Не впадай ни в тоску, ни в азарт ты Даже в самой невинной игре, Не давай заглянуть в свои карты И до срока не сбрось козырей. Отключи посторонние звуки И следи, чтоб не прятал глаза, Чтоб держал он на скатерти руки И не смог передернуть туза. (В. Высоцкий)
Перо уверенно скользит по пергаменту, оставляя на нём, словно густую чёрную кровь, следы. Из замысловатых узоров можно узнать буквы английского алфавита и сложить их, при должном умственном навыке, конечно, в слова. Северус Снегг выводит на пергаменте последние предложения. Его учебные планы всегда отличаются скрупулёзностью и дотошностью. В преподавательской очень тихо. Последние два месяца тишины становятся для Снегга чем-то сродни манны небесной. Он очень остро начинает чувствовать малейшие перепады погоды, настроения Дамблдора. Снегг думает над тем, что ему рассказала Минерва. Думает и боится, что эти мысли могут как-то повлиять на судьбу. Личный состав сильно редеет с каждым новым годом. Не заметить это не представляется возможным. Стулья, на которых ещё недавно сидели преподаватели разных предметов, теперь пылятся в кладовой. Снегг всё ещё многих помнит… Круглый, отполированный до блеска, режущего глаза, стол теперь больше напоминает потускневший (как во время Затмения) солнечный круг, без лучей. Тридцатого августа, по обыкновению, проводится последнее собрание для уточнения нюансов, связанных с распределением ролей и учебной нагрузки в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс. После происшествия с Поттером и с МакГонагалл Дамблдор начинает прислушиваться к мнению не только собственному, но и со стороны. Поэтому он проводит дополнительное собрание за день до Министерского. Альбус Дамблдор любит устраивать совет после обеда, когда только ему одному не хочется спать. Он, словно издевается, видя, как еле-еле ворочающие языком, и тем более, мозгами, педагоги пытаются выдавить из себя нечто членораздельное. Северус сидит возле большого напольного горшка с редким цветком, который подарили недавно Хогвартсу в честь укрепления «дружеских» контактов. Явно кто-то из Министерства. Скорее всего, стервозная женщина, вызывающая у большинства лишь рвотный рефлекс — Амбридж. Надо признать, что голова у Снегга побаливает от стойкого запаха, стоящего в кабинете для собраний. Хоть он и привык к разного рода газовым реакциям, изо дня в день готовя множество зелий, но это выше его сил. Рядом с ним всегда сидит Минерва МакГонагалл — декан Гриффиндора, с другой стороны Пинс или Помфри. Напротив — Флитвик и Стебль. В дальнем углу — Бербидж, Трелони, Граббли-Дёрг и Трюк. А возле мягкого кресла Дамблдора топчется Хагрид. — Тишина! — завхоз Филч, только закончивший уборку, делает жест рукой, означающий, что старик вот-вот начнет говорить. — Прошу вас, директор. Северус отворачивается от цветка и понимает, что старушка-МакГонагалл опаздывает. Напару с Помоной Стебль. Может, он успеет пересесть? Может, это его шанс? — Начну с неприятной новости, коллеги, — Дамблдор обводит деловым взглядом всех сидящих. Их не так и много: два (по списку — четыре) присутствующих сейчас декана и отдельные преподаватели (Прорицаний, Маггловедения, Ухода за магическими существами и Толкования Древних Рун, Полётов). — Наша замечательная Помона Стебль, декан факультета Пуффендуй, заболела… По помещению прокатывается тревожная нота. Северус медленно пересаживается на стул, стоящий рядом, и снова открывает свой блокнот, куда вносит существенные изменения в расписании или что-то крайне важное. Профессор Флитвик вытягивает свою коротюсенькую шею и пытается разглядеть, что именно пишет магическое перо на переносной доске. — Таким образом, довожу до вашего сведения, что кому-то выпадет честь курировать её факультет до конца года, а этот год, как известно, один из самых тяжелых. — С выборами всегда так, — заверяет Флитвик. — Сэр, но как же мы… будем справляться без профессора Стебль? — Мадам Помфри предложила помочь. — Дамблдор смотрит на врачевательницу. — Чем сможет. Но повторяю: кому-то нужно будет взяться за факультет обеими руками. Северус Снегг сразу опускает голову и вжимается в стул, понимая, что очень даже зря пересел на место МакГонагалл — теперь беды не оберёшься. Так его ещё больше видно. Ещё чего доброго — Дамблдор его назначит следить за идиотами. — Я распределю учебную нагрузку на всех, но одному из вас необходимо взять на себя многие обязанности Стебль, поскольку на каждом факультете должен быть тот, кто отвечает за общую дисциплину, за успехи и проступки, за поощрения и наказания, — директор внимательным взглядом проходится по каждому из сидящих преподавателей. Все молчат и, очевидно, молятся, чтобы их не коснулось «бедствие такого масштаба». Пуффендуй известен всей школе, конечно же тем, что там учатся самые трудолюбивые и послушные дети. Однако не для кого не секрет, что их успеваемость оставляет желать лучшего. — Есть желающие? Тишина становится ответом. Альбус усмехается и встаёт со своего места. Огромное кресло с массивной спинкой, обитое крокодильей кожей, подчеркивает его особенный статус среди других. — Придётся назначать. А ведь не хотелось, — крякает старик. — Ладно, посмотрим, как дела обстоят у вас со свободным временем… Бегло просматривая журналы, Альбус Дамблдор без труда вычисляет самого «свободного» преподавателя. Северус сидит, опустив голову и не шевелясь, однако, для директора это как раз и означает его «неимоверное» желание принять участие в той заварушке, что очень скоро начнётся в Хогвартсе — учить Пуффендуйцев человеку, который ненавидит выполнять чужую работу — что может быть лучше? — Северус! — громко говорит Дамблдор. — Встань. Мастер зелий чертыхается ничуть не тише, чем директор. — Да, я слушаю, — приподнимается мужчина и сразу же ловит на себе удивленные взгляды коллег. — Что-то случилось? — Не прикидывайся. — Альбус, при всём уважении, — цедит Снегг. — А не пошел бы ты на три буквы?! Флитвик едва под стол не падает. — Так сразу? — уточняюще произносит Альбус. — Северус… — Я отказываюсь курировать Пуффендуй, — поясняет с каменным лицом Снегг. — Отказываюсь. Заруби себе на носу, что я… — Боюсь, у меня нет выбора, — седой директор с неким сожалением глядит на подчиненного. — Извини, но другие учителя и так возятся со всем подряд, чтоб ещё и это взваливать на них. Ты, к тому же, мужчина. И мужчина неглупый. Северус понимает, что Дамблдор сделает всё, лишь бы уговорить. И любая лесть, и ложь сейчас — просто ширма. — Поэтому, я уверен, что два раза в неделю ты сможешь лицезреть кроме старосты Слизерина ещё и старосту Пуффендуя на собрании. И уж точно сможешь поинтересоваться их успеваемостью. Да и вообще, там самая самостоятельная и ответственная староста! Раздаётся стук в дверь. Снегг резко усаживается на место. Входят Минерва и Златопуст Локонс. МакГонагалл выглядит очень уставшей. Северус тут же уступает ей место и снова оказывается возле зловонного горшка. — Прошу прощения за опоздание, — проговаривает Минерва, кивком головы здороваясь с коллегами. — Да-да, — подхватывает Локонс. — Мой водитель слегка напутал со здешними закоулками. Присутствующие осматривают Локонса, словно он — букашка. — Господа и дамы, — снова поднимается Альбус. — Прошу любить и жаловать — наш новый преподаватель Защиты от тёмных искусств — Златопуст Локонс. Если кто не в курсе — наш выпускник. А нынче — весьма известный писатель, путешественник… — Директор, — тут же говорит Снегг. — Позвольте заметить, что у вас только что появился выбор. — Какой выбор? — не понимает Дамблдор. — Мы с мистером Локонсом можем поменяться местами. Точнее — обязанностями. — Что-что? — Насколько я помню, то вы, Локонс, — Снегг смотрит вновь прибывшему мужчине в глаза, — обучались на Пуффендуе. Верно? — Да, именно так, профессор, — с радужной улыбкой говорит Златопуст. — А что? — Дело в том, что у нас форс-мажорные обстоятельства. — Какие? — лицо у Локонса начинает вытягиваться перпендикулярно полу. — Что за обстоятельства? — Не обращайте внимания, — говорит Альбус. — Профессор Снегг шутит. — С какой стати я буду шутить чёрт знает с кем?! — Северус еле контролирует себя. — Альбус, прошу тебя… не заставляй меня идти на крайние меры. Доверь Пуффендуйцев Локонсу. — Пуффендуйцев? — глаза у Локонса в удивлении распахиваются. — Я не очень понял. Значит, я буду обучать только Пуффендуй? А как же другие факультеты? — Что случилось? — шепчет Минерва, видя, что Снегга переполняет ярость. — Помона заболела, — Флитвик грустным взглядом смотрит на стул рядом с собой. — Дамблдор не сказал, в чём дело, но, думаю, что это снова дали знать её давние болячки, заработанные ещё на практике по Травологии. — Вот как? — опечаленно произносит и Минерва. — И что, Дамблдор собирается поручить её факультет Снеггу? — Видимо. — Давайте поступим следующим образом. — заканчивает пререкания мужчин Дамблдор. — Профессор Снегг, вы будете назначены ответственным лицом. Мистер Локонс будет вам помогать. — Позвольте, — Локонс окончательно перестаёт улыбаться. — А как же уроки? Как же новая программа? Мне обещали должность преподавателя по Защите от тёмных искусств! — И вы её получите, — оскаливается злющий Снегг. — Только не пожалейте потом. *** Гарри, бесконечно счастливый — Сириус всё-таки сдерживает слово и забирает его к себе на последней неделе перед школой, — снова вспоминает тот день в Косом переулке и все события, что случились по странному стечению обстоятельств именно с ним. К дому на площади Гриммо Гарри привыкает за пару дней. Единственное, что снова омрачает его пребывание у Блэка — это Кикимер, которого Сириус тоже забирает к себе, объясняя это тем, что теперь в доме много народу и нужна прислуга. Знакомство с Лукрецией не вызывает у мальчишки особенных впечатлений, разве что, женщина всегда подчёркнуто с полным пренебрежением высказывается о его покойных родителях и всё время рвётся куда-то сбежать, но Сириус то и дело осаждает её, что-то настойчиво объясняет, заваливает просьбами кому-то что-то передать, написать, сообщить. Сам Блэк отсиживается в доме, никуда не выходя. Вечером в каминной сети у Сириуса Блэка что-то громко ухает, и затем оттуда вываливается филин Эрл, весь мокрый, в саже и с подбитым крылом. Сириус и Гарри читают смятое письмо о том, что деревню магглов затопило, и затем «Нора» стала вторым объектом на пути разрушения стихии. Артур пишет, что им с семейством нужно где-то перекантоваться несколько дней, да и к тому же, его машина сильно пострадала — не на чём везти детей на вокзал. Сириус сперва не реагирует на письмо должным образом, и когда обеспокоенный Гарри спрашивает, в чём же дело, отвечает, что Молли Уизли никогда не станет просить у него помощи и вообще прибегать к ней, даже в экстренных ситуациях — у них слишком много разногласий. Однако, когда Уизли переступают порог дома Сириуса, то всё меняется. Молли, находящаяся в расстроенных чувствах из-за того, что сильно испугалась за детей и имущество, не говорит хозяину ни слова, кроме: «Спасибо». Близнецы, которым явно нет особого дела до имущества, сокрушаются только из-за того, что отец не позволил им нырнуть в подполье и вытащить фамильный сейф. Рональд, во время потопа находящийся в гараже с отцом, нахлебавшийся воды, и теперь постоянно икающий, рассказывает Гарри, что слышал по радио предупреждение о надвигающейся буре, но родители после угона машины мало к нему прислушиваются. Джинни, которой пришлось хуже других, потому как её комнатка буквально стал похожей на аквариум, украшенный разными закорючками, плачет и жалуется матери на полное отсутствие нормальной одежды. — Так, вы оставайтесь, а я обратно. Доставать, что уцелело. — говорит Артур, когда Кикимер приносит всем членам его семьи полотенца и сажает в круг у огня. — Нужно дожидаться, когда вода спадёт. А после я включу насосную станцию. — Артур, — Молли качает головой. — Не доверяю я этим штучкам от магглов. — Дорогая моя, — усмехается Уизли. — Если бы не эти маггловские штучки, мы давно караул кричали. — Пап, ты мог бы захватить наши чемоданы с Вредилками? — спрашивает Джордж. — Там, правда, уже последняя партия, но… — А ну, молчать! — шипит Молли. — Вот чего-чего, а ваших несчастных вредилок мне ни йоту не жаль! Близнецы только передразнивают мать, беспечно греясь у огня. Кикимер ходит с недовольным видом и бурчит, что лучше бы он умер раньше, чем решился верой и правдой служить добросердечному Сириусу Блэку, чья фамилия должна навевать ужас и вызывать благоговейный трепет в сердцах чистокровных. — Пшёл вон отсюда! — Сириус прогоняет домовика. — И так дышать уже нечем… — Джордж! — вдруг кричит Молли Уизли так, что все подскакивают. — Что? — с самым милым видом спрашивает Джордж, однако, никого не обманывает. — Что у тебя в кармане? — Ничего, мама. — Не смей мне лгать! Миссис Уизли направляет волшебную палочку на карман Джорджа и произносит: — Акцио, сладости! Из кармана роем вылетают маленькие яркие штучки. Джордж пытается перехватить их, но миссис Уизли оказывается проворнее — манящие чары очень пригождаются волшебникам в самых разных ситуациях. — Я же велела вам их уничтожить! — возмущается она. У неё на ладони лежат ириски «Гиперъязычки». — Уничтожить все до единой! — Ну, мам, — замечает Фред. — Это же только конфеты… — А ну-ка, выворачивайте оба карманы! — Мам, не при посторонних же, — близнецы косятся на фигуру Блэка. — Акцио! Акцио! — командует Молли, и конфеты одна за другой вылетают из самых неожиданных мест — из потайных карманов куртки Джорджа и отворотов на мокрых джинсах Фреда. — Мы целых полгода их делали! — в отчаянии вопит Джордж, когда его матушка уничтожает все конфеты. — На такую гадость убить полгода! — гневно говорит она. — Пф, — издает невнятный звук Фред. — А где же Перси? — Гарри тем временем пересчитывает членов семьи Уизли. — С ним всё в порядке? — Да, не беспокойся. — Артур улыбается мальчишке. — Он в Министерство справки повёз. Сказал, что до начала учебного года останется в Лондоне. На практику рвётся. — Пап, ты ненадолго? — спрашивает Джинни. Ей явно неуютно в чужом доме под пристальным взглядом Сириуса. — Завтра ты приедешь меня провожать? — Я постараюсь, Джинни, — неловко улыбаясь, говорит Артур. — Ладно, пожелайте мне удачи… Я ушел… — Я бы помог, но в виду открывшихся обстоятельств не считаю нужным высовываться. — Сириус замечает, какими глазами на него смотрит Гарри (очень привязавшийся к семейству Рональда) и решает, что неплохо было проявить участие. — Так что — извини… — Ты уже много сделал, — Артур Уизли отходит к камину и бросает ещё один взгляд на семью. — Мы отблагодарим. Когда-нибудь. — Гриффиндорцы не бросают Гриффиндорцев, — отзывается Блэк. — Можете оставаться, сколько нужно. Всё веселее будет. — Спасибо, — Артур заходит в трубу и кидает порох в камин. Поздний вечер наступает слишком уж быстро, по мнению Гарри. Не успевают отужинать, как Молли начинает готовить для детей постели. Сириус любезно отдаёт им в распоряжение две больших спальни, заставляя Кикимера даже навести там идеальный порядок. Пока кровати не расправлены Рон, Фред и Джордж решают подкрепиться на сон грядущий, поняв, что в доме у Блэка с едой намного лучше, нежели в их старенькой «Норе», где мать постоянно занята чем угодно, но не готовкой. И всё благодаря усердиям старого эльфа, загруженного работой сверх меры. — Гарри, чего такой понурый? — спрашивает Джордж. — Заходи. Поттер садится на крайний стул. Несколько больших канделябров со свечами освещают просторную столовую. — Ты всё ещё думаешь о том, что было на презентации Локонса? — интересуется Рон. — Да, немного. — Я бы не обращал на Малфоев внимания. — Легко тебе говорить, — вздыхает Гарри. — А я всё думаю о том, как мы с Драко сумели так легко отделать от Лютного переулка. — Да ну, — машет рукой Фред. — Обошлось ведь. — Кстати, Гарри, — говорит теперь Джордж. — Хочешь услышать ту историю про возникновение переулка? — Мы же потом спать не сможем, — шепчет другу на ухо Рональд. — Я был бы не против, — не отказывается Гарри, усаживаясь ближе к ребятам и наливая себе чаю. — Букля, бери кекс. Мальчишка пододвигает к сове, сидящей на спинке свободного стула угощение. Букля ухает и, схватив большой кекс, улетает под потолок, садясь на жердочку от старой люстры. — Ровно двадцать пять лет назад в Лондон заезжал профессор литературного университета для магглов. Грайс Фронсак, кажется, так его звали. Исключительно умный и начитанный старикан. Ему посвящена даже целая глава в «Истории Магии» Батильды Бэгшот, — говорит Джордж. — Он является дальним родственником Бэзила Фронсака. — Кого? — выпучивает глаза Рональд. — Бывшего директора Хогвартса. — Того, который был до Дамблдора? — Гарри с заинтересованностью смотрит прямо в рот Уизли. — Нет, первого директора, — отвечает Джордж. — Семья полукровок. Но и магглы потом пошли… ох, уж эти вечно меняющиеся законы. Он искал какую-то редчайшую магическую книгу, кажется, в библиотеке. В той самой. Интересовался историей Косого переулка. Вообще, есть предположение, что он сунулся дальше, чем нужно… — Ну оно и понятно — маггл, всё ж таки. Потом всё было словно в закрученном детективе: профессора нашли мёртвым в одном из читальных залов, — подхватывает историю Фред. — Значит, книгу он нашёл? — спрашивает Гарри. — Никто не знает, — Джордж запивает кексы сладким чаем, — что именно он искал. — Но раз его убили, то, я думаю, что нашел, — Рональд усмехается. — У нас же как — нет человека, нет и проблем. — Ну, а следствие что-нибудь установило? — Гарри подпирает рукой подбородок. Он знает, что давно пора ложиться спать, но пользуясь расположением (или просто занятостью) Сириуса, остаётся на кухне вместе с полуночниками-Уизли. — В графе причина смерти написали традиционную формулировку для жертв пенсионного возраста — обширный инфаркт, однако, затем выяснилось, что на самом деле никакого инфаркта не было, ведь в ходе расследования установили, что предварительно старикан получил удар по черепушке. Конечно, сразу бросили все силы на поиски предполагаемого убийцы… Близнецы явно рассказывают эту историю по сто раз в году, как замечает Гарри. Они даже мимику и жесты отрабатывают на всю катушку — одного взгляда им в глаза хватает, чтоб во рту пересохло, а ноги стали подкашиваться. — Ходят разные слухи, мол, когда-то на месте библиотеки была психушка, но психушка особая — для графоманов. Одним словом, для людей, у которых отмечалась болезненная тяга к сочинительству. Их отправляли туда силой и пытали. Однажды в психушке случился страшный пожар, и все пациенты скончались. Место долго пустовало, однако, магическим властям это было не на руку. Распоряжение о сносе руин больницы и постройке самой крупной и многотомной волшебной библиотеки было подписано мгновенно. Дело о возможном поджоге не стали рассматривать вовсе, списав всё на несчастный случай. Родственники погибших не были уведомлены о случившемся, и долгое время полуобгоревшие и сгоревшие напрочь тела валялись где-то у свалки. — И такое бывает? — Многие, даже из волшебников, панически боялись ходить в эту библиотеку. Я не скажу, что верю во все эти бредни, но загадочная смерть профессора Фронсака, невероятно маленький оборот читателей, а также поставляемых книг, сделали свое дело: статус учреждения резко упал, работники, один за другим, начали увольняться, утверждая, что видели призраков… — Ну, это же не редкость в нашем мире, — возражает Гарри. — Есть духи, с которыми лучше не пересекаться, — отвечает Фред. — Например? — Например, наш Пивз, — с хохотком замечает Рон. — Это уж точно, — кивает Гарри. — Призраки погибших в психушке — это не так и мило, — говорит Джордж Уизли. — Так что… — Да, чепуха полная все эти городские страшилки! Уж я-то точно могу сказать, что их не существует. Нет, я не утверждаю, что это неправда, но я здравомыслящий человек, — замечает проходящая мимо с невозмутимым лицом Молли. — Однако же потом, после того как Волан-де-Морт разрушил всё, что было создано до него, появился Лютный переулок. Люди просто так увольняться не стали бы. Очевидно, что кому-то выгодны и истории, пугающие потенциальных работников, и продажа секретных сведений из магической библиотеки. Не исключено, что кто-то из своих устроил потоп в архивной части здания, чтобы потом закрыться на ремонт. — И что? — глаза у Гарри горят любопытством. — А дальше — Фред уже рассказал. — Получается, что библиотеки не стало в 1977 году? — Рональд довольно неплохо считает в уме. — И тогда же возник Лютный переулок? — Официально — да. — Но почему? Как случилось так, что это место стало таким зловещим? — вновь интересуется Гарри. — Вы только и говорите о том, что туда вообще нельзя соваться. Получается, что там самое большое скопище отъявленных злодеев? — Верно, — кивает Джордж. — А по поводу даты основания Лютного, то она совпадает с другим не менее значимым событием для магического мира. Знаете, с какой? — спрашивает младших Фред. — Нет, — мальчишки мотают головами. — Ну, ладно ещё Гарри, — фыркает Фред. — Но ты-то, Рон, мог и поинтересоваться историей магии. У отца в гараже есть старый экземпляр. Я иногда почитываю. На досуге. — Для развлечения? — Поттер открывает рот в недоумении. — И так можно? Это же учебный материал. — Сейчас читать учебники надо для того, чтобы сдать СОВ. — Я только так и думал… — Главное — подача, — перебивает Джордж. — Теперь так не пишут, как раньше. — И что же изменилось за последние двадцать пять лет? — уныло спрашивает Рональд. — Учебники стали дороже? А на обложках теперь есть возрастной ценз? — А вот и нет, — говорит Сириус, проходя и садясь на свободный стул. Кикимер тут же наливает ему чашку горячего чаю. — Раньше историю писали, как летопись. А не по указке вставляли в параграф тут или иную информацию. — Как летопись, — задумчиво произносит Гарри. — То есть, записывали всё, что происходило изо дня в день и из месяца в месяц, затем переходя к годам и векам? — Первое издание «Истории Магии» опубликовано в полном собрании сочинений. Оно не продаётся и не выдаётся. Есть только в архиве. Там сто три тома. И те, что чудом уцелели. — Кошмар, — выдаёт Рональд. — Я бы повесился, если бы нам присуропили первоисточник учить. — Умнее бы стал, олух, — говорит, толкая брата, Фред. — Но по первоисточнику никто не учился из ныне живущих. Разве что Альбус Дамблдор застал немного. Да и то, на первом курсе от силы. Потом Британию возглавил Эдуард VIII, а у него запросы были выше некуда. Правительство было расформировано, провелась одна из самых масштабных реформ. Коснулось образования. В том числе и магического, — с явной досадой вздыхает Уизли. — С тех пор летописные рукописи стали уничтожаться. А после ещё одного переворота и вовсе отменились. — Так, что же было такого интересного, о чём можно прочитать в первом источнике «Истории Магии»? — снова возвращается к теме Рон. — И о чём сейчас помалкивают? — В 1977 году был создан Орден Феникса, — произносит Сириус. — Орден? — Рональд морщится, видимо, не в силах вспомнить ничего подобного. Гарри просто сидит молча и смотрит на Блэка. — Феникса? — Вряд ли тебе это что-то скажет, братец, — усмехаются близнецы. — С тех пор, как пал Тот-кого-нельзя-называть, к этой организации интерес стал угасать с каждым годом. — Ах, кажется я знаю! — вдруг вскидывается Рон. — Папа как-то обмолвился, что он отказался войти в число отряда, когда узнал, что… — Что это за отряд? — спрашивает Гарри. — Я тоже слышал нечто похожее от Драко. — Отряд, созданный Дамблдором для борьбы с Пожирателями. — Верно! — Гарри кивает. — И что же? — Рон непонимающе мотает растрёпанной головой. — В Лютном переулке уже знали об этом? — Его как раз и оборудовали для того, чтобы прятаться от Орденовцев, — поясняет Сириус, потягивая чай. — Первое время там вообще жили одни оборотни. Кусали всех подряд. Позднее, когда квартал расширился, и к преступникам примкнули нищие семьи, у которых из-за долгов конфисковали жилье, то Министерству пришлось ввести закон, запрещающий оборотням охоту в Лютном. Да и сами домишки с ведьмами уже начали обыскивать, дабы избежать новых детских жертв в Косом переулке… — Теперь понятно, почему непослушных детей оборотнями пугают, — усмехается Рон. — Я помню, как отец мне грозил Сивого показать, если я буду забывать чистить зубы на ночь. — Сколько тебе было? — Гарри поворачивается к другу. — Пять, вроде… — Лютный переулок сейчас — не то же самое, что Лютный двадцать лет назад, — Сириус зевает. — Сейчас там намного безопаснее. — Там хранится очень много тёмномагических артефактов, — поддакивают близнецы. — Говорят, что Сами-знаете-кто когда-то мечтал купить себе недвижимость там. — Да ну? — изумляется Рональд. — Реддлы всегда жмотами были. И когда узнали, что у пацанёнка ни отца, ни матери — выставили его из списка возможных наследников. — Как? — Гарри даже привстаёт с места. — Тебе, Гарри, на самом деле так интересно? — Конечно. — В Хогвартсе есть одна книжонка, — заговорщически подмигивает Джордж. — Если будет сильное желание, то… — Я тебе Мантию-невидимку не для этого дарил, Гарри, — замечает Сириус. — А потомки Реддлов ещё живы? У всех, особенно у Сириуса, после такого вопроса начинается немыслимая изжога. — Гарри, давай не будем об этом. — Но почему? — Ты задаёшь слишком много вопросов, — чёрные брови Блэка съезжаются на переносице. — Это не есть хорошо. — Я думал, что только Тот-кого-не-нужно-называть не обсуждается, — говорит помрачневший Поттер. — Но теперь понимаю, что и тему Тома Реддла вы внесли в список запрещенных. Так? — Если учесть, что Волан-де-Морт, — быстро и тихо говорит Сириус, — и Том Реддл — это одно лицо, то ты всё правильно понял, Гарри. — Так вот, после того, как стало совсем негде жить, он и выбрал Лютный. А в Хогвартсе, согласно рассказам мамы, Того-кого-нельзя-называть больше ничего не держало, — говорит Джордж. — Перси наш в детстве всегда просил рассказать сказку про злого волшебника с улицы «Чёрного». — Но как?! — опять восклицает Гарри, и странное, рвущее нутро на части, чувство несправедливости захлёстывает его. — Вот так, — Сириус косится на Джорджа, и рыжий тут же замолкает. — Он лишь хотел сказать, Гарри, что не только место красит человека. Но и человек создаёт себе гнездышко, в первую очередь. — Ясно, — говорит мальчик. — В Лютном отродясь не жили нормальные люди. Поэтому там можно встретить всегда одно хулиганьё. — Нормальные не смогли бы там жить. — Сириус, я хотел спросить… — Не сейчас, Гарри, — отвечает Блэк. — И никто никогда не пытался полностью ликвидировать Лютный? — не унимается мальчишка. — Тараканов так просто не выкурить, Гарри. — Сириус смотрит на мальчика. — Гниль там. Столько ужасных событий. Сперва кладбище висельников, затем психбольница стояла, затем библиотека, которая была разворована тут же… еще одна перестройка… и вот теперь там остались только забегаловки, вроде «Горбин и Бэркес» или «Лавки древностей». — В «Горбине» я кое-что видел, — начинает Гарри. — И что же? — Я не знаю, как сказать… — Говори, как есть, — Сириус становится серьёзным. — Это случилось в тот момент, когда я дотронулся до руки проклятых мертвецов… — Дотронулся?! — Рон, поперхнувшись чаем, кашляет. — Я увидел человека. — Уф! — радостно выдыхает смешливый Фред. — А я уж думал, что ты скажешь — вампира. Ха-ха! — Я не уверен, но… может, это был Том Реддл? — С чего ты это взял?! — резко нагибается к мальцу Сириус. — Ну, это было… странно. Как видение, дежа вю, что ли… очень похоже на Лютный. То есть, другой дом и вообще… но тот человек говорил, что ему некуда идти, прежде чем… — Гарри, давай поживее с кульминацией! — торопит Рональд. — Что ты увидел? — Он убил кого-то… — Зачем ты вообще трогал эту руку! — взрывается гневом Сириус. Все сидящие вздрагивают. — Это на спор, — говорит, краснея от стыда, Гарри. — Малфой настоял. — Странно, что семейка Малфоя до сих пор в Лютном не поселилась, — фыркает Рональд. — Его папочке туда абонемент должны прописать. — Так потомков у этого Тома Реддла точно нет? — спрашивает с детской непосредственностью Гарри. — Прекрати даже упоминать об этом! — сразу одёргивает мальчика встревоженный Сириус. — Ну, я просто подумал, что раз есть люди, которые изучают генеалогическое древо Малфоев, то почему же не быть людям, которые знают что-то о Реддлах? — И кто же это изучает гнилое древо Малфоев? — сурово спрашивает Блэк. — Наш отец! — хором отвечают Рон, Джордж и Фред. — Всё ещё не успокоится? — качает головой мужчина. — Он говорит, что уже успокоился, — отзывается Фред, ладящий с Артуром чуть лучше старшего брата. — В тот самый момент, когда понял, что Люциус Малфой никогда не сможет усмирить свою гордыню. — Хамское, идеологически-неправильно-возвышенное чистокровное воспитание, трусость, подхалимничество, завышенные амбиции — вещи, при смешении которых с человеком творятся удивительные метаморфозы. Не самые приятные, — замечает Блэк. — Характер у Малфоя гнилой. И тут уж ничего не попишешь. — Так, вы спать-то собираетесь или нет? — хмурая Молли заглядывает на кухню. — Фред, Джордж, Рональд — живо по кроватям! Когда Гарри и Сириус остаются за столом одни, мальчик наконец-то решается задать самый главный вопрос, волнующий его. — Сириус, я хотел узнать у тебя про тот предмет… В «Горбин и Бэркес». Рука мертвецов. — Гарри смотрит на Сириуса. — Мне Малфой сказал, что те, у кого чёрные гены могут эту руку заставить двигаться… Это правда? — Гарри, меньше его слушай. — Но ведь та рука и правда пошевелила пальцами, когда я коснулся её! — Ты уверен, что хочешь знать, почему это произошло? — Да, — Гарри кивает. — В ту ночь, когда погибли Джеймс и Лили… — Сириус заминается на полуслове. — Ну, в общем, ты был отмечен смертоносным заклятием. Такие шрамы, как у тебя, не появляются, когда просто убивают. — То есть, Волан… — Он хотел, чтоб ты умер, но сила заклятия оказалась столь велика, что оставила след… точнее, этот след свидетельствует о том, что Волан-де-Морт отметил тебя, как равного себе. — Что?! — Гарри тревожно оглядывается по сторонам. — Сириус, ты уверен в том, что говоришь? — Разве не поэтому тебя считают Избранным? — мужчина усмехается. — А я не напрашивался, — говорит мальчик с резкой интонацией. — А тебя и не спрашивали, чтобы ты мог отказываться или напрашиваться, — замечает Блэк. — Гарри, с чего ты вообще так заинтересовался всем этим? Живи себе спокойно… до поры до времени… — А что будет, когда придёт эта пора? — Гарри смотрит на Сириуса взглядом, от которого у мужчины становится нехорошо на сердце. — Может, быть ты кинешься меня спасать, когда в очередной раз Волан-де-Морт захочет меня прикончить? — А ты сомневаешься? — сжимая зубы крепче, произносит Сириус. — Дамблдор всё знал? — спрашивает мальчик. — Когда Квирелл охотился за Философским камнем. Он специально уехал из Хогвартса, ничего никому не сказав. А потом удивлялся, почему в его отсутствие всё едва не рухнуло! — Дамблдор — человек непростой. — И тебе он долго не верил. И вообще, он говорил мне ужасные вещи, Сириус, — Гарри опускает глаза. — И я знаю, почему я поверил тебе так быстро, наверное, потому, что долго не мог поверить ему… — Гарри, ты пока ещё маловат, чтоб понимать и видеть всю картину целиком, — Сириус снова зевает и отправляет мальчишку спать. *** — Гарри, пошевеливайся! — Рон, толкаясь, продирается сквозь толпу, прощающихся с родителями школьников. Поезд вот-вот тронется, а они ещё даже не дошли до своего вагона. — Гарри, хватит спать на ходу! Чем ты вчера занимался?! — Мы поговорили с Сириусом. — И о чём вы так долго могли разговаривать? — О разном, — пожимает плечами Поттер, оглядываясь. Чёрный пёс, которого гоняет охранник, громко лает и виляет хвостом, сидя на телефонной будке. — Сириус пояснил мне некоторые вещи, связанные с Во… то есть, с Тем-кого-нельзя-называть… Рон едва успевает запрыгнуть и протянуть Гарри руку, чтоб тот не остался на платформе. «Хогвартс-экспресс» издаёт гудок и по рельсам отчетливо разносится стук колёс. Рональд смотрит в окно и видит, что отец всё же не успел проводить Джинни — Артур бежит за первым вагоном (в нём обычно везут первокурсников) и что-то старательно кричит. Вскоре он отстаёт, потому что поезд набирает скорость. Поезд чуть виляет вправо, и платформа пропадает из вида. За окном мелькают дома и едко зелёные газоны. Гарри ощущает прилив возбуждения. Он еще не знает, что ждёт его впереди, но он почему-то очень хочет верить: этот год в школе Чародейства и Волшебства будет куда лучше, чем тот, что он оставляет позади. — Надо быстрее занять места, — говорит Рон, отвлекая друга от созерцания пейзажей. — Иначе будем в тамбуре торчать. — А Гермиона разве не займёт на нас? — Я её вообще тут не наблюдаю, — ребята идут по вагону факультета Гриффиндор, и находят, наконец, последнее свободное купе. — С другой стороны, я даже немного рад, что она не будет сидеть над душой и что-то чирикать про то, что я никудышный волшебник… — У вас с ней любовь, — хихикнув, Гарри плюхается на сиденье. — Держу пари, что если бы она тебя сейчас слышала, то немедленно бы сказала, что-то вроде этого. Пока мальчишки болтают, за окном проносятся промышленные комплексы удаляющегося Лондона, и вот уже поезд скользит по склону, ведущему к мосту-перевертышу. Когда по рельсам идёт какой-нибудь маггловский поезд, мост представляет собой просто переправу через бурную реку, но когда здесь же проезжает «Хогвартс-экспресс», то поезд переворачивается, набирает максимальную скорость, и все сидящие внутри обязаны пристегнуться. Гарри помнит, какой восторг он испытал, когда впервые повис на сиденье вниз головой и увидел, что никакой реки нет и в помине. — Перекусить желаем? — спрашивает, чуть погодя, женщина, ходящая по вагонам с тележкой, полной сладостей. — У нас в ассортименте прибыло — жареные зефиринки в форме зверя вашего факультета. — Да? — Гарри вытаскивает деньги. — Гриффиндор, значит? — старушка лезет в нишу передвижной тележки и достаёт оттуда пачку зефира с изображением Льва на упаковке. Гарри тут же покупает все фигурки, а также «Бёрди Боттс», «Шоколадные лягушки», тыквенный сок, и вываливает всё на сиденье. Рональд покупает только коробочку мятных леденцов. Он знает, что у него в сумке лежит сверток с бутербродами, которые Сириус лично заворачивал для них с Гарри (который, уплетая шоколад, тут же забывает про стряпню своего старшего друга). — Ты такой голодный? — спрашивает Рон, удивленно косясь на товарища. — Утром же ели. Овсянку. Кикимер, конечно, отвратительно её готовит, но… — Тревор! — Невилл налетает со всей дури на двери их купе. Гарри и Рон отрываются от поедания сладостей и выглядывают в коридор. — Чёртова жаба! Гарри видит, что склизкая, тёмно-зелёного цвета, в пупырышках, жаба прыгает на его сиденье и громадным языком слизывает крошки от печенья. Невилл еле успевает поймать её. Рон спрашивает его, не видел ли тот Гермиону, на что Невилл Долгопупс выдаёт: — Она в вагоне факультета Когтевран. Нашла себе новых друзей. — Что? — Гарри не может поверить. — Новых? — Как это? — Рон возмущённо нахмуривается. — Ей больше делать нечего что ли?! Гарри и Рон решают пройтись и проверить, так ли ужасно всё то, о чём говорит Невилл. До нужного места предстоит проделать немалый путь — два громадных вагона, одним из которых является Ад на земле — вагон факультета Слизерин. — Гарри, может, не надо? — Уизли останавливается перед дверями. В тамбуре очень холодно — окна распахнуты настежь и ветер гуляет по тесному проёму с удвоённой силой. — Гермиона сама вернётся. Разве нет? Ну, где ещё она найдёт таких, как мы? — Давай я один схожу, если не хочешь пересекаться с этими… — Увау! — вдруг двери резко открываются и на друзей смотрит Забини. — У нас гости? Поттер, каким ветром? Гарри кивает Рональду и тут же разворачивается в обратном направлении, но Блэйз тут же хватает его за капюшон мантии и тащит внутрь. — Ты ещё и не один? — хохочет Слизеринец. — Уизли захватил? Чтоб было на кого свалить, если что? — Оставьте меня в покое! — рычит Рон. — Придурки! — Как ты сказал? — Отвали! У Рона из кармана вываливается «Шоколадная лягушка», которую он несёт Гермионе. Слизеринец, увидев её, начинает гоготать и смеяться над тем, что Рон похож на своего отца-крохобора. Блэйз давит ногой лакомство. — Да я тебя сейчас по полу размажу! — кричит Рон. — Попробуй, жалкий червяк! — Себя жалеть будешь! Кулак Забини сжимается так быстро, что Гарри не успевает среагировать. Блэйз даёт Рону по лицу. — Эй, Блэйз, ты где застрял? — Гойл высовывается из купе. Гарри вступается за друга, но шайка Слизеринцев превосходит их числом. В результате, у Рона рассечена губа и сломана волшебная палочка, а у Гарри разбиты очки и порвана мантия. Забини без труда удаётся до прихода в вагоны старосты сделать вид, будто они вообще не причем. Гойл и Крэбб под громкое улюлюканье провожают Гарри и Рона до вагона Гриффиндор. — Я их ненавижу, — говорит Уизли. — Что с вами такое?! — всплескивает руками Гермиона, сидящая в купе, судя по всему, уже давно. — Вы где были? — Тебя искали! — вспыхивает Рон. — А чего меня искать? — Гермиона скептически косится на гору сладостей на сиденье Гарри. — Никуда бы я не делась с подводной лодки. — Откуда? — спрашивает Рон. — Устойчивое выражение, — поясняет Грейнджер. — Мы подъезжаем к Хогвартсу через пять минут, — разносится по вагонам громкий голос машиниста. — Пожалуйста, оставьте ваш багаж в поезде, его доставят в школу отдельно. Спасибо. — Черт возьми! — паникует Гарри, глядя на свою мантию, которая теперь так и волочилась по полу. — Я не готов именно сейчас! — На меня посмотри, — вздыхает Рон. — Палочка сломалась… Палочка! — Как ты умудрился? — закатывает глаза Гермиона. — У этих идиотов спроси! — Уизли кивает в сторону вагона Слизеринцев. — Глаза б мои их не видели. Гарри так нервничает, что у него даже живот начинает побаливать, а Рон сильно бледнеет. Они рассовывают остатки сладостей по карманам и выходят в коридор. Поезд резко сбрасывает скорость и, наконец останавливается. В коридоре уже жуткая толчея, но через несколько минут Гарри, Рон и Гермиона все-таки оказываются на почти неосвещенной маленькой платформе. На улице достаточно холодно. — Первокурсники! Первокурсники, все сюда! — Хагрид уже поджидает учеников с большим фонарём в руке. Рядом неизменно сидит его лучший четвероногий друг — Клык. Гарри видит, что группа первокурсников (которых чуть больше, чем было их в прошлом году) движется неровными перебежками, и многие из ребят просто пугаются великана. Мальчишка усмехается и не может поверить в то, что совсем недавно и он был таким. — Эй, Гарри, у тебя всё в порядке? — обращается к мальчику Хагрид. — Ты какой-то расстроенный… А что у тебя с мантией? Никак сносил всю? — Это… я просто… — Привет, Хагрид, — здоровается Рон. — Т-а-а-к, — тянет лесничий. — Вы оба… что опять учудили? Гермиона только качает головой, проходя мимо. — Знаете, — Хагрид наклоняется и шепчет мальчишкам. — Мне сейчас вроде некогда — сами понимаете. А так — приходите на чай завтра вечером. Поговорим хоть. — Хорошо, — Гарри тут же кивает, чуть улыбаясь. Спустя час ребята наконец-то оказываются в Хогвартсе. Гарри и Рону уже ни до какого пиршества — грязные и уставшие, они бредут в туалет, чтоб хоть немного привести себя в порядок. Задержавшись из-за того, что у Гарри (как выясняется только в кабинке) ещё и зажим для галстука, подаренный Сириусом, куда-то подевался, мальчишки не успевают к началу. — Гарри, мы опоздали! — отчаянно шепчет Рональд. Тихонько приближается к ярко освещенному окну и заглядывает внутрь. — Уже началось распределение! Гарри подходит, и оба глазеют на происходящую в Большом зале церемонию распределения. Множество горящих свечей парят над четырьмя длинными накрытыми столами, отчего золотая посуда и кубки блестят и переливаются всеми цветами радуги. А над свечами по всему потолку — его волшебное свойство заключается в том, что он зеркально отражает состояние неба — ярко горят созвездия. Цепочка первогодок выстраивается перед пьедесталом. Профессор МакГонагалл в очках, что придают ей ещё больше серьёзности, ставит на табурет знаменитую Шляпу, распределяющую новичков по факультетам. — Давай попробуем прошмыгнуть? — предлагает Гарри. — С ума сошёл? — А что? — мальчик приоткрывает двери и видит спину Филча. — Закрой, — злится Рон. — Невежливо так вламываться. Подождём паузы. Гарри всё же оставляет небольшую щёлку, чтобы слышать, о чем говорят и видеть, что же происходит. За столом Гриффиндора сидят Гермиона, Драко, Невилл, Симус и Дин, близнецы Уизли чуть поодаль, там же Ли Джордан, Оливер Вуд и прочие студенты. — Прежде чем начать церемонию, — вещает МакГонагалл. — Я бы хотела предоставить слово Распределяющей Шляпе… Гарри и Рон переглядываются. И тут до них доносится:Наверно, тысячу лет назад, в иные времена, Была я молода, недавно сшита, Здесь правили волшебники — четыре колдуна, Их имена и ныне знамениты. И первый — Годрик Гриффиндор, отчаянный храбрец, Хозяин дикой северной равнины, Кандида Когтевран, ума и чести образец, Волшебница из солнечной долины, Малютка Пенни Пуффендуй была их всех добрей, Её взрастила сонная лощина. И не было коварней, хитроумней и сильней Владыки топей — Салазара Слизерина. У них была идея, план, мечта, в конце концов Без всякого подвоха и злодейства Собрать со всей Британии талантливых юнцов, Способных к колдовству и чародейству. И воспитать учеников на свой особый лад — Своей закваски, своего помола, Вот так был создан Хогвартс тысячу лет тому назад, Так начиналась хогвартская школа. И каждый тщательно себе студентов отбирал Не по заслугам, росту и фигуре, А по душевным свойствам и разумности начал, Которые ценил в людской натуре. Набрал отважных Гриффиндор, не трусивших в беде, Для Когтевран — умнейшие пристрастие, Для Пенелопы Пуффендуй — упорные в труде, Для Слизерина — жадные до власти. Всё шло прекрасно, только стал их всех вопрос терзать, Покоя не давать авторитетам — Вот мы умрём, и что ж — кому тогда распределять Учеников по нашим факультетам? Но с буйной головы меня сорвал тут Гриффиндор, Настал мой час, и я в игру вступила. «Доверим ей, — сказал он, — наши взгляды на отбор, Ей не страшны ни время, ни могила!» Четыре Основателя процесс произвели, Я толком ничего не ощутила, Всего два взмаха палочкой, и вот в меня вошли Их разум и магическая сила. Теперь, дружок, хочу, чтоб глубже ты меня надел, Я всё увижу, мне не ошибиться, Насколько ты трудолюбив, хитёр, умён и смел, И я отвечу, где тебе учиться!
Зал ощутимо притихает. Гарри и Рональд стоят с открытыми ртами и не могут понять, в каком ухе звенит — Шляпа, никогда не отличающаяся словоохтоой и дружелюбием, сегодня просто в ударе. Петь песни — могли ли ожидать от неё такое? Дамблдор слегка удивлённо глядит на Минерву, но затем начинает хлопать и всем остальным ничего другого не остаётся, кроме как последовать его примеру. — Приступим! — чуть повысив голос, говорит МакГонагалл, обращаясь к первокурсникам. — Я называю имя, а вы делаете шаг вперёд. Гарри видит, что за преподавательским столом пустует аж три места. Но для кого же третье? Нет только Снегга и профессора Стебль. Зато довольный Златопуст Локонс сидит совсем рядом с директором и то и дело подливает себе ежевичного вина. — Астория Гринграсс! — начинается церемония распределения. — Слизерин! — выкрикивает Шляпа, едва касается макушки девочки. — Вне всякого сомнения, друзья, Слизерин! — Чжоу Чанг! Теперь ещё одна девочка, но уже не такая смелая и дерзкая во взгляде, как предыдущая, садится на табурет. Гарри привстает на носочки, чтоб лучше видеть. — Когтевран! — Колин Криви! — Минерва зачитывает ещё одно имя. — Гриффиндор! — Шляпа произносит это очень довольно и стол факультета просто взрывается аплодисментами. — Кормак Макллаген! Высокий и крепкий на вид мальчишка-блондин ловко запрыгивает на пьедестал и улыбается оттуда всем остальным. Он даже пытается помахать знакомым, чем вызывает смех и гомон. Минерве приходится почти силой усаживать юнца на табурет и резко опускать ему на голову Шляпу. — Непросто, — хмыкает она. — Я в растерянности… — Началось, — вздыхает Гарри. — Ах, кажется, я знаю, — наконец бормочет Шляпа. — Будет лучше, если с твоими задатками я определю тебя в Слизерин! — Что?! — чуть не вскрикивает Гарри. Мальчишка кажется ему очень добрым и открытым. А тут — Слизерин. — Дэннис Криви! — Пуффендуй! — стол аплодирует стоя, а мальчик по имени Колин лишь растерянным взглядом провожает своего, судя по фамилии и внешнему сходству, брата к другим товарищам по учёбе. — Джинни Уизли! Теперь Рон рвётся поближе к двери, ведущей в Большой зал. — Гриффиндор! — близнецы (и весь стол) хлопают и свистят, а Шляпа бурчит что-то в спину рыжей девочке. — Ура! — шепчет Рональд и сжимает кулаки, радуясь за сестру. — Амалия Криви! — церемония всё ещё продолжается. — Когтевран! — Странно, что Снегга нет, — говорит Гарри, уже особенно не прислушиваясь и не приглядываясь. — Почему это? — Может, он заболел, — с надеждой в голосе предполагает Рон. — А может, совсем ушел? Из-за того, что место преподавателя защиты от тёмных искусств снова досталось не ему? — А может, его выгнали? — вдохновенно произносит Рон. — Его все терпеть не могут… — А может быть, — раздаётся сзади чей-то ледяной голос, — он сейчас стоит и ждёт, когда вы двое расскажете, почему вы до сих пор здесь? Да в таком непотребном виде? Гарри мигом оборачивается. В двух шагах стоит Северус Снегг собственной персоной, его чёрная мантия колышется от несильных порывов ветра, что задувает сюда из подвальных помещений, когда Филч забывает их запереть. Он очень похудел, с изжелта-серым лицом и крючковатым носом, он больше походит на иссушенного старика, а не на преподавателя. Черные, точно смазанные жиром, волосы спадают на плечи. Увидев его, Гарри понимает, что им с Роном грозит большая беда. — Следуйте за мной! — приказывает грозный профессор. Не смея взглянуть друг на друга, мальчики поднимаются за ним по ступенькам и входят в огромный холл, где малейший звук отдаётся громким эхом. Холл освещается пламенем факелов. Из Большого зала сюда долетают аппетитные запахи, но Снегг ведёт их прочь от тепла и света вниз по узкой каменной лестнице. — Входите, — он отворяет дверь на первой площадке. Гарри и Рональд оказываются в рабочем кабинете Снегга. Пустой остывший камин не сулит приятной беседы. Гарри разглядывает в полумраке полки вдоль стен, уставленные большими стеклянными банками, в которых плавает омерзительное на вид непонятно что, не взывающее у Гарри ни малейшего любопытства, по крайней мере сейчас. Снегг захлопывает дверь и смотрит на своих пленников. — Значит, Поттер, — начинает мужчина тихим голосом, — вам уже и дня не прожить, чтобы не влезть туда, куда не просят?! — Сэр, простите, но… — Молчать! — рявкает Снегг. — Держу пари, что вам очень приятно быть в центре внимания! Рон видит на столе у Снегга газету, где на первой же полосе стоят Локонс и Гарри. — Какова причина вашего опоздания? — опять угрожающе шипит профессор. — И не вздумайте мне лгать, Поттер. — Мы были в туалете. — Господи, Салазар великий, — закрывает лицо руками Снегг. — Хоть бы постеснялись такое выдавать. Что, Поттер, понос? — Мы приводили себя в порядок, сэр, — мямлит Гарри. — Я так и подумал, — фыркает мужчина, садясь за стол. — Кто позволил вам, Поттер, и вам, Уизли, шататься по поезду и набиваться в друзья к моим Слизеринцам? — В друзья?! — не выдерживает Рон. — Знаете, что… — Очень жаль, что вы всё же не на моем факультете, иначе такие выходки бы жестко карались, — Снегг чуть склоняет голову и разглядывает в свете свечи зажим для галстука Гарри. — Например, отчислением. — За что?! — возмущается мальчик и накрывает ладошкой драгоценный подарок. — Вы не имеете права… — Снять ваши цацки, Поттер! — Снегг резко встаёт. — Живо! — Это моё. Это подарок, — Гарри говорит тихо, но твёрдо. — Дайте-ка я угадаю, от кого, — произносит с неким презрением Снегг. — От Блэка? — Да. — Этот человек вряд ли научит вас добру, Поттер. Гарри прищуривается, начиная злиться. — Он и так висит на волоске и в любой момент может сорваться… Достаточно только повода, как я успел понять… верно? — Сэр, разрешите мы пойдем, — Рон тащит Гарри за рукав, и мантия у брюнета снова трещит по швам. — Упс… — Что касается вас, Уизли, то тут всё ещё хуже, — качает головой Снегг. — Вашу палочку мне на стол. Сейчас же. — Зачем? — Рон нервно сглатывает. — Проверим, нет ли на ней запрещённых заклятий. — Вы с ума сошли?! — Гарри подпрыгивает. — Поттер, — Северус нагибается к мальчику и одним только взглядом заставляет его вести себя тише. — Не вмешивайтесь. Рон тяжело вздыхая, достаёт свою сломанную пополам волшебную палочку и протягивает её профессору. Снегг сперва не может понять: шутка это или нет. — Что за цирк? — говорит он. — Вы издеваться задумали, Уизли? — Нет, сэр, — качает рыжей головой Рональд. — Моя палочка сломалась во время потасовки в поезде. — Вот это печально, — тут же произносит мужчина. — Но всё же, я должен уточнить: сколько раз вы давали Блэку пользоваться своей палочкой? — Что? — Рон и Гарри открывают рты. — Откуда вы… — Я всё знаю, — глаза Снегга являют собой одно сплошное чёрное пятно. — Так всё же, сколько раз Блэк использовал вашу, Уизли, палочку для… своих целей? — Сириус не колдовал! — пытается что-то рассказать Гарри. — Ничего такого! — Конечно, нет. — Снегг опять переводит глаза на Рона. — По версии Министерства магии колдовали вы… — Но как?! — мальчишка в шоке. — Северус, — входит Дамблдор. — Оставь мистера Уизли. — Профессор! — кидается к старику Гарри. — Спокойно, — говорит Дамблдор. — Что случилось? — Сириус ничего не сделал! — Он только один раз брал мою палочку, — Рональд бледнеет ещё больше. — Сэр, я клянусь, что ничего не знал… Только не говорите моим родителям… — Директор, этот юнец нарушил предписанные ограничения по использованию магии за пределами Хогвартса! — начинает свою тираду Снегг. — Более того, исходя из рапорта Министерства, недавно было совершено покушение на жизнь работника… — Да вы рехнулись! — вдруг входит МакГонагалл. — Профессор Снегг, я не знаю, что могло произойти такого, что вы поверили в то, что двенадцатилетние школьники смогли наколдовать что-то более мощное, чем «Вингардиум левиоса»! — Я согласен с Минервой, — кивает Дамблдор. — Блэк всё это время был на свободе и, весьма вероятно, тесно общался с Уизли, — цедит Снегг. — Чем вам не повод? — Отомстить Министру за свой срок, вплетая в игру парня?! — Минерва показывает пальцем на Рональда. — Это уже абсурд какой-то! — Однако факты есть факты, — Снегг непреклонен. — Я на вашем месте, директор, бы перестраховался. — В смысле? — Отчислить, — Северус смотрит на Рона в упор. — И дело с концом. — Боюсь, что это будет несправедливо… — Зато действенно. — Сэр, вы не можете обвинять нас с Роном! — Гарри надрывается. — Мы ничего не делали! — А кто делал? — Снегг резко поворачивается к Поттеру. — Назовите имена, и мы разберёмся с ними. — Северус, не наседай, — останавливает зельевара Альбус. — Мы всё выясним. И все виновные будут серьёзно наказаны. — Поттер, даже не надейся, что ты получишь хоть какую-то поблажку в этом году, — говорит Снегг. — Теперь вы оба у меня на особом контроле. И к тому же, будем встречаться чаще — наказания отрабатывать. — Профессору МакГонагалл решать вопрос о наказании. Они учатся на ее факультете, она несёт за них ответственность. Так, я пошёл на банкет, — поворачивается Альбус к Снеггу. — Надо сделать несколько объявлений. Идёмте, Северус. Какой нас ожидает восхитительный торт! *** Мэри сидит возле постели. Альберт до сих пор не может нормально спать. У него полностью сбивается режим. От ночных кошмаров мужчину трясёт в лихорадке. Если учесть, что лекаря снуют туда-сюда целыми днями, то вполне можно сказать о том, что Альберт Ранкорн идёт на поправку. Идёт. Не самыми большими шагами, но всё же. Мэри утешает себя именно этим. Кроткотт и саму потряхивает всякий раз, когда она только начинает думать о том, что могло бы случиться, если бы Альберт вовремя не трансгрессировал их в укромное место. Разбушевавшиеся охранники и Амбридж, подоспевшая им на выручку, здорово поизмывались над Ранкорном, который (вопреки её мнению) не стал лизоблюдничать или унижаться. — Альберт, — Мэри нагибается к супругу, лицо которого вновь корчится в гримасе боли. — Альберт, проснись… Мужчина медленно открывает глаза. Пытается пошевелиться, но ничего не выходит и Мэри снова приходится успокаивать его, поглаживая по мокрому от пота лбу. — Где мы? — спрашивает Альберт слабым голосом. — В доме твоих родителей, — говорит Мэри. — Я долго был в отключке? — Несколько дней. Альберт смотрит на Мэри. — Что изменилось за это время? — Ничего, — хмыкает Кроткотт. — Почти ничего. — Почти? — Альберт нащупывает на своём одеяле руку жены и прикасается к ней. — Мэри, не ври мне. Только не сейчас… — Ты ничего не помнишь? — Я помню, как подумал про дом родителей, когда Амбридж целилась в тебя очередным «Круцио». — До этого ты был какое-то время без сознания. — Мэри кусает губы. — Мы с тобой так боялись, что она может прийти к власти после выборов, но Фадж уже дал ей карты в руки. — Вот как? — Она возглавила Комитет обеспечения безопасности волшебников. — А Скримджер что? — Я не знаю, — выдаёт Мэри. — Но, наверное, он под «Империо». Иначе бы молчать не стал… — Хорошо, если только под «Империо», а не под «Авадой», — усмехается Ранкорн, приподнимаясь. — Как твоя мисс Донаген. — Альберт, как они могли её убить? — Мэри Кроткотт закрывает лицо ладонями. — За что?! Она ничего не знала! Ничего! — А я тебя предупреждал, Мэри. — Так нельзя, — слёзы текут по щекам Мэри Кроткотт. — Это бесчеловечно. Ведь Донаген даже похоронить некому… Слышишь?! У неё сын лежит в Мунго после допроса… После допроса, устроенного Министерством! — Как звать его? — Зачем тебе это? — спрашивает она. — Комиссия по учёту маггловских выродков не дремлет, дорогая моя, — почти без эмоций отвечает Ранкорн. — Если б знать раньше, кто есть кто… — Альберт! — вскрикивает Мэри в ужасе. — Ты хочешь сказать, что Амбридж специально всё устроила?! — Вряд ли она знала, что у пацана есть мать, которая работает на тебя. — Они же были сквибами! — Сквибы сейчас — те же магглы. — Альберт снова опускается на подушку. — Она боится их, как огня. — Пусть Амбридж сгниёт за эти рассуждения в Аду, — Мэри сжимает кулаки, едва ли не до крови впиваясь ногтями в кожу ладоней. — И я бы с удовольствием на это посмотрела. Веришь? — Теперь точно стоит поберечься. — Ранкорн кривится. — А где твои папки? — Их больше нет. Альберта словно током бьёт. — Что значит «больше нет»?! — Амбридж сожгла их в камине. — Мэри резко встаёт со стула и подходит к противоположной стене, где висят фотографии родителей Альберта. — Злость и жадность окончательно лишили её рассудка. Она сожгла всё… все документы по делу Реддла. Все показания свидетелей… заключения, судебную экспертизу… а ведь её проводят только в крайних случаях. Эта тварь… она… — Она уничтожила все улики против Реддла в убийстве твоей сестры, — констатирует печальный факт Альберт. — И доказательства её собственной причастности к этому… — Что? — Мэри, вытирая слёзы, смотрит на мужа. — Как ты сказал? — Ты не знаешь ничего, верно? — О чём? — О ней, об Амбридж, — Ранкорн с трудом, но вновь приподнимается. — Видимо, ты слишком идеализируешь людей, Мэри. Если считала, что в Мунго эта овца лежала для профилактики. — Но… Альберт… этого не может быть… — Почему же не может? Мэри садится на кровать мужа. — Ей было в те годы всего-то… — Ей было двадцать два года, — говорит Ранкорн. — Она только устроилась в Министерство. Была такой милой и чистоплюйской девушкой, приехавшей из Франции. Очаровала всех. Поголовно. Но в тихом омуте, как известно, не только черти, но и здоровенные гриндилоу водятся. — Я её личное дело никогда не читала, но когда у нас были запланированы тренинги, то она всегда переводила тему, едва я касалась её прошлого. Злилась, отговаривала Фаджа от сеансов… — Ещё бы, — волшебник протягивает руку и берёт со столика стакан воды. Мэри помогает Альберту сделать несколько глотков. — В такое посвящать кого-то постороннего — себе дороже. — Постой, — Мэри Кроткотт снова смотрит на супруга так, словно впервые видит. — А ты откуда всё это знаешь? — Мэри, ты забываешь, что я проработал под руководством этой женщины почти двадцать лет. — Рассказывай всё, — говорит женщина. — Всё, что только можно. — По идее, — опять усмехается Ранкорн, — нельзя. Мэри только вздыхает. — Ты же у нас отвечаешь за конфиденциальность сведений о волшебниках, разве нет? — Перестань. Я уволена. — Это может быть временно. — Альберт, — настойчиво произносит Мэри. — Рассказывай. — Амбридж приехала в Лондон впервые в 1969 году. На практику. У неё был выбор между университетами для магглов и школой магии. Она, естественно, выбрала Хогвартс. Её встречал Дамблдор. Повторюсь, никто тогда не мог знать, чем всё закончится. — Это правда, что я о ней слышала? — Мэри задаёт вопрос, перебивая мужа. — Она на самом деле была влюблена в Волан-де-Морта? — Многие так говорят, — пожимает плечами Ранкорн. — И я склонен им верить. Так вот, в Хогвартсе в то время были две проблемы: Том Реддл, который влюбился в грязнокровку и МакГонагалл, которая влюбилась в Реддла. — Что?! — Представляешь, что творилось с бедным Дамблдором? — спрашивает и одновременно утверждает Ранкорн. — И Долорес стала для него неким плотиком спасения. Он попросил её… об услуге. Но девочка не так его поняла… и переборщила с помощью. — Ты хочешь сказать, что Дамблдор науськал Амбридж и Реддла на… мою сестру?! — На Реддла так точно науськал, — говорит Альберт. — Он рассчитывал, что, если Том увлечётся Амбридж, умной, симпатичной, воспитанной и что самое главное — свободной, то всё будет в шоколаде. Реддл забудет Эванс, а Минерва, наконец-то, забудет его… — Господи… — Отношений у Амбридж и Тома не было почти никаких. Кроме приятельских, — продолжает Альберт. — Правда, когда тот совершенно зачах в своей симпатии к Эванс, которая динамила бедолагу направо и налево, Амбридж оказалась нужна. Ненадолго. А девочка, которая только ещё вступает в жизнь считает, что первый мужчина — это навсегда. Мэри в очередной раз вытирает со лба холодный липкий пот. — И вот об этом узнаёт Минерва, — Альберт разводит руками. — Женщина, которая страдает по Тому до безумия и готова даже на преступление, лишь объяснить ему, что никто на всём волшебном свете не полюбит его также, как она… — Ты не хочешь сказать, что у Минервы и Реддла что-то было? — дрожащим голосом спрашивает Мэри. — Только не говори мне, что они… — Да, — кивает мужчина. — Было дело. — Нет! — Мэри затыкает уши. — Альберт, нет! Она — учитель, она — замужняя женщина! А он — подросток, у которого гормоны взыграли… Господи, Мерлин всемогущий! МакГонагалл не могла так поступить… — С моральной точки зрения — да, она совершила преступление. Но если копаться в этом более детально, то… у всех есть свои грешки. — А что с Амбридж стало? — Амбридж, отчаянно захотевшая получить Реддла, стала изводить магглорождённых в замке. Одного за другим. — Пыталась доказать ему, чего стоит? — прищуривается Мэри. — Видимо, так. — Альберт, ты хоть понимаешь, насколько это чудовищно? — Ты не дослушала, — говорит Ранкорн. — МакГонагалл просекла о её махинациях и быстро лавочку прикрыла. Вызвала в Лондон её семью. Тем удалось кое-как образумить доченьку… но ненадолго. После того, как с Эванс было покончено в плане ухаживаний, Реддлу нужно было на ком-то тренироваться. МакГонагалл он побаивался трогать ещё. Но зато он выбрал Амбридж. Взял её с помощью «Империо» и заставил порвать все дружеские и семейные контакты. — Она участвовала в убийстве моей сестры? — Мэри резко хватает мужа за руку. — Да или нет?! — Этого я не знаю. — Как не знаешь?! — Мэри! — осаждает её Альберт. — Успокойся. Женщина дышит через рот, приходя в себя. — Я рассказал тебе не для того, чтобы ты принялась делать глупости. — Ранкорн снова просит воды. — Нам и так хватит проблем. Слышишь? — Кто же поделился с тобой такими сведениями? — Корбан Яксли. — Он — бывший Пожиратель смерти? — Да, — кивает Ранкорн. — Иногда бывает крайне болтливым. — И он не боится расправы? — У него жена в судебном департаменте сидит. — Бывшая жена, — поправляет Мэри. — Да, пусть и бывшая, но тем не менее. — Альберт закрывает глаза. Он жутко устаёт. — Дети, зато, не бывшие с внуками. — Я не знала, что у них есть дети и тем более внуки! — Представь себе, — Ранкорн сглатывает, видимо, решая, говорить или нет. — Внуки родились сквибами. И ему теперь приходится вылизывать задницу Амбридж только для того, чтобы она не тронула его семью…