***
— Ты мне не доверяешь что ли, Каспбрак? Вот сейчас обидно было. — Как водителю? Нахуй нет. Тебе пятнадцать, откуда ты вообще взял эту тачку? — Кузен приехал на пару дней. Ну чего ты ссышь, он научил меня самому главному. Мне уже плохо только от вида этой машины, не говоря уже о том, чтобы её вёл Тозиер. Насколько отбитым надо быть, чтобы дать ключи Ричи? Этот кузен мне уже внушает недоверие. Как и его машина. Как и вся эта ситуация. — Я уже настроился покататься на ней, так что либо с тобой, либо без тебя. С тобой будет заебатее. Смотрю на него, как на полного придурка. Я обожаю этого мудлана, но помирать вместе не входит в мои планы. Он закатывает глаза и захлопывает дверцу машины. Сейчас начнётся целый театр. Будет применять все свои актёрские способности, но даже при его харизме он не убедит меня, что он хороший водитель. — Каспбрак, ты хочешь, чтобы я тебя умолял? — подходит вплотную и ставит руки по обе стороны от моей головы. А, замечательно. Сегодня у нас другая тактика. Метод обольщения. Он может сколько угодно говорить таким голосом, но жить я хочу сильнее, чем его. — Ты можешь попробовать чисто, чтобы повеселить меня, но хера с два, Тозиер. Поезжай один, ради бога. — Хочу с тобой, — склоняется ближе, трётся носом о щеку, как котяра, и канючит, — ну не обламывай кайф, Эдди. Я буду ехать очень-очень медленно и буду осторожным. Ты же со мной, я не буду рисковать. Бля, ну вот за что мне это? Щекочет мне лицо своими кудрями и обиженно сопит носом в щеку, как ребёнок. — За город не выезжай, уже темнеет. Я окончательно, видимо, лишился остатков здравого смысла.***
Он действительно сдерживает обещание и едет очень осторожно, что удивляет даже меня. Сколько раз он говорил, что водил машину? Никогда в жизни не поверю, что всего пару раз. Аккуратно заворачивает на поворотах, плавно трогается и останавливается и выглядит при этом таким самодовольным, что хочется треснуть. Я-то знаю, что он в любой момент может выпустить на волю настоящего Тозиера и дать по газам, поэтому не расслабляюсь. Пусть не выпендривается передо мной тем, каким послушным он может быть. Он всегда поступает так, как хочет сам, а значит, и эта поездка была запланированной. — Ты можешь расслабиться? Я чувствую, как ты ждёшь от меня какого-то подвоха. — А он есть? — Бля, ты такой подозрительный. Так уж и странно, что я хочу покататься с тобой, пока есть возможность? Странно всё, что ты делаешь. Каждая твоя реакция непредсказуема, и сколько я ни знал бы тебя, я понятия не имею, что творится в твоей голове. — Да хрен тебя разберёт. Я обычно подстраиваюсь под обстоятельства. — И что обстоятельства подсказывают тебе сейчас? Довериться. И это охуеть какая глупая затея, но я выбираю именно это. — Попросить тебя остановиться, потому что меня, видимо, сейчас укачает. Ты обеспокоенно смотришь на меня и тормозишь на ближайшем повороте. Мы всё-таки выехали за черту городка, вокруг никого нет, и мне становится волнительно, что мы тут одни. — Возьми. Протягиваешь мне бутылку воды и выходишь из машины. Я перевожу дыхание и открываю дверь пошире. Смотрю, как ты садишься на капот и достаёшь… сигареты? Ох, бля, просто зашибись. Делаю глоток воды и вмиг забываю, что у меня кружилась голова. Выхожу из автомобиля и смотрю, как он тонкими длинными пальцами, как ни в чём ни бывало, щёлкает зажигалкой и прикуривает сигарету. Первый раз вижу, чтобы Ричи курил. И мне от этого тревожно. Что случилось такого, что ты начал это дерьмо? Прикрываешь глаза и запрокидываешь голову, выпуская колечки дыма. Мне это настолько не нравится, но ещё больше, чем процесс курения, меня беспокоит причина этого действия. — Давно начал? — Отчитывать будешь? — усмехается и делает затяжку поглубже. Если бы был смысл. Всё равно ведь не послушаешь. — Может, расскажешь? — я подхожу ближе и ощущаю запах сигареты. Настолько не люблю его, но сейчас готов потерпеть. — Было бы, что нового рассказывать, Эдди, рассказал бы. Значит, снова она. Я думал, что дела хоть как-то наладились после того, как она через какое-то время устроилась на новую работу. Со старой её с позором уволили, когда обнаружили на рабочем месте бутылку водки. Но, видимо, новое место не особо поменяло её. Я устало провожу рукой по волосам и не знаю, что мне сделать, чтобы убрать это выражение с его лица. Подхожу ближе и замечаю след на шее, скрытый кофтой. Осторожно оттягиваю ткань и вижу тёмно-жёлтый синяк. У меня мурашки идут от этого вида, от того, что она снова взялась за старое. Ричи мягко убирает мою руку и горько усмехается. — Я должен был уже привыкнуть, но всё никак. — Переезжай ко мне. Я сам не понимаю, как выпаливаю это, но больше не знаю, как помочь ему. Я умолять готов его, лишь бы он принял, наконец, мою помощь и, как бы странно ни звучало моё предложение, согласился на это. Ты удивлённо поднимаешь брови и даже на секундочку воспринимаешь меня всерьёз. Ненадолго. Потом затягиваешься максимально глубоко и хватаешь меня за талию, облокачиваешь к машине и прижимаешься ко мне. От неожиданности движения я открываю рот, чем ты незамедлительно пользуешься. Выдыхаешь едкий дым внутрь, парализуя меня. Твои губы касаются моих, и клубы пара застилают мне глаза. Ты внимательно наблюдаешь за моим лицом, а я проглатываю дым и начинаю кашлять. — Каспбрак, дыши. Это очень лёгкие сигареты, с тобой ничего не случится. Этот отвлекающий манёвр заставляет меня забыть на мгновение, о чём я говорил, и ты отходишь от меня, так и не дав никакого ответа. Горит внутри от первой «выкуренной» сигареты и от твоего жаркого, неожиданного недопоцелуя. Молчишь на протяжении всего пути домой. Не возражаю, что ты держишь меня за руку всё это время. Я поглаживаю тебя пальцем, и ты благодарно сжимаешь меня в ответ. Не было ни оттенка шутки в моих словах, но ты скорее предпочтёшь терпеть нестабильную пьющую мать, чем признаешь, что на какую-то долю секунды всё же задумался о моём предложении. Я разглядел мельком это в твоих глазах. Уверен, что у тебя так же, как и у меня, разлилось внутри тепло от осознания того, что мы могли бы охуенно жить вместе, пусть даже как друзья. Но ты упорно продолжаешь молчать, а я больше не допытываюсь, потому что не хочу, чтобы ты закрылся ещё больше. Ты знаешь, что я рядом, что в любой момент дверь откроется, и я впущу тебя. Не смогу не впустить.***
Не видел его, наверное, уже с неделю. С каждым днём тревога росла всё больше, но потом он появляется на пороге моего дома и ласково взъерошивает волосы. Даже не спрашиваю, где и с кем он был, не уверен, что хочу знать. Его главной проблемой было то, что он всё всегда держал в себе. Я видел, как сильно его задевает вся поебень, что происходит вокруг, но он никогда не хотел выговориться, считал, что это будет выглядеть, как жалобы. Такой идиот, не понимает, что я готов слушать буквально всё, что у него на уме. — Эдс, перекладывание моих проблем на твою голову не поможет мне. Давай лучше в киношку сходим, я не хочу обсуждать эту хрень. И так было каждый раз. Он молчал, доводил себя до состояния, когда уже рвало крышу, и продолжал приходить ко мне на всю ночь. Мы смотрели фильмы, готовили еду, говорили обо всём на свете, но никогда о том, что действительно стоило обсудить. Я всегда сканировал его внутреннее состояние по тому, как он со мной обращается. Если он часто прижимался ко мне, трепал за щёку, обнимал со спины, не давая отнести тарелки наверх, то всё действительно было дерьмово. Я был одним из немногих, кто был в курсе его ситуации с матерью. Я был первым человеком, кому он рассказал о том, что его отец бросил семью и уехал из города. Первым, кому он сказал о том, что мать запила, первым, к кому он прибежал, когда она ударила его. Я был всегда рядом, что бы ни случилось, но он никогда не напрягал меня, когда проблемы в семье особенно сильно доводили его. Только не отлипал от меня. Тогда я понимал, что его уже законное место на диване в ту ночь будет принадлежать ему. — Каспбрак, тебе никто не говорил, что у тебя охуенно нежная кожа? Это даже странно, как для мальчишки. Ричи водит носом по моей шее, не отвлекаясь от происходящего на экране. — Ты говорил. Раз миллион, наверное. А сейчас перестань это делать, мне щекотно. — Правда? — он начинает дуть на местечко за ухом, и я выкручиваюсь в его руках, не могу сдержать смех. — Ну, какая же ты сволочь, Ричи, — я громко смеюсь, пытаюсь отпихнуть его от себя, задыхаюсь от щекотки, а он только сильнее сжимает рёбра, продолжает мучить меня, скотина. — Пожалуйста, хватит, я умру сейчас, Тозиер!!! — он нихуя не хочет останавливаться и смеётся вместе со мной. Переворачивает меня на спину и садится на бёдра. — А что мне за это будет? — хитро щурит глаза. А руки продолжают лежать на груди, готовые снова меня терзать. — Нос целый останется, вот что. Слезь с меня, козлина, раздавишь. — Ну не резонно мне останавливаться, — он поднимает мои руки выше головы и наклоняется ближе. Вот теперь мне снова хочется вернуться к щекотке. Лучше это мучение, чем его лицо, так близко нависающее надо мной. Сердце начинает колотиться, как угорелое, и я стараюсь придать лицу максимально невозмутимое выражение. Хера с два. Я зачарованно смотрю за каждым его движением, пока он удобнее устраивается на мне и утыкается подбородком в мою грудь. Лежит на мне, и это ужаснее всего. Сука, он же почувствует, как бешено стучит моё сердце. Палюсь по всем фронтам. — А ты поцелуй - тогда отпущу. Блять. Я прекрасно понимаю, что он стебётся, но в животе что-то переворачивается, и я теряюсь. Смотрю на него растерянно и не могу ничего ответить. Я перед ним полностью обезоружен, всегда был. Нервно сглатываю и как полный идиот выдаю единственную «гениальную» идею, которая пришла в мой воспалённый мозг. Хочу взять его на слабо. Лучшая защита – нападение. — Наклонись ближе. О, хотя бы ради его удивлённой рожи стоило сказать такую вещь. Его глаза расширяются, и захват моих рук становится слабее. Он зависает и уже его очередь не понимать, что происходит. Я настолько внутренне ликую из-за его растерянности, что даже смог бы решиться поцеловать его. Ради прикола обхватываю его шею руками и тяну вниз. Ричи очень легко поддаётся, и я понимаю, что тут уже не до прикола. Он в нескольких миллиметрах от меня. Уже можно паниковать? — Ты ждёшь особого приглашения? — шепчет мне в губы. Думает, что я не решусь? Мне очень не хочется себя выдавать, но ещё сильнее действительно хочется прижаться к его губам. Но я, блять, полнейший трус. — Хуй тебе моржовый, Тозиер, а не поцелуй. Все ноги отдавил, слезь. Отпихиваю его от себя, и незаметно от него выдыхаю, стараюсь привести сердце в порядок. Нельзя мне играть с ним в игры «кто быстрее сломается». Потому что это всегда буду я. — Может, повезёт в следующий раз, — тихо говорит Ричи и до конца фильма не мешает мне.