Мальчик голубых кровей. Испытание алчностью

Гореть в Аду, похоже, не придётся ведь самый страшный ад — небытие и эта дверь однажды распахнётся для каждого, кто ходит по земле… (А. Крыса)

— Мы друг другу никто, — тихо, но с явным бешенством произносит Сириус. — Заруби себе на носу. — Ты про нас или про вас с Фаджем? — Лукреция обходит мужчину со спины. — Определился, Блэкушка? — Определился, — фыркает он. — Про нас всех. — Что ж. Позиция «не верь не бойся не проси» активирована, — усмехается Пожирательница. — Разумно. Но можно было и раньше это сделать. Нет? Сириус встаёт со стула и убирает с глаз долой семейную колдографию. Всё, что он знает о личной жизни родителей — это то, что она у них не сложилась. Ещё как. Никаких фактов, стопроцентно подтверждающих это выражение, у него нет. Однако он всё больше склонен верить слухам — в его ситуации, когда родители едва ли не вышвыривают его из жизни (ни за что, по сути) в самом её начале, уже о многом говорит. Орион Блэк, мужчина весьма симпатичный и властный, всегда любил быть хозяином в доме. Матушка, Вальбурга, видная женщина из старого чистокровного рода. Её материнская родословная насчитывала примерно семь поколений истинных Слизеринцев. Также были и Дурсмтрангцы. По отцовской линии она являлась двоюродной сестрой небезызвестной жены Короля Артура III, правившего в Британии всего ничего — полгода. Его близкие подданные подняли мятеж, убили его вместе с женой и не родившимся сыном. Никто так и не понял, что именно случилось, но по слухам — опять же — кто-то проболтался о том, что в роду появились колдуны. Сириус знает о своих родственниках ещё и то, что все их дочери, которые рождались в союзе от близкородственных связей, умирали во младенчестве. Исключением становятся разве что сёстры Блэк по линии Сигнуса: Андромеда, Беллатриса, Нарцисса. И хоть у его родителей родственная связь была куда как далёкой, Сириус знает, что Вальбурга всё равно очень не хотела дочек. Сириус помнит, как однажды увидел странного вида человечка в доме — лекаря. С эльфийскими корнями (им было можно доверять самую опасную, а именно, родовую медицину). Примерно через несколько дней восьмилетний Сириус узнаёт ещё и о том, что мать ждёт третьего ребёнка, но на седьмом месяце, когда определяют (с точностью до восьмидесяти процентов), что это девочка — женщина требует убить её. Регулус тогда только поступает в Хогвартс. Отец занят на работе, и некому присматривать за больной Вальбургой. Сириусу выпадает не очень простая для ребёнка миссия — ухаживать за женщиной, которая не способна к самообслуживанию. Аборт проходит с осложнениями. Неизвестно, чем бы все могло закончиться тогда, если бы не Сириус. Если бы не его вера и твёрдое, почти несокрушимое желание доказать, что даже в семье, где каждый друг другу волк, можно и нужно оставаться человеком. Сириус очень любит мать. Мальчишка не особенно видит от неё ласку или участие, но знает — если не он, то никто. Несмотря на то, что Регулус является примером для всяческого подражания, Вальбурга и к нему особенной материнской любви не проявляет. Регулус оказывается умнее и максимально отдаляется от родителей, едва ему исполняется четырнадцать. Конечно, они присылают ему деньги и подарки, но он не рвётся к ним. Позднее Регулус будет общаться с родителями, но как со спонсорами (Орион Блэк, желая «продержаться на плаву подольше», берётся за весьма опасное дело — отмывание денег у зажиточных магглов ради Пожирателей и Лорда). Сириуса же Вальбурга не желает и видеть, но парень до последнего верит в её порядочность и хоть какую-то совесть. Напрасно. Уже через три года, при поступлении Сириуса на Гриффиндор, женщина впадает в такую истерию и агрессию, что от неё шарахается даже Орион. — Она сдала, когда я учился на пятом курсе, — говорит Сириус. — Села в инвалидное кресло. Отец тогда написал мне одно-единственное письмо, в котором просил, почти умолял приехать и, хотя бы… попрощаться, но… я решил, что обойдусь. — Кто за ней ходил? — Кикимер ходил. Хоть ему доставалось от неё чаще, чем нам с Регулусом в детстве. — Сильный эльф, — произносит Лукреция. — Но всё же дурак. — Я тоже дураком был, — вдыхает Сириус. — Жаль, что матерей не выбирают… — После того, как они с отцом перестали общаться, дом стал разваливаться. Рыба гниёт с головы. А если женщине всё равно, то очень скоро всё может мхом порасти. Когда она ушла, точнее — её увезли, отец зачах. Пожиратели обосновались здесь. На время. И потом уже принялись осваивать земли твоих… и моего деда. — Насколько я помню, она умирала не дома. Не здесь. А в особняке у этого… — У Фаджа, — буркает, недовольный присутствием Лукреции в своём кабинете (ранее — в отцовском), Сириус. — Я до сих пор понять не могу, зачем он так поступил? Ради своего драгоценного эго? Или это была любовь? — Может и так… — Пф! Бред. — Кто тебе сообщил об их романе? — Я уже и не помню. — А насколько всё было серьёзно, ты знаешь? — Догадываюсь, — мужчина смотрит Лукреции в глаза тяжелым взглядом. — Достаточно просто взглянуть на этого… прыщавого слизняка — и всё становится ясно! — Погоди-ка, — мотает головой Лукреция. — Блэкушка, уж не хочешь ли ты сказать, что уже веришь в то, что этот мальчик — твой братец по маменьке? — Нет, — отрезает Сириус. — Никогда. Я уже сказал тебе. — Но всё же, — женщина прикусывает губу, размышляя. — Гипотетически ведь это возможно? Сколько лет назад тётушка Вальбурга скончалась? — Двадцать два года назад. В одна тысяча девятьсот восьмидесятом году. — Наверное, всё куда проще. — Да что ты! — взмахивает Сириус руками. — Ты мастер по логическим цепочкам! Давно ли? Перестала закладывать за воротник и теперь в следопыты подашься?! — Полегче, — цедит сквозь зубы Лукреция. — Это же ты места себе не находишь уже несколько дней. А всего-то надо вскрыть фамильный сейфик и узнать, что да как. — Ключик дать? — с издёвкой спрашивает Сириус. — Да подавись! — На здоровье, — отвечает Блэк. — Хотя, в чем-то мне трудно с тобой не согласиться — раз такой шанс выпал, значит, нужно воспользоваться. Я спать не смогу спокойно, если не буду знать. — Значит, идём на дело? — оживляется внезапно Лукреция. — Наконец-то! У тебя тут в компании Кикимера свихнуться недолго. А мне сейчас опасно психику так напрягать. Сам понимаешь — ломка же ещё не сошла. Лукреция как бы невзначай достаёт бутылку из бара и протягивает мужчине. — Хряпнем за успех? — Ты мне про это упоминать даже брось, — хмурится Сириус. — Ты и так пропила столько, что на всю жизнь кому-то хватит. — Да ладно, давай хоть по маленькой? — морщится, как маленькая девочка, Лукреция. — Не будь как мой папочка! — Как ты вообще на стакане оказалась? — А как мы все там оказываемся? — грустно усмехается волшебница. — Все думают, что смогут бросить, как только так сразу. А потом — беспросветная трясина. — Нет, — он отбирает у неё спиртное. — Не у всех так. Вынужден разочаровать. Всё от силы воли зависит. — Не всем же быть такими, с железобетонными яйцами, как у тебя, — с презрением фыркает женщина. — Не забывай, что тебя уберегли от участи Пожирателя. Дамблдор постарался, но ты, позволь сказать, Блэкушка, не отплатил ему той же монеткой. Он же на тебя так рассчитывал. И вот сейчас — всё складывается так, что он тебя подставляет. И провоцирует. Не заметил? — Заметил. — И какие же выводы? — Пошли лучше навестим нашего дорогого гостя, — говорит Блэк. — Кикимер хоть опытный нянь, но всё же с сыном самого Министра стоит обращаться чуть более вежливо. Я подозреваю, что если тот отказывался есть, то Кикимеру пришлось силком вливать соки по утрам в глотку этому неблагодарному щенку. — А у вас с ним любовь. — Ещё какая, — Сириус распахивает двери комнаты, изолированной и довольно тесной. На кровати брыкается Коуди — худенький молодой парень с густыми каштановыми волосами и прилично отросшей щетиной. Фингал под левым глазом и расцарапанная щека придают ему чуть больше мужественности. Эльф всего-то пытается влить в рот юноше порцию зелья Сонливости. — Хозяин! — соскакивает с подушки эльф. — Кикимер уже битый час пытается привести этого несносного мальчишку в состояние покоя, но пока нет успехов. Вы не окажете честь и не поможете? — Отпустите меня! — Коуди снова натягивает верёвки на запястьях. — Если мой отец узнает, что вы удерживаете меня силой, то… — Бо-р-р-р! — издаёт непонятный звук Сириус. — Умолкни, тарахтелка! — Простите, хозяин… — Да я не тебе, — отмахивается от эльфа Сириус. — Я ему. — Только троньте меня. — Коуди смотрит, приподняв голову, то на Лукрецию, то на Сириуса. — У вас будут проблемы. Ранкорн ещё не подозревает, что наделал — его теперь даже при полном наборе алиби и улик не оправдают. А вам я не советую… — Закрой рот, малыш. — Блэк резко подходит к кровати. — Пока я не сделал это сам. — На кого вы работаете? — Ха! Работаю… Ни на кого, — отвечает Сириус. — Но что тогда вам нужно? — Я разрешал задавать такие вопросы? — Я видел вас на плакатах в розыске, — говорит Коуди. — Когда это было? — Недавно… По лицу Сириуса уже ходят желваки. А руки сами собой сжимаются в кулаки. — О чём думаешь? — вовремя одёргивает его Лукреция. — Будь поаккуратнее, Блэкушка. Сам сказал — сынок министра — товар бесценный. — Ну уж точно не для его папочки, — усмехается Сириус. — Если он такой идиот, что даже не знал о готовящемся покушении. — Вы злитесь на отца за то, что он вас не оправдал! — Смотри, какой разговорчивый нашёлся! — Сириус нагибается к парню. — Что ещё тебе известно обо мне, малыш? Рассказывай, не стесняйся, здесь все свои… — Блэк, оставь его. — Я буду решать, что и как с ним делать, — рычит Сириус. — Хватит с меня этой кабалы, в которую меня загнали ваши чертовы нормы и правила. Большинству в нашем мире вообще плевать на всё и живут как в Раю, а я почему-то, выбирая из двух зол меньшее, всегда оказываюсь в дураках! А его папаша, наворовавший столько, что всю планету можно одеть и обуть, теперь думает, что все будут перед ним на цыпочках ходить? Только потому, что он, видите ли, жертва?! Нет уж! — Хозяин… давайте же вольём зелье. Ему надо спать. — Ничего, бодрствование тоже пойдёт на пользу. — Блэкушка, — Лукреция подходит и довольно жестко стискивает плечо мужчины. — Не забывай, что это не совсем твоё личное дело. Вот нагрянет сюда Дамблдор со своими орденосцами, и тогда будем выяснять, кто на мальчика больше прав имеет. — Да не буду я его бить. — Блэк вырывается и отходит на пару шагов. — Вы знаете Дамблдора? — удивленно моргает Коуди. — Серьёзно? — Пора его усыпить… Оцепеневший от слов волшебницы Кикимер меняется в мордахе. — Смешно же вышло. — Лукреция разводит руками. — Очень, — кривится Сириус. — Хозяин, Кикимер ничего не понял… Усыпить — это навсегда лишить возможности дышать и жить? — В некотором смысле — да. — Кикимер подумал, что нужно просто… — В смысле — вливай зелье, — вторит Блэк. — А то разболтался он совсем. — Но как же? — эльф смотрит на юношу. Тот готовится снова изгибаться. А когда так возятся — попробуй что-то влить. И к тому же, рот закрыт. — Кикимер уже всё перепробовал… — Ой, да что может проще быть? — Лукреция подмигивает лежащему Коуди. — Учитесь, мальчики, пока я жива. Кикимер под руководством Пожирательницы устраивается на подушке над головой Коуди. И по команде он зажимает бедняге нос. Коуди Фадж морщится и потом пытается сбросить маленькие цепкие лапки эльфа, но Лукреция садится на него сверху, и подавляет все попытки к движению. Когда дышать ему становится нечем, он вынужденно открывает рот. Лукреция тут же вливает полфлакончика внутрь. Коуди кашляет, стараясь не глотать, но это уже не имеет значения — миссия выполнена. — Почему раньше не додумался? — спрашивает у домового Сириус. — Элементарщина же. Идиот. Давно вы воюете? — Уже полтора часа, хозяин. — Хорошо, что это только зелье Сонливости, — хмыкает Лукреция, слезая с кровати. Мальчишка уже спокойно дышит и начинает погружаться в глубокий сон. — А то наш Лорд, бывало, так измывался над бедными пленными… вместо обещанного глотка воды подливал им яд. По капле, перекрывая остатки кислорода… *** В замке становится очень тихо и тоскливо. Каникулы подходят к концу. Гарри и Рон уже не могут дождаться своих одногруппников, с которыми хоть поговорить нормально можно. Драко продолжает вести себя странно, но при этом живо интересуется делами Гермионы — девочка лежит в больничном крыле вот уже несколько дней. Её находят возле библиотеки. Последней каплей является для Дамблдора нападение прямо во время каникул. Почти на виду. Преподаватели в смятении. Но как бы не старались — никто не может объяснить, что всё это значит. И особенно мрачна Минерва МакГонагалл. Пока что только с её факультета в больничном крыле находятся сразу трое учеников: Колин Криви, его сестра Амалия, Гермиона Грейнджер. А про то, что даже Мэри Кроткотт, их недавно назначенный психолог, окаменела и упоминать боятся. Проверки из Министерства начинаются с первого дня учебных занятий. Перед первым уроком МакГонагалл объявляет о собрании всего факультета в гостиной. Она сообщает, что в связи с чрезвычайным положением, в Хогвартсе вводятся новые правила. Гарри, Рон и другие спешат скорее рассесться по местам, чтоб не опоздать на урок по маггловедению. Чарити является очень требовательной преподавательницей. Поначалу у них не складывается нормальных отношений. Большинство из студентов стараются проверить её на прочность, и каждый раз она даёт вполне достойный отпор. Очень скоро, почти на третьем занятии, Бербидж даёт большую теоретическую контрольную, и результаты оставляют желать лучшего — никто не справляется даже с первой частью вопросов. Гарри и Рональд зарабатывают лишь упрёки и оценки, равняющиеся «У», в лучшем случае. Зато Малфой подтягивается по предмету с такой скоростью, что можно подумать, будто он всю жизнь прожил с магглами. Однако на уроках мальчик мало говорит, а вот на пергаменте излагает так, словно собирается быть писателем. Минерва дожидается полнейшей тишины. И лишь потом начинает: — «Все ученики возвращаются в гостиные своих факультетов до шести часов вечера и больше их не покидают. На уроки будете ходить в сопровождении преподавателя. Никто не пользуется туалетной комнатой без провожатого. Все матчи и тренировки временно отменяются. Никаких передвижений по вечерам». Переполненная гриффиндорская гостиная выслушивает это строгое предписание, не проронив ни слова. Профессор сворачивает пергамент, по которому читает, и заканчивает собственными словами: — Вряд ли стоит добавлять, что я давно не была так расстроена. Если преступника не поймают, школа, по всей видимости, будет закрыта. Я настоятельно прошу: все, у кого есть хоть какие-то подозрения, без промедления подойдите ко мне и сообщите, что вам известно… — Ты слышал? — шепчет Гарри. — Тоже мне, нашлась защитница. Так мы и побежали ей что-то рассказывать. Верно? Она же знает обо всём и молчит. — С чего ты взял, что она всё знает? — А с того, — Гарри хмурится. — Дневник Тома Реддла — это ведь её подарок. И значит, вся магия, наложенная на него — тоже её рук дело. Неужели не понятно, Рон?! — Может, лучше Дамблдору всё рассказать? — робко спрашивает Рон. — Нет, — мотает Гарри головой. — Нельзя. — Почему? — Он и так изо всех сил старается, чтоб Хогвартс не закрыли. — Ну, значит, ему нужно всё узнать! — Проверки из Министерства и так собираются его сместить, — шипит Гарри. — Ему нужно быть в стороне. — Почему его собираются сместить? — Из-за Хагрида. Я слышал. — Что, снова Люциус Малфой? — Я думаю, что да. — Он уже знает о нападениях? — Скорее всего, — отвечает Гарри. — И что нам теперь делать? — спрашивает Рон. — Нужно довести до конца дело с дневником Реддла. Профессор МакГонагалл — вот наш ключик. Нужно найти способ заставить её рассказать правду и начать действовать. — Как? — Рональд закатывает глаза. — Через Малфоя, — говорит Гарри. — А ему ты что скажешь? И ты думаешь, что он станет нам помогать? — Если не будет другого выхода, то станет. Во время самоподготовки, сидя в библиотеке, Гарри и Рон вместо учебы в очередной раз перелистывают толстенные фолианты, в надежде найти что-нибудь про Чудовище. Они отсаживаются от других учеников, за которыми пристально следит Ирма Пинс, и обходят все стеллажи с книгами по зоологии. Перебрав гору, но так и не найдя ничего похожего, ребята обращаются к чудо-справочнику, висящему возле каждого стеллажа. Он может подсказать тем, кто уже отчаялся найти нужный раздел. — Самые опасные пресмыкающиеся и чешуйчатые, — читает Гарри. — Посмотрите в тему в «Чудовищная книга о чудовищах». — Отлично! — Рон бредёт к кафедре Пинс и просит выдать ему один экземпляр. — Сожалею, юноша. Но в данный момент эти книги не выдаются. — Почему?! — Книги в переработке. Их увезли ещё вчера. Рональд возвращается на место. — Что там? — Ничего там, — вздыхает мальчик. — Полный ноль. — Да как так? — Пинс сказала, что книги в переработке. — Почему это? Из-за того, что происходит? — спрашивает Гарри. — Может быть… — Молодые люди, — библиотекарша подходит к ним неожиданно. — Есть один экземпляр в школе. Но он выдан. — Кому? — Преподавателю. Северусу Тобиасу Снеггу. Мальчишки переглядываются. — Я могу его поторопить, если вам сильно прикипело. — Нет, спасибо, не надо, — с кислой улыбкой говорит Гарри. — Мы справимся. — Вот и приплыли… — Зачем Снеггу эта книга? — Откуда мне знать? — Погоди-ка… а если он и есть наследник Слизерина?! — Вот это догадка, Гарри, — поражается Рон. — Ты спятил? — Да, наверное, я схожу с ума, — соглашается Поттер. — Но… вдруг Снегг что-то знает. И поэтому убрал все книги из библиотеки? Он же преподавал тут в те времена… — Нет, Гарри, к нему соваться точно не стоит. Если он что заподозрит, то нам вообще нельзя будет выходить из спален. — Ладно, подождём, вдруг он сдаст книгу на днях. — Всё, выбора больше нет, — с сожалением произносит Рон, захлопывая очередную пустую толстую книгу. — Никаких вариантов. Гарри, мы перерыли почти всю библиотеку. — Ты уверен, что всю? — Кроме той секции, где висит табличка «Запрещено». — Тогда самое время использовать Мантию, — говорит Гарри. — Ты помнишь, твои братья мне советовали туда наведаться? — Что ты собираешься искать? — Что-нибудь о Томе Реддле. О его семье и прошлом… — Я догадался, — хмыкает Рон. — Но, Гарри, ты думаешь, что в книгах ты найдёшь ответы на все свои вопросы? — Хотя бы на некоторые. — Может, логичнее тогда пробраться в кабинет к МакГонагалл? — Мы уже пытались, — удручённо вздыхает Поттер. — И чем всё кончилось? — Да если б Малфой не был таким уродом, то… — Если бы не я, Уизли, — Драко вдруг появляется рядом с мальчишками. — Вы бы давно месили грязь на пути домой. Нет? Гарри и Рональд молчат. — Вам всё, я смотрю, приключений мало. Сколько ещё у нас будут вычитать очки? — Надо же, какой правильный, — фыркает Гарри. — Малфой, на себя посмотри. Ничего нам сказать не хочешь? — говорит Рон. — Например? — удивленно спрашивает Драко. — Нечего строить из себя невинного ангелочка! — Рон сжимает кулаки, положив руки на столешницу. — От твоих выходок нам попадало не меньше. А, может, и больше. После слова «ангелочек» у Гарри в голове щёлкает — именно так называл Ник того убийцу, о котором они до сих пор мало, что знают. Гарри резко бросает взгляд на Драко. Мальчишка стоит напротив и ухмыляется. — Снова в поиске? — Гарри намеренно задевает чувства Драко, зная, что только так им удастся выбить из Малфоя хоть что-то. Нужна злоба. Много злобы, чтоб именно она побудила доказать обратное. — А как же магглы? Несладко с ними? — Это ты на себя намекаешь, Поттер? — Нет. На тебя. Драко хмурится. — Не понимаю, о чём ты. — Всё ты понимаешь, Малфой. — Поттер, у тебя переизбыток книг на парте, — фыркает мальчик. — Ты ж не Грейнджер. Или ты и за неё решил перечитать всю библиотеку? — Ну, конечно. — Гарри растягивает губы в усмешке. — У меня, в отличие от некоторых, нет таких профессиональных и доступных репетиторов. Приходится самому до всего додумываться. — У меня тоже нет никаких репе… — Вот не надо врать! — Рон поднимается во весь рост. — Все знают! Про тебя и МакГонагалл! — За такое по роже можно схватить, Уизли. Драко сжимает кулаки. — Да ты не подумай ничего, Малфой, — произносит Гарри. — Мы порадоваться за тебя хотели. — Да, точно, — подхватывает Рон. — Слушай, ты можешь попросить МакГонагалл, чтоб она и нам дала персональное расписание. И ещё разрешила не ходить к Снеггу на пары? — скалится Гарри. — Пожалеешь о том, что сказал! — Неужели? — Поттер, закрой свой рот, — шипит разозленный уже Драко. — И МакГонагалл не трогай…. — Ого, — присвистывает Рон. — Значит, слухи-то правдивые? — Какие ещё слухи?! — Что она тебя усыновить собирается? Драко замирает с открытым ртом. — Ты не знал? — Гарри продолжает зрительную атаку. — Как же так? — Кто вам сказал? — Да так, есть люди, — уклончиво отвечает Гарри. — Забудьте, Поттер, — Драко мотает головой. — Это всё ерунда. Придумки ваших идиотов-дружков. — Но ты… был бы рад, если всё оказалось правдой? — Что? — Ничего, — Гарри выходит из-за парты и подходит к Драко. — Ты ведь привязался к МакГонагалл, верно? — Тебе какое дело? — блондин щурится. — А что если она вовсе не такая, какой хочет казаться? — Поттер, может хватит говорить загадками? — Неужели ты ни разу не задумывался над тем, почему у неё нет своих детей? Драко стискивает зубы. — А ты, значит, задумывался, Поттер? — Всё, что сейчас происходит, это не просто так. — Гарри оглядывается на Рона. — Мы тебе кое-что расскажем, Малфой. При условии, что ты будешь молчать. — Пф! — фыркает мальчишка. — Я же не вы, трепаться кому попало не стану… *** Драко со стуком открывает дверь в комнату МакГонагалл. Женщина хоть и отзывается «войдите», но сидит за столом и что-то старательно пишет. Драко не видит из-за её спины пергамента, но отчётливо слышит скрип пера. Когда Драко делает пару шагов к ней, Минерва резко вскакивает и захлопывает довольно толстую чёрную тетрадь. Мальчик удивлённо косится на неё. — Доброе утро, Драко, — говорит Минерва, стараясь улыбнуться. — Что-то случилось? — Нет, — он мотает головой, а сам всё ещё смотрит на стол. — Завтрак же скоро. — Да, я знаю, — мальчик держит в руках галстук. — Пора бы научиться, — вздыхает Минерва. — Давай сюда. Женщина проводит мальчугана к зеркалу и встаёт за его спиной. Берётся за галстук. — Итак, первое действие… Она перекидывает концы галстука на плечи и кладёт широкий поверх узкого. — Запомнил? — Да, — кивает Драко. — Затем мы как бы обворачиваем широким концом узкий и делаем петлю. Можно пару раз для объёмного узла. Минерва продевает широкий конец галстука в образовавшееся отверстие. — И затягиваем так, как нужно. Драко с удовольствием отмечает, что узел очень красивый и аккуратный. — Можно теперь я сам? — Вперёд, — МакГонагалл резко сдёргивает с его шеи только завязанный галстук. Так и не выяснив ничего стоящего, Драко, только больше расстроившись и задумавшись над поведением МакГонагалл, проходит в Большой зал. И не узнаёт такого привычного обычно пространства. Повсюду развешены искусственные цветы, словно на могилках, пахнет сладкими духами, а в небе порхают странного вида розовые пеликаны. — Что тут происходит? — спрашивает Драко, садясь за стол и начиная сковыривать с жареного бекона сердечки. Рон молча указывает на преподавательский стол. Локонс, в омерзительной розовой мантии в тон цветам, жестом требует тишины. Преподаватели по обе стороны от него сидят с каменными лицами. Драко со своего места видит, как дёргается щека у МакГонагалл. Снегг выглядит так, словно его только что заставили выпить полный стакан «Костероста». — С Днём святого Валентина! — провозглашает Локонс. — Для начала позвольте поблагодарить всех — их сорок шесть человек, — кто прислал мне к этому дню поздравительные открытки! Я взял на себя смелость устроить для вас этот маленький сюрприз. Но это ещё не всё! Локонс хлопает в ладоши, и в зал входит процессия мрачного вида гномов. Правда, это не обычные гномы: у каждого в руке арфа, а за спиной — золотые крылышки. — Представляю вам моих любезных купидончиков, валентинских письмоносцев! — лучезарно улыбается Локонс. — Сегодня они будут ходить по школе и разносить валентинки. Веселье только начинается! Я уверен, и мои коллеги захотят внести лепту в наш праздник! Давайте попросим профессора Снегга, пусть он покажет нам, как сварить Любовный напиток! А профессор Флитвик в этот праздник пламенеющих сердец мог бы рассказать кое-что о Приворотных средствах. Он знает о них, старый проказник, больше любого чародея! Профессор Флитвик заливается краской и прячет лицо в ладонях. Взгляд Снегга являет собой бурю, и говорит о том, что он силой вольёт стакан яда в глотку первого, кто обратится к нему за Любовным напитком. На протяжении всего дня гномы с валентинками бесцеремонно снуют из класса в класс, к раздражению преподавателей. После обеда у дверей кабинета заклинаний один из них, особенно уродливый, ловит Гарри Поттера. — Эй, ты, Гайи Поттей! — кряхтит он, расталкивая учеников. Гарри бросает в жар. Еще этого не хватало, получить валентинку в присутствии мелюзги, среди которой и Джинни. Он предпринимает попытку улизнуть — не тут-то было. Гном кидается ему наперерез, колотя по ногам кого ни попадя. — Тебе музыкальное послание, Гайи Поттей, — объявляет гном, неумолимо забренчав арфой. — Только не здесь! — вырывается Гарри. — Стой смийно, — хрюкает гном, дёрнув его к себе. — Отпусти меня! — выкрикивает Гарри. — Немедленно! — Что, Поттер, засмущался? — насмешливо проговаривает Драко Малфой. — Да ладно, это же не первая валентинка за сегодня? Или я что-то пропустил? Вы с Локонсом могли бы посоревноваться? — Из-за чего шум? — раздаётся еще один знакомый голос — это Перси Уизли. — Неважно, — буркает Гарри. — Все довольны, утроили тут цирк… — Все претензии к Локонсу, — фыркает староста. — Гарри, будь умнее. — Вот именно! Это же показуха! — Стоять! — гном не желает так просто уходить. — Спейва песня! — Может, наедине? — шепчет ему Гарри. — Пожалуйста, а? — Нельзя! — Почему?! — Давай, Поттер, не задерживай, — Драко становится интересно. — И пгавда, — говорит гном. — Давай спою — и газойдёмся. Гарри только горестно вздыхает. — Ну вот, — говорит гном, усевшись Гарри на лодыжки. — Теперь слушай:

Его глаза хоть видят слабо, Но зеленей, чем чаодея жаба, А волосы его ченей тоски, Чейнее классной гийфельной доски. О, Божество, хочу, чтоб сейдце мне отдал, Гейой, что с Тёмным Лойдом совладал!

Гарри багровеет, и он готов отдать все золото «Гринготтса», лишь бы провалиться сквозь землю. Самое лучшее теперь — посмеяться вместе со всеми. Пытаясь улыбаться, он поднимается на ноги, которые совсем не движутся под тяжестью гнома. Некоторые первокурсники рыдают от смеха, а Перси пытается навести порядок. — Расходитесь, расходитесь, звонок был пять минут назад, — говорит он, подталкивая к дверям класса самых юных учеников. — Живее! Драко подходит к гному и замечает у того на груди висящую на красивой красной ленте большую валентинку с надписью: «Любимой учительнице, Минерве МакГонагалл, от её талантливого ученика!» — К тебе это тоже относится, Малфой! — Погоди, — машет рукой мальчишка. Гном собирается идти дальше — у него ещё много заказов на индивидуальные поздравления. Но Драко преграждает ему путь, говоря: — Что это ещё такое?! От кого? — Ах, это, — тянет гном. — Это откйтка. Вашему декану. Пойду спою, что ли… хотя, я уже не в таком великолепном голосе. — От кого открытка, дубина?! — Драко резко дёргает гнома на себя, и тот угрожающе шипит. — Не могу газглашать тайну! — Знаешь, что? — Драко срывает валентинку с ленты. — Дай сюда! В открытке мальчик обнаруживает то, чего и опасается — это письмо от Локонса. Для Минервы. Драко не успевает всего прочесть, но уже по первому предложению, где Златопуст Локонс без всякого зазрения совести признаётся Минерве в любви и говорит о том, что она для него куда больше, чем просто отменный преподаватель, становится ясно, что за пакостник этот человек. У Драко внутри снова поднимается волна ярости. — Не положено! — вопит гном, размахивая арфой. Драко быстро достаёт волшебную палочку. — Никакого волшебства в коридорах! — Перси пытается остановить мальчишку. Малфой резко рвёт открытку на мелкие кусочки и поджигает их заклинанием «Инсендио». Все оставшиеся в коридоре ахают. Гном гневно ругается, бросив музыкальный инструмент и намереваясь встряхнуть теперь нарушителя гармонии. Перси забирает палочку у протестующего Драко. — Я вынужден отнять у Гриффиндора десять очков, — проговаривает он. — Это раз. После урока идёшь со мной в кабинет к профессору МакГонагалл. Это два. Палочку получишь после отработки наказания. Это три. Убирайся отсюда! Драко, задев гнома носком ботинка, и получив в спину кучу оскорблений, проходит в класс. Все Гриффиндорцы перешёптываются. Гарри и Рональд садятся в конце класса, что довольно удивительно. Но поскольку профессор Флитвик до сих пор не разрешает Гарри применять заклинания на его уроке без дополнительных требований, Поттеру можно не беспокоиться за то, что его вызовут к доске. — Всем добрый день, — карлик вскарабкивается на свой пьедестал. — Сегодня у нас теоретическое занятие. Как и обещал, я принес пособия для старших курсов под названием «Заметки о волшебных палочках» за авторством Гаррика Оливандера. Класс оживленно рассматривает довольно яркую обложку, выполненную из странного вида материалов. Скорее всего, она не глянцевая, как принято в продвинутой книжной индустрии, а выполненная из грубого картона и раскрашенная своими руками. Магические краски, впитывающиеся за несколько секунд и «бронирующие» обложку на долгие-долгие года. — Мы познакомимся с этими книжицами, посмотрим на оглавление, выявим основные достоинства и недостатки данного пособия, — Филиус раздаёт студентам по одному на парту. — Будем читать цепочкой, начиная с первой парты. Можно не вставать. Так получается, что одного экземпляра не хватает, и Гарри с Роном приходится подвинуться и пустить Малфоя к себе. Не без предварительного замечания от Флитвика, конечно. Драко никак не желает садиться рядом и всем своим видом показывает, что обойдётся. — Не задерживайте, мистер Малфой. Драко перебирается за соседнюю парту. Рон нехотя пододвигает учебное пособие на середину стола. Гарри приходится убрать локти с парты. Мальчишки больше тратят времени на переглядки друг с другом, и совершенно не слушают. Флитвик ставит каждому из них штрафное очко. И того — минус три. Дин и Симус начинают возмущаться, но ровно до тех пор, пока очередь читать не доходит до них. — Отлично, — говорит Флитвик. — Мы с вами прошлись по предисловию. И теперь давайте откроем оглавление. Мистер Томас, прошу вас… — В учебном пособии семь глав, профессор, — Дин водит пальцем по строчкам. — И Приложение. «Глава первая. Вводная лекция о правильном положении палочек в стане волшебного мира (здесь мои юные друзья узнают о том, что палочки тоже выбирают себе хозяев и весьма отличаются зачатками разумности) Глава вторая. Длина и Гибкость палочки, как основные показатели при выборе (здесь студенты знакомятся с важными качествами волшебных палочек, которые необходимо учитывать при их изготовлении) Глава третья. Древесина: А — Б (раздел включает в себя виды деревьев и полное их описание; раздел делится на подглавы для того, чтобы классификация не нарушалась в алфавитном порядке; имеется таблица сравнения мощностей палочек из той или иной древесины) Глава четвертая. Древесина: Г — К (раздел делится на подглавы; имеется таблица сравнения мощностей палочек из той или иной древесины) Глава пятая. Древесина: Л — Я (раздел делится на подглавы; имеется таблица сравнения мощностей палочек из той или иной древесины) Глава шестая. Исключения (палочки и полное их описание, которые не подходят ни под одну категорию и расцениваются как «иностранцы» в стане своих; имеются колдографии и краткие биографии волшебников-британцев, владеющих такими палочками) Глава седьмая. Сердцевина палочек (полное описание всех возможных вариантов сердцевин для волшебных палочек; имеется сводная таблица самых «продаваемых» ингредиентов для их изготовления; краткие биографии волшебников, владеющих сразу несколькими палочками и также самыми редкими сердцевинами) Приложение. Словарь сокращений и рекомендации по выбору палочки (вот мы и подобрались, мои дорогие, к самому важному: выбор палочки с учетом вашей специализации в будущем; внимательно изучив сей учебник, вы сможете ориентироваться в огромном многообразии палочек и не позволите себя обмануть, если вдруг так случится, что покупка произойдёт за рубежом)» — Итак, мы узнали, что это пособие может быть чрезвычайно нужным. Вообще-то оно рекомендовано для учащихся с пятого по седьмой курс, но я решил, что и вам будет полезной эта информация. В свободное время можете полистать, — говорит Флитвик. — Если будут вопросы, то я готов ответить… — Получается, что на пятом курсе снова нужно менять палочку? — спрашивает Рональд, недавно получивший свою новую. — Это обязательно? — На пятом можно и не менять. На седьмом — обязательно. — Так и разориться недолго, — фыркает рыжий. — На первом курсе купи, потом на пятом меняй, на седьмом тоже… В класс слышится смех. — А как же палочки на всю жизнь? — Это отдельный вопрос, мистер Малфой, — проговаривает Филиус, заметив его поднятую руку и внутренне порадовавшись. — Есть такие палочки, которые остаются на всю жизнь. Но это происходит редко. Палочки ведь ломаются, теряются, перепродаются, выигрываются, крадутся… Но при выборе именно на всю жизнь, нужно учесть, что палочка не всегда лучше вас может знать, кем вы станете в будущем. Аворором или же пекарем. Журналистом или же спортсменом. Лично я знаю немногих волшебников, которые бы никогда не меняли палочку. — Например? — Например, автор этого пособия — Гаррик Оливандер. У него одна палочка с первого курса и по сей день — Граб, 12 дюймов, с сердечной жилой дракона внутри. — Сэр, — Драко снова поднимает руку. — Может, вы расскажете что-нибудь о своей палочке, с учетом рекомендаций от мистера Оливандера? Класс заинтересованно смотрит на карлика. — Попытаюсь, — неловко улыбается карлик. — Моя первая палочка была куплена в лавке Оливандера в 1953 году. Это был 9 дюймовый кедр с когтем дракона. Весьма мощная и хорошая палочка. Послушная. На седьмом курсе я поменял её, когда поступал на курсы повышения квалификации для того, чтоб преподавать в Хогвартсе. И теперь у меня грушевое дерево 10 дюймов в длину, умеренной гибкости, с износостойкостью равной почти нулю, и с волосом единорога внутри. Карлик демонстрирует палочку первым партам, но потом разрастается гул от тех, кому не видно, и приходится пустить палочку по рядам, дабы дать потрогать. Дети, в большинстве своём, любят познавать окружающее через осязательные и тактильные рецепторы. Да и вообще, лучше один раз подержать в руках, чем распинаться целый час. И тут-то начинается самое интересное: у кого-то палочка просто выскальзывает из пальцев, а у кого-то застревает и даже оставляет занозы, хоть сама по себе абсолютно гладкая. Становится очень шумно. У Дина Томаса палочка Флитвика вываливается из руки, а для Лаванды Браун она становится такой тяжелой, что девочка не в состоянии долго удерживать её на весу. Невилл Долгопупс отказывается даже прикоснуться к незнакомой вещи, а когда дело доходит до Гарри, то он, недолго думая, взмахивает палочкой, применяет заклинание — и разносит в щепки стоящий на книжной полке деревянный резной поднос. — Святой Мерлин! — Филиус ковыляет к последней парте. — Мистер Поттер, да вы рехнулись! Что вы наделали! Ка вы вообще могли использовать заклинание не своей палочкой?! Вы что, не усвоили наш первый и самый важный урок? — Меня на нём не было, — припоминает ошибку преподавателю Гарри. — Простите, я не думал, что так получится. — Оно и видно, что вы не думаете! — Сэр, а палочка могла сама это сделать? — спрашивает робко Невилл. — Могла, если задуматься, но мистер Поттер не должен был взмахивать ею. Мы же с вами обсуждали — никаких мановений палочкой чужого человека, пока вы не освоите простейших заклинаний и простейших механизмов работы палочки. — Я же только руку поднял… — А кто вас просил?! — негодует Флитвик. — Не ври, Поттер, — произносит вдруг Драко. — Я рядом сижу и видел, что ты специально взмахнул. Гарри смотрит на Драко с яростью. — Нет, так дело не пойдёт. Вы к седьмому курсу и меня угробите, — качает головой Флитвик. — Вам срочно нужны дополнительные занятия. Я переговорю с Дамблдором. Отдайте! Палочка возвращается в родные руки и успокаивается. *** — Мистер Уизли, идёмте со мной. — Минерва с каменным лицом подходит к Рону во время обеда. — И будет лучше, если вы сообщите своим братьям. — А что случилось? — мальчик удивляется. — Всё объяснят позже. Когда они подходят к кабинету директора, у Рональда неприятным спазмом сводит желудок. Дамблдор сидит в кабинете один и медленно разворачивает длинный свиток, на котором можно рассмотреть Министерскую сургучную печать. Минерва подталкивает Рона к столу директора. — Спасибо, профессор МакГонагалл, оставьте нас, — говорит Дамблдор, вздыхая и смотря на Уизли. — Разговор не из простых. Лишние свидетели ни к чему. Рон оглядывается на уходящую женщину. — Садись. Мальчик краснеет и когда его пятая точка находит стул, то ему резко хочется сбежать куда-нибудь, но Дамблдор буквально вжимает его в спинку одним своим очередным грозным взглядом. — Итак, во-первых, я бы хотел сказать, что очень рад тому, что твой отец больше не является подозреваемым в нападениях на работников Министерства. У Рона падает челюсть. — Да. Именно так, мальчик мой, — продолжает Дамблдор. — Твоя новая палочка станет гарантией того, что ты больше не будешь давать её в руки незнакомцам и уж тем более, не будешь позволять им использовать магию от твоего имени. Во-вторых, Рональд, я бы хотел поговорить о твоей сестре. — Сэр, если вы думаете, что Джинни способна на убийства и прочее… — Я так не думаю, но факты пока остаются фактами. — Сэр, она не стала бы этого делать! — А с чего ты взял, Рональд, что человек делает что-то только из собственных побуждений? Неужели ты никогда не допускал мысли, что иногда что-то может заставить нас поступить так, а не иначе. Обстоятельства, например, или же даже другой человек. — Вы уже всё знаете? — смущается Рон. — Вам Гарри сказал? — Гарри мне ничего не говорил. — Тогда как вы узнали? — Твою сестру, Рон, направили на обследование. — Куда? — вздрагивает мальчишка. — Пока к Мадам Помфри. — Дамблдор внимательно следит за реакцией паренька. — Когда будут результаты, я сообщу. Но и ты должен мне кое-что пообещать… — Что, сэр? — Какие бы факты не выяснились, ты не будешь никому ничего говорить. Понял? — Но как же… — Твоим родителям будет лучше, если они не станут волноваться за неё. Если вдруг возникнет необходимость, то я сам сообщу. — Но профессор МакГонагалл велела мне сказать Фреду и Джорджу. И Перси… Дамблдор резко меняется в лице. — У твоей сестры, могут обнаружиться последствия одного сильного заклятия и если, слишком много человек будут в курсе таких вещей, то Хогвартсу не избежать плачевной участи. — Я понял, сэр. — Рон опускает глаза. — Я должен спросить тебя, не хочешь ли ты мне что-нибудь рассказать? — вкрадчиво начинает Дамблдор. — Рональд, пойми, чем больше я буду знать о том, что происходит, тем больше вероятность удачного исхода. — Что именно вы хотите знать, сэр? — Всё, что ты решишь сейчас рассказать. — Что теперь будет с Джинни? — бледнеет Рон. — Как только мы узнаем причину, сможем найти лекарство. — Но ведь вы сказали… — Я помню, что я сказал. — Дамблдор поднимается со своего трона. — Кто бы ни наложил на Джинни Уизли заклятие, мы должны знать наверняка. — Если я вам всё расскажу, то вы спасете Джинни? — А как иначе? — усмехается старик. — От этого зависит судьба Хогвартса. Рональд, чувствуя себя последним предателем, но успокаиваясь от мысли, что у него нет другого выхода, рассказывает Дамблдору о том, что они нашли дневник Тома Реддла. О том, как Гарри провёл параллель между смертью Миртл и смертью девочки по имени Лоя. О байках привидений. О том, что дневник, оказывается, был подарен Минервой МакГонагалл. — Ты уверен, что дневник Тома Реддла на самом деле существует? — Да, сэр. — С чего ты взял, что это подарок от МакГонагалл? — Там так было написано. — Где сейчас этот дневник? — У профессора МакГонагалл. *** Самые унылые и холодные зимние ночи наконец-то заканчиваются. День становится длиннее и солнце проглядывается сквозь тяжелые облака отчетливее. Пахнет весной. Февраль ярится из последних сил, но дневные вьюги сменяются легким ветродуем на открытых пространствах. Снег начинает стремительно таять, когда солнечные живые лучи касаются равнины возле Хогвартса. Гремучая Ива сбрасывает с себя снежную шелуху и снова способна к репродуктивности — по словам мадам Стебль нужно очень внимательно отслеживать её сезоны «линьки», так как это дерево таит в себе массу секретов. И никому до сих пор не удаётся изучить всех её свойств. На первом в этом семестре уроке травологии Помона Стебль даёт весьма сложное задание — собрать листья для целебного зелья со взрослых мандрагор. Она объясняет детям, насколько важно всё сделать быстро. Что нужно как можно аккуратнее действовать ножницами, так как взрослые особи очень чувствительны — их нельзя поранить, иначе они устроят такой крик, что все оглохнут. Впрочем, когда вслед за Гриффиндорцами идут Слизеринцы, Драко слышит, как Помона ругает Блэйза Забини за то, что он игнорирует её задания. — А я вообще не буду ничего собирать ради того, чтоб какие-то жалкие грязнокровки вернулись к жизни! — заявляет Забини во всеуслышание. — Не буду и всё! Гарри, уже выходящий из теплицы вместе с другими под руководством Чарити Бербидж, резко разворачивается и направляется прямиком к Слизеринцу. Мадам Стебль пытается что-то сказать, но мальчишка полон решимости. Забини громко хохочет, тыкая в Гарри пальцем и гогоча про то, что он радеет за Гермиону, хотя, возможно, сам и наслал на неё этого жуткого монстра. Поттер достаёт волшебную палочку. Профессор Стебль сразу встаёт между учениками. Драко приходится тоже вернуться в теплицу — не пропускать же такое. — Да как ты смеешь! — кричит Гарри и продолжает рваться к Забини. — Извинись и приступай к работе! — Поттер, а больше ты ничего не хочешь? — Знаешь, если бы ты валялся на больничной койке сейчас, я бы тоже подумал десять раз, стоит ли собирать листья мандрагор! — Что?! — Помона задыхается от таких слов, брошенных Гарри. Все, кто видит мальчишку, в страхе застывают. — Мистер Поттер, что вы сказали? — Жаль, что Монстр не трогает чистокровных! Особенно таких, как ты! Слизеринцы возмущенно гудят. — Пошёл ты, Поттер! — Забини отталкивает от себя удерживающие его руки Паркинсон и шагает к Гарри. — Ты мне угрожаешь? — Считай, что да! — мальчик делает выпад, и Забини, дёрнувшись назад, задевает столик с горшками. Те падают на пол, и потревоженные мандрагоры поднимают крик. — Смотри, что ты сделал! В теплице нарастает настоящий хаос. Слизеринцы, будто дожидаясь команды от главаря-Забини, выстраиваются в шеренгу и сжимают кулаки. Некоторые от крика мандрагор падают в обморок, а другие просто убегают. Помоне ничего не остаётся, кроме как кинуться к замку за деканами. Насколько она знает, Снегг и МакГонагалл должны отчитываться перед Дамблдором на собрании старост. — Поттер, ты дурак или прикидываешься? — спрашивает Блэйз Забини. — Мы ж от вас сейчас мокрого места не оставим, правда, парни? Крэбб и Гойл с глупыми рожами только кивают. За ними ещё несколько крупных Слизеринцев усмехаются. Гарри оглядывается и видит только стоящего возле дверей Драко. Мальчишка явно не рассчитывал на драку, но теперь уйти уже нельзя. Слизеринцы медленно достают палочки. Гарри вскидывает свою. Драко встаёт рядом с ним. Несколько секунд все молчат. И только одна мандрагора продолжает верещать. Теодор Нотт, верзила-второкурсник с громадными ушами, затыкает растение валяющейся рядом тряпкой. Когда он выпрямляется, то Забини резко, безо всяких предисловий, орёт: «Бей!» — А про поклон-то забыли! — парирует Гарри. Он моментально отскакивает, увлекая за собой Малфоя. Мальчишки летят на пол, уворачиваясь от множества заклинаний, и тут происходит самое неожиданное — сверху на Слизеринцев падает парниковая плёнка, подвешенная к потолку для того, чтобы предоставить лишнее испарение. На этой плёнке находится липкое вещество, которое обмазывает Забини и его дружков с ног до головы. Гарри и Драко переглядываются. Но уже через пару мгновений разъярённые Слизеринцы кидаются с новой силой, уже в рукопашную. И их едва успевает остановить Северус Снегг, пришедший на зов Помоны Стебль. — Поттер и Малфой, как же я вам не завидую, — говорит он, и его чёрные глаза сверкают неподдельным гневом. — Теперь вы просто отнятыми баллами не отделайтесь. Мальчишки понуро идут за зельеваром по коридору к кабинету Дамблдора. Они могли бы сказать, что вовсе не причем, но какой смысл? Снегг точно слушать не будет, а виноватыми в любом случает выставит только их. Почти дойдя до нужного места, Гриффиндорцы и декан Слизерина наблюдают картину, которая по праву может войти в «золотой фонд» портретной галереи Хогвартса — Локонс раздаёт автографы, которых у него никто и не просит — несколько человек, странных и суровых на вид, только отмахиваются от мужчины, сосредотачивая всё своё внимание на перепалке между Министром Магии и Альбусом Дамблдором. И всё это выглядело бы комично, не будь столь серьёзных последствий — Альбуса уводят спустя несколько минут разговора на повышенных тонах и обвинений в полнейшей некомпетентности, а также в каком-то странном заговоре вместе с Перси Уизли. — Не имеете права отстранять директора! Он был выбран на народном голосовании магов Британии ещё пятьдесят лет назад! — Минерва МакГонагалл яростно сверлит спину Фаджа взглядом. — Хотите нас всех погубить?! — В Декрете об образовании ничего не сказано о бессрочности этой должности, уважаемая. — Корнелиус не оборачивается. Авроры уже надевают на Дамблдора наручники. — У директоров нет определённого гарантийного срока, как у Министров, например. Если мне будет угодно отстранить Дамблдора навсегда, то я это сделаю и неважно, кем и когда он там был выбран! — Вы всё равно не найдёте человека, способного продержаться на такой ответственной должности так же долго! — спорит Минерва. Она напугана. Дамблдор, хоть и бывает доставучим мерзавцем, но без него Хогвартс развалится. И дураком будет тот, кто скажет иначе. — Опомнитесь! У наших учеников не будет ни единого шанса на выздоровление, если уйдёт Дамблдор! — Да как он вообще посмел довести до такого?! — кричит Фадж. — Беспредел, да и только! Ко мне сыплются жалобы отовсюду! — Не без оснований они сыплются, господин Министр. — Вы на что-то намекаете? — выгибает брови дугой Корнелиус, смотря теперь на МакГонагалл. — Профессор? — О, что вы, — женщина качает головой. — Намекать, боюсь, уже поздновато. Нужно говорить прямо. — Выскажетесь? — В другой раз, — Минерва обращает внимание на Гарри и Драко, которые стоят с открытыми ртами. Северус быстро отправляет детей обратно на урок. В сопровождении наивно скалящегося Локонса. — Всё в порядке, профессор МакГонагалл, — Альбус Дамблдор понимает, что нужно как-то успокоить женщину. — Я ненадолго покидаю школу. Вы не расстраивайтесь так уж. Профессор Снегг присмотрит тут без меня. Всё будет нормально… Драко сидит в спальне и перебирает свои карточки из-под Шоколадных лягушек. Дни теперь тянутся мучительно долго, как жевательная резинка. И кажется, что впереди только темень без малейшего просвета. Все студенты становятся нервными и каждый норовит уличить ближнего в чем-нибудь подлом. Вражда факультетов только усиливается. А стремительно набирающие обороты события и всё новые нападения делают своё дело — страх управляет людьми. И почти никто не может ему противостоять. — Малфой, — Гарри подходит почти неслышно. — Мы с Роном сейчас к Хагриду. — Зачем? — Ты не слышал разве? — Слышал, — выдаёт Драко, отводя глаза. — Думаю, что ему сейчас нужно побыть одному. — Да откуда тебе знать, чего ему сейчас нужно? — Рон хмурится. — Малфой, я не поверил бы в твои соболезнования, даже если бы ты лично из принёс. — Да и не собираюсь. — Оно и видно. — Вы меня обвиняете что ли?! — мальчик вскрикивает. — Твоего отца, — говорит Гарри. — Всё случилось слишком уж быстро. Подозрительно это, не находишь? Сразу после ареста Дамблдора. Гарри, Драко и Рон, надев Мантию, оглядываясь и постоянно вздрагивая из-за каждого шороха, выскальзывают из спальни ровно в двадцать два часа. Они знают, что сегодня на дежурстве идиот-Локонс, которому на всё плевать, кроме как на письма своих дурацких поклонников, но всё же перспектива попасться ему не улыбается, так как Локонс слишком часто приводит к себе в кабинет Минерву. Ради того, чтоб попить чаю не в одиночестве, он дёргает бедную женщину среди ночи. В путешествии по мрачному и темному замку никогда не бывало ничего приятного. И сейчас, еле переставляя ноги, Драко замечает, что Уизли весь съёживается и без конца просит Поттера оставить эту идею. Драко уже знает, что это всё потому, что Уизли до смерти боится пауков. А в последние дни их становится многовато даже в коридорах. Ночь стоит ясная. Возле сторожки Хагрида храпит сытый Клык. Мальчишки проходят мимо, стараясь не спугнуть его, потому, что лай подымется такой, что можно смело посылать конспирацию к чертям. Хагрид не открывает на стук. И рябят одолевают смутные сомнения — неужели и его уже арестовали? Однако спустя несколько минут всё же слышатся тяжелые шаги и голос доносится до ушей мальчишек: «Кто там?!» Хагрид резко открывает двери. Перед носом Драко, который на сей раз идёт первым, оказывается арбалет со стрелой наизготовку. — Привет, Хагрид! — Гарри решает, что пора скинуть мантию. — Что вы… здесь забыли?! — великан явно обескуражен. — Есть разговор. — Зачем тебе это? — спрашивает Рон, косясь на оружие. — Хагрид? Снова на охоту? — Так, ерунда, — отвечает великан. — Жду кое-кого. — Пустишь? — Гарри делает шаг за порог. — Вам нельзя бродить в такое время! — ругается Хагрид, с удивлением отмечая, что Драко без тени смущения и сомнения садится в большое кресло. Он ещё не бывал в сторожке, и потому удивлённо оглядывает помещение. — После ареста Дамблдора даже в Хогвартсе небезопасно! А вы! — Ты слышал про нападение на семикурсницу? — Конечно, — вздыхает лесничий. — Ужас какой-то. — Вот именно из-за этого мы и здесь, — говорит Гарри. — Хагрид, нам нужна помощь. Пора что-то делать. — Да чем я могу помочь-то? — горестно вздыхает Хагрид. — Я до сих пор не понимаю, как моего Пушка так угораздило… где он мог подцепить отраву? Как я его не уберег-то… — Нам очень жаль Пушка. — Да ладно вам, — лесничий утирает слезу. — Я ж знаю, как его все боялись. Но мало кто мог понять, насколько он был предан замку и Дамблдору. Я ж его выходил совсем мелким… Помню, как возился потом с дрессурой. Что он понимал, что, хотя бы меня не обязательно облизывать с ног до головы и не откусывать руки во время кормёжки… — Хагрид, — перерывает его Гарри. — Мы знаем, кто убил Пушка. — Что?! — Догадываемся, — поправляет друга Рон. — Не томите! — Хагрид закрывает двери. — Только выслушай до конца, пожалуйста, — произносит Гарри. — Может тебе это покажется бредом, но… мы знаем, что недавно у тебя была инспекция из Министерства. И проверку эту устроил Люциус Малфой. Драко при этих словах лишь фыркает. — Этот окаянный может что угодно выкинуть, но я… не думаю, что он бы так стал с Пушком-то… — Почему нет? — Рон не обращает внимания на Драко, пихающего его в бок. — Ты же нам рассказывал про Арагога, помнишь? Тогда Люциус Малфой не стал жалеть ни тебя, ни его. И с тех пор у него на тебя зуб. — Это только ваши домыслы, — говорит Драко. — И больше ничего. — Твой папаша исключил Хагрида из школы. По его доносу на Хагрида завели дело. — Может, Хагриду самому нужно было думать головой? — Драко смотрит на великана с неподдельным отвращением. — А? — Заткнись лучше! — Рональд отходит от него. — Давайте разберёмся! — встревает Гарри. — Хагрид, мы верим тебе… — Но хотели бы убедиться, — снова с нажимом произносит Драко. — Что этот паук не опасен ни для кого. — И чего ж вы ко мне тогда пришли? — лесничий садится на свой стул. — Идите сразу к Снеггу. — К нему?! — вздрагивает Гарри. — Да он с нас голову снимет. Мы и так не видим света белого — после того, как Снегг стал директором, у нас в Хогвартсе такая дисциплина, что можно повеситься. Да и наказания участились. Он не поверит нам. — Давайте-ка я чаю налью, — Хагрид растерянно водит глазами по столу. — Где-то у меня печенье было… — Проверка выяснила, что Арагог недавно был замечен на территории Хогвартса. Чашки падают из рук Хагрида. — И чего ж дальше? — упавшим голосом спрашивает он. — Зачем он был там? — Гарри заглядывает в глаза Хагриду. — Не знаю я, — вздыхает Хагрид. — Может, пытался спасти… — Кого?! — Так, хватит вопросов! — великан собирает осколки. — С вами одна головная боль, ей-богу. Права была профессор МакГонагалл — не нужно мне было вмешиваться. — Куда вмешиваться?! — Гарри и Рональд вскакивают. — Хагрид! Стук в дверь и голоса за нею заставляют мальчиков быстро нырнуть под мантию. — Добрый вечер, Хагрид, — произносит мужчина низкого роста и довольно плотного телосложения. — Я из Департамента по охране заповедных земель и существ, обитающих на них. Меня прислали из вашего Министерства, выяснить обстоятельства гибели вашего… питомца. — Да, как же, — второй голос Драко узнает моментально — отец. — Формулировки у вас просто отменные. И всё затем, чтоб не спугнуть клиента. Но должен сказать, что он, — Малфой указывает своей тростью на великана, — абсолютно туп и не поймёт ни слова. Люциус бесцеремонно входит в дом. Хагрид грозно хмурится. — Ох, пока до вас доберёшься, однако же, — говорит мужчина, входя следом за Малфоем. — У нас в Америке не так. И кстати, давно вы занимаете этот пост? — Больше двух десятков лет, — отвечает Хагрид. — Надо же, — фыркает Люциус. — А я думал, что давно сократить должны были. — Итак, я здесь чтобы доложить о вашем временном аресте, Хагрид, — продолжает мужчина, стоящий позади высокого Малфоя. — Наши люди будут прочёсывать леса, чтобы поймать паука, которого вы так долго приручали. И, судя по всему, безуспешно. Вы хоть знаете, что он натворил?! — Арагог никого не трогал! — гремит лесничий. — Убирайтесь из моего дома! — Ты называешь это, — Люциус обводит прищуренным взглядом пространство, — домом? Мне жаль тебя, тупица… — Убирайся вон из моего дома! — повторяет Хагрид и направляет арбалет на Малфоя. Мальчишки, испуганные донельзя, под Мантией замирают. Если Хагрид, узнав о том, что именно Люциус виновен в гибели Пушка, сейчас приколет его к стенке, как бабочку, то в Азкабан он попадёт вовсе не временно. — Слышал?! — Давай, стреляй, — усмехается Люциус. — Обещаю, ты не проживёшь и минуты после. Скоро выходит новый закон о том, что полулюдям нет места в нашем цивилизованном обществе. Будешь на нарах своих паучков лелеять и ими же питаться! Понял? — Господа, — вмешивается работник Министерства. — Остыньте. Немедленно. И давайте будем людьми. Все. Хагрид нехотя опускает арбалет. — Что вы сделаете с Арагогом? — Его отправят для изучения в специальный центр. — А после? — глаза Хагрида резко вспыхивают. — На убой?! — Это решать не нам, — примирительно произносит мужчина в смокинге. — Комиссия разберётся. И если выяснится, что он опасен для окружающих, то придётся его убить. Да. Увы. — Эксперименты с зельями недалёких великанов ни к чему хорошему ещё не приводили на моём веку, — вставляет слово Малфой. — Поэтому, я думаю, будет излишним что-то объяснять и изучать таких тварей. Нет? Показав бумаги, Люциус надевает на Хагрида наручники, и с явной довольной улыбкой вручает пленника работнику Департамента по защите магических существ и мест их обитания. Клык вбегает в сторожку и начинает громко выть. Люциус быстро выходит из сторожки, морщась от запаха псины — Клыка помыть у Хагрида всё руки не доходили. Великан оглядывается на троицу, скрытую для постороннего глаза Мантией-невидимкой. — Я вот, что хочу сказать… если кому-то не всё равно, на то, что происходит, то они предупредят всех, кого нужно, — роняет Хагрид. — Помогут восстановить справедливость. И покормят Клыка, если уж я сильно задержусь… — Ну надо же… они всерьёз думают на паука, — Гарри вылезает из-под мантии, когда шаги стихают. — Теперь ещё и Хагрида забрали. — Мой отец не причастен, — говорит Драко. — С чего же ты это взял? — А с того — этот ваш Арагог был замечен в Хогвартсе. Ты сам так сказал. — Драко смотрит на Гарри. — Значит, он и убил Пушка. — Твоему отцу было выгодно убить Пушка и все всё уже знают! Твоему отцу захотелось избавиться и от Хагрида. — Всё это чушь, Поттер! Это Арагог убил Пушка! А ваш придурок Хагрид просто под руку попался! — Не смей его так называть! — вспыхивает Гарри. — Хагрид уверен, что Арагог приходил в замок, чтоб помочь, — говорит Рон. — Чем помочь?! — морщится Драко. — Может, после него все в камень и превращаются? А маленькие пауки убегают, потому что боятся его, такого громадного?! — Это совпадение, — говорит Рон. — Есть лишь один способ всё узнать. — Что? — рыжий всплёскивает руками. — Ты хочешь сказать, что мы пойдём предупреждать этого монстра?! — Да. — Драко согласно кивает. — И если мой отец и правда замешан в убийстве Пушка, то… — То, что, Малфой? — выжидающе замирает Гарри. — Что ты тогда сделаешь? — Я соглашусь вам помогать, — выговаривает мальчишка. — И признаюсь, что ошибался насчет того, что он — нормальный человек. Намёк Хагрида понят очень просто и быстро, но беда заключается в том, что пауков в замке почти не остаётся. Благодаря стараниям Снегга, который велит Филчу как можно больше убираться в классах и тщательнее протирать пыль. Поиск пауков длится вот уже неделю, а мальчишки до сих пор не могут понять, каким образом может быть связано отравление Пушка с нападениями. В глазах всей школы это происшествие выглядит как открытая угроза. Угроза немедленной смерти, особенно после публичного ареста Альбуса Дамблдора. Мантия очень помогает в поисках, так как теперь вообще запрещается выходить из спален позднее пяти часов вечера. Снегг распоряжается о том, чтоб еду эльфы доставляли прямо в гостиные. Даже привидения исчезают с верхних этажей — именно там чаще всего и приключаются все нападения. Закрываются на «карантин» и библиотека, и даже больничное крыло. Отменяются все дополнительные занятия. Все студенты ходят только строем, разговаривают только вполголоса, никто друг друга не называет по имени — только официальное общение в стиле «мистер» и «мисс», и всё это под бдительным контролем Северуса Снегга. Теперь Хогвартс больше похож на интернат строго режима. Гарри помнит рассказы про такие места, в которые его давно собирались отправить Дурсли. Очередной урок ЗОТИ удивляет всех ещё больше — на нём присутствует Снегг. Вовсе не из-за того, что занятие совместное со Слизеринцами, как думает Гарри. После драки в теплице Снегг начинает сильно беспокоится за своих. А у Гарри намеренно вычитает множество очков за любое зелье: и за удачное, и за неудачное. Локонс с кислой миной входит в класс последним. Видя Снегга, Локонс чертыхается и на лице у него появляется ещё одна глубокая морщина. Снегг замечает Златопуста и жестом требует тишины. — Сегодняшнее занятие мы проведём в паре, — говорит Северус. — Вы не против, профессор Локонс? Оно будет практическим. А с практикой у вас ещё хуже, чем с теорией, как я убедился. Поэтому — разбиваемся на группы. По три человека. Гарри и Рональд хотят успеть примазаться к Симусу Финнигану, но тот уже радостно зовёт к себе Дина и Лаванду. Браун вообще оказывается неглупой, если её не задевать дурацкими подколками. Мальчишкам ничего другого не остаётся, кроме как встать к Малфою. Но с другой стороны, это даже неплохо — Малфой у них теперь является одним из лучших по всем предметам. И даже пропуская уроки у Снегга, он не отстаёт по программе. — Насколько мне известно, после недавних событий у всех у вас есть только одна фобия — пауки, — Снегг проходится между рядами притихших учеников. — И сегодня я научу вас заклинанию, помогающему в ситуации, если паук начинает вести себя агрессивно. — А такое бывает? — хихикает Блэйз. — Паук — не слон. Не задавит. — Поднимаете руку, прежде чем спрашивать, мистер Забини, когда вы запомните это простое, правило?! — злится Снегг. — Итак, сперва хотел бы услышать что-нибудь вразумительное от вас, профессор Локонс. На чём вы остановились в этом семестре? — Э-э-э… — Вы забыли свою собственную книгу, профессор? — скалится Забини. — Мы же в прошлый раз читали отрывки из… — Молчать! — теперь Локонс повышает голос. — Минус пять очков, Слизерин, за выкрики с места в присутствии двух учителей. И вам, мистер Забини, минус одно очко за несдержанность. Гарри, Драко и Рон усмехаются, смотря на сконфуженного Забини. — Мы остановились на Чарах задымления, профессор, — проговаривает Локонс. — Правда, мистер Финниган испортил нам урок, так как его движения палочкой вышли из-под контроля. — Прекрасно, — цедит Снегг. — То есть, вы даже до второго раздела ещё не дошли? — Грубо говоря, нет. — Это вам не в плюс, Локонс, — Снегг берётся за небольшой ящик, стоящий в углу. Открывает его. — Выдайте каждой группе по одному экземпляру. Локонс послушно раздаёт спичечные коробки. Ребята удивлённо перешёптываются. — Здесь находится засушенный паук. — Северус достаёт из своего коробка тарантула. Пока не нужно пугаться. Это всего лишь раздаточный материал или же ингредиент для зелий. Для начала мы изучим внешнее строение паука… Урок оказывается одним из самых насыщенных и интересных за все два года обучения в Хогвартсе. Многие отмечают, что будь на месте бесхребетного Локонса у них весь год Северус Снегг — сейчас бы они могли сражаться не только с пауками, но и с кем пострашнее. Заклинания отработать с первого раза, естественно, ни у кого не получается. Живые пауки — это не совсем не то, что мёртвые. Однако Драко и нескольким особенно упорным Слизеринцам почти удаётся перевернуть насекомых на спинку с помощью специальной комбинации заклинаний. Снегг в кои-то веки не ставит отметок, и это всех радует. Зато Локонс зверствует, словно припоминая грешки каждого из учеников. И отнимает у Гриффиндорцев больше десятка баллов. То за слишком громкие возмущения, то за поцарапанную парту. Очевидно, потому, что никто не поддерживает его в стремлении ничего не делать и зарывать голову в песок при малейшей угрозе. Локонс, похоже, считает, что читать свою сомнительного качества прозу, куда полезнее, чем учиться, пусть и методом проб и ошибок, заклинаниям. — Удалось? — спрашивает Гарри. — Ещё бы мне не удалось, Поттер. — Драко гордо извлекает из своего кармана коробушку. — Локонс не заметил, а Снегг отчитывал Забини. — И что теперь? — Рональд морщится, уже зная, что сейчас будет. — Отпустим его, и посмотрим, куда направится, — говорит Гарри. — А может, не надо? — Уизли, хватит, — Драко выглядывает из спальни, убеждаясь, что все из гостиной уже ушли. — Тебя никто не заставляет — сиди тут и жуй сопли. Ребята выпускают одного паука. Это большой (по меркам садовых пауков) чёрный самец. Он шустро перебирает своими конечностями и взбирается на подоконник. Затем выбирается на улицу. Гарри, Рон и Драко снова хватают Мантию, и спешат вниз. Поздний вечер опускается на равнину. К сторожке Хагрида добираются почти бегом. Радуют едой Клыка, зовя его с собой на всякий случай. Паук присоединяется ещё к нескольким собратьям, ползущим в Запретный лес. — Смотрите, тут следы, — говорит Рональд. — Ясное дело, Уизли, что следы. — Драко достает палочку. — Люмос! Небольшой синий лучик света скользит по мокрой от недавно стаявшего снега мягкой земле. — Да не паучьи. — Рон показывает на следы от ботинок. — Видимо, люди из Департамента уже ищут Арагога. — Тогда поспешим. — Гарри хлопает себя по ноге. — Клык, ко мне! Весенний лес хорош тем, что голые деревья не способны кронами закрывать весь свет. И луна, которая плывёт рядом, сейчас очень помогает продираться сквозь кусты и колючие заросли. Мальчишки двигаются осторожно, но всё равно ноги объезжают, и то Драко, то Гарри шмякаются на задницы под одобрительное тявканье Клыка. Только Рон идёт так напряженно и медленно, словно его к смертной казни приговорили. Когда вдали виднеется еловый валежник, то Гарри замирает. Он слишком хорошо помнит это место — именно здесь впервые на него напал Волан-де-Морт. Клык тоже резко тормозит и громко лает. — Что ж за место-то такое? — стонет Драко. — Поттер, разведай, что там? — А почему я? — А кто?! Клык бежит по направлению к валежнику. Появляется свет от палочек. — Прячьтесь! — Гарри ныряет в какую-то яму. Люди в ярких мантиях, видимо, для того, чтоб они были заметнее на фоне лесных завалов, проходят мимо, удивляясь, откуда тут взялась собака. Клык отчаянно роет лапами землю, когда Гарри, выбираясь, случайно давит одного паука. — Чёрт, он сам под ноги попал, — мальчик виновато косится на друзей. — Пошли. — Арагог тебе спасибо не скажет, — усмехается Рон. — Пока доберёмся до него, может, ещё с десяток передавим. Они странные какие-то — лезут к людям, я таких и пауков-то не видел ещё. — Вам не кажется, что их стало больше? — Драко, напряженно прислушиваясь, вертит головой. — Вон, на деревьях даже сидят. Мы близко. — Что-то мне не нравится это, Гарри. — Рон трогает друга за плечо. — Смотри, сколько их. Смотри, какие противные… Громадные какие, глянь! Гарри, прошу тебя… Давай назад. — Вот ещё, — мальчик поправляет заляпанные грязью очки. — Мы почти у цели. Спустя ещё несколько минут беспрерывной ходьбы, ребята натыкаются на большое поваленное дерево. Если сильно пригнуться, то можно ползком преодолеть этот барьер. Рональд наотрез отказывается, но до тех пор, пока Гарри не толкает его с силой прямо на сухие ветки. Мальчишка негодует от боли, и старается изловить Поттера, но тот ухитряется быстро проскользнуть в лаз. Теперь почва под ногами меняется — она становится ещё более влажной и тёплой. Чувствуется, как ноги обдаёт паром, будто под землей находится горячий источник. Всё кругом изнывает от этой жарищи, взявшейся будто из ниоткуда. Под деревом много воды, и испарения пахнут дохлыми мышами, и чёрт знает кем ещё. — Пауки не любят влажность, — говорит вдруг Драко. — Странно. — Я думаю, что они используют воду, чтоб замести следы. И смывать запахи. — Сюда? — Рон вытягивает ею и видит, что пауки ползут сверху по стволу, а некоторые и по воде. — Чтоб никто не смог найти их? Но… зачем? Наконец ребята выходят на сухой участок. Здесь много листьев и мха. — Мы слишком далеко зашли. — Рону всё меньше нравится пребывание здесь. — Я ничего не хочу сказать, но как мы будем выбираться, вы не думали? — С нами же Клык, — Гарри спускается по склону, шурша прошлогодней листвой. — Он выведет. Глазам друзей предстаёт свод пещеры, когда-то явно населенной летучими мышами — скелеты их до сих пор здесь. И стоит только сделать шаг внутрь, как на тебя обязательно что-нибудь свалится. Гарри и Драко идут впереди. Рон пробирается за ними. Белый налёт на камнях и на кое-где проглядывающейся траве заставляет поёжиться. — Что это, Гарри? — губы у Рона пересыхают и становятся такими же, как и корка на вчерашних гамбургерах. — Что это такое?! — Это паутина… Тонкие нити переплетаются так туго, что образуют белоснежный светящийся купол, под которым и располагается гнездо. Гарри видит большую кучу веток и мха, наваленную в центре большой площадки. И вдруг, едва мальчики успевают понять, что тут творится, как вдруг что-то громко щёлкает. Пауки, что раньше плелись где-то сзади, теперь окружают троицу плотным кольцом. И снова страх закрадывается в мальчишеские сердца. — Хагрид? — странный голос, доносящийся из глубины, смахивает на сильно простывшего мужчину. — Это ты? — Мы друзья Хагрида. — Гарри теперь не узнает и свой голос. — Простите, что потревожили вас… Что-то громадное шевелится в нескольких метрах от ребят. — Хагрид никогда не приводил сюда чужаков, — сперва показывается одна мохнатая лапища, размером с два этажа. Затем медленно покачиваясь, появляется чёрное туловище. — Что вам нужно? — Мы пришли вас предупредить… — О чём? — паук выползает из укрытия, и у всех троих мальчишек перехватывает дыхание — он такой громадный, что мог бы легко взобраться на башню астрономии в Хогвартсе. — Арагог и сам всё знает. — Вас хотят… поймать… — Никому этого ещё не удавалось, — говорит Арагог, и его большие блестящие глаза, обрамленные густой чёрной шерстью, вращаются, словно у хамелеона. — Почему же Хагрид сам не пришёл? — Он в беде, — отвечает Гарри и краем глаза косится на пауков, которые то и дело клацают своими жвалами. — Его забрали в Азкабан, так как думают, что он выпустил вас. И будто вы убили Пушка. Его пса. И к тому же, у нас в замке обитает Чудовище из Тайной Комнаты… — Никого я не трогал, — скрежещет Арагог. — А про пса я слышал — Хагрид не смог вынести разлуки со мной и завёл нового питомца. — Значит, вы не трогали Пушка? — Нет, — Арагог снова делает движение вперед. И мальчишки в страхе отпрыгивают. Он едва не задевает их. — Его убила тварь, живущая в замке больше сотни лет. — Кто это? — Гарри становится смелее, видя, что маленькие пауки занимаются добычей — кролик, который не сумел бежать — теперь их ужин. — Вы знаете его? То Чудовище, от которого погибают магглорождённые волшебники? — Мы не называем его имени… — В Хогвартсе очень сложные времена, — продолжает Гарри. — Вы можете хоть что-нибудь нам рассказать? — Вы были в замке и сами всё видели, — Драко решается вставить слово. — Хагрид нам сказал, что вы пытались помочь… Это так? — Я пытался спасти своих детей. — Разве вам есть, кого боятся, при таких-то размерах? — Рон с трясущимися губами выглядывает из-за спины Гарри. — Вы можете без труда задавить стадо слонов. Или даже снести парочку домов. — Я польщен вашим вниманием, — щёлкает ногами паук. — Но в моих размерах есть только заслуга Хагрида. Он пролил на меня зелье Роста. — Вы хотите сказать, что Чудовище из Комнаты ещё более огромное? — Гарри очень медленно делает шаг назад. — Вам с ним не справиться? — Мы, пауки, очень боимся этого существа. Так повелось испокон веков. — То есть, вы можете помочь, но боитесь? — Я боюсь? — усмехается Арагог и его глаза лихорадочно блестят. — Кто это сказал? Драко быстро сглатывает — он не подумал над словами. — Вы должны помочь. — Гарри не оставляет надежды. — Если есть хоть какой-то способ, то вы не можете промолчать, Арагог. — Ты, — Арагог резко вытягивает одну лапу вперед и сбивает с ног Драко. — Ты! Мальчишка! Откуда ты мне знаком?! Драко пытается подняться, но паук хватает его и подвешивает вниз головой. Дети кричат. Арагог же спокоен, как каменная глыба. Он пристально рассматривает Драко словно ребёнок новую игрушку. — Кажется, я помню твоего отца, — в голосе Арагога слышится злоба. — Ты похож на него — он был такой же белобрысый и противный… — Отпусти меня! — Драко храбро вырывается. — Никто не смеет называть меня трусом, мальчишка! — Отпусти сейчас же! — Знаешь, что я с тобой могу сделать, мальчишка?! — Да тебя самого скоро на опыты отправят! — Малфой! — шикает Гарри. — Не надо его злить! — Не повторяй ошибок папочки, Малфой! — снизу кричит Рональд. Драко продолжает вырываться из цепких клешней паука. — Ты станешь моим деткам вместо аперитива… Драко с криком летит на землю с высоты — благо что приземляется удачно. Арагог с топотом быстро перемещается в другой угол площадки и оттуда вылезают ещё сотни пауков. Больших и маленьких. Но всех их объединяет лишь одно: голод. — Кушать подано! — щёлкает паук. — Не трогай его! — Гарри подскакивает к лежащему Малфою. Кольцо пауков становится ещё ближе. Драко поднимается на ноги и хватается за палочку. — А ну, назад! — мальчишка целится в одного из близстоящих членистоногих. — Я не шучу! Арагог снова издает непонятный человеческому слуху звук и вдруг приподнимается над подстилкой из сгнивших веток ещё выше. — Вот влипли, нам надо уходить… — Уже? — спрашивает их ледяной голос. — А как же мои дети? Они так долго ждали чего-нибудь вкусненького, а то одними мышами и кроликами сыт не будешь. Нас всё больше… Драко взмахивает палочкой, но Арагог резко подаётся вперед и выстреливает паутиной. Белой и липкой, а ещё очень горячей, словно раскаленная магма из кратера вулкана. Нить задевает Драко по руке, и мальчик кричит от боли, он роняет палочку. — Бежим! — кричит Гарри. Через несколько мгновений становится ясно, что бежать им некуда — пауки повсюду. Гарри направляет палочку на одного из них и кричит: «Арания экзими!» Это то самое заклинание, которому их обучал Снегг. Белый луч вырывается из кончика палочки и бьёт паука, нацелившегося к удару, подбрасывая его и с силой впечатывает в землю. — Гарри, я же предупреждал тебя… — Рон, заткнись! Гарри проделывает то же самое с ещё одним пауком. Арагог, наблюдая за этим, лишь глухо смеётся. И этот смех можно сравнить только с голосом Волан-де-Морта. Рональда словно парализовывает — он не может сдвинуться с места. Раскидав больше десятка пауков, мальчики бросаются к выходу, но там их поджидает новая порция членистоногих. — Сюда! — резкий свет от множества палочек сразу ослепляет. — Пригнитесь! Мальчишки мгновенно падают на землю. Вдруг слышится сильный треск веток и знакомый уже топот. Похоже, Арагог всё же успевает бежать. Но другие пауки всё равно настроены решительно. Люди (всё в тех же ярких мантиях) посылают в них заклинания, но толку маловато — пауки напирают. И тут появляется кентавр Флоренц, который стреляет из своего лука так, что даже Хагрид ему бы позавидовал. Кентавр пускает всего одну стрелу, и она попадает в самого большого паука. Тот с писком бросается обратно в пещеру. Другие мигом следуют его примеру. Поляна становится свободнее. Гарри, Драко и Рон поднимают головы. Клык, радостно виляя хвостом, подбегает и лижет Гарри лицо. *** — Он весь в папашу, — Северус Снегг, прикладывая к поврежденному запястью Драко компресс из непонятных существ и их личинок, разговаривает с МакГонагалл. — Тот тоже доставал кого ни попадя, а потом получал. В гостиной Гриффиндора царит тишина. Всех давно разогнали по кроватям. Все подробности и выяснения столь загадочных обстоятельств оставляют на следующее утро. И только в тусклом свете лампы Минерва, Северус и Драко, который наотрез отказывается идти в больничное крыло, сидят на диване. У Драко чрезвычайно мёрзнут руки и ноги, а голова сильно кружится. — Это побочный эффект от настойки из флоббер-червей. — Снегг заглядывает мальчику в глаза. — Дыши глубже, скоро пройдёт. А если нет — скажешь, сходим к Помфри. Драко кивает. — Значит, Арагог сбежал? — Минерва мрачно переглядывается с Северусом. — А мы так надеялись, что всё это наконец-то закончится. — Но ведь не паук тот Монстр, — слабым голосом выдавливает Драко. — Молчите, Малфой, — Снегг поджимает губы. — С вас ещё отработка у меня в кабинете. Незадолго до полуночи, когда Драко ворочается в постели и никак не может заснуть, он слышит, как в гостиной всё ещё разносится глухим эхом голос Снегга: «Дамблдор хочет, чтоб мы сами расхлебывали это дерьмо. Особенно ты. Он не появится, помяни моё слово. Придётся нам лезть на амбразуру. Но мне этого совершенно не хочется…» Драко тихо поднимается с постели. Поттер и Уизли спят, повернувшись на один и тот же бок. Уизли даже на боку умудряется храпеть. Симус Финниган отличается крайне крепким сном, а Поттер всё чаще накидывает на себя сразу два одеяла и спит в позе эмбриона, словно ему так удобнее. Драко одевается и выходит на лестничную площадку. Холодный ветерок дует по ногам. Двери в спальню первокурсников не закрыты. Некоторым кажется, что так у них больше шансов на то, чтоб их вовремя спасли в случае нападения. Драко осторожно прошмыгивает мимо, но всё равно опасается, что его могут увидеть. — И что мы здесь забыли? — голос раздаётся почти в полной тишине, и Драко едва сдерживается, чтоб не закричать. Минерва МакГонагалл прислоняется к косяку в классе по занятиям практической магией. — Драко, бессонницу подцепил в лесу? Мальчик пожимает плечами, опуская глаза. — Немедленно возвращайся в спальню. — Мэм, я поговорить хотел, — выдавливает Гриффиндорец. — О чём? — Минерва смотрит на Драко с некоторым удивлением. Минерва МакГонагалл ещё и знать не может, что этот разговор станет едва ли не самым тяжелым для неё. Когда мальчик заикается о том, что слышал от Гарри Поттера о вопросе усыновления, Минерва нервно сглатывает. У неё трясутся руки, и она изо всех сил старается не показывать своего волнения. Женщина всячески изворачивается и молится, чтоб ей удалось уйти от темы крайне деликатно. Она очень боится спугнуть ребёнка. Но ещё больше она боится наконец сказать ему о том, что этот вопрос почти решен. Для неё во всяком случае. Остаётся кое-какая формальность — добиться официального разрешения. Впрочем, если бы вдруг Минерва узнала, что Драко не против усыновления, то ей было бы ничуть не легче. — Это правда? — всё же снова спрашивает Драко, когда Минерва ни на один из его вопросов ничего конкретного не отвечает. — Вы сами это решили? Зачем? Почему я ничего не знал? — Драко, не будем об этом. Не сейчас. — Минерва тревожно смотрит на часы. — Подумать только, тебе же давно пора спать. — Я не могу заснуть. — Рука болит? — обеспокоенно спрашивает Минерва. — Давай сходим в больничное крыло. — Нет. Не надо. — Почему? — она нахмуривается. — Нельзя терпеть боль, Драко. Это плохо сказывается на настроении. И на общем состоянии организма. По себе знаю. — У вас что-то болит? — мальчик поворачивает к женщине голову и внимательно смотрит в глаза. — Это старая травма, — проговаривает с некоторой запинкой Минерва. — К тому же, растущая луна. А у меня голова слабовата для резких перепадов погоды. Мигрень — почти естественный спутник моего существования. — Вообще-то рука почти не болит, — признаётся Драко. — Просто мне там, в смысле в спальне Гриффиндора, не очень уютно… — Ты тоже любишь полную тишину во время сна? — замечает Минерва. — Я помню, с каким боем мне давались ночи вместе с однокурсницами. Они шумные попались мне. А уж перед экзаменами и подавно — открывали окна и орали: «Халява, приди!» Драко улыбается. — Я на дежурстве, — говорит Минерва МакГонагалл. — Так что, можешь пойти и лечь в моей комнате. Вот ключ. Повернёшь дважды влево и трижды вправо. Только поаккуратнее, не напорись на Пивза. — Завтра у нас нет первого урока… — Намереваешься завтрак пропустить? — брови у женщины чуть приподнимаются. — Ладно, спи. Я тебя разбужу часов в девять. Но если что — я ни причем. — Спасибо! — Драко, радостно подпрыгивая, убегает по коридору. Мальчик входит в комнату незамеченным. Он закрывает двери. Большое окно чуть завешено занавесками. Но если их распахнуть, то лунный свет вполне заменит лампу. Драко, довольно быстро осознавший, что очень устал, скидывает покрывало с кровати. Кое-как сворачивает. Кладёт на стул. Снимает мантию, брюки, рубашку. Во рту у него сухо, и мальчик оглядывает стол в поисках кувшина с водой (во время его прошлого визита питьё было на месте). И тут он видит на краю, возле стопки контрольных, небольшой ящик, напоминающий шкатулку. Драко шлёпает босыми ногами по полу. Сердце у него почему-то начинает биться намного быстрее. Наверное, адреналин подскакивает. Сон как рукой снимает. Драко боязливо оглядывается на двери — мало ли что. Затем он всё-таки берётся за шкатулку (и когда он мог удержать любопытство?) и ставит её поближе к себе. Он медлит, прежде чем открыть. И тем больше растёт его удивление, когда выясняется, что шкатулка и не заперта. Драко видит внутри шкатулки тетрадь. Мальчик вспоминает, что уже видел её тем утром. Когда МакГонагалл что-то писала. Драко осторожно достаёт вещицу и лишь повертев её в руках, понимает, что это — дневник. Мальчик видит на обратной стороне обложки выцарапанные слова: «Том Марволо Реддл». Драко вздрагивает от шороха за дверями. Он переводит дух и только потом снова дотрагивается до дневника. Драко, прикусывая губу, открывает дневник. Но видит только пустую страницу. Гриффиндорец переворачивает страницы, одну за другой, но нигде ничего не написано. Ничего. Ни слова. Драко готов поклясться, что Минерва МакГонагалл писала именно в этой тетради. Хоть на одной-то странице, но должны оставаться следы от чернил. Драко открывает последнюю страницу и замирает — на пол выпадает вырезка из газеты. Драко Малфой поднимает смятую и пожелтевшую страницу. Он читает статью. Дата стоит: 25 мая 1971 года. Драко видит на колдографии замок. Это же их Хогвартс. Затем картинка меняется, и очам мальчишки предстаёт ужасная сцена — двое людей в белых мантиях и с повязками медицинских работников выносят на носилках чье-то тело. Бледная рука свешивается из-под окровавленных простыней. Большие пятна даже на чёрно-белой колдографифи всё равно безошибочно определяются, как кровь. Драко передёргивает. Он садится на стул, откладывает дневник и вытирает со лба холодный пот. Мальчик косится на дневник Реддла. И когда его глаза снова скользят по газетной вырезке, то заголовок резко пропадает и появляется ещё одна фотография. На Драко теперь смотрит молодая женщина, удивительно напоминающая ему Минерву МакГонагалл. Рядом с ней находится черноволосый мальчишка (видно, что фото взято из какого-нибудь личного архива), улыбающийся и положивший подбородок МакГонагалл на плечо. «Трагедия в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс произошла вечером. Последние экзамены для выпускников успешно закончились, и на торжественном вручении аттестатов никто и предположить не мог, чем всё закончится. Наличие алкогольной продукции, по словам директора и его приближенных преподавателей, было строго ограничено. Однако некоторым даже и запах спиртного может дать в голову слишком сильно… Оправдывать убийцу состоянием наркотического опьянения или аффекта, было бы крайне глупо, но другого объяснения этому аморально-ужасному надругательству пока нет. Погибшая девушка обучалась на факультете Гриффиндор. Как известно, он составляет оппозицию Слизерину. Но никакая межфакультетская вражда не стоит и близко с подобным…» Драко трёт глаза. Ему почему-то резко хочется плакать. И он словно не может удержать в себе эти чёртовы слезы, капающие прямо на страницу. Мальчик поспешно складывает газету обратно. И тут, когда вырезка опускается обратно в дневник, в переплетную складку, в коридоре что-то грохает. Драко чуть вскрикивает и оборачивается. Наверняка, это только привидения. Или нет? Страницы дневника вдруг мелькают, словно подхваченные сильным ветром, и останавливаются на середине. Открыв рот, Драко наблюдает, как страничка с едва различимой датой — 20 мая 1971 года — превращается в крохотный телевизионный экран. Дрожащими руками он подносит дневник поближе к глазам, миниатюрное окно внезапно расширяется, его туда засасывает. Драко чувствует, как тело отрывается от стула, и он головой вперёд вылетает сквозь открытую страницу в водоворот красок и теней. Ноги стукаются о твёрдую почву; голова кружится, но он успевает полуприсесть, чтоб не свалиться, и размытые очертания окружающего становятся отчетливы. Драко не сразу понимает, где он находится. Круглая комната с дремлющими на стенах портретами — похоже на кабинет Дамблдора. Как только Драко делает шаг вперёд, из-за дверей появляется высокая фигура. Мальчик узнаёт волшебника — длинная борода, скрепленная на конце серебряной цепочкой с изображением крылатого льва, бросается в глаза моментально — это Дамблдор, правда выглядит он намного моложе и величественнее. Дамблдор садится за стол и достаёт из верхнего ящика большую стопку увесистых папок. — Прошу прощения, — произносит Драко неуверенно. — Я не хотел так врываться… Но волшебник даже не поднимает глаз. Он продолжает читать, хмуря брови. Драко подходит поближе к столу и, запинаясь, спрашивает: — Гм… Я, наверное, пойду? Волшебник по-прежнему не замечает его. Кажется, он ничего и не слышит. Волшебник со вздохом складывает документы обратно в черную папку с фамилией «Реддл», поднимается, проходит мимо и принимается задергивать шторы на окне. Небо за окном рубиново-красное — видимо, день уже клонится к закату. Волшебник возвращается к столу, садится и, соединив кончики пальцев, начинает зрительную атаку, устремленную на дверь. Драко тоже осматривается. В дверь стучат. — Войдите, — произносит Дамблдор довольно властным голосом. Снимая островерхую шляпу, входит симпатичный юноша лет семнадцати. На его груди сверкает серебряный значок старосты. Он значительно выше Драко (довольно неплохо вытянувшегося за этот год), волосы у него чёрные и блестящие. — А, Реддл, — говорит директор. — Проходи. — Вы хотели меня видеть? — Реддл явно нервничает. — Садись, — предлагает Альбус. — Я только что прочитал твою выпускную работу. Реддл со вздохом садится и крепко сжимает руки. — Мой дорогой мальчик, — с мягкостью в голосе произносит Дамблдор, — ты можешь значительно лучше. Если именно это ты собираешься представить предварительной комиссии в понедельник, то боюсь, кроме «удовлетворительно», ты ничего не получишь. А ведь у тебя такие задатки… — Простите сэр, но я не собираюсь переписывать работу, — голос у Реддла весьма низок, твёрд. — Я здесь, чтобы попросить вас об услуге. — Говори, — разрешает Дамблдор, и у Драко создается стойкое впечатление, что директор готов сделать всё, что угодно для этого юнца, лишь бы тот не «опозорил» школу оценкой «О». — Я постараюсь тебе помочь. — Я не хотел бы оставаться в школе на выпускной. — Что? — глаза у Дамблдора расширяются. — Да, сэр, я хотел бы после сдачи ЖАБА, в тот же день получить аттестат и уехать. — Том, — Дамблдор слегка качает головой. — Не горячись. — Я уже всё решил. — А я тебе говорю, что стоит остаться на выпускной. Хотя бы ради того, чтобы попрощаться со школой, с учителями. Раз ты всё же оставил идею преподавать… — Мне жаль, сэр, — говорит Реддл. Драко тем временем обходит стол и становится за спиной Дамблдора. Он видит лицо Тома Реддла. И Драко неприятно передёргивает — глаза у юноши (при прямом взгляде в них) видятся очень узкими, почти как щёлки, очень красными и пугающими. Словно он не спит уже несколько дней. Лицо осунувшееся и бледное. — Но преподавание — это не моё. — Ещё год назад ты считал иначе. — Много всего произошло, сэр. — Том, — снова говорит Дамблдор. — Если бы мы с тобой могли пообщаться с глазу на глаз в нейтральной обстановке, то, мне кажется, ты изменил бы мнение и решение. Нет? — Не имеет смысла. — Хорошо, — сдаётся Дамблдор. — Но… хотя бы… это… Он протягивает Тому Реддлу папку. — Перепиши работу. У тебя такой замечательный проект. Нельзя допускать, чтоб твой талант канул в безызвестности. И я надеюсь, что ты понимаешь, под какой удар ставишь своего научного руководителя? Реддл резко напрягается. — Вы могли подумать, будто я стараюсь саботировать, директор, — произносит юноша с долей усмешки. — Но уверяю вас, сэр, что это не так. Моя работа, написанная кое-как, не имеет никакой личной подоплёки в отношениях с профессором МакГонагалл. Драко подпрыгивает на месте. — Никому из членов комиссии не будет дела, Том, — качает головой Альбус. — Они оценивают по строчкам. По содержанию. Им плевать на твои обиды и разногласия. Такими каракулями, не имеющими ничего общего с твоими великолепными знаниями, ты опозоришь не только себя и меня, но ещё опозоришь и профессора МакГонагалл. У неё в этом году переаттестация. Ей как воздух нужны баллы. И ты можешь принести высший. А это много значит… — Я уверен, что профессор… МакГонагалл справится, — с запинкой произносит Реддл и его руки сжимаются в кулаки. — Мои никудышные знания не отразятся на её опыте. Это не первая её аттестация, верно? И вы не допустите её провала в любом случае. — Когда у тебя был выбор, ты отказался менять научного руководителя, — напоминающим тоном проговаривает Дамблдор. — А теперь делаешь из меня виноватого? — Сэр, я прошу вас, дайте мне разрешение сдать ЖАБА досрочно. Завтра. — Да ты с ума сошёл! — выкрикивает опешивший Дамблдор. — На тебя же приедет смотреть вся элита Министерства. Что я буду им говорить, если вдруг ты провалишься?! — Вот именно, сэр. — Реддл без устали гнёт свою линию. — Я не хочу ещё большего позора для вас. На выпускном меня не будет, и поэтому, вам не придётся никому ничего объяснять. Мой аттестат мне могут выдать и после экзаменов, если вы… — Я не дам тебе разрешения, — категорично заявляет Альбус. — Разговор об этом закончен, Том. — Тогда я пойду. — Постой, — останавливает его директор. — Есть ещё кое-что, о чем я хотел бы с тобой поговорить. — Я слушаю, сэр. — Ты помнишь, что мы с тобой в прошлый раз сошлись на том, что тебе нужно подыскивать новый дом? — Да, сэр. — Так вот: я нашел твоих родственников, Том, — говорит Дамблдор. — Это двоюродная сестра твоей матери. С мужем и сыном. — Как вам удалось? — Реддл, кажется, нисколько не удивлен. — Долгая история, — улыбается Дамблдор. — Не об этом сейчас. Том, пока ещё есть время до окончания школы, ты можешь съездить к ним. Вот адрес. Том поднимает глаза на Дамблдора. — Нет. — Я знаю, что ты очень горд, но позволь, скажу, что я уже связался с ними, и они готовы… познакомиться. Том напряженно молчит. — Возьми адрес и решай, что с ним делать. Но… хотя бы попытайся. — Дамблдор суёт в руку юноше небольшой клочок пергамента. — А теперь — иди. Когда двери за Реддлом закрываются, то Драко видит, как негодует Дамблдор. Он снова достает папку с надписью: «ВКР по теме: «Продвинутая трансфигурация. Уровень максимальной концентрации магической энергии для превращения любой сложности. Теория. Выполнил: Студент 7 курса Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс (факультет «Слизерин») Том Марволо Реддл». — Черт бы его побрал! Упрямец этакий, а мне потом краснеть, — говорит Альбус и взмахом палочки, судя по всему, редактирует предложения в развернутом пергаменте. — Всё ведь самому приходится делать… Драко решает, что пора идти и посмотреть, куда же направился Том. Выйдя из кабинета Дамблдора, мальчик успевает заметить полы мантии, скрывающейся за ближайшим углом. Драко спешит догнать Реддла… *** На луга вокруг замка незаметно подкрадывается поздняя весна. Небо и озеро голубеют, споря яркостью красок с барвинками, а в оранжереях всё буйно и пышно цветёт. Но для Гарри пейзаж утрачивает одну живую подробность — окрестные луга не мерит больше огромными шагами лесничий Хагрид. Последние выходные апреля ознаменовываются тем, что после праздника Пасхи Снегг наконец-то снимает с Гарри, Рона и Драко обязанность отработки у него в кабинете. Приключения с пауками явно не идут на пользу Гриффиндорцам — Снегг опять вычитает кучу баллов. Но на первом уроке в понедельник Минерва МакГонагалл объявляет им ещё одну пренеприятную новость, и они думать забывают — впервые за эти недели — про Комнату: через неделю, первого мая уже начнутся экзамены. — Экзамены? — ужасается Симус Финниган. — У нас еще будут экзамены? За спиной Гарри что-то грохает. Невилл Долгопупс роняет волшебную палочку, и одной из ножек его стола как не бывало. Взмахом палочки профессор МакГонагалл приводит стол в порядок и поворачивается к Симусу. — Если школа до сих пор не закрыта, так только для того, чтобы вы не остались неучами, — говорит она строго. — Экзамены состоятся как обычно, и я надеюсь, что вы будете готовиться. Усердно готовиться! Гарри и думать забывает про экзамены. Класс шумит, и профессор МакГонагалл, сурово хмурится. — Я хочу подчеркнуть: профессор Дамблдор предписал соблюдать заведённые порядки, разумеется, насколько возможно. А это включает проверку усвоенных за год знаний. Гарри грустно смотрит на двух белых кроликов, которых нужно превратить в комнатные туфли. Какие знания он усвоил за год? Что будет говорить на экзаменах? У Рона такой вид, словно он получает приказ немедля поселиться в Запретном лесу. — Учите теорию, — проговаривает Минерва. — Без неё не уедете далеко. Да и вообще никуда. Если сказать по делу что-то сможете, то преподаватели, если они адекватные, помогут на практике. Всегда помогают. Ясно? После этих слов детям становится куда легче, но вот Гарри с Роном всё равно думают, что лишь Малфой сможет рассчитывать на оценку «Выше ожидаемого» или даже «Превосходно». Всему Гриффиндору уже известно, что Драко находит себе отменного репетитора в лице их декана. После опасной прогулки по Запретному лесу Северус Снегг очень пристально наблюдает за троицей. И даже конфискует у Поттера Мантию-невидимку. Поход к особой секции библиотеки всё ещё откладывается. Однако Драко невероятно везёт одним солнечным днём: МакГонагалл сидит в кабинете и быстро черкает на небольших бумажках автографы — нет, она не страдает манией величия, в отличие от Локонса — пятикурсникам срочно требуется подтянуться по трансфигурации и им необходимо иметь при себе допуск к самым редким книгам, а таковой выдаётся лишь при наличии письменного разрешения. Драко, приветливо улыбаясь, садится напротив с интересом расспрашивает Минерву о сдаче экзамена уровня СОВ. Женщина отвечает, что этот экзамен нацелен на выявление профессионального уклона у обучающихся. Сдают его целый месяц. Сперва теорию, затем и практику. Экзамены крайне длительные и нервные… Улучив момент, когда МакГонагалл отвернётся, Драко быстро хватает одну бумажку и суёт в карман. В кабинет входит Ирма Пинс. Минерва только кивает ей и снова утыкается в пергаменты — дел накапливается очень много, а учитывая, что директор-Снегг, возомнивший себя слишком занятым для методической помощи простым преподавателям, требует скорейшего написания отчетов и сдачи планов, Минерве некогда даже поговорить с библиотекаршей. А ведь не так давно по распоряжению Министерства (точнее, по ходатайствованию Фаджа) МакГонагалл получает стопку новых продвинутых учебников для одарённых детей. — Профессор, у меня всё валится из рук, — проговаривает Пинс. — Нужна помощь. В секции для новых книг опять погром. Я просила разрешения у Снегга взять с урока зельеварения парочку пятикурсников, но он отказал. — Давайте я помогу, — вдруг говорит Драко, чуть приподнимаясь. — Справишься? — тут же косится на него Минерва. — Конечно, — кивает Драко. Мальчишка доволен — теперь у него есть стопроцентное алиби. Он может смело засидеться в библиотеке и как следует проштудировать книгу о чудовищах. Среди стеллажей Драко чувствует себя намного уютнее, чем где бы то ни было, после последних событий. Он берёт стопу книг и несёт в указанном библиотекаршей направлении, попутно заворачивая к особой секции. Замка там по-прежнему нет. Драко ставит новые книги на пол и почти бесшумно проскальзывает в высокие двери с железными прутьями. «Чудовищная книга о чудовищах» имеет самый причудливый вид, который только попадается в волшебном мире. Глазастая, волосатая, она имеет ещё и рот. Драко отмечает, что её зубищи равны примерно трети длины его волшебной палочки. Толстая книга с пожелтевшими страницами урчит и клацает зубами, в надежде укусить любого, кто только посмеет к ней притронуться. Драко в недоумении чешет затылок — как открыть то, что не желает открываться? Или попрощаться с пальцами, или найти другой способ — вот дилемма. Драко удрученно вздыхает и садится на ближайший стул. Мальчик в задумчивости вертит экземпляр в руках. И тут случайно на корешке он видит малюсенькую, почти микроскопическую надпись: «Погладь меня». Драко с некоторой опаской проводит пальцем по обложке. Книга урчит чуть громче, но затем перестаёт издавать какие-либо звуки и раскрывается, словно ничего и не было. Когда Драко находит оглавление, то видит, что раздел под названием «Неподдающиеся приручению и крайне опасные твари» включает в себя всего одну главу. Мальчик быстро раскрывает книгу на нужной странице и буквально вырывает её из переплёта — это не тот раздел. Точнее, следующий — но в этом вырвана одна единственная страница. Закончив с расстановкой новых изданий, Драко, дожидаясь Пинс у входа, бросает взгляд на старый дневник посещений. Пинс пишет убористо, и книгу, похоже, не меняли с прошлого века. Мальчик быстро соображает, что посмотреть, кто брал книгу «О Чудовищах» недавно, можно только здесь. В списке именно этот экземпляр не значится. Но зато стоит фамилия посетителя и дата посещения библиотеки, в частности — особой секции. Последним был Снегг, а предпоследней — Грейнджер… После полудня Златопуст Локонс сопровождает факультет Гриффиндора на маггловедение. Локонс, сто раз на день повторяющий, что опасности больше нет (это как раз могло свидетельствовать об обратном), искренне убежден, что платит непомерную цену за дежурства и другие охранные меры: волосы у него не завиты и золотом не отливают — еще бы, ведь он полночи провёл на ногах, патрулируя четвёртый этаж. — Помяните мое слово, — начинает речь он, когда класс сворачивает за угол, — первое, что скажут ожившие изваяния: «Это был Хагрид». Говоря откровенно, я поражаюсь, почему профессор МакГонагалл до сих пор не отменила эти обременительные меры безопасности. — Полностью согласен с вами, сэр, — поддакивает Гарри, отчего Рон в изумлении роняет книги. — Спасибо, Гарри, — благосклонно отвечает Локонс и останавливает Гриффиндорцев, пропуская длинную колонну Пуффендуйцев. — К чему все эти ночные бдения, прогулки с учениками между уроками, у преподавателей и без того хватает дел! Излишняя предосторожность! — Вы совершенно правы, сэр, — кивает Гарри, и тут Рон смекает, что к чему. — Почему бы, сэр, вам прямо сейчас не отказаться от этой чепухи? — проговаривает он. — Осталось всего-то пройти один коридор… — А ты знаешь, Уизли, я, пожалуй, последую твоему совету, — решает Локонс. — Мне надо пойти подготовиться к следующему уроку. И Локонс поспешно убегает. — Подготовиться к уроку! — хмыкает ему вслед Драко. — Волосы пошёл завивать… Сделав вид, что ищут что-то в карманах, друзья подождали, пока класс их обгонит, повернули обратно и стремглав бросились к лестнице, ведущей в больничное крыло. — Поттер! Уизли! Что вы здесь делаете? — останавливает их грозный голос профессора МакГонагалл. Только потом она замечает с ними и Драко. — Мы тут… Мы это… — мямлит Рон. — Мы собирались пойти… — Повидать Гермиону, — говорит Гарри. — Но посещения ещё закрыты… — Да, но мы давно не видели её. И к тому же, профессор, мандрагоры уже поспели… и… стало спокойнее… Профессор МакГонагалл какое-то время внимательно глядит на ребят. — Мы ненадолго, — говорит тем временем Драко. — Пожалуйста, — Гарри делает щенячьи глаза. — Она же наш друг. — Да… разумеется… я понимаю, как это тяжело… Конечно, Поттер, конечно, пойдите навестить мисс Грейнджер. Я извещу профессора Бербидж о причине вашего отсутствия. Скажите мадам Помфри, что я разрешила… В больничном крыле вот уже несколько недель зашторены все окна, плотно закрыты двери. Никто не входит и не выходит. Очень похоже на гробницу. Тихую и вечную. Пугающую своей тишиной. Ребята осторожно приоткрывают главную дверь и в щёлку говорят мадам Помфри, что профессор МакГонагалл позволила им навестить Гермиону. — Какой смысл навещать оцепеневших, — отзывается Помфри. — Но вы всё равно молодцы… Гермиона не подаёт ни малейших признаков жизни и, конечно, не сознает, что у неё гости. Сказать ей, что совсем скоро все будет хорошо, — все равно, что говорить с её тумбочкой. Мальчишки какое-то время стоят молча. — Вот было бы здорово, если бы она видела преступника. — Рон печально вздыхает и смотрит на неподвижное лицо Гермионы. — Ведь если он сбежал из замка, никто никогда не узнает… Драко вдруг подходит ближе и начинает делать то, чего никто не может от него ожидать — шарит руками по одеялу, словно что-то ищет. — Малфой, ты чего? — вытаращивает глаза Гарри. — Проверить надо. — Что проверить? — не может понять Рон. — Так, в карманах пусто… — Малфой, объяснишь или нет? — Гарри трогает паренька за плечо. Драко заглядывает даже под подушку. — У тебя все дома? — Ага! — Драко подпрыгивает и касается окаменевшей руки Гермионы. — Вот оно! — Гарри, скажи ему! — хмурится негодующий от такого поведения Рональд. Но Гарри смотрит уже не на лицо девочки, а на правую руку, лежащую поверх одеяла — пальцы сжаты в кулак, из кулака что-то торчит. Гарри наклоняется и видит клочок бумаги. — Постарайся вытащить, — шепчет Рон, передвинув свой стул, чтобы заслонить Гарри. Дело оказывается довольно трудным. Пальцы Гермионы крепко держат бумагу, Гарри тянет кончик, боясь оторвать. Это страница, вырванная из библиотечной книги. Гарри торопливо разглаживает ее. Рон и Драко, сгорая от любопытства, тотчас подскакивают к нему. «…из многих чудищ и монстров, коих в наших землях встретить можно, не сыскать таинственней и смертоносней Василиска, также еще именуемого Король Змей. Сей гад может достигать размеров воистину гигантских, а срок жизни его — многие столетия. Смерть несет путем диковинным, небывалым, ибо, кроме клыков ужасных и ядовитых, даден ему взгляд убийственный, так что ежели кто с ним очами встретится, тотчас примет кончину скорую и в муках великих. Особливо боятся Василиска пауки, сторонятся елико возможно, ибо он есть враг их смертельный; сам оный Василиск страшится лишь пения петушиного, ибо гибельно оно для него…» — Василиск убивает людей взглядом. Но он пока никого не убил. Наверное, потому, что никто из них не смотрел ему прямо в глаза. Колин видел его через окно, Джастин… Джастин, скорее всего, смотрел на василиска сквозь Почти Безголового Ника! Весь заряд василиска пришелся на Ника, но Ник-то второй раз умереть не мог! А рядом с Гермионой лежало зеркальце. Гермиона узнала, что чудовище из Тайной комнаты — василиск. — Как ты узнал, Малфой? — поражённый Рон смотрит на блондина. — Откуда ты знал, что Гермиона нашла это? — В библиотеку надо почаще ходить, Уизли. — Драко невозмутимо задирает подбородок. — Как же всё оказалось просто. Надо было раньше догадаться! — Догадаться? — спрашивает Гарри, не до конца осознающий, что всё это значит. — Ты — змееуст. Вот, почему ты слышал его голос, Поттер, — говорит Драко. — Но как же… то есть, я — и правда наследник Слизерина?! — Не ты, тупица. — А кто? — Какие же вы тугодумы, — вздыхает Драко. — Просвети нас тогда! — фыркает Рон. — У Слизерина был всего один сын. И от него родилась ведьма, которую потом будут боятся все вокруг — Банши. Ведьма, забирающая детей. Первая бессмертная. Она высосала душу из всех в округе и пришла однажды в дом, где душу высосали из неё самой — дом Реддлов. Одним словом, если верить этой легенде, то Реддлы — почти прямые наследники Салазара Слизерина. Банши всегда исчезала лишь с рассветом и боялась крика петушиного. Знакомый Салазара Слизерина купил однажды яйцо у торговца, и его карманная жаба высидела из него тварь, которая была наполовину змеей, наполовину ящерицей. Как комодский варан почти… — Если верить Дамблдору, — вздыхает Гарри, — то во мне есть часть от Волан-де-Морта. А если мы знаем, что раньше его звали Том Реддл — то, получается, и я имею отношение к Реддлам. И к Слизерину. И к этой истории… и к этому василиску… — Вот почему тебя не зомбировал дневник, — говорит Рональд. — Да, всё сходится, — кивает Гарри. — В 1969 году Василиска выпустил Том Реддл. Тот напал на Миртл Уоррен. И убил её… — Кто тебе это сказал?! — Рон снова кидается на Малфоя. — МакГонагалл? — Я кое-что видел… В это время двери широко распахиваются, и влетает сперва незнакомый мужчина, а за ним позеленевший от злости Снегг. Дети притихают и удивлённо костятся на вошедших — они ничего не перепутали? — Здесь моя жена, идиот! — рявкает на Снегга высокий брюнет в довольно помятом виде. — И если я сказал, что хочу увидеть её, никто мне не помешает! — Ранкорн, тебе стоит вести себя потише… — Да кто ты такой, чтоб я тебе подчинялся?! — Знаешь, что, дорогой, если ты не закроешь рот, то я открою его тогда, когда здесь будет комиссия из Азкабана. И уж я им расскажу в подробностях, как ты угрожал мне маггловским оружием! И вот тогда ты пожалеешь, что не стал меня слушать. — Пусти меня к моей жене! — снова рвётся к кровати, на которой лежит окаменевшая Мэри Кроткотт, мужчина. — Сейчас же! Северус только сейчас замечает троицу возле койки Гермионы. — Что вы-то здесь забыли, черт возьми?! — Нас отпустила профессор МакГонагалл, — отвечает побледневший Гарри. — Мы уже уходим. *** Решено поговорить с Минервой МакГонагалл. И наконец расставить все точки над «i». Даже если она будет отпираться, Драко уверяет товарищей, что они сумеют найти нужные слова. Мальчишки возбуждённо ходят по учительской, ожидая звонка. Однако звонок на перемену так и не звенит. Вместо него эхом прокатывается по замку усиленный мегафоном голос профессора МакГонагалл: — Всем ученикам немедленно вернуться в свои спальни. Всем преподавателям собраться в учительской. Пожалуйста, как можно скорее. Гарри оборачивается к Рону: — Неужели новое нападение? — Что будем делать? Пойдём в спальню? — Нет, — отвечает Гарри, оглядываясь. Слева от него высится разлапистое сооружение, увешанное мантиями преподавателей. — Давайте спрячемся сюда. Послушаем, что произошло. А потом расскажем, что мы нашли. Друзья усаживаются на дно шкафа среди мантий, слыша над головой, этажом выше, топот многих десятков ног. Скоро дверь учительской распахивается, и в щёлки между складок, отдающих затхлостью, мантий они видят, как входят преподаватели. Одни в полнейшей растерянности, другие — откровенно испуганы. Последним является профессор Снегг. Минерва обводит всех тревожным взглядом. — Это опять случилось, — говорит она в наступившей тишине. — Монстр напал на ученика. На сей раз утащил в Тайную комнату. Профессор Флитвик вскрикивает. Профессор Стебль прижимает руки ко рту. Снегг с силой сжимает кулаки. — Откуда такая уверенность? — спрашивает он. — Наследник Слизерина, — МакГонагалл вся бледнеет, — оставил еще одну надпись на стене, прямо под первой: «Её скелет будет пребывать в Комнате вечно». — Кто же на этот раз? — интересуется мадам Трюк. — Джинни Уизли. — Завтра будем отправлять учеников домой, — горестно стискивает ладони МакГонагалл. — Хогвартс на грани закрытия. Дамблдор говорил… Дверь учительской опять распахивается с громким стуком. На краткий миг у Гарри мелькает безумная надежда, что войдёт Дамблдор. Но это всего лишь, как всегда, сияющий Локонс. — Простите, что опоздал, просто сплю на ходу! Пропустил что-то важное? По-видимому, он не замечает, что присутствующие смотрят на него не то с ненавистью, не то с отвращением. — Вот тот, кто нам нужен! — выступает вперёд Снегг. — Да, именно вы. Послушайте, Локонс, монстр похитил девочку. Утащил ее в Тайную комнату. Коллега, наконец пробил ваш час. Локонс стремительно бледнеет. И даже такая лесть от Снегга, в виде слова «Коллега» не может скрыть факта, что он в ужасе. — В самом деле, Златопуст, — вмешивается профессор Стебль. — Не вы ли вчера вечером объявили, что вам доподлинно известно, где вход в Тайную комнату? — Я… Ну да… Я… — роняет слова Локонс. — Вы меня уверяли не далее, как вчера, что знаете, кто там обитает, — всхлипнув, перебивает его Флитвик. — Я? Ув-уверял? Н-не припомню… — А вот я абсолютно точно помню, как вы сетовали, что вам не удалось продемонстрировать всем нам свою волшебную силу: преступника, то есть Хагрида, успели арестовать, — продолжает Снегт. — Вы укоряли нас, что вам с самого начала не предоставили свободу действий — тогда бы никаких бед в школе не произошло. В словах коллег ни капли сочувствия. Бедный Локонс мечется по аудитории и заглядывает всем вокруг в лица. Когда же очередь доходит до МакГонагалл, то она просто отворачивается, скривив губы. — Я… Я, честное слово… Вы, видимо, превратно меня поняли… — Словом, профессор Локонс, мы хотим загладить допущенную несправедливость. Поручаем вам сразиться с чудовищем, — заключает временный директор. — Сегодня вечером у вас наконец-то будут развязаны руки. И вы совершите подвиг — избавите Хогвартс от чудовища. — О-очень хорошо, — с запинками проговаривает он. — Ну я… пошёл. Буду у себя в кабинете… подготовлюсь… И Локонс спешит покинуть учительскую. — Ну, хоть это хорошо, — Снегг машет рукой. — Локонс больше не будет путаться у нас под ногами, — и переходит к главному. — Поручаю деканам известить студентов о том, что случилось. Скажете им, что завтра утром экспресс увезёт их домой. Всех остальных попрошу следить, чтобы никто из учеников не покидал факультетских помещений. Преподаватели молча поднимаются и расходятся один за другим. — Вот это да, — Драко вылезает из шкафа последним. — Допрыгались они там… — Кто? — не понимает Гарри. — Неважно, — Драко отводит глаза. — Джинни должна была быть под присмотром! — Рон сжимает кулаки, силясь удержать наворачивающиеся слёзы. — Дамблдор мне обещал, что он во всём разберётся! И что в итоге?! — Дамблдор? — Гарри удивляется. — Ты с ним говорил о Джинни? — Пора рассказать всё маме и отцу! — Рон выбегает из учительской. — Гарри, я возьму твою Буклю? — Да, разумеется… *** — Зачем ты рассказал Дамблдору про дневники и про МакГонагалл? — спрашивает друга Гарри, когда письмо с пометкой «Срочно!» отправлено вместе с Буклей в «Нору». — Неужели нельзя было посоветоваться?! — Ты думаешь, что у меня был выбор?! Он сказал мне, что на Джинни есть какое-то заклятие и, если его не снять, она погибнет. Но когда он узнал про Минерву и про дневник, сразу сменил тактику… Я толком ничего и не понял, Гарри! — Как это — сменил тактику? — Замялся, — поясняет Рональд. — Глаза у него забегали. И он отправил меня восвояси, говоря, что всё скоро образуется. — Стало быть, ему что-то нужно от МакГонагалл… — Мне наплевать на это сейчас, — говорит Рональд. — Надо что-то делать. — Если Снегг неплохо знает Локонса, то не позволит ему сбежать… — А вдруг — позволит?! — Тогда сам пойдёт вызволять Джинни, — говорит Гарри. — На словах-то все герои. — Давай пойдём сперва к Локонсу, — вновь начинает Рон. — Он ведь согласился проникнуть в Тайную комнату. Расскажем ему, что узнали: про Комнату, про василиска. — И куда опять Малфой смылся?! — ругается Гарри. — Он сказал, что попробует узнать у МакГонагалл что-нибудь. Когда друзья доходят к кабинету Локонса, уже темнеет. Из-за двери доносятся шорохи, глухой стук, торопливые шаги, там, судя по всему, кипит бурная деятельность. Гарри робко стучимся, и тотчас внутри все стихает. Дверь слегка приоткрывается, в узкую щёлку смотрит глаз Локонса. — А… мистер Поттер… мистер Уизли… Дверь открывается чуточку шире. — Я сейчас чрезвычайно занят… Только если вы быстро… — Профессор, у нас есть важная новость, — говорит Гарри. — Мы думаем, она вам поможет… — М-м-м-м… Ну хорошо… Всё это не так страшно… Лицо Локонса, во всяком случае та его часть, что виднеется в щелку, выглядит крайне смущённо. — Я хочу сказать… всё, в общем, нормально… Он открывает дверь, и друзья входят. Кабинет почти полностью разорен. Два объемистых чемодана стоят на полу, обнажив чрево: в одном наспех свалены мантии — нефритово-зелёные, сиреневые, лиловые, цвета ночного неба, — другой столь же беспорядочно набит книгами Локонса. Фотографии, которые еще вчера весело подмигивали со стен, теперь мертво покоятся в коробках. — Вы куда-то собираетесь? — спрашивает Рон.