет спасти, если окажешься достойным ее милости. Удар кулака пришелся Дейдаре снизу в челюсть — Наруто даже послышалось, как хрустнули сминаемые хрящи или сдвинулись с положенного места кости — этого хватило, чтобы вырваться из захвата, бросившись прямо к Суйгецу. Кажется, он что-то кричал ему, сам не воспринимая звуков голоса, забывая, что легко может попасть под пулю Сасори, но бежал, сокращая отмеряемые чавкающей под ногами грязью метры, неожиданно ставшими такими бесконечными и непреодолимыми. Дейдара схватился руками за ноющую челюсть, шевеля губами и явно что-то выкрикивая, но из-за звона в ушах не разобрать. Зато бежать можно было легко — на Наруто никто не обращал внимания, пока где-то рядом (словно в другом мире) раздавались оглушительные выстрелы. Первое время казалось, что Сасори готов был отвечать огнем, а может быть, даже отвечал, но что такое пистолет против двустволки, которая вскидывалась вверх от выстрелов. Было видно, как белобрысый стреляет, а после откидывает рукоять и вставляет новые патроны. А потом снова дергается срез ствола, и дым оседает во влажном промозглом воздухе. Спутанная, прижавшаяся к земле трава путала ноги, но шум не возвращался, окутав мир благой густой ватной тишью. Чем ближе становился Суйгецу, тем больше парень не походил на него. Выше, хоть и настолько же щуплый, жилистый. Одетый в простую спортивную куртку, застегнутую по горло, и с усмешкой (это явно семейное) откидывал в сторону пустые гильзы, чтобы из набедренной сумки достать новые. Беспорядочная и безумная стрельба доставляла ему удовольствие. Только вот, если присмотреться, Сасори не бежал, а ждал затишья, спрятавшись за изгибом обшитой стекловатой трубы. Но Мангецу словно его не видел, и стоило Наруто оказаться поблизости, как тот тут же притянул его к себе за плечо, словно потерянный в индийском фильме брат наконец-то оказался рядом. Говорил он что или нет — вряд ли бы дошло до парня. Барабанные перепонки после такой стрельбы с непривычки, да и попросту физиологически, были ни к черту. А Мангецу что-то говорил, это чувствовалось грудиной, прижатой к своей. А после, словно в какой-то игре, закинул на плечо Наруто ствол ружья и, отодвинув его подальше, повернул на бок, чтобы выстрелить в Сасори. Тот явно думал, что нежные объятия — отличный повод, чтобы добиться своего. Но Мангецу не был лопоухим простаком, он смело нажал на спусковой крючок дважды. Два бойка ударили и разорвали капсюль. Пули вылетели поочередно, стремясь в далекую мишень, а отдача, в разы большая, чем у обычного пистолета, заставила Мангецу отступить на шаг. Горячий металл обжег щеки (да и плечо бы, если бы не куртка Наруто), но хуже было то, что торчащий как два крючка целик резанул по коже, оставляя две горящие рытвины на лице. Параллельные и глубокие, наверняка останется шрам, но Мангецу было настолько плевать. Он с упоением наблюдал, как смотрит в пустой магазин Сасори, а потом бежит, поджав хвост, через поле к домам, петляя и пытаясь убежать от его пуль. Только вот Ходзуки стрелять больше не собирался. Он придерживал одной рукой Наруто меж лопаток, все так же прижимая к себе, а другой держал остывающее ружье. Финита ля комедия. Саданувший по щеке металл вернул вместе с болью ощущение себя и происходящего. Звуки, до того сминающиеся в неразборчивую какофонию, вновь разделились по смыслу и громкости, движения противников, видимых теперь издалека, стали предсказуемее и казались в рамках человеческих возможностей, а быстрота выстрелов напоминала тренировку в полицейском корпусе для отработки верной последовательности действий. Тяжелое дыхание парня за спиной улавливалось телом даже сквозь одежду, и Наруто наконец отскочил от него, недоверчиво и во все глаза таращась на спасителя. Было во внешности что-то узнаваемое и схожее с другим известным ему человеком, за которого и принял вначале. — Надо валить, там остался еще другой, рыжий, он тоже вооружен и главный у них! — скороговоркой выпалил Узумаки, схватившись за щеку и вертясь на месте, чтобы не пропустить возвращения Пейна, если тот надумает перегруппировать силы. Среди гаражей разносился тяжелый, химически-горький запах пороховой гари, ставшей единственным следом устроенного побоища. Исчезают свидетели, стираются улики, и только невидимый в потемневшем вечернем воздухе дым будет еще какое-то время меланхолично кружить над местом, пока не рассеется сам. Теперь Мангецу посмотрел на Наруто и словно с удивлением вскинул брови. Будто впервые заметил, что перед ним не препятствие, не тряпичная кукла, а живой человек, да к тому же и раненый. Он убрал с плеча ружье с массивной рукоятью, явно растерявшись от того, что Наруто еще и разговаривает. А потому, так и не отпустив парня, замахнулся и ударил деревянным прикладом его по голове. Главное — знать куда бить, чтобы вышло глухо и сознание отключало без раздробленного черепа. Мангецу в этом явно поднатаскался. — Блять, нахера его-то? — если бы не белый потолок с рыжим абажуром и стены с простыми цветочками на обоях, то можно было бы представить, как парень рвет на себе волосы, стараясь достучаться до собеседника. — Он же, блять, всем растрепет! Он только притворяется «своим», а по факту — штампованное дерьмо!.. В комнатушку с закрытой дверью из тонкого ДСП просочился и сладковатый аромат паленой травы. Наруто мог помнить его по тому разговору с Суйгецу на крыше. Да и судя по голосу… это все-таки был Суйгецу. — Ой, да заткнись! — отнекивался голос. Немногим глубже и с расхлябанно-расслабленными интонациями. И снова гудение вытяжки на кухне и тишина. Звон чашек и почти семейные посиделки двух братьев, в квартире которых очнулся Наруто, раздетый по пояс, с неуклюже перевязанным плечом и повязкой, наклеенной на левую щеку. Больше всего болела голова. В ней что-то тупо пульсировало и методично, как метроном, отсчитывало похожие на маленькие удары движения кровотока. Наруто не был силен в медицине, но по ощущениям и смутным знаниям человеческого организма предполагал, что именно так должны проявляться последствия удара по черепу. Следом заявила о себе боль в плече, расползаясь по мышцам едким, пронизывающим сверху донизу ощущением. На его фоне забывались царапины, к которым вначале потянулась рука, нащупав какую-то странную, заклеивающую половину щеки штуку. Первой мыслью было вскочить, проворно выбравшись из постели несмотря на свое удручающее состояние, и найти тех, кто так громко обсуждает его не стесняясь в выражениях. Надо было понять, надо было вызнать все то недостающее в памяти, что вылетело в разом обрушившуюся на Узумаки черноту, из которой он постепенно возвращался назад. Плоховато слушающееся и явно уставшее от моральных и физических перегрузок тело позволило только осторожно сесть на постели, медленно проводя пальцами вдоль ран и прислушиваясь к себе. Конечно, лучше вот так сразу не станет, и к сидящим за стенкой хозяевам придется выбираться в этом растерянно-жалком виде или не выходить вообще. Вздохнув, Наруто кое-как поднялся с постели и побрел к выходу из комнаты. Кухня была смежной комнатой, и, миновав узкий и темный коридор, Наруто мог видеть знакомых парней, сидевших за приставленным к столику стульях. Мангецу с самокруткой в руке и Суйгецу, который держал в руках чашку. Они оба смотрели на Наруто. — И тебе привет, — сказал Мангецу, расслабленно и с ехидством обнажая острые мелкие зубы, а его младший брат разве что фыркнул и дернул губой, а после отпил из чашки. — Если спасаешь людей, то не надо бить их прикладом по башке, они могут и не выжить после такого спасения, — упершись взглядом в лицо старшего из братьев, Наруто высказал первое, что крутилось в мыслях как самое главное. Теперь при свете лампочки можно было рассмотреть их обоих более четко, увидев явное, последовательное сходство, подтверждающее семейное родство. Впрочем, схожесть читалась и в остальном: однотипных повадках, манере улыбаться с легким ехидным прищуром, отчего любое замечание из уст этих двоих принимало оттенок издевки, в раскованности поз, в которых они с таким же видом сидели бы хоть на приеме у королевы. Непринужденность, помноженная на свободомыслие во всем. Суйгецу прыснул, закатил глаза и откинулся на спинку стула. Мангецу впускал в легкие сладкий и густой дым. Кухня вся тонула в тумане, и лампочка казалась мифическим солнцем над палящей от жара пустыней. — Да больно ты кому сдался, — ответил за брата Суйгецу. — Считай, что тебя за трофей взяли… сейчас сфоткаем и повесим на стену. — А… сколько времени? — покосившись вначале на него, а потом на стену, поинтересовался Наруто, прислоняясь здоровым плечом к дверному косяку в качестве дополнительной точки опоры. — Я тут долго вообще? Дышать наполненным сизой приторностью воздухом кухни было тяжеловато. Не спасала даже привычка курить, да и дым этот отличался от всех, что знал Узумаки раньше, заставляя морщиться почти на каждом вдохе. — Время позвонить родителям и сказать, что в каникулы можно ночевать не только дома, — сказал Мангецу. Он выпускал дым из ноздрей, подобно демону. Нет, на мифического дракона он не походил, но своим светлым почти бесцветным образом походил на призрака. Видимо, гены сошлись сразу на двух сыновьях, раз они оба были столь редкой породы. Суйгецу снова ухватился за кружку, поднял и поморщился, когда там оказалось пусто.— Захочешь валить домой, — ставя обратно чашку заявил сверстник, — на этот раз я тебя чем-нибудь огрею. Мне проблем не надо. — Нет человека — нет проблем, — добавил Мангецу, и они оба засмеялись, обнажая мелкие зубы и щербинку между ними. — Не буду я никому звонить, мне же не пять лет, — пожал плечами Наруто, но рану тут же пробрало волной болезненного жара. Пока придется обходиться без лишних жестов и мимики, привычка к которым выработалась сама по себе с детства, подчеркивая слишком живой, неутомимый характер. — Он тебя не задел? — снова обращаясь к Мангецу и вспоминая детали перестрелки, спросил Наруто. Благодарности так и застряли в горле, становясь с каждой минутой все менее уместными — надо было с них и начинать, а теперь вялый разговор свернул в иное русло, да и желание вернуться в комнату поспать наводило на мысль, что для полноценного знакомства пока слишком рано. Звучало так самонадеянно, что Суйгецу даже остановился взглядом и сощурился: не покраснел от лжи-то? А то помнит, как верил мальчишке, а тот из-за Карин устроил такое… гребаный позер. — Пистолет эффективен на расстоянии полсотни метров, а он даже целиться не мог, так что… — Мангецу словно говорил о технических характеристиках пылесоса. С такой безразличностью, что можно подумать, будто все приснилось. — Похоже, и тебя застрелить не смог с десяти шагов… или сколько там было? — А… он пытался? — непроизвольно прихватив плечо другой рукой, переспросил Наруто. В голове до сих пор не укладывалось, что все было всерьез и с ним, а не тщательно продуманной инсценировкой с целью напугать, «заставить помучиться», как того желала Ино. Мангецу усмехнулся, уперся взглядом в забинтованное плечо и нельзя было не думать о том, что он «намекал» на ответ. А потом снова взглянул Наруто в лицо. — Я тебя вообще не знаю, — заметил он. — Я мог бы и тебя пришить. — Я думал, ты пришел туда за мной, — тупо произнес Наруто, понимая, что выстроенная им предварительная система дает сбой, ломаясь в самом основании из-за заложенных совсем иных расчетных данных. — Я тебя вообще вначале за Суйгецу принял, — он кивнул в сторону младшего из братьев, растянувшего рот в широкой, острозубой улыбке. — Я бы за тебя и пальцем не пошевелил, — буркнул Суйгецу, а Мангецу снова выпустил плотный дым. Суйгецу все еще дулся, но старшему было на это плевать. Даже если бы злейшего врага домой припер. — Вытряхивал мусор из гаража, — заметил он, — а потом услышал, что кто-то вытряхивает свой… ну и решил развлечься. — Я пойду посплю еще немного, — по голосу Наруто чувствовалось, что он пребывал в своих размышлениях, осознавая и открывая для себя произошедшее с новой стороны. Конечно, приятно чувствовать себя незаменимым и ценным, но реалии жизни редко предоставляют поле для сознательного геройства, и поступок Мангецу стал удачным стечением обстоятельств, а не продуманным спасением друга, невзирая на риск для жизни. Или друга брата, или что там еще обычно возникает в сюжетах для большего драматизма, где положительный персонаж не имеет права совершать благородные поступки «решив развлечься». Все это уложится в голове чуть позже, заняв нужные места, подобно сложным фигуркам в тетрисе, а пока — сон пересиливал желание задавать оставшиеся вопросы, и Наруто поплелся назад в комнату, растворившись в узком, полутемном коридоре. Останавливать никто не стал. Они снова были заняты друг другом: сладковатым дурманом кухни и пустой кружкой без чая. Даже Суйгецу больше не кричал «нахуя?» намекая на Узумаки. Всем было плевать на то, что мальчишка снова ляжет в чью-то там кровать, а может даже зальет кровью. Телефона в вещах не было, равно как и ключей в двери. Видимо, братцы Ходзуки приняли все меры, чтобы предупредить опасность. Когда Наруто проснулся в следующий раз, за окном было светло, а настойчивая боль в голове стала неспешнее и ровнее, убираясь из ощущений на второй план. Ныла рука, зудели царапины, но хотелось верить, что оказанная медицинская помощь, в виде наспех наложенных повязок, — единственное, что действительно требовалось при таких повреждениях, потому что объясняться с врачами — значило бы дать им право привлечь к процессу и полицию. Если, конечно, там попадутся не идиоты, не умеющие отличать ножевые раны от огнестрельных. Поглядев по сторонам, Наруто сонно зевнул, чувствуя себя не то чтобы отдохнувшим, а скорее менее уставшим — разница понятий тонко чувствовалась на собственном теле, как и вернувшееся ощущение времени. Пора приводить себя в порядок и идти домой. В ванной Узумаки критически осмотрел в зеркале царапины, отодрав бинт и зачем-то потыкав в них пальцем, а потом щедро умылся под краном. Судя по предыдущему отсутствию, разговора с родителями можно не ждать — минус один повод для вранья и поиска отговорок, куда важнее продержаться при них оставшееся до заживления плеча время, не выдав его какой-нибудь мелочью. Одежды, которую он ожидал найти сушащейся на трубе, здесь не нашлось и, выйдя из ванной, Наруто задумчиво огляделся, пытаясь вспомнить — была ли она на нем в первое пробуждение или нет. На кухне, прямо на угловом диванчике, спал Суйгецу. Пепельница была переполнена окурками и фантиками от конфет. А Мангецу, разбуженный неясно где в однушке, встретился в коридоре. — Ходишь, как слон, — беззлобно с сарказмом фыркнул он. И все-таки еще раз окинул взглядом. — Видел у тебя шрам свежий на бедре. Некрасиво-рваный. — Вы тут меня целиком раздевали, что ли, когда притащили? — Наруто так же беззлобно усмехнулся, понимая, что стесняться поздно, а братьям и так пришлось тащить его сюда через все препятствия городской среды вроде дверей, лестниц и бордюров. — Надо раны заново перевязать, у тебя есть все эти лечебные штуки и бинты? Мангецу облокотился о стенку и скрестил руки на груди. Он криво усмехался, словно смотрел самую интересную сценку на земле. Но по факту… перед ним был лишь мальчишка, раздетый по пояс. — Тут тебе не лечебный пункт и не красный крест, — заметил он. — Тебе бы ко врачу, потому что я не разбираюсь, прошла пуля или застряла там… считай, на сотую часть может и андроид уже. Осторожно прижав ладонь к плечу, Наруто чуть надавил на мышцу, морщась от усилившейся боли, но продолжая ощупывать область повреждения. Вроде бы ничего не чувствуется, жар отсутствует, да и боль одинаково неприятная в любой части плеча. — Они спросят, откуда это, и заставят рассказывать до конца. По ощущениям все так же, как было вчера, думаю, ничего там не застряло. Пистолет у него был маленький, я рукой даже двигать могу, значит, не опасно? — в подтверждение Узумаки чуть пошевелил рукой, выжидающе глядя на Мангецу. Дурацкая неизвестность, когда бездействие кажется лучше любых решений, и нужно только чтобы кто-то обнадежил и подтвердил правильность такого отрицания заботы о себе же. Опасность всегда где-то там, за стеной, по ту сторону дороги, и если закрыть глаза, привычно замирая на время, она обязательно пропустит тебя, пройдя мимо. Снова взгляд на плечо. Перевязка была не высшим пилотажем. Скорей напротив — слабым местом. Но это лучше, чем заливать всю обивку своими жидкостями. — Понятия не имею, — сказал Мангецу, растягивая слова. — Но я тебя здесь держать не собираюсь. Как и домой пускать. Передам из рук в руки. — Родители ничего не узнают, я же вас не сдам, — удивленно вскинул брови Наруто, чувствуя себя какой-то вещью — в меру дорогой и бесполезной одновременно, которую жалко выкидывать насовсем и ей изо всех сил пытались найти достойное применение. — Кстати, куда ты мою одежду дел? — Сжег к чертям, — отозвался со своего места Суйгецу. Он приподнялся на локте и смотрел сонно и недовольно. — А из носков сделал себе косячок. Торкает не хуже дряни из города… Мангецу фыркнул, смотря на проснувшегося братца. — Не сдашь, — подтвердил старший. — Я тебе другое местечко обеспечу. Там уже подумаю в нормальной обстановке. — Я могу дойти до дома. Один, — с нажимом повторил Наруто, все еще пытаясь разобраться в причинах странного решения. — Или вы боитесь, что я сдохну где-то по дороге, упав в лужу, и вас найдут? Со мной все в порядке, раны не такие уж и страшные — достаточно перевязать, ну и мазями какими-нибудь мазать. В интернете наверняка написано, что с этим делать. — За тобой приедут, — не шел на уступки Мангецу. Он все-таки был лет на пять старше и выше. Если вспомнить, как он обращался с оружием, то можно понять — в безумии ему не занимать. Сотворит что-то — не предскажешь заранее. — И ты поедешь не домой. То есть не к мамочке с папой. — Да зачем все это нужно?! — не выдержал такого распоряжения судьбой без собственного согласия Наруто. — Играете теперь в доброту до упора, да? Вам же похер на таких, как я, развлеклись вчера, и хватит. Больше всего почему-то злила потеря одежды, неважно, пошутил ли Суйгецу о методе ее уничтожения: расхаживать полуголым в присутствии полностью одетых людей, значило поставить себя в более уязвимое, зависимое положение. Не зря же в древности на суды и прочие масштабные обличительные заседания так любили приводить преступников в едва прикрывающих тело лохмотьях, заставляя их некогда гордый взгляд стыдливо затухать, а плечи сжиматься, под градом пронизывающих насквозь взглядов. — Ой, да кому ты нужен? — поморщился Суйгецу и спустил голые пятки на пол. Покрывало сползло на пол, а штаны задрались до середины лодыжки. — Ты представляешь опасность, — с разочарованным вздохом произнес Мангецу и развел руками. — Может, ты и добрый парень, но вот братец тебе не верит. А я вообще никому не верю. Наруто смерил Суйгецу мрачным взглядом. Что такого случилось между ними, если тот возвел его чуть ли не в ранг международных преступников. Или их постоянные расхождения во мнениях, особенно ярко проявившиеся тогда дома у Карин, достаточны для выводов, и Мангецу готов верить этому на слово? Вообще, Узумаки представлял его совсем не таким: казалось, он должен быть терпеливо-сдержанным, словно бы немного уставшим от проделок младшего, но в то же время понимающим возложенную ответственность, из-за которой и приходилось… История с кадетством добавила этим фантазиям реалистичности, почти заставив поверить в существование в семье Суйгецу уравновешивающего его непредсказуемые поступки звена. И как звенья цепи, братья оказались удивительно схожими, повторяющими многие черты и убеждения друг друга, вместо того, чтобы ломать привычный уклад авторитарностью и контролем. Брат так и остался братом, не стремясь заменить родителя во что бы то ни стало. — У нас с ним разное отношение к жизни. И к тому, как ее надо жить, чтобы было хорошо самому тебе, — вспоминая детали того разговора, пояснил Наруто. — Или это повод записать во враги без права на амнистию? — У нас с ним одинаковое отношение к жизни, но знакомые разные, — Мангецу даже не дрогнул. По кухне раздавались шлепки босых ног. Было слышно, как чешет бок младший из Ходзуки. — Дело не во вражде, а в том, насколько ты кажешься достойным ему. Наверное, ты и сам хорошо знаешь, в чем накосячил… но мне вот как-то лень слушать долгую историю. Делиться ею Наруто и не планировал. Все равно каждый останется при своем, а стараться угодить всем и задобрить каждого — значит под корень стереть то, что называют личностью. — Ты и куртку выкинул? — уточнил он, прикидывая температуру за окном и предстоящую беготню по новым квартирам или куда там надумал пристроить его Мангецу. — Чаю можно попить? А то я, кажется, со вчера ничего не ел, если оно вообще вчера было… Мангецу кивнул в сторону захламленной кухни. Здесь не было старья, как в квартирке Карин, но в отличие от попыток девушки создать уют, здесь было заметно холостяцкое пристанище. Ремонт померк от застоявшегося дыма, а груды немытых чашек заняли место даже на подоконнике. — Не волнуйся, в трусах тебя никто не увидит. Джинсы-то на месте, — развел руками Ходзуки, словно брал на себя ответственность за этот недосмотр. Только теперь Наруто удалось рассмотреть место, куда он попал, по достоинству оценив всю аскетичность жилья, в котором никому не было дела до эстетических мелочей, столь любимых скучающими домохозяйками или романтичными парами. Тесное помещение, куда чудом вписался диванчик с местами протершейся и явно староватой обивкой, легкая неряшливость в вещах, потому что хозяева привыкли жить с удобством для себя, вместо показушного благополучия для других. Выбрав ближайшую и самую чистую на вид чашку, Узумаки долго тер ее под струей горячей воды, отмывая возможные въевшиеся посторонние жидкости. Мало ли, что тут пьют по вечерам вместо чая. Уже позже, устроившись в углу с приятно греющей ладони емкостью, он принялся внимательно изучать открывающийся из окна вид и свое предполагаемое местонахождение. Довольно низкий этаж, так что ничего не разглядишь кроме голых ветвей и соседних, как под копирку сделанных домов. Где-то рядом примостилась хозяйственная постройка, больше смахивающая на сарай, занесенный сюда по ошибке машиной времени, несколько луж подбирались к тротуару, там, где он сиял пустотами выломанных кусочков бордюра, похожих на выбитые зубы. Такая же незамысловатая тоска, как и почти везде в этом городе. — Здесь окна не открываются, — Суйгецу долил чай прямо в опустевшую ночью кружку и сидел с ней на диванчике, смотря на задумчивого Наруто. Все-таки повязка позади начинала промокать, а шрамы на лице наверняка останутся. Говорят, шрамы красят мужчин. А если удастся сбежать — сможет разжалобить телок где-то за пределами городка… но вот вспоминать все равно будет. — Боитесь, что кто-то выбросится? — Наруто издал звук, похожий на смешок, продолжая разглядывать остающийся все тем же сонно-законсервированным пейзаж воли. — Можешь не сторожить, я не собираюсь. Да и вообще никаких неприятностей вам доставлять не буду. Суйгецу шутку оценил, улыбка приобрела привычный оскал. С такими-то повадками немудрено, что в школе его не правильно понимали, принимая за садиста. А ведь в чем-то они были правы… в чем-то. — Рама вываливается, — ответ оказался до глупого прост. — Кажется, у всех, у кого я здесь побывал, квартиры того и гляди развалятся. Вас самих-то не напрягает? Даже у Саске все такое разбитое и расшатаное, как будто половину из музея притащили. В глубине души Наруто испытывал что-то сродни облегчению, зная, как скоро уйдет отсюда, а потом домой, в привычное удобство отремонтированной ванной и плотно закрывающихся на ключ дверей, где не нужно досадливо поджимать ноги, когда по полу снова тянет вкрадчивым сквозняком. Он не кичился и не выставлял заслугой полученные отцом условия для жизни — люди не виноваты в отсутствии возможностей или боязни использовать их, рискнув всем. Временами даже накатывало мимолетное, свербящее внутри смущение за все эти занавески на окнах, повешенные в первую же неделю заботливой матерью, и вымытые полы, без клубов залежавшейся пыли по углам, когда та же Карин, возможно, вынуждена одна по несколько дней ждать способного починить протекающий кран мастера. Но дом, неизменно принимающий Узумаки обратно, чувствовался и осознавался почти родным, давая время передохнуть, отвлекаясь от вечного круговорота безумных событий. — Может, это повод задуматься о том, кто входит в твой истинный круг общения? — вопросом на вопрос ответил Суйгецу. А после, сделав смачный глоток, прикрыл глаза от удовольствия. — Педики, психи, нищеброды… люди, решившие, что стоит сменить пол… И каждое слово за собой скрывало человека, но именно Карин вызывала внутри Ходзуки отзыв. Сжавшиеся губы Наруто могли бы выдать загоревшееся внутри негодование от такой провокационной категоричности, но он сдержался. Спор уже случился однажды, а Суйгецу предпочитает запоминать всех по выбранной однажды метке, а не тратить силы на долгие попытки разобраться в чьих-то мотивах и скрытых чувствах. Навешивание ярлыков, представшее в новом свете, как присвоение офицерских погон — с каждым повышением чина открывающих для носителя больше свободы. И отбирающих что-то взамен. — Знаешь… — обернувшись к Суйгецу и всматриваясь в его белесые глаза, быстро начал Наруто, — мне стало казаться, что с вами я вроде как на своем месте. Хотя его у меня никогда не было. — Казаться… — Суйгецу поймал слово в заложники и теперь собирался пытать им, пробуя на язык, словно остроту клинка. — В том-то и дело, что тебе только кажется… показалось, почудилось, опустилось приходом. Не надо верить всему, что видишь. Опьянен ты алкоголем или хорошим впечатлением… я вот попался. И разочаровался. — Здесь я начал чего-то стоить, — пожал плечами Наруто и тут же болезненно поморщился от напомнившей о себе раны. — Всегда этого хотел, и оно наступило. Наверное, поздновато, конечно — временами все скатывается в какую-то херню, как вчера за гаражами, например, — снова напряженно-понимающая улыбка, — но без опыта не научишься делать что-то верное, нужен контраст, чтобы запомнить. И в чем разочаровался ты? Тоже хотел семью, лучших друзей и любовь на всю жизнь, как учат из каждого экрана? На тебя не похоже, вообще-то. Суйгецу не прерывал. Не потому что было интересно, а потому что знал: ничего из сказанного не повлияет на решение. — Я думал, что ты сможешь стать для нее опорой, если что-то станет со мной, — честно ответил Суйгецу, а потому пожал плечами. — Саске слишком себе на уме. Впервые оказанное, а главное — признанное доверие опутало душу чем-то теплым, заживляющим изнутри быстрее любых лекарств, и Наруто удивленно вскинул голову, видя в этом бездумно-чудаковатом парне основу того настоящего, что он старательно прятал от мира за напускной ветреностью. Значит, все-таки и ему не чужда дружба или даже нечто большее, пока еще отстраненно-мнимое, на фоне куда более важных с виду вещей в повседневности? — Если что-то станет с тобой, тебя не бросят одного. Ни Саске, ни… я, — последнее слово с усилием толкнулось из горла, но так было действительно нужно. — А потом ты сам расскажешь ей все это. Если, конечно, не рассказал раньше. Можно было бы с горячей отзывчивостью заверять Суйгецу в готовности исполнить все его заветы, стать для Карин не просто заменой, а поддержкой до последнего, но вряд ли он ждал и хотел такого после того, что слышал. Переубеждают не слова, переубеждает время. Если в нем достаточно сил разобраться в чужой недоверчивости. Суйгецу фыркнул, словно Наруто сказал о летающих розовогривых пони, которые смогут впрячься, если что. И ведь придурок действительно в это верил. — Будь реалистом, Наруто, — без тени обиды сказал Суйгецу. — Друзья приходят и уходят, и единственная связь которая остается — родственная. Но даже она не гарантирует помощи. — Тогда она тоже может тебе надоесть, — подловил его Узумаки, найдя слабое место в рассуждениях. — Уходить тоже надо уметь вовремя, так, чтобы не делать другому больно. А то потом все заканчивается обвинениями себя за чьи-то решения. А с родственниками все еще хуже — от них не сбежишь, оборвав связи, а некоторые из-под земли достать умудряются, если очень нужно. Так что друзья им не замена, а другой тип отношений. Суйгецу закатил глаза. Тема, в которой он давно нашел свой ответ, но почему-то Наруто решил, что позарез нужны советы. Разлился трелью дверной звонок, а там и Мангецу загремел ключами. — Карета подана, — фыркнул Суйгецу и стащил с сушилки еще влажные и холодные кофту и куртку, отойдя к двери на балкон прямо на кухне. На обоих виднелась дыра от огнестрела. Одежда явно закончила свое существование, как пригодная для носки. Неловко и очень осторожно просовывая пострадавшую руку в рукав, Наруто тут же почувствовал на себе липнущее к коже ощущение подсыхающей ткани, которая только больше морозит в такую погоду, делая все движения неуютно-скованными. Куда проще промокнуть до нитки под неукротимым летним дождем, чем вот так ежиться от каждого дуновения сквозняка, медленно высушивая одежду ресурсами своего же организма. — У меня были вещи. Ключи и телефон, — похлопав по карманам, вспомнил Наруто, заодно прикидывая, что еще могло потеряться в той беготне и схватке, оставшись бесхозным призом на опустевшем месте. Вроде бы сигареты забрал белобрысый… или все же вернул потом? Последовательность произошедшего еще временами подводила, наслаивая одно на другое. — С этим придется расстаться, — весело заявил Суйгецу. Он, казалось, не волновался от их размолвки. — Думай о выздоровлении, а там… может, за хорошее поведение по УДО выйдешь. Мангецу разговаривал за дверью, а потом вошел внутрь квартиры, а следом, ступая на коврик, в квартиру вошел и водитель «кареты». — Привет, — как ни в чем не бывало сказал Итачи. — Опять ты?! — вырвалось у Наруто против воли. И ведь можно же было сдержаться, отбросив наконец эмоции, но вид традиционно спокойного братца Саске вызвал что-то среднее между возмущением и скепсисом. — К гарнизонному врачу надумал тащить, что ли? Мангецу держал руки на груди и с кривой усмешкой наблюдал за воссоединением. — Если бы хотел отправить к гарнизонному врачу, то вызвал бы скорую, — Итачи говорил со вздохом, словно маленькому капризному ребенку в сотый раз.  — Собирайся. Машина ждет. — Я уже собрался. — Наруто покинул гостеприимный дом братьев без сожаления или радости. Откровенно говоря, было не до них, а возможность получить медицинский осмотр без огласки немного приободрила его, торопя, насколько получалось, закончить начатое. — Мангецу сказал, что пуля могла остаться, — повторил Узумаки услышанное уже для Итачи, когда они спустились на первый этаж и вышли из подъезда. — Не знаю, как она себя ведет, если остается, но я ее вообще не чувствую. Уличная морось тут же с удовольствием облепила непросохшую куртку, пролезая в самое нутро и заставляя зубы мелко постукивать друг о друга, хотя, возможно, причина крылась и в общей усталости, которую стоило бы сейчас лечить не только медикаментами, но и порцией чего-нибудь горячего на завтрак. — Тебе вкололи обезболивающее и противовоспалительное, оно тормозит реакции, — не оборачиваясь сказал Итачи. Внизу ждал маленький автобус. В таких предприимчивые чудаки возили за деньги от точки «А» к точке «Б». Здесь же задние стекла были забиты кусками фанеры. Дверь отъехала в сторону. — Садись назад. Ожидая увидеть очередную безликую легковушку, Наруто задержал взгляд на странном транспортном средстве, выбранном для перевозки всего лишь одного человека. Если бы не скрытые от любопытствующих взоров оконные проемы, можно было подумать, что автобус пригнан из ближайшего похоронного бюро, разве что те имеют чуть более опрятный и подчеркнуто скромный вид, торопя наблюдателей отвлечься на что-нибудь новое. Не к месту подумалось о таком дружественном общении Итачи с Пейном, которых встретил однажды вместе, как ни в чем не бывало обсуждающих какие-то личные дела. Может, главный дал указ закончить начатое сутки назад, вернув незадачливого беглеца обратно, для исполнения данного Ино обещания? Поступки Итачи слишком противоречили сами себе, чтобы легкомысленно отказываться даже от версий, граничащих с безумием. Замешкавшись, Наруто все-таки полез в слабо пахнущее пылью и машинным маслом нутро автобуса. Внутри было захламлено. Ряды сидений сняли, теперь там их было лишь два, и куча тряпок поверх деревянных досок. Зачем? Вопрос без ответа. Итачи захлопнул дверцу и направился к водительской двери. Настраивать под себя заднее зеркало долго не пришлось. Зарычал двигатель, а потом тронулась и сама машина.