Кровавый Писатель

« Я все еще не знаю, что произошло вчера. Ты мне не поверишь, но я чувствую себя виноватым. Я тебя обидел? До меня только сегодня дошло, что тебе пришлось пережить в парке развлечений, и твоя реакция мне понятна. Позвони мне. Пожалуйста». « Привет. Извини, я обещал позвонить, но никак не получается. Я так глупо себя чувствую. Я позвоню завтра, хорошо? Пожалуйста, возьми трубку». « Софа-Тофа, дарова! Ты уже задолбала, когда тебя ждать в Москве, мамзель? Мне тут скучно, вообще-то. Перезвони, как сможешь, или я позвоню сам. И помни! Должок! Коллекционный номер Человека-Паука теперь мой!» Только последнее сообщение вызывает у меня радостную улыбку. Никогда бы не подумала, что буду скучать по этому наглому кудрявому засранцу, но в последнее время, я все чаще вспоминаю наши бесконечные совместные приключения, и ощущаю горькую тоску по тем временам. Может, это связано с тем, что я скучаю по Москве? Или я скучаю по Москве, потому что я скучаю по Питеру? Я грустно ухмыляюсь. Питер из Питера. Скорее всего, он думает, что это придает ему больше веса и интереса к его персоне, но для меня он всегда будет Петькой, Петруней, и Одуваном. И как бы он не бесился, я все равно не перестану его так называть. Через десять дней я вернусь в Россию, и мы обязательно увидимся. Часы показывали половину пятого утра, но сна не было ни в одном глазу. Карусель мыслей и догадок развила такую скорость, что ее уже было не остановить. У меня есть море паззлов, но они никак не хотят сложиться в единую картину происходящего. Как нащупать связь, объединившую все события? Фрау Мюррен, Альфред Джонсон, Наташа, нападение на базу музыкантов, человек в черном, смерть Николь, преследование Джессики: все это взаимосвязано. Но как? Еще покоя не давало то, что я так и не смогла дозвониться до Джесс этим вечером. Ее телефон выключен, в социальные сети она не заходила более суток. Кейт утверждала, что они попрощались около стойки регистрации, и что все было нормально. Тогда почему на все мои звонки отвечает голос автоответчика? Нужно начинать с самого начала, я что-то упустила из вида еще в первые дни пребывания в Германии. В те дни, когда Наташа была еще закомплексованной фанаткой из России, когда самой большой опасностью были часы с миниатюрной бомбой и распоротый кожаный диван в гримерной. И камеры слежения, разведенные под таким углом, что образовывали «слепой» коридор. Мы же уже видели этот трюк, да? Когда Наташа подсыпала снотворное в пиво охранника, она тоже испарилась в воздухе, как по взмаху волшебной палочки. Как и сами записи с камер наблюдения, стертые продвинутым айтишником, ведь добраться до этих файлов - задача непростая. А что там с тем пареньком, который подчищал за аферой фрау Мюррен и ее любовником? Эта мысль заставляет меня перевернуться с бока на бок, и раздражённо выдохнуть. Нет, я сегодня не посплю. Мне не известно ничего из его дальнейшей судьбы. Его нашли? Уволили? Посадили? Кто это был и где он сейчас? Снова переворачиваюсь с бока на бок, а потом обратно. Наташа во всем этом замешана, но ей точно кто-то помогал, и кто-то давал ей наставления. Стало быть, есть начальник, исполнитель в роли Наташи и ее помощника, и человек в черном. Наташа его впустила, а ее соратник подчистил его пути отступления. Логично? Пока, да. И какая же цель была у человека, напавшего на меня в подвале? Да, он напал на Николь. У него была хорошая возможность убить ее, но он этого не сделал. И что произошло дальше? Я ушла на поиски запасного генератора электричества, пока остальные, напуганные избиением девушки, остались в доме. И Оливер за мной бы не пошел, если бы не его кратковременная симпатия ко мне. В тот вечер, в подвале я должна была быть одна, и этот человек рассчитывал на это. И в тот вечер я должна была умереть. Устав от беспрерывного кручения в кровати, я встаю и иду к холодильнику, чтобы плеснуть в стакан чего-нибудь спиртного. И в тот момент, пока я потягиваю охлажденное красное вино, обрывки умозаключений выстраиваются в логическую цепочку. Инкогнито, стоявший в командирах всей этой веселой компании, хочет меня устранить, и отдает приказ подчиненным. Айтишник заранее расставляет камеры под нужным углом и настраивает к ним удаленный доступ, чтобы потом легко удалить видеозаписи. То, что я могу скачать файлы до того, как они будут зачищены – предусмотрено не было. Наташа подкидывает мне браслет Юли, времени для этого у нее предостаточно, возможностей – еще больше. А затем, пройдя тем самым «слепым» коридором, подкидывает снотворное охраннику, чтобы главный тамада вечера смог зайти на территорию. Кто отключил свет и опустил входные ставни – значения особого не имеет. Скорее всего, это был тот самый паренек, специализирующийся на камерах. И если он был на базе еще до нас, то мог получить доступ ко всем устройствам. Участницы и музыканты встревожены отключением света, и тут наемник избивает Николь до полусмерти, загоняя испуганных людей в дом, чтобы они в страхе дожидались рассвета. И тут я, как истинный герой, кидаюсь спасать всех от неизвестной опасности. И с чего бы я начала спасательную операцию? Правильно, с возобновления подачи электричества. Господи, это так предсказуемо. Конечно же, преступники знали, где генератор, и ждали меня там. Одну. Поэтому наемник просто вырубил Оливера, внезапно вставшего на его пути. И кто же этот инкогнито? Кто желал моей смерти, кому подчинялись все эти люди? Тому, кто знал, где я буду, кто имел доступ на базу, кто знал моё настоящее имя и цель на этом конкурсе. Кто был на меня очень зол. И если учесть, что на тот момент Писатель еще и не думал нападать на участниц конкурса, то существует лишь одна особа, подходящая под эти критерии. Клара Мюррен. Видно, это был ее запасной план «Б», устранить меня, если бы я напала на ее след. Но как Наташа связана с фрау Мюррен, кто этот паренек в кепке, принесший взрывные часы, кто человек в черном? Много вопросов, и мало времени для поисков ответов. Можно дистанционно взломать их оперативную базу данных, но опять же, для этого нужно время, а я не Питер, и в этом вовсе не сильна. Другое дело – взломать сам компьютер, но для этого мне придется вернуться в офис менеджмента группы. Этот вариант имеет место быть, тем более я знаю, кто меня может туда провести. Судя по сонному голосу Кристофа, я его бессовестно разбудила. Он долго не мог понять, чего же я от него хочу, много переспрашивал и долго тянул с ответом. Ответ его был положительным, и это было главным, а все остальные аспекты беседы можно опустить. Раннее утро в Берлине было пасмурным и сырым. В воздухе еще сохранилась примесь озона, и я дышала полной грудью, наслаждаясь свежим воздухом. На короткой дистанции от дома до станции метро мне встретилась всего парочка случайных прохожих. Берлин еще не проснулся, в половину шестого утра большая часть горожан мирно спала в своих кроватях, отдыхая перед новым рабочим днем. Я опаздывала, и сильно спешила, ведь Кристоф уже ждал меня в условленном месте. Да, мне следовало бы ускорить не только свой шаг, но и продвижение по делу Писателя. Впереди девять дней, всего девять дней на поиски дьявольски хитрого и умного злодея. Но не это беспокоит меня сегодня, отнюдь нет. Мне не дает покоя жгущее пятно между лопатками, давящее ощущение от пристального взгляда. За мной кто-то следит, я это чувствую. Попытки поймать невидимого надсмотрщика из раза в раз проваливались. Как бы я не исхитрялась, засечь преследовавшего меня человека не удалось, его дистанция была совершенной. - Доброе утро, - ремень безопасности уже пристегнут, но я не могу заставить посмотреть себя на Кристофа, хоть и знаю, что в этот момент он смотрит на меня. Что за детский сад? Откуда это нервозность? Вызвана ли она присутствием Шнайдера в непосредственной близости? Или таинственным сопровождающим? Или тревожным ощущением надвигающейся беды? - Доброе утро, - мужской голос звучит позитивно, даже несмотря на тяжелое, раннее пробуждение, - что опять произошло? Ты вся на иголках. Удивительно, как Кристоф угадывает мое эмоциональное состояние. Уже не первый раз. - Нервничаю, - я не отрываю взгляда от панорамы за боковым стеклом, выискивая фигуру следовавшего за мной человека. – Появилась одна зацепка, и я должна ее проверить. Поможешь? – с трудом поворачиваю голову в сторону мужчины, и натыкаюсь на его вопросительный взгляд. - Я же обещал, - спокойно отвечает он и заводит машину, - я так понимаю, мы едем в студию? - Да, - подтверждаю я, - нужно успеть до семи утра, - машинально включаю телефон, чтобы проверить остаток времени, и сердце пронзает ледяное копье страха. Звук и вибрацию для входящих вызовов и сообщений я отключила еще в квартире, и увидеть значок непрочитанного сообщения было неожиданностью. Господи, только веди себя естественно, еще не хватало, чтобы Кристоф что-то заподозрил. – Надо найти определенную информацию о бывших работниках. Кстати, не знаешь ничего о фрау Мюррен? Она до сих пор под следствием? – приходится задавать глупые вопросы, мужчина должен отвлечься, пока я буду читать новое послание от анонима. - Нет, - спустя пару секунд отвечает Шнайдер, и машина трогается с места, - не слышал ничего о ней. Скорее всего, еще под следствием, не думаю, что слушания уже были. А почему ты спросила? - Я полагаю, что она была вовлечена в эту историю на базе. И если не принимала непосредственного участия, то точно знала об этом, - краем глаза слежу за Кристофом. И пока мужчина, не сводя глаз с дороги, поворачивает на перекрестке, открываю одинокий конвертик. «Тебе идет этот цвет. В нем ты такая загадочная. Не могу оторвать от тебя глаз. Я тоже сегодня в черном, это НАШ цвет. Цвет одиночества и боли. Правда, София?» Приехали, твою мать. И чему я удивляюсь, ведь Егор сообщил о том, что нашу базу данных взломали, и моя личная информация утекла в неизвестном направлении. Хотя, теперь направление мне известно. Это был Он. И что только ему надо от меня? Кристоф о чем-то увлеченно рассказывал, но его слова превращались в шум, я не могла разобрать ничего из сказанного им. Я пыталась понять, как же бороться с человеком, о котором ты ничего не знаешь, но, который знает все о тебе. И ответа не было. Мои шаги одиноко звучали в пустом коридоре здания, которое уже через тридцать минут наполнится гулом человеческих голосов. Парочка воспоминаний о проведенном в этих стенах времени своенравно возникли в голове, разводя краски ностальгии в моем и так не радостном полотне ощущений. Тревога и тянущее чувство надвигающейся беды плотно залегли на дне сердца, и любое мало-мальски значимое событие, взбалтывало внутри адский коктейль переживаний. Несложное дело в моих глазах выросло до размеров непостижимого, и, хоть и сложно признаться в этом самой себе, я понимала, что боюсь. Боюсь, что не справлюсь, что все пойдет не так, как задумывалось. И есть причина острой неуверенности в себе. Писатель, которому я проигрываю во всем, проигрываю каждую минуту, каждый шаг. Мне страшно, и нет ни одного человека, способного помочь мне и понять то, что со мной происходит. С такими мрачными мыслями я проникаю в темный кабинет нового начальника службы безопасности. Мое внимание сразу же привлекает центральный компьютер, с многочисленными, подключенными к нему, мониторами. Можно было проникнуть в кадровую службу компании, но я знала, что охрана имеет доступ к интересующим меня сведениям о работниках. К тому же, я надеялась на то, что смогу обнаружить что-то важное. Тележку уборщицы с многочисленными швабрами и ершиками, я откатываю в дальний угол, и, поправляя форму обслуживания, сажусь в высокое кожаное кресло. Времени у меня не так много, как хотелось бы. Завожу таймер в телефоне на пятнадцать минут, после сигнала мне нужно будет в спешке отступать. Ладони потеют в грубых резиновых перчатках, но, чувствуя ускоренный ритм сердца, я понимаю, что главная причина вовсе не в хозяйственном материале. Стук секундной стрелки действует на нервы, мой слух и так напряжен и пытается уловить малейший шорох в коридоре. Зайти в оперативную систему не составило особого труда. Спасибо Питеру за его волшебную программу «Словарик», прогоняющую тысячу слов и комбинаций в минуту. Так, вот и база данных о работниках. Выставляю необходимый мне временной промежуток, и нажимаю кнопку «Копировать». Всплывающее окно показывает, что для совершения операции нужно двенадцать минут. Это больше, чем у меня есть. Черт, почему все вечно идет не по плану? Моя нервозность усиливается, глаза то и дело возвращаются к таймеру, а потом на экран монитора. Разница в шесть минут мне ужасно не нравится, но и сделать я ничего не могу. «Ты попадешься, - злобно, растягивая гласные звуки, попевает внутренний голос, - вот увидишь» - Цыц! – вслух отвечаю я, сводя брови к переносице. Только его еще тут не хватало, для полноты картины. Чтобы отвлечь себя от мерзкого ощущения тотального дедлайна, залезаю в данные о конкурсе. Расписанные по дням мероприятия, ответственные за их проведения лица, списки номеров и отелей, где должны остановиться конкурсантки, и даже расписание рейсов авиалиний. Скользящим взглядом осматриваю мелькающую на экране информацию, и, глядя на количество указанных рейсов, резко останавливаюсь. Мышка замирает в моей руке, а палец повисает над колесиком. Пять? Почему пять? Почему всего пять? Итак, насколько мне известно, Кара ниоткуда не прилетала, она сама из Берлина. Кейт приехала из Вены на поезде, у нее жуткая акрофобия. Остальные же, включая меня, прилетели в Берлин оплаченными компанией рейсами. Это шесть человек, но тут указано только пять маршрутов. Странно. Джессика, Мэридит, Николь, Беатрис и я. Пять рейсов, а девочек – шесть. Около минуты не могу понять, что я упустила, в голове крутится ответ, но как только он настолько близко, что практически оказывается на языке, он снова поворачивается спиной и скрывается. Это как пытаться вспомнить название забытого фильма или песни. От попыток ухватиться на туманное слово, начинает свербеть в мозгу. И когда от напряжения уже готовы полопаться капилляры в глазных яблоках, искомое слова возникает в голове, как само собой подразумевающееся. От переизбытка эмоций громко хлопаю ладонью по столу, и мимолетная тупая боль тут же отзывается в пальцах. Да как же я могла забыть! Наташа! Вот шестой человек, который должен был полететь из России на одном из самолетов линии «Аэрофлот». Но ее в списках нет, и это значит, что на момент приезда остальных участниц, она уже была в Германии. Вот же падаль! От осознавания того, что все ее слова и поступки были исключительно лживыми постановками, внутри начинает все гореть. Я сгораю от ярости. Сигнал, оповещающий о том, что отведенное время уже истекло, возвращает меня в реальность, как по щелчку пальцев. Сейчас я уже должна выкатывать тележку с многочисленными моющими средствами в коридор, но до окончания передачи информации необходимо еще шесть минут. Шесть долгих, мучительных минут. Кристоф обещал подстраховать меня. Он должен был остаться в коридоре, на случай, если работники внутренней безопасности явятся раньше положенного времени. Вот только уверенности в нем у меня не было, и я не понимала, с чем это связано. И когда до окончания скачивания осталось всего две минуты, в коридоре послышались тяжелые шаги. Я встрепенулась, внутри все сжалось и кончики пальцев моментально онемели. Черт! Твою мать! Где же Кристоф? Громкие, четкие звуки уже были совсем рядом, еще чуть-чуть и дверная ручка плавно опустится вниз, и встретит препятствие в виде закрытого изнутри замка. Отчет о скачивании перешел на секунды, но, учитывая то, что мне необходимо после завершения операции еще и выключить компьютер, а так же убраться самой, то ситуация складывалась крайне плачевно. Сердцебиение дошло до критических высот, кровь прилила к лицу, обдавая жаром. Где же Шнайдер! Еще пару секунд и меня поймают с поличным, и даже Егор мне не поможет! Резкий, воющий звук автомобильной сигнализации звучит в напряженной тишине неимоверно громко. Я не сразу понимаю, что это означает, но, негромкое ворчание, раздавшееся за дверью и звуки удаляющихся шагов, подсказывают мне, что я спасена от позорной участи. И в ту же секунду короткий сигнал сообщает о том, что передача файлов успешно завершена. Бешеный уровень адреналина в крови заставляет тело действовать максимально быстро. Вырываю флешку из разъема, и тут же выхожу из системы. Не дожидаясь, пока рабочий сеанс полностью окончится, надвигаю белый козырек на глаза, и прячу маленький носитель информации в резиновую перчатку, продвигая кусочек пластмассы на середину ладони. Так я буду чувствовать, что он на месте. И только когда я осторожно закрываю за собой дверь, и пару раз оглянувшись, понимаю, что в коридоре кроме меня никого нет, облегченно выдыхаю. Толкаю тяжелую тележку перед собой и спешу в комнату обслуживающего персонала, попутно размышляя о том, как бы все получилось, если бы не сработала сигнализация. «Ты где? Все прошло нормально? Извини, я отлучился, был важный звонок» Грустно улыбаюсь и убираю телефон в карман ветровки. Женский голос громко объявляет о прибытии на очередную станцию метро. Так, до выхода мне еще три остановки. Медленно осматриваю пассажиров, стараясь не привлекать внимание пристальным разглядыванием. Удивительно, но даже в утреннее время, когда все спешат на работу, в берлинском метрополитене нет давки. Если сравнивать то, что твориться в московском метро в восемь часов утра, и то, как спокойно люди едут в берлинском метро, то это небо и земля. Может, в немецкой подземке и нет расписных стен и разрисованной плитки, но в ней есть самое главное – удобство. Телефон пару раз оживленно дергается в кармане, распространяя вибрацию и на кожу. Даже щекотно становится. Смартфон снова оказывается в моей руке, и я с непониманием и страхом замираю перед экраном. Сообщение, чей отправитель не опознан, еще не открыто, но внутри уже все холодеет. Дрожащим пальцем нажимаю на изображение конверта, и читаю текст. «Как тебе наши желтые вагоны?» Взгляд снова возвращается к пассажирам метро: компания веселых студентов, женщины в деловых костюмах, парочка мужчин пенсионного возраста и несколько парней. Но у них в руках нет телефона, и не похоже, что моя персона их хоть как-то волнует. Все заняты своими делами и на меня никто не обращает внимания. Или мне так кажется? Его может и не быть в вагоне. Это все очередная игра. Он хочет, чтобы ты четко ощущала его первенство, доминирование над тобой. Он мог видеть меня где угодно: на выходе их студии, или на входе в метро, на улице. Легко догадаться, что в такое время, мне будет проще вернуться домой по подземным линиям. Можно было долго убеждать себя в этом, но от любых доводов не становилось спокойнее. Я ощущала себя товаром, выставленным на витрину. И я не чувствовала себя в безопасности, даже когда до боли сжимала в руке флешку, с первой и единственной зацепкой. Девять дней. Это двести шестнадцать часов. Звучит неплохо. А неделя и два дня? Уже не очень. Пока программа сверяет две базы данных на предмет совпадения, у меня есть парочка минут, чтобы вскипятить чайник и выкурить сигарету. А так ли мне важно это совпадение? Это серьезная зацепка, но, чтобы проверить ее правдивость понадобится время. Господи, я не успею. Мне нужен помощник. Но разве есть кандидаты на этом пост? Делаю глубокую затяжку и медленно выпускаю струйку серого дыма изо рта. Кристоф? Хм, нет. Не стоит возлагать на него большие надежды и просить о непосильной помощи. Он и так многое сделал для меня, и я не имею права требовать от него чего-то еще. А может, стоит себе признаться в том, что я ему просто не доверяю? И кому же ты доверяешь? Девочкам? Оливеру? Точно нет. У тебя даже нет человека, на которого можно опереться. Нет, есть. Питер. Стоит сделать один звонок, и попросить его о помощи, и он прилетит первым же рейсом, не задавая лишних вопросов. И он поможет, он разберется с наводящими ужас анонимными сообщениями, выследит отправителя, и вместе мы поймаем чокнутого Писателя. Даже уложимся в девять суток. Но чем дальше я погружаюсь в это мерзкое болото, тем четче осознаю, что Питеру тут не место. Я сама еще до конца не поняла, с кем имею дело, и не могу рисковать единственным дорогим мне человеком. Нет, лучше я как-нибудь сама разберусь со всем этим дерьмом. Ведь я никогда не прощу себе, если с Питером что-нибудь случиться в Берлине. Я потеряла Юлю и маму. Когда я потеряю его, я просто сойду с ума. Когда я возвращаюсь в комнату, то мое внимание сразу привлекает мигающее окошко на экране монитора. Мне приходится прищуриться, чтобы рассмотреть текст сообщения. От прочитанного сердце радостно подпрыгивает, и улыбка появляется на моем лице. Да, черт возьми! Одно совпадение обнаружено. Некая Тереза Митчелл присутствует в обоих списках: и в списке клиентов Адама и в базе данных сотрудников менеджмента группы. Говорит ли это о чем-то? Сложно сказать что-то определенное, но этот след необходимо проверить. И все же в такой триумфальный момент я не могу полностью насладиться маленькой победой, ведь другая мысль занимает в голове значительное пространство, даже оттесняя новую зацепку на второй план. И у этой мысли есть имя. Наташа. Каков ее мотив? К чему реки лжи и притворства? С какой целью она скрывала то, что не только может свободно говорить по-немецки, но и имеет немецкие корни? И даже на момент приезда победителей конкурса она была в Берлине, скорее всего у своих родственников. Родственников. Так, а что там с ее родословной? Может, я найду ответы на вопросы в ее генеалогическом древе? Смело сворачиваю информацию о Терезе, сегодня она подождет со своим разоблачением. А вот Наташу уже давно было пора вывести на чистую воду. Небо над Берлином впервые за эти два дня было ясным и лазурным. В лужах отражались солнечные лучи, воздух еще был сырым, но все же погода уверенно возвращалась к летним стандартам. Я наблюдала за возрождением улиц города с высоты своей лоджии, попутно меряя шагами крохотное помещение и беспрерывно набирая номер Наташи. Тело сотрясала нервная дрожь, а голова разрывалась от вихря эмоций. Облегчение и радость от находки смешивались с равным количеством упреков и ненависти к себе. Как же я могла такое пропустить? О чем я только думала? Ровные гудки вызова сменились щелчком, и я услышала недовольный, тихий голос девушки, видимо я только что ее разбудила. - Чего тебе? – высокомерным тоном спросила она. - Нам надо поговорить, это срочно. Сегодня. - Я сегодня не могу, - она громко цокнула и я понимала, что еще пару секунд и Наташа положит трубку. - Поговорить не о тебе. А о твоей тете. О Кларе Мюррен. Тишина в трубке. Долгая, громкая тишина. Ты думала, что я не найду этого? Результаты конкурса были подправлены, и место одной из победительниц заняла племянница менеджера группы. Что в этом криминального? Тем более, если ребенок искренне фанател от музыкантов и мечтал о победе, но в последний момент что-то не срослось. Может поэтому и была придумана эта легенда о том, что Наташа не понимает ни слова по-немецки? Чтобы не возникло никаких подозрений? А к чему тот спектакль в зале победителей? Я не знала ответа на этот вопрос, и очень ждала его от Наташи. - Хорошо, приезжай, - спокойно ответила она, - только я уже не в отеле. Адрес я тебе пришлю сообщением. Ярость волнами била по голове, словно палкой. Даже никотин, обычно помогающий мне в этих делах, не мог успокоить орущие нервы. Я со злостью запихивала вещи в рюкзак, и всерьез подумывала о том, чтобы взять с собой оружие. Пристрелить эту мерзкую суку – это все, что я хотела в этот момент. От процесса закипания меня отвлек звук входящего вызова, и когда я увидела на дисплее телефона «Оливер», то первым порывом было скинуть вызов. Но пару секунд подумав, я решила, что лучшего момента расставить все по местам и не будет. - Да, слушаю. - Привет. Я хотел извиниться, за то… - Хватит! Оливер, ну сколько можно! Хватит уже! – если я и отвечала на вызов с убеждением, что не стану срываться на нем, то первая же его фраза погребла под собой все мои планы. – В чем дело, а? Тебе кажется это смешным? Тебе весело, не так ли? - Я не понимаю, о чем ты говоришь, - монотонно отвечает он, - сбавь обороты, если я позвонил в неудобное для тебя время, то я могу перезвонить. - Нет, не нужно мне перезванивать. Мне ничего от тебя не нужно, хорошо? Не нужно твое общение в виде подачек. Мне это не интересно. - Ладно, - Оливер шумно выдохнул, - я понял. Пока. В трубке раздались короткие гудки, и в следующую секунду телефон полетел в стену, разбиваясь от удара на отдельные запчасти. «Через триста метров поверните направо» Безэмоциональный женский голос уверенно вел меня по адресу, указанному Наташей. Машина все дальше уезжала от городской черты, частный сектор элитного пригорода тоже остался позади. Я не понимала, куда еду, но, не сбавляя скорости, мчалась на встречу с маленькой лживой стервой, водящей меня за нос все это время. Количество выкуренных сигарет вышло из-под контроля, и я смогла остановиться, только когда в пачке осталось всего лишь две штуки. «Поверните направо» - На какое нахуй право! – я всматриваюсь в плотную стену деревьев, ограждающую трассу с обеих сторон, и обнаруживаю едва заметную грунтовую дорогу. – Ага, нам сюда, - я без лишних раздумий сворачиваю с трассы, еще не понимая того, что следуя эмоциональным импульсам, загоняю себя в смертельную ловушку. В самой сердцевине лесопосадки скрывался одноэтажный деревянный коттедж с мансардой. Территория дома не была ограждена забором, да и вид у приземистого здания был, мягко говоря, нежилой. Пустые черные окна с грустью смотрели куда-то вглубь леса, словно ожидая своего хозяина. Около высокого крыльца был разбросан садовый инвентарь, какие-то огромные, пузатые бочки, мелкий мусор. Некогда шикарный газон давно зарос, трава пожухла и выглядела грязно. Я пожалела, что не взяла с собой оружие. От унылого пейзажа хотелось завести мотор машины, и рвануть обратно в сторону города, оставив мертвый дом за своей спиной. Я бы так и сделала, но поджимающие сроки нагло толкали вперед. Что мне терять? Нужно проверить все ниточки, и Наташа – одна из них. Черт, я даже позвонить ей не могу, ведь остатки телефона до сих пор лежат на полу моей квартиры, а взять запасной смартфон я забыла. Осторожно ступая по еще мокрому от проливных дождей газону, я медленно направляюсь в сторону входной двери. От обильной влаги, растения немного приподнялись, сделав глубокий живительный глоток воды. Осматриваю территорию, в поисках чего-то полезного, но кроме хлама, ничего не нахожу. Здесь уже минимум два года, как никто не живет. И Наташа указала этот адрес не просто так. Или она хочет передать мне действительно важную информацию, или я прямо сейчас захожу в подготовленный капкан. И второй вариант более жизнеспособный. Входная дверь со скрипом отворяется, приглашая меня пройти во внутрь покинутого всеми дома. В небольшой, пыльной и захламленной прихожей стоит полумрак. Мне не хочется туда идти. Внутри что-то яростно протестует от одной мысли, что придется зайти в дом и осмотреть его комнаты. - Блядь, это просто пустой дом, что ты ссышь! – говорю я сама себе и, выдохнув, смело шагаю за порог. Воздух в доме был пропитан затхлостью, от любого неверного движения поднимались столбы пыли, которая так и норовила залезть в нос. Приходилось закрывать нос и рот рукавом свитшота. В некоторых комнатах еще сохранилась мебель и остатки декора, но что-то разглядеть я не могла. Все было покрыто толстым слоем пыли и паутины. Ее тут нет, тогда для чего я продолжаю идти вперед, надеясь найти хоть кого-то. Что ж, видно я могу найти в этом доме только неприятности. В полной тишине пустого дома отчетливо раздается хлопок, заставляющий меня невольно вздрогнуть и обернуться. Сомнений быть не может – это хлопнула входная дверь. Я быстро юркнула за старый кухонный шкаф, прячась за его боковой стороной. - Кристина! Это я! – громкий женский оклик раздался практически во всем помещении, и я, узнав Наташу, облегченно выдохнула. Все же она приехала. – Я знаю, что ты здесь. Выходи уже, я не могу тут торчать вечность, из-за этой пылищи у меня начнется астма. Ее быстрые, уверенные шаги раздаются совсем рядом, и уже через несколько секунд Наташа оказывается у входа в кухню. Я уже хотела было выйти из своего импровизированного укрытия, но ноги словно приросли к полу, и отказались мне подчиняться. Что-то тут не так. Снова громко хлопает входная дверь, и мое сердце начинает бешено стучать в грудной клетке. Она пришла не одна. Дура, какая же я дура! Паника обрушивается на меня моментально, внутри все съеживается, как от порыва ледяного ветра. Я боюсь лишний раз вдохнуть. В глубине дома раздаются тяжелые, размеренные шаги, которые так же стихают в паре метров от меня. - Может, ее здесь нет? – зычный, мужской голос проносится по кухне, заставляя меня напрячься еще сильнее. Я буквально вжимаюсь в стену, впадаю в оцепенение. Все мышцы наливаются свинцовой усталостью, а в висках гулко пульсируют сосуды, вызывая ощущение тошноты. - Не говори ерунды, - противным голосом протягивает девушка, - я же видела ее машину. Она в этом доме. Найди ее и вышиби все мозги, а я пойду. Не могу тут находиться, тут воняет. Вышиби ей мозги? И это говорит та самая девочка, которую я красила перед вечеринкой у музыкантов? Которая говорила мне о том, что никогда не забудет моей доброты? Ее интонация, холодная и отстраненная, ранили меня не меньше, чем сама фраза. Подозрения и обиды на недосказанность, преследовавшие меня всю предыдущую неделю, были только одной сотой крупицей того, что я испытала в ту секунду, стоя за гарнитуром. Я не строила иллюзий по поводу Наташи, я знала, что она интриганка, и что она та еще пакостница, но все же где-то очень глубоко оставалась надежда, что в душе Наташа хороший человек. Который просто запутался, связался не с теми людьми. А оказалось, что единственным таким человеком все это время была я. Едкая боль поглотила сердце в одно мгновение, и распространила по телу свои колющие щупальца, от которых щипало в глазах, и тряслись руки. - Без проблем, - коротко ответил мужчина. – Ее убить или покалечить? - Ты тупой что ли? – раздраженно спросила Наташа, - я же только что сказала. Убей ее. Это будет нашим с тобой подарком на освобождение Клары. Все, я пошла. Не затягивай. Все так просто. Моя смерть станет подарком на день освобождения Клары Мюррен, Писатель продолжит свои бесчинства, а меня никто и искать не станет. Ведь по идее, меня здесь и нет. Кристины Андреевой не существует, никто не знает, где она живет, и даже те, кто знал ее личный номер, не смогут до нее дозвониться, ведь она разбила свой телефон. Неужели это все? И это и есть мой конец? Это все, чего я заслужила в этой жизни? Умереть от рук наемника в заброшенном доме, и гнить тут еще пару месяцев? Ну уж нет. Нет. Я буду бороться за свою жизнь до конца, до последней секунды. И убью любого, кто встанет на моем пути.