***
Жизнь Евы — калейдоскоп странных событий. Порою она сама же себя сравнивает — невольно — с Алисой, той самой, что бежала за белым кроликом и угодила в Страну Чудес. У Евы тоже есть своя Страна Чудес. Её постоянным жителем и, пожалуй, даже королём — является Гарри. И в то же время он — Безумный Шляпник. Его роль постоянно меняется, и даже когда он видится Чеширским котом — она это принимает. Это не удивительно. Гарри особенный. Он может быть кем угодно. В этом удивительном мире жила и Мэри. Когда-то. Очень недолго. Но она тоже была частью Страны Чудес, пусть и ещё менее реальной, чем Гарри. А Гарри реальный, очень, и такой… уязвимый. Бедный, бедный Гарри. А ещё в Стране Чудес живут… вот тут уж точно — Чеширский кот, таскающий с собой здоровенную косу, знающий так мало, и в то же время какой-то даже таинственный. Айзек, Зак, «убийца», «хорошенький» — зависит от того, кто и как называет. Гарри часто называл последним. Забавно, но здесь есть ещё одна Алиса. А может… нет, всё же, Королева, скрывающая себя. Удивительная и в то же время безжалостная. «Алиса» Ева дружит с «Королевой» Рэйчел. По-особому дружит, так, как многие не могут. Они играют в игры разума. Как-то случайно. Две девочки, знающие и чувствующие побольше других, уж точно больше сверстников — и тех, кто старше, тоже. Во многом они равны. Ева не знает чего-то, Рэй не знает чего-то. Всё честно. Однако… различия всё же есть. Ева чувствует больше.***
Когда Ева узнаёт о том, что произошло, она теряет дар речи. Не то что бы она многословна. Говорит мало, но по делу, разве что когда нервничает — заткнуть трудно. А сейчас… Она в шоке. Её милая, тёплая Страна Чудес рушится у неё на глазах. Потому что нет центра. Нет. Гарри. Она вздрагивает, будто от удара. Смотрит в полу-пустые глаза Рэйчел напротив, и спрашивает ломким голосом: — Как ты это допустила? Только тишина в ответ. И тогда Ева говорит, стараясь выбить из неё хоть какую-нибудь эмоцию кроме этого молчаливого, пустого безразличия: — Гарри всё делает только для вас. Он всю свою жизнь изменил для вас двоих. Почему вы его прогнали?.. — Он связался с Дэнни. Человеком, который во многом вредил нам. Он… — Гарри общался с ним до того, как вы появились, — говорит девочка, чуть сощурившись и не сводя с Рэй пронзительного взгляда. — До того, как вы двое вообще пришли сюда. Он почти забыл о той ситуации с галереей, он чувствовал себя хорошо. Пришли вы. Он почти перестал ходить к врачу и… ему стало хуже. — Ты хочешь сказать, что это мы виноваты? — спрашивает Рэйчел с совершенно безэмоциональным выражением лица. — В том, что Гарри такой? В том, что он начал сходить с ума? — Немного. Не намеренно. Но главное… вы его прогнали, и это точно ваша вина, а не кого-то другого. — упрямо, тихо говорит Ева, поджав губы. Она определённо совершенно недовольна тем, что происходит. Чувствует так много эмоций, как никогда до этого. Нет… нет, эмоции были и раньше. Она не такая, как Рэйчел. Они похожи, даже слишком, но связь между ними неожиданно ослабла, именно в этот момент. Потому что подруга — лучшая, как казалось — была одной из тех, кто прогнал Гарри. Её Гарри. Лучший друг. Часть семьи. Единственный, кто по-настоящему всегда помогает ей. Родители — это совсем не то. Родителям всегда всё равно. А Гарри… ему есть дело. Всегда. — Вы прогнали моего лучшего друга из его собственного дома, — говорит Ева, и голос её звучит глухо, как-то даже странно. — Ты счастлива теперь, Рэй? Вы тут вдвоём. Если тебе был нужен Зак — ты его получила. — Мне не нужен… — Куда он ушёл? Где Гарри? Ты знаешь, где он? — Я не… — У него нет дома, кроме этого. Он остался один на улице. Вы выгнали его на улицу! Без денег, без еды, без дома. За что? За то, что он ходил к врачу? — Всё не так! — неожиданно восклицает Рэй, перебивая словесный поток подруги. — Не так… мы не… Ева видит, что пустая маска треснула. Вот они — эмоции. Такие слабые, но такие настоящие. Растерянность. Недоумение. Сожаление? А может ли оно вообще появиться в этих пустых голубых глазах? Знает ли Рэйчел, каково это — сожалеть? Умеет ли она? Чувствует ли нечто подобное? Хоть к кому-нибудь — чувствует?.. — Что здесь происходит? — раздаётся голос, несомненно, принадлежащий Заку. Ева поворачивается в сторону вошедшего в комнату парня. Смотрит пронзительно, как-то даже сурово, уверенно так. И говорит так же, сразу переходя к делу: — Почему ты прогнал Гарри, Зак? Маньяк смотрит на неё сверху вниз, недоуменно, а после… щурится, оскалившись хищно, и отвечает не без задиристости: — Потому что он сраный предатель, который спутался с ублюдочным доктором. А что ты тут делаешь вообще, мелкая? — Он учил тебя читать, — произносит Ева, словно бы не слыша его. — Водил в кафе. Вы спали в одной кровати столько времени. Тратил все заработанные деньги на еду и одежду, чтобы ты питался хорошо и не ходил в рваной одежде. Гарри любил тебя. Действительно любил. А ты его прогнал. Зак, кажется, растерян. Явно не ожидал таких слов от девчонки, в половину меньше него ростом, если не больше. Ей ведь хватает наглости — смелости — смотреть ему в глаза. Хватает смелости подойти ближе, глядя почти грозно. Ей много на что хватит смелости сейчас, она знает это. Уверена на сто процентов в том, что справится со всем, что может произойти. Но ничего не произойдёт. В этом она тоже уверена на все сто, тысячу процентов. Ева не боится его. Она и тогда, в их первую встречу, не боялась. Гарри боялся, и всё равно кинулся защищать её. Она помнит. «Лучше убей меня, но её не трогай, умоляю! Убей меня! Только не её!» Храбрый Гарри… Бедный, бедный Гарри… — Слышь, ты… ты чё, блять, страх совсем потеряла? Пиздуй отсюда, тебе тут больше нечего… — Это дом Гарри. А вы его выгнали. — Да что ты заладила?! Мы… — Вы столько времени провели вместе. Скажи, почему ты на самом деле выгнал его? — Потому что он предатель и лжец! — рявкает Зак, наклоняясь к ней. — Он теперь там, с этим ублюдком Дэнни, сто процентов! — Так всё дело в Дэнни? — тихо, со внезапным осознанием. — Естественно! А ты… — Ты думаешь, он любит его?.. — Что?! Что ты несёшь?! Мне по хуй, кто там кого любит! Гарри был с ним, а значит, он нам враг! И всё это время парил мозг, чтобы помочь своему дружку грохнуть нас! Ева видит его взгляд. И лишь убеждается в своей правоте — потому что смотрит Зак больше расстроенно, чем яростно. Словно он сам не знает теперь, что ему делать. В мире, где рядом нет Гарри. В мире, где Гарри — враг, а не друг. — Ты бы хотел, чтобы он вернулся?.. — Ты тупая? Не слушаешь меня, что ли?! — Зак. Гарри не виноват. Ты ошибся. — Он… — Не виноват. Я точно знаю. Он любит тебя, очень! И он всегда хотел для тебя самого лучшего. Для вас обоих, понимаешь? А то, что ходил к Дэнни… они не пара, совсем нет, просто им удобно быть рядом. — Да пусть… — Гарри было очень, очень плохо после галереи. И он пошёл к врачу, которым оказался Дэнни. А вы появились потом, понимаешь, Зак? — Ты его просто прикрываешь! Он наклоняется всё ниже, почти рычит всё это ей в лицо. И Ева неожиданно не выдерживает. Ловит его своей аккуратной, тонкой рукой — прямо за ворот. И смотрит в глаза пристально. Так, будто способна одним лишь взглядом вытянуть его душу и поглотить. Маленькая демоница под ликом невинного ребёнка. — Тогда скажи, что мои слова — ложь.***
Ева растёт. Каждый день она становится лучше, чем была раньше. Не хорошей. Не плохой. Просто — умнее, чем раньше. Гарри помогает ей. Он всегда помогает, а она и рада принимать его помощь — такую приятную, такую необходимую. Это то, чего она не получает от матери и отца. То, чего так страстно желает. Тепло… Ева читает много. Она не такая взрослая, как хотелось бы, не такая взрослая, как себя чувствует. Уже не та девочка, что спрашивала значение каждого второго слова из картинных вывесок. Теперь она старше. Возможно, мудрее. Совсем не такая, как обычные девочки. И дело даже не в куклах и платьицах, упаси боже, вовсе не в них. Ева видит больше других. Слышит больше других. Чувствует… меньше, пожалуй. Хотя, кто же знает, как всё на самом деле? Ведь всё самое ценное, все важные эмоции она хранит внутри. Любовь к Гарри — глубоко внутри. Она никогда не позволит кому-либо навредить ему. И пусть любовь не носит романтический характер, она невероятно сильна. Высшая степень привязанности. Высшая степень дружбы. Гарри — отец, Гарри — друг, Гарри — брат. Гарри — весь её мир в одном человеке.***
— Тогда скажи, что мои слова — ложь. А Зак смотрит в её глаза, и попросту не может сказать ничего подобного. Потому что он даже не злится сейчас на то, что она творит, эта маленькая тёмная лошадка. Нет, злость — последнее, что он испытывает. Зак… попросту не способен солгать сам. Потому и отвечает глухо, нехотя: — Не могу. Ты явно не лжёшь. И тогда девочка отпускает его. Взгляд её даже напрягает немного. Уж очень пронзительно смотрит, будто в самую душу заглядывает. Душа. Ха-ха, неужто он правда так подумал? Прямо-таки про душу? Ну точно нахватался от Гарри всякой нелепой хуйни. Гарри… Что же, выходит, девчонка во всём — права? Неужто Гарри — не лжец и не предатель? А они, что, зря прогнали его чёрт знает куда? Если Ева не лжёт, и всё правда… Они страшно ошиблись. Так страшно и отвратительно, как вообще никогда не ошибались. Он никогда так не ошибался. — Рэй, чё ты думаешь по этому поводу? — негромко спрашивает он у девочки. — Я думаю, что она права, — ещё тише отвечает Рэйчел, которая кажется непривычно мрачной. Перед внутренним взором, как в какой-то блядской сопливой мелодраме, проносятся моменты. Всё то время, что они с Гарри провели вместе. Объятия. Чёртовы поцелуи, которые он вспоминал регулярно. Сон вместе. Всё, что они делали — лишь вдвоём. Кажется, за всё это время единственное, чего они не успели сделать — так это всерьёз засосаться и потрахаться. Хотел ли этого Зак? Ха! Нет, конечно не… Он говорил, что любит его. Целовал. Кто знает, о чём ещё мечтал. И постоянно напоминал — люблю, люблю, люблю… А что чувствует сам Зак? Что он чувствует сейчас, когда ему прямым текстом говорят — ты облажался, ты идиот, ты мудак последний, раз выгнал Гарри? Заку — впервые в жизни, кажется — стыдно. Заку — уже не впервые, но всё так же в новинку — жутко. Заку — по-настоящему — страшно. Весь апогей внезапно взорвавшихся внутри — где-то под рёбрами, болезненно так — эмоций заставляет его выдать короткое, но ёмкое, идеально подходящее для случая: — Блять… И следом, встрепенувшись, почти подскочив там, где стоит: — Мы должны найти его! Пожалуй, ничего другого в голову ему придти не может. Это важно. Это то, что они должны сделать втроём. Пойти, найти Гарри, поговорить с ним, возможно — уже нормально. И вернуть его домой. Они просто обязаны вернуть Гарри домой… И извиниться за то, что произошло.