Страж Зоны

— Вот, смотри. Отсюда его видно целиком, — Сергей выбрался из тоннеля наружу и протянул Паше руку, помогая взобраться на колючий, иссохший край огромной ветки. Она казалась какой-то ископаемой окаменелостью времён палеолита. Совсем не была похожа на часть божественного дерева или чего-то подобного. «Да в этой каменюке нет ни капли жизни, не то что присутствия бога», — невольно подумал Паша, но вслух ничего не сказал. На мгновение их ноги повисли над бездонной пропастью, пока они взбирались на ветку. Одно неверное движение и… Но Сергей держал его крепко и быстро втянул следом за собой. — Ух, — Паша взглянул в пустоту под ногами и невольно крепче уцепился за Сергея. — Никогда не страдал головокружением. До сегодняшнего дня… Извини, — он поймал себя на том, что прижался непозволительно крепко. — Да ничего, — спокойно отозвался Костенко. — Располагайся. Паша сделал несколько шагов и уселся неподалёку от края на чёрной, покрытой наростами полукруглой окаменелости, холодной на ощупь. Кромешную темноту освещал голубоватый поток энергии, который Сергей называл Силой, Немой — Творцом, а на самом деле это напоминало гигантский ствол перевёрнутого дерева. Куча извилистых светящихся корней подпирала бесконечность, многочисленные ветви опускались вниз, наверное, ища только им одним ведомый путь в преисподнюю, а на одной из веток расположились они с Сергеем. «Близко. Очень близко. Слишком близко. Нет, чёрт, я не должен об этом думать!» — прервал Паша сам себя. Смешно вспоминать, вчера он принял эту полую ветку изнутри за тоннель. Впрочем, ему простительно. Он брёл в темноте. Как он мог догадаться? — Что это? — Паша постучал подошвой ботинка по чёрной поверхности, пахнущей сыростью и гнилью. — И почему здесь везде так отстойно пахнет? Запах не божественный. Больше на плесень похоже. — Потому что дела этого дерева, на ветке которого находятся оба наших мира — твой и мой, очень скверные. Предваряя дальнейшие расспросы, скажу: да, я в курсе, что мы из разных миров. Находясь здесь долгое время, я узнал многое из того, во что раньше никогда бы не поверил, — он посмотрел на Пашу и, встретив его вопросительный взгляд, отвернулся. — Я видел мир, где Аня погибла от руки другого Костенко, где твои друзья были убиты моим двойником… Всё то, что ты некогда не успел мне рассказать, но, наверное, очень хотел, я теперь сам выяснил. Не переживай, что потерял свой мир. Его пришлось запечатать с помощью Силы, остановить во времени и в развитии из-за возникших в нём парадоксов, одним из которых было твоё бесследное и нелогичное исчезновение. Зона, используя Силу, на которой паразитирует, аккуратно перенесла тебя в зародыш следующего мира. Ты с самого начала, после первого посещения Чернобыля в родном мире стал носителем Зоны и даже не догадывался об этом. Но в тебе с самого начала имелся и потенциал стать Стражем. К счастью, твоя вторая способность раскрылась раньше, чем Зона полностью захватила тебя. Однако ты очень рисковал, начав эксперименты. Все места с повышенной радиацией в любом мире опасны для носителей Зоны. Там, где радиационный фон повышен, Зона, попавшая в человека, переходит из пассивной фазы в активную. Из носителя заражённый превращается в разносчика аномалии. Зона хотела, чтобы ты быстро распространил её по всем мирам с помощью машины времени, выстроенной «Кинтек». Зона использовала Киняева, как средство, но эпицентром заражённых миров должен был стать ты. Тогда Зона могла бы паразитировать на Силе до тех пор, пока не выпила бы всю энергию дерева. — Но зачем ей это?! — не понимал Паша. — Паразиты не задают вопросов, даже если это паразиты вселенского масштаба. Их единственная цель — распространение и захват. Они никогда не думают, что губят в перспективе себя. — А Сила? Почему она не сопротивлялась? — Сопротивлялась. И сопротивляется. Только энергии у неё осталось с гулькин… Ну, сам понимаешь. Посмотри, как сильно поражено дерево! Ветка, где находимся мы, больше чем наполовину отмерла из-за поражения аномалией, — Сергей приблизился к Паше и, слегка приобняв его за плечи, указал рукой вперёд. — Видишь, от самых корней вдоль по стволу тянутся чёрные наросты? Паша машинально кивнул. — Они подбираются к веткам, и многие из них уже не светятся, лишь мерцают, — продолжал Костенко. — Другие давно сгнили и превратились в труху, осыпавшись вниз. Дерево не может вылечить себя. У него сейчас всего три Стража на подхвате, а раньше их были миллиарды. Потом осталось несколько миллионов. Но даже те погибли, а новые так и не появились. Последние три миллиона полегли в сражении, где выжил один Немой. — Да кто он вообще? — с раздражением вырвалось у Паши. — Откуда взялся? — Ну, насколько знаю, арии много тысяч лет назад занимали территорию нынешней Индии, Пакистана, Туркменистана, Таджикистана, Ирана и Афганистана. Кто-то предполагал, что и территория России входила туда же, но это спорно. Немой жил в государстве, называемом Великой Бхаратой… Я даже боюсь предположить, насколько давно. Возможно, он живёт здесь даже дольше, чем пять тысяч лет, ведь он пришёл не из наших с тобой миров. В том месте, где мы находимся, время ничего не значит. Мы будем жить вечно. Смерть нам способны принести только слуги Зоны. Те люди, у которых поражено всё тело, чьё сердце больше не отзывается на эмоции, а уши не слышат доводов разума, однако их сверхспособности ничуть не меньше наших. И убивать они умеют ничуть не хуже, а порой лучше. Но иногда — и это гораздо страшнее — поражёнными Зоной оказываются пробуждающиеся Стражи, чьё сознание ещё не окрепло. С ними приходилось иметь дело Немому. Я таких не встречал ни разу, но я очень боялся, что такое произойдёт с тобой, потому и пытался остановить твоё превращение… Пытался через сны отговорить тебя от продолжения экспериментов. Запугивал нарочно, как умел, но ты оказался чертовски упрямым. К счастью, тебе повезло: ты выдержал трансформацию. Однако везёт не всем. Пока в душе Стража Сила борется с Зоной, победить может любая сторона. Ты мог стать слугой Зоны, а для той нет ничего лучше, чем захватить сознание пробуждающегося Стража. Для аномалии это очень ценное приобретение. Когда-то очень давно в том мире, откуда Немой родом, случилась кровопролитная битва между теми, кого захватила Зона — потенциальными Стражами — и Стражами пробуждёнными и вошедшими в полную силу. Зона тогда действовала хитрым образом через заражённую ею «божественную аватару», пришедшую в мир, якобы чтобы «очистить грехи неправедных». На самом деле целью того существа было убийство Стражей и захват тех, кто ещё не прошёл трансформацию, кто находился в стадии становления и не окреп для полноценного сопротивления Зоне. Существом, созданным Силой, управляла Зона, и она впоследствии заразила тех, кто потянулся к тому существу, кто доверился ему, а оно выглядело с человеческой точки зрения очень, очень привлекательно! Не поверить в то, что это — бог, было невозможно. И люди того времени, и потенциальные Стражи, конечно, поверили и поклонялись тому «божеству». Истинную суть «аватары» распознали только Стражи, прошедшие внутреннюю трансформацию, но им-то как раз никто не поверил. Люди влюблялись в «божественное существо», обладавшее необыкновенной харизмой. Они не желали верить, что оно может быть опасным. Стражей, не желающих поклоняться ему, объявили демонами. Закончилось всё немыслимой по жестокости бойней. Много людей полегло всего за восемнадцать дней. Заражённые Зоной бились со Стражами насмерть. Все друзья Немого были убиты. Воспользовавшись мощным оружием, движимый не столько желанием справедливости, сколько жаждой мести, Немой стёр с лица земли всех, чьё сознание захватила Зона, а её саму запечатал вместе с собственным миром. Немой не хочет, чтобы эта трагедия снова повторилась, поэтому он помогает сдерживать Зону здесь. Он остался Стражем, чтобы хранить воспоминания о погибших друзьях и продолжать дело, за которое они умерли. Для него это был вопрос чести. Он не сошёл с ума только потому, что приказал себе жить не ради Силы, «божественного дерева», абстрактной справедливости, а ради тех, кого любил и потерял. И он до сих пор надеется на их возрождение. — Всё равно, — помолчав, пробормотал Паша, — мне трудно доверять ему. Когда я смотрю на него, кажется, будто на меня глядит исчадие ада… — А какие глаза, по-твоему, могут быть у того, кто видел гибель родного мира? Например, ты, — Сергей слегка коснулся пальцами скулы Паши, и это мимолётное прикосновение обожгло молодого человека, словно огнём. — Твои глаза совершенно не такие, как у других твоих двойников. Те остались детьми, а ты стал взрослым уже в семнадцать. Я тебя с лёгкостью отличу от других Павлов Вершининых, даже если передо мной будет стоять их целая рота. И мне даже не понадобится искать татуировку. Глаза всегда выдадут тебя. — Да ладно, — почему-то смутился Паша. — Я не преувеличиваю. Точно так же обстоят дела и с Немым. Его по глазам можно отличить от кого угодно. Дьявольский взгляд? Так он и побывал в аду. Он не рассказывает всего, но, кроме битвы, где ему пришлось своими руками сровнять половину родного государства с землёй, с ним случилось ещё что-то страшное. Похоже, с «божественной аватарой» у них был бой. Во время их сражения Зона переместилась из разума того существа внутрь сознания Немого, и он запер её… в себе. Однако этот поступок дорого стоил ему. Немой был очень серьёзно ранен, потерял многие свои сверхспособности. В наказание за то, что он встал на пути «божества», пусть и с благими целями, Немого изуродовали. С тех пор лицо его обезображено шрамом. Но ты взгляни на его тело! Не нужно быть гением, чтобы понять: некогда это был очень красивый мужчина. Внутри что-то снова больно дёрнулось… Ничего невозможно было с собой поделать: каждый раз, когда Сергей с восхищением отзывался о внешности или способностях мечника, почему-то хотелось пойти и убить злополучного «сына ариев». Увы, это было невозможно как минимум по трём причинам, самой главной из которых являлось то, что Сергею подобное точно не понравилось бы. — Сколько миров ты видел? — торопливо спросил Павел, чтобы свернуть неприятную тему и заодно не дать возможность прочитать свои мысли. — Даже не знаю, — ответил Сергей, пожимая плечами. — Со счёта сбился. Я здесь торчу долго. Я побывал в сотнях разных миров, в их прошлом и будущем. Я видел собственных двойников. И твоих… видел. Несколько раз мне приходилось убивать их. Я стрелял в себя и в тебя стрелял. Но в тех мирах, где это случилось, для них не было спасения. — Не было?! — услышанному не хотелось верить. — Неужели ты не мог что-то сделать для них? — Нет, — он отвернулся. — Не мог. И даже Немой не сумел, хотя у него, бывает, получается исцелять. У тебя, когда Зона впервые проявилась в твоём теле, был поражён только небольшой участок мозга. Ты не утратил ещё до конца ни чувства, ни волю. А у людей, которых мы с Немым отправляли к праотцам, было поражено всё тело. До последней клетки. Они уже не были людьми. Смерть стала для них избавлением, хоть это и звучит жестоко и цинично. Мы очистили те миры, а потом с помощью Силы остановили для них течение времени. Эти миры сейчас спят. Если дерево однажды выздоровеет, они будут пробуждены снова. А если дерево умрёт… Тогда и говорить не о чем! Смотри, видишь, там очень редкие золотые точки внизу? Не на нашей ветке, а на тех немногих, которые ещё свободны от гнили? На тех, что несколькими ярусами ниже нас? Их всего пять… Или шесть? — Да, — кивнул Паша, — вижу. — Это означает, что надежда есть… Золотые миры — те, в которых могут родиться Стражи. В первую очередь мы должны охранять их. Но проблема в том, что мы не можем пробраться к ним вплотную, а сидя здесь, в своём измерении, мы можем лишь одно: не пускать гниль дальше. Задержать её. Запечатывать заражённые миры. Очищать те, которые ещё возможно очистить. И не допускать развития ядерной энергетики там, где это ещё возможно, потому что радиационный фон становится для Зоны благодатной почвой. И я тебе советую, Паш, хоть и знаю, что это невыносимо трудно… Поскорее найди для себя хоть одну причину жить, как это сделал Немой. Иначе постоянная борьба Силы, Зоны и твоего собственного отчаяния однажды сведёт тебя с ума. А я бы этого очень не хотел, — и он опустил свою ладонь на плечо Павла. От его руки исходило тепло. Паша не смог удержаться. Порывисто накрыл его пальцы своими и крепко сжал их. Торопливо перевернув руку, Сергей ответил на его пожатие и едва приметно улыбнулся. — Я рад, что ты меня понял, новобранец, — вымолвил он.