Страж Зоны

Весь следующий день Паша несколько раз ловил себя на том, что всерьёз обдумывает слова Костенко из сна, будто верит в реальность их встречи. «Почему он сказал мне, будто не желает спасения? Почему?!» Приходилось встряхивать себя, напоминая: это был просто сон, а всё сказанное он сам себе придумал. — Осталось уложить последний слой в прототипе реактора. Полагаю, в конце этой недели начнём испытания, — вывел его из задумчивости голос, раздавшийся за спиной. — Уже? — Паша обернулся и удивлённо уставился на Киняева. — Мы справились меньше, чем за полгода? «Значит, никакой поездки домой на праздники, — пронеслось в голове. — И день рождения Аришки Ане придётся отмечать без меня…» — Благодаря записям, которые ты предоставил, справиться можно было даже скорее, но я опасался, если потребую ускорения работ, то со стороны наших сотрудников начнётся откровенная халтура. Этого нельзя было допустить. А в данном случае я абсолютно уверен, что всё сделано на совесть. Киняев гипнотизировал прототип реактора жадным взглядом, будто уже сейчас прикидывал в уме, как быстро получится завладеть всем миром с его помощью. «Клянусь, ты не получишь ничего, — мысленно пообещал ему Паша. — Даже если у меня не выйдет осуществить задуманное, я не оставлю тебе шансов использовать этот реактор в своих интересах. Не покину Чернобыль, не разрушив прототип до основания, даже если потом придётся погибнуть самому от твоих рук». Почему-то стоило лишь мелькнуть этой мысли, и резкая боль скрутила его внутренности. Охнув, Паша согнулся пополам, прислонившись к стене лаборатории. — Вам нужна помощь? — Киняев смотрел на него с холодным интересом. — Позвать врача? — Нет, — боль понемногу отпускала, дышать становилось легче. — Простите. Думаю, мне надо немного отдохнуть, и я приду в норму. — Да, конечно. Отдыхайте. Возможно, я заставлял вас чересчур много работать в последнее время? Если вдруг станет хуже, сообщите врачу, чтобы он осмотрел вас. Паша кивнул и, шатаясь, отправился в комнату. С ним точно что-то было неправильно. Он чувствовал, как по спине ручьями течёт пот, хоть в помещении совсем не жарко. Окружающие предметы расплывались перед глазами, а кожа с правой стороны тела горела, словно под ней разожгли невидимый пожар. — Мне надо в душ, — пробормотал Паша. — Срочно в душ. Кое-как добравшись до комнаты, он торопливо сбросил одежду на пол, задёрнул полупрозрачную занавесь, которая отделяла душ от спальни, и включил воду. Внезапно он увидел, как по ту сторону занавески, словно из ниоткуда, возникла высокая тёмная фигура. Кто-то стоял буквально в двух шагах от него, хрипло дыша и не говоря ни слова. — Кто там? — спросил Паша, пытаясь проморгаться от воды, стекавшей по лицу и мешавшей смотреть. — Подождите, я сейчас занят. Освобожусь через пару минут. Рослая фигура не пропала. Она продолжала стоять на том же месте, не шевелясь, издавая какие-то сиплые звуки, вырывающиеся с каждым вдохом и выдохом. Преодолевая подступивший к горлу ужас, Паша медленно протянул руку к краю занавески и резко отдёрнул её. Разумеется, никого. Но он же видел! И не просто видел, а слышал чьё-то дыхание… «Неужели галлюцинации? Впрочем, ничего удивительного. Если я регулярно беседую сам с собой во сне, пора ждать глюков и наяву». Вернув занавеску в прежнее положение, Паша подставил под прохладную воду правое плечо. Теперь всей поверхностью кожи он ощутил сильное покалывание, словно в него вонзились тысячи микроскопических игл. Вода больше не приносила облегчения. Его начал бить озноб. Закрыв кран и завернувшись в полотенце, он босиком допрыгал до кровати и уселся на неё, стуча зубами. Старые пружины жалобно заскрипели под тяжестью тела. «Наверное, простуда, не иначе. Декабрь всё-таки. Сейчас бы чаю горячего с лимоном, но для этого придётся идти на общую кухню и ставить чайник… Что ж, надо собраться и сделать это». Он привстал на месте, но тут же рухнул обратно. Голова вдруг налилась свинцовой тяжестью, а вслед за этим его немедленно скрутило очередным приступом боли. Затолкав край полотенца в рот, чтобы заглушить рвущийся наружу крик, Паша повалился на кровать, инстинктивно подтянув колени к подбородку. Так было легче, не слишком больно… «Тише, тише. Терпи. Я с тобой. Скоро это кончится». Какой знакомый голос! Только не получается вспомнить, чей… «Что ж тебе не жилось твоей хорошей жизнью? Теперь поздно. Ты только что прошёл точку невозвращения. Терпи, я побуду рядом. Не уйду, не волнуйся. Никуда уже не уйду…» Открыть бы глаза и посмотреть, кто это, но сил нет поднять отяжелевшие веки… Внутри его сознания одна за другой стали проноситься картины: Чернобыль и разрушенные дома, а поверх них — падающие с неба огненные стрелы, разящие всадников в доспехах, мёртвая зона в Калверт Клиффс и тут же — огромное бескрайнее поле, сплошь усыпанное сожжёнными и разрубленными на куски телами. Люди, кони и слоны лежат грудами бесполезной плоти друг на друге. Из кучи тел торчат обломанные копья и рукояти мечей. Над полем поднимается густой чёрный смрад, а посреди этого кровопролития высится чёрная фигура, лица которой не разглядеть, с тяжёлым мечом, залитым кровью от рукояти до острия. «Очищение, — обезумев, хрипит воин с мечом, — очищение…» Кусая полотенце и глуша им собственный крик, Паша метался на кровати. Личные воспоминания так тесно перемешались с чьими-то чужими, что он уже не мог отделить одно от другого. «Я не должен сдаваться… Я не могу умереть сейчас, ведь я ещё не сделал того, зачем приехал сюда», — усилием воли он пытался собрать себя воедино, чтобы выстоять против сокрушающей мощи, пытавшейся его раздавить. Лицо Ани… Смеющаяся Аришка… Отец… Мама… Надо зацепиться хоть за что-то живое, человеческое, настоящее, чтобы справиться с тем, что ломает его изнутри. Но нет, похоже, это не Зона, а нечто худшее, куда более сильное. Тут одних человеческих чувств мало. Как же выбраться? «Держись!» Сквозь кошмар наяву он вдруг отчётливо и ясно почувствовал, как кто-то сжал его правую ладонь, переплетя с ним пальцы, и это прикосновение внезапно придало сил, а видения отступили. Они погасли так же неожиданно, как и возникли. Уже не хотелось кричать и метаться. Паша отдышался, приходя в себя… Выплюнув мокрый, измусоленный угол полотенца изо рта, медленно выпрямился на кровати, оглядывая комнату. Предметы больше не расплывались, головная боль исчезла. Но правая половина тела по-прежнему горела, хотя жжение понемногу уменьшалось, теряя интенсивность. Кто-то был здесь всё это время, помогая ему пережить ужас… Кто-то прикасался к нему с такой заботой, и, кажется, именно это спасло его. Да, вот здесь, всей поверхностью кожи до сих пор ощущается прикосновение… Паша перевёл взгляд на кисть своей правой руки и похолодел: от самых кончиков пальцев, через всё его предплечье тянулся в точности такой узор, который он видел во сне на теле Костенко. Чёрные линии, складываясь вместе, образовывали контур, похожий на сложенные крылья гигантской птицы. Поспешно сбросив полотенце, Паша убедился, что странная татуировка заполнила всю правую половину его тела. Грудь, живот, правая нога от бедра до стопы, словно по волшебству, покрылись тем же рисунком. Он кинулся к зеркалу. Так и есть: лицо и шею не миновала та же участь. — Да чтоб я сдох! — ошарашенно выдохнул Паша, трогая попеременно то себя, то собственное отражение. — Чтоб я сдох…