Кровавый Писатель

Широкая, почти квадратная серая тень прерывисто бежала по крашеным стенам подъезда впереди меня. Дыхание сбивалось, мне приходилось перескакивать по несколько ступеней сразу, и каждый раз во время такого маневра, мое сердце трусливо дрожало в груди, ожидая вывернутых лодыжек и ободранных до костей коленей. Мужчина увеличивал отрыв, еще бы, ведь он был здоров, как бык. С каждым пролетом воздух становился свежее, и скоро я выбежала к входной двери подъезда, которая уже была распахнута настежь. Стараясь не замедлять хода, я перескочила порог и спрыгнула с невысокого крыльца, сразу замечая удаляющегося мужчину. Черт, он бежал так, словно за его спиной было самое вонючее в мире дерьмо. Оливер стоял около своей заведенной машины и что-то смотрел в телефоне. Голову он поднял только когда услышал громкий хлопок распахнувшейся двери. Он проводил беглеца из квартиры Ганса ровным изучающим взглядом, и лишь когда из подъезда выбежала я и бросилась следом за выскочившим человеком, Оливер издал что-то наподобие то ли оклика, то ли вопроса. Я не смогла даже расслышать эти слова, лишь махнула рукой, мельком взглянув на его высокий силуэт, и продолжила погоню. Теплый и пыльный летний воздух с каждым вдохом залеплял мое горло сухостью. Я уже дышала ртом и чувствовала, как начинает неприятно тянуть в правом боку. Противник был не слабо подготовлен и физически его параметры были намного выше моих — исход «догонялок» был предсказуем, но все же что-то не давало мне остановиться. Я старалась изучить его силуэт досконально, выхватить из его черного облика хоть какую-то важную деталь, но мозг не мог ни за что зацепиться. Он уходил по классике жанра — петлял между домами, уводя меня все дальше от дома Ганса и от Оливера и перед очередным поворотом мужчина ни медлил и не тормозил — путь отступления он знал как «Отче наш». Как назло, в моментах, когда я вроде бы начинала сокращать расстояние, мне под ноги бросались случайные прохожие, которые на редкость были слабоумными. Заметив бегущую на всех парах девушку, они почему-то тушевались и начинали суетиться на дороге, то отступая два шага назад, то тут же делая пару шагов вперед. Парочку из них я серьезно задела плечом и корпусом, а одного даже оттолкнула руками, из-за чего низкий мужчина в потной белой футболке и с внушительным пивным животом не смог сохранить равновесие и распластался на асфальте под удивленный гомон других пешеходов. Импульс, гнавший меня вперед, как пришпоренную лошадь, вышел на первый план, и в моей голове не было никаких мыслей кроме одной — догнать сукина сына. Поэтому, когда чистый тротуар неожиданно оборвался автомобильной дорогой, я даже не успела среагировать, ведь мой взгляд был направлен на удаляющуюся спину противника. Первая машина с безумным визгом клаксона пронеслась позади меня так близко, что я почувствовала кожей прикосновение сухого ветра, который поднимал за собой несущийся на приличной скорости автомобиль. Нет, медлить нельзя, я добегу. Добегу! Вторая машина пронеслась передо мной, задев предплечье зеркалом заднего вида. Плечо, мирно спавшее под сильным обезболивающим все это время, подало голос приступом острой боли. Времени смотреть по сторонам или хотя бы замереть на месте, оказавшись на проезжей части, не было. И у меня даже не возникло мысли дождаться красного света светофора — каждая лишняя секунда приближала к проигрышу. Нет, только не сегодня. Сегодня нет времени на провалы. Я уже видела другой тротуар и бегущего по нему мужчину. Финальный рывок, осталось всего пару метров. Визг тормозов был настолько сильным, что внутри меня все зазвенело и завибрировало от противного и высокого звука. Я успела только повернуть голову в сторону ревущей машины, и с ужасом заметить, как черный, блестящий капот иномарки несется в мою сторону. Страх даже не успел появиться. Наверное, я успела только вскрикнуть от неожиданности, и автомобиль, упорно уводимый водителем в сторону, по касательной, почти невесомо задел мои ноги бампером, больно толкнул дверью и откинул меня в сторону тротуара своим задним крылом и углом багажника. Сознание вылетело из меня вместе с глухим хлопком удара головы об асфальт. В голове что-то вспыхнуло и тут же погасло — я погрузилась в темноту. Первыми вернулись звуки. Словно через толстое одеяло, словно через тысячу слоев стали доноситься отрывки чьих-то фраз, звук пролетающих мимо машин. Непонятный грохот, шепот, гомон. Я попыталась разлепить глаза, но веки тут же сомкнулись, оберегая зрение от слепящего солнца. Зажмурила глаза еще сильнее, поморщившись от тупой головной боли. « Мне нужна ее злость, а не ее воспоминания. Делай, что хочешь — важен результат. Сломай ее разум, но не ломай ее кости. Они мне еще пригодятся» Зычный мужской голос пробасил в голове странные слова. Я попыталась вспомнить, где я могла их услышать, но в ответ мозг лишь раздраженно затрясся в черепной коробке, вызывая приступ тошноты.  — Господи, Кристина, очнись, — кто-то отчаянно тряс меня за плечи. Я не видела его лицо, но почувствовала, как тень склонилась надо мной, закрывая за собой жалящее солнце. Может, я сейчас проснусь? Медленно разомкнув веки, я непонимающе уставилась на находившегося передо мной мужчину. Знакомые глаза, и нос знакомый, даже тонкие губы я уже гле-то видела. Но отдельные паззлы не складывались в общую картину — знакомые черты не превращались в знакомое лицо. Перед глазами все плыло, а внутри бушевали тошнотворные волны. Закрыла глаза и снова их открыла — фокус стал более четким. — Кристина, ты меня слышишь? Я пыталась что-то ответить, но сухие губы слиплись между собой, и я лишь промычала несуразные звуки, даже отдаленно не напоминающие человеческую речь. Вдруг захотелось пить, видимо иссушенное погоней горло подавало сигнал бедствия. Погоней. Точно, погоня, машина, мужчина в черном. Черт! Я его упустила. Голова медленно начала работать, разогреваясь от приходящих в нее мыслей и ассоциаций. — Кристина! — сколько в моем имени, однако, испуга и волнения. Я снова посмотрела на мужчину, и на этот раз мозг не стал играть в прятки и выдал нужное имя мгновенно. — К-крис-тоф? — мой голос шипел и сипел, словно я не говорила вечность. Я протянула Шнайдеру руку, молча прося помочь подняться, и, приняв сидячее положение и прикрыв глаза ладонью, задала самый интересующий меня вопрос, — как ты тут оказался?  — Тебе нужно в больницу, — Кристоф в очередной раз посмотрел на меня серьезным и изучающим взглядом. Я, развалившись на пассажирском кресле, что-то крякнула в ответ по-русски, надеясь, что до водителя дойдет мое нежелание заниматься здоровьем. Голова не болела, зато тошнило безумно, словно кто-то постоянно давил на корень языка. — Который час? — Двадцать минут седьмого, — спокойно ответил мужчина, и машина плавно припарковалась около дома, в котором я снимала квартиру. Я вернулась домой ни с чем. Мотор заглох. Я рвано выдохнула, предвкушая неприятный и ненужный разговор. — Ты ничего не хочешь мне рассказать? Кристоф рассматривал через лобовое стекло скромный двор. Выглядел он сосредоточенным и задумчивым, тень мальчишеского обаяния и непосредственности, которая сквозила в голубых глазах, исчезла. Вместо нее появилась другая тень — тень бессонной ночи и внутренних переживаний улеглась под глазами, как сторожевой пес под дверью.  — Я ищу вариант, ищу способ помочь вам, но… Но у меня слишком мало времени, чтобы найти Джесси самостоятельно. Время на исходе и я не могу не думать о том, через что сейчас проходит Джесс, пока мы вот так сидим в машине, или пока мы курим, едим, пьем. Я должна ей помочь. — Ты думаешь, что я об этом не думаю? — пальцы Кристофа с силой сжали руль, а брови хмуро сошлись около переносицы. — Думаешь, что я или парни не ощущаем себя виноватыми? Думаешь, что нам до нее нет никакого дела? Мужской голос был уставшим и почти безэмоциональным, хотя в нем слышались металлические ровные ноты. На кого он злился?  — Я этого не говорила, — поспешила ответить я. Внутри начало нарастать раздражение. Такое часто бывает, когда ты сильно торопишься, и вдруг подворачиваются дела, сильно тормозящие твои действия. Не веди себя, как ребенок. Помниться мне, что вы типа «коллеги», не так ли? Не припоминаешь такого? Ты же обещала ему быть честной. Или у тебя с обещаниями так же туго, как и с памятью?  — Кристоф, я прекрасно понимаю, что сейчас не время обсуждать то, что между нами происходит и то, что произошло в клубе, — слова давались мне с трудом, но я знала, что они должны прозвучать. Во многих моментах я вела себя как эгоистка, пора бы уже это признать. — Мы же заодно? Мы же напарники? А напарники должны друг другу доверять, так? Мужчина повернулся в мою сторону, и от его взгляда стало не по себе. Это был не тот Кристоф, которого я знала прежде. А знала ли я его? Взгляд с его лица соскользнул на часы, и холодок пробежал по рукам и спине — без двадцати семь. « Я позвоню в семь. Ты должна быть одна. И ты скажешь мне одно слово. Или нет, или да. Если ты согласишься, то получишь адрес бедняжки Джессики и время на ее спасение. Если нет, то… Первый кусочек достанется тебе» Еще в обед, стоя под тенью деревьев и сжимая телефонную трубку в руке, я едва сдерживалась, чтобы не послать зазнавшегося ублюдка к черту. А теперь, спустя неполных пять часов, я с ужасом понимаю, что мне вновь придется уступить. К чему это приведет? «Мы не вступаем в переговоры с террористами!» Да, известная американская фраза. Да, нельзя поддаваться и соглашаться на его сделку, но если есть шанс спасти чью-то жизнь, то разве не разумно рискнуть? Ставки в игре слишком высоки и придется идти ва-банк. — Напарники? — удивленно переспросил мужчина, — ты мне ничего не говоришь, Кристина. Сначала ты просишь помочь, потом исчезаешь, возвращаешься и снова ничего не говоришь. Так работают напарники, да? « Надеюсь, ты попадешь в рай раньше, чем дьявол узнает о твоей смерти, напарник» Глубокий, масляный мужской голос произнес фразу, которая была мне знакома. Я точно ее слышала. Или где-то прочитала? Что сегодня происходит? Откуда в моей голове эти гости? — Ты меня хотя бы слушаешь? — с толикой обиды в голосе спросил Шнайдер и от звука его голоса я вернулась в реальность, тупо уставившись на смотрящего на меня мужчину. — Кристоф, спасибо, что довез, мне пора, — и, прежде, чем водитель успел мне что-нибудь кинуть в след, выпрыгнула из салона автомобиля. От резких движений в голове на секунду помутнело, но картинка быстро вернулась на свое место.  — Кристина, стой! Нет, нет, нет. Не надо оборачиваться, нам нужно спешить, ты что, забыла?  — Стой же, — мужчина ухватил меня за локоть и развернул лицом к себе. Его грудная клетка грозно вздымалась, а глаза метали молнии. — Я на взводе, как и ты. Я не хотел грубить, я… — Кристоф, а ты тут что делаешь? Я медленно повернула голову в сторону источника звука и почувствовала, как мое сердце пропустило удар, а брови взлетели вверх, губы немного приоткрылись, словно я хотела сделать глубокий вздох. Оливер стоял всего в паре шагов от нас и с интересом перемещал взгляд с моего лица на лицо Кристофа, а потом на руку Шнайдера, держащую мой локоть. Господи, ну почему именно сейчас? Ощущение того, что меня застукали за чем-то непристойным и запретным, обхватило мою грудь своими липкими ладонями. Ну конечно, Оливер, потеряв меня из виду, ни нашел ничего лучше, чем приехать к моему дому и дожидаться меня здесь. Зачем он вообще приехал?  — Этот вопрос я могу адресовать и тебе, — спокойно ответил Кристоф. Его пальцы разомкнулись, и он выпустил мою руку из своей хватки. — Довольно неожиданно видеть тебя здесь. — Я хотел поговорить с Кристиной, — Оливер сделал шаг в нашу сторону, и я с удивлением заметила, как Кристоф поменялся в лице. Сейчас его выражение лица не сулило ничего хорошего, для полноты картины ему не хватало только зарычать. — Я тоже, — голос эмоций Кристофа не выдавал. А может мне показалось, что барабанщик внутренне напрягся. Ну да, конечно, сейчас два известных музыканта будут драть друг другу глотки из-за малознакомой девицы. Время! Тебе нельзя терять ни минуты! Отступив шаг назад, я развернулась к мужчинам спиной и бросилась в сторону подъезда, скрывшись за его дверями так быстро, что даже сама удивилась своей скорости. Мой побег выглядел подло и глупо, но, мальчики, извините — разбирайтесь сами. Я не могу пропустить звонок от более важного мужчины. Я и должна сказать ему «Да». Берлин. 20:35. Улица Отто-Брауна. Нервозно барабаня пальцами по рулю, я не сводила взгляда с двери подъезда. Хватило одного взгляда, чтобы понять, что это за здание. Элитные квартиры. Человек в выглаженной форме открывает перед жильцами двери, улыбается во все тридцать два зуба и даже готов сделать реверанс за отдельную плату. Камеры, охрана, консьерж. От выпуклого и слащавого лоска сводило зубы. Я ждала, ждала с раздражением и злостью. Мне казалось, что эта сучка знала, что нам предстоит «встреча» и нарочно трепала нервы своей медлительностью. А они и так трещали от напряжения и сигареты уже не помогали. Двери снова распахнулись и я, с неимоверным облегчением и замиранием сердца, узнала в высокой и стройной женщине ЕЁ. Юбка-карандаш стального металлического цвета шла ровно по силуэту, сужая и так узкие бедра. Шёлковая рубашка пудрового цвета и накинутый на плечи легкий летний тренч песочного оттенка приятно гармонировали между собой. Образ женщины был и строгим и романтическим одновременно. Невольно заглядевшись на стильно подобранную одежду, я даже на секунду и забыла, о том, что мне предстояло сделать. Проводив взглядом тоненькую фигурку, я надела черные солнцезащитные очки и вырулила на проезжую часть. Женщина шла в ста метрах от меня. Острые шпильки звонко стучали по тротуару. В воздухе, помимо летнего запаха травы и пыли, звучала яркая нота опасности. Но никто ее не чувствовал. Ни умело виляющая бедрами женщина, завершающая каждый шаг элегантным движением руки, ни случайные прохожие, не обращающие никакого внимания на медленно ехавший серый седан. Никто, кроме меня. Я не сводила взгляда с фигуры своей «давней» знакомой. У нее сегодня явно свидание. Но только она не знает, что это будет свидание со смертью. Зажегся красный свет, приказывающий водителям остановится, и пропустить пешеходов. Не заглушенный мотор машины выл, подобно голодному зверю. Женщина привычно осмотрелась по сторонам и все той же резкой и узнаваемой походкой двинулась по пешеходному переходу. Когда она проходила мимо моей машины, я не смогла удержаться и прибавила газа — машина взревела на всю улицу, привлекая внимание, и опасно дернулась вперед. Полусонные пешеходы проснулись в один миг. Кто-то замер на месте, словно изображая манекенов, другие комично дернулись и поспешили добраться до безопасного тротуара бегом. Женщина в блестящей юбке сбилась с ритма и оступилась, еле устояв на ногах. Ей пришлось выставить руки вперед, чтобы удержать равновесие. Со стороны это выглядело так, словно ей в голову пришла мысль начать делать глубокие приседания прямо посреди «зебры». Я засмеялась странным смехом. Богом клянусь, если бы я услышала этот смех от другого человека, то в тот же момент перекрестилась бы. Женщина уставилась в полностью тонированное лобовое стекло и резко показала неприличный жест средним пальцем, чем вызвала у меня новый приступ смеха, запрещенного смеха. Это словно смеяться над калекой или заикой. Оказавшись на тротуаре, женщина обернулась и смерила меня испепеляющим взглядом, агрессивно поправила узкую юбку и, высоко вздернув голову, пошла прочь, еще сильнее стуча каблуками по асфальту. Я выкрутила руль вправо и машина, едва слышно шурша шинами, последовала следом за ней. Не прошло и двух минут, как уверенная в себе женщина начала вести себя, как параноидальная истеричка. Она оборачивалась назад каждые десять секунд, то ускоряла шаг, то замедляла. Один раз она даже развернулась назад и пошла обратно в сторону дома, но потом остановилась, подождала и вновь вернулась к исходному маршруту. Она кому-то звонила, нервничала и не знала, что ей делать. Я прекрасно знала, куда лежит ее путь. Я знала, что растерявшись, она не догадается пройти обходным путем. Она пойдет прямо в тупик. Все, как Он сказал. Иногда машины сигналили мне, но я не обращала на разгневанных водителей никакого внимания — пантомима грустного клоуна на шпильках была изюминкой этого вечера. Где-то внутри себя я ощущала себя психопатом и маньяком, и понимала, что все происходящее — это откровенное падение вниз, к самому дну, но темное, лихорадочное возбуждение все заглушало. Я уже предвкушала финальный этюд в багровых тонах. Мягкие, почти невидимые сумерки уже опускались на Берлин, покрывая его полупрозрачными тенями. Женщина снова кому-то звонила, не прекращая идти вперед, к своему месту смерти. По правую сторону от нее уже виднелась крупная парковка для автомобилей — шлагбаум был опущен и половина площади пустовала. В пятницу вечером никогда не было полной загруженности — часть владельцев машин уже была на полпути к долгожданным приключениям в очередном баре или клубе. Ну что ж, не время тянуть резину — время действовать. Педаль газа плавно ушла вниз под натиском моей ноги, и машина бросилась вперед. Услышав рев мотора, женщина дернулась так сильно, словно в нее попала молния. Мобильный телефон выпал из ее рук и отскочил от асфальта, блеснув в последний раз золотой вспышкой в свете фар. Женщина побежала прочь от преследовавшего ее автомобиля и единственным укрытием она посчитала парковку. Ловко пригнувшись, жертва проскочила под опущенным ярким шлагбаумом и сразу же пропала из зоны видимости — естественно, она бросилась к домику охраны. Что ж, началось. Не сбавляя скорости, я въехала на парковку, с нескрываемым удовольствием слушая треск разлетающегося на щепки ограждения, и тут же вырулила налево. Мелкие камешки осыпали стекла звонкой россыпью. Мертвый свет фар тут же выхватил бегущую впереди женщину. Расстояние было достаточным. Да, достаточно для того, чтобы разогнаться. Машина ревела, подобно завывающему ветру. Немецкий автомобиль словно разделял мою жажду крови и кричал в предвкушении кровавой расплаты. Слишком напуганная и слишком тупая для правильных действий, женщина лишь скинула туфли и побежала по мелкому гравию босиком. Автомобиль летел на нее, поднимая грязные облака пыли крутящимися колесами. Я вцепилась в руль и еще сильнее нажала на педаль газа, хотя она и так уже ушла в пол. Женщина обернулась в последний раз, и я с больным восторгом «проглотила» ее изуродованное страхом и отчаяньем лицо. От столкновения меня отбросило спиной на водительское кресло, женщина упала на живот, получив сильный удар от бампера. Одно мгновение — ее руки взмахнули вверх, и тут же машина подмяла под себя тело. Передние колеса подскочили на еще живой женщине, проваливаясь в ее ломающихся костях, с заметным напором прокручиваясь по оказавшемуся под ними человеку, автомобиль всего на секунду забуксовал, проезжая по орущей диким воплем даме в блестящей юбке. Но металлического зверя было не остановить. Тело сломалось — машина проглотила и выплюнула человека, словно его и не было. Завыли сигнализации на остальных машинах. Мерседес проехал вперед и остановился. Я посмотрела в боковое зеркало и не смогла подавить безумную улыбку. Красные капли окропили стекла на дверях целым созвездием клякс. Зеркало было заляпано, но перебитое тело, лежавшее на дороге, было видно хорошо. Меня всю трясло, словно в лихорадке. Размозжённая колесами рука все еще продолжала дергать пальцами, изжеванное тело лежало неестественно вывернув ноги и руки. Женщина еще дышала — я отчетливо видела движения ее живота. От давления ее юбка разорвалась, оголяя красивые ноги. Сумка отлетела на пару десятков метров. Но одного вида мне стало мало — опустив водительское стекло, я прислушалась к ее стонам. В проход между рядами машин выбежали испуганные звуками люди, находящиеся на парковке. Несколько мужчин сразу же бросились к окровавленной жертве наезда. Автомобиль грозно зарычал, глядя на них свирепыми фарами. Смельчаки остановились, тупо уставившись в темное лобовое стекло. Машина газовала на месте, поднимая в воздух мелкие камни, которые тут же обрушивались тяжелым дождем на соседние пустые автомобили. Я смотрела на перепуганные лица, наблюдая, как самые находчивые из зевак осторожно двинулись на меня, прижимаясь к корпусам машин. Скоро тут будет полиция. Скоро тут будет жарко. Пора с этим заканчивать. Смотря в зеркало заднего вида, я включила заднюю скорость, и автомобиль двинулся в сторону женщины. Я слышала, как кто-то из мужчин закричал. Кто-то молил меня остановиться. Я видела, как Она из последних сил повернула голову в сторону машины. Я знала, что она смотрит. Я на это и рассчитывала. Берлин. 21:43. Квартира Софии. Кейт щелкала пультом телевизора, бездумно и увлеченно листая каналы, пытаясь найти очередной выпуск новостей. День, как и жизнь Джессики, клонилась к закату. Через тонкую стенку я слышала все, о чем девушке рассказывал известный ведущий. Набрав полные ладони холодной воды, я ополоснула свое лицо и уставилась в зеркало, висящее над раковиной. Зрачки все еще были расширены, глаза блестели безумием. Телефон завибрировал и начал ползти по гладкой поверхности эмалированной ванны. Я успела его перехватить в воздухе, когда смартфон уже летел на пол, продолжая натужно жужжать.  — Что-то случилось? — это был единственный вопрос, который меня волновал. На столицу опускалась важная в моей жизни ночь. Хотелось, чтобы форс-мажоры уснули вместе с ее наступлением. — Есть новости? Кристина, мы обязательно поговорим, как только этот день закончится. Мне есть что тебе сказать. Но только не сейчас. — Голос Кристофа был измучен усталостью так сильно, что я почти его не узнала. — Мы уже в пресс-офисе. Но мы еще не знаем, что будем говорить на конференции. Это какой-то кошмар. — Новости есть, Кристоф, — я продолжала смотреть в зеркало, пока разговаривала с ним. Мое отражение меня пугало. В трубке повисла тишина. — Т-то есть? Ты узнала, где Джессика? — мужской голос немного оживился. Я слышала монотонный шум чужих голосов на фоне нервного вопроса Кристофа. — Кристоф, пожалуйста, затяни начало конференции настолько, насколько это возможно. И ничего не бойся. Этой ночью никто не умрет. Я оборвала вызов раньше, чем он успел мне ответить, и положила телефон в боковой карман толстовки. До десяти часов вечера оставалось всего четыре минуты. Есть время покурить.  — По всем каналам одно и то же, — Кейт поворачивает голову в мою сторону сразу же, как я выхожу из ванной. Она поджала колени к подбородку и выжидающе смотрела на меня. — Осталось два часа.  — Одевайся, — металлическим голосом отвечаю я. — А? Что? — Кейт медленно опустила ноги на пол, не сводя с меня удивленного взгляда. — Одевайся, — повторила я, попутно роясь в карманах в поисках зажигалки, — и выбирай удобную одежду и обувь. Можешь взять мою. Мы вроде бы одинакового размера. Мы идем за Джессикой. Девушка издала непонятный крик, подпрыгнула на месте и начала метаться по комнате, в спешной панике заламывая руки и не зная с чего начать поиски подходящей одежды. Я не спеша вышла на балкон, плотно прикрыв за собой дверь. Кудрявые темные облака нависли над горизонтом, в воздухе запахло дождевой сыростью. Глядя в никуда, я машинально обхватила губами сухой, прилипающий фильтр сигареты и чиркнула зажигалкой. Свободной рукой я вытащила из внутреннего кармана две сложенные пополам фотографии. Молодая Тереза, обнимающая удивленного Ганса. Широкие брови, знаменитая сережка-септум. Тогда их еще не носили. Тереза привезла ее из путешествия по Индии и не расставалась с ней ни днем ни ночью. Разве ты не узнал ее, Оливер? Разве ты не начал общение со мной из-за того, что я была похожа на нее? Злая усмешка проскользнула по моим губам, и я поменяла фотографии местами, убирая снимок с Гансом под другое воспоминание о том вечере. На снимке Тереза была еще не такая пьяная, но в свойственной ей манере, схватив в охапку, обнимала худую, рыжеволосую девушку за плечи. Надеюсь, что фрау Митчелл пришлось мое вино по вкусу, ведь она так увлеклась красным напитком, что даже не обратила внимания на то, что я вытащила не одну фотографию из ее памятного альбома. Глубокий затяг и медленный выдох. Я не отрывала взгляда от пожелтевшего фотоснимка, запечатлевших нас на шумной вечеринке пять лет назад. Хорошо, что я больше не стала красить волосы в медный цвет. Тереза была права — он мне не идет. Все еще смотря на единственный уцелевший совместный снимок, я поднесла яркий огонек зажигалки к краю снимка, наблюдая за тем, как фотобумага пузыриться от огня. Подождав пока желтый огонь съест человеческие лица, я открыла окно на улицу и выбросила горящий снимок. Черный, обугленный кусок прошлой жизни витиевато кружил в воздухе, падая все ниже и ниже.