***
Донателло любил Леонардо… настоящего — тихого, внимательного, заботливого, но никак не ту разгневанную глыбу, что в последнее время приходилось видеть семье каждый день… и, чего уж скрывать-то, в конце-то концов?! После всего случившегося, но это поведение неописуемо возбуждало… Рафаэль явно не жалел гения (да и после всех прелюдий днями ранее), вкладывая всю имеющуюся силу в каждый следующий удар; хоть Дон и оказал достойное сопротивление (не ложиться же под гнев старшенького по первому требованию), но без своевременного вмешательства Лео состояние обоих братьев было бы крайне плачевным. «Может, получил бы больше сочувствия и заботы, тогда Рафу точно бы досталась второстепенная роль в этом чёртовом спектакле». Некоторые назвали бы Дона эгоистом, а для него это — обычный факт, имеющий право на существование… Да пресвятой панцирь! О чём он вообще думает?! Рафаэль — это нерушимая страсть — настоящая ярость, головная боль в облике черепахи! Она прётся, словно танк, медленно и верно, к своей цели, пока не разрушит её полностью, пока этот дьявол не ощутит настоящую победу над поражённым врагом, коим сейчас и является Донателло во плоти! Нужно ли из-за этого жертвовать своими принципами? — Спасибо, — единственное, что произнёс Дон, как только пластырь был аккуратно приклеен к его разбитой скуле. Лео всю дорогу упрямо молчал, но гений всё же уловил в тёмных глазах частичку недовольства, обиды, надежды — всё смешалось. Донателло с Леонардо прекрасно разбирались, совершенствовались в семейной и человеческой психологии, но только их лидер использовал свои знания по назначению, дабы избежать нежелательных стычек, как с людскими врагами, так и с демонами внутри братьев. Их истериками, особенно, когда они, мутанты, впервые вышли в человеческий мир и столкнулись с жестокой реальностью бытия. А вот мастер бо лишь использовал свои знания для создания уютной и нужной ему атмосферы вокруг себя… впрочем, на протяжении многих лет, как и теперь, он просто уходил в личную комнату и закрывался на семь замков в собственном мирке, что сейчас почему-то не получалось — ситуация иная. «Прости, брат, — всё внутри отчаянно кричало уходящему мутанту в синей маске, — я не могу так резко…» Издевательские медовые глаза чётко на долю секунды отразились в сознании, насмехаясь, и Донни громко застонав, подобно хищнику кинулся вперёд, захватывая в пленительные объятия и впиваясь в родные, сладкие губы. Леонардо всё молчал, и Донателло был доволен… доволен мягкой, присущей лишь старшему брату, полуулыбкой и играющей в его почти что чёрных глазах страсти. «Хрен тебе, а не победа, Раф»Хрен тебе, Раф!
20 декабря 2017 г. в 23:53
— Я как шлюха, Дон.
— Так ты… ты же сам хотел, чтобы всё оставалось в секрете?..
— Если бы я хотел именно этого, Донни, — тёмные глаза угрожающе заблестели. — То Рафаэль и внимания на тебя не обратил бы, — Донателло ошарашено уставился на раздраженно жестикулирующего руками старшего брата. — Я просто ждал твоей реакции.
«Ты слишком много сомневаешься, братик».
Черепашьему гению хотелось как можно сильнее хлестнуть себя по голове (кувалдой), но стоило сделать попытку, дабы оправдать себя, как тёмно-голубые концы банданы исчезли за открытыми створками, оставляя мутанта со своими перемешанными мыслями.
«Чёрт!»
— Эй, очкарик, — зубы невольно заскрипели. — Кто-то повздорил, как я вижу, а? — тяжёлая широкая ладонь издевательски похлопала по плечу.
— Не задирайся, Раф. Он никому из нас не рад.
— Не думал, что ты такой невабант.
— Неврубант (Всё верно).
— Ой-ой, какие мы, оказывается, умникички.
Донателло прикусил язык, дабы не выразиться в манере своего темпераментного братца. Голова нещадно раскалывалась от переизбытка лишней информации (казалось бы), и несколько невидимых нитей потянули гения на небольшую табуретку близ выхода, пока нежелательный гость наглым образом не плюхнулся на и без того поломанный и мерзко скрипучий лабораторный диван из ярких, но старых тканей, закидывая ноги на низкий стеклянный столик с различными бумажками.
— Ты аб-со-лютно не разбираешься в Лео, — продолжил бунтарь, а Донни едва ли не выкрикнул саркастическое: «Да ладно», но вновь промолчал, чем и воспользовался его брат. — Привычки, стиль боя (Донни может описать его лишь с эстетической точки зрения), детские мечты, любимые шоу с телепередачами…
Рафаэль продолжал, а Дон готов был хлопнуть себя по лбу снова, ведь его старший брат был совершенно прав: Лео предпочитал держать всё внутри себя, предоставляя братьям лишь внешнюю холоднокровную и идеальную оболочку их настоящего черепашьего лидера… но всё же, гений был не уверен, что это ведомо и самому Рафу; всё-таки их старший брат скрывал себя не из-за самопожертвования, а в каких-то своих интересах.
— …многочисленные тонкие и еле заметные шрамы на различных частях тела, ушибы, нанесённые благодаря вашим с Майки неудачам в стычках, — Рафаэль, видимо, забыл, кто именно штопал все эти ранения. — Боже… и после всего перечисленного, как он мог выбрать тебя!
Не вопрос, а утверждение.
Ручка старенькой мебели скрипнула, стоило темпераменту привстать и медленными рывками (будто едва сдерживал себя) начать приближаться к мастеру бо.
— Так какого, — хруст хрящиков, — хрена, ты, — угрожающие сдвинутые брови, — имеешь право, — холодная аура, — быть рядом с ним?!
Мгновенный блок; меткий удар в лицо, — так планировал Дон, прежде чем ощутил горячее жжение на щеке.