Игра двоих

      Несколько шагов назад — сумка слетает с плеча, и чёрная куртка падает на пол следом за ней. Но Дени, как и Джон, этого не замечает.       Она успевает лишь быстро нажать на нужные кнопки, чтобы запустить «Дракона» по заданным координатам.       — Скажи мне, Джон, — шепчет Дени пьяным голосом, когда нижний люк закрывается и корабль плавно даёт задний ход, чтобы опуститься на самое дно.       — Всё что угодно, — отвечает он сипло, не отрываясь от её тонкой шеи.       — Ты ведь больше всего сейчас мечтаешь рассмотреть «Дракона», как следует, не так ли?       — Да, — выдыхает Джон и тут же прикусыват нежную мочку её ушка. — Я хочу изучить его. Полностью… До конца… Я хочу знать, каков он…       Его пальцы стискивают её талию. Дени уже припёрта к стене крепко, надёжно. Никуда не убежит от него. Она будет его этой ночью.       Полумрак режима «автопилот» скрадывает многое, но Дени видит, что Джон охвачен сильнейшим влечением. И сама ощущает ровно то же…       Дьявол, что же они вытворяют? На кой ей сейчас это безумство? Но она не в силах противостоять. Абсолютно не в силах…       Его ладони, горячие, беспокойные уже вовсю блуждают по её телу.       — Боже, я воображал этот момент, кажется, целую вечность, — Джон стискивает её грудь, стискивает зубы, с шумом втягивая через них воздух. — Как буду любить тебя…       — Расскажи мне, что именно ты фантазировал.       — Нет. Лучше покажу…       Самое странное, что Джон понимает в этот самый момент — это то, что ему абсолютно плевать на «Дракона». На того самого «Дракона», который вел его к звездам через пространство и время в его детских мечтах. Дени затмила напрочь все мысли о нём. Даже если бы вокруг была та же самая свалка, на которой они встретились этим вечером, это ничего бы не изменило. Он ехал к ней с этим желанием, просто по причине то ли наивности, то ли и упрямства отчего-то отказывался признаться себе.        — Я хочу тебя, — шепчет он ей и снова целует её сладкие полные губы.       Чёрная футболка с широким треугольным вырезом, обнажённые ключицы, пульсирующая вена на шее, забранные назад тёмные волосы — он так сексуален, особенно сейчас, когда не играет в неприступность. Она хочет его в это мгновенье не меньше. И готова на всё. Её манят его крепкие руки, уверенность его поцелуев, напор. Он чертовски прекрасно сложён, и вскоре Дени увидит и почувствует всё, что хотела почувствовать со дня их знакомства.       Нервы напряжены до предела. В самом лучшем смысле. Они целуются и тяжело дышат, руки обоих ведут себя бесконтрольно.       Джон порабощён желанием. Дикий зверь вырывается наружу, рычит, жаждет — тело диктует свои правила. Быть в ней — так же важно, как и дыхание, как циркуляция крови в его жилах. Это срочно и жизненно необходимо. Он даже не чувствует нежности в эту секунду, только сумасшедшее желание натянуть её на свой член, оттрахать и кончить в неё глубоко.       — Боже, — вырывается у неё, когда молния на лифе платья расстёгивается до талии, и полные, округлые груди, желающие разоблачения, бесстыдно вырываются наружу. Джон смотрит на них несколько секунд с распахнутым ртом и бешеным блеском в глазах.       Он касается губами её соска, а второй сжимают его грубые пальцы. Электрический ток пронзает тело Дени насквозь. Прикосновения его рук и губ — и острые импульсы в ответ, как будто кожу полосуют ножом, жгут лазером. Но вместо боли — новая, невиданная ранее сладость. Вместо крови истекающий сок, матку ломит от вожделения. От деликатности и скромности Джона не осталось следа. Она не ошиблась с выбором, Господи, нет! Он похож на неё ещё больше, чем она думала раньше. И осознание этого — настоящее счастье… Она уже промокла насквозь к собачьим чертям, как какая-то сучка, как похотливая девка под кайфом, которая не хозяйка тому, что у неё между ног.       Вторая рука Джона скользит по её бедру вверх по внутренней стороне, сжимает кожу, устремляется к центру.       — Давай же, милый, — всхлипывает Дени. — Покажи, как ты любишь меня. Я так давно об этом мечтала…       Способность говорить отказывает Джону совсем, когда он сжимает её округлый лобок под бельём. Туда без оглядки — единственная мысль, и он стягивает с неё трусики чересчур резким рывком. Они два животных, они пахнут похотью оба — терпким мускусом плотких желаний. И надо бы чуть остановиться, найти в себе способность быть ласковым, возможно, прямо сейчас поддаться давнему желанию ощутить её вкус, заставить её ноги дрожать от прикосновений его языка. Но он не в силах, чёртов зверь, совершенно не может остановиться!       Вместо этого он позволяет ей обнажить себя. Точечно, лишь там, где он горит и пылает. Джон ощущает себя полностью каким-то оголённым нервом, он продолжает блуждать под её платьем, сжимая мягкую попку, проводя пальцами между её влажными губками внизу, покусывая её нежную шею. Она стонет, но справляется с его джинсами ловко, расстёгивая молнию, чуть приспускает их ниже, оттягивает плотные чёрные боксеры, сжимает ладонью его трепещущий член. Горячий, твёрдый, полный, так прекрасно лежащий в руке.       Он свободен, и уверенно разводит в стороны её бёдра, поднимая её на руках. Выше. Стопы Дени в тяжёлых ботинках отрываются от пола, ноги обвивают его вокруг пояса. Их глаза встречаются и смотрят друг на друга так, будто оба умрут прямо сейчас. Ногти Дени впиваются в его шею сзади. Три секунды, две, одна… Джон жадно целует её, врывается в её рот глубоко. И вонзается плотью в её плоть, крепко впечатывая в стену, проникает в самую глубину и, мать его, слепнет от удовольствия.       Дени вскрикивает, отрываясь от поцелуя, пальцы с силой сжимают узел его волос на затылке. Проклятье! Как же это прекрасно! Он скользит в ней, растягивая её изнутри, доходит до предела, погружается в неё до основания. Его, пожалуй, слишком много, но в этом вся прелесть, и она так это любит.       — Давай же. Покажи мне, Джон! — продолжает шептать Дени.       Её слова возбуждают ещё сильнее, и он понимает, что рискует кончить так же быстро, как подросток, познающий секс впервые в своей жизни, и потому чуть останавливается.       — Боже, ты такая сладкая. Такая горячая…       Тугая и мокрая. И слишком нереальная. Настолько, что он даже боится, что это сон.       — Я люблю тебя, Джон, — она кусает его покрасневшие губы, — Люблю. И ты люби меня! Слышишь? Люби…       Джон снова делает резкий толчок, и Дени закатывает глаза.       — Люби… — стонет она, и её руки устремляются вверх и находят какой-то поручень, за который можно зацепиться. Чтобы дать ему больше свободы движений. И Джон быстро наращивает темп, вталкивает в неё свой член, сильно и резко, движениями настолько длинными, насколько возможно, ударяется об неё. Наверно, ей больно, её спине и затылку, но она ничего не замечает. Пока он в ней, ничто не имеет значения…       — Дени, — её имя срывается в его губ невпопад. Он не знает, что сказать на самом-то деле, потому что совершенно нет мыслей.       — Люби меня, Джон… Давай же! Трахай меня…       Каждый удар, каждое движение — шаг к безумию. Это шаг к грани, за которой нет ничего, кроме ада, кипятящего кровь. Он жаждет упасть туда, провалиться в чёртову пропасть. Ему слишком хорошо в этот момент. Толчок за толчком в её тесном омуте — всё ближе та пропасть. Она держит его так крепко, что хочется кричать. Это так непозволительно сладко. Это дурманит сильнее, чем вся наркота вместе взятая. Его тело двигается будто само по себе и продолжает, продолжает, продолжает трахать её так, как ему хочется.       — Дени… — хрипит Джон, понимая, наконец, что больше не в силах бороться с собственным высвобождением — я близко…       — Давай же, — стонет она совсем пьяным голосом. — Кончи в меня… Я прошу, давай же… прямо сейчас… Джон срывается, и его движения уже совсем бесконтрольные. Три удара сердца, два, один. И он вбивает в неё свой член до конца в последний раз. Дрожь пробивает от кончиков пальцев ног до корней волос. И его, и её, когда она выгибается и кричит, сжимается внутри с силой, дрожит и чувствует, как он извергается, прикусив её плечо… Они Двое — один пульс, единая вибрация двух сердец, один трепет тел на двоих.       Она сдавливает его бёдра сильнее, желая получить в себя всё до капли, желая побыть в этом состоянии чуть подольше. Она кладёт свои руки обратно на его плечи и обнимает, прижимается ближе.       Когда ритм сердца чуть успокаивается, Джон понимает, что совершенно не верит себе. В голове вспоминаются «асексуал», «гей», «импотент», «женофоб», «холодильник», «робот», и прочие словечки, которые, смеясь, произносили друзья. Чёрта с два! Он просто не знал до настоящего момента, что такое любовь и настоящая страсть. Просто потому, что у него не было его Дени.       Он целует её снова. Нежно. Она проводит рукой по его волосам, когда он медленно опускает её на пол.       — Наверно, заниматься любовью — это немного другое, нежели то, что мы сейчас делали, — улыбается Джон.       — Можешь не волноваться, — отвечает она игриво. — Ты меня ничуть не разочаровал. Наоборот, и теперь я люблю тебя ещё больше.       Дени смотрит на браслет, который пульсирует красным цветом.       — Мы почти прибыли.       Её рука дотрагивается на панели на стене рядом с ней, и свет вспыхивает в салоне «волшебного» корабля, заставляя Джона чуть зажмуриться с непривычки.       — Интересно, куда же, — спрашивает он и оглядывается, наконец, вокруг. — Удивительная машина, я даже не подозревал, что она двигалась всё это время…       — Да, и достаточно быстро. Дракон — просто прелесть, особенно в режиме ночного автопилота. — Джон смотрит на Дени, она улыбается. — Это чудо. Здесь даже можно жить какое-то время. Здесь есть все удобства, и небольшая душевая кабина, пожалуй — то, что нужно нам обоим прямо сейчас, но у меня есть идея получше… Раздевайся.       Она скидывает с себя ботинки и мятое белое платье. Освещённая, она ещё прекраснее. Особенно прекрасная в этом только что оттраханном состоянии, с мятыми волосами и красными следами на коже. Она разворачивается и подходит к другой панели чуть дальше, прикладывает к ней ладонь. Через несколько секунд верхний шлюз открывается, за ним сдвигается в сторону люк и вниз раскладывается лёгкая лестница.       — Идём, — бросает она и ловко взбирается вверх по ступеням. — Обещаю, что рассмотришь всё, как следует, как только мы искупаемся.       Искупаемся? Джон чуть медлит. Обнажить клеймо и рассказать ей прямо сейчас о своей тайне — будет, пожалуй, правильно, но может испортить всё к чертовой матери. Но он сам попал в эту ловушку, и выбора нет, и потому он скидывает с себя всю одежду и отправляется за ней следом.       На поверхности ночь, тёмная гладь воды, звёздная россыпь по небу. Дени стоит и смотрит куда-то вдаль, чуть призадумавшись. Появление Джона заставляет её вновь оживиться.       — Посмотри, мы в центре залива Блэк Уотер. Это самый чистый пресноводный водоём в этой стране. Он питает весь верхний уровень столицы, чтобы избранные богачи могли наслаждаться самой свежей, самой лучшей водой в своих кранах. Низы никогда такую даже не пили. И эта роскошь доступна нам прямо сейчас.       Не сказав больше ни слова она легко прыгает в воду с полукруглого борта «Дракона» и выныривает чуть поодаль. Джон улыбается ей, и немедленно делает то же самое.       — О, какая же прелесть. Я здесь ещё ни разу не купалась, — улыбается она, подплывая к Джону ближе.       — А я никогда не купался в чистой природной воде… Это удивительно. Одно из многих открытий, что ты привнесла в мою жизнь.       — Хочешь, останемся здесь на всю ночь? Будем трахаться и плавать, сколько захотим.       — Я совершенно не против, надеюсь только, нас не обнаружат какие-нибудь зонды корпорации…       — Не беспокойся, Дракон улавливает все приближающиеся объекты за два километра и предупреждает меня, попутно сбивая их навигацию. А самого его совершенно нельзя обнаружить. Мы всегда легко убегаем от любой слежки.       — Я бы не хотел убегать вместе с тобой.       — И я нет, — улыбка Дени чуть гаснет, и она погружается в воду с головой, отплывает в сторону. — Ну же, не стоит терять времени! — кричит она и снова задорно смеётся. И Джон решает отдаться на волю чудесной бодрящей воды.       Не убегать ни от кого и ни от чего. Это мечта каждого, не только их.       Напитавшись свежестью вдоволь, Дени выныривает и забирается обратно на борт, лежит, оперевшись на локти позади себя, наблюдая, как Джон возвращается назад из своего дальнего заплыва. Звезды яркие, воздух чище, чем где-либо. Ей так хорошо и спокойно, как не было никогда. Он рядом — человек которого она обрела так случайно. Который так неслучайно похож на неё.       — Ты просто невозможно красива, — говорит Джон тихим голосом, когда наконец подбирается к ней, и выбравшись из воды, прижимает её сверху своим телом. — Может, и правда, останемся здесь, будем любить друг друга прямо на «Драконе».       — И тебе совсем не хочется его рассмотреть?       — Хочется, — он целует её, легко улыбаясь, — но рассмотреть тебя мне хочется больше.       Прохлада от капель воды освежает и заставляет их кожу покрыться мурашками, тепло их тел, их близость друг к другу, согревает и не даст им замёрзнуть. Дени забывается в крепких руках Джона, в их поцелуе, который сейчас гораздо более нежный и чувственный, обнимает его плечи руками, проводит ладонью по мокрой спине.       — Лучше вернёмся обратно, — шепчет она. — Освещение там гораздо лучше.       — А как же свет звёзд?       — Скоро мы увидим их ближе. Я тебе обещаю.

*** *** ***

      Через короткое время они уже греются на борту корабля, завернувшись в огромные полотенца.       И Дени решает устроить небольшую экскурсию, начав с хвостовой части. Она показывает всё, что находит интересным, рассказывает об устройстве «Дракона» всё, что успевает вспомнить. Джон внимательно слушает её и спокойно следует за ней всё это время, вскоре они подбираются, наконец, к главному пульту.       — Ты видишь? — указывает она пальчиком на стекло кабины. — Снаружи «Дракон» выглядит непроглядно-чёрным, но изнутри это стекло абсолютно прозрачное и можно рассмотреть морское дно и его обитателей. — Она нажимает несколько кнопок и снаружи включается свет. — Или мусор, смотря как повезёт.       Густо-голубой отсвет воды в иллюминаторах создает неповторимую атмосферу. Джон заворожен всем, что происходит вокруг.       — Хочешь посидеть у центральной панели в кресле пилота? — весело спрашивает Дени и толкает его в сидение за спиной.       — И всем этим можешь управлять только ты?       — Всё не совсем так… В данный момент дракон закодирован на мой ДНК. Видишь, вот эту красную кнопку. — Она откидывает пальцем ярко-красную крышку и вверх плавно выезжает небольшая игла. — Это сканер крови. Ты делишься с ним каплей своей крови, и если она угодна ему, то он «подчиняется». Этот «Дракон» мой. И он устроен так, что даже если для него найдётся другой подходящий пилот, то его нельзя перекодировать, пока я на борту. Это не получится, даже если я буду поблизости. И как далеко я должна быть, чтобы он изменил мне, я не знаю. Видимо, пока я жива, это вообще невозможно. Но «Дракон» Тэрона менее верный.       — У Тэрона есть свой «Дракон»? — искренне удивлён Джон.       — Да. — Она смотрит на него внимательно и медлит пару секунд, но в итоге решает продолжить. — Он мой родственник, Джон. Мой сводный брат, если быть точнее. Это долгая история. Он добрался до меня на востоке, хотя никому до него сделать это не удавалось. Он рассказал мне обо всём, поклялся служить мне, и теперь всё так и есть — у нас с ним чудесный тандем. Он придумал прикрытие. Мы вместе придумали и спланировали многие операции. Сейчас наша задача глобальна и придётся многое решать здесь, на нашей Родине. Культ «последней императрицы» — тоже его выдумка. И наудачу местные неформалы быстро её подхватили. Так мне легче скрыться в толпе и изображать сектантку, не беспокоясь о своём разоблачении.       — У тебя это очень плохо выходит. Я всегда понимал, что твои волосы и глаза натуральные. И ты совсем не такая, как все они.       — О, играть и изображать безумие я умею. Видимо, рядом с тобой у меня это не вышло…       А сейчас ей кажется, что рядом с ним и безумие становится настоящим.       — У нас есть и третий дракон задумчиво произносит Дени, и Джон снова не верит своим ушам. Перестанет ли она его ошеломлять этой ночью новыми знаниями? — Он другой, не такой, как два остальных. Он гораздо более сложный. Мы не смогли его активировать. Он устроен иначе, и всё, что Тэрон смог сделать, это взломать систему его автопилота и синхронизировать с нашими кораблями, чтобы отогнать его поближе к этим местам. Но управлять им — увы. Для него нужна корона.       — Корона? — спрашивает Джон удивлённо.       — Да. Это такое устройство в виде обруча с красным кристаллом, которое как раз и нужно для управления мыслями. Два дракона могут обходится без него, но третий не может никак. Тэрон говорит, что он самый крутой и продвинутый, и всех его функций невозможно познать за всю жизнь. Но корон вообще нигде не осталось, даже та, что хранится у Сесилии Ланн в её коллекции драгоценностей — простая подделка.       Джон смотрит на Дени внимательно, и в этот же миг она выходит из раздумий и бросает на него свой взгляд аметистовых глаз, улыбаясь.       — Кажется, я совсем тебя загрузила, — говорит она и коротко целует его губы. — Я отлучусь ненадолго и скоро вернусь.       Она ускользает назад, а Джон поворачивается лицом к пульту. Корона? Неужто это тот самый загадочный предмет, который лежит в тайнике в Винтер-Холл? Никто не знает о нём, даже Роб, который предпочёл бросить семейное дело и свить себе гнёздышко на другом конце света. И Руби не знает. Никто не знает, кроме самого Джона об этом подарке — единственном предмете, что отец оставил лично ему после смерти. Ему было велено беречь его и никому не рассказывать, потому что это часть некого его, Джона, собственного наследия. И больше ни слова… А жизнь гораздо удивительнее и интерснее, чем он представлял себе. С каждым мгновением она сулит всё больше и больше нового.       Кресло слегка отъезжает назад и поворачивается само по себе. Джон моментально выбирается из размышлений. Он видит перед собой Дени, полностью обнаженную, сияющую чистотой своей кожи, манящую линиями изгибов, и понимает, что больше не хочет думать ни о чем, кроме неё.       — Иди ко мне, моя сладкая императрица, — шепчет он ласково и протягивает ей свою руку. Дени принимает её садится к нему на колени. — Хотя мне больше нравится слово «королева». — Он целует её. — Моя королева, поцелованная светом звезды.       — Джон, — говорит она серьёзно и поднимает свой пристальный взгляд. — Ты ведь понимаешь, что я убийца? — Её голос тихий. — Я убивала и не раз. Ты должен понимать это.       Он ведёт себя так, будто она не сказала ничего особенного — руки нежно гладят её кожу, пальцы касаются шелковистых волос…       — Ты умница, Дени, и понимаешь, что я тоже не свят. И я ничуть не жалею о том, что мне приходилось творить. Так было нужно ради всеобщего блага. И ты со мной согласишься, я знаю.       — Да, — кивает она и привстает, чтобы забраться на него сверху, подобно наезднице. Лёгкое касание тонких пальцев за креслом заставляет его разложиться. — А ещё ты должен понимать, что я очень ценю верность…       — Как и я, — Джон отвечает уверенно. — Я не лгал тебе в этом, когда говорил, что верность для меня — это всё. И я непременно дам тебе все те ценные данные, что успел накопать, рискуя жизнью, за два с лишним месяца пребывания в столице. Они твои, я клянусь.       Глаза Дени горят удивительно, на лице проступает улыбка. Она выражает доверие — это ему совершенно очевидно.       — Это правда? — спрашивает она тихо.       — Абсолютная, — Джон приподнимается в кресле, чтобы обнять её, сидящую у него на коленях. — Но сейчас — время заняться чем-нибудь более интересным. И не менее важным.       — И чем же? — улыбается она, и её улыбка уже дерзкая, без оттенка грусти и сожаления.       — Познанием, — она целует его в губы, но Джон отрывает её, легко обхватив её подбородок. — Я хочу познать тебя и себя самого рядом с тобой. — Его пальцы сжимают ёе тонкую талию и устремляются выше. — Я хочу познать себя здесь, — он проводит пальцами между её роскошных грудей, — и здесь, между этих сладких губ, — он касается её распахнутых розовых губ, — и ниже, вот здесь, — он касается её влажной щели и направляет руку чуть дальше, — и, быть может, даже вот здесь.       — Мне нравятся эти планы, — выдыхает Дени, и её взгляд говорит о том, что она согласна на всё перечисленное. — Но сначала мне тоже нужно разглядеть тебя лучше.       Она вытаскивает застрявшее между ними полотенце и отбрасывает прочь, укладывая Джона на спинку сидения.       Проклятая метка перед её взглядом — чёрный череп с голубыми глазницами.       — Я думала, татуировками меня не удивить, — произносит она, легко касаясь его грудины тонкими пальчиками. — Но твоя очень странная. И эти тонкие шрамы, как после операции.       — Ошибки моей юности и традиции Севера, — отвечает он невзначай. — Об этом можно говорить очень долго.       — Но мне всё это нравится, — продолжает она, улыбаясь, скользит руками по его груди, прессу и ниже. — Всё очень нравится. Даже слишком. Настолько, что я решила, что оставлю себе всю эту красоту. И сделаю так, чтобы ты не смог сбежать от меня. — Ловким движением она вытягивает привязные ремни и с лёгким щелчком соединяет их между собой на груди Джона.       Он понимает, что она решила поиграть с ним. И это распаляет его до невозможности. Джон прижимает её крепче к себе, они целуются сочно и страстно. И соединяются снова. Чтобы снова забыть обо всём на короткий момент.       Когда она отрывается от его губ, взмахнув волосами, и двигается, двигается на нём сладко, красиво и плавно, открыто смотрит в глаза — Джон улыбается ей. И бессовестно нарушает данное себе слово. Он не может, чёрт возьми, не может испортить правдой эту волшебную ночь. Он точно не станет рушить этот момент, ведь впервые за всю свою жизнь он по-настоящему счастлив.