Страж Зоны

— Что это? — Сергей удивлённо разглядывал записку, обнаружившуюся под потрёпанным изданием древнего эпоса. Послание было написано на высушенном пальмовом листе. Увидев этот лист, Сергей невольно вспомнил настойки, которыми угощал его Немой на протяжении нескольких лет. Собственно, о настойках и шла речь. Немой был предельно лаконичен: «Грибы и рис в кладовой, мёд в глиняном сосуде, рецепты рядом с очагом. Сому настаивать полгода, пока не станет прозрачной. Мадхвику можно пить спустя неделю, но с сомой и гаудой не мешать. „Экстаз Махадэва“ за священным лингамом. Дозировка — три капли на ночь, иначе последствия непредсказуемы. Через полтора столетия встретимся. Ашваттхаман». — Что такое «Экстаз Махадэва»? — не понял Сергей, задумчиво уставившись в размашисто исписанный пальмовый лист. — Масло кетаки? — предположил Паша. — Боюсь, ты прав. И, учитывая, сколько капель ты на нас обоих вылил в прошлый раз, неудивительно, что мы столкнулись с «непредсказуемыми последствиями». Надо, надо соблюдать дозировки, Паш! — Да кто ж знал-то? Я в прошлый раз подумал, что предупреждение Немого про «три капли» — это шутка такая. Сергей отложил записку в сторону. Уши его подозрительно заалели. — Заботливый ч-чёрт, — пробормотал он, имея в виду Немого. — Всё самое необходимое оставил. — Чем воспользуемся в первую очередь? — Паша вопросительно посмотрел на него. На лице Сергея расплылась многозначительная улыбка. *** Стоило их губам соприкоснуться, и мир уплыл. Окружающая обстановка уже не имела никакого значения. Но когда колени ослабели, и потребовалась точка опоры, стол очень вовремя подвернулся под спину. Вопреки ожиданиям, он оказался удобным и совсем не жёстким. Эргономичным, чёрт побери. Похоже, чьё-то воображение его явно усовершенствовало. Паша опёрся руками о крышку и запрыгнул наверх, уселся поудобнее, позволяя Сергею подойти вплотную. Ему нравилось, что его разглядывают расширенными от возбуждения зрачками, закрывшими светлую радужку. — Давай стаккато, — прошептал Паша, привлекая к себе Сергея и начиная ласкать пальцами короткий ёжик волос на его голове. — Или как оно называется, когда надо быстрее и сильнее? — Лучше «постепенно ускоряясь», — предложили ему другой вариант. — А по-научному? — осведомился Паша. — Аччелерандо. — Ага, вот так хочу, — и он, потянувшись вперёд и вниз, прикусил мочку уха Сергея. — Пашка, — прорычали ему в ответ, вжимаясь в него лицом, впиваясь поцелуем и оставляя след на бедре прямо сквозь ткань, — чёрт тебя возьми, ты кого угодно заставишь с катушек слететь. Получишь на свою голову… аппассионату! Оба комбинезона чертовски мешались, поэтому были безжалостно сорваны и сброшены на пол. Сергей разглядывал худощавое тело, где все рёбра можно пересчитать, где торчали ключицы, словно у подростка. «Что ж ты у меня худой такой? Наверное, пора начинать готовить для тебя самому…» — пронеслось в голове. С другой стороны, ему ли было не знать, какой сильный этот парень, несмотря на свою обманчивую внешнюю хрупкость. — Смотри на меня, — прошептал Сергей, разводя его бёдра и лаская кончиками пальцев складки кожи, влажной от остатков геля. — Я должен видеть твои глаза, иначе мне не понять, когда и что я сделаю не так. Паша подвинулся ближе к краю стола и оплёл Сергея за пояс ногами, не отрывая от него взгляда. — Будешь видеть, — пообещал он. — Только продолжай… На сей раз никто не помогает, не направляет движения руки, и это так страшно и волнительно подготовить его самому. Гель с ментолом слегка холодит пальцы. Выбросить из головы, выкинуть напрочь чёртовы картины, где он постоянно, невольно, навязчиво сравнивает себя с тем мерзавцем… И там тоже был стол! Только в другом кабинете. Как забыть? Как не видеть сходства? Это просто морок. Тьма и страх созданы не им, а тем, кто был злом и причинял зло другим. Тот человек был ошибкой. Сила создала его дефектным, не способным любить, а лишь завидовать чужой любви. Надо переступить, преодолеть прошлое. В родных глазах, направленных на него сейчас — только любовь и желание. Никакого страха, лишь принятие. Сергей выдыхает, и его пальцы скользят внутрь. На его ласку мгновенно откликаются всем телом — трепетным выдохом, дрожью, стоном удовлетворения. Голубые глаза заволакивает пелена, и Сергей еле удерживается от того, чтобы не войти в него прямо сейчас… Нет, ещё немного надо потерпеть. Паша обнимает его одной рукой за шею, а второй обхватывает наконец его запястье, помогая, показывая, направляя. — Чуть быстрее, Серёж… От того, с какой интонацией сейчас произносят его имя, накатывает новая волна возбуждения и разливается по телу. Хотя, казалось, желать сильнее уже невозможно. Паша выгибается назад, опираясь на локти. Он вверяет себя в руки любимого, он доверяет абсолютно, а значит подвести никак нельзя. Поцелуи в живот, оказывается, не менее возбуждающие. Лёгкие прикосновения языка могут заводить не меньше, чем руки, которые, к слову сказать, сейчас заняты. Но Паша совсем не возражает против таких действий. Наоборот, поощряет, стараясь попасть в один с ним ритм и радуясь, что страх постепенно покидает Сергея, и тот становится всё более раскованным. — Я готов, — хрипло шепчет Паша. — Не тяни больше… Вот теперь можно добавить в гель каплю того хитрого масла, но только одну, и Сергей делает это. Паша прекрасно видит, но нисколько не возражает, лишь довольно улыбается. В воздухе пахнет свежестью со сладкой цветочной нотой и чем-то пряным. Сергей толкается вперёд, и одного плавного, скользящего движения уже достаточно, чтобы погрузиться в острое, ни с чем не сравнимое наслаждение… В невыносимо тесную глубину. Паша морщится и закусывает губу, и Сергей замирает. — Нет, не прекращай, — просит Паша, мгновенно расслабляясь и поглаживая вмиг напрягшиеся пальцы, обнимающие его за бедра. — Это не то, что ты подумал. — Я поторопился? — спрашивает Сергей с тревогой, слыша, как быстро колотится сердце любимого. — Нет, всё нормально. Просто… привыкнуть надо, — заявляют ему с поразительной откровенностью. — Я рассчитывал на нечто… кхм… меньшее. — Но ты ж меня видел! И трогал, — шутливо парирует Сергей. — Сюрпризов быть не должно. — На глаз и на ощупь определить бывает сложно. — А ты, знаешь, тесный, просто слов нет какой… — Это плохо? — Наоборот, сказочно! Не сговариваясь, они подаются навстречу друг другу, и этого вполне достаточно, чтобы утратить контроль, однако Сергей снова уговаривает себя повременить, потому что ему нестерпимо хочется на сей раз продлить удовольствие. А ещё убедиться, что это удовольствие они получат вместе. Ловя подходящий ритм, он продолжает неотрывно смотреть в лицо Паши. Среди происходящих метаморфоз, где необузданная страсть и безмерное наслаждение сменяют друг друга, так страшно увидеть хоть проблеск боли или признак того, что его лишь терпят сейчас, позволяя ему наслаждаться. Но он видит иное. От его прикосновений сходят с ума, с ним делятся радостью. И тогда наконец он расслабляется и окончательно отпускает себя, лаская и прикусывая любимые губы, погружаясь целиком в яркие, невероятные ощущения. Движения ускоряются, доходя до крещендо, и, взрываясь в неописуемой благодати, Паша, наконец, слышит, чего так давно ждал — крик, который Сергей не пытается сдержать. Содрогаясь всем телом в руках любимого, Паша слышит снова и снова, как, захлёбываясь от счастья, повторяют его имя. *** — Наконец, ты перестал думать о том, что причиняешь мне боль. А ведь раньше думал постоянно! Они лежали рядом, расслабленные и довольные, ожидая, когда дыхание и сердцебиение придут в норму. — Да, ты прав, — признался Сергей. — Это было словно наваждение. Никак не мог от него отделаться. Постоянно вспоминал, как Сашка выглядел в тот вечер… В общем, я не мог даже представить себе, что сделаю с тобой что-то подобное. Понимал, что ситуация у нас другая, и всё же — не мог, хоть убейся. Хорошо, что ты настоял на своём, иначе чёрт знает через сколько столетий я бы отважился! — Я знал, что остальные твои причины были лишь отговорками, — Паша шутливо ткнул Сергея кулаком в бок, потом тихо поцеловал его в висок. — Как хорошо, что больше ты не станешь думать о том, что давно прошло! Ведь не станешь? — Паша испытующе посмотрел на Сергея, но тот вдруг медленно отвёл глаза. — Не буду, не беспокойся, — отозвался тот, однако в его голосе Паше померещилась необъяснимая тоска и чувство вины. *** Сон в ту ночь был очень странным. Паша видел себя снова внутри периферийной капсулы центра симуляций. Напротив него стоял юноша лет семнадцати, неуловимо похожий на него самого и совсем немного на молодого Костенко. У парня были ярко-голубые глаза, золотисто-рыжие волосы и улыбка, как у Сергея. «Почему этот парень так похож на нас?» — мучительно пытался сообразить Паша, но никакого объяснения не приходило в голову. — Ты присматривай за ним, ладно? — внезапно услышал он, будто со стороны, собственный голос. — Он совсем не такой бессердечный, каким пытается казаться. И вообще… Поддержка ему не повредит. — А ты потом вернёшься? — с волнением спросил парень. — Ты же придёшь обратно к нему? — Я вернусь. Даже не сомневайся! *** Паша сонно пошарил рукой по кровати, не открывая глаз. Обнаружив, что рядом никого нет, подскочил на постели. Он позвал Сергея трижды, но никто не откликнулся. Спрыгнув с кровати, Паша примчался на кухню, где обнаружил обжигающе-горячий чайник на керамической подставке, яичницу с хрустящей корочкой, поджаренные тосты и записку: «Срочно надо проверить кое-что важное в одном из миров. Не ищи меня, завтракай, я скоро вернусь». «Ага, позавтракаешь тут!» От записки появилось непреодолимое ощущение чего-то тягостно-неприятного. Запаниковавший разум последовательно напомнил ему вчерашнюю неуверенность Сергея, чувство вины в его голосе, сегодняшний странный сон и собственные сомнения, возникшие из-за этой записки. «Почему он ушёл без меня? — пульсировало в висках. — Почему не дождался, пока я проснусь?» Кое-как одевшись в джинсы и футболку, наспех найденные в их общем шкафу, Паша выскочил за пределы комнаты и мгновенно очутился на одной из ветвей «божественного дерева», освещённой потоками голубого света. «Где ты?» — направил он взволнованную мысль в пустое пространство, но вопреки ожиданиям, появился перед ним совсем не тот, кого он звал, хотя и с этим другим они тоже были некоторым образом связаны… *** Лучник смотрел на него с лёгкой полуулыбкой, потом сложил руки перед грудью и склонил голову. Так обычно делал Немой, когда прощался или благодарил. Паша уже привык к такому и сейчас постарался ответить Лучнику схожим жестом почтения. — У меня не было возможности сказать спасибо за то, что помог сохранить мою душу, — заговорил Лучник, обращаясь к Паше, — и сейчас я пришёл, чтобы исправить упущение. А ещё я рад, что из тебя получился отличный стрелок. — Благодаря тебе, — спокойно заметил Паша. — Ты помог. — Нет, — покачал головой Лучник. — Я лишь раскрыл твой потенциал. Живи ты в наши времена, ты стал бы лучником не хуже меня или Арджуны. Последнего ты знал как Серебряноволосого, — пояснил он. — У меня была возможность видеть тебя изнутри, заглянуть в твою душу так глубоко, как ты сам не смог бы. И я говорю тебе: ты и без моей помощи — великий защитник, смелый и достойный. И тот, кого ты любишь, не менее силён. Вы оба сумеете и вдвоём охранять «божественное дерево». А мы с принцем вскоре собираемся пойти в один из возрождённых миров… — И вы тоже?! — невольно перебил его Паша. — Да. Мы желаем воссоздать как можно больше вселенных, где не случилось братоубийственной войны, где у чёрной заразы, даже если она где-то возникнет снова, не будет шансов распространиться. Знаешь, что такое «иной шаблон событий»? — Нет, — пожал плечами Паша. — Сила создаёт некий план развития событий целого мира, а потом просто реализует эту программу. Но со временем ей проще становится реализовывать одну и ту же программу, не заботясь о разнообразии. Она посылает свои аватары туда, где события начинают отклоняться от намеченных, миры перестают различаться, но в этом нет ничего хорошего. Чёрная зараза, появившись, всегда знала, где и кого ей можно захватить и использовать, поскольку миры были почти одинаковыми. Но мы с принцем хотим увидеть разные вселенные, где шаблон событий не повторялся бы. Там Силе будет труднее контролировать своих созданий, но и Зоне непросто будет захватить их. Ваша же цель — до нашего возвращения беречь кое-что важное, — Лучник указал на один из трёх стволов «божественного дерева», поддерживающих общую крону. — Там находится магический предмет, за присутствием которого на месте надо следить. Он неуничтожим, но если его убрать, наша задача провалится, поэтому предмет этот должен оставаться на месте. — О чём ты говоришь? — заинтересовался Паша. — Этот камень выглядит как крупный неогранённый изумруд, и он способен создавать собственный поток Силы, меняя суть миров. Из опыта Федерации мы уже поняли, что если делать подобное без любви, появится Зона. Но если постараться даровать живым существам радость познания и обретения родственной души, возможно, это станет наилучшим путём? В любом случае разнообразные миры лучше, чем одна и та же заевшая программа. Как думаешь, воин будущего? Поразмыслив над его словами, Паша кивнул. — Идите и делайте то, что считаете верным, — сказал он, — а мы с Сергеем присмотрим за мирами и за изумрудом. *** Было ли правильным давать такое обещание в одиночку, не посоветовавшись с Сергеем? Эта мысль ударила его лишь после того, как Лучник исчез. Но ведь Сергей сам пропал, не объяснив толком, куда и зачем! Неужели всегда между ними будет оставаться хоть тонкое, но всё же недопонимание? Хоть прозрачная, но стена, несмотря на пережитую недавно близость? Паша вздохнул и попытался успокоиться. Он закрыл глаза и подумал о том, что неплохо бы сейчас посмотреть, как Аришка. Если у неё и у Ани всё хорошо, это согрело бы его сердце. Раньше на старом дереве ему не удавалось самому без помощи Сергея проникать взглядом за оболочку миров, но сейчас Сила была на его стороне. Перед ним словно распахнулась запертая дверь, и он увидел. *** В возрождённом мире царило жаркое лето. Аня, Аришка и его двойник гуляли по Екатерининскому парку. Аришка успевала откусывать клубничное мороженое и подпрыгивать, дёргая за верёвочку букет из разноцветных шариков, на каждом из которых была нарисована забавная рожица. Девочка смеялась и пританцовывала, наблюдая за тем, как шары стремятся взмыть в небо. Но, увлекшись шариками, не заметила, как сладкая масса соскользнула с палочки и упала на землю, превращаясь в липкую лужицу. Остановившись на месте, малышка разревелась от обиды, но другой Павел Вершинин подошёл к ней, встал на корточки, вытер платком слёзы, а потом ловко усадил Аришку к себе на плечи и, изображая резвого коня, понёсся бегом к ларьку покупать новое мороженое. Аня шла следом за ними, счастливо улыбаясь. Паша сам невольно расплылся в улыбке. Всё благополучно. Всё хорошо с его семьёй. *** — Ты справишься? — услышал Паша голос Сергея совсем рядом и инстинктивно откинулся назад, приникая спиной к тёплому сильному плечу. Его немедленно обхватили за затылок, развернули к себе и крепко поцеловали в губы. — Прости, что говорю об этом, но теперь тебе никогда нельзя будет появиться перед ней, даже во сне. Твоя дочь не должна больше путаться в отцах. Она выбрала одного, и тебе придётся смириться с этим. Ты сможешь? — Справлюсь. Аришка счастлива, другой Вершинин в ней души не чает. Чего ещё желать? — Паша взглянул на Сергея. — Мой двойник стал для них семьёй, а я свою семью обрёл здесь, с тобой. И это тоже был мой выбор. Взгляд Сергея потеплел, когда он услышал эти слова, но в самой глубине светло-зелёных глаз всё ещё скрывалась тревога и то самое затаённое чувство вины. — Но, скажи, где ты был? Почему ушёл один? — мягко выговорил ему Паша, внимательно разглядывая его лицо. — Мне… нужно было тоже увидеть кое-что. Как и тебе. — Увидел? Сергей кивнул. — Расскажешь? Молчание. — Давай, бросай эту чёртову привычку сомневаться во мне и утаивать что-то от меня! И ещё ответь, почему не взял меня с собой? — Ты спал. — Это полуправда. А где вся правда? — жёстко промолвил Паша. — Правда в том, что я боялся своей собственной реакции, если вдруг увижу… не то, что жду. — А что ты ждал? И что увидел? Сергей помолчал немного, потом заговорил торопливо, сбиваясь. — Он выжил, как мы все. Наверное, находился всё это время в изоляторе душ вместе с другими и кто-то вытащил его. Думаю, это был Принц. Но главное не это… В одном из миров его душа воплотилась снова, вот что важно! — Чья? — Паша ощутил, что ему не хватает воздуха. — Кто выжил? — Сашка. Время остановилось. Миры словно рассыпались в прах, а затем собрались на его глазах снова. Сердце стало биться неровно, пропуская удары. — Погоди делать свои страшные выводы, — торопливо добавил Сергей, увидев реакцию Паши на свои слова. — Выслушай до конца. Я просто хочу, чтобы и он был счастлив, только не знаю, как помочь! Он один, понимаешь? Стал офицером КГБ, только вот никого рядом — ни девушки, ни… Так и не женился, даже любовника не завёл. А мне в своё время, засранец, лапшу вешал, что женится, если того потребует долг. Но… никого. А ему сейчас за сорок. Это несправедливо. Сердце теперь бухало отчаянно. Болело и саднило, но он должен был поступить благородно, переступив через собственную невыносимую боль. — Тогда иди к нему, — решившись, выпалил Паша, рывком поднимаясь на ноги и пряча глаза. — Я всё пойму, даже ревновать не буду, потому что… Вы заслужили. У вас обоих должен быть шанс прожить по-человечески то, что вам поломали! Главное, чтоб ты вернулся ко мне однажды… А я дождусь и за целостью миров прослежу, ты не волнуйся. Ты же вернёшься? Пауза, в течение которой он тысячу раз, наверное, пережил смерть, хотя длилось молчание не больше трёх секунд, а потом на него накинулись, сгребли в охапку, смяли его губы отчаянным поцелуем и встряхнули так, словно собирались душу из тела вынуть. — Пашка… Ты с ума сошёл, ей Богу?! Я из-за твоих речей скончаюсь скоро. Как я могу после всего… Хоть с кем-то, кроме тебя?! Подумай, башка твоя дурная! Отпускает он меня! Я никуда не уйду! Справедливый ты мой, я не о том речь заводил. Просто… если уж так случилось, что в мире Федерации Сашку создали мы с тобой, то и придумать, как помочь ему — наша задача. Или нет? Услышав его слова, Паша застыл столбом, потрясённо глядя на Сергея. — Что ты имеешь в виду? — наконец, выдавил он. — Мы создали Сашку? Каким образом?