Моргород

      Слава оглядывается вокруг, понимая, что не может вернуться назад. Назад в парадную, где заперты все двери, и люди его попросту не видят. Это бесполезно.       Он уже догадывается, что эта башня с ним просто играет, отлавливая в любой точке и перекрывая его путь. Поэтому идти остаётся только вперёд. Слава проходит между гаражами, на минуту чувствуя себя школьником, забирающимся подальше от чужих глаз, чтобы выкурить утреннюю сигарету, которую он стащил из батиной пачки.       На выходе из узкого межгаражного пространства он практически ловит инфаркт: справа, сложив руки на груди и облокотившись плечом о металлическую дверь, стоит тот самый парень.       — Блять! — Слава дергается, спиной ударяясь об угол гаража, и злобно косится на него.       — Поймал, — криво улыбается тот, делая шаг в сторону испуганного Славы, отряхивает куртку и кивает в сторону башни. — Точнее, Маяк поймал. Ну что, поговорим?       Слава думает недолго, обречённо кивает и направляется к Маяку, но Мирон останавливает его, хмыкая про себя — знает ведь, куда идти. Но пока он удерживает парня за плечо, разворачивая на девяносто градусов.       — Нет, ещё рано. Пойдем, я сначала расскажу.       Пиво в этой забегаловке оказывается приемлемым, хотя Славе сейчас всё равно; ему бы не пива, а спирта внутривенно, и до свидания, жестокий мир. Но сознание, сука, ясное, как никогда.       — Я понимаю, это всё кажется очень стрёмным, — понижая голос, начинает Мирон, усаживаясь напротив Славы спиной к залу, — но ты привыкнешь. Это не приговор. Возможно, ты даже найдёшь в этом определённую прелесть.       — Ты вообще кто? Точнее, вы кто — люди в черном наоборот? — Слава пропускает мимо ушей формальные слова, потому что сейчас факты о происходящем ему куда важнее, чем эти попытки его утешить. Он слишком устал за последние несколько часов, как ни странно.       — Нет. Ни к чему такие отвратные клише. Я — твой Куратор. Введу тебя в курс дела, отвечу на вопросы, помогу… с чем понадобится.       А после Мирон говорит-говорит-говорит, поясняя фундаментальные основы Славиного обновлённого бытия. Тот, гипнотизируя взглядом стакан, кивает и не задаёт лишних вопросов. Происходящее до сих пор кажется ему каким-то диким трипом, чем-то совершенно неестественным и страшным. В душе зреет подобие протеста, но он давит это ощущение — уже пытался убежать, и ничего не получилось. Теперь стоило попробовать зайти с другой стороны.       — Отказаться можно?       — Можно.       — Ну, да. И что тогда будет?       — Я уже говорил.       — Что будет, если уйду?       — Ты не сможешь. А если сможешь, Маяк тебя сожрёт. Тебя просто не будет, и всё.       — Как мне общаться с людьми?       — Возможно, никак. Это неизвестно.       — Поясни.       — В каком-то смысле всё зависит от того, как ты сойдёшься с Маяком. Это живая система, настоящая, и она должна тебе доверять.       — Что будет с моей семьей? Друзьями?       — Они тебя забудут. Тебя не было в их жизни, как ты мог заметить.       — Мне что делать?       — Смириться.       — А жить я буду где?       — В Маяке.       — Он выглядит так, как будто к нему никто не подходил уже тысячу лет. Там все окна заколочены, и дыры в стенах.       — Подожди, — Мирон улыбается. Впереди его любимая часть посвящения — знакомство с Маяком. — Увидишь.       Слава думает, что мир сошёл с ума, и всё, что он услышал за последние два часа, просто полный бред. Какие такие «другие миры», какой нахрен таможенный пункт? Самое смешное, что больше всего ему не верилось в то, что при наличии в их вселенной других миров продолжает существовать подобного рода бюрократия.       В голове не помещается вся информация, и он просто уговаривает себя, что наступил в городское фэнтези, вот и всё. Отпустит. Возможно. В параллель к попыткам принять новую картину мира, обстоятельно прорисованную для него Мироном, он вдруг понимает, что внутри нет ощущения потери. Нет какой-то душевной драмы, что ли. Он понимает, что никогда больше не поговорит ни с кем из своих близких, и это его почти не трогает, а принимается как факт.       — А со мной какие будут происходить изменения? — слегка севшим голосом спрашивает Слава и замечает одобрение во взгляде своего Куратора.       — Далеко пойдёшь, парень. Стоило за тобой побегать. Ты переживёшь это, ты уже это переживаешь. Обточишься, станешь лояльнее. Мне встречались такие случаи, когда связь с Маяком устанавливалась настолько крепкая, что Маяк… как сказать. Что-то дарил. Например, нечувствительность к боли. Или возможность ходить дальше, чем остальным. Двери, которые он тебе откроет — всего их будет четыре — также будут зависеть от того, как он к тебе отнесётся.       — Есть способы как-то, не знаю, задобрить этот маяк?       — Нет. Он сам поймёт и решит. Лучше не пытайся его обмануть. Наказывать Маяки тоже умеют.       — Комендантский час мне установит?       — Как вариант, — хмыкает Мирон, допивая своё пиво. — Ещё?       — Да, пожалуй, — набраться хотя бы немного, для храбрости, Славе бы точно не помешало. Три бокала, и все, можно сказать, в пустую. Конечно, он и не должен был быть в слюни, но немного сознание могло бы и треснуть. Но он абсолютно трезв.       — Ещё есть вопросы?       — Почему я не напиваюсь?       Мирон смеётся в голос, отменяя пиво, и просит у официанта принести сразу бутылку водки.       — Два варианта: либо ты испытал слишком сильный стресс, и организм на этом фоне подогнал толерантность повыше, либо это Маяк.       — Как мне понять, — подпирая рукой щеку и наблюдая за тем, как официант по рюмкам разливает водку, флегматично спрашивает Слава, сразу принимая вторую версию, — проклятие это или дар?       — Реши сам, — Мирон, всё ещё улыбаясь, качает головой и двигает парню бутылку целиком.       Пожав плечами, он кривит лицо, уже предвосхищая обжигающее ощущение, проливающееся в горло, и пьёт. В голову прилетает спустя минуту, сметая четкую картинку, и он внезапно осознает фразу «догонят и ещё дадут»: приходит как будто всё — треть бутылки водки залпом сверху на три бокала пива.       — Окей, тест-драйв прошёл успешно, — решает Мирон, — ты просто перенапрягся.       Слава наблюдает будто в замедленной съёмке, как Мирон тянется к его руке, пальцами прикасаясь к тыльной стороне ладони, и три измерения перед глазами тут же собираются в одно.       — Блять, это ты как сейчас сделал? — и язык совсем не заплетается.       — Пока я твой Куратор, могу снимать лишние внешние воздействия.       — Охренеть просто. Просто пиздец.       — Не переживай, это ненадолго. Но сегодня лучше обойтись без алкоголя, хотя бы не набираться в сопли. Может быть, у тебя будет такая возможность потом.       — То есть, ты маг, что ли?       — Вроде трезвый уже, а хуйню несёшь. Нет. Я имею возможность снимать некоторые… симптомы, скажем так. Очень ограниченно.       — А что ещё можешь?       — Хочешь, фокус покажу? — Мирон тянется к Славе, доставая из-за его уха пятирублёвую монетку и шлёпая перед ним на стол.       — Да блин, я серьёзно.       — Я тоже. Могу так на квартиру в центре навытаскивать у тебя из-за ушей.       — Да иди ты.       — Ладно. Правда, пора. Пойдем знакомиться.       По дороге обратно, которая кажется в несколько раз длиннее, Слава начинает задавать вопросы, но Мирон отвечает, видимо, только на те, которые ему нравятся. Особенно подробно он рассказывает о Маяке, отмахиваясь от остального и поясняя это тем, что всё в процессе станет понятно. Сориентируется.       — Маяк живой, на самом деле. Это он тебя нашёл, выбрал и вычистил из обычной жизни. Но, поверь мне, он делает это не просто так, Маяки почти всегда знают, что делают.       — Почти всегда? — Слава скептично поднимает бровь.       — Бывают случаи, когда люди не справляются. У них есть потенциал, есть возможность, они просто оказываются слишком слабыми. Раньше проколов не было в принципе. С годами их всё больше и больше. Люди слабеют.       — А Кураторы?       — И Кураторы тоже. Приходится подстраиваться друг под друга. Получается, честно говоря, полный бред.       — Например?       — Например, специальный курс подготовки Стражника. Всякая там психологическая поддержка.       — Я бы не отказался.       — Тебе не повезло с Куратором, — хмыкает Мирон.       — А ты, значит, ватник? В смысле, старых взглядов?       — Классических. Я за естественный отбор.       Слава молчит, пытаясь как-то разобрать по полочкам информацию в своей голове, но её, кажется, слишком много — неудивительно, что на половину вопросов Мирон не отвечает. Тем, значит, лучше.       Мирон вызывал доверие, и в какой-то момент у Славы сложилось такое чувство, что они знакомы достаточно давно: перебрасывались какими-то подъёбами, смеялись друг над другом. Слава уже через пятнадцать минут пути закатывал глаза, когда Мирон начинал умничать.       — Слушай, я вот что хотел спросить. Почему я не чувствую себя… То есть, мне не жаль, знаешь. Это так странно. Не жаль терять родных, друзей, вот это вот всё.       — Но ты был испуган.       — Да, само собой, это естественно.       — И ты быстро смирился.       — Я ещё не смирился.       Мирон вздыхает, припоминая похожие случаи в своей практике. Вопрос Слава опять задавал очень правильный. Не многие из тех, кто с радостью вписался в новые условия жизни, хорошо кончили. Точнее, никто. Как правило, они оказывались психопатами или полными похуистами. Ни то, ни другое не сулило ничего хорошего.       — Подумай. Вдруг ты никого на самом деле не любил?       На этот вопрос Слава решает не отвечать слишком быстро. Он подумает об этом обязательно, но — чуть позже. Вдруг он всё ещё в шоке, а нервная система в мобилизации? Тогда через какое-то время он должен почувствовать боль утраты.       — Куда нам? — задумываясь о своём, Слава идёт, почти не глядя по сторонам и не разбирая дороги. Вроде шли они в нужную сторону, а Маяка всё не было.       — Ты ведёшь, я просто следую за тобой. Ты знаешь, где Маяк.       — Он что, перемещается всё время, что ли?       — Ну, не всё время, но по каким-то своим соображениям локацию изменить может.       — Зачем вообще нужны эти Стражники-таможенники, если Маяк справляется со всем сам, — ворчит Слава, считая подобное поведение Маяка неуважением к будущему гостю. Поселенцу. Жителю. К Славе.       — Хороший вопрос. Об этом ты прочитаешь в инструкции.       — Мало мне тебя, ещё и инструкции, — он прячет руки в карманы, отмечая, что уже здорово замёрз. — Отчёты ещё, может, еженедельные сдавать?       — Ежемесячные.       — Да твою ж мать.       Мирон только улыбается в ответ. По его внутренним ощущениям у парня должно получиться и получиться здорово. Тем более, ещё неизвестно, какие двери откроет перед ним Маяк — вдруг это будет сплошное развлечение?       — Пришли, — Слава останавливается и кивает направо, где расположился ряд гаражей. В этот раз он шёл к Маяку с каким-то трепетом, замирая в паре метров и поднимая голову. — А в городе много таких штук?       — Нет. Они и не в каждом городе.       — Ясно.       Вопросов не осталось, причин тормозить — тоже. Дверь, которую толкает Слава, открывается в темноту. В помещении оказывается на удивление тепло. Он входит на ощупь, пытаясь рассмотреть в кромешной тьме хоть что-то.       — Свет, — тихо просит Мирон, закрывая за собой дверь.