Oddities

— Убери от меня руки! Гарри удивлённо замирает, смотря на Зака. В его взгляде непонимание постепенно сменяется осознанием одной великой вещи, которую он тут же стремится озвучить, улыбаясь: — Зак, ты… боишься щекотки?.. Маньяк разом заливается краской — это видно очень хорошо, даже не смотря на то, что кожа лица покрыта ожогами. И шарахается от парня, как от огня. Лучше ответа и быть не может. Гарри не выдерживает — набрасывается на него едва ли не с воплем, тут же поймав шокированный взгляд и хороший такой удар по голове. Но только его это даже не затормозило. Повалил, заставив прижаться спиной к дивану. И навалился сверху. — Да я тебя… — Да я по-доброму! — с улыбкой восклицает Гарри… и начинает щекотать Зака. — Тебе разве больно? Плохо тебе? Давай честно, Зак! — Щекотно! — рявкает парень, при этом тут же начав ржать, как сумасшедший. Дёргается, выползти пытается — от смеха все силы растерял, только и может, что извиваться и хохотать до слёз. — Гарри, су-у-ука! Пусти меня! — Волшебное слово? — Ублюдок! — Сойдёт. Отпустив маньяка, падает с него — прямо на пол. И смеётся очень довольно. Определенно, после того, как они начали спать вместе, отношениях их в корне изменились. Никаких больше серьёзных угроз. Зак ведёт себя… как дикий зверь, которого приласкали и он чуть успокоился. Гарри знает, что если вдруг скажет или сделает что-то плохое, то получит очень и очень серьёзно. Но… он ничего такого и не делает. А щекотка — это не страшно и не плохо. Правда же?.. Видимо, Зак всё же не зол. Смущён, возмущён, но не зол. — Вот придурок. Чё ты там валяешься? — Ну… упал?.. Убийца только вздыхает… и вдруг спрашивает, улыбаясь как-то неправильно. — А ты сам щекотки боишься? Гарри тут же замирает. Даже дышать перестает. Надеется, что если притворится мёртвым, Зак просто забудет о нём и уйдёт, не став… Вот только маньяк явно понимает смысл этого замирания. И почти прыгает на него с кровати, радостно заржав во весь голос. — Всё, тебе пиздец! — Нет, умоляю! Но Зак его даже не слушает — набрасывается и начинает щекотать. А дело в том, что Гарри весь — щекотная зона. Потому он сразу начинает хохотать, срываясь в сиплый визг и истерическое хихиканье. Дёргается, пытается скинуть с себя парня, но никак не может — тот сильнее, а сам он от щекотки стал ещё более слабым. Воет, дрожит и смеётся, в перерывах пытаясь дышать. — Моли о пощаде! — весело восклицает Зак, не переставая щекотать несчастного. — Умоляю! — почти взвизгивает Гарри, дёргая ногами. — Не надо! Пусти меня! — Я тебя плохо слышу, ты ржёшь! — За-а-а-ак! — уже откровенно визжит парень, смеясь до истерики. И маньяк всё же отпускает его, со смехом садясь на пол рядом. — С-спасибо… — Орёшь, как баба, — усмехается Зак. А Гарри тут же возмущенно пихает его ногой, восклицая: — А сам-то! — А что я? Я тебя ни о чём не просил. — Сейчас опять защекочу… — Ну, попробуй, — скалится маньяк, пихая его в ответ. — Если жизнь не дорога… Гарри лишь вздыхает тоскливо и поднимается, потирая ноющую от удара руку. И тут же проговаривает с улыбкой, протягивая Заку руку помощи: — Пошли. Я приготовил блинчики. Ты же их любишь, верно? Эмоцию на лице маньяка ему разгадать не удаётся. Какая-то очень странная. И глаза чересчур расширены, словно в удивлении. Он… сделал что-то не так? А Зак вдруг усмехается чуть заметно и принимает его руку. — Да… люблю.