Up We Go

В этот раз Тэхен идет другой дорогой. Через парк, под мостом. По мощеной улице мимо кофешопов и галерей, а не баров и бутиков. Он поворачивает налево там, где в прошлый раз поворачивал направо, и наоборот, но в итоге он все равно оказывается перед тем самым двориком. Только на этот раз на улице день и солнце ослепительно сияет, и Тэхену кажется, что при ярком свете это местечко выглядит еще более жалко. Розовый куст по-прежнему зеленеет, но теперь ожили и маргаритки, растущие перед входной дверью. Колокольчик звенит, когда он заходит, и Тэхен нащупывает в кармане штанов камень, по привычке поглаживая его большим пальцем. При свете дня Тэхен может получше рассмотреть магазин. Библиотека, кажется, пополнилась новыми обитателями. Стопки книг громоздятся рядом с обитым бархатом стулом. Столы, на которых лежат камни, выглядят так же, и Тэхен проходит мимо самого большого из них к стене, заполненной различными склянками. Стеклянные банки всевозможных размеров и цветов, полные засушенных растений. Тэхен наклоняется поближе, чтобы прочитать названия, и большинство из них ему знакомы. Множество сортов чая, множество специй. Но затем он замечает боярышник, корень мандрагоры, таволгу, полынь, рябину. Обычно эти растения не используют в готовке. Кстати о растениях… Их полно в комнате. Или того, что было ими. Плющи, суккуленты, фикусы, папоротники. Все на грани умирания. Тэхен слышит громкие голоса сверху, свидетельствующие о ссоре между Чимином и, вероятно, его грубоватым другом из Тэгу. Тэхен сжимает свой камень и отодвигает папоротники подальше от окон. Он берет ножницы с прилавка и начинает убирать засохшие листья. Потом переходит к плющу. Какие-то из растений предпочитают более темные места, так что он меняет их местами с теми, которым нужно больше света. ‒ Какого черта ты тут делаешь? Тэхен поднимает взгляд от горшка, с которым возился до этого, и смотрит на двух уже знакомых ему парней, замерших у стола с кристаллами. Чимин в ответ смотрит на него большими, влажными глазами. Хотя скорее не на него, а на растение в его руках. Другой же мужчина, тот темноволосый из Тэгу, просто в ярости. ‒ Я… Растение умирает, ‒ неловко бормочет краснеющий Тэхен, затем быстро поднимается и отходит от растения. ‒ Простите, я не должен был… не должен был этого делать. Чимин выглядит так, словно снова вот-вот заплачет, а другой парень, судя по виду, готов отрубить Тэхену руку. ‒ Простите, ‒ повторяет он мягко и переминается с ноги на ногу. ‒ Я не хотел сделать ничего плохого. ‒ Почему ты здесь? ‒ спрашивает его брюнет. ‒ Ты не должен быть здесь. Тэхен смотрит, и все в этом мужчине говорит о готовности к схватке: прямая спина, приподнятый подбородок, насмешка во взгляде. Тэхен не удивился бы, если бы он ударил его. Хоть и прошло несколько лет, если его снова побьют, Тэхен вероятно сможет это выдержать. Возможно. Сейчас он уже немного костлявее. Один удар ‒ и может быть на этот раз он сломается уже по-настоящему. ‒ Но это же магазин, ‒ недоуменно возражает Тэхен, теребя и без того растянутую рубашку. ‒ В него должны заходить люди. ‒ Да, типа раз в жизни. Тэхен прищуривается. ‒ В этом нет никакого смысла. ‒ И не должно быть. Это магия. Магия. ‒ Магия? ‒ фыркает Тэхен, потому что это глупо звучит в его голове и еще более глупо вслух. ‒ Вроде фикус-пикус и абракадабра? ‒ Фокус-покус, вообще-то, ‒ фыркает мужчина. ‒ И это все люди выдумали. Будто бы мы стали говорить такую ерунду. Люди? Имеет ли он в виду, что тогда он не человек? Что они оба не люди? Кем еще можно быть, если не человеком? ‒ Что тебя сюда привело? Это первые слова Чимина, и он пристально на него смотрит без тени улыбки на лице. Тэхен без промедления отвечает «фортепиано». Лицо Чимина светлеет, а глаза распахиваются от удивления. Он поворачивается к своему другу. Ну, Тэхен думает, что к другу, потому что как можно дружить с таким человеком ‒ загадка. ‒ Юнги, если он слышал фортепиано… Мужчина, Юнги, качает головой: ‒ Знаю, но этого не может быть. Прошло только несколько дней. И он не должен был... Они одновременно поворачиваются к нему. ‒ Можешь присмотреть себе что-нибудь, ‒ говорит Чимин и улыбается, но улыбка не достигает его глаз. Он слишком сбит с толку, чтобы радоваться их встрече. Не то чтобы у Чимина были причины радоваться встрече с ним. Они ведь не друзья. Чимин не захотел бы дружить с ним. Тэхен краснеет и тянется к камню в кармане. Чимин с пониманием следит за его движениями, и когда они с Юнги уходят, на его губах играет мягкая улыбка. Тэхен не знает, что делать. Куда ему деть руки, ноги и глаза. Чимин сказал осмотреться в магазине, поэтому он следует его совету, но ничего не привлекает его внимания, в отличие от предыдущего раза. Ни кристаллы, ни стеклянные шары. Определенно точно не банки с костями, пауками, ящерицами, и, о боже, некоторые из них еще живы. Тэхен содрогается и идет в другую часть магазина, следующую комнату, где почти сталкивается с Чимином. Они неловко топчутся на месте, пока Тэхен не перестает двигаться совсем, чтобы смущенный Чимин мог пройти мимо него. В этой комнате больше полок со склянками, но они наполнены жидкостями. Прекрасные стеклянные бутылочки изысканной работы. В каких-то из них содержимое похоже на чай различных оттенков коричневого и красного. В каких-то жидкость голубого цвета. Или зеленого. Тэхен берет одну из них, переливающуюся всеми цветами радуги, и читает этикетку. Названия нет, зато написан подробный список ингредиентов и действие снадобья. Оно может излечить любую болезнь. ‒ Как это? ‒ бормочет Тэхен с недоверием, и берет другой флакон розового цвета, на котором написано, что его содержимое принесет счастье в любви. На следующем, фиолетовом, написано, что это лекарство от забывчивости. Другое же поможет избавиться от неприятных отношений. Еще есть зелье для верности, для богатства, для плодородия. Тэхен отшатывается от заполненной склянками стены, не в силах поверить в происходящее, потому что Юнги говорил что-то о магии, но… Быть такого не может. Как можно серьезно относиться к таким словам? Он возвращается в главную комнату и снова почти врезается в Чимина, который переставляет кристаллы на втором столе. Тэхен извиняется и идет в угол, где на полках лежат стеклянные шары, похожие на тот, который Чимин держал в руках в прошлый раз. У каждого шара своя подставка. Золотые и серебряные, искусно сделанные подставки. Кристальные шары. Целая стена, заполненная кристальными шарами. Будто кадр из фильма. Тэхен делает шаг назад и слышит крик за спиной, но он не успевает среагировать и запинается то ли об свои ноги, то ли об Чимина, и они оба падают на пол. ‒ Простите, ‒ мямлит Тэхен, тут же приподнимаясь на руках, чтобы не раздавить Чимина своим весом. ‒ Простите, вы в порядке? Чимин-ши? Чимин смаргивает стоящие в глазах слезы, и, прежде чем Тэхен успевает спросить, что случилось, потому что что-то определенно случилось, чья-то рука хватает его за воротник и оттаскивает назад. Тэхен больно ударяется, когда снова падает на пол, и Юнги, смотрящий на него холодными темными глазами, встает между ним и Чимином. ‒ Не трогай его! ‒ шипит он, и Тэхен в ужасе отползает, потому что замечает у него клыки. Клыки. Это определенно они. ‒ Не смей трогать его, грязный ублюдок. Стыд превосходит страх, и Тэхен напрягает каждую мускулу в своем теле, чтобы не показать, как он разбит этими словами. Он поднимается с пола, опустив плечи и голову. Казаться меньше, меньше. Если он станет меньше, то, может быть, боль уйдет быстрее. ‒ Юнги, я в порядке. Но по голосу Чимина так не скажешь. Он тихий, надломленный. Тэхен волочит ноги мимо полок и столов к двери, хотя его не покидает ощущение, будто кто-то тянет его за руку назад. Останься, шепчет что-то тихо и ласково в его голове. Останься здесь. Колокольчик звенит, и Тэхен снова во дворике, где невыносимо жарко, где умирают растения и где нет ворот. Нет ворот, чтобы выйти, и нет переулка. Он идет к каменной стене, через которую заходил. Сплошной камень. Он двигается вдоль нее, проводя рукой по камню, вниз, вниз, вниз, к тому углу, где зеленеет розовый куст. Он обходит весь периметр, проходит мимо умирающих хризантем, астр, маргариток и бегонии. ‒ ПОЧЕМУ? ‒ кричит он умирающему клену, сжав кулаки и подняв голову, и его глаза горят от непролитых слез. Он отказывается плакать. Только не здесь. ‒ Что за фигня?! Почему я тут? Почему я слышу это гребаное фортепиано, почему у меня есть этот тупой камень, почему все вокруг меня всегда умирает?! Тэхен быстро и сильно бросает свой камень и наблюдает за тем, как он ударяется о ствол дерева и отскакивает неизвестно куда. Он наклоняется, тяжело дыша и чувствуя, как кожа покрывается мурашками, и ему нужно двигаться, ему нужно сделать что-нибудь, что угодно, но он не может. Он заперт здесь, заперт в прошлом. Страх парализует его, и он подносит руки к лицу, вдыхая как можно медленнее. Снова и снова, пока наконец не может сделать полноценный глубокий вдох. Когда сердце перестает бешено стучать, Тэхен идет вперед и начинает искать в траве свой камень. Он находит его в давно всеми забытой клумбе подсолнухов, где тот блестит в лучах солнца. Он крепко сжимает его в руке, а затем ложится на прохладную траву и пытается не думать о том, как в груди тяжело от грусти. ‒ Почему я? ‒ шепчет он дереву, которое выглядит так же несчастно, как он себя чувствует. Легкий ветерок проносится по дворику, заставляя ветви над его головой качаться, и Тэхен закрывает глаза, прислушиваясь к миру вокруг себя. Поскрипывание деревьев, пение птиц на крыше, стрекот цикад. Он представляет, что снова в Тэгу. Представляет, что он находится один в лесу и не знает, что такое разбитое сердце. ‒ Почему вам так грустно? ‒ спрашивает он у деревьев, цветов, земли. ‒ Что с вами произошло? Он чувствует ветерок, слышит его в ветвях дерева, в траве, в умирающих цветах. Утрата. ‒ Вы тоже кого-то потеряли? ‒ шепчет он, и ветер становится чуть сильнее, треплет его волосы. ‒ Вы тоже потеряли кого-то важного для вас? Ветви над его головой качаются от ветра, и затем что-то легкое щекочет его лицо, потом еще раз, и когда Тэхен открывает глаза, то видит дождь из опавших листьев. Нет, не дождь. Слезы. Тэхен садится и тянется к стволу дерева, прижимается лбом, а потом и правой рукой к коре, и остается в таком положении до тех пор, пока ветер не утихает, пока листья не перестают падать, но и после этого он не уходит. Он не знает, как много времени проходит (минуты, часы?), но когда он открывает глаза, солнце уже опускается за горизонт, озаряя мягким светом дворик, и Чимин наблюдает за ним, стоя у входа в магазин. Тэхен моргает, все еще витая мыслями где-то далеко, убирает руку от дерева, отводит взгляд от потрясающего парня и смотрит вверх. Зелень. Совсем немного. Всего лишь небольшие вкрапления тут и там. Такой ярко-зеленый цвет обычно можно увидеть на красивом дереве в приятный летний вечер. Чимин приближается, мягко смотря на него, и Тэхен не знает, как себя вести, потому что он так устал, ему так жаль и так грустно. Как и Чимину. ‒ Чимин-ши, ‒ произносит он низким голосом, из-за чего Чимин резко вдыхает, и Тэхен моргает, моргает, моргает, потому что у этого парня самые невероятно красивые глаза. В таких глазах легко потеряться, и пути обратно уже нет. ‒ Пожалуйста, не злитесь. Пожалуйста, не грустите. ‒ Тэхен наклоняется, поднимает руку, и Чимин не отстраняется, когда он поправляет ему челку и проводит кончиками пальцев по линии подбородка. Мягко. У него очень нежная кожа. ‒ Красиво, ‒ шепчет он, отчего голубой глаз Чимина будто начинает светиться ярче, и затем Тэхен наклоняется и прижимается лбом ко лбу Чимина, как до этого делал с кленом. Чимин рвано вдыхает. Тэхен снова думает о том летнем дне у океана. Он думает о Рождестве, которое провел с бабушкой и дедушкой, о том, как они пекли клубничные пироги. Думает о времени, которое они с братом провели у реки, пуская по воде камешки и разглядывая фигуры из облаков. О маме, гладящей его по волосам и спине перед сном. Тэхен думает о том, что делало его счастливым, потому что знает, что это сделает счастливым Чимина, и Тэхен думает, что Чимин заслуживает быть счастливым. ‒ Тэхен-а, ‒ шепчет Чимин его имя, и Тэхен прислоняется к его плечу, потому что он так устал, ему тепло, и пальцы Чимина перебирают его волосы. ‒ Тэ… Тэхен думает, что это его новое любимое воспоминание.

~~~

Тэхен просыпается рано утром, еще до восхода солнца. Он уже несколько месяцев не работает на ферме, но его тело еще помнит многолетнюю привычку вставать рано, чтобы идти в поле. Или это его разум. Он трет сонные глаза и разглядывает темно-серый потолок в комнате, хотя в принципе все выглядит серым в 5 утра. В воздухе витают запахи шалфея, цитруса, лаванды, герани и чего-то еще, что невозможно распознать в такой путанице. Тэхен глубоко вдыхает, поудобнее устраивается на мягких подушках, и аромат усиливается. Раз простыни так непривычно пахнут, значит он в чьей-то комнате. Личной комнате, а не гостевой. Тэхен садится, и мягкий утренний свет начинает заполнять комнату, но все еще недостаточно ярко, чтобы разобрать, что находится в комнате. Пол под его ногами теплый, и Тэхен не знает, где его обувь, но это его не слишком беспокоит. Наверное, ему следует беспокоиться больше. Незнакомая кровать, незнакомая комната. В последнее время Тэхен побывал на многих незнакомых кроватях в незнакомых комнатах, но в этот раз все по-другому. В этот раз он не чувствует, что это была ошибка. Пол скрипит, и Тэхену это нравится. Значит, дом достаточно старый и обжитой, и Тэхену нравятся такие места. Дверь, однако, не скрипит, что тоже хорошо, потому что это значит, что петли регулярно смазывают. Коридор немного узкий, обклеенный обоями. Тэхен проводит по ним рукой, когда идет к лестнице, на которую падает свет из круглого незанавешенного окна. Тэхен знает, где находится, но удивление не покидает его, пока он спускается по лестнице в большую кухню, в которой открытая дверь ведет в странный магазин. Кухня не просто большая. Она огромная. В ней находятся две плиты, одна стена заставлена шкафчиками со стеклянными дверцами, и, зная особенность магазина, они могут быть заполнены бог знает чем. Все стены покрыты искусно раскрашенной плиткой. Как и потолок. Пол деревянный и лакированный. Вся комната – смесь темных цветов и силуэтов. И затем Тэхен замечает их. Два больших котла, стоящих на очаге в углу комнаты. Черные, чугунные – такие сейчас можно увидеть только в фильмах ужасов. Тэхен, уже полностью проснувшийся, поднимается обратно по лестнице. В более ярком утреннем свете он замечает, что в коридоре четыре двери. Одна из них ведет к комнате, из которой он вышел, а три других наверняка ведут в ванную, или другие спальни, или, может быть, комнату пыток. Если бы не доброта Чимина, Тэхен был бы уверен, что в этом доме есть комната пыток. Может, у Юнги есть подобная комната. Тэхен не удивился бы, окажись Юнги серийным убийцей. Ты грязный ублюдок. Тэхен хмыкает себе под нос, трясет руками, головой и всем телом, чтобы избавиться от воспоминания, потому что он не хочет снова так ужасно чувствовать себя. Он не хочет, чтобы кто-то другой заставлял его чувствовать себя настолько ужасно. Тэхен возвращается в спальню и застает там ждущего его Чимина. ‒ Доброе утро. Волосы Чимина светятся в лучах утреннего солнца, у него немного надутые щеки, он одет в шелковую пижаму, и Тэхен улыбается, сам не зная почему. ‒ Доброе, ‒ отвечает он, и Чимин встает с кровати и подходит к нему. Когда он достаточно близко, Тэхен понимает, что запах комнаты – это запах Чимина. Это его спальня. ‒ Давай я покажу тебе ванную, ‒ предлагает Чимин, его голос немного грубоватый после сна. Он прокашливается, протискивается мимо Тэхена в открытую дверь, и Тэхену ничего не остается, кроме как следовать за ним. Чимин открывает одну из тех загадочных дверей, и Тэхен заглядывает в комнату. Она тоже вся отделана плиткой, раскрашенной в голубой, зеленый и белый, но потолок покрыт только штукатуркой, а на окне мозаикой выложены различные цветы. Раковина, зеркало, унитаз. Но что его поражает, так это ванная на декоративных ножках и множество полок с различными стеклянными бутылочками, похожими на те, что он видел внизу. Их десятки, они варьируются в размерах и формах, и они наполнены какими-то жидкостями. Чимин заходит в комнату, и Тэхен вновь следует за ним, чувствуя себя все больше потерянным. Чимин перебирает бутылочки, доставая то одну, то другую. Он открывает кран, и, пока ванна наполняется, начинает вливать в воду различные жидкости. Чимин бормочет что-то себе под нос, и вода меняет цвет с красного на оранжевый и затем на лиловый. ‒ Вот, ‒ хлопает он в ладоши, пугая этим Тэхена, который пристроился на закрытой крышке унитаза во время этого странного ритуала. Чимин оборачивается к нему с улыбкой, словно его совсем не заботят ни ранний час, ни странное присутствие Тэхена. ‒ Ванна готова. Можешь пользоваться шампунем и кондиционером, ‒ Тэхен на это кивает, все еще не придя в себя от всего случившегося. ‒ Я постираю твою одежду. Тэхен поднимается, начинает раздеваться, и Чимин выглядит настолько шокированным, когда он стягивает штаны, что он почти смеется. Чимин быстро отворачивается, чтобы не видеть его наготу, лишь протягивая руку, которой Тэхен передает свою грязную одежду. ‒ Можешь купаться сколько угодно, ‒ говорит Чимин тихо и идет к двери. ‒ Я пока приготовлю завтрак. Дверь закрывается, и обнаженный Тэхен остается стоять, разглядывая лиловую ванну, баночки и засохшие растения на подоконнике. ‒ Почему все растения засохли? ‒ бормочет он, наконец найдя достаточно смелости, чтобы забраться в ванну. Вода горячая, и Тэхен погружается в нее поглубже, чувствуя себя так, словно его кожа плавится. Человеческое фондю. Он поднимает руку и чувствует запах, исходящий от воды. Базилик и лаванда. Чимин вылил в ванну полдюжины разных жидкостей, но Тэхен может уловить только это. Может, Чимин подмешал ему в воду яд. Может, вместо комнаты пыток Чимин и Юнги предпочитают убивать людей с помощью ванн. Что ж. Если Тэхен встретит свою смерть именно так, теплый, чистый и приятно пахнущий, то ничего страшного. Могло быть и похуже. Резкая боль пронзает его грудь, будто бы у него треснуло ребро, и Тэхен, набрав в легкие воздуха, сползает под воду и остается под ней до тех пор, пока в его глазах не начинают плясать звезды, а легкие не готовы взорваться. Он трет лицо, трет свое тело. Пользуется шампунем и кондиционером, которые пахнут апельсинами. Когда он заканчивает, то спускает воду и становится перед раковиной, смотря, как его отражение двигается в маленьком овальном зеркале. Загорелое, костлявое, лохматое. Но чистое. Юнги больше не сможет назвать его грязным. ‒ Тэ? ‒ Чимин выглядывает из-за двери, и когда он замечает Тэхена, все еще очень голого Тэхена, то переводит взгляд на потолок, протягивая руку. ‒ Одежда. Она моя, так что может немного жать, но твоя все еще сушится. Тэхен подходит к нему, забирая стопку, и прежде чем он успевает поблагодарить Чимина, его уже и след простыл. Одежда ему не жмет. Пара черных шорт и белая футболка. Немного уже, чем он привык носить, но обычно он носит все на несколько размеров больше, так что эти вещи наверняка подходят ему больше. Тэхен идет босиком по коридору к лестнице, откуда ему слышно звуки с кухни. Чимин работает у плиты. Вроде как он один. ‒ Садись, ‒ зовет он его, и Тэхен подходит к деревянному столу с тремя стульями. ‒ У нас почти ничего нет, но я сделал рис и кимчи-ччиге, и у нас еще вроде были яйца. Хочешь? Чимин ждет от него ответа, держа в каждой руке по ложке, и Тэхен кивает. Чимин идет к холодильнику, чтобы достать два яйца, и поджаривает их за пару минут. Тэхен чувствует себя бесполезным, пока Чимин накрывает на стол, ставя тарелку супа и риса, стакан воды и яйца каждому из них. Чимин складывает руки вместе, как при молитве, говорит «приятного аппетита» и приступает к еде. Тэхен в изумлении смотрит на небольшое пиршество перед ним. ‒ Знаю, ничего особенного, ‒ с набитым ртом и надутыми щеками говорит Чимин. ‒ Скажу Юнги, чтобы он зашел за продуктами. Но пока нет ничего друго… ‒ Нет, дело не в… ‒ Тэхен прикусывает щеку изнутри и берет ложку, качая головой. ‒ Это замечательно. Я очень давно не ел домашней еды. Чимин притихает. Тэхен боится, что сказал что-то не то, потому что это достаточно часто с ним случается, но потом замечает, что Чимин слегка улыбается. Иногда тишина бывает приятной. Они молчат, пока едят, затем Тэхен предлагает помыть посуду, и Чимин его благодарит, потому что ему нужно открывать магазин. Тэхен начинает прибираться, пока Чимин переодевается, и когда он возвращается вниз, то он одет в темные брюки и свободную льняную рубашку с закатанными до локтей рукавами. Он снимает уже знакомый зеленый фартук с крючка рядом с дверью и уходит в сам магазин. Тэхен слышит звон дверного колокольчика, разный шум, и когда он заканчивает вытирать посуду, то подходит к двери, чтобы посмотреть на работу Чимина. Тот заново наполняет баночки, полирует камни. Подметает. В таком старом доме наверняка скапливается много пыли. ‒ Чимин-ши. ‒ Можешь обращаться ко мне просто по имени, ‒ Чимин мягко смотрит на него. ‒ Технически мы одного возраста. Тэхен хочет спросить, что значит «технически» и откуда Чимин знает его возраст, но вместо этого спрашивает: ‒ Почему я здесь? ‒ Я все думал, когда ты спросишь, ‒ Чимин кладет кристалл обратно на стол. ‒ Это магазин, ‒ Тэхен выжидающе смотрит на него, потому что ему нужно больше информации, на что Чимин вздыхает. ‒ Много лет назад его бы назвали аптекой. Место, где продают materi medica. Целебные средства, ‒ Тэхен кивает, потому что это вполне просто для понимания. ‒ Сейчас мы торгуем всем по чуть-чуть, но наша главная специальность – приготовление зелий. ‒ Зелья? Чимин указывает на баночки: ‒ Зелья, эликсиры, порошки. Наша основная работа. Тэхен снова кивает, но слова Чимина не укладываются у него в голове. ‒ Но зелья делают ведьмы, так ведь? ‒ Чимин никак не реагирует, и Тэхен чувствует, как краснеет его шея. ‒ Чимин, я спрашиваю серьезно. Это не смешно. ‒ Я не шучу, Тэхен. ‒ Откуда ты знаешь мое имя? И мой возраст? ‒ Тэхен полностью заходит в комнату, сжав руки в кулаки. Его босые ноги ступают по холодному полу. ‒ Я не говорил, так откуда ты знаешь? ‒ Твои воспоминания. Увидел в твоих воспоминаниях. ‒ Так это было взаправду? ‒ спрашивает он, и в его голосе слышны нотки паники. ‒ Ты можешь читать мои мысли? ‒ Только с разрешения и только если я прикасаюсь к кому-то. И даже тогда это всего лишь отрывки, ‒ говорит Чимин. ‒ Я что-то вроде ясновидящего. Я могу чувствовать энергию других людей, их эмоции. Иногда это слишком ошарашивает, если человек чувствует какие-то сильные эмоции, ‒ Чимин прикусывает губу, и Тэхен отводит взгляд, рассматривая, как утренний свет отражается в кристальных шарах. Маленькие радужные блики танцуют на половицах. ‒ Радость, например. Или скорбь. Скорбь, грусть, разбитое сердце. Последнее время он чувствует только это. ‒ Прости. Ты не виноват во вчерашнем, ‒ говорит ему Чимин. ‒ Просто ты прикоснулся ко мне, а я не был к этому готов, ну и это оказалось… слишком. Слишком. Тэхен всегда был таким. Ты слишком много говоришь. Ты слишком странный. Ты слишком тощий. Ты слишком медленный. ‒ Тэхен, ‒ Тэхен крепко сжимает в руках край своей рубашки. Рубашки Чимина. ‒ Тэ, посмотри на меня. Чимин дал ему принять ванну, накормил его, одолжил ему одежду, позволил спать в своей кровати. У него нет права его игнорировать. Чимин мягко смотрит на него. ‒ Тэ, это никогда не относилось и не будет относиться к тебе. Тэхен сжимает рубашку еще сильнее, и в нем растет желание просто убежать, потому что это ложь. Чимин наверняка ему врет. Он ведь даже не знает его. ‒ Юнги извинится перед тобой сегодня, ‒ продолжает Чимин, беря в руки другой кристалл, на этот раз голубой. ‒ Можешь не прощать его. То, что он сказал, было недопустимо. ‒ Но разве мне не следует его простить? ‒ Ты не обязан прощать людей, которые сделали тебе больно, Тэ. Они не заслуживают этого. Тэхен мог бы поклясться, что на мгновение его сердце остановилось, потому что никто раньше не говорил ему этого. Никто раньше не говорил ему того, что говорит Чимин. ‒ Ты не обязан никого прощать, если не позволяешь при этом тьме проникнуть в твое сердце. Можешь принести мне красную тряпку из чулана? Вторая полка. Тэхен находит две, одну для Чимина и одну для себя, потому что ему нужно занять чем-то руки, да и несправедливо, что Чимин работает, пока он бездельничает и никак не отрабатывает свое пребывание тут. Плюс, пока Тэхен работает, то может быть к нему ближе. Тэхен не стыдится этого, не стыдится своих чувств. Ему всегда все нравились. Парни, девушки, и те и другие вместе или совсем никто. Гендер никогда не имел значения. Просто сам Тэхен не особо кому-то нравился, поэтому раньше было все равно, нравится ему самому кто-то или нет. Но Чимину он не нравится. Чимину не может нравиться кто-то вроде него. Он слишком сломлен для кого-то вроде Чимина. ‒ Ладно, ‒ Тэхен трет камень немного сильнее, чем нужно, как будто это поможет ему избавиться от своих мыслей. ‒ Ладно. Зелья. Ясно-что-то-там. Понятно. Значит, ты колдун? ‒ Кухонная ведьма, ‒ улыбается ему Чимин, и он выглядит немного радостнее, чем раньше. Тэхен не может поверить, что они на самом деле говорят об этом. ‒ Я вроде лекаря, который черпает ресурсы из природы. Травы, цветы, камни, кристаллы… В чем-то я похож на типичную ведьму, ‒ добавляет Чимин, будто чувствуя замешательство Тэхена. Возможно, так и есть. И это странно. В хорошем смысле. ‒ Я беру ингредиенты, варю из них магические средства, или, как в случае с камнями и стеклом, очищаю их, чтобы они могли лечить. ‒ Здорово. Здорово… ‒ бормочет Тэхен, уставившись взглядом на оранжевый камень в руке. Этот не такой теплый, как его собственный. ‒ Я думал, что ведьмами могут быть только женщины? ‒ Необязательно. Долго объяснять, но если вкратце, то патриархат существовал всегда, так? В прошлом проще было обвинить в колдовстве женщин, чем мужчин, ‒ Тэхен просто покачивает головой, пока Чимин объясняет. ‒ В Европе было совсем плохо, здесь все же было не так ужасно. Но большинство ковенов все равно обычно состоят из людей одного гендера. ‒ А что насчет тех, кто вне бинарной системы? ‒ Не знаю, наверное, они могут присоединиться к любому ковену. ‒ Тебе на самом деле двадцать? ‒ Чимин кивает, не смотря на него, и Тэхен прищуривается. ‒ Я думал, ведьмы живут намного дольше людей. ‒ Мы все еще люди, ‒ улыбается Чимин, но затем огонек в его глазах гаснет. ‒ Мы все еще смертные. Мы стареем, мы болеем, мы умираем. В магазинчике становится темнее, будто бы снаружи облако заслонило солнце, но когда Тэхен выглядывает в окно, то на улице ясно. ‒ Как так получается? ‒ Чимин оглядывается, и Тэхен пытается сглотнуть комок в горле, потому что, видимо, он сказал что-то, из-за чего Чимин выглядит настолько подавленным. Тэхен указывает на потолок. ‒ Стало темнее, потому что тебе грустно. И в тот раз, когда ты… Когда ты смеялся, стало теплее и светлее. Чимин моргает, после чего темнота рассеивается, и Тэхен от удивления прижимает к себе камень покрепче. Чимин и сам выглядит немного удивленным. ‒ Этот магазин – часть меня, ‒ объясняет он, с любовью оглядывая комнату. ‒ Когда ковен решает поселиться где-то, он выбирает место, очищает его и вкладывает в него частичку своей души. Это позволяет нашей магии жить. ‒ Значит, ты обладаешь настоящей магией? ‒ У всех есть «настоящая магия». Просто у некоторых людей она сильнее. Именно так ты нашел нас. ‒ Фортепиано? Чимин кивает и берет в руки другой камень. Ярко-красный, идеально круглый. ‒ Юнги ‒ пограничная ведьма. Он как проводник между духами и людьми. Он может… чувствовать всякое. Наверное, в человеческом мире он считается медиумом. ‒ А фортепиано? ‒ В магазине в прямом смысле есть жизнь. Любое место, где живет ковен, наполнено магией и имеет в себе частичку души. Когда мы процветаем, наше жилище тоже. ‒ Тэхен смотрит на засохшие растения и пытается понять, что это значит. Чимин умирает? Или Юнги? ‒ Между ковенами и ведьмами, состоящими в них, достаточно хрупкий баланс. Мне трудно находиться рядом с большими группами людей. Слишком много чувств за раз и все такое. Но мне также нужны определенные чувства, чтобы поддерживать свою магию. Чья-то радость – это огромный заряд энергии для меня. Тэхен кивает, понимает, что все это время полирует один и тот же камень, кладет его на стол и берет зеленый. ‒ И так как я кухонная ведьма, мне необходимо работать с людьми, ‒ продолжает Чимин. ‒ Это часть меня. Но видишь в чем проблема: я не могу жить в реальном мире, потому что там слишком много чувств, но так я не могу продавать свои зелья и кристаллы людям, которые в них нуждаются. И поэтому мне нужен Юнги. ‒ А где он сейчас? ‒ Ушел на работу, пока ты принимал ванну, ‒ отвечает Чимин. ‒ Юнги наложил заклинание на магазин, чтобы притягивать в него людей, которым нужна помощь. Хороших людей. И не тех, кто хочет быстро уладить проблемы с деньгами или любовью. Поэтому они слышат фортепиано. Единственный способ найти магазин ‒ следовать за мелодией, а ее можно услышать, только если в тебе достаточно магии и ты хороший человек. ‒ Как-то многовато условий. ‒ Так мы защищаем себя. Тэхен понимающе кивает. ‒ Но я слышал фортепиано дважды. ‒ Да, ‒ вздыхает Чимин, и Тэхен замечает, что у него дрожат пальцы. ‒ Поэтому мы в таком замешательстве. Никто не приходит к нам дважды. Если кто-то приходит в магазин, значит, он очень нуждается в чем-то, ‒ Чимин ласково поглаживает иззубренный кристалл большим пальцем, находясь глубоко в своих мыслях. ‒ Девушка с разбитым сердцем, которая хочет двигаться дальше. Мать, у которой болеет ребенок. Парень, ищущий луч света в темноте. Тэхен поглаживает пальцами свой собственный камень, лежащий в кармане и теплый, как никогда. ‒ Магазин знает, что тебе нужно, и не даст тебе уйти, пока ты это не найдешь, ‒ Чимин решительно смотрит на него. ‒ И раньше никаких проблем не возникало. ‒ Я слышал голос, который говорил мне остаться, ‒ шепчет Тэхен, на что Чимин кивает, не выглядя удивленным. ‒ Это был магазин. Потому что ты пытался уйти, не найдя то, что тебе нужно. Это как условие договора. Как я уже сказал, раньше никаких проблем не было. ‒ Значит, я заперт здесь навсегда? ‒ Только до тех пор, пока не найдешь то, что тебе нужно. ‒ Но как я должен понять, что это? Чимин вздыхает, и Тэхен чувствует легкую тошноту, потому что они теперь вынуждены возиться с ним. Он здесь не нужен. Тэхен не понимает всех тонкостей, но знает, что даже если магазин и хочет, чтобы он остался, Чимин и Юнги наверняка не в восторге от такого соседства. ‒ Мы подождем несколько дней, ‒ говорит Чимин. ‒ Обычно когда кто-то приходит, он сразу же идет к тому, что ему надо, как в тот раз, когда ты выбрал цитрин. Но некоторые люди иногда проводили здесь несколько часов. ‒ Как много посетителей у вас бывает за день? ‒ Четыре или пять. Иногда только один. Знаю, кажется, что это немного, но мне большего и не надо, ‒ Чимин обходит стол, чтобы начать работать с большими кристаллами, а Тэхен берет другой камень. Кроваво-красный. Для своего небольшого размера он ужасно тяжелый. ‒ Плюс, мы получаем заказы от других ковенов, у которых нет кухонных ведьм. И Юнги зарабатывает достаточно, чтобы покупать нам одежду и еду. ‒ Сколько в Сеуле ковенов? ‒ Не так много, как тебе кажется. Может, двадцать? Или двадцать пять. Обычно в каждом по три ведьмы, но я видел и с семью. Хотя делиться своей магией с таким количеством людей тяжело. ‒ Значит, тебе не нужны деньги, поэтому ты забираешь эмоции… ‒ Позитивную энергию. ‒ Точно, ‒ кивает Тэхен, пытаясь уложить в голове всю эту информацию и не особо в этом преуспевая. ‒ Позитивную энергию. Но чтобы что-то делать, тебе нужны материалы. Как эти минералы. ‒ Кристаллы и камни, ‒ поправляет его Чимин. ‒ Да, точно, ‒ он легонько похлопывает один из них. ‒ И тебе нужны растения, так? ‒ Да. ‒ Если ты ведьма, которая работает с растениями, то почему все твои засохли? Это наверняка плохо сказывается на бизнесе. В комнате вновь темнеет, и Чимин поднимает руку, показывая средний палец лампочке. Тэхен знает, что ему грустно и из-за этого свет гаснет, что он не должен из-за этого смеяться, но он просто не может удержаться. Потому что это забавно. В хорошем смысле. В замечательном. ‒ Прости, ‒ говорит Тэхен, на что Чимин просто качает головой, так что его пушистая челка закрывает глаза. В комнате не становится ярче, и они продолжают работать в приятной полутьме, так как окна пропускают недостаточно солнечного света. ‒ Ты прав насчет растений, ‒ через какое-то время говорит Чимин низким и приглушенным голосом. ‒ У меня уже кончаются запасы. ‒ Я могу помочь. Чимин резко поворачивает голову и застает Тэхена врасплох. ‒ Что? ‒ Я, ну, вырос на ферме. В основном мы работали с овощами и фруктами, но я знаю, как ухаживать за растениями. В тот раз… ‒ бормочет Тэхен, кивая на папоротник, ‒ когда я переставлял растения. Мне кажется…. Мне кажется, что если их подрезать, регулярно поливать, обеспечить нужное освещение и подарить много любви, то можно спасти большинство из них. По лицу Чимина катятся слезы, и Тэхен не знает, что делать, но свет сияет настолько ярко, что они слышат треск и звон, и лампочка у двери лопается. ‒ Ух ты. Чимин, взяв себя в руки, густо краснеет и спешит к прилавку за метлой и совком. Тэхен хочет спросить его о такой странной реакции, но не решается. Вместо этого он сохраняет эту картину в памяти, потому что смущенный Чимин – это лучшее, что он видел за последние несколько недель. ‒ Ладно… Итак, что насчет растений? ‒ спрашивает Тэхен, пока Чимин устраняет беспорядок. ‒ Хочешь, чтобы я помог? ‒ Я… ‒ колеблется Чимин, но затем он бросает взгляд на дверной проем, где увядший плющ уже начал оживать, и кивает. ‒ Да. Пожалуйста. ‒ Здорово, ‒ Тэхен бережно кладет камень, который держал в руках, обратно. ‒ У вас есть секатор? И почвогрунт для растений. Какие-то из них придется пересадить. ‒ В оранжерее. Тэхен, вероятно, выглядит слишком удивленным, что заставляет Чимина рассмеяться. Они возвращаются на кухню, проходят через дверь, которую Тэхен ранее не заметил, и оказываются в небольшой комнатке с темно-красными стенами, заполненной… разными вещами. Вещи находятся повсюду. Картины, скульптуры, книги, ковры, подушки. Большой камин из камня. Застекленные двери ведут на улицу, и Тэхен задерживает дыхание, когда они ступают на лужайку и видят перед собой огромную стеклянную постройку. ‒ Оранжерея, ‒ говорит Чимин с ностальгией, пока они идут по каменной дорожке. Им приходится навалиться на дверь, чтобы открыть ее. Внутри их тут же сбивает с ног запах влажной земли. ‒ Здесь раньше была городская оранжерея, ‒ объясняет Чимин, заметив его изумление. ‒ Еще до войны. Мы зачаровали ее так, чтобы никто о ней не помнил. И магазин тоже. Когда город начал разрастаться, здания просто строились вокруг них. ‒ Как мираж, ‒ кивает Тэхен, определенно пребывая в шоке. Внутри него все будто замерло. Кроме сердца. Оно бьется как сумасшедшее. Пугающе. Это огромная комната. Настолько длинная, что он не может увидеть ее конца, но, может быть, причина в заслоняющих вид деревьях и разросшихся кустарниках. Потолок уходит на несколько метров в высоту, и он представляет собой решетку из железа и стекла. Через него виднеется голубое небо. На Чеджу есть закрытый ботанический сад, в котором растут тысячи растений и деревьев. Тэхен всегда хотел в нем побывать, но это место выглядит очень похожим на те фотографии, которые он видел в интернете. Только здесь все растения в плохом состоянии. Тэхен делает шаг вперед и запинается о лозу, которая обвилась вокруг его ноги. Чимин наклоняется, чтобы осторожно убрать растение. ‒ А они с характером, да? ‒ усмехается Тэхен, но Чимин не улыбается. ‒ Да, они немного злятся. ‒ Не злятся, ‒ тихо отвечает Тэхен, поглаживая пальцем потемневшие листья горькой полыни. ‒ Им грустно. И одиноко. ‒ Тэхен вспоминает клен, растущий снаружи, и как его листья были похожи на слезы. ‒ Да, просто грустно. Между ними повисает тишина. Тэхен поворачивается, и видит, что Чимин смотрит на него с нечитаемым выражением лица. Для Тэхена это в новинку. До этого он всегда мог прочитать Чимина, его взгляд. Это одна из причин, почему он так ему нравится. Чимин вспыхивает румянцем и опускает голову. ‒ Я буду внутри. Здесь у тебя полная свобода действий, ‒ он обводит рукой комнату и уходит, и почему-то кажется, будто после его ухода дышать становится труднее. Тэхен вздрагивает, пытается сделать вдох, и первые несколько секунд у него это не очень получается. Без Чимина в оранжерее и правда чувствуется злость. Даже враждебность. Глубокая грусть и раздраженность. Будто бы растения не хотят, чтобы он находился здесь. Будто бы он вторгается в чьи-то владения. Тэхен чувствует, как внизу что-то двигается, и этим чем-то оказывается та самая лоза, обвивающаяся вокруг его пальцев. ‒ Хорошо, хорошо. Я тебя вижу, ‒ он нагибается и подцепляет лозу пальцем. ‒ Меня зовут Тэхен, и я буду о вас заботиться. Растение обвивается вокруг его пальца, и Тэхена должен бы насторожить такой активный отклик, но пока что угрюмые растения не самая его большая проблема.