Гарнизон

Была проведена еще одна черта, отделяющая дозволенное от доступного. — Ко мне? — Яхико все еще смотрел в сторону, на бетонные бока домов, стоявших в отдалении. И лишь после этого наконец взглянул на Наруто. Ветер трепал огненную шевелюру. Яркое пятно в серости будничного полудня. Мутная дымка едва пропускала солнечный свет. — С чего ты вообще взял, что мне кто-то нужен? Этот вопрос не был проработан в предполагаемом развитии беседы, которую Наруто пытался представить вчера вечером, лежа в успокаивающей темноте комнаты и закинув за голову руки. Что он вообще знал о Пейне, кроме его жесткой, граничащей с абсурдностью непредсказуемости? Бывал ли он другим, или принятая за образ личность давно стала единственной на все случаи от мира до войны? А находить врагов таким, как он, не составляло труда. — Там, откуда ты приехал, может, и не нужен. В маленьком городе заменить одного на другого сложнее, поэтому ты договариваешься обо всем важном только с Итачи. А меня просто задолбало и это все, и люди, от которых никуда не денешься. Они не берутся за оружие только потому, что боятся наказания, но, по сути, вы одинаковы. Только твои люди не притворяются хорошими. Сбивчивая, наверняка неубедительная речь, но, если отвлечься от слов, в ней можно было прочувствовать идущую из глубины души горькую искренность, к которой шел день за днем, барахтаясь в повторяющихся, всегда оборачивающихся проигрышем раскладах. По крайней мере, насчет людей и своего отношения к ним Наруто не врал. Яхико так и не проявил интереса к сказанному. Вроде бы речь должна заинтриговать или ввести в ужас, если ты действительно ни при чем. Яхико же лишь пожал плечами. — А что сдерживает тебя от того, чтобы выстрелить? Может, ты тоже боишься? Было неясно, знает ли он про пистолет, лежащий в кармане, или только развивает разговор дальше, по цепочке самых значимых слов собирая единую картину по своим представлениям. Раскрывать все карты сразу — слишком опрометчиво, но и легкомысленно пропускать мимо ушей намек — тоже. — Только чокнутые устраивают перестрелки в первом попавшемся месте, где можно угробить тех, кто вообще ни при чем. А потом за их смерть мстит кто-то другой, и это длится бесконечно, только притягивая новых жертв. Если бы я боялся — я бы не позвал тебя встретиться. Так что можешь считать меня либо очень смелым, либо… — Наруто запнулся, подыскивая подходящую альтернативу, — очень глупым. — Либо очень самонадеянный, — подметил Яхико третий, невысказанный вариант. — В любом случае… я не набираю людей. Я не заставляю их идти за собой и тем более не курирую. Так что ты ошибся. Руки все еще были скрыты в карманах пальто. — Нам либо по пути, либо нет. — К тебе приходят тогда, когда возможностей обычной жизни перестает хватать, а предоставить сам себе новые ты не можешь, — предположил Наруто. Он все еще надеялся убедить и заставить поверить в себя, хотя на месте Пейна рассуждал бы так же. — И после всего, что было, я понял, что мне по пути с тобой, а не с теми, кого я вижу каждый день в классе или по дороге домой. Тебе ведь плевать на то, чем я занимаюсь и каким был в прошлом — люди для тебя только инструменты. Значит, ничего личного, только общие взгляды на жизнь. Впервые Яхико подошел к Наруто ближе, оперся руками о бедра и заглянул в глаза. — Если им с тобой не по пути… и если ты уверяешь, что наши пути идут в одном направлении… так устрани помехи. В его глазах читалось что-то металлически-потустороннее. Оно шло из самого сердца, давно заменив собой бесполезный, уязвимый орган, потому что с ним невозможно было бы добиться этой бесстрастной, исключительно деловой логики, оставаясь в плену жалких слабостей и страхов. Каждый, кто претендует на право идти рядом, а не прятаться в стороне, должен выдержать аналогичную трансформацию, делом доказав серьезность намерений, звучащих как нахальное хвастовство очередного псевдо-циника — предложенная Пейном проверка несла в себе множество вариантов исполнения — только дай волю накопившейся ненависти и гневу. — Да. Я понял, — словно загипнотизированный, Наруто не отводил взгляда от лица Пейна, слыша собственный ответ искусственно-посторонним, но все-таки прозвучавшим в прозрачном осеннем воздухе. Позади была только стена, о которую он почти опирался, поэтому пришлось сделать шаг вбок, разрывая контакт, чтобы на слегка задеревенелых ногах двинуться к улице, с которой явился сюда. Ему ясно обозначили цель, все остальное будет после ее исполнения. Яхико не окликал, не собирался хватать за плечо и говорить, что пошутил. По факту он не сказал ничего такого, что могло быть использовано против него. И все-таки по привычке выждал, когда Узумаки отойдет на пятьдесят метров — ровно столько достаточно, чтобы свести на нет убойную силу пули из обычного пистолета. А после — развернулся и направился в другую сторону. У него были и другие дела, требовавшие вмешательства. Только ступив на слегка шершавое полотно асфальта проезжей части, Наруто по-настоящему ощутил свое присутствие в этой спокойной и отрешенной части города. Никто не пустил пулю ему в спину, как положено заканчивая прежнюю встречу, никто не натягивал на голову мешок, заламывая руки. Наверное, Пейну действительно было все равно, каприз Ино — это не личная необходимость, чтобы доводить месть до финала любой ценой. И только это спасло Узумаки от встречи с прячущимися где-то поблизости наблюдателями, исполнявшими приказы не хуже армейских. Уроки еще продолжались, поэтому он решил досидеть оставшиеся, как раз успевая к последним двум. Пистолет был переложен из куртки в рюкзак и для верности запрятан поглубже между растрепанными тетрадками — там он уж точно будет под присмотром и подальше от возможных любопытных взглядов одноклассников. — Тебя не было, — тут же подошла Хината. Она осмелела и больше не жалась в углу, сместив себя ближе к Наруто. На них смотрели, но не подходили, предпочитая шикать и плевать в сторону, а не на спину. — Что-то случилось? — спросила она слишком рьяно, а потом отвела взгляд и принялась перебирать пальцами край вязанного кардигана. — Я… я волновалась. — Нужно было решить пару дел. Меня, наверно, искал психолог? — пространно заметил Наруто. Их сближение с этой девушкой напоминало образование какого-то местного клуба неудачников, отделенного от основной массы изолирующей пленкой. Вы вроде бы рядом, но в то же время сами по себе, годные только на то, чтобы презрительно поглядывать с соседних парт, когда нет настроения доставать словесно. По всем законам Саске должен был вступить сюда первым, но упорно поддерживал нейтралитет и обособленность, признаваемую даже отъявленными хулиганами. — Нет, — Хината сначала кивнула, а потом попыталась отказаться от сказанного. — Не тот психолог, какой-то еще. Новый. Но он ушел. Хината помнила, как кабинет зашла сначала заместитель по методической части, а после мужчина, которого тяжело запомнить. Но это был не тот отстраненный мужчина, которого когда-то назвали психологом. Другой. — Ты уверена? И чего сказал? — Наруто наконец проявил более явную заинтересованность, вынырнув из занимавших голову мыслей. — Может, просто не запомнила прежнего — они все на одно лицо, когда не знакомые. Тот был с седыми волосами, хотя молодой по возрасту. Возможно, и не запомнила. Хината коснулась пальцами нжней губы в задумчивости. — Может… ты и прав, — согласилась наконец девушка, — спросишь в следующий раз сам… Может, и правда поменял что-то во внешности. Оставалось надеяться, что замена была временной. Какаши вызывал к себе определенное доверие, позволяя расслабиться во время бесед, а не ожидать потока принижающих нравоучений, выдаваемых за дружеские советы, относиться к которым следует соответственно. Перемены обычно к худшему, так пусть уж они не случаются слишком часто — в глубине души Наруто признавал, что разговоры с Какаши стали для него определенной привычкой, разжигающей вполне естественное желание узнать, что дальше. По стечению обстоятельств этот человек получал доступ к событиям, скрытым от родителей или превращающим приятелей в недругов, но и это не рушило сложившиеся ранее отношения ни единым словом осуждения. — Знаешь, тебе бы тоже стоило к нему сходить, — безропотная покладистость Хинаты все еще выглядела для Узумаки не совсем здоровой чертой характера. — В своем деле он разбирается, да и просто в жизни тоже. И не лезет с глупыми советами, которых не просили. — Мне? — Хината выглядела так, словно ее заподозрили в чем-то постыдном. Румянец коснулся щек. — Я… я не уверена, что хочу кому-то рассказывать. Кроме того… он же работает с тобой, а не мной. — Ему интересно посмотреть, как мы все тут живем и чем занимаемся в свободное время, так что всякие дополнительные люди его только больше заинтересуют. Саске вот тоже приглашал, но он, конечно, послал подальше такие приглашения, — наглухо застегнув молнию, Наруто закинул рюкзак на пол под парту. Сидящий впереди Учиха должен был услышать упоминание своего имени, и пусть в очередной раз возмущается сколько захочет — все равно этот разговор велся не с ним. Если имя и было слышно, то Саске не подал вида. Зато Хината посмотрела на упомянутого и потом вновь на Наруто. — Хорошо, я попробую, — пообещала она. Было в ее улыбке что-то туманное, словно подернутое дымкой, не дающее разглядеть суть. — А ты пообещай не натворить глупостей. Стоило на следующей перемене Наруто выйти в коридор, как перед ним появился Саске — руки в карманах, взгляд прямо в цель. — Ты где был? — Ты мне мамочка, что ли, чтобы спрашивать? — Наруто честно пытался сдерживаться, но каждый вопрос от человека, к которому он испытывал столь противоречивые чувства, даже заданный без провокаций, заставлял агрессию распространяться по коже и венам неостановимой цепной реакцией. Любое движение Наруто в сторону было замечено. Словно жук на приборном стеклышке, которого готовы поймать и пинцетом направить обратно. — Если бы и был твоей мамочкой, что бы это изменило? — Тебе не над кем поиздеваться, да? А чего не подождал до урока, чтобы снова в классе и при всех? Чтобы не мелочиться, а сразу разложить на парте — телефоны-то у всех наготове. Последовательно-непробиваемая сдержанность Саске выглядела новой разновидностью насмешки, заставляя быть на всякий случай настороже. Мало ли, что взбредет ему в голову, и не воспримет ли он только услышанный сарказм прямым руководством к действию. Белая рубашка без верхней кофты. Немного больше — наверное, осталась от старшего брата. Ведь младшенькие обычно донашивают вещи. Может, и Наруто поэтому не хочет делить? И все же заманчивое предложение было проигнорировано. — Ты не ответил, где ты был. — Ходил к мафии и просил взять меня в банду младшим помощником, черт возьми! Язвительный тон Узумаки подтверждал нелепость самого такого предположения, но знал бы кто, насколько правдивым оно было, и, может быть, поостерегся травить ничем не примечательного одиночку, за которого некому заступиться. Вот только Саске, конечно, продолжит выспрашивать правду, дожидаясь укладывающегося в рамки его представлений повода. Наруто ерничал, это невыносимо раздражало. Скривилось лицо, но достаточно сделать над собой усилие, и можно даже не повышать голос. — Мангецу видел тебя, — едва ли не выплюнул Саске. — Еще раз. Где ты был? Теперь привязчивость Саске стала понятной. Обычный пропуск занятий из-за лени или желания отоспаться дома никого бы не удивил, но при таком уровне информированности Учихе было легко сложить оба полуоформившихся компонента, чтобы подозрения стали четче. Надо было выбрать другое место для встречи, а не надеяться на удачу! — Где он меня видел? — Наруто оглянулся в сторону класса, где лежал сейчас без присмотра рюкзак с опасным содержимым. Вряд ли кто-то полезет внутрь, но лучше держать его возле себя до конца дня. — С утра была физкультура, а я все равно пока хреново двигаю рукой — что мне было там делать? — Это ты расскажи, где он тебя видел, — не унимался Саске, а потом сделал шаг вперед и рука толкнула в плечо — не сильно, но ощутимо, — эта рука тебя беспокоит? Она была причиной? Так тебя, может, к медику отправить? И все с таким нажимом, что ясно — не верит ни на секунду. — Какая тебе разница, что со мной происходит? Я же не мешаю тебе жить, не перехожу дорогу и не общаюсь с Итачи, — Наруто рефлекторно зажал ладонью плечо, прикрывая от нового удара — Саске слегка зацепил заживающий рубец, напомнивший о себе болезненной отдачей в мышцах. Каждый вечер заканчивался разглядыванием этих остатков раны перед зеркалом в ванной, буквально по дням отыскивая изменения, в ожидании, когда все наконец станет таким же, как прежде, избавив от дурацкой вынужденной аккуратности в движениях. Снова шаг вперед, снова рука, схватившаяся за плечо, на этот раз не собиравшаяся отпускать. И стоит Наруто начать опять ерничать — надавит туда, где еще помнилась стяжка из кожи и запекшейся крови. — Где ты был? — Саске терял терпение. — Пусти, — прошипел Наруто, хватая его за запястье, чтобы стряхнуть с себя почти готовые причинить боль пальцы. — Я не хочу ничего тебе говорить, ясно? Да я, может, видеть тебя больше не хочу, но приходится же, каждый гребаный день. Перестань мне мстить. Хочешь извинений за то… тот поцелуй или что? Ты же понимаешь… — он замер, неловко вскинув одно плечо выше другого, во всех смыслах устав бороться, — да ни хрена ты не понимаешь. Саске сцепил зубы. Объяснять, распинаться — к чему это? У Наруто, похоже, была своя позиция, с которой он не готов был расставаться, а он не готов со своей. Хотел было снова схватить за плечо, чтобы попытаться еще раз, но рука замерла в воздухе, а потом нерешительно сжались пальцы и кулак исчез в кармане брюк. Выправилась от разборок пола рубахи. Саске этого и не заметил бы. — Ты у нас всех понимаешь. Потому что к психологу своему ходишь. Пусть он тебе и помогает. — Даже он уже видел то видео, — забыть о позоре удастся разве что через несколько месяцев, уже в который раз пуская себя бегать по замкнутому кругу без шансов на выход к свободе. — Если ты хотел помочь, почему нельзя было просто поговорить?! Знаешь, словами, как все нормальные люди, вместо угадываний, что же ты на самом деле имел в виду. Мне тоже было стремно рассказывать о куче вещей, но я делал это, потому что хотел тебе поверить, и хотел, чтобы ты тоже перестал видеть в мире только грязь и мерзость. Сработавшее слово переключателем запустило так и крутившиеся в голове страхи и мысли об их преодолении, вынося на всеобщее обозрение личные желания, кое-как завернутые в оболочку заботы о ближнем. «Помогите мне», выраженное альтруизмом, но не стоило винить Наруто слишком сильно — его примеры для подражания обходили стороной скользкие темы, полагая их совершенно далекими от будничных дел обычного подростка. Новость о том, что видео быстро разошлось, Саске ни капли не задело. В конце концов, он на это и рассчитывал. Самые дрянные новости имели наибольшую скорость, и тут люди, одетые в аккаунты, соревновались, кто станет первым и родоначальником самой горячей сплетни. — Ему понравилось? — сорвалось с губ необузданное, а потом Саске вернул себе контроль. — Мы с тобой, кажется, уже поболтали. — Ему хватает мозгов не устраивать из-за этого сцен с воплями и осуждением. Если тебе так интересно, где я был и зачем, поговорим после уроков, — пришедшая в голову идея выглядела безумной, но разве есть куда проваливаться ниже. — Только вдвоем, — уточнил Наруто на всякий случай. Кого-то выбирать все равно пришлось бы, и лучше с этим не затягивать. Саске перехватил Наруто за запястье. Не нравилось ему вся эта затея с послеуроками. И Суйгецу мало что знал, по привычке бросая лишь обрывки фраз. Вот и выходил сломанный телефон. — Тогда пойдем в «моё» место, — поставил и он свое условие. Им могло оказаться что угодно. Торговый центр, собственная квартира, да хоть рабочий кабинет отца в гарнизоне — там будет многолюдно и шумно, и каждая дополнительная фигурка в сцене изменит ее разыгрывание непредсказуемым образом, потому что невозможно предусмотреть все на свете. Но и давать задний ход было поздно. — Ладно, — Наруто перевел взгляд с запястья на лицо Саске, ища в его чертах хоть намек на грядущее, но он как всегда умел скрывать истинные мотивы за маской насмешливого раздражения. Саске отпустил захват, отходя на два шага. Проходившая мимо девчонка покосилась на парочку. Мелькнуло узнавание, встретившись взглядом, она тут же ускорила шаг. Соглашение было получено. Оставалось надеяться, что Наруто сдержит слово. Ведь сам оказался у выхода, когда пришло время. Саске смотрел на мелкую крупу, падавшую с неба и не желавшую таять. Уже пора бы скрыться промозглой земле под белым ковром, а не раз за разом месить грязь. — Ну, и куда нам? Решил устроить мне романтическое свидание? — Наруто подошел к нему с закинутым на одно плечо рюкзаком, придерживая его свободной рукой и морщась от летящей в глаза мелкой мороси. Как будто на изображение на экране кто-то наложил белый шум — рябящий и искажающий всю картинку. — Поговорить, — напомнил Саске, а потом натянул на голову капюшон. Синяя ткань не пропускала влагу, но и не позволяла смотреть по сторонам. Но Саске помнил дорогу. — Идем. — Далеко? — попытался снова выяснить расположение того загадочного места Наруто. — По такой мерзкой погоде не хочется по улицам лишний раз бегать. Снова они идут бок о бок, как в первые месяцы, приглядываясь, приноравливаясь друг к другу, и можно почти поверить, что все вернется в то же состояние, давая право переиграть ошибки в достижения. Или данный ими опыт действительно стоит ценить, а не с негодованием отвергать, мечтая о том, что осталось за кадром? — У тебя был шанс рассказать все, — сказал Саске, лишь покосившись на Наруто. Он видел достаточно, да и поворачивать в капюшоне голову не особо удобно. Идти пришлось в ту сторону, где находилась остановка в город. Только под тентом останавливаться не стали. У Саске был другой маршрут. Вдоль обочины по дороге в город, где высились скелеты почерневших деревьев. Пустая раздолбанная трасса, белый лед вместо луж, камни, оставляющие белую пыль. Тут столько мусора и пакетов, что можно подумать — свалка их гарнизона была прямо здесь или в паре метров, но нет. Это люди, которые закрывали глаза и выбрасывали пакет туда, где и так… «грязно». — Здесь. Саске остановился, кивая в сторону сделанного из подручных средств мемориала. — Это ближайшее. Многих сбивает на этом повороте и виновных не находят. Никогда. Наруто тоже поглядел на композицию, изучая ее куда дольше, чем должен был, придя сюда по совсем другому делу. Казалось, что оно забыто или отвергнуто, сместившись с курса из-за одной только сложенной людскими руками поделки, символизирующей оборвавшиеся по разным причинам жизни, но в одной точке. — А потом об этом пишут пару заметок в местной газете, кто-нибудь при галстуке и должности заявляет, что такого больше не повторится, а в интернете расползаются дурацкие слухи, — задумчиво продолжил Узумаки, доставая из кармана телефон. Несколько фото, вроде бы на память, если эта помойка вообще заслуживает увековечивания в чьих-то архивах. А потом режим камеры сменился на видео, записывая унылый, скорбный пейзаж и попавшие в кадр ботинки Саске на самом краю асфальта. Саске посмотрел на Наруто, на то, как он тут же достал телефон. Как и все остальные, желавшие подтвердить свои слова красочной картинкой. И как же раньше люди пользовались своим даром убеждения? Но теперь интернет обманывает и их, а они ведутся на яркие картинки. Как и в случае с Наруто. Учиха фыркнул, но шум скребущих друг о друга ветвей заглушил звук. — Никто не придет. Это гиблое место. И если ты кому-то здесь надоешь, то тебя могут найти тут. — А если кто-то надоест мне? Например, ты? Пистолет, вытащенный из кармана, спокойным, уверенным жестом был направлен на Саске. Без точного прицела, так, примериваясь куда-то в грудь или в живот, словно понарошку повторенная игра из детства, когда бегали по площадке с похожим пластмассовым оружием, озвучивая каждый выстрел громким «бах», от которого твой противник должен был немедленно упасть, замерев на выложенной плиткой дорожке. Достаточно представить мир одной большой игрой, и вот уже тяжелый металлический корпус кажется почти таким же невесомым, как пластик, стирая различия между плохим и хорошим. Оно всегда одинаково, зависит только от того, с чьей стороны посмотреть. Саске смотрел на черный провал дула и не вел даже бровью. Если кто-то скажет, что реакция должна быть другой, что тут неизбежна истерика или животный страх, что человек не может вести себя столь безразлично перед лицом смерти, то он наверняка забыл, каково это - быть подростком. В глазах Саске смерть была столь же аморфной, как и летучее счастье. — Говори уже, — дождь бил по плечам и спине. — Если бы не хотел выговориться, то давно бы уже грохнул. Записываемый видео-ролик продолжался, сохраняя мегабайты оцифрованных эмоций, насмешек и личных обид, подобно электрическим разрядам проскальзывающих между двумя крайними точками, обозначенными стоящими друг напротив друга одноклассниками. Будет к чему вернуться зимним вечером, любовно доставая из запароленной папки подтверждение найденной в себе однажды смелости быть единственно правым. — Это ты говори. После того, что ты мне устроил, может, все-таки попробуешь объясниться? Меня задолбало, что все только и делают, что вытирают об меня ноги! Давай, скажи еще, что я сам виноват — перекладывать вину на одного всегда проще. Но раз я кругом виноват, терять больше нечего, а? — Наруто крепче сжал оружие, одновременно следя, чтобы палец другой руки не нажал случайно на паузу записи. Саске больше не смотрел на пистолет. Только обернулся, чтобы присесть на скамейку, сделанную каким-то умельцем из наскоро спаянных труб. Куртка будет мокрой, да какая к черту разница? — Тебе железа в яйцах не хватает, что ты этим имитатором в лицо тычешь? — Саске не собирался отвечать прямо, фыркая и морщась то ли от нарастающей сырости, то ли от оружия. Он вел себя так, будто ему каждый день угрожали на безлюдных свалках, приучив видеть в намерениях только глупый фарс. Ни страха, ни удивления, ни задабривания слегка поехавшего головой на нервной почве приятеля, чей палец может и дернуться в неподходящий момент. Хорошо иметь выдержку, но сейчас Наруто все же надеялся и рассчитывал на другое. — Так давай проверим, насколько он настоящий, — сквозь зубы, словно из последних сил, пробормотал Узумаки, а потом с силой нажал на спусковой крючок, в последний момент отводя прицел левее и выше плеча Саске. Грохнул выстрел, оглушивший и дезориентировавший от неожиданности куда больше, чем должен был, руку тряхнуло отдачей, и видео наконец оборвалось, покрывая темнотой продолжение. Если это и была имитация оружия, то тот, кто собрал ее, постарался как следует. Оглушительный выстрел раздался на десятки метров, заставляя притаившихся птиц вскинуть головы и взлететь над гнездами, а после присесть обратно. Не в такую погоду подолгу высматривать опасность. Саске сидел оглушенный. В ушах звенело, а сердце быстро-быстро перегоняло кровь. Натянутый на голову капюшон не давал увидеть ничего лишнего. Как организм реагирует на пробоину. Не постепенное вспарывание ножом, а мгновенное, почти молниеносное пробитие пулей? Может, уже сидит с дырой посреди грудины, а Наруто не оказался слабаком? Вдруг под курткой растекается пятном его жизнь, словно внутренности разбитого яйца, а мозг еще понять не может, почему пропущенная через сердце кровь не доходит до жизненно необходимых центров? Но время шло, и гул утихал. Онемевшие конечности медленно приобретали чувствительность, а вдох сквозь парализованные легкие выдался хриплым, с усмешкой. Похоже… не попал. С такого-то расстояния. — Если бы тебя надрочили в гарнизоне… — сказал Саске, спрятав руки глубже в карманы, стараясь не выдать своего истинного состояния, — ты бы не промахнулся. — Ты живой? Ранен?! Я не попал?! — Наруто рванулся к нему, хватаясь за влажную ткань куртки, на которой не растекались страшные багровые пятна окончания чужой жизни, но он отчаянно искал их, боясь раньше времени выдохнуть с облегчением. Пистолет и телефон мокли под дождем, брошенные на дорогу, и было совсем не до того, чтобы беспокоиться о них, когда все, что имело значение — это побледневшее сильнее обычного лицо Саске с темными, будто смазанными провалами глаз под липнущей ко лбу челкой. Наруто встряхнул его, на мгновение показалось, что нет, все-таки пробило, и вот-вот выпадут наружу легкие, печень или что-то еще, отдающее металлическим привкусом. Горячее, пышущее жаром на холоде. Но это был лишь Наруто, который тряс, сбивая собственный мандраж. Ресницы тяжелели от влаги, а вкопанная железная скамья не поддавалась раскачке. — Да заткнись уже, а? — Я не хотел. Так было нужно. Только с тобой бы получилось, не с другими, — немного бессвязная речь была остатком только что пережитого стресса, почти наравне с Саске, в котором Наруто взял на себя несоизмеримо большую ответственность, грозившую обернуться катастрофой. Хорошо, что Учихе хватило выдержки остаться на месте, а не дернуться куда-нибудь в сторону, подставляясь под выстрел. Дыхание чуть выровнялось, засевшая в кончиках пальцев мелкая дрожь слетала с них невидимой рябью, но и это скоро пройдет, только нужно поскорее успокоиться, отбрасывая в неслучившееся прошлое самый пропащий вариант, лезущий в мысли сквозь все блоки. Наруто нависал над Саске, так и не отваживаясь отпустить его плечи, будто стоит это сделать, как его тело начнет бесчувственно оседать на железное полотно скамейки, чтобы секундой позже растянуться у самых ног. Что бы ни говорил Наруто, Саске все равно принял бы за белый шум. Чертов дождь, ветер, скребущий по оледенелым кронам деревьев. Поломанные сучья, выцветшие пластиковые цветы. Блестящее полотно асфальта. Рука поднялась, уперлась в мокрую куртку. Темнело рано, холод наползал, подобно змеиному клубку. Еще немного — и все это покроется ледяной коркой. Пальцы немели, но Учиха не чувствовал этого. — Да хватит уже… — и в голосе звучал надрыв, но не от злости, как хотелось бы, а от собственной беспомощности. — Заткнись… И склонился, не желая смотреть в лицо, упираясь лбом, сминая капюшон о чужую куртку. Наруто машинально подтянул его ближе к себе, полуобъятием закрывая от источающего ледяные капли дождя воздуха, да и всего мира вокруг. Так и замерли, прирастая друг к другу, потому что больше не к кому в этом опустошенном крае, за гранью которого остались все прежние, зло растущие из глубин души обиды. И что-то несмело оттаивало в ней, поддавшись праву увидеть настоящим того, кто прежде отгораживался броней устало-взрослого превосходства над амбициями остальных. Минуту назад разлетелась на куски и она, пока не успев нарасти заново — еще безупречнее и жестче, и хотелось только запомнить поникшие от дождя черные пряди волос на затылке, впивающиеся в подошвы ботинок острые камешки, звучащие сквозь тишину крики птиц на проводах вдоль дороги. — Я хочу вывести Пейна на чистую воду — понять, кто он такой и чем опасен. А сделать это получится только если быть там, по-настоящему вместе со всеми ними. Я сказал ему, что хочу присоединиться, потому что от людей делается только хуже, в одиночку наказать каждого нереально. Не знаю, поверил ли он, но дал что-то вроде тестового задания, — голос Наруто дрогнул со смешком. — Разобраться с теми, кто так доводит и мешает жить. Это должно было выглядеть правдоподобно и… ну… я был уверен, что ты поймешь и не подведешь. Ты единственный, кто смог бы. И ты смог. Лучше бы Наруто молчал. Просто заткнулся и позволял бы сжимать себя за край куртки, лишь бы не вникать в суть. Нехотя, но Саске отстранился — вдруг все еще видно, что под влажными от мороси ресницами выступили вполне реальные слезы. Не страшно, уже не страшно. Рефлекс. И столько бы вопросов задать, но вышел лишь один. — И что, ты реально думаешь, что он поверит? — Не знаю. Понятия не имею, что будет. Но если покажу ему видео — поводов послать меня подальше у него не будет. Задание выполнено, мы ведь не обсуждали — как и за чей счет. Пейн слишком много себе позволяет — и здесь, и там, откуда он явился, я уверен. Можешь считать меня соскучившимся по приключениям идиотом, но если разобраться с ним, отпадет и власть папаши Ино. Много кому может стать лучше, понимаешь? Наруто говорил, глядя поверх головы Саске и все еще стоя вплотную к нему, тактично избегая прямого взгляда в глаза, слабости любого человека — слишком личное, чтобы нагло исследовать их, как разложенный для препарирования труп, деловито копаясь в подробностях. Просто постоять вот так вдвоем еще пару минут будет лучше. Для обоих. — Он общается с моим братом. Руки снова спрятались в карманы. Взгляд стал холодным и отдаленным. Момент утрачен, а небесные хляби разверзлись. — Ты думаешь, это не вызовет вопросов? — Сейчас ты единственный, кому я рассказал все, как есть. Мы поссорились недавно, я мог психануть и искать способ отыграться, или найти силу через того, кто уже ей обладает, или еще что-то подобное. Итачи знает, как это все было, кажется, я кажусь ему слегка бестолковым и эмоциональным — такой человек запросто мог бы вляпаться в очередную дурость всерьез. Ну, а Пейн — он вообще ничего обо мне не знает, так что пусть спрашивает, я найду, что ответить. Проговаривание планов, числящихся прежде только в условных абстракциях, несло свою пользу: лучше понимались построенные легенды, нарастала хрупкими пластинками уверенность в успехе, по-своему защищающими от тревог, и идея, разгоняясь, начинала вращаться вокруг создавшего ее центра, не позволяя уже отступить назад. Наверное, в этом и заключается смысл общения, когда возможность поделиться с кем-то даже самыми невероятными затеями переводит их в разряд целей. — Почему ты решил, что я буду играть по твоим правилам? — спросил Саске. Он наконец-то поднялся с места, позволив воде стечь с плеч. Джинсы промокли, влага хлюпала в ботинках. Саске сделал пару шагов в сторону, поднимая чужой телефон. — Что сделает Итачи, когда увидит это ролик? Наруто делал ставку, полагаясь на что-то запредельно большее, чем здравый смысл и логика. В дело вступали то ли отголоски прежней дружбы, то ли вера в лучшее, что еще не успел съесть и выжечь в Саске этот чертов город. Большие риски ведут к большим проигрышам, но, может быть, в этот раз получится наконец-то обыграть судьбу? — Жаловаться брату бегут трусливые слабаки, а ты же такой независимый. Или это работает только на уровне разборок в школе и поимки с пачкой сигарет в кармане? — Наруто отошел дальше, поднимая с земли понуро чернеющий на ней пистолет, вертя его в руках так, словно видел впервые в жизни. "Что будет, если он промокнет и патроны отсыреют?", — пронеслось в голове бессмысленным любопытством, на месте которого должен был скорее рождаться интерес к собственному будущему, положенному в чужие руки. На экране виднелся застывший смазанный пейзаж. Саске нажал на кнопку выключения и тот погас. — Не понимаю, чего ты хочешь… Думаешь, Итачи не заметит меня дома? Или, быть может, хотел отобрать у меня телефон? Или что твой «Пейн» настолько глупый? — Он не говорил, что именно я должен сделать, чтобы доказать ему право присоединиться. Если я пойду в полицию, обвинить его будет не в чем — обычные фразы, жалобы на жизнь и советы, как все исправить. Но в записи есть вполне понятный разговор и выстрел, разве этого мало, чтобы считать задание выполненным? Вряд ли он рассчитывал на то, что я повешу всех своих обидчиков прямо перед школой и сфоткаюсь на фоне для отчета. Более сложные инсценировки грозили выйти из-под контроля, а то и причинить куда больше вреда, чем пользы. Да и кого следовало выбрать в качестве жертвы: Ино, водящую тесную дружбу с самим Пейном, Хинату, которая была вообще ни при чем, или Итачи, мигом разгадавшего бы в намерениях Наруто куда больше, чем тот понимал для себя сам? Его брат подошел для этой роли намного правильнее. Саске мотнул головой, шикнул, словно почувствовал боль. Только вот та была не физической. Логика не вязалась. — Чушь, — шикнул Саске, утирая еще теплыми пальцами мокрое лицо. — Он не будет играть в твои игры и шутки не оценит. — Теперь у меня уже точно нет выбора, — пожал плечами Наруто. — Он стоял передо мной, вот как ты сейчас, и собирался пристрелить. Без всяких шуток, по-настоящему. Никому нет до него дела, мы живем рядом с гарнизоном, а там всякое бывает и скоро перестает казаться неправильным. Я не люблю людей, которые считают себя всемогущими, имеющими право отбирать чьи-то жизни между парой чашек кофе. — Никто не любит людей, — Саске оставил фразу именно такой, а не стал курочить правду. Под подошвой хлюпала пересытившаяся влагой земля. — И ты с ним зря связался. Если хотел с собой покончить, то бывают способы и поскромней. — Я хочу наконец-то сделать что-то действительно стоящее. Полезное, понимаешь? Я ведь не только из-за себя, это не месть, но без него здесь точно станет поспокойнее. Снова вынув из кармана куртки пистолет, Наруто стер с него остатки водяных капель, а потом переложил в рюкзак, привычно уместив между книжками и запутавшимися в клубок наушниками. — После того случая я давно не тренировался. Ну, как ты мне объяснял, с ключами и самообороной. Кажется, пора продолжать, — зачем-то поделился он, воссоздавая под низким, истекающим ноябрьскими дождями небом картину таких спокойных дней, к которым вряд ли удастся вернуться, ведь некому стало отчитываться о достигнутом. — Ты проиграешь, — Саске сделал шаг назад, ставя диагноз, подобно взаправдашнему врачу. Но он таковым не был. — Ты для Яхико всего-то мушка, которую легко прихлопнуть. И… если хочешь избавиться от проблемы, может, стоило бы начать с Ино? Телефон все еще оставался в его руках, храня под тонким пластиковым корпусом с таким трудом полученный результат, который должен был быть продемонстрирован Пейну во что бы то ни стало. — Она ничего из себя не представляет, только пользуется заслугами отца и Пейна. Яхико, — поправился Наруто, пробуя примерить настоящее имя к человеку, которому прозвище подходило куда больше. — Что предложишь с ней сделать — грозить пальцем и рассказывать, как плохо она себя ведет? Как-то не очень помогло, если помнишь. Все ее понты закончатся, когда уйдут те, чьей силой она пользуется, изображая королеву. Тянущиеся друг к другу аргументы и опровержения становились ломкими, но по-своему скрепляющими нитями отношений. Как будто и не было поцелуя в столовой и дурацкой сцены в классе, а они с Саске спорят, объединенные общим для двоих делом, старательно высчитывая в нем слабые и провальные места, пока их можно исправить. И Учиха, такой же как и всегда скептически-недоверчивый, но увлеченный не меньше, видит в Наруто кого-то чуть менее чужого и безразличного, чем тот стал для него со временем. — Королева найдет новых шестерок, — напомнил Саске, возвращаясь на скользкую асфальтовую тропу. — Ты и сам сказал — тут гарнизон, тут каждый второй научен убивать и все хотят денег. Недолго придется искать и искать замену. Дождь пробирался даже через парусину куртки. И Саске знал, что скверное чувство скоро обернется какой-нибудь простудой, что придется отлеживаться или глушить горячим чаем. Уж лучше сразу проснуться спустя неполную неделю, а не проходить через все это перед концом года. — Такие, как Яхико, не подчиняются школьницам. То, что он иногда выполняет ее капризы, не значит, что она главнее. Да, может, они трахаются по выходным, когда он обсудит все важные дела с Итачи или своей командой, а ехать домой не тянет. Должна же и от нее быть какая-то польза. И, Саске, отдай телефон? — попросил Наруто, уже сомневаясь, что удастся решить дело миром. Мало кому захочется быть втянутым в посторонние разборки, да еще в таком неприглядном виде. Нагревшийся кусок пластика оттягивал карман куртки. Пальцы сжимали влажное сенсорное стекло. — Ты удалишь видео, — как бы между прочим сказал он, бредя по дороге в обратном направлении. Не пройдет и часа, они уже будут дома. — Твой план — говно. Я до конца не понял, но сказать могу с уверенностью — ты зря затеял. Наруто молча протянул руку, продолжая глядеть на расстилающуюся по пустырям и подлескам асфальтовую ленту. Так бы и идти по ней не думая ни о чем, километр за километром, переговариваясь и обмениваясь шутками, чтобы скрыть накопившуюся в ногах усталость. Может, в гарнизоне и правда проще — за тебя думает командование, только успевай вовремя и со всей четкостью исполнять приказы, сдав в камеру хранения излишек собственной ответственности? В гарнизоне проще. Тебя не принуждают делать выводы, не обвиняют в ошибках, последствия разгребают, пусть и с твоими минимальными вложениями. Пустая остановка осталась позади, показались бетонные коробки домов, а в груди пламенным очагом разгоралась болезнь, которую ощущал Саске. Он после обдумает поведение Наруто. Позже, не сейчас… на трезвую, так сказать, голову. Идти с протянутой, как на сборе подаяния, рукой было глупо, и Наруто в итоге опустил ее, поддерживая сложившееся молчание, потому что подобрать верных слов пока все равно не получалось. Можно пообещать удалить, отформатировать хоть весь телефон до последнего байта, но Саске, конечно, потребует подтверждений, наблюдая за процессом лично. Врать и изворачиваться давно уже надоело, тем более с ним, с которым пытался быть откровенным до конца. И вроде бы давно исчезли причины стараться, растворились за пеленой дождя, но он все еще держит данное в мыслях слово, как будто оно способно что-то изменить. — Ты заботишься о себе или обо мне? Если второе, то я обойдусь. Отдай телефон. Спрятались молчаливые птицы на высоких чердаках зданий. Снова дождь превращался в ледяную капель. — Ты только наломаешь дров, — напомнил Саске и протянул наконец телефон. Тяжелые снежно-водянистые капли разбивались о черный экран. — Ничерта не понимаешь, что делаешь. Он уходил от прямого ответа, за россыпью похожих на мелкую речную гальку слов скрывая что-то истинное, раскиданное между ними, как песок среди камешков, таких одинаковых в своей непохожести. — Даже если наломаю, то что? Хватит делать вид, что тебе не насрать! — мокрый телефон скользнул в карман, спрятавшись наконец там от всех выпавших на его долю приключений, организованных незадачливым хозяином. Тот стиснул зубы, уже жалея, что сорвался в глупом эмоциональном порыве, позволяя себе видеть очередные надуманные объяснения в чужих поступках. Спорить? Саске не видел смысла. Не многое изменится в укореневшемся сознании. Он лишь пожал плечами. Равнодушие причиняет куда больше боли и вызывает негодование чаще, чем все эти оскорбительные слова и выбросы. Руки скрылись в карманах, а сам он пошел в сторону знакомых улиц. Наруто знал, как идти домой. Отсюда — не заблудится. Так расходятся случайные попутчики: один искал дорогу в малознакомом районе, другой вывел его к нужной улице, скоротав десять минут за разговором о погоде и том, что встречалось по пути. Никаких обязательств, никаких общих планов на будущее, лица забудутся быстрее, чем добраться до дома. — Саске! Внутри душило, зудело и болело, требуя унять и успокоить все чувства разом, а может, это просто последствия, которые еще долго будут возвращаться при взгляде на кособокие остановки, подползшие к тротуарам по всему городу, на устроенные в них лавочки и на мусорные контейнеры с растрепанными вокруг пакетами. — Чего ты хочешь? Ну, скажи, от меня — чего? — быстро, давясь вопросом, выпалил Наруто, заглядывая Учихе в лицо. Саске обернулся. Не знал, почему стоял и слушал, когда мог уйти. Быть может, сбила с настроя тональность, та скрытая речь, что заставляла думать о том, о чем не хотелось. Не хотелось жевать безвкусную жвачку, хотелось просто выкинуть ее. Приклеить к обратной стороне парты и забыть. — Хочу, чтобы ты наконец перестать лезть в дерьмо, — сказал Саске и повел плечами, ощущая, как очаг болезни разгорается в груди, под курткой, под ребрами. — Чтобы наконец смирился. И свалил из города.