Мальчик голубых кровей. Испытание алчностью

Отрекайся от слов и надежд и всего, что однажды проходит. Сколько стоит любимая вещь, та которая больше не в моде? (А. Крыса)

— Мэри, поговорить не хочешь? — Альберт обходит стул, на котором, уставившись в одну точку, сидит его жена. — Ты молчишь уже почти три дня. — Оставь меня, — почти через силу говорит Кроткотт. — Ты ведёшь себя как капризный ребёнок. Альберт вздыхает и присаживается на подоконник. В их спальне довольно много свободного места — кровать не двуспальная. Альберту всегда льстит тот факт, что, лежа в постели, им всё равно приходится прижиматься друг к другу сильнее, чем следовало бы, исходя из их отстраненных отношений. Ранкорн на самом деле очень переживает за состояние Мэри. И это не просто так — с тех пор, как она лишается работы, с женщиной начинает происходить что-то странное. Не заметить невозможно — она почти не спит, мало ест, молчит. — Ну, так повоспитывай меня, — глухим голосом произносит Мэри, — Альберт Ранкорн. — Делать больше нечего, — фыркает он, радуясь хотя бы тому, что она ответила. — Ты взрослый человек. — Вот и я о том же, — Мэри медленно поднимает глаза. — А вот ты когда последний раз на работе был? Когда был занят своим рыболовным хобби? Когда читал, в конце концов? — Теперь ты решила меня повоспитывать? — уточняюще кивает Ранкорн. — Не стоит так утруждаться… — Нет, правда, — допытывается Мэри. — Почему ты не на работе? — Тошнит меня от работы. — Амбридж дала выходной? Ещё один? — От неё дождёшься, — говорит Альберт голосом полным пренебрежения. — Просто она после того случая с тобой обходит меня стороной. А я и не навязываюсь. Иначе, боюсь, что покалечу. — Почему это она тебя обходит? — Чёрт рогатый её разберёт. Жабу эту. — Ты хочешь сказать, что после моего увольнения к тебе никто не подходил с расспросами? Вообще никто? — Мэри, тебя это разве волнует? — теперь Альберт смотрит ей в глаза. Она смущается. С одной стороны, говорить с ним на подобные темы небезопасно — Мэри никак не может знать, что её Альберт на самом деле с ней до конца. А с другой — она бесконечно винит себя в случившемся. И понимает, что Ранкорн прав в чём-то: игры, в которые играют в Министерстве магии, не рассчитаны на дилетантов, и матёрые игроки, типа Амбридж, устраняют «помехи» одним взмахом палочки. Учитывая обстоятельства, Мэри Кроткотт осознаёт, что если, не приведи Мерлин, с ней что-то и случится, то общественности будет плевать. А вот ближайший к ней человек — Альберт — пострадает сильнее. И пусть она не любит его (и вряд ли когда-то снизойдёт до убеждения, что «Пожиратели смерти и чистокровные, чьи предки уничтожали магглрождённых раньше, тоже имеют право на сострадание, участие и любовь»), но, однако же, он является её опорой и единственным близким человеком. На данном этапе, возможно, самым близким. — Может быть, я и эгоистка в твоих глазах, но в своих не хочу ею являться, — мотает она головой. — Альберт, я волнуюсь за тебя. Да, я знаю, что ты скажешь… — Не знаешь, — Альберт Ранкорн потирает подбородок, прилично заросший щетиной. — Договаривай. А потом я скажу. — Неужели эти идиотские выборы так застилают глаза Фаджу? — Риторический вопрос, Мэри. — Альберт усаживается на подоконнике поудобнее, но всё равно внимательно смотрит на жену, ожидая, что же она скажет. — Конечно, он сейчас занят только этим. И нападение на его сыночка лишнее тому подтверждение. — Что ты хочешь этим сказать? — Это элементарное привлечение внимания. — То есть, на Коуди никто не нападал, по-твоему? — глаза у Мэри распахиваются шире. — Это пиар такой? — А ты думаешь иначе? — чуть не смеётся Ранкорн. — Альберт, это слишком серьёзно, — Мэри встаёт со стула и подходит к мужу. — Подвергать своего сына опасности ради выборов… ради внимания? Нет, я не могу поверить в то, что Фадж на такое способен. Возможно, что он просто не в курсе, что творит за его спиной Амбридж. — Я тебя умоляю, — закатывает глаза Ранкорн. — Всё он знает. — И никак не останавливает её? — А зачем? — Ранкорн пожимает плечами. — Мэри, пойми уже, что Фаджу нужно только протолкнуть свою задницу на мягкое и удобное кресло в Министерстве. В подполье. На заднем плане он будет смотреться куда уместнее, я должен добавить. Он слишком сдал за последние годы, чтобы самому руководить, и потому пытается сделать всё, чтобы выиграл его сын. Но вот подходящих методов у него в арсенале нет, потому что он не политик. Он — глупый и где-то слишком наивный человек, которым легко манипулировать… — Фадж — не жестокий. И это главное его качество. — Этого мало, Мэри, чтобы руководить огромной страной. И огромным количеством волшебников. — А если к власти придёт кто-то другой? — спрашивает Мэри, опираясь ладонями о подоконник по бокам от бёдер супруга. — Что тогда будет? И что, если именно Амбридж подсиживает того, о котором столько говорила? Я слышала, что Амбридж и Фадж до сих пор поддерживают личную связь. Что, если она и напала на Коуди? И на МакГонагалл? И вообще… может, она до сих пор связана с Волан-де… — Мэри, — шипит Альберт, заметно напрягшийся от её внезапной близости к нему. — Не надо этого имени. — Прости, — она потупляет взгляд. — Одно теперь ясно: Министр магии завяз под каблуком. Амбридж будет ему диктовать свои условия, вот увидишь. А если она ещё выведет из игры Коуди, то… — Ну и что изменится? — Да всё изменится! — говорит Мэри. — У неё будут развязаны руки, а это, между прочим, очень даже… — Я не думаю, что Амбридж займёт пост Министра. — Почему нет? — Ей выгоднее быть на подпевках. — Альберт в очередной раз вздыхает. — Так она быстрее и больше сможет влиять на власть. — Значит, ты за то, чтоб Коуди Фадж возглавил магическую Британию? — Мне плевать на него. — Но Альберт… — А ты сильно за него переживаешь? — спрашивает вдруг Альберт с долей ревности в голосе. — Да, конечно, как я мог забыть — у вас же были отношения? Верно? — Рехнулся, — укоризненно качает головой Мэри. — Как тебе не стыдно? — Так что, когда вы снова начали общаться? С тех самых пор, как ты ввязалась в это дело? Тогда, когда я увидел ту папку в твоём ящике? — Нет. — Значит, раньше? — Прекрати, — останавливает мужа Мэри и делает попытку отстраниться, но Ранкорн резко спрыгивает и крепко вцепляется в женские плечи. — Ты всё его любишь? — Альберт, не будем об этом. Ничего не было. И быть не может. — Из-за него ты собралась со мной разводиться? — Ранкорн перестаёт себя контролировать. — Отвечай! — Нет. — Или да?! — он с силой дёргает Мэри к себе и показывает глазами на её левую руку. — У тебя ведь именно это слово выгравировано на запястье! Не смей мне врать! — Мне больно, — цедит сквозь зубы Мэри. — Альберт, прекрати немедленно сам себя накручивать. — Не тебе меня учить, как и сколько я должен себя накручивать! Мэри Кроткотт замолкает и просто ждёт, когда он успокоится. — Не будь такой наивной, — Ранкорн с тихим бешенством во взгляде смотрит на жену. — Этот слабак не сможет тебя защитить. Он — пушечное мясо. — Я попросила бы тебя… — Защищаешь его, — злобно говорит Ранкорн и отпускает Мэри. — Пытаюсь донести до тебя, что у нас ничего не может быть… — Мэри молчит и потом добавляет только одно слово. — Никогда. — Ага, — в глазах у мужчины проскакивает искра, от которой у Мэри по всему телу проходит дрожь. — Я знал. Я как чувствовал. — Что ты знал? — спрашивает Мэри, понимая, что выяснение отношений не входило в её планы, но теперь придётся мириться с обстоятельствами в очередной раз. — Альберт, поверь мне, если бы у меня был любовник, то я бы сама тебе сообщила… — Учитывая, что ты крайне редко общалась со мной за последний год, то я представляю, в какой именно форме ты бы сообщила… прислала бы открытку на Валентинов День, да?! — Какой же ты невозможный! — Какой есть. — И слава Мерлину, что я психолог, иначе терпеть твои выходки и наезды было бы просто нереально… — Вот опять, — кивает ей Ранкорн. — Снова ты обвиняешь только меня. А на себя посмотреть не хочешь? — Да кто бы говорил! — взвивается Мэри. — Это у тебя куча любовниц! Причем, я их всех знаю в лицо! — А что мне ещё делать? — разводит мужчина руками. — Тебя нет дома, у тебя дела, у тебя другие интересы… — Не оправдывайся, — усмехаясь, фыркает Кроткотт. — Хорошо, не буду, — отвечает Ранкорн и пристально смотрит жене в глаза. — Давай закроем эту тему, прошу тебя. — Ты не хочешь об этом поговорить? — с улыбкой, больше походящей на оскал, интересуется Альберт. — А ты очень хочешь до меня докопаться? — Я хочу, чтоб ты начала быть со мной искренней… — С какой стати? — резко бросает Мэри, но тут же замолкает. — Говорили мне родители, что я пожалею об этом решении, — тяжело вздыхает после продолжительной паузы Ранкорн. — Я не верил… дураком был. Понимаешь, Мэри? Дураком я был. И им же продолжаю оставаться. Только раньше никто не говорил мне этого вслух. Мэри помнит родителей Альберта — чистокровных волшебников, добровольно ушедших в мир магглов. Мистер Ранкорн — заядлый спортсмен, завоевывал у себя на родине различные награды, увлекался охотой — именно он научил сына худо-бедно обращаться с маггловским оружием (правда, когда Альберта Ранкорна затянула работа в Министерстве, то у него не оставалось времени поддерживать отца). Миссис Ранкорн — учительница в маггловской школе. Люди консервативных профессий, но с весьма трудными характерами. Они умирают буквально через полгода после того, как состоялась церемония бракосочетания их единственного и любимого сына. Если рассматривать их как бывших волшебников, то Мэри и не нужно было надеяться на радушный приём — чистокровные слишком предвзято относятся к магглорождённым. Альберт рассказывает Мэри о том, что его родители знакомятся, находясь в командировке, в Лондоне. Каждый по долгу службы. С рождением сына семья перебирается в Ливерпуль. Первые сложности выпадают как раз на период с 1970 по 1975 годы. Разрушенное Министерство трещит по швам, растрачивая ценные кадры и средства, Дамблдор, помешавшийся на Реддле и на его идеях, окончательно запускает Хогвартс. Во всей Британии стоит хаос. И потому отпускать сына в магическую школу родителям страшно. Но Альберт, всегда будучи самостоятельным и умеющим рассуждать, всё же объясняет родителям, что раз уж он волшебник, то должен жить в гармонии со своим предназначением. — Жалеешь, что связался со мной? — спрашивает Мэри. — Иногда — очень, — признаётся Ранкорн. — Знаешь, иногда мне кажется, что это насмешка судьбы. Я — чистокровный волшебник, росший в мире магглов, наконец-то вырвавшийся из того болота, должен был обрести настоящее счастье, найдя себя в мире волшебников, но нет… не получилось, похоже… — Альберт, — виновато смотрит на него Мэри. — Может, в таком случае, пора всё прекратить? — Если бы всё было так просто, — мужчина грустно улыбается. Он стоит вплотную к Мэри, и ему ужасно хочется прижать её к себе и не отпускать. — Наш брак — это не только выгодная сделка. Для меня, во всяком случае. Мэри прикрывает глаза. Она понимает: то, что сейчас произносит её супруг — не просто слова. Для него. Она понимает и то, что он сейчас внутренне почти перевернул свой мир с ног на голову — он признаётся ей в том, что у него есть чувства. В том, что он, зная ситуацию, не может ничего изменить не потому, что не хочет, а потому, что дорожит ею, и любит её. Мэри, работая в Министерстве, видела много разных личностей: по долгу службы ей приходилось сталкиваться с высокопоставленными магическими чиновниками и с нищими, с активными и пассивными обитателями волшебного мира, но везде она видит только одну проблему: люди разучились говорить и делать друг для друга доброе и хорошее. Что уж и говорить о сильных чувствах. Большинство семей, созданных под давлением пропаганды статуса и чистокровности, рассыпаются на глазах. Смешанные семьи распадаются чуть реже, но с не меньшим треском. — Мы отвлеклись, — тихо произносит Мэри. Альберт кивает, всё ещё смотря на жену долгим изучающим взглядом. Иногда, закрывая глаза, он всё ещё видит её в свадебном платье у алтаря. Светло-голубой свет, льющийся из-за не задёрнутых штор в зале, где сейчас вместо окон большие портреты «лучших» людей Министерства. Немногочисленные гости, которые (в большинстве своём) либо очень хорошие друзья семьи, либо коллеги, которым оказалось нечего делать на работе. — Мне нужно будет как можно скорее пробраться в Министерство и забрать оттуда все свои вещи, — говорит Мэри. — Ты поможешь? — Да, — соглашается Ранкорн. — При одном условии. — При каком? — настораживается Кроткотт. — Ты раз и навсегда забудешь о разводе. Мэри застывает. — Стоит нам разойтись по углам — и поминай, как звали. — Альберт говорит крайне серьёзно. — Я буду первым, а ты… тебя помучают прежде чем убить. — Спасибо, — поджимает губы в усмешке Мэри. — Большое спасибо, Альберт, за столь оптимистичный прогноз… — Ты забываешь о разводе, — повторяет Альберт настойчиво. — Послушай, я не хочу сейчас… — Да или нет? — спрашивает Ранкорн точь-в-точь как Амбридж. — Мэри? — Зачем я тебе? — говорит Кроткотт, и в горле у неё встаёт ком. — Альберт, признайся: ты просто хочешь выслужиться перед Амбридж, когда придёт время? Ты просто хочешь отомстить мне за то, что у тебя не сложилась жизнь? — Ты соображаешь, что говоришь? — Ты же всё знаешь, Альберт, — Мэри непросто даются слова. — Мне очень жаль, что всё так получилось, но… я не люблю тебя. И никогда не любила. Ты же прав — наш брак — это просто сделка. Для меня. Ранкорн молча подходит к прикроватной тумбочке и берёт в руки запылившуюся колдографию. — Знаешь, что это за слово? — Мэри демонстрирует свою повреждённую заклятием боли руку. — Знаешь, что от меня потребовала в тот день Амбридж? — Расскажи, — Альберт ставит фото на место и стряхивает с рукава рубашки приземлившуюся пыль. — И я узнаю. — Она спросила меня, люблю ли я тебя… Альберт раздувает ноздри и резко оборачивается к жене. — Свечку предлагала подержать, может?! — Я должна была написать на пергаменте одно слово, — Мэри почти справляется с внутренней истерикой. — «Да» или «нет». Если я солгу, то меня должно было убить. Если бы я написала правду, то… — Ты солгала? — спрашивает Ранкорн, резко меняя выражение лица. — И не испугалась? — Испугалась, — Мэри кивает, — за тебя. — И поэтому написала «да», — догадывается Альберт. — Надеялась на то, что Амбридж можно провести. — Надеялась, — упавшим голосом произносит Кроткотт. — Прости. — Наверное, мне нужно извиняться… — Альберт, нет. — Мэри качает головой. — Дело не в тебе. — Не во мне? — хмыкает мужчина. — Тогда нужно было сказать правду. — Если бы Амбридж раньше поняла, что я тебя не люблю… — То, что бы она сделала? — перебивая, усмехается Ранкорн. — Ну что? Мэри, не говори ерунды. Это всё просто устрашающие манёвры. Блеф. — Когда я уеду в Хогвартс, ты станешь лёгкой добычей, — констатирует факт Мэри. — Ничего, справлюсь, — смотрит на неё Альберт. — Ты же не навсегда туда уедешь. — Пока мы связаны, Министерство может нами манипулировать, как ты не понимаешь?! — женщина подбегает к Альберту и хватает его за руку. — Альберт, я не хочу, чтоб тебя пытали, пока я буду преподавать в Хогвартсе и находиться под защитой Дамблдора. — А я хочу, чтоб ты усвоила — я твой муж, и пока я живу и дышу, ты, моя жена, подчиняешься и принадлежишь мне. Ты прислушиваешься ко мне, а не к своим сиюминутным домыслам, делаешь всё, что я скажу, и держишь меня за самодостаточного мужика, за главу семьи, а не за половую тряпку. Ясно? — Диктатора-собственника включил? — горько спрашивает Мэри. — Тебе выбирать уже не придётся, — твёрдо говорит Ранкорн. — За кого вышла, с тем и мирись. — А, что ж, будь по-твоему, — без особого энтузиазма произносит Кроткотт. — Только бы ты не забыл, Альберт, об этом. *** — Гарри, великий Мерлин! — восклицает Молли. — Неужели ты неправильно произнёс название места? — Простите, я не до конца разобрался с устройством каминной сети, — понурившись, отвечает мальчик. — Но мне помогли. Минерва МакГонагалл вовремя оказалась в Лютном переулке… — Что?! — охает женщина. — В Лютном? — Да, я угодил в какую-то зловещую лавчонку… — В какую такую лавчонку? — Молли прищуривается и глядит на Гарри, как удав на кролика. — Не «Горбин и Бэркес», случаем? — Да, кажется, Люциус Малфой назвал продавца именно Горбином, — задумавшись, выдаёт Поттер. — Но что… что это за место такое? Откуда там столько вещей, которые вызывают… — Нервный тик? — спрашивает вдруг Джордж, оказавшийся совсем рядом. — Всё элементарно, Гарри. Когда-то на месте Лютного переулка стояла очень старая магическая библиотека. — Да? — мальчик поправляет сломанные очки. — И что же? — Довольно этой страшилки, Джордж, — говорит брату Фред с улыбкой. — Никто уже не верит в неё. — Пусть и Гарри узнает, — отвечает старший из близнецов. Джордж негласно всегда является заводилой и ответственным лицом. Ему доверяют опеку над младшими и над Фредом в том числе. — К тому же, легенды, связанные с Косым переулком, пользуются ещё меньшей популярностью, чем эта. — Нечего Гарри знать про всякую ерунду, — Молли замечает, что они прилично отстают от общего расписания. А ведь купить учебники и попасть на презентацию Локонса нужно в ближайший час. — Какой он грязный! Женщина начинает стряхивать пыль и сажу с мантии Гарри. Рональд и близнецы с Артуром уже готовы отправиться к своей ячейке, и дожидаясь только Молли, подходят поближе к родителям Гермионы. Мистер и Миссис Грейнджер оглядываются по сторонам, изумленно открывая рты. Задают тучу вопросов, но почти на все из них Гермиона даёт им ответы в стиле: «Простите. Я не могу об этом говорить». Артур живо интересуется темой маггловских денег, и когда Джин Грейнджер показывает ему бумажные фунты стерлингов, волшебник замирает и распахивает глаза настолько, насколько это возможно. — Смотри, Молли, настоящие фунты, — мужчина шуршит одной бумажкой и с восхищением рассматривает рисунок, изображенный на купюре. — Ты можешь в это поверить? — Да. — А в то, что эти люди приехали сюда на метро? — Уизли улыбается родителям Гермионы во весь рот. — Представляешь? На поезде, который ходит под землей… — Артур, не начинай, — женщина качает головой. — Опять за тебя краснеть мне придётся. — Что? — волшебник вспыхивает. — Молли, в каком свете ты меня выставляешь? — Гарри! — Гермиона подходит к другу. — Рада тебя видеть. — И я тоже, — мальчишка улыбается. — Решили всё же обменять фунты на галлеоны? — Да, — кивает Грейнджер. — Погоди, а что у тебя с очками? Девочка достаёт волшебную палочку. — Гермиона! — обеспокоенная Джин зовет её. — Ты идёшь? — Не волнуйся, мам, — полушёпотом говорит Гермиона, усмехаясь. — Гоблины тебя не съедят. — Ты рассказала им про гоблинов? — Гарри не верит. — Серьёзно? — Нет, конечно, — Гермиона взмахивает палочкой, когда родители уже входят в двери банка. — Окулус репаро! Очки у Гарри снова в новенькой оправе и стёкла так и блещут в редких солнечных лучах. Мальчик благодарит её, и они вместе догоняют Рона. На входе в Гринготтс их встречают новшества, которых в прошлом году не наблюдалось: дюжина охранников возле различных табличек. На табличках есть надписи на разных языках, примерно следующего содержания: «Внимание! Волшебникам полагается подойти к главному гоблину и сдать на проверку свою палочку, а также пройти повторную регистрацию в отделе распределения денежных ячеек. Магглам, полулюдям и существам с почти человеческим разумом следует сперва обратиться в отдел записи новых клиентов, и только затем пройти процедуры, необходимые для перерегистрации». — С ума можно сойти! — говорит Рональд. — Мы тут кучу времени сейчас потеряем. Гарри, Гермиона, Джинни, Рон, Фред с Джорджем и Молли с Артуром видят огромную очередь, ведущую к кафедре главного гоблина. Охранники тщательно обыскивают новеньких, в том числе и Грейнджеров. Если для волшебников проход закрыт, то для второй категории потенциальных клиентов в Гринготтс предусмотрели все условия — сразу три свободных кассы. Другое дело, что там не может быть никаких очередей, поскольку магглов в Косом переулке всегда можно пересчитать по пальцам одной руки. — И кто же такой умник?! — возмущается Артур. — Молли, постой тут. Я схожу узнаю, в чём дело. — Я кажется, догадываюсь, — негромко произносит Молли. — Газеты читать надо и радио иногда слушать. — Вы про Министра Магглов? — спрашивает Гермиона, ища взглядом родителей. — Его сегодня в десять утра погребли на Хайгейтском кладбище. — Значит, он умер? — спрашивает очень догадливый Рон. — Да? Гермиона раздраженно отвешивает рыжему парнишке подзатыльник. Джинни хихикает в кулак. Молли грозит ей пальцем. — Точно! — опять вскидывается Гарри. — И об этом я слышал от Горбина. Когда Малфой покупал у него яд. — Что-что? — Джордж трогает Гарри за плечо. — Яд?! — Ну да, — Гарри оборачивается и смотрит на близнецов. — Сильнодействующий. — Значит, Министра не свои грохнули? — вмешивается в разговор Рон. — Не исключено, кстати, что свои, — говорит Фред. — Магглы — людишки ушлые. — Кхм, — Гермиона смотрит на близнецов тем самым взглядом, от которого всегда шарахается Рональд. — Все ли магглы такие? Вы уверены? — И старикан ещё сказал Люциусу Малфою, что именно этим ядом отравили Министра, — добавляет Гарри. — Это не могли быть магглы. — Вот черт, — вздыхает Фред. — Теперь ясно, почему волшебников обыскивают. — Ну, если вы будете вести себя нормально, то я уверена, что для нас сделают исключение, — Молли широко улыбается молодому высокому юноше, который подходит к ним. Он одет в черный смокинг. Лицо бледное и вытянутое. Только рыжие волосы, аккуратно зачесанные назад, выдают его происхождение. — Здравствуй, дорогой мой. Гарри видит, что близнецы перемигиваются и по очереди протягивают руки для приветствия самого старшего в их семействе брата — Билла Уизли. Рон с Джинни даже обнимают молодого банкира, а Гермиона только кивает, смущаясь от того, что не сразу смогла понять, кто это такой. — Ты и есть тот самый Гарри Поттер? — Билл Уизли, закончив с объятиями, протягивает руку стоящему в сторонке Гарри. — Рад встрече. — Взаимно, — мальчик неуверенно пожимает большую ладонь. Подходит запыхавшийся Артур, говорящий, что обыскался сына. Молли только радостно улыбается. Гарри знает от Рона, что Билл совсем нечастый гость в Норе. Он уезжает в другой город, участь ещё на шестом курсе Хогвартса. Потом с отличием сдаёт экзамены и устраивается в банк на должность помощника главного гоблина. — Нечего в очереди стоять, она и к ночи не рассосётся, пойдёмте лучше ко мне. — Билл кивает охране, и их пропускают в небольшой по длине коридор, где повсюду, словно соты в пчелином гнезде, находятся различные кабинеты. — Как добрались? Надолго в наши края? — Закупимся учебниками и обратно. — А презентация Локонса? — хитро прищуриваясь, спрашивает Билл. — Мам, ты готова это пропустить? — Нет, — женщина чуть краснеет. — Конечно, на презентацию тоже надеемся успеть. — Сестрёнка, у меня для тебя подарок в честь начала учёбы, — Билл дарит Джинни красивый ежедневник в кожаной обложке. — Учись хорошо. Смотри, ты должна оправдать оказанное тебе высокое доверие… а то эти двое… — близнецы в этот момент переглядываются. — Даже трое… — А я тут причем?! — Рон взмахивает руками. — Да ладно тебе, — Билл усмехается. — Я слышал, что ты угнал папин Форд. — Просил же маму не болтать об этом, — жалуется Гарри Рональд. — А она тут как тут… Когда Уизли и Грейнджеры, наконец-то допущенные до регистрационной комиссии, встречаются возле кафедры главного гоблина, время переваливает за полдень. Молли с крайне расстроенным видом выгребает из своей ячейки остатки золотых. Гарри тоже едва успевает побросать в мешочек несколько пригоршней монет, как тележка с гоблином-провожатым, начинает громко пиликать, оповещая, что приближается уже следующая партия желающих. Дальше в бешеном темпе волшебники несутся к «Флориш и Блоттс», говоря и без того грустной Джинни, что её форма, письменные принадлежности и новые учебники подождут до вечера. Грейнджеры, показав приглашение, оказываются в вип-ложе, Молли тащит за собой упирающуюся Джинни, близнецы удаляются в лавку «Всё лучшее для Квиддича», а Артур находит себе другое занятие — его старый знакомый удачно оказывается рядом и Уизли-старшему больше нет нужды изображать из себя дипломата. Они садятся в дальнем уголке и принимаются бурно обсуждать последние новости. Гарри и Рон заходят в магазин последними и видят перед собой только спины. Пробраться ближе нет никакой возможности. — Жарковато тут, — говорит с кислой миной на лице Рон. — Может, ну его, Локонса? Пошли по мороженому ударим? — Я не против, — улыбается Гарри. — Вот вы где! — Молли всё же находит способ затащить мальчишек в самое пекло. Она специально оставляет для них небольшой клочок места. — Никаких мороженых! — Мама обожает Локонса, — шепчет Рон. — Жить без него не может. Она как-то потратила все запасы папиной чудо-плёнки для того, чтобы записать на кассету радиоэфир от прошлой презентации книги… — Т-ш-ш! — Молли толкает сына. — Он с минуты на минуту появится! — Разве ещё не появился? — морщится Рональд, видя, что на небольшой сцене стоит накрытый скатертью столик с горкой книг на нём, а рядом суетится фотограф из «Пророка». — Какое удачное совпадение. Мы так боялись опоздать, что пришли ещё до начала… Бред… — И не говори, Уизли, — довольно тихий голос Драко врезался в затылки Гарри и Рона. — Бредовее не бывает. — Малфой? — мальчишки оборачиваются, с изумлением отрывая рты. — Как ты… здесь… быстрее нас? — А у меня нет денег, чтоб торчать в Гринготтс. Я слышал, там дикие очереди теперь, — усмехается Драко. — Правда, Поттер? — Правда, — нехотя отзывается Гарри. — Ты знал, что он будет здесь? — спрашивает тем временем друга Рональд. — Да, знал, — кивает Гарри Поттер. — Мы встретились как раз в Лютном. — Чего? — рыжий ошарашенно смотрит на Гарри. — Значит, Малфой с папашей вместе яд покупал? — Потише ты, большеротый! — Драко раздражённо задевает плечом Молли Уизли и проходит ещё ближе к сцене. — А то ведь, неровен час, я тебе от радости нашей встречи и врезать могу. — Ты его слышал?! — негодует Рональд. — Слышал? Он мне угрожает! — Успокойся, — нервно передёргивает плечами Гарри, вспоминая, что было в Лютном. И о словах Драко насчёт чёртовой руки проклятых мертвецов. — Это же Малфой… — Дамы и господа! — объявляет ведущий. Невысокий человек в лёгкой, расшитой драгоценностями, мантии с длинными, как у одного маггловского персонажа сказки про деревянного мальчика и его друзей (Пьеро) рукавами. — Писатель, путешественник, изобретатель-зельевар, художник — герой сегодняшнего дня! Златопуст Локонс! Магазинчик наполняют одобрительные возгласы, и когда высокая фигура в длинной и, судя по всему, очень тяжёлой мантии появляется в дверном проёме, зал буквально взрывается аплодисментами. Молли Уизли особенно рада — Гарри знает также, что она мечтала об этой встрече очень давно. — Автор девяти бестселлеров, тридцать девятую неделю подряд держащихся в первых рядах списка самых продаваемых книг в Британии! — продолжает надрывать глотку ведущий. — Сегодня он представит на ваш суд свою первую автобиографическую книгу-шедевр «Я — волшебник». Занимайте очередь! Эксклюзивный автограф и фото на память только сегодня! Гарри с Роном переглядываются. От желающих уже нет отбоя. Причём все они — женщины возраста миссис Уизли. Мужчин тут крайне мало. Если не считать того, что все помощники Локонса — представители сильного пола, то Гарри вообще не предположил бы, что подобная литература может всерьёз влиять на умы среднестатистических потребителей. — Итак, дорогие мои дамы и господа, — обращается наконец к публике сам виновник торжества. — Я признателен вам за столь теплый приём. Признаюсь, всегда приезжая сюда, я чувствую себя непередаваемо хорошо, а всё почему? — он расцветает в ослепительной улыбке. — Правильно! Я — волшебник! Как и большинство из вас, здесь присутствующих… — Сомнительный довод, верно? — уставший от шума Рон ищет поддержки у Гарри. — Ага, — мальчик (однако же) во все глаза смотрит на Локонса. — Позвольте пару вопросов! — из толпы выскакивает журналист и начинает перелистывать свой блокнот. Однако же Локонс делает жест рукой и приказывает тому помолчать. — Сэр… — Сперва я представлю моих сегодняшних специальных гостей, благодаря которым я осознал, что есть главное в жизни. — Локонс поднимает указательный палец кверху. — Эти люди удивительны в своей оптимистичности, и я уверен, что вы их хорошо знаете, а если нет, то будет повод познакомиться! Ведущий удаляется на несколько мгновений за двери и затем выходит оттуда уже не с пустыми руками. Златопуст Локонс снова расплывается в улыбке и помогает разложить по ярким коробкам подарки. Затем вносят два шикарных букета. — Профессор трансфигурации в школе чародейства и волшебства Хогвартс — Минерва МакГонагалл! Почетный член лиги защитников прав детей-сирот! Основатель детского маггловского фонда и, конечно, моя муза! — Локонс протягивает смущенной до предела Минерве (которую затем провожают в вип-ложе) один из букетов под общие аплодисменты и свист. — Спасибо за то, что вы здесь… Гарри и Рональд замечают, что Гермиона, сидевшая на балкончике с родителями, остаётся одна. Мальчишки предполагают, что её старики и станут ещё одними гостями Локонса. — А теперь — те люди, без которых я не добился бы таких рейтингов! — объявляет Локонс. — Всё же: что главное в нашей жизни? Верно! Здоровье! И красота, конечно… Гарри смекает, что раз родители Грейнджер — дантисты, то Локонс явно обязан им своей белоснежной улыбкой. И оказывается прав. — Мистер и Миссис Грейнджер! Великолепные врачи! Пусть и в сфере обслуживания маггловского населения, но они творят чудеса, поверьте! Благодаря им я до сих пор вхожу в десятку самых сексуальных мужчин волшебного мира, умеющих так улыбаться… Дальше следует череда невероятных, но иногда — чрезмерно наигранных — улыбок до ушей. Женщины снова визжат от восторга. А у Гарри голова уже идёт кругом от того, насколько тут жарко. Рональд начинает отдаляться от матери, которая рвётся пробиться ближе, чтоб успеть взять эксклюзивный автограф. — Мерлинова борода! — вдруг восклицает Локонс, поворачиваясь полубоком для того, чтобы газетчики успели его снять. — Это же Гарри Поттер! Гарри разевает рот — и когда его успели заметить? — Гарри Поттер? — юркий фотограф быстро хватает Гарри за воротник и буквально швыряет на сцену. Молли возмущается. — Просите, мадам, фото для «Еженедельного пророка»! Гарри не успевает сосредоточиться. Драко, стоящий неподалеку, только криво усмехается. — Скажите: «Сы-ы-ыр!» Локонс притягивает мальчишку к себе и ослепительно скалится. Фотоаппарат несколько раз громко щёлкает. Гарри не успевает даже очки поправить. И когда ему удаётся это сделать, то он видит, что Драко смотрит на него в упор. Также, как смотрел в день распределения. Не моргая. Злость, которая бушует в глазах Малфоя, сравнима разве что с той самой злостью, которую испытывал сам Гарри, живя у Дурслей. — Вот это день! — Локонс, пребывая в ударе, не отпускает Гарри, тут же толкая его на свободный стул. — Когда юный Гарри вошел в магазин «Флориш и Блоттс», чтобы купить мои книги, которые уже разошлись миллионным тиражом по всему свету, — Локонс выдерживает паузу, и лишь потом продолжает: — Мог ли он знать, что получит моё полное собрание сочинений абсолютно бесплатно? Ведущий тут же упаковывает десять книг в коробку и подаёт её Гарри. Ещё один поток оваций. Мальчик от неожиданности даже «спасибо» сказать забывает и стоит с открытым ртом, когда в очередной раз щёлкает створка фотоаппарата. Драко и Рональд, перекинувшись косыми взглядами, вместе решают уйти. И Гарри отчаянно хочет успеть к ним, но Локонс снова тащит его (почти за шкирку) к своему столу… — Какой пафос кругом! — Рон не успевает вовремя пригнуться и налетает лбом на выставленную в проход руку. — Уизли, смотри, куда прёшь! — А тебе-то что?! — огрызается Уизли. — Да ничего. Смотрю, Поттер тебя обошёл? Блэйз Забини (в окружении Гойла и Крэбба) появляется в магазинчике довольно внезапно. Рон вынужденно останавливается и исподлобья косится на них. — В смысле? — Ну, я думал, что тебе, как самому бедному, подарят кучку ненужной макулатуры, но нет — твоему дружку все лавры опять ушли, — противно смеётся Забини. — Знаешь, что, Уизли, не печалься — давай я тебе помогу? — Себе помоги! — злой Рон не намерен разговаривать со Слизеринцами. — Дайте пройти! — Не так быстро, рыжий, — Гойл играет желваками. — Давай мы тебе тоже шрам сделаем на лбу? Выбирай любой торчащий здесь гвоздь! Быстро и бесплатно! Для тебя ведь это главное? — предлагает с улыбкой Забини. — А хочешь шрам на заднице? А? — Тебя сразу узнавать будут, — поддакивает ещё больше потолстевший за лето Крэбб. — Соглашайся, Уизли! Такой шанс пропадает… — Оставьте его! — Джинни врезается в плотную толпу из мальчишек словно маленький огненный вихрь. — Слышали? — Ух, как нам страшно, — нагибается к ней Забини и тут же смотрит снова на Рональда. — Не стыдно, Уизли? Младшую сестру на растерзание нам отдавать? Будь мужиком-то… — Ты сам давно им стал? — подходит Драко. — Да пораньше некоторых. — Серьёзно? — Проверить хочешь? — Блэйз начинает понемногу заводиться. — Снова ведь получишь. Соскучился по тумакам? — Ты уже, смотрю, получил, — Драко указывает на ссадину на подбородке у Слизеринца. — Значит, чей-то кулак соскучился по тебе сильнее… Рон прыскает со смеху. — Ой, вы уже подружились? — злобно гогочет Гойл. — Малфой, ты теперь тоже записался в лигу самых бедных магических семей? — Да вы что! — Забини притворно охает. — Он же теперь у нас наполовину маггл! Его же усыновили грязные магглы… он теперь будет… — Дантистом! — ржёт в голос Крэбб, который, видимо, слышал про родителей Гермионы. — И женится на грязнокровке Грейнджер! — Ещё одно слово, и я тебе зубы выбью! — Драко кидается на Слизеринца. — Будешь дёснами жевать! Рональд еле удерживает Малфоя, когда, наконец, подходят Артур и Молли. За ними бредут (с кучей подарков) Грейнджеры и Гарри Поттер. — Что вы тут устроили?! — Молли сразу же одёргивает Рона. — Они первые начали! — Так, — говорит Артур. — А, ну-ка, пошли прочь, хулиганьё! Забини сжимает кулаки и сверлит яростным взглядом Драко. — Рональд, посмотри на меня! — Мам, я ничего не делал! — Рон, начиная всерьёз переживать, взмахивает руками, и на его лице появляются большие красные пятна. Гарри удивлённо смотрит на друга. — Правда! Я просто шел, а эти идиоты… — Сам идиот! — огрызается Забини. — Идите, прогуляйтесь, да поживее! — Артур грозно возвышается над школьниками. — Вон отсюда! — Пошли, парни, — фыркает Гойл. — Мы ещё покажем им… — Ты, Малфой, сильно попал, — угрожающе шипит Забини. — Понял? *** Мэри крепко держит за руку мужа. Когда они входят в Министерство, то замечают, что стоит удивительная тишина. В атриуме ни единой живой души. Хотя, воскресенье — чего ещё ожидать. Однако Фадж, заботящийся прежде всего о своих деньгах, назначает специальный день недели, когда нужно присутствовать на рабочих местах, дабы сдать все отчеты в срок. И так получается, что именно Долорес Амбридж становится той самой первой испытуемой: с неё все эти проверки и стартуют. Женщина работает даже по воскресеньям. Всегда. — Ты думаешь, пароль ещё не поменян? — спрашивает Мэри. — Откуда мне знать? — Альберт внимательно осматривает каждый закоулок на этаже сбора конфиденциальных сведений о мире волшебников. — Надо попробовать старый. Если не получится, тогда… — Альберт, мне страшно, — признаётся, чуть заикаясь, Мэри Кроткотт. — Может, ты сам сходишь? — И куда же подевалась твоя железная уверенность? — мужчина ободряюще кивает. — Пойдём вместе. — Мне ещё нужно каким-то образом уговорить Фаджа не увольнять следом за мной мисс Донаген. — Я думаю, что её уже здесь нет. — Ей некуда пойти, — говорит Мэри. — Работа — её жизнь. Знаешь, когда меня брали сюда, то я и представить не могла, чем всё кончится… А у Донаген, к тому же, больной сын. Альберт, если ей не помочь, то она пропадёт. — Ты не говорила, что у твоей вице-бабушки есть внучок. — Сын, — поправляет Мэри. — Его облучило радиацией, кажется. Он в Мунго. Я давала деньги на лечение. — Господи, даже сейчас ты умудряешься думать о ком-то, кто никакого отношения к тебе не имеет, — вздыхает Альберт Ранкорн. — И ты всё ещё продолжаешь упрекать меня в эгоизме? — с горечью спрашивает Мэри, чуть сильнее стискивая пальцы на запястье супруга. — Альберт, стой… а если нас засекут? — Мы почти пришли, — шепчет мужчина. — Не время бояться. Возле бывшего кабинета Мэри Кроткотт валяется целая куча старых вещей: какие-то тряпки, стулья без ножек, таблички с соседних кабинетов и прочее. Беспорядок знатный. Альберт вообще не припоминает дня, когда бы он такое мог увидеть. Уборщицам эльфийского происхождения исправно платят едой, и они всегда стараются навести идеальный лоск во всех помещениях Министерства, даже в архивах. А сейчас всё выглядит так, словно исчезли все работники этажа — двери заперты и никакого света. Даже намёка на него. — Люмос максима! — громко шепчет Альберт, и запускает в конец коридора шар синего света. — Наргл меня зарази… Смотри, они вообще обезлюдили весь этаж. — Сигнальных чар хоть не поставили, — отзывается Мэри. — Посмотрим, — Альберт осторожно подходит к дверям кабинета Кроткотт. — Век живи — век учись! Дверь не открывается. — Проклятье! — теперь ясно, что пароль поменян. — И что дальше? — Мэри с надеждой смотрит на мужа. — Это ты мне скажи, голубушка, — злобно цедит Альберт. — Когда ты уходила последний раз, то не могла поменять его сама? — У меня не было времени. И к тому же, я уходила в последний раз в сопровождении Дамблдора, — женщина всплёскивает руками. — Помнишь? — Да-да, — кивает Ранкорн, соображая, что делать. — Я так и подумал. — Альберт, не смешно. — А кто смеётся? — он ещё раз оглядывается по сторонам. — Что ты придумал? — Ничего особенного. Ломать надо. — Ломать? — ужасается Мэри. — Альберт, нет. Сбегутся всё, кто только может… Нам конец, если узнают, что мы были здесь… — Я готов рискнуть, — губы Ранкорна растягиваются в едкой улыбке. — А ты? Мэри пожимает плечами: — Другого выхода нет? — Можем к Амбридж сходить, — говорит Ранкорн, издеваясь. — Попросить. Десять-пятнадцать минут унижений и боли, и кто знает — вдруг она сжалится? — Ломай, — тут же произносит Мэри. — Так-то лучше, — Ранкорн отходит от дверей и направляет палочку в самый её центр. — Бомбарда! Двери разносит почти в щепки. Мэри давно считает, что её пора бы поменять на те, что есть в кабинетах у вышестоящих чиновников, но потом эта мысль потихоньку угасает, так как наваливаются проблемы посерьезнее. И вот сейчас Мэри благодарна самой себе за то, что эта дверь не явила собой сплав какого-нибудь титана — иначе поломать её простой «бомбардой» было бы затруднительно, разве что — немного прогнуть. — Давно я не делал ничего подобного, — Альберт с каким-то странным удовольствием перешагивает через погром и входит в кабинет первым. — Будто в прошлое вернулся… По коридору тут же разносится вой сирены. Очень пронзительный и громкий — его наверняка слышно даже снаружи здания. Мэри кидается к мужу, но натыкается на чьё-то тело. Она визжит и падает. Коридор наполняется светом от других палочек. И голосами охранников. — Альберт! — вопит Мэри. — Что это?! — Сматывать пора! — Ранкорн бежит к столу и выворачивает ящики одним движением. — Падлы, засекли ведь… — Нет! — Мэри закрывает рот рукой. Альберт светит палочкой — перед самым порогом лежит сухое, скрюченное тело. Мэри теребит женщину, которую ещё недавно хотела оставить на работе и оправдать в глазах Фаджа — мисс Донаген. Бабка не подаёт признаков жизни. Альберт матерится в голос и быстро забирает папки, которые уже видел, несколько пергаментных листов с заранее поставленной Министровской печатью, и личные вещи Мэри, которые могут быть использованы со злым умыслом. — Мэри, уходим! — кричит Альберт. — Нет, — Кроткотт сидит на корточках. — Не может быть… — Мэри, прошу тебя… — Как это… случилось? Почему? — Мэри, черт тебя возьми! — Ранкорн пытается поднять её с пола. — Уходим! — Стоять! — охрана уже вламывается внутрь. — Не двигаться, ворюга! Ранкорн застывает — на него смотрят сразу несколько палочек. — Встать! — командует один из полицаев. Мэри продолжает сидеть возле трупа, не двигаясь. — Живо! Или мы применим пыточное. — Только посмей. — Кру… — Экспелиармус! — Ракнорну удаётся обезоружить только одного из охранников. — Бросай папки! — орёт на него другой. — Так сразу? — Ранкорн делает шаг в сторону и на него сыплется целый град из заклинаний (он не может их отбить, выронив от неожиданности палочку), одним из которых оказывается «Круциатус». Мужчина падает на пол, стараясь не потерять ценные бумаги. — Сво… сволочи… — Встать! — теперь Мэри оказывается лицом к стенке. — Убери от неё руки! — ревёт Ранкорн не своим голосом. — Круцио! — самый молоденький из охранников раздухаряется всё больше. — Лежать, мразь! — Не трогайте его! — Мэри пытается повернуться к Альберту, и достать его палочку, но получает удар и снова падает. — Он не виноват! Это я… — Вызвать главу Комитета по обеспечению безопасности волшебников! — доносится до Альберта голос. — Вызвать Долорес Амбридж! *** После ухода Забини с дружками обстановка в книжном магазинчике становится ещё более напряженной и давящей на восприятие. Во всяком случае, для Гарри. Он видит, что у Рона покраснела вся шея и руки до локтей. Поттер уже не уверен, что его другу не нужно обратиться к врачу. — Чего они хотели? — спрашивает Гарри, когда Молли и Артур отходят, чтобы попрощаться с Грейнджерами. — Заедались как обычно? — И думать не хочу, — буркает Рон. — Проехали. — Как скажешь. — Гарри Поттер перехватывает коробку с книгами, чтоб их удобнее было держать. — Что будем делать? Пойдём куда-нибудь? Или останемся на вторую часть? — Оставайся, Поттер, если тебе так нравится тот бред, который Локонс несёт. — Драко снова смотрит на паренька не самым дружелюбным взглядом. — Лично я сваливаю отсюда… — А зачем и припёрся? — морщится, словно ест лимон, Рональд. — Не портил бы настроение ни себе, ни окружающим. В этом ты похож на Забини и на его придурошных друзей… — Тебя забыл спросить! — резко бросает Малфой. — Эй, вы чего опять? — Гарри ставит коробку с подарками на пол. — Не лезь нахрен, Поттер! — Драко отталкивает мальчика и рвётся к Уизли. — Сами разберёмся… — Малфой, тебе моча в голову ударила что ли? — довольно тихо спрашивает Гарри, но Драко всё прекрасно слышит. — Или жизнь с твоими магглами настолько же невыносима, как и у меня? Драко замирает и оборачивается. — Ты сказал им? — глаза у Малфоя недобро сверкают. — Кому? — не понимает Гарри. — Что сказал? — Забини и другим, — Драко яростно сжимает кулаки, — что я теперь живу с магглами?! — Ты спятил? — Гарри возмущён. — Ничего я не говорил. — Откуда тогда им знать?! — Оставь Гарри! — Джинни прижимает к груди котёл, где лежит всего два учебника, которые успевают купить по дороге. — Уж он точно не виноват… Гарри с благодарностью смотрит на Джинни, вгоняя девочку в краску. — Без сопливых скользко, — проговаривает почти по слогам Драко. — Ясно? — Джинни, пойди прогуляйся, — Рональд отправляет сестру подальше. — Я жду, Поттер. — Драко поворачивается к мальчишке. — Откуда идиот-Забини знает про магглов? — Забини без мыла в задницу влезет, — Рон косится в сторону родителей, которые не должны были заметить, что их сын снова нарушает дисциплину, ведя себя неподобающе в людном месте. — Наверное, ему сообщил кто-то из Слизеринцев… или может, кто-то из наших… вон Дин Томас дружит с Паркинсон… Поэтому — ничего удивительного, Малфой. — А ты дружишь с Томасом, — тут же говорит Малфой. — Значит, ты ему поведал о том, как это здорово? Рональд молчит. — У тебя паранойя такими темпами разовьётся. — Неужели ты знаешь значение этого слова? — язвительно замечает парнишка. — Представь себе, — говорит Гермиона. — Грейнджер, вот в чьи-чьих советах, но в твоих уж я точно не нуждаюсь! — блондин поджимает губы. — Советую тебе побыстрее хватать своих предков и исчезнуть отсюда… Глаза у Гермионы наполняются слезами, но девочка быстро берёт себя в руки. — И я в твоих не нуждаюсь! — Паранойя — это с маггловского переводится, как «сумасшествие», да? — уточняет Рональд, пытаясь отвлечь подругу от Малфоя. — Паранойя — это расстройство в мышлении, проявляющееся в странности поведения вследствие поражений головного мозга, — заученной фразой объясняет Гермиона, и Гарри смотрит на неё, открыв рот. — Вот, что это такое, Рон. Читай побольше… — Во второй раз за день меня тупым обозвали! — негодует рыжий. — Где это видано! — Глядите, — Драко раздражённо взмахивает рукой. — Профессорша нашлась. — Он спросил, а я ответила, — Гермиона старается избегать прямых зрительных контактов с Драко. — Да, а если бы он тебе велел с третьего этажа сигануть? — Драко усмехается. — Грейнджер, если тебя не спрашивали, то можно и промолчать. Уйди с глаз моих! Лишний раз напоминаешь о магглах! Остолбеневшая Гермиона переглядывается с Гарри, который уже и сам ничему не рад. — Давайте не будем хотя бы сейчас ссориться? — Гарри с надеждой смотрит на Драко. — Малфой, успокойся. Ты с утра весь дёрганный какой-то… — Не моя вина! — мальчик готов с цепи сорваться. На детей начинают обращать внимание посетители постарше. Локонс тем временем берёт перерыв и уходит в закулисье, чтобы горло промочить. Журналист из «Пророка» никак не желает отставать — сыплет вопросами. — Не лезьте лучше! — Что здесь такое? — Минерва подходит абсолютно бесшумно, и ребятня пугается. — Мистер Малфой, в чём дело? МакГонагалл уводит Драко для серьёзного разговора. Гарри и Рональд тут же отходят к выходу. Гермиона возвращается к родителям. — Тут и правда жарко, — Фред и Джорж Уизли наконец снова присоединяются к семье. — Спалить Локонса своими пылкими взглядами решили? — Прекратите издеваться над матерью, — шикает Артур. — Давайте прогуляемся. — Какие люди! — презрительная интонация достигает своего апогея, когда Малфой видит Артура Уизли. Не для кого это уже не новость. — Как вас сюда только занесло? Здесь нет шведского стола, Артур… — Люциус, — еле выговаривает сквозь зубы Уизли-старший. — В Министерстве для таких, видимо, больше нет работы, раз ты шляешься по магазинам и делаешь вид, что тебе здесь хоть что-то по карману, — скалится блондин. — Может, ты милостыню просил? — Вот если бы просил ты, то я бы подавился последним галлеоном, и сдох бы с ним в глотке, но не отдал бы его тебе, — Артур кивает семье. — Пошли. — А как же рейды? Сверхурочные есть? Или уже нет? — Люциус преграждает им путь. — Стоит ли позориться, если за это даже не платят? М? — У нас слишком разные представления о том, что именно нужно сделать для того, чтобы опозориться. — Артур, красный, как помидор, старается говорить предельно вежливо. — Дай пройти, будь так любезен. — Торопитесь? На очередную распродажу? — Тебя, Люциус, не должно это волновать. — Ты прав, Уизли. — Малфой вздёргивает острый подбородок. — Мне абсолютно нет дела до твоей жалкой семейки… только посмотрите на эти убогие книжки! Мужчина быстро подходит к испуганным Молли и Джинни. Он берётся за учебник «Трансфигурация для начинающих». И качает головой, с разочарованием глядя на ветхую обложку: — Я бы на твоём месте, Уизли, постыдился отправлять свою единственную дочь в школу с этим… — Лучше бы вы стыдились того, что отказались от единственного сына! — Молли загораживает Джинни собой. — Я наслышан о его «подвигах» совместно с вашим младшим недалёким сыночком, — презрительно фыркает Люциус. — И я вам доложу, что это весьма печальный факт… как говорится: с кем поведёшься… Увы, Драко попал не в ту компанию… Гарри и Рон, стоящие неподалёку, начинают прислушиваться. — И ты всем об этом сообщаешь? — Артур намеревается поддеть Малфоя. — Знаешь, лучше бы ты свою репутацию постарался отмыть. А то столько лет прислуживаешь всяким мразям. — Ты, Артур, имеешь в виду нашего Министра? — наивно спрашивает Малфой. — Сам подумай, — Артур победно улыбается. — Но вряд ли я, человек, который двадцать лет отдал Министерству, будет говорить всякие гадости про Фаджа. Верно? Теперь Малфой замолкает и, брезгливо сморщившись, отдаёт учебник обратно в руки Джинни. Девочка не успевает опомниться, как Молли тут же хватает её и уводит из магазинчика «Флориш и Блоттс». — Ребята, за мной! — Артур обходит Люциуса, толкая волшебника плечом, и тоже покидает место встречи. — Рональд! — Да-да, уже иду! Рон следует за отцом и нагоняет на выходе близнецов. Гарри же мешкает, пытаясь поднять с пола коробку с книгами. Малфой резко шагает к нему. Мальчик шарахается в сторону. — Испугались, мистер Поттер? — Люциус улыбается жуткой (до костей пробирающей) улыбкой. — Напрасно. Увереннее надо быть. — Мне нужно идти, — выдавливает Гарри. — Позвольте вас задержать, — мужчина вдруг протягивает руку, и Гарри Поттер (совершенно точно) пребывает в шоке. — Давайте же познакомимся. Люциус Малфой. Драко бредёт за (отчитавшей его по самое некуда) Минервой МакГонагалл. Выйдя из закутка, где Локонс отдыхает во время перерывов на интервью, мальчик понимает, что этот день стал худшим за каникулы. Теперь абсолютно точно обеспечены проблемы в Хогвартсе из-за чьего-то длинного языка. А Поттер так просто чёртов выпендрёжник. И ведь все его жалеют и любят. — Ваш шрам поистине уникален, — вещает учительским тоном Люциус, резко дёргая паренька в очках к себе, и прикасаясь ко лбу мальчишки своей тростью. — Вы задумывались над тем, что это символ могущества? — Волан-де-Морт убил моих родителей! — вырывается Гарри. — Для меня это всего лишь лишнее свидетельство того, что он — жалкий убийца! И ничего могущественного в нём нет! — А ты и правда глупец… Драко Малфой застывает на месте, видя эту картину. Минерва тут же бросается к Люциусу и яростно приказывает тому отпустить Гарри. У Драко пересыхает во рту. — Немедленно уберите руки от моего ученика! — Минерву переполняет ярость. Особенно грозно она смотрит не на Люциуса, а на бедного Поттера, который просто не понимает, в чём дело. — Мистер Малфой, что вы здесь забыли? Насколько мне известно, книги Локонса никогда не входили в ваши литературные приоритеты… И даже будучи школьником вы с крайней неохотой читали учебных материал, если это, конечно, не было пособие по тёмной магии… — Поразительно, откуда у вас всех столько ненависти, — хлопает глазами Люциус Малфой. — А ведь я ничего никому не сделал… Драко в этот момент отчетливо представляет, как Люциус Малфой кланяется в ножки ожившему Волан-де-Морту, или подливает тот самый купленный яд кому-нибудь в напиток, или расстилается ковриком возле чёрного балахона и о чём-то шепчется с Дементорами, и затем — ещё красочней — как Дементоры нападают на МакГонагалл. Драко на секунду вспоминает тот ужас, сковавший тело, и ему хочется кричать. Громко и — что самое главное — так, чтоб крик донёсся до человека, которого он недавно считал отцом… — Уж мне-то можете не рассказывать о том, какой вы белый и пушистый, — почти шёпотом цедит профессорша. — За любую мерзость готовы взяться, лишь бы платили. — И что же плохого в деньгах? — Не в них дело, — женщина видит Люциуса насквозь. — И мы оба знаем. — Да, знаем. Лучше любить неодушевленные предметы, — с намёком произносит таким же шёпотом Люциус. — Так ведь, мамочка МакГонагалл? Минерва меняется в лице. — Поттер, марш отсюда! — в следующую секунду МакГонагалл уже выталкивает Гарри из магазинчика. Люциус выпрямляется и с надменным выражением на лице подбирает свою выпавшую трость. — Уходите! — Я, кажется, попал точно в цель? — снова усмехается в лицо волшебнице Малфой. — Скажите, МакГонагалл, каково это — знать, что всё происходящее — ваших рук дело? — Убирайтесь, — Минерве удаётся сохранить остатки самообладания. — Вон отсюда, мерзавец. — Конечно, — мужчина поджимает губы. — Правде в глаза посмотреть никто не хочет. Все боятся. — Я всё сказала! Драко смаргивает так не вовремя навернувшиеся слёзы. И мотает головой, чтоб прогнать зловещие образы из памяти. В тот самый момент, когда МакГонагалл поворачивается к мальчику лицом, Драко видит, что Люциус одним точным движением (оттачивать такие сложные приёмы Люциус начинает давно, по своим же словам, ещё в школе) выхватывает палочку из трости и направляет её на женщину. — А вот я ещё не всё сказал! — Нет!!! — кричит во всё горло Драко и бросается к МакГонагалл. Малфой уже взмахивает палочкой, но за долю секунды до того, как луч заклятия ударил бы в Минерву, ещё чьё-то защитное заклинание срабатывает удивительно качественно. Судя по всему, Драко сразу же удаётся привлечь внимание. Оставшиеся посетители магазинчика начинают испуганно охать и ахать, видя, что один волшебник решает применить боевую магию против другого волшебника, и возможно, что никому не было бы дела до этого в сложившейся суматошной радости от встречи с Локонсом, если бы не тот факт, что Минерва — женщина, причём в возрасте, и с немалым авторитетом. — Остолбеней! — Малфоя отбрасывает аж до самого выхода. Минерва (каким-то чудом в очередной раз уцелевшая) прижимает дрожащей рукой к себе Драко. Вторая её рука становится похожей на большую кошачью лапу — с густой шерстью и острыми, как бритва, когтями. Мальчик испуганно косится на длинные пальцы, которые постепенно превращаются в привычный человеческий вид. Как только Драко задирает голову, чтобы увидеть лицо Минервы, он видит, что её глаза становятся огромными и жёлтыми, с тонкими чёрными кошачьими прорезями зрачков. Женщина тяжело дышит и несколько раз моргает, чтобы глаза тоже прекратили трансформацию. — Великий Мерлин! Помилуй наши души! Это же Сириус Блэк! — раздаётся множество голосов. — Это же Сириус Блэк! Он применил магию! Драко, наконец, приходит в себя и видит краем глаза, как фигура Сириуса резко скрывается за ближайшим (к распахнутым настежь дверям) поворотом. Локонс выскакивает из своего укрытия и недоумённо смотрит по сторонам. — Досрочно освобожденным нельзя применять магию! — визжит какая-то полная дамочка с большой кучей соломенных волос на голове. — Нельзя! — Он снова нарушил закон! Блэка нельзя было выпускать на свободу! — Здесь Пожиратель смерти! — теперь всё внимание приковано к Люциусу. — Взять его! Люциус спешит убраться, напоследок в упор глянув на сына. Драко зажмуривается, лишь бы не встречаться глазами с этим человеком. Минерва МакГонагалл опирается на плечо мальчика. Чувствуется, что она совершенно не была готова отразить нападение, и появление Сириуса просто спасло её жизнь. Женщина слабеет. Драко еле удаётся её дотащить до ближайшего кресла. — Что случилось, великий Мерлин?! — Локонс бледнеет также натурально, как и улыбается. Даже лучше. — Кто посмел так вломиться сюда? Пожиратель смерти? Непостижимо уму! Драко видит, что с Минервой не всё в порядке. Последний раз она была в таком состоянии после нападения Дементоров. Мальчик злится на самого себя и на то, что не смог ничего сделать — его палочка заперта в чемодане, а все вещи оставлены в камере хранения в «Дырявом котле». А ведь он знал обо всём — Сириус не зря писал Минерве письмо — и не смог вовремя среагировать. — Профессор МакГонагалл! — причитает Локонс. — Как вы? — Нормально, — спустя несколько минут, Минерва хотя бы может откликнуться. — Обошлось… Драко с удвоенной силой чувствует себя виноватым. Он боится теперь даже смотреть на Минерву. Ему кажется, что она считает с него всю информацию как маггловский прибор в больнице — рентген, кажется, его название. — Только подумайте. — Златопуст присаживает на свободное место. — Какой ужас… А мне казалось, что времена меняются. — Меняются. Ещё как. — Все целы? — интересуется распространитель книг Локонса. — Авроров точно не нужно вызывать? — Корреспондент из «Пророка» и так вызовет бурное внимание общественности, — вздыхает Минерва, смотря на мужчину. — Поэтому, лишнее внимание вам теперь точно не нужно. — А что здесь делал Блэк? Минерва сразу же смотрит на Драко. Мальчик поспешно опускает глаза. — Его и правда оправдали? — спрашивает Локонс. — Может, вам показалось? — говорит Минерва с долей улыбки. Презентация книги Локонса завершается на час раньше задуманного. Погруженный в свои размышления и вырывающиеся наружу не самые приятные мысли, Локонс отдаёт последние экземпляры новой книги без подписи и без фотографии на память. Люди почти молча покидают «Флориш и Блоттс». — Присядь, — Минерва указывает на стул с высокой спинкой, стоящий в дальнем помещении. Здесь очень много списанных книг. И учебников. Самых разных. И Драко отмечает про себя, что Уизли вполне могли бы за «здорово живёшь» снарядить всю семейку в школу, если бы додумались сюда войти. — В ногах правды нет, Драко. Мальчик находит пятой точкой мягкую и пыльную обивку. — Нам нужно поговорить. Необходимо, я бы сказала. — Профессор, я хотел спросить… — с запинкой произносит Драко. — Можно? — Ну и? — ждёт его вопрос женщина, чуть приподнимая брови. — Вы — анимаг? Минерва молчит какое-то время, смотря на Драко взглядом, означающим что-то вроде: «Зачем спрашивать, если всё видел сам?». Но затем волшебница всё же отвечает: — Да, я являюсь зарегистрированным анимагом. — Вы превращаетесь в кошку? — В пуму, — говорит почти безо всяких эмоций Минерва. — Только не об этом речь сейчас. Так ведь? Драко притихает. — Ты ничего не хочешь мне рассказать? — МакГонагалл облокачивается на стену. — Если хочешь, то говори всё. Сейчас. Другого времени, боюсь, не будет. — Это мой отец сделал… — не то спрашивает, не то утверждает Драко. — Это он велел Дементорам напасть на вас? И сейчас тоже пытался напасть. — Дементоры здесь не при чем, — жёстко отсекает Минерва. — а насчет того, что было сейчас… Откуда здесь взялся Сириус? — Он лишь предупредил. — Ты ему писал? — с нарастающей паникой в голосе спрашивает Минерва. — Драко, ответь. — Он написал, — мальчуган снова опускает голову. — Но не мне, а вам. — Что? — волшебница теперь всей спиной скользит по стене вниз. — И ты промолчал?! Драко сидит, не шевелясь. Его отросшая чёлка явно мешает, и её надо бы постричь, но мальчик рад, что этого не случилось именно сейчас, потому что чёлка закрывает его глаза, и Минерва вряд ли увидит в них слёзы. — Что он написал? — требовательно произносит МакГонагалл. — Что конкретно было в том письме? — Сириус писал, что… — Драко нужно время, чтоб его голос не дрожал. — Он написал, что мой отец, то есть, Люциус Малфой, хочет что-то предпринять. Что-то зловещее, чтобы вы… — Чтобы я… — Минерва так и не заканчивает предложение, а ждёт Драко. — Договаривай. — Чтобы причинить вам вред, — мальчик шмыгает носом. — Сириус писал, чтобы вы были очень осторожны… и ещё он написал, что Люциус хочет сделать всё, чтобы вы не смогли со мной общаться. — Какая же я идиотка, — говорит Минерва, закрывая лицо руками. — Как же я могла так… облажаться… чёрт побери… — Простите, что я не сказал вам, но я не думал, что всё так выйдет. — Драко чувствует, что по щекам текут слёзы, и ему становится ещё противнее. — Я был зол на вас и думал, что раз вы уехали, то больше не вернётесь, и к тому же… — Драко, — женщина выставляет руку вперёд, останавливая поток слов. — Ты не виноват. Это я провалилась. На экзамене по бдительности. С треском. С жутким. Снова. И после этого кто-то будет петь мне дифирамбы? Ха! — И к тому же, я не думал, что мой отец способен на такое, — заканчивает свою мысль Драко Малфой. — Простите… — Когда пришло письмо от Блэка? — Неделю назад, — Драко понемногу успокаивается. — Оно пришло с большим запозданием. Кто-то не хотел, чтоб вы его прочитали. — Оно у тебя с собой? — Нет, — мотает головой Малфой. — Я оставил его в доме Уолтерсов. Думал, что так безопаснее и лучше. — Да, куда уж как не лучше, — со смешком говорит Минерва, снова выпрямляясь. — Нужно было его взять? — А сам как думаешь?! — сердится МакГонагалл. — Давайте тогда вернёмся. — Ещё чего удумал! — Но ведь вы сказали… — Так, — Минерва раздражённо выуживает из внутреннего кармана мантии расписание движения маггловского транспорта. — Все электрички уже ушли. Автобусов и маршрутных такси не будет до завтрашнего вечера. — И что делать? — Обойдёмся, — говорит женщина. — Письмо заберём позже. Лишь бы Уолтерсы не полезли туда, куда не надо. После продолжительной паузы Драко говорит: — Сириус ещё писал, что хочет нас поздравить… — С чем?! — глаза у Минервы так сверкают, что мальчик боится продолжать. — Ну, ведь день рождения у нас с вами в один день был. Минерва вздыхает. — Да какой теперь банкет? Мальчик удрученно кивает. — Мне и кусок в горло не полезет. — Минерва выглядывает за двери, убеждаясь, что нет подслушивающих. — Что теперь будет Сириусу? — с опаской спрашивает Драко. — За использование защитной магии? — уточняет Минерва. — Если попадётся ещё раз, то пожизненный срок в Азкабане. А если ещё раз использует заклинание, способное ранить или убить — поцелуй Дементора. — Ранить или убить? — «Остолбеней» — заклинание из разряда защитных второй степени сложности и тяжести повреждений, наносимых во время его использования, — объясняет Минерва. — Применяется чаще всего во время отражения возможной лобовой атаки. Имеет несколько модификаций или иногда говорят — мутаций. Более лёгкая — «Петрификус тоталус» и более сложная — «Протего-депульсо-тоталум». — Что вам сказал мой отец? — у Драко в глазах появляется нечто, отчего Минерве на стенку хочется лезть. — Я видел, что с вами стало после каких-то его слов. Вы так изменились… — Ты испугался? — Я подумал, что вы с ним что-то сделаете. — Запомни, Драко, — говорит МакГонагалл очень твёрдым голосом. — Я никогда не нападаю первой. И не бью в спину. — Но напасть всё же можете? — Предпочитаю воздерживаться, — женщина открывает двери. И снова слышан голос Локонса, жалующегося на то, что его все бросили. — Только защищаюсь. И защищаю то, что мне дорого. — Профессор МакГонагалл! — Локонс сразу же подскакивает к волшебнице. — Я уж подумал, что вы ушли. Ну как же так? Куда вы? Я же стол накрыл… я же думал, что мы посидим… Я вас столько лет не видел! — Извините, но мы вынуждены откланяться. — Нет! — Локонс жестом зовёт своего помощника. — Давайте, хотя бы на часок задержитесь, а? — Златопуст, — Минерва отбрасывает формальности, называя его по имени. — Извини, но дела возникли. Я понимаю, что в твоём представлении презентация должна была завершиться ещё грандиознее, чем началась, но… — Да, я нафантазировал себе такое, что и описать трудно, — усмехается мужчина. — Но ведь налёт чокнутого фанатика Тёмного Лорда не должен повилять на моё настроение? Во всяком случае, все живы, — он снова смеётся. — Это надо отметить! И я предлагаю выпить! Помощник вносит поднос с двумя бокалами и большим блюдом, наполненным закусками. — Я не пью, — говорит Минерва, видя, какими испуганным снова становится взгляд у Драко. — Служба. — А кто здесь пьёт? — Локонс обводит глазами пустое помещение. — Я же сказал: «выпьем», а это, дорогая моя, разные вещи! — Нам пора, — Драко дёргает женщину за рукав мантии. — Эй, почему этот молодой человек всё ещё здесь? — возмущённо кричит Локонс. — Проводите его! Нечего маленьким мешать большим… Минерва наклоняется и шепчет Драко, чтоб он подождал на улице. А она через пару минут подойдёт. Мальчик, всплескивая руками и бубня, что он «так и знал», выходит из книжного магазина. — Славный у вас ученик, — Локонс берётся за бокалы и протягивает один из них Минерве. — Только, сдаётся мне, что он вам не только подопечный. Я прав? До сих пор без детей ведь? — Я бы не хотела тревожить эту тему, — Минерва чуть приподнимает бокал в руке. — За тебя! И за талант! — Секунду! — мужчина останавливает свою бывшую преподавательницу. — Хотел сказать раньше. Но тут такое светопреставление началось… теперь будем видеться гораздо чаще. — Вот как? — Минерва так и не выпивает. — Я решил, что пора действительно показать, из чего я сделан. — гордость распирает Златопуста. — В Хогвартсе буду преподавать. — Прости, что? — у женщины от такого заявления падает бокал. Осколки стекла разлетаются, вино разливается и тут же воспламеняется. Локонс громко взвизгивает. Минерва с ужасом чувствует, как яркие вспышки отзываются глухими ударами её сердца. Вино отравлено. И все сомнения сейчас горят синим пламенем. — А что? — говорит мужчина минуту спустя. Пламя уже не горит. — Думаете, не смогу справиться с горсткой школьников, если справился с Каргой и Вампирами? Плохо вы меня знаете! — Как это случилось? — уже на автомате спрашивает (себя, но не его) Минерва. — Мерлин, где же я так провинилась, чтоб во второй раз за день? — Эм, как вы сказали? — Ничего я не сказала… — Я узнал, что у вас есть свободная должность, — продолжает вещать Локонс. — Преподаватели Защиты от тёмных искусств всегда нужны. В любые времена. А кому как не мне знать, чем эти дьявольские силы дышат? — Ядом, — мрачно говорит Минерва, внутренне матерясь.