Страж Зоны

Разочарование от того, что вырвавшееся признание пропало впустую, мгновенно сменилось совсем другим чувством — желанием обнять, защитить, избавить от всех тревог. Спящий Сергей выглядел таким открытым и беззащитным, что невозможно было обижаться на него. Паша некоторое время смотрел ему в лицо, а потом, решившись, тихо привлёк к себе, поудобнее устроив его голову на своём плече. — Всё в порядке, ты просто чертовски устал, кроме того… Это всё грибное пойло виновато! — добавил он, мысленно пожелав Немому провалиться в ад вместе с его «старинными отцовскими рецептами». — Спи. И не надо мне ничего, главное, что мы есть друг у друга, а всё остальное… Да обойдусь, не страшно. И стоило так подумать, как болезненное возбуждение превратилось в простое человеческое счастье от прикосновения к нему. Паша ощутил, как веки начинают тяжелеть и закрываться. — Спи, — повторил он, зарывшись лицом в волосы Сергея, и в следующую минуту его сознание тоже погрузилось в мягкий, спокойный сон. *** Очнулся он от ощущения безотчётной тревоги. Лампады по-прежнему горели, скупо освещая комнату. Всё так же пахло травами, дымом и незнакомыми специями. Немой сидел с закрытыми глазами перед цилиндрической статуей своего божества. Лицо его по-прежнему было лишено какого-либо выражения, только губы слегка шевелились. Паша поднялся с пола, разминая затёкшие руки и ноги. — Сергей! — позвал он. Ответа не последовало, и тревога усилилась. Паша точно помнил, что заснули они рядом, так куда мог уйти Костенко? Почему не разбудил его? Представив себе образ квартиры Сергея, Паша мгновенно переместился туда, но, обойдя пустые и тёмные комнаты, никого там не обнаружил. Помещение выглядело безлюдным. — Куда он мог деться? На всякий случай Паша проверил и своё жилище, но никого не нашёл и там. Встревожившись не на шутку, он вернулся к Немому. Приблизившись, бесцеремонно встряхнул мечника за плечо. — Проснись, сын арийской земли. Помощь нужна. Немой невозмутимо продолжал читать свои молитвы, даже глаз не открыл. — Эй! — повысил голос Паша. — Очнись! Никуда твоя скульптура не денется. Ты уже пять тысяч лет тут сидишь в позе лотоса, пользы ноль. Боги про нас давно забыли. Сергей ведь сказал тебе, куда уходит? Никакой реакции. — Вот чурбан бесчувственный. Неужели он действительно мог раньше любить кого-то? Не верится… Как йогов вообще из транса выводят? Может, двинуть чем-нибудь, чтобы расширенное космическое сознание приняло повседневный размер? Безусловно, мне прилетит в ответ, но сейчас нет другого выхода. Паша начал оглядываться в поисках тяжёлого предмета, но тут внезапно Немой, не открывая глаз, цепко ухватил его за запястье. С такой же решимостью коршуны хватают свою добычу, а львы прыгают на спину антилопы. Его захват был настолько крепким, что Паша понял: если он будет трепыхаться, перелом ему гарантирован. — Ты чего? — спросил Паша, стараясь подавить неприятное чувство, колыхнувшееся внутри. — Отпусти. Я и сам сбегать не собираюсь, а поговорить хочу. Немой медленно открыл глаза, взглянул на него, затем осторожно потянулся второй рукой ко лбу Паши, но не дотронулся, а остановил свои пальцы в паре сантиметров от лица. Взгляд Немого стал вопросительным. Он ждал. — А, чёрт… Хочешь вот так общаться? — догадался Паша. Немой сдержанно кивнул. Паша заколебался на мгновение, а потом решился. — Да читай уже, что хочешь. Какая теперь разница? Ты вчера и без того всё видел. И вообще… У тебя у самого в анамнезе принц был. Так что мы квиты, я тоже всё знаю. Лицо Немого внезапно смягчилось. Это была даже не улыбка, лишь намёк на неё, но его глаза на несколько мгновений перестали быть мёртвыми и пугающими. Он отпустил свой стальной захват, освобождая руку Паши. «Ты закрываешь своё сознание, потому что недолюбливаешь меня», — неожиданно раздался низкий, сильный голос внутри сознания. Голос этот совсем не был похож на то хриплое карканье, которое ему довелось слышать прежде. И теперь Паша понимал каждое слово, будто с ним говорили на русском. «Я не обижен на тебя, ибо таково моё проклятие. За то, что в гневе я погубил множество душ, я был проклят на одиночество до скончания времён. Сила второго Стража излечила моё лицо от язв. До встречи с твоим Воином я был уродлив как череп на шее Матери Кали*, потому что в последний день битвы меня изуродовал Сапфир Носящий — божественная аватара. Шрам на моём лбу — след от его чакры**. И только недавно я постепенно начал становиться таким, каким был прежде. Твой Воин исцелил моё тело, ты — моё сердце. Стоило тебе появиться, и я осознал, что снова могу испытывать радость. Вы оба одним своим присутствием оживили меня — того, кто столько веков был лишь блуждающим трупом, поэтому я не могу быть вашим врагом. Ни тебе, ни ему. Я никогда не причиню вам вреда. Вчера, когда ты сказал, что всё равно пойдёшь сражаться, ты напомнил мне лотосоокого царя, самого красивого и умелого лучника в Бхарате. Любовь принца принадлежала только ему, но он воистину был того достоин. Думаю, часть его атмы*** в тебе. Стань, как он, доспехами для своего Воина, а я, по воле Триады, буду оберегать вас». Паша молчал в растерянности, слушая его, а потом вдруг осознал, что Немой своим многословием опять отвлекает его от главного. «Мне некогда предаваться воспоминаниям! Я рад, что тебе стало лучше, но мне нужно знать, где Сергей. Ты можешь сказать или нет?» «Обещай, что будешь добр к нему», — послышалось в ответ. «Быть добрым? Что ты имеешь в виду?» — насторожился Паша. «В сердце твоём должна быть мудрость, а не гнев, даже если его поступки не по нраву тебе». «О его поступках я и так всё знаю, а ненависть давно перешагнул. Точнее, я и не испытывал к нему ненависти. Я другого ненавидел. Но сейчас об этом нет смысла говорить». «Твой Воин наполнился решимостью поведать тебе о своих поступках, а не о чужих, поэтому он ждёт понимания. Ты способен на это? Если нет, я пойду и скажу, чтобы он отложил разговор до лучших времён, хотя времени уже осталось немного…» «Погоди, — внутри у Паши всё похолодело. — Ты о чём вообще? Объяснись!» «Он попросил, когда ты проснёшься, проводить тебя к нему, поэтому я не имею права на любые неосторожные слова. Но и не имею сил отказать ему, однако я хочу быть уверен, что понимание в твоём сердце окажется сильнее гнева». Теперь уже Паша сам схватил мечника за руку. «Хватит болтать! Прекрати загадывать загадки и веди меня к нему! Быстро! У меня такое чувство, что он в беде. Это так?!» Ничего более не ответив, Немой поднялся с пола и протянул Паше руку. Тот крепко ухватился за неё, и они оба через мгновение оказались в тёмном коридоре квартиры Сергея. «Я уже был здесь, — скептически заметил Паша, обращаясь к Немому. — В комнатах никого нет». Никак не отреагировав на эту фразу, мечник прошёл сквозь лишённую освещения спальню и коснулся той единственной стены, возле которой не стояло мебели, что-то вполголоса пробормотал на своём варварском наречии. Стена раздвинулась, и в лицо Паше ударил яркий свет, заставив на секунду зажмуриться. Немой, указав Паше на открывшийся проход, почёл за лучшее исчезнуть, правильно поняв, что сейчас будет не до него. — Немой уже совсем скоро приведёт его, — услышал Паша негромкий голос Сергея и с тревожно забившимся сердцем прижался к открытому проёму, внимательно прислушиваясь. — Он, конечно, не будет терпелив и молчалив, как ты, выслушивая мои объяснения. Наверняка придёт в ярость. Он у нас горячий, сам знаешь. Проклятье… Из лучших побуждений я наделал столько ошибок, что ими можно вымостить путь в Пекин и обратно… Я мог сказать сразу, как только он появился. Тогда было проще. Но он только отошёл от трансформации, потерял семью… Как я мог обрушить на него ещё и это? А теперь, конечно, поздно, но молчать больше нельзя. Ему принимать решение. Паша открыл дверь шире и вошёл в помещение, скрытое за стеной спальни Сергея. И застыл, едва сдерживая крик: в незнакомой ему комнате с белым полом и потолком на кровати, напоминающей больничную койку, лежал ещё один Павел Вершинин. Лицо его было бледно, словно у покойника, глаза закрыты, а вокруг тела мерцало голубоватое сияние, в точности такое, какое окружало ствол «божественного дерева». Сидя подле него прямо на полу, Сергей осторожно держал безвольно свисающую руку. — Ты потерпи, скоро всё кончится. Уверен, даже если он возненавидит меня, то в отношении тебя примет верное решение. Голова закружилась, и Пашу швырнуло обратно к стене, мимо которой он только что прошёл. Найдя точку опоры собственной спиной, Паша сполз вниз и уселся на корточки, пользуясь тем, что Сергей ещё его не видит. Хотелось закричать, но он сдержался, прикусив кулак. Однако, наверное, какой-то шум он всё-таки произвёл. Сергей вздрогнул, отпустил руку двойника Паши и оглянулся. И от того глубокого чувства вины, которое Паша увидел в обращённых к нему глазах, сердце пронзили отчаяние и холод.