Кровавый Писатель

Берлин. Наши дни. Квартира Софии. 02:43. Стараясь обходить освещенные участки улицы стороной и натягивая капюшон объемной толстовки до уровня глаз, я домой. Мне так сильно хотелось попасть в свою маленькую квартиру, что даже если бы передо мной перевернулся грузовик с бриллиантами, я бы даже ни на секунду не замедлила свой шаг, не говоря уже о том, чтобы остановиться и подобрать парочку блестящих камней. Ночной ветер упруго бил по лицу и оголенным кистям рук, заставляя глаза защищаться слезами. Быстрее, быстрее, быстрее. В какой-то момент я даже ощутила себя бесчувственным роботом, в программе которого была всего одна задача — скрыться за стенами. И вот в плотном сумраке берлинской ночи появились очертания обычной многоэтажки, от вида которой я сорвалась на бег. Электрический свет в подъезде на мгновение дезориентировал, я даже зажмурилась, но не прекратила движения. Цель так близка. Не знаю, откуда взялась уверенность в том, что когда я окажусь в квартире, мне станет лучше, что я смогу выдохнуть и на какое-то время забыть то, что произошло. Я, как слизняк, высыхающий под солнцем, упорно, из последних сил, шла к своей спасительной раковине. Лестничная площадка моего этажа встретила меня гробовой тишиной. Продвигаясь по короткому коридору, ведущему к моей двери, я уже перебирала в руках связку ключей, ища нужный. Лампа под потолком проживала свою последнюю ночь: свет каратил и освещение пульсировало полной темнотой. Чуть слышно процедив матное слово сквозь зубы и, зажав в пальцах главный ключ, я замерла в двух шагах от двери. Мое внимание привлекла тонкая, практически незаметная ярко-желтая полоска света на пыльной напольной плитке, которая отчетливо видна в те секунды, когда свет гас. Невидящим взглядом я поднялась вверх по изящной линии и уставилась на номер своей квартиры. Дверь открыта, в этом не было сомнений, и тот, кто сейчас находится в квартире, намеренно оставил ее в таком положении, приглашая меня в свой же, хоть и временный, дом. Я толкнула дверь пальцами, и она послушно увеличила угол, пропуская меня вовнутрь. Даже с моего места было видно, что в единственной комнате включен свет, и более того, слышен включенный телевизор. Спортивный комментатор чересчур эмоционально освещал очередной раунд какого-то боя. Практически бесшумно прикрыв за собой дверь, я не стала закрывать ее на замок и, не разуваясь и крепко сжимая в ладонях ключ, которым я смогла бы воспользоваться для нанесения удара, прокралась вдоль стены. Дойдя до арки, служившей входом в комнату, я замерла. Пару секунд понадобилось на то, чтобы привести дыхание в норму и собраться. Я видела его тень. Тень незваного гостя. Сжав ключи в руке еще сильнее, я уверенно зашла в комнату. Рука, с импровизированным оружием, самопроизвольно опустилась вниз, мирно раскачиваясь около бедра. Мужчина повернулся в мою сторону и наши взгляды встретились. В тот же момент, вместе с колоссальным облегчением, по телу пробежала волна тепла и радости.  — Мог бы и позвонить, — улыбаясь сказала я, скидывая кроссовки прямо посередине квартиры. — Я уже звонил сегодня, — грубый, местами хриплый голос заставляет меня улыбаться еще шире. Сердце плавно наращивает ритм, и я чувствую, как жар приливает к лицу. — Хотел сделать сюрприз. — Он у тебя получился, — я прохожу в центр комнаты, попутно бросая связку ключей на низкий журнальный столик, и снимаю с себя бомбер. Мне душно, но дело не совсем в температуре помещения. Раздаются шаги — нежданный гость поднялся с дивана и уверенными шагами подошел ко мне, остановившись в паре сантиметров. Этого достаточно для того, чтобы я успела уловить шлейфовые ноты его парфюма и ощутить неприятную слабость в коленях. И почему с ним все как в первый раз?  — Все прошло хорошо? — две тяжелые ладони с огрубевшей, сухой кожей ложатся на мои плечи. Воодушевленная речь комментатора превращается в мешанину звуков, все отходит на задний план. Рвано выдохнув воздух, я отклоняюсь назад, плотно прижимаясь спиной к груди мужчины. Его грудная клетка плавно поднимается и опускается, как огромные кузничные меха. Тепло окутывает меня приятным облаком, прогоняя все тяготы длинного дня.  — Не сказать, что гладко, но, в целом, приемлемо, — язык с трудом поворачивался во рту и скорость речи замедлилась. Напряжение в свинцовых мышцах ретируется, освобождая сначала руки, плечи, голову, а потом и сердце. Шершавые ладони почти невесомо соскальзывают до локтей, мимолетно задевая оголенную кожу и вызывая невидимые ожоги в местах соприкосновения. От мягкого нажатия на локтевые впадины, я опускаю руки, до этого перекрещенные на груди, и в ту же секунду мужские пальцы переплетаются с моими. — Ты так строга к себе, — едва заметный смешок прячется за словами. Мужчина одним рывком разворачивает меня к себе лицом и перемещает руки на мою поясницу. Теперь я вижу его довольную улыбку, его искрящиеся глаза, в которых уже играли пронырливые бесята. — Чему ты радуешься? — осипшим голосом спрашиваю я, не сводя взгляда с его чуть приоткрытых губ. — Посмотри в окно, — чуть склонив голову в сторону, отвечает он. Чуть повернувшись влево, выглядываю из-за широкой спины мужчины в окно.  — Там ночь, — просто отвечаю я, вернувшись в исходное положение.  — Это наша первая совместная ночь. Одна на двоих, — он медленно склоняется надо мной, пока его кончик носа не утыкается в мой, еще холодный после ночной прогулки, нос. Мужчина улыбается, я это вижу по его глазам, по его морщинкам, разместившимися около внешнего края нижнего века подобно вееру.  — Я не знала, что ты такой романтик, — мой голос опускается до шепота. Словно загипнотизированная, я всматриваюсь в черные, расширенные зрачки моего ночного гостя. Его руки сдавливают меня еще сильнее, пододвигая меня к мужскому телу еще ближе, хотя ближе уже было некуда. Футболка задирается, образуя уродливую гармошку их хлопка, и оголенная кожа сталкивается с холодной металлической пряжкой на поясе джинсов мужчины. — Ты пришел недавно, да? Твой кованый пояс верности еще холодный. — Ну, так сними его, — в его голосе звучат смешинки. Он игриво проводит кончиком носа вверх по спинке переносицы, а затем спускает вниз, возвращаясь в исходное положение. — То, что под ним — горячее. — Для горячих хот-догов еще рановато, — спокойно отвечаю я, партнер негромко хмыкает, и я улавливаю нотки недавно выпитого кофе. Его губы были так близко, что я практически ощущала их прикосновение, практически чувствовала их вкус — два миллиметра и целуй, сколько хочешь. Но я знала правила игры, и сдаваться первой не хотела. — Мне кажется, моя порция еще не готова. Протиснув руку, между нашими прижатыми друг к другу телами, я остановила движение только когда достигла той самой «горечей» точки, накрывая ее сверху ладонью, осторожно нажимая не только на грубую ткань джинсов, но и на то, что было под ней. Не отрывая взгляда от мужских глаз, я нежно обхватила бугорок за ширинкой, не спеша, поглаживая уже увеличенный член, стараясь прикасаться к месту как можно легче.  — Не, не готов, — с фальшивым отчаянием в голосе сообщила я, со сладким томлением ожидая реакции на свои действия.  — Вот ты стерва, — осипшим голосом шипит мужчина и, резко схватив мой затылок своей огромной ладонью, со знакомой дикостью впился в мои губы. Моя верхняя губа больно ударилась о мои же зубы и уже через секунду я ощутила привкус ржавого железа во рту. Округ Шпандау. Психиатрическая больница доктора Шмитд. Наши дни. 22:45 Черные окна заброшенной больницы смотрели на горизонт, но я кожей ощущала их чугунный взгляд. Тьма, поселившаяся в коридорах это здания, уходила своими корнями в огненную вселенную боли. Белый фасад будто бы светился в надвигающейся ночи, напоминая призрака на обочине пустынной дороги, поджидающего своего путника. Да, он и правда, был призраком. Призраком из прошлого.  — Откуда ты знаешь, что она здесь? — Кейт шумно шмыгнула носом и крепче запахнула теплую ветровку. Ветер поднялся нешуточный. — Не похоже на то, чтобы там кто-то был. Даже свет нигде не горит. — Там есть, где спрятаться, — ответила я, не отрывая взгляда от пустующих глазниц дома. Вот и я вернулась во чрево матери. — Пошли. Я в последний раз посмотрела на часы — сорок пять минут одиннадцатого. Выкинула окурок и достала пистолет, сняв его с предохранителя. Кейт боязливо вздрогнула от холодного и сухого щелчка. Я повернула голову в ее сторону и подмигнула — эта девочка мне нравилась. Хорошо, что она не имеет никакого отношения к этому кошмару. Хорошо, что ей не придется умирать. Клиника пустовала уже третий год, но окна на первом этаже даже не были побиты, да и входная дверь, закрытая на замок и для пущей достоверности закрепленная железной цепью, прочно хранила свои секреты. Быстро осмотрев территорию перед клиникой, мазнув взглядом по пустующим выбеленным скамейкам и злобно шепчущихся между собой деревьям, я налегла на дверь левым боком и бросила Кейт свой полупустой рюкзак.  — Достань кусачки и отмычки. Девушка посмотрела на меня так, словно я приказала ей раздеваться. Неожиданный порыв холодного ветра поднял в воздух ее волосы, придав моменту резкую ноту нуарной трагичности. Огромный, широко распахнутые глаза и облако волос. Я вновь посмотрела вглубь двора. Нестриженный газон, зарастающий сорными травами, одинокие скамьи, все еще ждущие пациентов, неработающие освещение, плотные лиловые сумерки, укрывающие заднюю часть территории.  — Вот, держи. — Мне нужна твоя помощь. Толщина звеньев большая, я могу не справиться. Кейт кивнула. Я наметила место перекуса и налегла на ручки кусачек, мышцы плечевого корпуса напряглись до предела.  — Фух, не получается, — я посмотрела на Кейт. — Давай вместе. Обхвати их пальцами. Да, вот так. Девушка уверенно взяла кусачки, все еще смотря на меня потерянным взглядом. Я положила свои руки поверх ее. — Раз, два, — мой взгляд упал на ее тоненькие пальцы, оставляющие отпечатки на чистых рукоятках инструмента и на мои руки, спрятанные в черную кожу перчаток, — три. Цепь со звоном упала на каменное крыльцо больницы, сверкнув в лучах скудного лунного света, как опасная змея. Дело оставалось за малым. Мы двигались медленно и осторожно, вымеряя каждый шаг. В пустой больнице было тихо, только свистящий ветер завывал за окнами и затухал, чтобы через несколько минут вновь повторить свою песню. Кейт старалась не отставать от меня, хоть и постоянно запиналась и замирала от каждого шороха — идти впотьмах, да еще и в незнакомом помещении испытание сложное. Пару раз я тоже остановилась: перед лестницей да и на выходе из левого крыла. Узкие коридоры, однотипные двери палат, грязный кафель, и даже сейчас, спустя три года, едва уловимый запах лекарств, впитавшийся в каждую щелочку и в каждый предмет.  — Нужно подняться, — прошептала я Кейт и пошла вверх по ступенькам. Стоило бы придумать ответы на вопросы, которые обязательно появятся. Откуда я узнала, что Джессика здесь? Кто мне помог? У Оливера ведь тоже будут ко мне вопросы, как и у Шнайдера. В такие моменты мне казалось, что план летит к чертовой матери и что в бреши, образовавшиеся от промахов, начинает затекать холодная вода. Еще чуть-чуть и я пойду ко дну.  — Она ведь здесь, да? Может быть, позвать ее? — предположила Кэйт. — Она здесь не одна, — ответила я, продолжая подъем, — не нужно сообщать всем о нашем визите. Дальше девушка замолчала. Я не могла знать, о чем она думала, но представляла какие чувства завладели ее сердцем. Страх неизвестности и за свою жизнь одни из самых сильных эмоций. Половину второго этажа занимал общий зал, где «хорошим» пациентам разрешалось вместе проводить время, отдыхать, читать и даже смотреть телевизор. Дверь в просторный холл была закрыта и, остановившись перед ней и сделав напарнице знак, чтобы она отошла к стене, я медленно потянула за ручку. Первые секунды я ничего не видела. Скудный лунный свет, пробивающийся через мутные и грязные стекла, едва освещал и половину пространства. Все попытки сконцентрироваться не увенчались успехом. Я сделала пару шагов вперед и в гробовой тишине, которая повисла, как только мы поднялись на второй этаж, что-то щелкнуло и меня ослепили белые лучи прожекторов. Рефлекторно прикрыв лицо руками, я быстро осмотрелась по углам, держа пистолет перед собой. Никто не кинулся на нас, никто не воспользовался удобным моментом.  — О, Господи, — раздалось за моей спиной тихий вздох девушки и, сощурив глаза, я увидела то, зачем мы сюда пришли. Около противоположной стены, где раньше, по-видимому, стоял телевизор, стоял придвинутый стул, на котором кто-то сидел. Опознать Джессику сразу не удалось — она была без сознания и ее голова повисла практически на уровне живота, а волосы закрывали все до ее колен. Не сложно было догадаться, что девушка была крепко связана.  — Это же … — через секунду Кейт рванула вперед, к пленнице, мне чудом удалось остановить ее. — А ну стоять, — я ухватила ее за руку и оттащила на себя. В такие моменты я жалела, что взяла с собой балласт. — Это ловушка. Ты что, не видишь? Грубо потянув ее за ворот свитера, я оттолкнула Кейт к стене. — Стой там, — мой указательный палец смотрел прямо на нее, — и не отходи от нее, пока я тебе не скажу. Слова ей не понравились, да и такое обращение здоровому человеку не придется по нраву, но финалисток гребанного конкурса осталось так мало, что приходилось действовать по ситуации. Грубо и неотесанно. Крепче ухватив рукоятку пистолета, я двинулась вперед, к очередной жертве Писателя. Стул, на котором восседала поникшая девушка, скорее всего, был приколочен к стене, потому что прямо за его спинкой на стене было два узора мелких трещин. Чуть поодаль, ровной дугой были расставлены другие стулья, словно Джессика находилась на сцене и скоро должны были подойти «зрители» и занять свои места. Определить нахождение источника света не составило труда. Четыре мощных прожектора были закреплены над потолком с четырех сторон и все развернуты так, чтобы их лучи попадали в центр комнаты. Нас и правда, ждали. Даже целое представление устроили. «Амфитеатр» остался за спиной, впереди только не подающая признаков жизни девушка. Мой шаг замедлился. Прицел пистолета начал подрагивать. Девушка была связана, крепкую веревку уже было видно с любого угла обзора. Все это походило на сцену из японского фильма ужасов: девушка, чьи волосы скрывали лицо, заброшенная больница для психически больных людей, пустые стулья, стоящие полукругом. Вскоре я заметила еще один опасный и мрачный момент — лучи прожекторов ярко освещали центр комнаты, но были расположены так, что углы оставались темными. На полу ничего не было: ни странных теней, ни проводов, ни лишних предметов. Путь к Джессике казался чистым. И вот девушка оказалась всего в шаге от меня. Убрав пистолет за пояс, я встала перед ней на колени и подняла ее лицо, попутно убирая пряди спутанных и сальных волос. Это была она, без сомнений. И пусть ее лицо покрывали кровяные разводы на коже и под кожей, пусть ее губы были разбиты — ее лицо я узнала сразу. Пульс определялся, хоть и был тихим и медленным. Нельзя исключать того, что ей дали препараты.  — Она жива? — раздалось за моей спиной. Кейт топталась на месте, борясь с желанием подскочить к нам с Джессикой и со страхом отойти от стены.  — Жива, — мертвый, металлический голос, раздавшийся из динамика где-то под потолком, ответил за меня. Я услышала, как Кейт вскрикнула. Быстро оглянувшись по сторонам, я поняла, что в зале, помимо нас никого нет. Значит, кроме прожекторов, есть еще и камеры. Все в стиле Писателя.  — Не реагируй! — крикнула я Кейт и выудила из рюкзака перочинный нож. Толстая веревка, чем-то похожая на канат, поддавалась плохо, казалось, что я просто пилю ее на одном и том же месте. Градус напряжения начал расти: Кейт умоляла меня поторопиться, веревка, держащая Джессику, надо мной открыто смеялась, Писатель мог появиться из любого черного угла, вынырнуть из любой щели.  — К-кристина, — пискнула Кейт и замолчала. Не поворачиваясь к ней, я продолжала резать путы веревки, благо она начала сдавать позиции. — Что там у тебя? — раздраженно выкрикнула я. Пульс волнами бил по венам, я чувствовала, как становится жарко. — Пес, — всего одно слово и нож чуть не выпал из моей руки. Веревка прорезалась, и путы спали — Джессика наклонилась в мою сторону, а потом и вовсе упала на меня. Я еле устояла на ногах и не повалилась на спину вместе с ней. Обмякшее тело было трудно поднять, это стоило титанических усилий. Удерживая Джессику на ногах и прижимая ее к себе, я развернулась лицом к Кейт, которая практически вжалась в угол, и увидела ту самую белую собаку из загородного дома. Дог стоял в дверном проеме и скалился, оголяя челюсти. Слюна капала с его губ, лапы были широко расставлены, а круп был приподнят — животное готовилось к броску. Оценить ситуацию было невозможно. Если бы я была одна в этом зале, то мне бы хватило времени прицелиться или схватить стул и использовать его для обороны. Но с Джессикой на руках и с Кейт, которая в любой момент могла пострадать от моих неверных движений, я была обезоружена.  — Кейт, беги к выходу, как только эта тварь кинется в нашу сторону, понятно? — я старалась говорить медленно и уверенно, хотя решение не казалось мне верным.  — А как же… — Кейт! — настойчиво повторила я, и собака зарычала еще сильнее. Плавно присев, я осторожно уложила девушку на пол и достала пистолет. Животное не спускало с меня глаз. Руки тряслись от перегрузки — поздно я догадалась отпустить Джессику. Сидя на корточках, я была на одном уровне с белым монстром. Между нами было не больше пятнадцати метров, и два ряда расставленных стульев. Негласная дуэль началась. Пистолет и один выстрел против груды мышц, скорости и клыков. Попытка у меня была одна и я это понимала — прицелиться или выстрелить еще раз я не успею.  — Холли, — внезапно раздавшийся голос заставил Кейт вскрикнуть и еще больше вжаться в холодные стены. — Разве так встречают гостей? Я рад, что ты пришла. Да еще и не одна. Я ждал этой встречи. Но я сегодня тоже не один. О, даже твоя боевая подруга явилась. Что? О чем он говорит? Я прислушалась, хоть это и давалось крайне сложно. Тишина. Рычание собаки, всхлипы Кейт, легкий треск динамиков. Чьи-то аккуратные шаги. Собака вскинула уши и обернулась назад, а потом и вовсе развернулась в сторону коридора. Там явно кто-то был. И я уже догадалась кто.  — Холли, жрать! Животное сорвалось с места, словно получила удар кнутом и, едва не завалившись на повороте, умчалось в коридор. Скрежет и лязг когтей по плитке, и выстрел, сотрясший стены — все произошло в одну секунду. Визг, полный боли и жалости к себе. И снова тишина. Аккуратные шаги.  — Ну, что, лохушка? Опять провал? — Мария появилась в дверном проеме и расслабленно облокотилась на косяк, словно не она пару секунд назад избежала страшной смерти. — А это кто? — она кивнула головой в сторону побелевшей Кейт и вопросительно посмотрела на меня. — Таскаешь за собой свидетелей? Господи, какая же ты тупая, а. Поднимайся, что сидишь? Я не сдвинулась с места. Мои ноги приросли к полу, а пальцы к пистолету. Боже, как же хочется выстрелить!  — Кейт, уходи. Прямо сейчас, — проговорила я, смотря только на самодовольную рожу коллеги.  — Такая же тупица, как и ты, — сказала Мария по-русски и, резко сделав выпад в сторону растерявшейся девушки, засмеялась. — Ну и детский сад. Пиздец, София. Я знала, что ты профан, но, блядь, ты бьешь все рекорды. Кейт, бросив в мою сторону затравленный взгляд, выпрямилась и метнулась в сторону выхода. Бритва, деланно отступила от двери, освобождая ей проход и, когда шаги девушки уже слышались где-то на лестнице, снова посмотрела на меня.  — Хотя я удивлена, что встретила тебя здесь. И как же ты нашла его логово? У кого-то отсосала за подсказку?  — Тебя только этому научили в агентстве? Тогда я знаю, почему ты пришла. — Ох, не нужно выебываться. Это лишнее, — Мария двинулась в мою сторону, плавно покачивая бедрами. Уверенность в каждом шаге. Излишняя уверенность. — Ты даже не представляешь, какой рапорт я напишу на тебя, когда мы вернемся в Москву. Сколько людей ты угробила своей некомпетентностью? Егор тебя уволит. Не знаю, какие там отношения вас связывают, но даже твоя глубокая глотка не спасет. Это провал, бабуся. Я выпрямилась и опустила пистолет. Слова давались с трудом, но все же я их произнесла:  — Ты права. Только давай сначала прикончим этого ублюдка. Мария смерила меня высокомерным, ядовитым взглядом и презрительно фыркнула:  — Только не мешайся под ногами.  — Какое славное представление! — искаженный обработкой мужской голос напомнил нам о главной опасности этой ночи. — Времени мало. Уже десять минут двенадцатого. Меньше, чем через час ваши мальчики сделают нужное заявление, и я выиграю, даже если и проиграю.  — Он в здании? — шепотом спросила я и развернулась спиной к спине Бритвы. Обзор стал шире — нас теперь было двое. — Наблюдает точно. И слышит. Может дистанционно. — Его собака здесь. Он где-то близко. — Надо разделиться. — Иди на хер! — Вы так и будете стоять? Или уже спуститесь ко мне? Я могу подождать, а время — нет. Писатель явно забавлялся, наблюдая за тем как мы, стоя плечом к плечу и не убирая оружия, ждем его появления. Нет, легкого пути для нас он не приберег. Спуститься означало одно. Посетить самое страшное место этого сумасшедшего дома.