Мальчик голубых кровей. Испытание алчностью

Ночь-проводник, Спрячь наши тени за облака. За облаками нас не найдут, Нас не изменят — Им не достать звёзды руками… (Тату)

Сириус сидит за столом и перебирает гору пергаментных листов. То здесь, то там виднеются Министерские печати — кроваво-красные, выпуклые, въедающиеся глубоко в поверхность материала для письма и остающиеся там навсегда. Также, как у него внутри. Навсегда. Сириус перечитывает абзац за абзацем и понимает, что на самом деле ему жутко повезло — после побега всё могло сложиться и хуже. Дементоры могли сразу догнать его и убить. К тому же, Минерва могла просто не переубедить Дамблдора. Сириус не хочет думать о том, что уже было, но всё равно, глядя на строки, выведенные пером старшего судьи, и с огорчением понимает — его дело может посоперничать в толщине (больше ста подшитых страниц с колдофото) с делом самого Волан-де-Морта. Блэка же (в данном случае) больше интересует пункт «разрешённые магические действия для пленника, освобождённого досрочно». — Эй! — доносится хриплый голос из комнаты наверху. — Какого черта?! Кто-нибудь! Сириус поднимается. Лукреция просыпается спустя почти сутки после того, как он дотаскивает её до сей «обители милосердия». Сириус знает, что его родня не относится к тем волшебникам, которые очень настороженно относятся к проявлениям любви и понимания. Он знает, что они не проявляли во время Первой магической ни капли человечности. Но он, Сириус, помогал Дамблдору, предложив этот дом для собрания членов Ордена. Давно это было. Сириус плохо помнит, как именно Альбус Дамблдор успевает выкупить особняк Блэков до того, как его пустят с молотка по причине долгов перед Министерством. Сириус также думает, что кто-то всё же жил здесь все эти одиннадцать лет — дом ухожен. Намного более ухожен, чем мог бы быть, если бы пустовал. — Доброе утро, — говорит мужчина, приоткрывая двери и пуская в комнатку без окон тусклый свет. — Очухалась? — Что… я здесь делаю? — язык у Лукреции едва ворочается. — Ты… кто вообще такой?! — Сириус Блэк. — Что?! — она поднимается с кровати и тут же шатается, словно всё ещё пьяна. — Как это возможно? — Мы встретились в «Дырявом Котле», — усмехается Сириус и рассказывает ей всё, что сумел узнать из их непродолжительной беседы в баре. — Уже не помнишь? — Помню. — Тогда ещё раз с добрым утром. — За себя говори! — Если бы не я, то ты неизвестно где бы провела эту ночь. Как насчет благодарности? — Всё будет, но сперва дай похмелиться, — женщина сразу тянет дрожащую руку к Сириусу. — Слышишь? Дай хоть стопку… а то не выдержу… Блэк! — Завязывать тебе пора пить, — он проходит внутрь и присаживается на край кровати. — Не думала над этим? — Налей, а то, неровен час, сдохну, — в её красных глазах появляются наигранные слёзы, верить которым — последнее дело. — Слышишь меня? — Извини. Не имею запасов алкоголя. — Дай похмелиться! Дай! — она кидается на него, как взбешённая кошка, царапая острыми желтыми ногтями. — Блэк! Сволочь! — Оу, — мужчина качает головой. — Это, значит, вместо «спасибо»? Сириусу удаётся вырваться и бросить волшебницу на кровать. Она падает лицом на подушку и начинает плакать так громко и надрывно, что, если бы Сириус имел соседей, его бы точно обвинили в изнасиловании или побоях. — Зачем ты меня сюда притащил?! — всхлипывает Лукреция. — Зачем? Чего тебе было надо? Я бы сама нашла, где переночевать… — Не поверишь, — вздыхает Блэк. — Жалко тебя, дуру, стало. — А я не просила твоей жалости, — она смотрит на него исподлобья. — И сейчас не прошу. Дай только похмелиться… и я уйду. — Куда? — Сириус прислоняется к дверному косяку. — Снова в тот бар, чтобы валяться в ногах у мужиков и осваивать работу шлюхи? — Не твоё собачье дело! — орёт она. — Да я и сам уже понял, что погорячился, — бросает слова, как плевок, Сириус. — Вали отсюда. Лукреция кое-как поднимается с постели. Начинает искать глазами свою мантию и шляпу. Волосы у неё длинные и спутаны в один большой чёрный колтун. Старое платье всё покрыто пятнами и разного рода заплатками. Туфли на ногах с низким каблуком просят каши. Выйдя, она явно найдёт себе неприятностей, особенно, если попадётся кому-то из охранных организаций. Хотя, не всё ли равно? Сириус смотрит на женщину довольно бесцеремонно и брезгливо, но он уверен — на неё и не так смотрят в тех забегаловках, куда она ходит выпивать. — Что могло такого случиться, что ты так опустилась? — всё же спрашивает Сириус, когда Лукреция надевает шляпу и начинает дрожащими руками застегивать старую мантию. — Насколько мне известно, ты уехала из страны как только началась война. Разве нет? — Тебе, Блэкушка, знать необязательно. Сам-то отсидел за убийство. Вот и сиди дальше. Здесь, — она обводит мутным взглядом комнату. — Твои родители никогда бы не позволили, чтобы ты отдал их собственность Дамблдору в аренду. — Ты что-то имеешь против Дамблдора? — Пошел ты, — Лукреция неровной походкой обходит Сириуса и оказывается в коридоре. — Больше никогда мне не попадайся. — Как скажешь. Сириус мысленно матерится. — И кстати, если ты ещё не в курсе, то Волан-де-Морт вернулся. — Вот как раз об этом лучше и не заикаться, — Сириус резко устремляется вдогонку. — Стой! — Ага, — догадывается Лукреция, усмехаясь. — Боишься его? Всё ещё? — Ты даже не понимаешь, о чем говоришь, ведьма! — мужчина со злостью прижимает волшебницу к стене. — Если тебе на жизнь плевать, то мне пока ещё нет. И никуда ты не дёрнешься отсюда. — Что? — женщина пытается улыбаться. Но в глазах у неё на мгновение проскакивает что-то вроде изумления. — Как ты сказал? Зачем я тебе? — Не все мозги пропила? — Сириус кивает в сторону столовой. Лукреция некоторое время сопротивляется, но в конце концов понимает, что не сможет исчезнуть отсюда до тех пор, пока не придёт в норму. Сириус ведёт волшебницу к столу и усаживает на стул. Подсовывает ей тарелку, на которой лежит остаток омлета и помидор. Лукреция непонимающе сморит на мужчину. — Поешь. Примешь ванну. И тогда поговорим серьёзно. — А если откажусь? — А у тебя, голубушка, выбор небольшой, — Сириус ищет в навесном шкафу второй стакан. Из одного, с отколотым краем, он сам пьёт кофе, сваренный на скорую руку. — Либо ты начнёшь соображать, что делаешь, либо сдохнешь в ближайшей канаве. Волшебница только фыркает. — И с чего это ты, такой белый и пушистый, заботишься обо мне? — губы, покрытые белой плёнкой налета, чуть дёргаются, изображая оскал. — Ты, бывший член Ордена Феникса, заботишься обо мне, опустившейся Пожирательнице смерти? Сириус поворачивается к ней. Ставит стакан на стол. — Только не надо говорить, что по доброте душевной. — Ты всё ещё в действующем составе? — Сириус наполняет стакан чёрным кофе без сахара и отмечает, как жадно набрасывается на него запойная колдунья. — Нет? Вот именно. Поэтому, у нас больше общего, чем может показаться. Лукреция от неожиданности закашливается. Сириусу приходится стучать её по спине. Мужчина садится напротив. Он берёт в руки нож и режет омлет, который всё ещё вкусно пахнет, несмотря на то, что приготовлен давненько. — Кормить или справишься? — Справлюсь, — слабо кивает Лукреция. — Блэк, с тобой что-то сделали в Азкабане? С чего вдруг ты поменял свою точку зрения на… — На что? — нахмуривается Сириус. — На Пожирателей? Так ты настоящей и не была никогда. Ты металась туда-сюда и, в конце концов, проиграла в глазах обоих сторон. Дамблдор понял, что ты не создана для Ордена, а Волан-де-Морт понял, что ты не справишься с ролью истинной фанатки чистоты крови. У него для этих забав Белла… — Не упоминай эту суку! — Лукреция снова готова броситься. — Никогда больше! Надеюсь, что она сгниёт в камере! Чем быстрее, тем лучше. — Да, для того, чтобы убить чужого человека много не надо, — хмыкает, погрузившийся в раздумья, Сириус. — Но вот, чтобы убить своих близких кровных родственников… Это другой вопрос. — Эта тварь всегда была шальной. С раннего детства. А уж как его встретила… знаешь, они были бы идеальной парой. Жаль, что он предпочитал грязнокровок. Хотя… — Что случилось с твоей семьей? — Ты же знаешь. — Лукреция медленно доносит вилку с кусочком помидора до рта. — Они убили их. Сперва отца, потом сестёр. Мама сама умерла, не выдержав этого. Мне пришлось на время уехать… — Меня не пустили на похороны деда Арктуруса, — мрачно выдаёт Сириус. — Сказали, что не на что смотреть. — Ещё бы, — волшебница поднимает глаза. — Они расчленили тела на мелкие кусочки. — Чтобы скрыть следы жестоких пыток. — Это я виновата, — на грани шепота проговаривает Лукреция и откладывает вилку. — Я проболталась о их местонахождении. А у Волан-де-Морта тогда не было средств к существованию. Я должна была вынести фамильный сейф, но в последний момент передумала… — Насколько мне, опять же, известно, — говорит тут же Сириус. — Сейф вынесли задолго до убийства. И мой Регулус не раз упоминал, что именно он ходил на это дело. Так что — не вини только себя. — Они взбесились после того, как узнали, что всё фамильное золото отписано тебе. — Я слышал об этом. Но, похоже, что Волан-де-Морта такой расклад не устроил. Он заставил деда переписать завещание на моего отца. А тот, в свою очередь, переписал его на Регулуса… — А ты знаешь, кто помогал твоему непутёвому братцу? — усмехается волшебница. — Знаешь, без чьей помощи бы он никогда не вынес этот чертов сейф? — Я догадался, — кивает Сириус. — Про вас ходили слухи ещё в школе. И некоторые даже утверждали, что ты стала Пожирательницей ради него. — И я слышала об этом. Только это вздор. — Значит, ты его не любила? — с каким-то стремительно нарастающим сожалением спрашивает Сириус. — Совсем? — Увы, Блэкушка, — Лукреция качает головой. — Любовь для идиотов. И к тому же, тех, кого мы на самом деле любим, никогда не будет рядом. Так что — зачем размениваться на какие-то чувства? — Регулус говорил о тебе. — Что именно? — Много чего. Только не называл имени. — Сириус вздыхает. — Я долго гадал… и вот теперь сложил картинку. — Да, ты ещё скажи, что он на украденные деньги собирался нам свадьбу сыграть, — женщина утробно смеётся и доедает омлет. — Вся его любовь заключалась в нежелании уступать другим чистокровным, которые обязательно должны были сходиться с теми, кто сможет достойно продолжить род. — Министерство Магии запрещало тогда только близкокровные инцестуальные связи. — Сириус откидывается на спинку стула. — А вы были бы двоюродными. Так что — нормально. — Всё равно, — Лукреция морщится от головной боли. — Я относилась к нему, как к напарнику и другу. Не больше. — Тем вечером он направлялся к тебе, выходит, — Сириус говорит с болью. — Когда они напали. И я поначалу думал, что… — Что я причастна? — вспыхивает Лукреция. — Да ты, Блэкушка, с головой уже тогда не ладил. — Потом, когда я нашел их логово и убивал одного за другим, Рудольфус Лестрейндж сказал, что его краля сбежала… это была ты… — Да. Но я тогда не знала, что на него напали. Мы разговаривали за год до случившегося. Он сказал мне, что хочет завязать и полностью перейти на светлую сторону. — Перспектива навечно быть посаженным в Азкабан не порадовала никого. Но только Регулус решился воевать. — И как? — Лукреция замирает и глядит на собеседника с иронией. — Много вы с ним навоевали? — Да, тогда к власти пришёл новый Министр. Чуть менее трусоватый, чем прежний, — замечает Сириус. — Фаджи приехали откуда-то с островов, верно? — Из Тасмании. У них все предки колонизированными были. — Вот и я сразу понял, что, дорвавшись до тёплого местечка, этот упырь откажется от всех и вся, лишь бы удержаться в седле. Поэтому он всячески поддерживал Орден и у Дамблдора появилось крохотное преимущество перед Волан-де-Мортом. И когда всё кончилось, Фадж благополучно забыл о том, что Дамблдор для него сделал. И теперь подставляет старику подножки налево и направо… — Тазик есть? — спрашивает Лукреция, прерывая рассказ Сириуса. — Боюсь, что меня вырвет. — Сколько ты на стопке? — Блэк встаёт и находит в старом шкафу ржавое ведро. — Больше месяца? Может, год? — Лет пять с перерывами… — Чего?! — глаза у Блэка лезут на лоб. Лукреция не находит сил отвечать — она наклоняется над ведром. Сириус молча уходит в комнату и достаёт из своего шкафчика чистое белье. Да. Мужское. Другого у него нет. Но Лукреции сейчас абсолютно не стоит привередничать. — В ванную проводить? — Сириус замечает, что женщина прячет лицо от него. — Я могу помочь, если надо. Говори. Все мы — люди. — Спасибо, — выдавливает она. — Я сама. Сириус бросает волшебнице бельё. Лукреция не может разогнуться, держась за живот обеими руками. По её лбу течёт пот. Глаза полуприкрыты. Она дышит очень тяжело. — Двух глотков виски хватит? — Хватит, — она поспешно кивает. — На большее не рассчитывай, — Блэк (понимающий, что из длительных запоев «резко выходить» опасно для здоровья) наливает в стопку ровно два маленьких глотка спиртного и протягивает гостье. — И приготовься к тяжкой ночке. *** Драко с неохотой, но читает маггловедческий учебник «Основы жизни без волшебства», каждые полчаса оглядываясь на дверь своей комнаты. Его новые родители пытаются, конечно, не докучать своим присутствием, но всё равно время от времени лезут, как мухи на варенье, пытаясь навязать свою точку зрения. Без конца проверяют, не голоден ли он, не холодно ли ему, не скучно ли. Минерва просит их быть чуть сдержаннее, и вообще, Драко замечает, что волшебница много времени уделяет им. Даже больше, чем ему. — Третья глава? — Драко вздрагивает, когда Минерва слишком тихо подходит сзади. — Я думала, что ты продвинешься подальше. — Не я виноват, что мне нужно читать всякую ерунду, — мальчик складывает руки на груди. — Я же через силу заставляю себя. Так разве усваивается хоть что-нибудь? Когда не хочется совсем? — Ты просто не проникся ещё, — улыбается женщина. — Держи. Минерва ставит на стол тарелку с разрезанным на дольки яблоком. Драко смотрит на неё и не может сдержать ответной улыбки. Мальчик чувствует себя увереннее, когда в доме находится МакГонагалл. — О чём вы только с ними говорите? — откусывая от куска яблока интересуется Драко. — Неужели у волшебников и простых магглов есть общие темы? — А почему их не должно быть? — Ну… мы же совсем разные. — У нас разные способности, — Минерва берёт книгу в руки и вчитывается в текст. — Но вида мы одного. И организм у нас одинаков. Только вот мы можем колдовать, а они — нет. Это также как с резус-фактором. — С чем? — Группа крови, — поясняет женщина. — Есть такое понятие, Драко. — Как это? — мальчик непонимающе моргает. — Группа крови… что это? Есть чистая и грязная волшебная кровь. Вот и всё. — Это наша терминология. А есть другая. Маггловская. — Да? — Да, — Минерва кладёт учебник обратно. — «Глава десятая. Анатомия и химические составляющие организма человека». Прочитаешь. — И чем же терминология, — с небольшой запинкой произносит Драко, — магглов отличается от нашей? — Широтой понятия. — Правда? — щурится Драко. — Вы и об этом с ними поговорили? — Нет, — МакГонагалл садится на стул рядом. — Вообще-то, сейчас мы говорили исключительно о тебе. — Зачем? — Они спрашивали, а я отвечала. — И чего же они спрашивали? — Драко доедает большое зелёное яблоко и поздно понимает, что нужно было (ради вежливости хотя бы) угостить Минерву. — Например? — Они хотят лучше тебя узнать, — Минерва не знает, как именно лучше рассказать Драко Малфою о том, что они с его новыми родителями нашли общий язык не потому, что МакГонагалл так рвётся изучать и покровительствовать магглам, а лишь потому, что в данной ситуации все они связаны заботой об одном и том же вопросе — его будущем. — Спрашивают, в какой семье ты рос до этого… про учебу… — Для них наш Хогвартс — мираж. — На бумаге он выглядит вполне себе респектабельно, по их меркам, — важно отвечает МакГонагалл. — С этим проблем нет. — Да, я видел, — усмехается Драко. — Лицей-интернат высшего уровня для одарённых детей. Вы всем магглам так говорите? — Почти всем. — Почти? — Когда в семье магглов рождается ребёнок-волшебник, то выезжает специальная комиссия. — Комиссия? — Драко распахивает свои серые глаза. — Всё дело в крови, — говорит Минерва. — Когда приходит время определять резус-фактор, то у обычных людей нет фермента, который есть у волшебников. Врачи-магглы не могут идентифицировать «ген Мерлина», как однородный, и поэтому вмешиваются наши специалисты. Они заносят такого ребёнка в особую группу и дальше… его родители всегда знают, к кому обращаться… — Серьёзно? — Абсолютно. — То есть, когда родилась Грейнджер, — Драко недовольно кривится при произнесении её фамилии. — Приезжала специальная магическая комиссия и её определили в наши ряды? Потому, что у неё в крови есть фермент волшебства? — Ну, примерно так, — кивает Минерва. — А как же чистокровные волшебники тогда определяют свои… гены? — Эльфийская магия помогает в этом деле, — МакГонагалл старается не слишком нагружать мальца такими подробностями. — Вот почему изначально эльфы служили лишь чистокровным волшебникам. — А потом? — Потом было время, когда они пытались уживаться рядом с другими магическими существами, но попытка провалилась. Эльфы необычайно умны и сильны в магии. — Тогда почему с ними так обращаются? — Драко вспоминает своего отца и Добби. — Почему они в рабстве? — Всё просто, Драко, — вздыхает Минерва. — Были случаи скрещивания эльфа и волшебника. — И кто же у них получился? — Драко Малфой (как ни силится) не может представить себе такое существо. — Какой-нибудь мутант? — Да нет. Просто способности таких людей-экспериментов были слишком ошеломляющими. — Минерва снова ругает саму себя — она не должна так много рассказывать. — Иногда способности не проявлялись и вовсе — так мир наполнился сквибами. По одной из легенд, конечно. — А сами эльфы откуда достали магию? — почемучка-Драко смотрит прямо в глаза Минерве. — Как они научились колдовать? — Легенды гласят, что когда-то эльфы были сродни тараканам. — Что? — Да, они были домашними вредителями. Заводились в хижинах, в деревянных домах, в сырых и мрачных замках, одним словом, везде. Как ни старались их вытурить — никак. — И что же тогда? — Драко внимательно слушает Минерву. — Эльфы вообще народ трудолюбивый. И тогда люди пошли на сделку — эльфы помогают им с уборкой, а люди помогают эльфам собрать цветочный нектар и прочие лесные дары. Ещё по одной легенде, эльфы стали колдовать после того, как на них случайно опрокинулась бочка с цветочной пыльцой, собранной с самого редкого в мире цветка… — Сказки для детей, — не верит Минерве мальчик. — А есть что-то более правдоподобное? — Смотри, какой вечер чудный, — МакГонагалл умело переводит тему и выглядывает в окно. — Пошел бы прогуляться. — Среди магглов? — Драко, — женщина снисходительно улыбается. — Есть много мест, побывать в которых стоит. Даже несмотря на обилие магглов рядом. — Может, вы мне и покажете эти места? — Драко вполне себе импонирует такая идея. Одному бродить по окрестностям ему не хочется, ведь пока ещё он не привык к постоянному нахождению в другой среде. — Я согласен посмотреть на что угодно, если вы возьмёте на себя роль экскурсовода. Как в Хогвартсе, в первый вечер перед распределением. — Ты думаешь, что у меня получится? — Ну, не зря же вам доверяют первокурсников. — Могу принять это как комплимент? Женщина закрывает окно в комнате Драко, и они вдвоём спускаются вниз. Мистер и Миссис Уолтерс сидят на диване и увлеченно что-то обсуждают. Минерва МакГонагалл берёт слово и уговаривает их отпустить Драко с ней. Очень быстро. Мальчик удивляется, насколько они доверяют МакГонагалл — по сути, чужому человеку, и ведь, даже если бы она не была волшебницей и деканом факультета, где Драко учится, всё равно стоило бы подстраховаться. Но нет — эти люди, видимо, привыкли быть открытыми и доброжелательными со всеми, вопреки известному мнению, что магглы не отличаются подобными качествами (Драко судит об этом по рассказам Гарри Поттера). Тридцать первое июля выдаётся очень теплым. И вечерний закат особенно хорошо наблюдать, стоя на деревянном мосту через небольшую, но быструю речку. Минерва приводит Драко именно туда. Пока она добиралась, то приметила это местечко — есть скамейки и неподалеку размещаются ларьки с мороженым. Наконец-то городок подаёт признаки жизни — кругом полно народу и детей, что очень радует Минерву, так как она считает, что нет лучшего способа ввести Драко в мир магглов, кроме как познакомить его с детьми, играющими в теннис и футбол на небольшом поле. Малфой наблюдает за этой картиной с долей заинтересованности. Мальчик спрашивает у Минервы, что они делают, а она рассказывает о том, что в мире магглов спорт весьма популярен. — Также, как и в Квиддиче? — Драко видит, как футбольный мяч отбивает высокий вратарь. — Он защищает кольца… то есть… ворота. Да? — Да. Именно так. — Вы не взяли палочку? — Драко с некоторым опасением косится на окружающих их людей. — Почему? — А зачем она сейчас? — шепчет МакГонагалл разводит руками. — Ну, вдруг понадобится, — мальчишка быстро слизывает с тающего мороженого шоколадную глазурь. — В мире магглов нужно быть начеку. МакГонагалл только усмехается. — Быстрей бы в Хогвартс, — мечтательно произносит Драко, подходя к урне и внимательно прочитывая строчки о том, что «сорить на территории парка запрещено», выкидывает палочку от эскимо. — Вы не знаете, кто будет вести Защиту от тёмных искусств? И кстати, что стало с Квиреллом? — Когда я уезжала, то профессор Дамблдор как раз утверждал нового преподавателя. Я, к сожалению, не знаю, кого именно, но надеюсь, что человек окажется опытным и порядочным. — Я хотел вас спросить, — Драко поднимает голову. — Зеркало, которое мы случайно нашли… то есть, я нашел… его не починить? — Зеркало Еиналеж сгорело. — Минерву настораживают такие вопросы. — Думаю, что починить его не удастся. А зачем тебе? — Мне просто интересно, как оно устроено… — Я никогда не любила смотреть в него, — говорит Минерва отстранённым голосом. — Зеркало это — вещь весьма глупая. — Глупая? — Не даёт ни знаний, ни истины. — Что оно показывает? — Драко становится вновь (не по годам) серьёзным. — Это не будущее и не прошлое… или в зависимости от того, кто смотрит? — Оно показывает то, что человек желает больше всего на свете. — Минерва хочет переключить внимание парнишки на что-нибудь, но как назло не видит ничего стоящего. — Но ты прав — иногда это зависит от него самого. Зеркало иногда показывает то, чего хотят от человека окружающие. — Я видел себя вместе с Поттером и Уизли, и Грейнджер. — Драко опускает глаза. — Это моё желание или же зеркала? — А сам как думаешь? — Минерва нагибается к мальчику. — Наверное, моё. — Я того же мнения, — женщина как-то облегченно вздыхает. — Драко, я скажу тебе кое-что: не стоит бояться того, что показывало тебе зеркало. Желание завести друзей — это прекрасно. Нужно бояться, если ты вообще перестанешь чего-либо желать. — А такое бывает? — Бывает, — грустно говорит Минерва. — И что же увидит человек, если ничего не будет желать? — Смерть, — МакГонагалл (от злости на саму себя) сжимает кулаки. — Он будет видеть свою скорую смерть. И это видение может свести с ума. Вот, чего нужно бояться. Понимаешь? — Можно ещё кое-что спросить, мэм? — Драко впервые так официально обращается к МакГонагалл. — Спроси. — А что вы видели в зеркале, когда смотрели в него? Женщина теряется с ответом. — Простите, — выдавливает (смущённый не меньше волшебницы) Драко. — Я, наверное, не должен был спрашивать. Это личное. — Когда-нибудь я расскажу, Драко, — выговаривает Минерва, стараясь не пуститься в крайний сентиментализм. — Когда-нибудь я тебе всё расскажу. Но не сейчас. Договорились? — Да, — мальчик старается улыбнуться. — Не хочешь подойти ближе? — Минерва замечает на воде уток. — Можем купить пару гамбургеров и покормить их. — Это делают магглы? — Да, это у них вроде как у нас пересадить Мандрагору. Спускаясь ближе к воде, Минерва надеется, что Драко перестанет задавать такую тучу вопросов. И вообще, Минерве так не хватает чего-то, до боли знакомого, родного, тёплого, что она готова на всё лишь бы это ощущение снова вернулось. МакГонагалл кажется, что Драко Малфой, за то время, пока они не виделись, сильно меняется. И волшебницу это очень пугает. — Драко, скажи, ты больше не общался с Долорес Амбридж? — Нет, — мотает головой мальчуган. — А что? — А когда вы виделись в последний раз, то что она сказала? — Сказала, чтоб я не надеялся на возвращение в родную семью. — Ты не обращай внимания. — Минерва вспоминает злобную ухмылку на лице Амбридж в день своего отъезда. — Это очень сложный человек. Сложный и, более того, капризный, властолюбивый, жестокий. — Она то же самое говорила про вас, — Драко держит в руке багет. — Она спрашивала, о чём мы с вами разговариваем. Спрашивала, как я к вам отношусь… и как вы… — Что-что? — Минерва замирает и даже дышать перестаёт. — Как вы относитесь ко мне, — заканчивает предложение Драко, снова опуская глаза и краснея. — И что же ты ей ответил? Теперь Драко замолкает, не зная, как выкручивать разговор. — Драко, — настойчиво произносит МакГонагалл. — Что ты ей ответил? — Я сказал, что вы — хороший профессор и декан факультета. Сказал, что вы… помогли мне… помогли и дальше будете помогать, если вдруг… что-то пойдёт не так. — Ты засомневался в этом? — Минерва снова нагибается и ловит испуганный взгляд мальчика. — Драко? — Я не знаю. — Я дала тебе повод? — Минерва добивается честного ответа, хоть и понимает, что окончательно спугнет ребёнка. — Я дала повод сомневаться в том, что помогу в любом случае? Будешь ты оправлен в маггловскую семью или же в чистокровную? — Я могу не отвечать, мэм? — опять бубнит Драко Малфой. — Если ты не будешь мне доверять, то, я боюсь, что снова начнутся проблемы, Драко. — Какие проблемы? Минерва не успевает ответить — небо, до этого раскрашенное яркими закатными красками, резко чернеет. Поднимается ветер, и посетители зоны отдыха спешат по домам. Драко с ужасом видит, как стремительно что-то приближается к ним. И от этого сводит внутренности. — Что это? — мальчишка, забывая о своём первоначальном страхе, жмётся к Минерве. — Откуда… это взялось? МакГонагалл резко шагает в сторону, и вода в реке начинает покрываться еле уловимой коркой льда. Драко всё ещё смотрит в небо, откуда (словно чёрные падшие ангелы без крыльев) спускаются балахонистые, чем-то напоминающие такого ненавистного Волан-де-Морта, существа. Минерва в одну секунду становится до того бледной, что даже внезапно выпавший снег был бы темнее. — Только не это… Мерлин, ну почему именно сейчас?! — Кто это? — шепчет Драко. — Это стражи Азкабана. Дементоры. — Минерва без предупреждения хватает Драко на руки и бежит с ним под ближайший грибок — навес, строящийся специально для того, чтобы магглы могли побыть в тени в разгар летнего солнцепёка. — Сиди очень тихо. — А вы? — Драко хватает женщину за рукав мантии. — Куда? — Их нужно отвлечь. — Чего они хотят? — И об этом я расскажу тебе в другой раз. — МакГонагалл оглядывается по сторонам. Некоторые люди ещё поблизости. — Сиди тихо. И не вздумай привлекать внимание. Магглам не дано видеть Дементоров. Понял? Драко кивает, хоть внутри уже готов кричать во всю глотку. *** Старая деревянная дверь в конце длинного мрачного коридора. Сириусу не хватает света. Он пытается сосредоточиться, но он не может. Сириус ходит по собственному дому и будто заново открывает его. Каждый закуток, где когда-то играл мальчик, становится сейчас старым пыльным местом, от которого мурашки по коже. Каждая дверь (подписанная для того, чтобы входящий точно знал, кто является хозяином) становится тайной, когда не знаешь, что обнаружится за ней. По внешнему виду комнаты никак нельзя определить наклонности ее хозяина. Ясно было лишь то, что он был лентяем при жизни. На подоконнике лежит желтая пыльная бумажка с засохшими колбасными шкурками. Тахта у стены завалена газетами. На маленькой полочке несколько пыльных книг карманного формата. Со стен глядят чёрно-белые колдографии. Посредине комнаты, рядом с грязными, повалившимися набок ботинками, стоит старый стул. На всех предметах меблировки, в том числе и на стуле, болтаются малиновые сургучные печати… Сириус впервые попадает в комнату своего отца. Раньше мальчишкам был воспрещен вход сюда. Орион Блэк часто запирался и мог просидеть несколько дней в полной изоляции. Сириус видит на одной из газет свою фотографию с подписью: «Убийца пойман!» и внизу располагается большая статья, датируемая 5 ноября 1991 года. Волшебник знает, что Орион Блэк скончался от приступа удушья в августе 1993 года, незадолго до дня рождения младшего сына. Значит, все эти материалы он успевает изучить вдоль и поперёк. И отец в курсе, что его сын пострадал за правду. Но — увы. Несмотря на многочисленные апелляции и пробы смягчения наказания, ничего не выходит. Никто так и не приходит навестить Сириуса. — Ностальгия мучает, дружок? — Нет. — У тебя на лбу всё написано, — отзывается Лукреция. — Стало легче? — спрашивает Сириус, когда та, с ног до головы завернутая в огромное полотенце, выбирается из ванной. — Мне нужно отлучиться, ты побудешь одна. — Куда это ты навострил свои лыжи, Блэкушка? Сириус выходит из комнаты, запирая её на ключ, и закатывает глаза — новая форма фамилии ему совершенно не импонирует. Особенно, с такой интонацией, как у Лукреции, что запилась по самое не балуйся. — Я обязан перед тобой отчитываться? — Учитывая, что именно ты притащил меня сюда и не дал уйти, то было бы неплохо, — чуть улыбается Лукреция. — Может, ты решил меня сдать? — Тебя в таком виде разве что в маггловскую кунцкамеру возьмут. Людям на смех. — Не умничай! — огрызается волшебница. — Я ненадолго. Только повидать одного человека, — смягчается Сириус. — Не вздумай сбежать. Найду и надеру задницу. В большой гостиной, на стене которой висит фамильный гобелен семьи Блэк, находится единственный рабочий камин. Сириус переодевается в неприметную черную куртку со стоячим воротником и синие вельветовые штаны с заплатами на коленках. Его волосы, доходящие до плеч, сильно вьются, и волшебнику приходится их забрать в конский хвост. На полке над камином расположена вазочка. Сириус берет её в руку и высыпает на ладонь немного летучего пороха. Лукреция провожает его снисходительно-печальным взглядом. — Когда ждать? — Утром. — Блэк входит в камин, нагибаясь. — Если всё пройдёт удачно. — А может быть по-другому? — В моей ситуации может быть всё, что угодно, — улыбается мужчина, кидая порох под ноги. — Нора! Сириус старается удержать равновесие, но вспышка такой силы, что волшебник всё же падает в водоворот, и вылетает из камина в жилище Уизли, больно стукаясь копчиком об пол. — Мам! — Рональд, читающий журнал о новых мётлах «Нимбус-2001», отрывает глаза от страницы и видит перед собой лежащего Блэка. — У нас гость! — Привет, — Сириус встаёт и отряхивается, затем протягивает мальчику руку. — Как жизнь молодая? — Да вроде всё нормально, — рыжий широко улыбается. — Отец дома? — Нет, — мотает головой Рон. — В Министерстве. — Жаль, — говорит Сириус. — Он мне очень нужен. — Вы видели Гарри? — сразу же спрашивает мальчишка, откладывая журнал. — Как у него дела? Может, он приедет погостить в августе? — Боюсь, для этого нужно его сперва вызволить из плена. — Из плена? — удивляется мальчик. — Знаешь его родственничков? — Да, он много рассказывал, — потупливает взгляд Рональд. — Они отличаются склонностью к побоям и оскорблениям. — Я хотел бы попросить твоего отца помочь мне уговорить этих тупоголовых магглов отдать Гарри. — Святой Мерлин! — Молли взмахивает руками. — Рональд, отойди от него! Сириус усмехается — он и ожидал такой реакции. — Мам, это Сириус… — Блэк! — взвизгивает женщина. — Убирайся из моего дома! Сириус молчит и смотрит на Рональда. — Что это значит? — Миссис Уизли строго вздергивает подбородок. — Рональд? Что здесь делает этот человек? — Ничего. Помощь нужна, — мужчина держится относительно спокойно. — Молли, я понимаю, что моё появление не вызывает у тебя никаких положительных эмоций, но, поверь, что если бы мне дозволили колдовать, то я бы не стал унижаться… — Хозяин? — старческий скрипящий голос раздается из-за кресла, высота которого способна скрыть разве что маленькое существо. — Хозяин Блэк здесь? — Кикимер? — пораженный Сириус мгновенно узнает в эльфе своего фамильного домовика. — Что здесь происходит, черт возьми?! — Кикимер видит своего хозяина Сириуса, — эльф кланяется и кряхтит. — Кикимер так долго ждал возращения хозяина. Каждый день наводил порядок в доме… — Стоп, — Сириус приседает на корточки. — Как ты вообще здесь оказался? — Кикимер так долго жил с предателями рода. Кикимер так долго терпел насмешки от гномов… — Рон, выпни его! — ругается Молли. — Разленился совсем. В саду всё заросло. Живо! — Откуда у вас мой домовик? — теперь уже черед Сириуса повышать голос. — Я задал вопрос! — Профессор Дамблдор подарил этого эльфа нашей семье, когда тебя посадили, — Молли говорит довольно громко. Эльф притихает и косится на женщину. — Сказал, что так будет лучше. — Ясно, — коротко хмыкает Сириус. — Добрейшей души человек, чтоб его. — Хозяин заберёт Кикимера обратно? — Посмотрим на твоё поведение. — Блэк выпрямляется. *** На улице очень быстро темнеет. Наступающий август даёт знать о том, что лучше всего не гулять слишком долго. Холодный, осязаемый, липкий и густой, как грязь возле дощатой лестницы спускающейся к самой воде. Яркий, белый свет фонаря направлен прямо в глаза. — Что с ней?! — Драко, вытирая слезы, льющиеся из глаз, помимо усилий его воли, оборачивается, когда к Минерве, лежащей на мосту без сознания, подбегает человек. — Плохо стало? Сердце? Испуганный донельзя Драко смотрит на маггла, который щупает пульс у женщины. — Что случилось? Кто это? — сыплет вопросы мужчина. — Где живешь? Родители есть? Позвонить можешь? — Вызывай неотложку! — толпа возле Минервы и Драко всё растёт. — Вызывай, говорю! Крякнет же бабка! Спустя час Драко Малфой сидит в теплой гостиной с чашкой ромашкового чая и прислушивается к тихим напряженным словам, доносящимся из гостевой комнаты, куда поселили Минерву МакГонагалл. Там сейчас находится маггловский медик. Супруги Уолтерс начинают расспрашивать Драко о том, что же всё-таки случилось, но парнишка так и не может прийти в себя — даже сложить слова в банальное предложение для него становится трудно. — У ребёнка шок, — поясняет маггл. — Советую уложить его спать. Я могу на всякий сделать укол. Однако новоиспеченные родители, слава великому Мерлину, отказываются. Врач покидает дом. Драко чуть успокаивается. Но он слышит, как взволнованно перешептываются Уолтерсы и как опасливо смотрят на него. У Минервы зафиксировали сильный спазм сосудов и, как следствие, потерю сознания. Если верить странным формулировкам маггла в ярко-синей форме (в которых он не особенно и разбирается), то Драко частично понимает только то, что эти твари-Дементоры, видимые только волшебникам, пытались вызвать остановку сердца. Драко боится, что теперь каждый раз, закрывая глаза, будет их видеть. — Не голоден? — спрашивает Элли Уолтерс. — Нет, — мальчик, вытираясь полотенцем после умывания, залезает на кровать и его сразу же заботливо укрывают ватным одеялом с отвратительным детским рисунком. — Что с профессором МакГонагалл? Она поправится? — Конечно, — женщина чуть заминается и опускает глаза. — Хотя, по правилам, её нужно было госпитализировать. Она отказалась… Скажи, Драко, а у неё нет проблем с сердцем? — Нет, — снова выдает Малфой. — В любом случае, больше никаких походов без нашего сопровождения, — Джон Уолтерс кивает засидевшейся около ребёнка жене. — Спокойной ночи. Двери в комнату закрываются. Гаснет ночник. Драко ложится на большую подушку и слушает, как стихают шаги. Мальчик понимает, что сегодня сна у него не будет. Хотя бы потому, что он до смерти боится просто закрыть глаза. Драко вспоминает момент, когда Дементоры окружили МакГонагалл, которая просила его не высовываться, что бы ни случилось. Драко не может точно сказать, что именно заставило его выглянуть из-за толстого перекрытия навеса-грибка, но теперь знает — если бы он этого не сделал, то всё могло бы обернуться трагедией. Драко дожидается, когда часы пробьют полночь и встаёт с постели. Он знает, что в это время Уолтерсы уже крепко спят. Малфой успевает изучить их за пару недель, несмотря на то, что почти не понимает их уклада жизни. Зато их распорядок — железный. Почти никаких отступлений. Правда, они не особенно наседают на него с тем, чтобы он неукоснительно следовал режиму дня. Только вежливо просят. Может, это временно. — Чего топчешься? Не спится? — тихий голос Минервы из темноты немного пугает Драко. И он уже готов вернуться в свою комнату. — Заходи. Мальчик шагает за порог. МакГонагалл лежит на низкой кровати с большой железной спинкой, почти такой же, как в старинных особняках. Кровать, судя по всему очень старая, так как издает странные поскрипывания. Женщина тянется к верёвке, которая зажигает красивый светильник на противоположной стене. Драко видит на тумбочке стакан с апельсиновым соком и коробку маггловских лекарств. А также термометр, и ещё какую-то штуковину с проводками и железными трубками. — Пить хочешь? — спрашивает Минерва и кивает на сок. Голос слабый и очень тихий. Драко становится не по себе от мысли, что он у неё может остаться таким навсегда. — Садись. Не кусаюсь. Драко неуверенно приседает на край кровати. Он облачен в клетчатую, из грубой ткани, пижаму с большими украшенными нашивками карманами и воротником как на парадных костюмах. Драко отмечает, что он выглядит немного странно. Впрочем, маггловская пижамная мода мальчика мало волнует. — Прости, — Минерва касается ладонью его маленькой руки, которая лежит на белоснежной простыне. — Я тебя сильно напугала, очевидно. — Почему эти Дементоры напали на вас? — Драко смотрит женщине в глаза. — Это из-за того, что вы помогали Сириусу сбежать? — Возможно, — тяжело вздыхает Минерва. — Они могли убить? — Могли, — волшебница отводит глаза. Минерва чувствует себя виноватой. Она ведь знала, что нельзя быть такой наивной. Альбус говорил ей. Как в воду глядел. И даже Драко предупреждал её насчет наличия палочки. Но нет — она сама никого не послушала. Ни здравый смысл, ни Дамблдора. — Но ведь не убили. — Их отогнал свет от фонарей, — говорит Драко тоже понижая голос. — Магглы всполошились, когда вы упали. Хорошо, что они не видели Дементоров. Но с другой стороны, если бы мы были там одни, то что случилось бы? — Драко, — МакГонагалл чуть приподнимается на локтях. — Давай не будем об этом. Ты сможешь мне помочь? — В чём? — Нужно отправить письмо в Хогвартс, — говорит женщина. *** Гарри Поттер вскрикивает и просыпается в очередной раз за эту невыносимо длинную ночь. Ему снится Запретный лес и проклятый Волан-де-Морт со своими костлявыми руками, которые тянутся к Гарри и пытаются его задушить. Шрам побаливает не меньше, чем желудок. Мальчик надевает очки и смотрит на часы — второй час. Сова в клетке тычется клювом в прутья и издаёт неприятные лязгающие звуки. Гарри терпеть их не может. — Прекрати, слышишь? — почти стонет он. — Я очень устал, правда… Звук, который раздаётся с улицы, настораживает Гарри. Когда он смотрит вниз сквозь решётчатое окно, то видит припаркованный явно не по нормам небольшой бирюзового цвета фордик. Из него выходит один мужчина и, оглядываясь по сторонам, начинает усиленно копаться в багажнике. Гарри не может поверить глазам — это же Сириус. — Что он здесь делает? — спрашивает у самого себя Гарри и забирается на письменный стол, чтобы лучше видеть улицу. — Неужели за мной приехал? Через несколько минут Гарри не может поверить в своё счастье — Сириус Блэк действительно машет ему рукой и подходит к ограде сада Дурслей. Мужчина берёт с собой длинную верёвку с большим крюком. Перелезая через ограду, он неслышно приземляется на свежую клумбу, начисто уничтожив все цветы, и Гарри уже представляет, что бы сказала Петунья. Один конец верёвки оказывается привязан к бамперу фордика, а второй (с крюком) Сириус зацепляет за решётку. Гарри улыбается Блэку сквозь стекло и тот даёт ему знак, который до Гарри не сразу доходит. Сова начинает возиться и громко ухать. Сириус спускается обратно на землю. И направляется к парадным дверям дома. Звонок пугает Гарри. Однако, он всё ещё надеется на план Сириуса. Дурсли начинают просыпаться по очереди. Сперва Дадли внизу орёт, как резанный — зовёт мать. Потом Вернон тучной походкой преодолевает расстояние до дверей и лишь затем Петунья, которая храпит громче всех, еле слышно скребётся за стенкой комнаты племянника. Через несколько минут отчаянных криков и матов от Вернона, Гарри слышит, как ключи в замочной скважине поворачиваются. Мальчик не может в это поверить. Двери распахиваются и Сириус смело входит в комнату. Гарри спрыгивает со стола и быстро одевается. — Никуда он не поедет! — Вернон вваливается следом. — А ты, верзила, если будешь мне угрожать, то я тебя в тюрьму упрячу! — Как будто я там не был, — смеётся Сириус и командует, чтоб Гарри брал сову и вещи. — Магглам вообще ничего не известно о наших тюрьмах и будет лучше, если вы и дальше будете в неведении. Понял, жирдяй? — Так это ещё и бывший уголовник?! — взрывается Вернон Дурсль и перегораживает племяннику путь вниз. — Вот с кем ты дружишь, щенок! — Вы не имеете права меня удерживать силой! — Гарри рвётся за вещами в чулан. — Опустите! — Да я тебя сейчас! — Вернон совершает самую фатальную ошибку всей своей жизни — замахивается на Гарри. Сириус выходит из себя и одним ударом сбивает мужчину с ног. Петунья визжит и, наверняка, все соседи уже не спят. — Живо вниз, — Сириус подталкивает Гарри. — Где у тебя вещи? — Чулан под лестницей. Там замок. — Есть палочка. — Нет, Сириус. — Гарри помнит про закон, запрещающий использовать магию вне школы. — Этого нельзя делать при магглах. — Жди тут, — Блэк исчезает в проёме. Петунья и Дадли с испугом смотрят на Вернона, который развалился на полу. — Я быстро. Мигни лампой Рону… — Рону? — не понимает Гарри. Когда Сириус с огромным чемоданом вваливается обратно в комнату, Вернон уже держит мальчика за волосы и трясёт как куклу, требуя, чтоб тот выгнал этого странного типа и попросил прощения. — Тебе мало было?! — нахмуривается Сириус и направляет палочку Рона на маггла. — Пожелания будут, Гарри? Подставка для чайника? Или для обуви? — Не надо. — Гарри морщится, пока рука дядьки всё ещё путается в его волосах. — Не надо, Сириус. Тебе и так проблем хватает. Внизу Рон, видимо, устав ждать сигнала, резко даёт по педали газа, и машина набирает ход. Решётка отваливается с треском, раскурочив половину оконного проёма. Сириус наконец вырывает Гарри из рук Дурсля-старшего и вышвыривает чемодан вниз. Гарри отрывает рот в недоумении. — Давай теперь ты. — Что?! — Ничего. Не убьёшься, — Сириус выталкивает Гарри из окна, будто точно уверен, что тот ничего себе не повредит. — Уходить, так красиво! Уже лежа на грядке с какими-то овощами, Гарри видит, как легко выпрыгивает сам Сириус, и за ним с уханьем вылетает отпущенная на свободу белоснежная сова. Вернон выглядывает из окна и орёт, что Гарри несдобровать. Поттер и Сириус тем временем кое-как с чемоданом перелезают через ограду и оказываются в машине. — Рон? — Гарри видит друга на переднем сиденье. — Это правда ты? — А кто же ещё, — рыжий мальчишка улыбается. — Ну, что Гарри, готов прокатиться? — Так, мелкотня, перелезайте назад. Поведу я. Сириус занимает место водителя. И бирюзовый фордик выруливает на большой скорости с Тисовой улицы, оставляя позади Дурслей и другие домики, в которых зажигается свет… — Как вы так удачно всё спланировали? — спрашивает наконец Гарри, когда машина уже едет проселочной дорогой к шоссе. — Откуда вы узнали, что я заперт? — Сова, — поясняет Сириус, следя за дорогой. — Я послал её проверить тебя. — Значит, она твоя? — Гарри опускает стекло и видит, что птица летит следом. — А я всё гадал, чья же. — Я тоже хотел отправить к тебе Эрла, — говорит Рональд. — Но он ещё не вернулся из лесов. — А где вы достали такую машину? — Это папина, — Рональд протягивает Гарри печенье, которое успел прихватить дома на столе. — С Днем Рождения тебя, кстати, с прошедшим. — Спасибо, — искренне улыбается Гарри. — Подарок долетит — возьмёшь. — Сириус оборачивается. — Вы поладили? Смотрю, пальцы у тебя целы. — Пальцы? — Гарри уже жует печенье. — Сова кусается часто. Я её недолюбливаю. За это. — Ты мне её даришь? — Поттер снова оглядывается на птицу. — Да, а что? — А как зовут? — Гарри вовсе не прочь такого подарка. Им с этой совой многое пришлось пережить вместе и мальчик уверен, что это станет отличным поводом дружить и дальше. — А это ты сам решай, — отзывается Сириус. — Пусть будет Буклей. — Пусть. — Сириус снова оборачивается и подмигивает мальчишкам. — Так, нам бы не заплутать тут… — А твой отец знает, что вы взяли его машину? — Гарри догадывается, какой услышит ответ. — Н-нет, — мямлит покрасневший Рон. — Он сегодня работает в ночь. В Министерстве. Надеюсь, мы успеем поставить машину в гараж до того, как проснётся мама. — А что делает Мистер Уизли в Министерстве магии? — Возглавляет отдел «Противозаконное использование изобретений магглов». — Чего? — Смотри, например, у тебя есть вещь, которую сделали магглы. Ты её заколдовал, а она потом опять к ним попала — в дом или магазин. В прошлом году умерла старая ведьма, а у нее был чайный сервиз. Его продали на аукционе одной женщине. Она пригласила друзей на чашку чая. Так что там творилось! Отец потом несколько недель распутывал это дело с утра до ночи. — А поподробнее? — спрашивает Гарри. — Та ещё история, — хохочет Рон. — Вот именно, — Сириус перебивает. — Давайте-ка потом обменяемся весёлыми новостями. Говори, куда нажать, чтоб взлететь. — Кажется этот рычаг, — рыжий мальчик неуверенно показывает на финтифлюшку возле руля. — Но точно я не знаю… — Прекрасно, — Сириус дёргает рычаг и машину сильно подбрасывает кверху. Гарри хватается за сиденье. — Не взлетим, так врежемся! — Точно! — Рон никак не может забыть историю, услышанную от отца. — Заколдованный чайник как же недавно взбесился у одной магглы. Плевал вокруг себя крутым кипятком, а сахарные щипцы, представляешь, защемили нос одному гостю, и того отправили в больницу. Отец был вне себя. Их в отделе было всего двое: он и старый колдун по имени Перкин Уорбек. Здорово они тогда помучились! — А как же автомобиль твоего отца? — Это вообще отпад! — отвечает Рон. — Магглы столько напридумывали всяких штучек, у папы от них крыша поехала. У нас их полон сарай! Принесет, разбереёт на кусочки, наложит заклинание и опять соберёт. Приди он с обыском к самому себе, пришлось бы самого себя арестовать. Мама ругается, а ему до лампочки. — Вот и шоссе, — говорит Сириус, вглядываясь в редеющую тьму через ветровое стекло. — Еще минут десять, и мы на месте. Уже светает, кажется, будем вовремя. Горизонт на востоке слабо алеет. Автомобиль начинает снижение. Гарри различает внизу межи полей. — Мы почти над деревней Оттери-Сент-Кэчпоул, — сообщает Уизли. Земля быстро приближается. Сквозь кроны деревьев уже просвечивает пунцовый краешек солнца. — А тут до дома рукой подать. — Садимся! — Сириус снова дёргает рычаг. И машина, чуть подпрыгнув, касается колёсами земли. Они приземляются на крошечном заднем дворе рядом с покосившимся гаражом, и дом Рона впервые предстаёт глазам Гарри. Поттер смекает, что изначально это был небольшой кирпичный домик, но потом к нему время от времени пристраивали и сверху и с боков все новые комнаты, дом подрос на несколько этажей, но выглядит так неустойчиво, будто держится единственно силой волшебства. На красной черепичной крыше торчат вразнобой пять каминных труб. У входа на шесте, слегка скособочившись, висит надпись: «Нора». Сбоку крыльца рядом с огромной заржавленной кастрюлей красуется груда резиновых сапог разных цветов и размеров. По двору ходят упитанные пеструшки и что-то клюют. — Ладно, Гарри, — Сириус выходит из машины. — Мне пора. — Погоди, а как же я? — растерянно спрашивает Поттер. — Сириус… я думал, что ты… — Ты пока побудешь у Рона. А в конце августа я тебя на недельку заберу. Подготовимся к школе. — Блэк оглядывается по сторонам. — Мне опасно светиться. — А как же мы свяжемся? — Не волнуйся, — говорит мужчина, хлопая Гарри по плечу. — Букля прилетит и передаст письмо. Ты же не собираешься её, я надеюсь, снова в клетке держать? — Нет. — Отлично, — сияет Сириус. — Тогда, на связи! — Спасибо, — Гарри протягивает своему спасителю руку. Сириус пожимает её. — Был рад тебя увидеть. — Я тоже, — Блэк торопится исчезнуть со двора Уизли. — Удачи. Гарри провожает Сириуса взглядом. — Значит, ты здесь живёшь? — спрашивает Гарри Поттер, когда лицо его друга, Рона, растягивается в улыбке. — Мне нравится. — Да, это, конечно, не дворец, но… Поперхнувшись, Рон смолкает, и лицо его вытягивается перпендикулярно земле: в окнах «Норы» вспыхивает свет, а от крыльца, разгоняя кур, к ним приближается Молли Уизли. Это маленькая полная женщина с добрейшим лицом, сейчас напоминающая саблезубого тигра. Миссис Уизли подходит к ним и останавливается, уперев руки в боки. На ней фартук в цветочек, из кармана которого торчит волшебная палочка. — Ну? — грозно спрашивает она. — Доброе утро, мамочка. — Будет тут утро добрым, Рональд Уизли! — яростно шипит женщина. — Прости, мамуля, но мы должны… были… — Никакой записки! Исчезла машина! Я чуть с ума не сошла от беспокойства! Рональд! Как ты мог! Старшие братья никогда ничего подобного не совершали, ни Билл, ни Чарли, ни Перси… — …наш пай-мальчик, — заканчивает тираду Рон. — Привет, братец! — близнецы (Фред и Джордж) спускаются вниз с крыльца и хлопают Рона по плечу. — Как слетал? — … не сравнится с тобой, лодырь! — кричит Молли Уизли, тыча пальцем в грудь Рона. — Посмотрите на него! Нахал! — Но мама… — Молчи! Мало того, что ты нарушил закон о колдовстве, так ещё и связался с Блэком! С беглым преступником! — Сириус не преступник. — Ах, вот как ты у меня заговорил… Гневу ее, казалось, не будет конца. И, только охрипнув, она поворачивается к Гарри, который пятится от нее в страхе. — Милости просим, дорогой Гарри. Входи, сейчас будем завтракать, — приветливо улыбается хозяйка и с этими словами спешит обратно в дом. Бедный Гарри смотрит на Рона, тот ободряюще кивает. Кухня маленькая и довольно тесная. В середине стоит выскобленный деревянный стол в окружении стульев. Гарри садится на краешек ближайшего. Ему еще не доводилось бывать в домах волшебников. На противоположной стене висят часы с одной стрелкой. Вместо цифр надписи: «Время чая», «Время кормить кур», «Опоздание» и тому подобное. На каминной доске стопки книг. Гарри читает на корешках: «Заколдуй себе сыр!», «Чары, применяемые при выпечке», «Как в одну секунду приготовить пир. Чудодейственная магия!». За мойкой на стене располагается старенькое радио. — Сильно голоден, Гарри? — спрашивает Молли. — Говорят, с тобой ужасно обращались… Но ничего… приведём тебя в порядок мигом. — Они морили его голодом и поставили на окна решётки. — И мне бы пора, как я вижу. — Молли Уизли гневно смотрит на младшего сына. — Ещё хоть один малейший проступок и тебе не поздоровится, Рональд. — Да, мама, — выдавливает покрасневший мальчик. — Так, иди и покажи Гарри свою комнату. Только без фанатизма. — Спать будешь на раскладушке, — говорит Рон, когда они поднимаются на этаж выше. — Извини, что других мест нет. У нас нечасто бывают гости… и вообще… Не думаю, что тебе понравится… У Рона Уизли небольшая и светлая комната с приятными серыми обоями. Напротив дверей — огромное окно, через которое утром заглядывает солнце. Посреди помещения — круглый стол коричневого цвета, с резьбой, украшенный красными гвоздиками. Около стола — два стула. Неподалеку стоит книжный шкаф, в недрах которого сохраняются настоящие сокровища — книги. В углу находится кровать, деревянная, невысокая, с маленькими подушечками. У окна стоят кресло и торшер. Пол застелен темно-красным ковром. — Раньше тут жил Перси, — поясняет Рон. — Тут до сих пор можно найти его книги и прочую лабуду. Давно хочу сменить дизайн. — Нет, — мотает головой Гарри. — Не надо. — Почему? — Здесь и так слишком идеально, чтобы что-то менять.