***
Вставать вовремя было трудно, если учитывать, что не так давно девушка легла. Хотелось бы поспать ещё пару часиков, но Алька возмущённо твердила, мол, сами просили вас к этому времени разбудить. Оно, конечно, верно, однако бодрости не прибавляло. Простое оливковое платье с несложным орнаментом на рукавах казалось каким-то жутко сложным, из-за чего Фирина с минуту раздумывала над тем, как его стоит надеть. Справившись с одеждой, она наконец смогла позавтракать и сообщить служанке о том, что собирается встретиться с одной подругой. Это была чистая правда, хоть и после данного визита у Фирины имелось намерение посетить ещё кое-кого. Солнце пока было близко к горизонту, день только начинался. Конечно, лавочки торговцев уже оказались открыты, а по улицам сновали простолюдины и ремесленники, но особо никто никуда не торопился. Нужный дом художница отыскала без каких-либо проблем, а зайдя внутрь, поняла, насколько некоторые вещи неизменны. Сверху доносился голос Анаис — весьма эксцентричной натуры дворянского происхождения. Судя по её тону, подруга опять была чем-то недовольна. Стоило Фирине подняться наверх, так всё стало ясно. — Я же говорила, что не собираюсь носить одежду подобного оттенка! Этот цвет был в моде сезона три назад, если не больше! — молоденькая девушка с кукольным личиком и каштановыми волосами гневно вскидывала руки, отдавая указания двум суетящимся портным. Было непонятно, что вызывало больше гнева: прислуга или ткань небесно-синего цвета, находящаяся у одного из них в руках. Фирина тепло улыбнулась и вошла внутрь комнаты, сразу поймав на себе счастливый взгляд аристократки. — Займёмся этим потом. — После этих слов две девушки остались наедине. — А ты всё также всем недовольна, милая Айра, — усмехнулась художница. — А ты, как всегда, пропадаешь и не отвечаешь на письма. — Судя по всему, гостья хотела что-то сказать, но была тут же прервана подругой: — И я знаю, насколько глубоко ты уходишь в работу, но это уже перебор! Имей хотя бы капельку совести и давай знать о себе не только парой коротеньких писем. Аристократка надулась, скрестила руки на груди. Конечно, она тут же сжалилась и подошла обнять светловолосую девчонку, заметно уступавшую ей в росте. Настроена Айра была крайне серьёзно и из-за этого сразу же повела художницу в гостиную, куда чуть позже подали довольно горький чай с весьма странными сладостями (как оказалось, сладостями они оказались только на словах милой подруги). Фирина более чем ожидала, что после рассказа о действительно важных новостях при дворе, которых было, как всегда, мало, пойдут разговоры о прекрасных рыцарях при том же дворе и их подвигах. Однако новости эти казались с самого начала не очень-то информативными. Что уж тут поделать — в Туссенте редко происходило нечто из ряда вон. Послы оттуда, очередная дворянская свадьба отсюда и всё в том же духе. Был ещё забавный слух, мол стащили бочонок вина, а после его нашли у какой-то фрейлины за гобеленом, но Фирина немного выпала и слушала вскользь, больше интересуясь тем, что у леди Айры новые занавески. Старые, если ей не изменяла память, были сожжены кем-то из близких «друзей» хозяйки дома, когда ночью пытались романтично влезть к ней на балкон. — А, ещё говорили что-то про какую-то девицу из Новиграда, но я не слушала. Кажется, справки наводили и думали, что она здесь должна быть. Ну ты представляешь? Княгиня всё своё окружение знает, да что там, тут все дворяне друг друга знаю. Анариетта ещё говорила, мол, не только чародеи и колдуны из Вольного города бегут, но и аристократы за ними. В общем, опять эти северные параноики успокоиться не могут. — Кажется, сказанное было совсем для девушки неинтересно и она, наконец, дошла до любимой темы — рыцарей. Слова словно проносились мимо её подруги, ещё не сумевшей осмыслить сказанное собеседницей. Рассказ про героя в сияющих доспехах, поразившего своим мечом страшных утопцев в мелкой деревеньке, Фирина уже и вовсе не слушала. Прошедшая вскользь новость не давала покоя, а художница всё надеялась, что ослышалась. Может, кто-то просто попал в незавидную ситуацию и сейчас находится в похожей беде? Всякое случается, мало тут приезжих, что ли? Разум твердил успокоиться, ведь найти кого-либо, отправив пару писем, невозможно, учитывая, что сам ты находишься далеко на севере. Сердце же напротив кричало срочно паковать вещи. — Знаешь, дорогая, засиделась я. Побегу лучше. — Художница встала со своего места, белее обычного и нервно теребя рукава. — На тебе лица нет! Ей богу, бледна как полотно, меньше бы в комнатушке своей сидела. — Увидев готовую уйти подругу, Анаис недовольно сказала: — Как всегда… Я потом тогда сама зайду. Гостья кивнула и постаралась выдавить из себя улыбку. Хозяйка очевидно не поверила ей, но отпустила с миром, кинув напоследок: — Совсем уже со своими красками…***
Из дома своей подруги художница мчалась ужасно быстро. Ну, по крайней мере, для себя. Телосложение бегущей ясно давало понять, насколько та была далека от существенных физических нагрузок. Спустя некоторое время дышать стало совсем трудно, и Фирина остановилась, надеясь перевести дух. Над головой неторопливо шелестели зелёные ветви деревьев, а птицы невозмутимо продолжали чирикать в такт городскому шуму. Девушка поймала на себе чей-то удивлённый взгляд, но оно и понятно — кто же в таком городе куда-то торопится? Однако её это ничуть не остановило: девушка быстро зашагала дальше, благо уже недалеко осталось. И совсем скоро её встречал не самый красивый дом. Невысокий, обшарпанный, но вкуса не лишённый. Здание ничем не отличалось от стоящих поблизости. Здесь, рядом с портовым районом, дома выглядели довольно похоже, не так нарядно и роскошно, как ближе к Горгоне. Хотя, рядом с замком Боклера даже все вычурные дома с изящными фасадами, яркими витражами и голыми статуями в садах не могли соперничать. Художница только и делала, что смотрела на это чудо архитектуры первые несколько дней. Где-то в мастерской наверняка можно было найти несколько зарисовок резиденции Анны-Генриетты, но в рисовании зданий да прочей архитектуры Фирина никогда не могла найти душевного спокойствия и изображать подобное не любила. Вскоре забросила эту идею, сочтя себя не слишком пригодной для измерения перспективы каждой колонны этого чрезмерно сложного для понимания северянки здания. Слишком белого, слишком красивого и слишком нереального... А вот запах некой богомерзко пахнущей травы — вещь более чем реальная. Стоило только открыть тяжёлую деревянную дверь, как из темноты комнат понесло ещё резче, из-за чего гостье захотелось откашляться. Глаза не сразу привыкли к полумраку, но всё оказалось довольно обыденно. — Закрой эту чёртову дверь! — прозвучал привычный звонкий голос в недрах комнат. — Если вам нужны лекарства или травы, то я занят. Зайдите позже. Девушка чуть не рассмеялась, но сдержалась и закрыла дверь. Внутри были заперты все ставни, как всегда, убрано, а сверху висели множественные пучки трав, постоянно заготавливаемые обитателем сего жилища. — Луриан, прошу, скажи, что это не та дрянь, которая должна убить меня, стоит мне только её вдохнуть. — Фирина прошла к сидящему за алхимическим столом мужчине. Улыбнулась, стараясь абстрагироваться от аромата полыни и неизвестных ей ингредиентов, очевидно собранных с какого-нибудь жуткого зубастого чудища, а после поднеся к лицу белый хлопковый платочек. — Ох, это ты, милая. — Не оборачиваясь, сказал Луриан вошедшей. — Нет, всего лишь снадобье, ненадолго затуманивающее разум. Тут одна за него приличную сумму выложила. Не кривись, испарения никак не должны на тебя подействовать, я так думаю. Фирина облокотилась о стоящий рядом стол с кучей склянок. Сзади звякнуло стекло, но ничего не упало. Девушке нравилось следить за искусной работой травника, хоть так-то травником мужчина и не был. Ещё одним её знакомым оказался изящный эльф. Да, таким она знала его всегда. При первой их встрече Луриан уже был седым, но без какой-либо морщинки на лице. У него оказались хорошие манеры, приятный голос и стать, пришедшая с опытом. По эльфу не скажешь, что ему было около ста сорока лет. Собственно, о том, насколько этот Aen Seidhe был сведущ в магических науках, тоже сказать трудно. Мужчина, однозначно, любил изучение алхимии, лишь время от времени практикуясь и стараясь не слишком своей практикой увлекаться. «Магия — средство для получения силы и власти. Насколько ты заметила, к этим двум вещам я не стремлюсь. Стоит узнать, какие цели стоят за этим могуществом, так и желание отпадает». Уже и не вспомнить, когда он произнёс эти слова, но те почему-то ужасно хорошо запомнились юной Фирине, в то время ещё заплетающей длинные светлые волосы в косы и никогда не ходящей в одиночку. — Кажется, закончил, — произнёс эльф и тут же поспешил открывать окна, в чём девушка вызвалась ему помочь. — Знаешь, думаю переехать отсюда. Здесь хорошо, тихо и никто не суёт нос не в свои дела, но стоило паре выскочек заметить мои травы, как я сразу стал местным лекарем. Конечно, увидев мебель и обстановку, они сомневаться начинают, но что-то многовато деревенщин прошлись по славному моему офирскому ковру, подаренному, между прочим, твоим батюшкой. — Я тебе говорила, а ты мне утверждать начал, что не станешь жить там, где толпы зевак, торговцев и прочих замечательных людей, а в ближайший пролесок идти через весь город и вовсе сущее безумие. Луриан улыбнулся, смотря на художницу, но после словно что-то вспомнил. Он тихонько прошептал себе под нос очередную пару ругательств про забывчивость, копаясь в красивом резном шкафу, пока, наконец, не достал из-за книги в синей обложке небольшой конверт. На лице Фирины отразился сначала почти детский восторг при виде этого. — О, Боги, ты уже открывал?! — в её голосе звучало нетерпение. — Нет, тебя хотел дождаться. — Эльф протянул бумажку девушке, и та тут же подбежала, обняла, после чего оба перекочевали в другую комнату и сели в два стоящих друг напротив друга кресла. Письмо Фирина открывала, затаив дыхание, предвкушая. Возможно, это было несколько странно, но у них имелась негласная традиция — чтобы художница читала письма родителей из Новиграда вслух. «Дорогие мои, Мы не писали уже несколько дней, но вам обоим стоит знать, что причины на это у нас были. Так вышло, что в последнее время с нас не спускала глаз стража, предъявлявшая то, что некогда у наших детей был наставником эльфский алхимик. Мои слова о том, как давно я его не видела, и вообще не пристало у матери спрашивать о детях, спустя такой малый срок, как год, после их кончины, они проигнорировали. Твой отец попытался выяснить по этому поводу что-нибудь, но всё прекратилось также внезапно, как и началось. Казалось, на этом всё и закончится, но через пару дней к нам заявился Пицир (знаю, мне не следовало писать тебе о нём, но это важно). Говорил о том, что даже спустя год не может смириться и, в целом, только об этом и твердил. А после случилось то, чего мы не ждали: уважаемый господин размахивал перед нами письмом, адресованным тебе. Мы умолчали, но после этого он был в гневе, боюсь, стоит ожидать худшего, хоть и то, куда нужно было отправить письмо, Карн не знал, да и вообще ни имени, ни обращений там не упоминалось. Прошу, будьте осторожны. Агния и Яков Лирнос На последнем абзаце Фирина выглядела испуганной, а Луриан до жути задумчивым. — Что думаешь? — Мне ещё и думать надо? Слушай, мне жить недолго осталось, о чём я должна думать?! — Успокойся и пойми, ты далеко и никакой информации о тебе у него нет, кроме написанного твоей матерью. — Эльф встал и начал мерить шагами комнату. — Успокоиться? Да он меня из-под земли достанет! — немного утрировано, но почти правда, что художницу совсем не радовало. Луриан закатил глаза и выдал: — Слушай, иди домой и постарайся забыть это письмо. Я знаю, об этом человеке у тебя остались ужасные воспоминания и не только, но лишний раз нагнетать явно не стоит. Он не всемогущ и не всесилен. Конечно, можешь остаться у меня и посидеть ещё немного, но, зная тебя, смею утверждать, что ты всё равно опять начнёшь строить ужасные теории да впадёшь в ещё большую панику. Лучше иди прогуляйся. Как раз к ужину в себя придёшь. — Он устало потёр переносицу и, судя по виду, сам был довольно встревожен, хоть пытался это скрыть. Она понимала, что слова мужчины были более чем оправданы, но стало немного обидно. Пускай Фирина и решила последовать его совету. Она молча обняла старого знакомого и, услышав себе вслед тяжёлый вздох, покинула дом.***
На улице что-то стало весьма ветрено и облачно. Но эльф оказался прав — идя по городу, художнице сложно думать о своих проблемах. Шествуя рядом с рынком, она то и дело засматривалась по сторонам. Столько колоритных людей и ещё большее количество разворачивающихся вокруг сюжетов. Вон там только что пара мальчишек стащила несколько слив из повозки какого-то торговца, а рядом вздыхали две барышни, столь фальшиво говорящих меж собой, что даже смешно. Такие места всегда кишат историями, событиями. Но тут девушка прервала свои наблюдения, ведь с неба упала первая дождевая капля, попавшая на руку. Прошло несколько мгновений, и вот уж потоки воды заметно затемнили дорогу под ногами. Все люди мигом разбежались под ближайшие навесы, благо их было предостаточно. Фирина посмотрела по сторонам и, недолго думая, встала под аркой, ведущей в очередной маленький домик. Стало совсем немного холодно. Дождь усиливался, а девушка восторженно смотрела. Красиво… ...молния проскочила по небу, осветив лицо человека в тёмной одежде, стоящего рядом. — Не ожидал встретить Вас в такой час, — прозвучал знакомый хрипловатый голос, а после, кажется, раздался раскат грома.