Я устал бежать
Он любит его.Устал бежать,
Он боится его.Устал бежать,
— Зак… пожалуйста… — Это твоё ёбаное «пожалуйста»… — рычит парень, вновь хорошенько приложив его спиной об стену. Даже без косы — просто руками, просто — вот так, как может. — Каждый раз просто пиздецки бесило меня… но я, блять, привык… я смирился с этим… потому что делал это для тебя!В человеческой гонке…
Снова удар об стену, от которого у Гарри с губ срывается негромкий, болезненный хрип. А Зак продолжает говорить: — Я думал, ты хороший!Если действовать по правилу «око за око»,
Удар. — Я думал, я действительно для чего-то нужен тебе!То мы все ослепнем.
Ещё один. — Я думал, ты правда любишь меня!Разве это сложно понять?
И снова удар, от которого совсем темнеет в глазах. Болит спина, болят рёбра, болит — горло, которое неожиданно сдавливают такие знакомые, уже совсем родные пальцы. Удаётся лишь захрипеть тихо, в попытке произнести его имя, но дальше — лишь ярость и плещущаяся в чужих глазах тоска. — А ты оказался… очередным ебаным лжецом, Гарри… Ему страшно. Так страшно ещё никогда не было, даже в ту ночь, когда они познакомились. Тогда он не знал этого человека, совершенно. А теперь знает, даже слишком много знает — они долго спали в одной кровати, часто — в обнимку.Далеко позади
Неужели всё закончится так просто?Не видно финишной черты.
Гарри пытается вырваться из стального захвата убийцы, дёргается, и видит его всё меньше во тьме, застилающей взор.Такое может приключиться с тобой,
Нечем дышать.Такое может приключиться со мной, да
Смотрит ещё какое-то время… и просто — расслабляется. Потому что если и умирать от любимых рук, то только так — отпустив все эмоции, кроме одной, охватывающей его с головой сейчас. Заку станет легче, если он убьёт его. С этой мыслью Гарри закрывает глаза и окончательно обмякает, приняв свою судьбу. Однако… Руки с его горла вдруг пропадают, а сам он вдыхает — глубоко, с отчаянным сипением, давясь и захлёбываясь этим воздухом, который обжигает лёгкие. Сердце бьётся, как бешеное, а он падает на пол, замерев на коленях, и старается продышаться, да что там — просто дышать старается. Хоть как-то. Хоть немного. И у него получается — постепенно дышать всё легче, а взгляд проясняется. Он не знает, сколько проходит времени, но когда наконец немного приходит в себя — видит над собой Зака. Смотрящего мрачно, хмуро, но уже не с такой убийственной яростью, как раньше. Только… совсем уж тоскливо. Голос маньяка звучит неожиданно хрипло: — Я не могу убить тебя. Даже не смотря на то, что ты лгал… Не лгал! — Я просто не могу этого сделать с тобой. Эта девчонка… и вообще всё это… — не выдержав накала ситуации, он сжимает руку в кулак и отворачивается, зло сплюнув. — Блять, какой же пиздец… теперь я, кажется, понимаю этого ублюдка. Потерять всё, что строил… умереть, будучи живым… — выдыхает сквозь зубы и ударяет тумбочку, с которой тут же падает какая-то чашка. — Да пошло оно всё на хуй! Пошёл нахуй он, пошёл нахуй ты, Гарри… и всё, блять, пусть идёт на хуй! Гарри переводит взгляд на Рэйчел. Та стоит в сторонке, глядя прямо перед собой непривычно тоскливым взглядом, в котором всё так же, время от времени, растекается океан пустоты. Всё так же, как всегда. И в то же время иначе. Сейчас она явно чувствует много, пусть и сдерживает это, сейчас она живее всех живых. И при этом… молчит. Никак не прерывает ни Зака, ни Гарри. Словно она где-то очень далеко. — Рэй… — голос Гарри сейчас звучит, как шелест листвы, потому что на большее он просто не способен, нет у него сил, чтобы разговаривать, а горло нещадно дерёт. — Думаешь… я… лжец?.. Рэйчел переводит на него взгляд. И отвечает — честно: — Я не знаю, Гарри… я не знаю… Он чувствует, как щёки становятся влажными, и касается лица. Слёзы… ну конечно, что же ещё это может быть?.. Плачет, и даже не думает скрывать этого, просто продолжает смотреть на них обоих. На впервые неспокойную Рэйчел, которая не знает, можно ли ему верить. На бесящегося, не знающего, что ему делать, Зака, который не смог убить. — Вали отсюда, — неожиданно почти рычит маньяк. — Ч… что?.. — Ты глухой?! Свали отсюда нахер, пока жив! И больше здесь, сука, не показывайся! — Но это… м-мой дом… — Верно. Поэтому оставь ключи. И в этот момент, когда он уже начал чувствовать себя самым одиноким и несчастным, несправедливо обвинённым человеком на свете… он слышит голос: — Пойдём отсюда, Гарри. Мэри?.. Но… как же так?.. Куда же он уйдёт?.. Ведь здесь — всё, что у него есть! Здесь его дом! — Мы вернёмся позже. Когда он остынет. Когда всё станет лучше. Иначе никак. Напиши Еве, чтобы она не приходила к тебе, и… уходим. Но куда?.. — Дэнни не оставит тебя в беде. Да и ему пригодилась бы твоя помощь. Не бойся, Гарри. Просто… пойдём. На слабых ногах Гарри поднимается, утерев слёзы рукавом свитера. И произносит тихо, сипло: — Я заберу вещи. И уйду. Так пойдёт?.. — Только быстро, блять! Иначе прирежу!Мне не место здесь,
Каждое слово бьёт по нутру. Что чувствует сам Зак, говоря эти слова? Он так не похож на того, к кому Гарри успел привыкнуть. Это словно совсем чужой человек. И всё же…Не в этом мире.
Он выпрямляется. И всё же, шаткой походкой, чувствуя, как всё болит, уходит собирать свои вещи.Прощайте, прощайте, прощайте!
***
К доктору он приходит через несколько часов, с чемоданом в руках, который едва смог дотащить. И когда Дэнни видит его, на его лице появляется шок. Он тоже не понимает, как всё могло так плохо пойти. Он тоже — надеялся на лучшее. Но его выгнали. Несправедливо, не поверив, взяли — и прогнали. Прогнал тот, кого он успел полюбить всем сердцем. — Не бойся, Гарри, — тихо шепчет Мэри ему на ухо. — Это ещё не конец… ещё не конец…