~~~
Внизу же Сокджин командует на кухне. Чимин, кажется, не возражает, что его место заняли, и тенью передвигается по комнате, помешивая, переворачивая, пробуя и следуя указаниям до того, как Сокджин успевает их сделать. Намджун читает за обеденным столом, стараясь держать руки при себе. Все знают, что он немного растяпа, поэтому гораздо лучше, если он присутствует лишь в качестве моральной поддержки. Тэхен узнал это на собственном опыте, когда его однажды ударили лампой. ‒ Тэ, помоги мне с манду. Тэхен пересекает кухню в такт ненавязчивой музыке из проигрывателя, и, взяв вилку, становится рядом с Чимином у кухонной тумбы. Сокджин, как и Хосок, заполняет тишину, не давая ей повиснуть. Он рассказывает о том, каким будет ужин, о делах в кафе, самых странных покупателях, детстве и годах обучения. О том, как он встретил Намджуна на территории университета еще где-то в шестидесятые. ‒ Намджуну нравились лекции, ‒ говорит Сокджин, помешивая что-то в кастрюле, от которой исходит запах счастья. ‒ Он каждый день ходил на разные занятия. ‒ Так и не нашел для себя наставника, ‒ отвечает Намджун из своего угла. К нему присоединился Юнги, и они что-то вполголоса обсуждали, пока Намджун не услышал в разговоре свое имя. ‒ Многие ведьмы знают свое призвание, но у меня никогда не было какого-то определенного. Я думал, что если ходить на разные занятия, то это поможет сузить круг поиска. Это не помогло, но я продолжал ходить, потому что если мне суждено прожить четыреста лет, то я хотя бы могу научиться всему, чему можно. ‒ Ты такой задрот, ‒ фыркает Сокджин, но Тэхен замечает, что на его губах играет ласковая улыбка. ‒ Зато я твой любимый задрот, ‒ отзывается Намджун, и улыбка Сокджина становится только шире. ‒ Вы оба мне отвратительны, ‒ доносится до Тэхена бормотание Юнги. ‒ Эй, вы с Чимином ведете себя в тысячу раз хуже, ‒ вставляет Хосок, и он выглядит пугающе, размахивая ножом. ‒ Тэхен. ‒ Тэхен отрывается от салата, который разделял на листья, и Хосок машет ножом в его сторону. ‒ Остерегайся Юнги-хена. Он машина по держанию за руки. ‒ Какого хрена, Хосок? ‒ Это правда, ‒ Хосок игнорирует Юнги и прищуривается, но уголок его губ приподнят, будто он сдерживает улыбку. ‒ Будь осторожен. Он делает вид, что ему все равно, но на самом деле он любит всякие нежности. Тэхену снова становится тепло, и он украдкой смотрит на Юнги, потому что он знает. Он уже это знает. Он всегда это знал, особенно если учитывать последние несколько дней. Тэхен сегодня снова проснулся в объятиях Юнги, но по нему так и не скажешь. Тэхен ничего не отвечает Хосоку. Вместо этого он увлекает Сокджина в разговор о кафе, потому что Тэхену хочется знать все о булочках, которые он съел в тот раз (в те три раза), не зная о том, что они магические. ‒ Ты съел все за один вечер? ‒ ахает Сокджин, бросая взгляд на Юнги, который вдруг необычайно притих (а это значит пугающе притих). ‒ Ты потом себя хорошо чувствовал? ‒ Очень невесомо, ‒ говорит Тэхен. ‒ Как в тот раз, когда Чимини дал мне особенное древнее зелье из грязи от простуды. На кухне все замирает, и Тэхен думает над тем, что же он сказал не так. Может, зелье из грязи было секретом и ему нельзя было о нем рассказывать? Но у Сокджина же тоже наверняка есть свой рецепт. Запоздало он понимает, что это из-за того, как он обратился к Чимину. Тэхену хочется забрать это слово обратно, но он не может, и оно висит между ними, готовое в любой момент раздавить их без предупреждения. ‒ Тэхени, это был чай. Чай. Перестань называть его зельем из грязи, ‒ говорит Чимин, проходя мимо него с тарелкой риса, который надо приготовить. Его голос ничего не выражает, и это разбивает напряжение в комнате, хотя Тэхен все еще чувствует замешательство остальных из-за внезапных милостей. Кроме Юнги, который все еще тихо сидит в углу, погруженный в свой телефон. Может быть, он смущен. Может, все, что было, и правда оказалось всего лишь случайностью. Может, Юнги просто идет на поводу у Чимина, потому что он обожает Чимина и ему хочется делать его счастливым. Но Чимин тоже ничего не сказал. Они так и ни о чем не поговорили, и Тэхену начинает казаться, что ему просто приснилось. Сон во сне. А это уже пугает. ‒ Хосок-хен? Хосок в ответ мычит, когда Тэхен становится рядом с ним на другом конце кухни и начинает доставать тарелки из шкафчика. ‒ Почему после пробуждения человек не может вспомнить свой сон? ‒ Если ты хочешь получить научный ответ, то тогда это зависит от того, как устроен мозг у людей, ‒ серьезно отвечает Хосок, как и всегда, когда дело касается его работы. ‒ Дело в химическом балансе и всем таком. Многие люди помнят только отрывки своих снов, а те, кто спит крепко, помнят и того меньше. Но если ты хочешь услышать ответ от ведьмы, ‒ улыбается Хосок, и Тэхен кивает, ‒ то обычно дело в том, что подсознание пытается защититься от того, что было во сне. ‒ Но что, если сон был важный? Хосок странно смотрит на него. ‒ Тебе снятся странные сны, Тэхен-а? Тэхен чувствует на себе посторонние взгляды, и когда поднимает глаза, то видит, что Юнги и Чимин осторожно за ним наблюдают. ‒ Не думаю, ‒ отвечает он, снова опуская голову, чтобы спрятаться от них. ‒ Не знаю. Я не могу ничего вспомнить, когда просыпаюсь. ‒ Что ж, дай мне знать, если вспомнишь. Бесплатно тебя проконсультирую, ‒ подмигивает Хосок, и Тэхену удается рассмеяться, потому что рядом с Хосоком грустить невозможно и потому что он не хочет, чтобы все знали, как сильно его беспокоят сны.~~~
Во время ужина ничего особенного не происходит, в отличие от прошлого раза. Сокджин и Хосок делятся еще более смущающими историями о Чимине, и даже несколько раз упоминают Юнги. Историями о тех временах, когда они оба были молодыми, когда жили в провинции, когда впервые приехали в Сеул. Они легко и непринужденно смеются, будто предыдущей недели и не было. ‒ Я помню, когда впервые встретил Юнги, ‒ кивает Сокджин, делая глоток соджу. Они все переместились в пристройку, потому что на улице похолодало, и даже костер их бы не спас. ‒ Кажется, это было в сорок девятом? Маленький подмастерье Юнги, который часто проводил время на кладбище. Он не говорил ни с кем, кроме своего наставника и духов, где-то лет пять. Тэхен думает, что это звучит очень одиноко, и пытается не думать о том, как сильно ему хочется обнять Юнги. ‒ Эй, ты сам тогда тоже был подмастерьем, ‒ огрызается Юнги, и Сокджин тянется через Чимина, чтобы дать ему по шее. ‒ Я все еще на три года старше тебя, прояви уважение. ‒ Прошло уже шестьдесят лет, перестаньте выпендриваться, хен-ним. Тэхену кажется, что он сейчас потеряет контроль над собой. Он обещал Чимину не паниковать, но, возможно, именно это с ним сейчас и происходит. ‒ А объясните этот прикол со старением? ‒ просит он. В его голосе звучат истерические нотки, и все взгляды обращаются к нему, сидящему в своем любимом кресле. Чимин снова укутал его по макушку в одеяла, но он и не возражает. ‒ Прикол со старением? ‒ Вам так много лет, но вы выглядите как студенты. Хосок слишком громко смеется, и к нему присоединяется Чимин. Ему отвечает Намджун, но он тоже улыбается, пропуская волосы Сокджина через пальцы, и, видимо, это настолько обыденное действие, что он его даже не замечает. ‒ Мы не знаем почему, но в пятнадцать лет наш рост… просто замедляется. Во время пубертатного периода, один наш год равен примерно десяти человеческим годам. В двадцать наш рост вновь ускоряется. Мы стареем примерно в четыре раза медленнее, чем вы. ‒ Это странно, ‒ Тэхен прикусывает кожу вокруг ногтя, и на сердце у него немного спокойнее. ‒ Но, наверное, не самое странное. А что тогда самое странное в вас? Чимин кажется удивленным его любопытством, поэтому ему отвечает Хосок. ‒ Наверное, метки. Тэхен смутно помнит это слово из разговоров во время самого первого визита ковена. ‒ Это отличительные знаки ведьм, так? ‒ Частично, ‒ кивает Хосок. ‒ Это знаки магии. У всех ведьм есть такой. ‒ Что-то вроде татуировок? ‒ Какие-то из них и правда татуировки. У Сокджина есть розовая витиеватая татуировка рядом с сердцем. ‒ Сокджин согласно похлопывает себя по груди, заставляя Тэхена улыбнуться. ‒ Но чаще всего это необычный цвет глаз или волос. Например, у меня волосы красные, а у Намджуна – фиолетовые. ‒ Однажды я пытался перекрасить их, и у меня ничего не получилось, ‒ вздыхает Намджун, и Джин поглаживает его по ноге. ‒ У меня это светлые волосы и голубой глаз, ‒ немного хвастливо вставляет Чимин, придвигаясь поближе к Юнги. Тэхен сглатывает, потому что ему хочется к ним присоединиться. Он с самого начала хотел сесть рядом с ними, но побоялся показаться прилипчивым. И ему не хотелось привлекать внимание. ‒ Только один, правда. Это странно. Еще один вопрос решен, и Тэхен собирается сказать, что ему нравится странный и красивый глаз Чимина, когда Намджун добавляет: ‒ Но люди не могут видеть метки. Сердце Тэхена падает куда-то в желудок. Он смотрит на Намджуна, но его слова не имеют смысла. Не имеют смысла, потому что волосы Намджуна на самом деле фиолетовые. Цвета винограда. Определенно. А волосы Хосока вишнево-красные, а у Чимина яркий глаз цвета океана… ‒ Юнги-хен, а какая у тебя метка? ‒ спрашивает Тэхен, но он не слышит свой голос и просто надеется, что он не дрожит. Он надеется, он звучит как обычно. Щеки Юнги розовеют, а губы сжимаются в тонкую линию. ‒ Клыки, ‒ улыбается сидящий в другом кресле Хосок и изображает клыки пальцами. ‒ Такая метка редко встречается. ‒ Но не так редко, как крылья, ‒ добавляет Сокджин. ‒ Только у очень древних ведьм есть они. И еще рога. ‒ Тэхен? Тэхен смотрит туда, где на диване Чимин подается вперед. В его глазах читается беспокойство. ‒ Ты в порядке? Это тебя пугает? ‒ Нет, ‒ говорит он, но его голос звучит хрипло. ‒ Нет, просто... ‒ Чимин прищуривается, и тогда Тэхен кивает. ‒ На самом деле да. Он напуган, но не тем, о чем они думают. ‒ Наверное, странно понимать, что то, что ты видишь, на самом деле выглядит по-другому, ‒ говорит Намджун, подозрительно смотря на Тэхена. Изучая его. Не важно, насколько дружелюбным пытается быть Намджун, его взгляд всегда пронизывает насквозь. ‒ Да. Немного, ‒ врет Тэхен, и Чимин замирает при этих словах. Нет, нет, нет… Тэхену нужно просто рассказать им, потому что это важно, так ведь? Очень важно. Потому что Тэхен может видеть их метки, и раз только ведьмы могут их видеть, не значит ли это, что он тоже ведьма? О боже. ‒ Ванная! ‒ Тэхен подпрыгивает и вылетает из комнатки, путаясь в одеялах на пути к лестнице. Он закрывает дверь в ванную и раздевается, затем поворачивается к зеркалу, висящему в углу комнаты над раковиной. Тэхен осматривает каждый сантиметр своего тела в поисках чего-то необычного, но его волосы и глаза все еще темно-коричневого цвета. Нормально. Обычные цвета для корейцев. У него нет клыков, нет крыльев, нет рогов. Он ищет какую-то метку вроде татуировки. Что-то странное, что никто бы не заметил под одеждой. Но он находит лишь редкие веснушки, родинки и шрам. Он проверяет даже подмышки, пятки, шею и внутреннюю сторону бедер. Ничего. ‒ Тэхен? ‒ зовет его Чимин по другую сторону двери, и после осмотра Тэхен чувствует себя немного спокойнее. Хотя не особо. Ему все еще кажется, что он тонет. Тонет в вопросах, на которые он не знает ответы, и не знает, стоит ли их вообще искать. ‒ Я съел слишком много свинины! ‒ отзывается Тэхен, и спустя секунду тишины он слышит смех Чимина. ‒ Я же говорил тебе не переедать. ‒ Но Сокджин-хен так вкусно готовит, ‒ ноет Тэхен, снова одеваясь. Он открывает кран и немного смачивает руки для убедительности. ‒ Эй, а почему ты не говоришь так о моей- Эээй ‒ Чимин делает шаг назад, когда Тэхен распахивает дверь. Он чувствует, что покраснел. Что немного взбудоражен. Глаза Чимина темнеют и вау, вау, вау, не целуй его. Сейчас не время и не место, чтобы кого-нибудь целовать, Ким Тэхен. Однако, у Чимина совсем другие мысли, и у Тэхена сбивается дыхание, когда Чимин сокращает дистанцию между ними и прижимает его к стене. Чимин практически кусает его, блуждает руками по его телу, и Тэхен даже не успевает ответить ему, как он уже проводит кончиком носа по линии подбородка. Тэхен может слышать, как он вдыхает, и Тэхен приподнимает голову, а Чимин начинает целовать его шею, прикусывая нежную кожу, после чего Тэхен наклоняется, чтобы целовать его снова и снова, и снова. У Тэхена подгибаются колени, и руки Чимина скользят по его бедрам, он сильнее прижимает его к стене, чтобы он не шевелился, и Тэхен чувствует, как Чимин проводит языком по его нижней губе, собираясь углубить поцелуй, но тут кто-то откашливается. Тэхен прижат к стене и ему некуда спрятаться, и, когда ему удается выпрямиться и разорвать контакт с Чимином, он видит Намджуна, замершего на последних ступеньках лестницы. Глаза Намджуна горят, но не так, как у Чимина. Взгляд Чимина наполнен желанием. Во взгляде Намджуна Тэхен может прочитать только осуждение. Чимин отступает от Тэхена, но Тэхен не может двинуться с места, так как страх наполняет его и мешает ему дышать. ‒ Хен, ‒ говорит Чимин хрипло. Это не вопрос, но он с открытым концом. Намджун пришел с какой-то целью, и Чимин показывает ему, что он может говорить. ‒ Чимин-а, мы можем поговорить? ‒ Намджун бросает холодный взгляд на Тэхена. ‒ Наедине. Тэхен опускает голову и бредет к лестнице, пытаясь держаться на приличном расстоянии от Намджуна. Он медлит на нижних ступеньках, прислушивается к скрипу половиц наверху. Слышится звук закрывающейся двери. Тэхен разворачивается и крадется обратно, осторожно обходя все проблемные участки, которые могли бы выдать его присутствие. Он не должен совать нос в чужие дела, не должен. Он знает это. Он это понимает. Но он также знает, что Намджун будет говорить о нем, и хочет он подслушивать или нет, но что-то тянет его к комнате Чимина. Ему даже не нужно близко подходить, чтобы услышать голоса. Они уже разговаривают на повышенных тонах, уже на краю ссоры. ‒ Чимин, ты же это не серьезно, ‒ в голосе Намджуна слышится явное недоверие. ‒ Он не один из нас. Он человек. ‒ Мы тоже, ‒ тут же возражает Чимин, и у Тэхена в груди воцаряется спокойствие. Он пытается сохранить это состояние. Пытается не дать Чимину понять, что он здесь. ‒ Мы смертные. Это не одно и то же. ‒ Он… Намджун, у него никого нет. Мы нужны ему. ‒ Может, так и есть, но что, если проход откроется завтра? Ты будешь останавливать его, чтобы он не ушел? ‒ К-конечно нет. Не дай этому задеть тебя, не дай чему-либо задеть тебя. На несколько мгновений повисает тяжелая тишина, и затем Намджун вздыхает и говорит: ‒ Господи, ты уже по уши в этом. По уши? По уши в чем? ‒ Я знаю, что он напоминает о Чонгуке… ‒ Дело не в Чонгуке. Тэхен судорожно вдыхает, потому что голос Чимина… Он слышал этот тон лишь однажды, утром после грозы, когда Чимин был настолько зол, что температура во всем доме поменялась. ‒ Дело именно в Чонгуке, ‒ возражает Намджун. ‒ Чимин, понятно, что вы скорбите, но тебе и Юнги пора двигаться дальше. ‒ Мы уже. Сейчас. ‒ Из-за Тэхена. ‒ Это не так, хен. ‒ Так вы не используете его просто как замену? ‒ Хен, ‒ шипит Чимин, и у Тэхена в голове пустота. Он не хочет думать о том, как разозлен Чимин. Не хочет думать о том, как сильно Намджун, должно быть, ненавидит его и как, вероятно, всегда ненавидел. И он определенно не хочет ломать голову над тем, кто такой Чонгук, потому что ему кажется, что он уже знает, и он уже не уверен, хочет ли он это знать. Уходить. Ему нужно уходить. Сейчас же. Но его ноги будто прилипли к полу, и они такие тяжелые, что ему трудно даже просто стоять. ‒ Твоя работа – помочь ему, Чимин, а не наоборот, ‒ глубоко вздохнув, говорит Намджун. Затем по ту сторону двери слышится шорох. ‒ Он хороший парень. Правда. Я понимаю. Но когда он уйдет, а он уйдет, Чимин, он забудет об этом месте. Он забудет о тебе. Так работает заклинание. Люди уходят и забывают. И я не хочу, чтобы вам с Юнги-хеном было больно снова, потому что вы слишком привязались. ‒ Но он пом… Тэхен? ‒ быстрые шаги, и затем дверь спальни распахивается, выпуская Чимина в тускло освещенный коридор. Он замечает замершего в нескольких шагах Тэхена. ‒ Тэ, как много…? Он должен был уйти. ‒ Так… Для тебя это правда просто работа? Тэхен ощущает знакомую боль в груди, тянется рукой к сердцу и впивается ногтями в рубашку, чувствуя, как ногти вжимаются в кожу. ‒ Тэ, это не… ‒ Тебе было весело играть со мной? ‒ шепчет Тэхен, и Чимин судорожно вдыхает, будто Тэхен ударил его. ‒ Играть с жалким человечком. Я помогал тебе коротать время? ‒ Тэ, прекрати, ты знаешь, что это неправда, ‒ голос Чимина дрожит. Тэхен качает головой, потому что нет. Нет, он больше ничего не знает. Он думал, что начал что-то понимать. Он думал, что, может быть, Чимин и Юнги начали относиться к нему так, как он относится к ним. Но это все было ложью. Просто он мечтал о чем-то, чего у него никогда не может быть. Сон. Это все просто сон. Ночной кошмар. ‒ Я верил тебе, ‒ тихо говорит Тэхен, и он чувствует, как все в нем рушится. ‒ Чимин, я верил тебе. ‒ Тэ. Тэ, пожалуйста, успокойся. Посмотри на меня… ‒ Я верил тебе! ‒ выкрикивает он, поднимая взгляд и кусая нижнюю губу, чтобы она не дрожала. Чимин, который уже двигался к нему, удивленно отступает. ‒ Я открылся тебе, и позволил тебе прикасаться ко мне, а т-ты только… Ты говорил мне все эти слова, только потому что потом я не вспомню ничего из этого, и я не игрушка, Чимин! Чимин выглядит так, будто его сейчас стошнит. Он опирается на стену, и Намджун торопится к нему, чтобы поймать его, и это все из-за Тэхена. Чимин чувствует все, что чувствует Тэхен, и это хорошо. Хорошо. Он хочет, чтобы Чимин чувствовал его боль. Он хочет, чтобы Чимин знал, через какой ад он проходит прямо сейчас из-за него. Лампочки в коридоре мигают и затем гаснут одна за другой, оставляя их в темноте, освещаемой лишь лунным светом. Намджун что-то тихо говорит Чимину, и по лестнице кто-то поднимается, и свирепое чудовище вновь проснулось в его груди, и Тэхен думает о том, чтобы выпустить его. Он думает дать ему волю хотя бы раз. Что бы тогда случилось? ‒ Чимини? ‒ обеспокоенный голос Юнги достигает их быстрее, чем он сам, и Тэхен рвано вдыхает, чувствуя, как возвращается злость, потому что Юнги тоже в этом замешан. Юнги, который всегда ненавидел его. Который всегда подстраивался под желания Чимина. Которому он никогда не нравился и никогда не будет. Чимин вскрикивает, и Юнги проносится мимо Тэхена, скользя по полу к сжавшемуся Чимину, и так и есть, так и есть, так и есть. Тэхен им не важен. Он просто помогал скоротать время. Они все с самого начала знали, что он уйдет и забудет обо всем, и они смогут заняться другим грустным человеком, который появится у них на пороге. Для них это была просто игра. ‒ Тэхен, пожалуйста! Голос Чимина ломает что-то в его груди, и Тэхен, глубоко вдыхая, понимает, что его трясет. Его трясет от злости, обиды, отчаяния и горя, о боже, как будто вокруг него снова все умирают. Чимин всхлипывает, и Тэхен отходит, поворачивается и ударяет кулаком в стену так сильно, что слышится треск. Стена, кость? Тэхен просто знает, что он не хочет этого. Он не хочет, чтобы монстр внутри него вырвался наружу, и он впечатывает кулак в стену снова и снова, каждым ударом усмиряя дикое чудовище, потому что он не хочет больше чувствовать эти ужасные, ужасные эмоции. Он не хочет больше делать Чимину больно, хотя Чимин только что возможно разбил ему сердце. Чимин перестает плакать. Тэхен перестает бить. Свет, мигая, снова возвращается. Юнги укачивает на коленях Чимина. По стене размазана кровь, и все смотрят на Тэхена, словно он монстр из сказки. Будто опасен здесь он, а не они. Тэхен падает на колени, прислоняется лбом к полу и плачет.~~~
Когда Тэхен был маленьким, еще до автокатастрофы, он часто притворялся, что его не существует. Не в смысле, что он умер. Или был невидимым. Просто будто его никогда не было. Он находил самое укромное место в доме – стенной шкаф, шкафчик для обуви, шкафчик под кухонной раковиной – прятался там, сворачивался в темноте и притворялся, что его нет. Или он выходил на улицу и бежал к лесу через поле, чтобы потеряться среди деревьев и представить себя парящим прочь. Это то, что Тэхен делает сейчас. Он сворачивается, потому что, может, если он станет меньше, боль не будет чувствоваться такой огромной. Может, если он станет меньше, тогда никто не увидит его. Может, если он станет достаточно маленьким, то он сможет просто... исчезнуть.~~~
Тэхен в оранжерее. Он провел в ней уже несколько часов. Никто не помешал ему уйти, потому что они знают, что ему все равно некуда идти. Он заперт здесь. Навсегда? Застрял ли он в этом ожившем ночном кошмаре до конца своих дней? Цветы обеспокоены. Растения знают, что он не в порядке, но он не может заставить себя утешить их. У него нет на это сил. Он не хочет и дальше притворяться, что он в порядке, потому что это не так. Боже, он очень не в порядке. Тэхен поднимается с земли перед дверью и бредет по тропинке к лужайке, где растет ясень. Он здесь самый старый, и после всего, через что они прошли вместе, Тэхен чувствует себя невероятно спокойно рядом с ним. ‒ Привет, старый друг. ‒ Ветви скрипят, и Тэхен прижимается лбом к коре. ‒ Поделишься со мной мудростью деревьев? Дерево становится таким неподвижным, что Тэхен на самом деле ожидает услышать старческий хриплый голос у себя в голове, который поделится с ним безграничными знаниями. Минуты проходят в тишине, и Тэхен обнимает ствол, потому что не знает, что еще делать. ‒ У тебя есть друзья? – дерево поскрипывает, и Тэхен смеется. – Конечно есть. Здесь все твои друзья. – На этот раз гул. – Ладно, я понимаю, что розы сплетничают слишком много, но вы соседи, и нужно с этим смириться. Через лужайку до них доносится возмущение роз, но Тэхен шикает на них. – Вы и правда чересчур много сплетничаете. Любого здесь спросите. После этого они притихают, но Тэхен знает, что они на самом деле не обиделись, просто немного надулись из-за того, что их отчитали. Тэхен теперь знает, что он нравится им. Знает, что нравился им с самого начала, просто они не знали, как показать ему это. «Я больше не знаю, как с ними говорить», – сказал ему как-то Чимин, и Тэхен в очередной раз понимает, как похожи могут быть люди и растения, потому что Тэхен не знает, как ему теперь вернуться обратно и встретиться с остальными. Он не знает, что будет дальше. – У меня никогда не было друзей, – шепчет он всем, кто слушает. – Я так долго жил без людей. Но потом я встретил Чимина и Юнги-хена… Воздух рябится при упоминании их имен, и Тэхен улыбается. – Вам всем очень нравится Чимин, так ведь? – легкий ветерок проносится по оранжерее, ероша волосы Тэхена, и он кивает. – Да, мне тоже. Но Юнги-хен тоже очень хороший, да? Ответы разнятся, и это заставляет Тэхена рассмеяться. Он опускается на траву и разглядывает усыпанное звездами небо. – Я говорил ему быть помягче с вами. Вы должны дать ему шанс, ладно? Как ему стать лучше, если вы не даете ему шанса? И на этот раз у всех тоже разное мнение, и Тэхен смеется, но от этого его сердце только сильнее болит. – Что мне делать? – спрашивает он у луны. – Они точно меня сейчас ненавидят. Но ненавидишь ли ты их? Тэхен распахивает глаза и садится, оглядываясь. – Кто здесь? Ты ненавидишь их? – Нет, – честно отвечает Тэхен, оглядываясь в поисках источника голоса. Это не похоже на растения. Слишком реальный. Слишком человеческий. – Но мне бы хотелось. Почему? – Потому что они причинили мне боль, – Тэхен уже поднялся на ноги. – Кто ты? Люди, которым больно, причиняют боль другим. Ты хочешь причинить им боль? – Нет, – вновь честно отвечает Тэхен, зная, что даже если он злится, то не хочет вредить Чимину и Юнги. Не снова. – Нет. Никогда. Тогда дай им шанс. Тэхен замирает в тени ясеня и смотрит на кусты роз. У него дежавю. Огромное дежавю. Он смотрит на луну, и он удивлен тем, что она такая маленькая, просто белый полумесяц далеко-далеко от Земли. – Мне страшно, – говорит он на выдохе, и легкий ветерок проносится по помещению, трепля его челку. Тэхен ждет, что голос скажет больше, утешит его, но ничего больше не происходит. «Дайте ему шанс», – сказал он цветам. Может, ему следует последовать своему же совету.~~~
Когда Тэхен прокрадывается обратно в дом, Хосок и Намджун ждут его за кухонным столом. – Тэхен, сядь, – говорит Намджун, кивая головой на стул, на котором обычно сидит Чимин. Тэхен не хочет делать это, не хочет говорить с ними, не хочет, чтобы его допрашивали, не хочет чувствовать себя еще хуже, чем есть сейчас, но после всего, что случилось, он сомневается, что они просто отпустят его. Он удивится, если они вообще его оставят теперь одного. – Хочешь поговорить о том, что произошло наверху? – начинает Намджун, и Тэхен, присаживаясь на стул, качает головой. – Тэхен. – Я был расстроен, – бормочет он столу. – Почему? Его горло сжимается от раздражения, и Тэхен собирается с силами, прежде чем поднять взгляд. Хосок молча сидит в стороне, наблюдая. – Ты знаешь почему. – Я могу предположить почему, – поправляет Намджун, не обращая внимания на тон Тэхена. Его взгляд добреет, и Тэхену хочется расслабиться, но он отгоняет это желание. Ему нужно быть начеку, или его растопчут. – Тэхен, я не собираюсь ругать тебя. Мы просто пытаемся понять, что происходит. – Я был расстроен, – повторяет Тэхен, разрывая зрительный контакт с Намджуном и смотря на стену позади ведьм, – потому что вы все врали мне все это время. – Врали по поводу чего? – Вы не сказали мне про память. – Так и есть, не сказали. Так почему тебя это расстроило? – Потому что это значит, что вы просто играли со мной, – ровным голосом говорит Тэхен стене. – Тэхен-а, – начинает Хосок, но Тэхен трясет головой, прерывая его. – Вы просто развлекали меня, так? – он не может смотреть на них, но краем глаза видит, что они ерзают. – Вы рассказали мне так много, потому что я в любом случае этого не запомню. Для вас это забавно? Вы узнали много нового? Добавляете новую информацию в свои книги? – Тэхен, успокойся. – Я спокоен, – отвечает он, вновь поворачиваясь к Намджуну. Это правда. Он спокоен. Ничего похожего на предыдущее состояние. – Ты спросил, почему я был расстроен, и я отвечаю. Намджун облокачивается на стол и сцепляет руки в замок, и кажется, что он сейчас начнет рассказывать какую-то историю. Тэхен чувствует себя маленьким, когда Намджун так себя ведет. Он чувствует себя слишком молодым, и ему это совсем не нравится. – Тэхен, давай я тебе кое-что объясню. На магазине лежит заклинание, точно такое же, как и на нашем кафе, как и на любом другом месте обитания ковена. Это заклинание стирания памяти. Каждый человек, который заходит в наше пространство, уходит, не запомнив своего визита. Это защищает и нас, и их. – Но я не понимаю. – Почему? – Потому что я запомнил, – говорит Тэхен. – Я запомнил свой первый раз здесь. – Я знаю, – кивает Намджун. – Чимин сказал мне это, когда мы приходили еще в первый раз. – Почему я запомнил? – У некоторых людей необычайно сильная интуиция, – Намджун вновь откидывается на стуле, но все еще выглядит невероятно старым. Как дерево. Если бы Намджун был растением, он был бы старым деревом. Может, ивой. – Они чувствуют энергию вокруг почти также, как ведьмы. Такое случается редко, но случается. Мне кажется, ты один из таких людей. Чимин говорил мне, что у тебя необыкновенные отношения с природой. – Мне нравится говорить с растениями. – Они отвечают? – Не словами. Просто… – Тэхен пытается подобрать слова, чтобы объяснить то, что происходит, когда он в оранжерее. – Чувства. Я просто чувствую что-то. А ведьмы могут разговаривать с растениями? – Если ты имеешь в виду полноценный разговор, то только так называемые зеленые ведьмы могут делать это, – отвечает Намджун. – Другие ведьмы, например, мы, могут только чувствовать перемещения энергии. Вот эти «чувства», о которых ты говоришь. Тэхен понимающе кивает, но он получает ответы на вопросы, о которых он не знал, что они у него есть, и он не знает, что делать с этими знаниями. Он не знает, почему Намджун объясняет ему все это. – Тэхен. – То, как торжественно Намджун произносит его имя, заставляет Тэхена поднять взгляд от стола. – Какой глаз Чимина голубого цвета? Хосок ерзает на стуле, и на его лице читается удивление. Тэхен не отводит глаз от Намджуна. – Откуда мне это знать? – Тэхен. Он знает. У Тэхена было предчувствие, что он знает. – Левый. – Твою мать, – потрясенно выдыхает Хосок, и они оба вскакивают на ноги, а Тэхен прикусывает щеку изнутри. – Я уже искал метку, – говорит он, и они замирают. – Ничего нет. – Я так и думал, но не был уверен, – соглашается Намджун, и они садятся обратно, все еще немного в шоке. – Я не чувствую на тебе никакой магии. Тэхен хочет спросить, что это значит, как они чувствуют магию, но затем Намджун тяжело вздыхает и говорит: – Тебе бы хотелось, чтобы она была? Тэхен, не отрываясь, смотрит на него, потому что знает, что у Намджуна уже есть ответ на его вопрос. – Тэхен, – Намджун продолжает произносить его имя так, будто оно ему в тягость. – Я не буду говорить тебе, что то, что ты чувствуешь к Чимину и Юнги, – неправильно. Это не так. Это прекрасно. Я чувствую то же самое к Хосоку и Джин-хену. Но без метки ты всего лишь человек. Твоя продолжительность жизни коротка. Когда ты отсюда уйдешь, и если ты все запомнишь, все равно через сорок лет ты будешь уже стариком, а Чимин и Юнги… Они будут почти такими же, как в день, когда вы встретились. – Я знаю. Намджун удивляется его голосу, резкому, горькому и разозленному, но Тэхену все равно, старше ли он его на два года или на двести лет. Он устал от этого. Устал от них. Он уже знает это все. Он живет с этим пониманием уже несколько недель. Намджун снова вздыхает, и секунды проходят в тишине. Тэхен может слышать, как дом поскрипывает под весом тел внутри и от ветра снаружи. Хосок молчит, но наблюдает, и Тэхену хочется, чтобы именно он вел этот… можно ли это назвать разговором? – Мне хотелось бы, чтобы все было по-другому, но это не так, – наконец нарушает тишину Намджун после очень долгой и неловкой паузы. На этот раз он не пытается установить зрительный контакт, и вместо этого смотрит в угол комнаты. – Я не буду вдаваться в подробности, потому что эту историю должны рассказывать не мы, но у Чимина и Юнги прошлый год выдался очень тяжелым, и твое присутствие здесь… Все закончится тем, что ты причинишь им боль. Ты уже причинил. Намджун смотрит на него на последних словах, и Тэхен чувствует в его взгляде злость. Страх за Чимина перевешивает его страх перед недовольным Намджуном. – С Чимином все хорошо? – Он отдыхает, – отвечает Хосок, и Тэхен понимает, что он положил руку на бедро Намджуну, чтобы немного его успокоить. – Джин-хен за ним присматривает. Тэхен кивает, но не чувствует себя лучше. В груди все еще тяжело. – Я знаю, что ты не хотел причинить ему боль, но Чимин не привык быть среди людей, – по-доброму говорит Хосок, и Тэхен берет свои слова обратно. С Хосоком он об этом говорить тоже не хочет. – Юнги-хен годами учился контролировать свои эмоции, а посетители магазинчика не проводят здесь много времени. Ты… Ты его истощаешь, Тэхен. – Я пытался… – Тэхен сглатывает, находит последнюю пуговицу на своей рубашке и вертит, и вертит, и вертит. – Я очень сильно пытался ничего не чувствовать, хен. Тишина. Тэхен понимает, что в их взглядах смешиваются противоречивые эмоции. Замешательство, тревога и беспокойство. – Но это плохо для тебя, Тэхен-а, – возражает Хосок. – Тебе необходимо чувствовать. Нам всем. – Но Чимини… Намджун ударяет по столу, заставляя их вздрогнуть, и Тэхену кажется, что у него вышло сильнее, чем он задумывал, потому что какое-то время Намджун не двигается. Когда он говорит, его голос звучит натянуто. – Ты не должен быть здесь, Тэхен. Я не знаю, что происходит с магазином, но если ты останешься здесь и дальше, магия Чимина издержится. – Джун, – шикает на него Хосок. – Издержится? – Она начнет разрушать саму себя, – продолжает Намджун, игнорируя Хосока. – Она разрушит его. Пуговица на рубашке Тэхена, та самая многострадальная пуговица, отлетает от рубашки. – Он умрет? Намджун непоколебим. – Вполне возможно. – Намджун, достаточно. Они все поворачивают головы к лестнице, у которой стоит Юнги. Он выглядит сжавшимся, но в его глазах горит злость. – Хен, – начинает Намджун, но Юнги просто качает головой и подходит к столу. – Тэхен, ты в порядке? Тэхен вскакивает на ноги и ему хочется спрятаться, потому что Юнги злится. Юнги злится, и это наверняка из-за него. – Хен. Хен, я не хотел, – выпаливает он, и его разрывает на части. Беги, беги, беги, кричит ему разум, но ему хочется прижаться к Юнги. Он не может перестать дрожать. – С Чимини все хорошо? С ним все будет хорошо? Стыд и вина поглощают его, и Тэхену кажется, что его сейчас стошнит. Он прижимает подбородок к груди и подавляет всхлип, потому что если Чимин умрет из-за него… – Тэхен-а, он в порядке. Эй, – пальцы Юнги обвиваются вокруг его неповрежденной ладони, слегка сжимая, и Юнги разглядывает его. Он больше не выглядит разозленным. Наоборот, очень-очень добрым. – Он в порядке, Тэ. Он просто спит. Тэхен кивает и пара слезинок скатывается по его щекам. Юнги смахивает их большими пальцами и затем, к удивлению Тэхена, прижимается губами к впадинке между его ключицами. – Юнги-хен. – Что? – тянет Юнги, отстраняясь, чтобы посмотреть на остальных. Намджун и Хосок потрясены. – Ты не можешь… – начинает Намджун, но обрывает себя. – Он не один из нас. – Мы что-нибудь придумаем, – безразлично говорит Юнги. В его голосе нет эмоций. – Я ценю то, что ты пытаешься сделать, Намджун-а, но это касается только меня и Чимина. И Тэхена. – Мы просто… – на этот раз говорит Хосок, который все еще выглядит одновременно обеспокоенным и удивленным. – Мы не хотим потерять вас обоих, хен. – Я не планирую куда-то уходить, так что, если вы не знаете что-то, чего не знаю я, прекратите так волноваться, – Юнги делает паузу. – Ты знаешь что-то, чего не знаю я, Намджун? – Нет. – Отлично. Тэ, сходишь наверх и пошлешь Сокджин-хена вниз? И останься с Чимином, пожалуйста. У Тэхена что-то сжимается в груди. – Я… – Все в порядке, – Юнги немного улыбается, ласково смотря на него. Тэхен чувствует, как его сердце замирает. В буквальном смысле. Целых три долгих секунды ему кажется, что он сейчас умрет. – Ты не навредишь ему. Он просил тебя прийти. Тэхен кивает, и Юнги снова целует его в шею, потому что лишь до туда он может достать, не приподнимаясь на цыпочки. Тэхен неуверенно идет в сторону лестницы, но он хочет увидеть Чимина. Ему нужно увидеть Чимина. Когда Тэхен несмело стучит в приоткрытую дверь в комнату Чимина, Сокджин, сидящий на краю кровати, поворачивается к нему. – Ужасно выглядишь, – говорит он, но его глаза светятся. Он совсем не выглядит опасным, в отличие от Намджуна. – Я не кусаюсь, так что перестань на меня так смотреть. Тэхен делает робкий шаг вперед и замирает, когда видит Чимина, свернувшегося под одеялом. Для Юнги это настолько привычная картина, что Тэхен чувствует, как у него сжимается горло. – С ним все хорошо. Ты говорил с остальными? Тэхен кивает, и ему кажется, что голова сейчас упадет с плеч. – Тяжелый был разговор? Он снова кивает, все еще смотря на Чимина. – Что ж, наверняка они сказали все и даже больше, – говорит Сокджин, вставая с кровати и подходя к нему, – но они, вероятно, не сказали тебе этого. – Рука Сокджина приятной тяжестью ложится на его плечо. – Это не твоя вина, Тэхен, так что не вини себя за то, что случилось. – Но я сделал больно Чимину, – шепчет он, и Сокджин сжимает его плечи, прежде чем отстраниться. – Но мы все сделали больно тебе. Сокджин уже прошел мимо него к коридору. Он не был настроен на долгий разговор, и Тэхен какое-то время смотрит на опустевший дверной проем, пока не слышит, что Чимин шевелится. – Тэ? – Чимини, – вскрикивает Тэхен и моментально оказывается на полу у постели. – Чимин, прости меня, я не должен был… – Перестань, – стонет Чимин, высвобождая руки из-под одеяла, чтобы взять Тэхена за руки и притянуть к себе. – Не извиняйся за чувства. Лучше иди сюда. После секунды нерешительности, Тэхен приподнимает одеяло и заползает на постель, нагретую Чимином. Чимин со вздохом расслабляется рядом с ним. – Прости, – вздыхает Чимин, обнимая его рукой за талию и прижимаясь лбом к его лбу, отчего их дыхания смешиваются. – Мы должны были рассказать тебе о заклинании памяти. – Да, должны были, – шепчет Тэхен в ответ, и Чимин придвигается еще ближе, так что они соприкасаются всем телом. – Но я понимаю, почему вы не рассказали. – Ты больше не злишься. – Это не вопрос. Чимин, должно быть, чувствует это. – Нет, – Чимин целует его в ухо, и по телу Тэхена пробегают мурашки. – Я сделал тебе больно. – Ты не хотел. – А что, если хотел? Чимин открывает глаза и растерянно смотрит на него. – На секунду я был рад, что я делаю тебе больно, – признается Тэхен, и в глазах Чимина появляется не злость, а боль. Тэхен понимает, что если они так близко друг к другу сейчас, то они практически являются одним человеком. – Но потом… Потом это изменилось. Я никогда в своей жизни не жалел ни о чем больше. – Я верю тебе. – Прости меня. – Прощаю, – Чимин вновь закрывает глаза. – А ты прощаешь нас? – Да. Но… – Чимин с трудом приоткрывает глаза снова, – Намджун-хен… – Что он тебе наговорил? – Его голос сочится ядом, и Тэхен находит его руку под одеялом и крепко сжимает. – Много всего. – Чимин выглядит так, словно он сейчас вскочит с кровати, поэтому Тэхен перебрасывает через него ногу, чтобы удержать его на месте. Чимин ворчит, но игриво. Тэхен чувствует, что он расслабляется, когда он начинает поглаживать его руку. – Я… Он говорил о том, что твоя магия может разрушить тебя. В Чимине вновь просыпается злость. – Он не должен был говорить тебе такое. – Но он сказал. Чимин, если я… Он сказал, что ты можешь умереть из-за меня. – Если бы то, что произошло сегодня, случалось каждый день, тогда да. Может, это убило бы меня. – Тэхен начинает задыхаться, отчего Чимин окончательно просыпается. – Тэ, успокойся. – Но я… – Но все в порядке. Тебя переполнили чувства. Меня переполнили чувства. Только и всего. И я изо всех сил буду стараться, чтобы ты больше не чувствовал себя так ужасно. Ладно? Тэхен кивает, отчего они легонько соприкасаются лбами. – О чем еще ты хотел поговорить? – О том, что меня расстроило. Чимин издает тихое «хм». – Мы поговорим об этом вместе с Юнги. Мы должны были поговорить об этом еще вчера, пока это все не случилось. – Я немного рад, что это случилось, – тихо признается Тэхен, и, прежде чем он успевает запаниковать, пальцы Чимина поглаживают его запястье, отчего Тэхен тихонько стонет. – Видно, – улыбается Чимин. – Почему? – Я чувствую себя легче. – Хорошо. Но в следующий раз нам нужно придумать что-то получше. Пальцы Чимина находят другую его руку, и Тэхен шипит от прикосновения. До этого момента он не замечал, как сильно она болит. Чимин хмурится и отпускает. – Что еще? – Мы говорили о заклинании памяти, – бормочет Тэхен, прикрывая глаза от внезапно нахлынувшей усталости. – О том, как я все запомнил, когда ушел. Намджун-хен не знает почему? – Нет. Я просил его поискать информацию, когда ты вернулся, но он сказал, что это может быть просто потому, что у тебя хорошая интуиция. – Да, мне он сказал то же. Чимини. – Хмм? – Я… – Тэхен снова открывает глаза и пристально смотрит в глаза Чимину. – Я думаю, что твой голубой глаз очень красивый. Чимин шокировано вдыхает, отчего крылья его носа раздуваются. – Тэ, ты… – Я могу его видеть, – кивает он, и такое ощущение, что Чимин сейчас кинется его раздевать. – И клыки Юнги тоже. Но у меня нет метки! Я уже проверил. И Намджун-хен сказал, что он не может почувствовать на мне магию. – Как интересно, – Чимин садится в постели, с любопытством его разглядывая. Он все еще надеется. – Ты уверен? – Я проверил везде. Везде, – подчеркивает он, и Чимин краснеет. Боже, он такой уютный. Такой милый. Чимин усаживается, опираясь на спинку кровати, и Тэхен придвигается, чтобы положить голову ему на колени. Чимин начинает бездумно играть с его волосами. Тэхен глубоко вдыхает, затем медленно выдыхает. – Хен еще сказал, что у вас с Юнги-хеном был трудный год. Чимин наклоняет голову назад и прикрывает глаза. – Я н-не буду спрашивать об этом, – говорит Тэхен. – Я не хочу заставлять вас говорить об этом. Но я всегда поддержу вас. Я… я люблю вас обоих. – Чимин ничего не говорит, но Тэхен слышит, как ускорилось его дыхание. – Я люблю тебя, Чимин, – бормочет он Чимину в бедро, и рука Чимина в его волосах замирает. Тэхен чувствует себя как под водой. – Пожалуйста, не злись. Пожалуйста, не ненавидь меня. – Боже, Тэхен, – хрипит Чимин, зажмуриваясь. – Из-за чего мне злиться? – Потому что… Потому что… – Тэхен удивляется тому, что не может назвать хоть какую-то причину. После всего, что случилось, они сейчас вместе, так почему у него появились мысли, что Чимин злится? – Потому что это все, что я когда-либо знал. Чимин убирает волосы с лица Тэхена и целует его в лоб, в веки, в кончик носа. Затем он зарывается носом в волосы Тэхена и глубоко вдыхает. – Ким Тэхен, ты замечательный, – говорит Чимин, будто бы под кайфом, и Тэхену хочется слушать такой его голос снова и снова до конца жизни. – Я чему-то мешаю? Глаза Тэхена распахиваются. В дверном проеме стоит Юнги, а это очень далеко от Тэхена. – Хен, – бормочет он, и сознание Тэхена затуманивается от прекрасного запаха цветков апельсинового дерева, исходящего от Чимина. – Юнги-хен, я люблю тебя. Юнги приподнимает бровь, и по его выражению лица непонятно, то ли он смущен, то ли счастлив. Тэхен надеется, что он счастлив. Он хочет, чтобы Юнги был самым счастливым человеком в мире. Он машет ему рукой, и Юнги пересекает комнату, забирается к ним на кровать, садясь сверху на Тэхена, и переплетает их пальцы вместе, и то, как его вес давит на Тэхена, просто офигенно. Юнги тычется носом ему в подбородок, вынуждая Тэхена повернуться к нему, и затем губы Юнги находят его губы, раскрывая их в убийственно медленном поцелуе. Это их первый поцелуй, доходит до Тэхена через затуманивающее его разум блаженство, и он целует Юнги в ответ, языком очерчивая один из его клыков. Юнги ахает и отстраняется. – Хен, – стонет Тэхен, льня к нему. – Не смущайся. Я люблю твои клыки, – тянет он, снова пытаясь поцеловать Юнги. – Люблю их. Люблю тебя. – Тэ… – Он может их видеть, – вставляет Чимин, которого чересчур веселит эта ситуация. – В смысле он может их видеть, – переспрашивает Юнги, отстраняя Тэхена и прижимая его обратно к матрасу. Тэхену такой поворот событий не нравится. Он хочет Юнги. Сейчас. – Он может их видеть. И мой глаз тоже. Нет, у него нет метки, – добавляет Чимин, когда Юнги собирается снять с Тэхена рубашку. – Наверно, у него просто слишком сильная интуиция. – Странно, – выносит вердикт Юнги таким же тоном, как и ранее Чимин, и, хотя он поджимает губы, на его щеках появляется румянец. В Тэхене просыпается недовольство, он изворачивается, захватывает Юнги через плечо, сильно толкает, перекатывается, и оказывается сверху прижатого к матрасу Юнги. Юнги удивленно вскрикивает, и Тэхен пользуется этой возможностью, чтобы поцеловать его. Они сталкиваются зубами и языками, и Тэхен с особенной осторожностью исследует клыки Юнги. Тэхен отстраняется только тогда, когда Чимин начинает посмеиваться, а Юнги под ним превращается в лужицу. Глаза Юнги похожи на полумесяцы, и он выглядит потрясенным и сбитым с толку. Тэхен вновь наклоняется, чтобы поцеловать его бровь. – Хен, ты так приятно пахнешь. Юнги что-то неразборчиво бормочет, и Тэхен спускается пониже, отчего ноги свисают с кровати, и прижимается щекой к его груди. – Тэ, – Тэхен издает «хм» в ответ. – Тэхен, нам нужно поговорить. Тэхен поворачивает голову, чтобы посмотреть на Чимина. Чимин выглядит уставшим. Чимин выглядит грустным. Тэхен тянется, чтобы взять его за руку, но останавливает себя по привычке. От этого Чимин выглядит еще более разбитым, и Тэхен осторожно переплетает их пальцы, с облегчением чувствуя, как Чимин расслабляется от его прикосновения. – Расскажи нам о том, что произошло ранее, Тэ. – Я был расстроен, – рука Юнги забирается ему под рубашку и поглаживает по спине, отчего по коже Тэхена бегут мурашки. – Потому что вы не рассказали мне о стирании памяти. Так что я подумал, что… Вы просто играли со мной. Говорили мне все эти слова только потому, что я все равно потом их забуду. Будто я какая-то игрушка. – Это неправда, Тэхен. – З-знаю. – Мы не рассказали тебе, потому что мы думали, что ты уйдешь спустя несколько дней. Максимум недель. Но мы никогда… До этого не было никого, похожего на тебя, и никто никогда не приходил второй раз. И ты все помнил. Ты помнил нас, и мы не знали, что делать, поэтому относились к тебе, как к покупателю, но я… мы… – Чимин не может найти слов, и Юнги свободной рукой берет Чимина за другую руку. Чимин с благодарностью ее принимает. – Для нас это тоже пугающе, ладно? – кажется, что Чимин сейчас заплачет, и Тэхен не может этого вынести. – Осознание того, что в любую минуту магазин может открыть двери, и тебе придется уйти и возможно ты никогда не вернешься. Может, на этот раз ты на самом деле забудешь все. Я знаю, что тебе было тяжело, но ты не думал о том, что для нас это тоже будет ужасно? – Но я не… Это же всего лишь я. – Вот именно поэтому. Потому что это ты, – выпаливает Чимин. – Наш добрый мальчик, который поет растениям, гладит камушки, разговаривает с небом, не боится говорить о том, что у него на уме, и стремится отдавать всю свою любовь. В тебе так много любви, что иногда, мне кажется, она на тебя давит. Пальцы Юнги сильно вжимаются ему в спину, и Тэхен дрожит. – Но… я всего лишь посетитель. – Больше нет, – говорит Чимин, сжимая его руку слегка. – Тогда кто я? – Ты Тэхен, – шепчет Юнги куда-то ему в макушку. – Наш Тэхени. Ох, Тэхен без ума от того, как это прозвище звучит из уст Юнги. – Но Намджун-хен прав, – продолжает спорить Тэхен, потому что он боится, что все эти чувства просто умрут и останутся в нем навсегда, если он и дальше будет их сдерживать. – Мне здесь не место. – Он тебе так сказал? – Я его нахер прикончу, – злится Юнги, и Тэхен прижимает его своим весом, чтобы удержать на месте. Юнги смягчается и растекается под ним обратно в лужицу. – Он не должен был так говорить, Тэ, – Чимин устраивается по-другому и начинает играть с его пальцами. Злость пронизывает его голос. – Прости. – Но это… Это правда. Мне здесь не место. Нигде не место. – Прямо сейчас ты здесь, с нами, и это единственное, что имеет значение, Тэ. Только этот момент сейчас. – Вы… – Тэхен мнется, потому что ему страшно спросить, но это необходимо. Ему нужно знать точно, или вновь будет сомневаться во всем, что здесь происходит. – Я… нужен вам? – Что? – Я никогда никому не был нужен, – бормочет Тэхен, спрятав лицо в груди Юнги, и вдруг руки Юнги обхватывают его лицо, вынуждая его поднять глаза на него. Кажется, что в мягком свете комнаты глаза Юнги видят сквозь него. – Ты был нужен своей семье, – говорит он, и сердце Тэхена замирает. – Боже, они так сильно хотели быть с тобой, но они знали, что так они вредят тебе. В итоге, они ушли лишь поэтому. Тэхен хочет отстраниться, но Юнги удерживает его на месте. – Знаешь… твои родители подумали, что я твой парень. Твоя мама сказала мне позаботиться о тебе. Твой отец сказал, что он вернется с той стороны, чтобы надрать мне задницу, если я сделаю тебе больно. – Не может быть. – Я бы стал тебе врать? – осторожно говорит Юнги. – Нет. – Тэхен-а, – взгляд Юнги тяжелый, но ясный. – Я бы стал тебе врать? – повторяет он, и Тэхен качает головой. – Нет, хен. – Значит, ты должен верить мне, когда я говорю, что ты нам нужен здесь. – Я… – Тэхен чувствует, как Чимин сжимает его пальцы. – Да. – Хорошо, – Юнги снова кладет его голову себе на грудь, и Тэхен смеется в его рубашку. – Чимин-а, можешь найти что-нибудь для руки Тэ? – Конечно, – Чимин уже выпутается из комка одеял и тел. – Сейчас вернусь. Тэхен слышит, как половицы скрипят под весом Чимина, и затем все стихает. Пальцы Юнги, которые массажировали его спину, поднимаются выше, касаясь легко и игриво. Тэхен вертится. – Хен, щекотно. – Тебе нравится, когда чешут спинку. – Ммхмм, но ты меня щекочешь, – вздыхает Тэхен. Проходят минуты, и Тэхен, если честно, мог бы сейчас счастливо умереть. Разве что кое-что еще мучает его, пускает шпильки в сердце. – Хен? – Хмм? – мычит Юнги, и этот звук отдается в его теле тоже. – Ты… Ты же так ведешь себя не из-за Чимина, правда? Рука Юнги останавливается. – Что? – Ты… – Тэхен глубоко вдыхает. – Иногда мне кажется, что ты только притворяешься, что я тебе нравлюсь. Из-за Чимина. Рука Юнги не двигается. Сам Юнги не двигается. Тэхену кажется, что он, возможно, его сломал. – Ты правда думаешь, что, если бы ты мне не нравился, я бы обнимал тебя так сейчас? – ворчит Юнги, и Тэхен не знает, может ли быть это потому, что он тут слишком долго, но в обычно безразличном голосе Юнги он слышит обиду. – Да, ради Чимина, – отвечает Тэхен честно, и Юнги все еще не двигается. – Я тебя обидел? – Немного. Наверно, этого стоило ожидать, учитывая то, как я к тебе относился. – Иногда ты был ужасен, но я знал, что это всего лишь защитная реакция. Нерешительность. Юнги немного сильно сжимает его поясницу, но Тэхен ничего не говорит. – Правда? – По большей части. Еще более неопределенная тишина, и когда Юнги заговаривает в следующий раз, его голос не громче шепота. Немного сломленный, немного неуверенный. – Я не такой, как Чимин, – говорит он. – Ты это знаешь. Я не очень хорошо умею выражать свои эмоции. – Ничего страшного, хен. – Нет. Нет, если это ранит тебя. Тэхен поворачивает голову, чтобы посмотреть на Юнги, но Юнги смотрит на потолок. – Я хочу, чтобы ты был собой, хен. Я знаю, что в тебе много нежности, не беспокойся. Юнги кусает губу, не встречаясь с ним взглядом. – Спасибо, Тэхен-а. – Но если ты хочешь звать меня Тэхени, я не буду возражать. – Тэхени. – Мммм. – Тэхен-а. Тэ-я. Тэхени. Юнги теперь улыбается, и Тэхен приподнимается на локтях, чтобы лучше видеть его. Юнги удивленно моргает, но его взгляд исследует лицо Тэхена, и уголки его губ снова приподнимаются в ленивой улыбке. И затем он останавливается. Юнги сжимает губы, и Тэхен замечает, что его уши покраснели и он избегает его взгляда. – Хен, – Юнги в ответ бурчит. – Хен, мне нравятся твои клыки. – Поверить не могу, что все это время ты мог их видеть… – ворчит он, отворачиваясь. – Хен. – Что? – Я думаю, что твои клыки невероятно сексуальны. Юнги застывает, снова смотря на Тэхена, и на короткое мгновение между ними повисает тишина, и вдруг Юнги улыбается так широко, что даже не может смеяться, и Тэхен прислоняется к его плечу и смеется за них обоих. – Тэ, – говорит Чимин, и Тэхен был так измотан, что он даже не слышал, как тот вошел. – Выпей это. Твоей руке станет лучше. – Она не болит… – Тэхен недовольно сползает с Юнги, чтобы взять кружку. – Это снова какая-то грязь? – Он делает маленькой глоток, и едва удерживается, чтобы не выплюнуть все обратно. – Это даже хуже, чем в тот раз. – Спасибо. Я очень старался сделать вкус еще ужаснее. Специально для тебя. Чимин заползает под одеяла, пока Тэхен пьет чай. Он зажимает нос, и это немного помогает приглушить вкус. Как только он отставляет кружку на ночной столик, его глаза начинают закрываться. – Хочется спать. – Я добавил достаточно шишек хмеля, чтобы вырубить медведя, так что еще бы тебе не хотелось, – усмехается Чимин, и чьи-то руки укладывают его обратно, и Тэхену кажется, что он больше не чувствует костей. Он просто мягкая масса. – Ожно спать вами? – Что? – Можно? – язык во рту тяжелый и не поворачивается, и Тэхен стонет. – Спать… вами. – Да, милый, – рука на его лбу, в его волосах, на его животе. – Ты можешь спать здесь. – Люблю вас, – вздыхает Тэхен, улыбаясь в лицо Чимину. – Люблю… обоих так сильно. Чимин что-то говорит, но Тэхен уже не слышит. Он слишком устал. Слишком уставший, слишком ласковый, слишком теплый, слишком счастливый. Тэхен годами не чувствовал себя как дома. Впервые в своей жизни он чувствует, что у него есть место, которому он принадлежит.