***Эшара***
Трон Хранителей Зари в небольшом главном зале пустовал долгое время, пока леди Звездопада не заняла его по случаю прибытия заморского гостя. Нечасто путники посещали её дом — он всегда был особенным, закрытым, доступным далеко не для всех… Сын Лианны Старк, гордо носящий имя своего великого предка. Эшару слегка передёрнуло. Говорили, он был похож на свою мать, что вовсе не радовало. Внешне истинный Старк, однако амбиции покорения мира, по слухам, были явно не волчьими. Когда двери растворились и гостей пригласили на встречу с хозяйкой замка, леди Дейн уже не могла унять ритма своего сердца. Она знала, что это случится однажды. И вот он, этот день. Он настал. Глаз коснулось сияние золота — статные воины, облачённые в доспехи Золотой Роты, вышагивали, окружая главное лицо всей процессии — невысокого юношу в чёрном. Он явился к ней в дом, словно призрак прошлого. Он был похож на ту самую женщину, которая стала роковой для целой страны. И он был похож на него — на Эддарда Старка. На её Нэда… Похож самым бессовестным образом! Я помню, Нэд, то слово, которое давала тебе. Никто ничего не узнает! Я всегда верна своим принципам, и останусь такой до последнего вздоха… Волнение леди Дейн вызвало небольшую одышку, но она всё же сумела подавить его, пусть это было очень непросто. Мальчика представляли длинными титулами. Эйегон. Эшара чуть улыбнулась. Какая нелепость. Таргариен — звучало слишком громко для темноволосого кареглазого юноши, стоявшим перед ней. Ты Старк, Эйегон, и всегда будешь Старком. А валирийская кровь не досталась тебе, как и маленькой Рейнис. Она досталась другим в чистом виде, но не тому, кто прозвал себя наследником великой династии… — Ваше Высочество, — леди Эшара заговорила голосом спокойным и ровным. — Наш дом — первый, что вы посетили по прибытии в Вестерос. Я несколько удивлена… — Для меня великая честь — нанести вам визит и создать союз именно с вами, — в голосе мальчишки звучали ноты волнения, хотя он и не казался робким ни на первый, ни на второй взгляд. — Почему же Вы не заручились поддержкой дома Мартелл? Арианна — принцесса на выданье. Политический брак, пожалуй, лучший способ получить силы целого региона. Но вы здесь… — Я привёз вам Рассвет… — произнёс Эйегон чересчур громко и далее сделал небольшую паузу в своей речи. — Ваш брат пал, защищая королевскую семью. Это было полгода назад. И честь вынуждает меня сообщить об этом вам лично. Ваш дом мне ближе, чем какой-либо другой в этом крае. Эшара встала с кресла и медленно двинулась по залу. Её ноги едва держали её, хотя о смерти брата она слышала не впервые. — Мой брат… — задумчиво проговорила она, остановив взгляд под тем самым местом на стене, где должен был находиться Рассвет. Блики света от хрустальной звезды отразились в пурпурных глазах. — Да, он пал. Точно как звезда на нашем гербе… — Её глаза пристально посмотрели на мальчика. — Много раньше. Он защитил вас и вашу мать, но не своего друга-принца — вашего отца. Он не защитил ни своего короля, ни свою королеву, ни принца Визериса, ни мёртворождённую принцессу Дейенерис, ни Элию, ни Рейнис, ни малыша Эйегона. Мой бравый брат, королевский гвардеец, бежал из страны. Прихватив с собой всю свою честь и доблесть… Чтобы защищать вас где-то за морем… Вдали от врагов и связанных с ними трудностей. Не так ли, Ваше Высочество? — Ваши слова несправедливы, миледи. Ваш брат был истинным рыцарем, и вы это знаете. Я готов отомстить за всё, что узурпатор и его прихвостни сделали с моей семьёй! Потому, что я истинный наследник престола, и всё, за что боролся ваш брат, за что погиб мой отец, будет бессмысленным, если я не достигну своей цели. — Так скажите это тем, кто сидит сейчас в вашем замке, на вашем троне… — она ослепительно улыбнулась, и от этой улыбки повеяло холодом. — Лучше бы вы оставались там, в Эссосе. Нет ничего хорошего в жизни у трона. Ничего доброго… — Я не могу этого сделать, — не унимался принц. — На меня возложена большая ответственность, и она приведёт меня к наследию предков. Вы должны знать одну вещь: ваш брат даровал Рассвет мне. Перед смертью он заклинал меня попросить прощения у Вас, миледи. Он Меч Зари, вы её Хранитель. Эртур Дейн сказал мне, чтобы я получил ваше личное одобрение носить этот меч и благословения для моей миссии. И я не уйду, пока не получу это. Таково моё слово. — И какова же она, эта миссия? — ухмыльнулась леди Дейн. — Привести воинов в Вестерос, чтобы начать очередную войну? Спросите людей, что они пережили, когда ещё совершенно недавно страну раздирали целых пять королей. Что ж, будет шестой, наверно, это не страшно. Всё равно ведь кто-то останется жив, дайте Боги. На это я должна благословить вас? — Нет, — уверенно отрезал мальчишка. — Я здесь не для того, чтобы захватить силой столицу. — Он сделал шаг ближе и уставился на леди Звездопада; губы были поджаты, а в глазах горело упрямство. — А для того, чтобы совершить поход на родину моей матери. Мой родственник Эйемон Таргариен, мейстер Чёрного Замка, прислал мне несколько писем о том, в какой именно защите нуждается наша страна. Далеко на Севере, в землях Вечной Зимы, пробудились Иные. Они убивают всех без пощады, обращают мертвецов в своих воинов и движутся к Стене. Я здесь, в доме Дейнов, которые знают о том, для чего нужен Рассвет. Я в Доме, дружном Дому Старк уже тысячи лет. Потому что вы знаете о том, что должно произойти, когда придёт время. Сир Эртур поведал мне о вашем тайном девизе, о равновесии, о силе меча. Меч Зари даровал мне своё великое оружие, потому что поверил в меня. Он поверил, что не убийство, но спасение жизни призвано сделать меня королём. Вот почему вы благословите меня на дальнейший путь. И предоставите помощь и поддержку вашего славного Дома. Эшару качнуло в сторону, но благо, она смогла устоять. Конечно, ей ли не знать традиций собственного рода. Тысячи лет они хранят эту тайну. Меч и Звезда — всегда два начала. Она была наравне с почившим братом, но не для того, чтобы юнец, возомнивший себя героем, принуждал её к одобряющему слову! Я слишком любила Элию, чтобы пойти на поводу Лианны Старк! Эшара отчего-то услышала в своих мыслях тихий голос своей покойной подруги, она вдруг увидела чётко её хрупкую фигурку, те грустные тёмные глаза, слабую улыбку, её маленькие ручки, поглаживающие округлый живот незадолго до того, как маленькая жизнь едва не унесла её собственную. И вот она, осталась фантомом, о котором, за редким исключением, уже никто и не помнит. А та жизнь, ради которой погибли тысячи, была перед ней во плоти. Тёмные глаза смотрели на неё, живые. Глаза мальчишки, не Элии. Ты слишком похож на свою мать, слишком, чтобы я дала своё одобрение! Она вздохнула глубоко, настолько, насколько позволили ей её больные лёгкие; воздуха категорически не хватало. Голова пошла кругом, а в глазах начало темнеть. — Будущий герой, значит, — проговорила она тихим голосом, слегка ухмыльнувшись, и опустила глаза. — Легко считать себя героем, когда тебе с детства толкуют об избранности. Легко воображать себя королём, когда на тебе золотые доспехи, когда рядом свита и гвардия. Не нужно вам, Ваше Высочество, моего благословения. И я не смогу вам его дать. Я ведь не знаю и не узнаю, способны ли вы на самопожертвование. Как и не знаю, что для вас жизнь простого человека, ценна ли она… Меч нужно заслужить. Поступком, а не обещанием. Это все знают. — Я могу рассказать вам о том, через что я прошёл, — начал было Эйегон, но осёкся, потому, что Эшара закрыла глаза. Дени, её милая юная Дени, была уже рядом и не дала ей упасть. Эшара не видела, но почувствовала, как взгляд аметистовых глаз её дочери заставил принца умолкнуть. — Миледи не здоровится, — проговорила она бодрым голосом. — Уверена, что этот разговор продолжить сейчас не получится. Я прошу вас, Ваше Высочество, оставить нас. Вам предоставлены лучшие покои и всё, что необходимо для отдыха с долгой дороги. Все блага в вашем распоряжении, я прошу… Эйегон кивнул и на короткий миг снова поймал взгляд Эшары. Упрямец никуда не уйдёт, пока не получит своё. Это было совершенно понятно…***Эйегон***
Глупец! Неужели он рассчитывал на радушный приём? В стенах этого дома, в глазах каждого, кто верен Дейнам, он чувствовал презрение к своей матери. Для них всех она разлучница, наглая девица, разрушившая многие жизни, изменница, навлекшая горе и позор на семью. Она причина смертей. И он сам. Эйегон ненавидел и проклинал судьбу в такие моменты. Разум подсказывал, что он не виноват. И никто не знал, что пережила его мать, как бежала, спасая свою жизнь и жизнь новорождённого сына — слабая после родов, в горячке, в агонии, сжимала меч в ослабшей руке, чудом держалась в седле. Никто не знает, что её жизнь висела на волоске несколько раз, пока они добрались до места, в котором смогла почувствовать хоть какую-то безопасность. Никто этого не знал! Но всё же чувство, что его родителей оклеймили преступниками, что его самого проклинают за их грехи, не желало умолкать насовсем. Наверно, он не в праве требовать чего-либо, но он уже решил, что выполнит обещание, данное Мечу Зари, даже если это было почти невозможно. Ему совершать невозможное и дальше, и отступать было нельзя. Он заберёт своё благословение, а быть может, и нечто большее. Даже если придётся отдать самое ценное! Леди Эшары не было видно несколько дней. Говорили, что она стала совсем слаба и слегла с лихорадкой. Он часто замечал украдкой её дочь. Леди Дениза Сэнд, единственная дочь леди Дейн, была смелой и деятельной. Эйегон смекнул, что несмотря на происхождение, её влияние было весьма высоким. Он знал, что наследник Звездопада отсутствовал долгое время, и что Эдрик Дейн был сиротой и единственным ребёнком. Этот факт делал Денизу третьей по очереди наследницей замка. И если Эшара её узаконит, она, возможно когда-нибудь станет Хранительницей. Мать и дочь были привязаны друг к другу, это было очевидным, ему нужно было сблизиться с ней, но только раз он смог поговорить с Денизой, как следует, ведь она явно старалась его избегать. Он настоял на встрече и сделал это упрямо и настолько твёрдо, что никакие её отговорки по поводу беспрестанной заботы о матери не имели смысла. Они встретились ненадолго. Леди Дениза, которую все звали сокращённо Дени, предстала перед ним во всей красе. И нет, на ней не было ни золота, ни ярких цветов, она была одета в простое и легкое светло-серое платье, под которым проглядывались очертания хрупкой точёной фигуры, но её осанка была достойна королевы, как и высоко поднятая голова. Дейны горды не меньше, чем Старки. Даже незаконнорождённые. Ещё во время их первой встречи, Эйегон смекнул, что Дениза не была похожа на мать. Она была ниже ростом, более светлая кожей. Черты лица были тоньше, глаза другого оттенка, а длинная коса, которая выглядывала из-под вуали, казалась светлее тронутых сединой волос леди Эшары. Её тёмные брови виделись несколько инородными на светлом лице, и это было, пожалуй, единственным, что несколько резало глаз. И всё же она была красивой, иначе, чем мать, но прекрасной не меньше. Только слепой мог не заметить, что вся она была наполнена каким-то невероятным сиянием. Словно ожившая звезда. Очарование юности, свойственное девушкам её возраста, и нечто особенное, природное, радовало, и оттого ни её упрямство, ни холодность, ни безмолвный отказ, не мешали любоваться ей. — Как вы расположились, Ваше Высочество? — начала Дениза учтиво и легко улыбнулась. — Все ли блага нашего замка пришлись вам по вкусу? — Благодарю, миледи, — кивнул Эйегон, вызвав на её милом личике ухмылку. Всё было даже лучше, чем он привык. Ведь он никогда не был избалован изысками. Его главной роскошью всегда были только верные люди и их поддержка… — Я очень рада, что мы сумели вам угодить, Ваше Высочество, — кивнула Дени. — Желаете что-нибудь ещё? — Да, — уверено ответил он. — Угодить вам. Дени слегка прищурила глаза и склонила голову набок, приготовившись слушать, что он скажет дальше. Конечно, она сочтёт, что он хочет купить их расположение, но выбора у него нет. — Я хотел бы преподнести вам подарок, — продолжал Эйегон. — В знак того, что я желаю примирения с вашим Домом, в знак уважения и почитания ваших традиций, столь же древних, что и традиции Севера, кровь которого течёт в моих венах. — Он подал знак прислужникам, и во двор вынесли небольшой ларец. Он осторожно открыл крышку, глядя на Дени, глаза которой смотрели очень внимательно. И то, как поменялось выражение её лица от увиденного, было для Эйегона своеобразной наградой. Ему показалось, что она даже перестала дышать на короткое мгновение. Чудесные аметистовые глаза округлились, а на щеках вспыхнул румянец, ещё сильнее подчеркнув её юную свежесть. Тонкие пальчики легко коснулись содержимого сундучка. — Боги, да это же… — Да, — с улыбкой проговорил Эйегон, продолжая наблюдать за тем, как она пробегается дрожащими ладонями по белым, зелёным и чёрным чешуйкам. — Это настоящие яйца драконов. Они окаменелые и никогда не проклюнутся, но стоят целое состояние. Это самое дорогое, что у меня есть, но вовсе не из-за их цены. Это напоминание о том, что когда-то мои предки были грозными всадниками и повелителями стихии огня. Они были едиными с этими удивительными созданиями. Это прошлое моего рода, связь с Валирией, которой больше нет. И они ваши, прошу вас принять этот дар. Глаза Дени округлились ещё больше и чуть увлажнились, однако через мгновение она вспыхнула и заговорила строго поставленным голосом. — Это слишком большая ценность, чтобы мы могли их принять. Вам будет впору оставить своё наследие себе. Ведь даже такой драгоценностью нельзя купить некоторых вещей. Например, доверие или любовь. Их нельзя купить ничем и никак. Дени закрыла крышку ларца и, поджав губы, сделала глазами знак слугам, чтобы подарок унесли прочь, но Эйегон взял её за руку, встретившись взглядом. — Я прошу вас, не отказывайте мне. Я отдаю вам этот подарок не для того, чтобы купить Ваше доверие или любовь. Я просто хочу, чтобы вы поняли: некоторые блага для меня важнее золота или величия. Пусть они хранятся у вас. Вы можете выбросить в реку или продать, но заклинаю, не стоит унижать меня мыслями о попытке подкупа вас и вашей леди-матери. Ничего подобного нет в моих планах. — Славные речи, Ваше Высочество. Я передам ваши слова леди Эшаре. Но не думаю, что ваш поступок — тот самый, который даст вам право на меч. Вы и сами это понимаете… Эйегон коротко кивнул, развернулся и, не сказав больше ни слова, быстро зашагал прочь. Стоит дать им ещё времени… И это время шло неумолимо, пока леди Эшара поправляла здоровье. Вечерами устраивали танцы, достаточно скромные, но всё же увеселения. Дениза хлопотала, чтобы принцу не было скучно, упорно отказывая в аудиенции с матерью и в продолжении того первого разговора, который был начат в день его прибытия и вскоре прерван. Он много времени проводил за чтением книг, ведь, как он надеялся, в библиотеке этого древнего Дома он сможет найти больше знаний о Долгой Ночи и об Иных… А ещё он часто наблюдал за тем, что происходит вокруг: какие люди появляются в замке, что говорят, как смотрят на него — последнего Таргариена с внешностью Старка. Он замечал и ухмылки, и любопытные взгляды, и благоговение в многочисленных тёмных дорнийских глазах; замечал робость и перешёптывания тех, кто посмелее, недвусмысленные улыбки и скользкие взгляды, исходящие и от женщин, и от некоторых мужчин. Но более всего его мысли занимали глаза Дени. Она смотрела иначе с того дня, как он преподнёс ей драконьи яйца. Она много молчала, как будто была далеко и думала о чем-то своём. Она разглядывала Эйегона с интересом, ловила его глаза и не уводила своего взгляда. И в редкой лёгкой улыбке по-прежнему не было согласия и открытости, совершенно не было расположения и заигрываний, а напротив, ещё больше отстранённости и даже грусти. Они танцевали вместе, несколько раз прогуливались по саду, но не говорили ни о чём существенном. Часто возникали долгие паузы и неловкость, но всё же он решил не оставлять попытку понять, о чём она думала, так глубоко уходя в себя… Что же было под той корочкой льда, которая скрывала её мысли и чувства, под той корочкой, подобной его собственной, которой он сковывал и себя всё время своего взрослого пути? И потому он решил найти её на берегу Быстроводной, по наводке служанки, которая взболтнула о том, что леди Дениза имеет обыкновение купаться поздними вечерами. Эйегон даже успел подготовиться к встрече и создать обстановку, которую, как он посчитал, она найдёт располагающей для беседы. Для этого он не стал надевать одежды с королевским гербом и прочими изысками, предпочтя облачиться в простую чёрную дорнийскую тунику и такого же цвета легкие штаны, отказался от оружия. На каменную набережную вынесли небольшой переносной столик и пару лёгких кресел, принесли фрукты, вино и сладости, которые он выбрал сам, как самые лучшие в Дорне, зажгли свечи. Телохранители были отосланы прочь, когда он двинулся вдоль берега, выискивая глазами силуэт Дени, которая к этому времени должна была возвращаться в замок. И она вскоре показалась под полной серебристой луной — хрупкая фигурка вдалеке, она бежала по песку к ступенькам, и Эйегон быстро зашагал ей навстречу, чтобы она не успела от него ускользнуть. Завидев принца, Дени замерла от удивления, не найдя слов. — Миледи, — кивнул Эйегон с улыбкой, и она с шумом выдохнула, уведя взгляд в сторону. Мокрые волосы, замотанные в белое полотно, легли на грудь, следом там же скрестились и её тонкие руки. На ней был халат из тёмного шёлка, по видимому, заставивший её чувствовать себя некомфортно. — Ваше Высочество… — проговорила Дениза, оглянувшись вокруг. — Здесь ведь нет никого, кроме нас, не так ли? Так, быть может, не стоит играть в учтивость и называть меня миледи. Мы же оба знаем, что бастардам такое звание не положено. — Позвольте мне называть вас так, как мне хочется. Совершенно не важно, что принято, а что нет, если я испытываю к вам уважение, разрешите выказывать его удобным мне способом. Дени посмотрела в тёмные глаза Эйегона и задержала надолго свой взгляд — она явно желала предугадать его дальнейшие действия. — Вы здесь, чтобы застать меня в неловком положении, мокрой и уязвимой… — она оглянулась назад и поймала взглядом свет зажжёных свечей. — Для чего? — Ваша мать отказывает мне в аудиенции по состоянию своего здоровья, и я решил, что стоит поговорить с вами. Разве это запрещено? Я приготовил для вас кое-что, идёмте. Он аккуратно взял её за локоть, и они подошли к столику. Дени оторвала от виноградной грозди одну крупную чёрную виноградину и надкусила её, потом повернулась в сторону принца. — Я не люблю притворства и напускной деликатности. Поэтому, если вы желаете близости, я бы хотела это знать. Мы в Дорне, этим здесь никого не удивить. Девушек, которые к вам приходили, лучших, между прочим, девушек, вы отослали прочь не получив ничего. И поэтому, увидев вас здесь сейчас, с вином и свечами, я подумала, что… — Сядьте, миледи, — перебил её Эйегон, и налил в оба кубка вина. Его ставшие почти чёрными глаза смотрели беспощадно и строго, на лице не было ни тени улыбки. — И выпейте вина. Желательно без поспешных выводов. Молча. Он протянул ей вино и снова поймал её взгляд. Дени была по-прежнему закрытой, однако не стала возражать и приняла кубок в свою изящную руку. — Что мне нужно сделать, чтобы вы оставили свои предубеждения на мой счёт? Как проявиться, скажите? Может быть, подвиг какой совершить? — Чтобы перестать чувствовать себя идиотом! — Неужели разговор в неформальной обстановке непременно говорит о бесчестии? Да, возможно, я, и правда, несколько застал вас врасплох, и, возможно, вам некомфортно в этой одежде, но ведь и днём каждый дорниец носит нечто подобное, поэтому едва ли стоит смущаться. Вы прекрасны даже после купания. Дени покачала головой. — Дело не в этом, — тихо проговорила она и принялась медленно опустошать свой кубок, не отрываясь, до конца. Эйегон смотрел на неё внимательно и серьёзно. — Моя мать не знает, что я решил отправиться на Север до самой Стены. Она говорила, что это, возможно, ловушка, и убеждала меня начать завоевание через союзников, чьи мотивы мести Баратеонам и Ланнистерам совпадают с моими. Но я всё равно сделаю так, как решил. Я встречался с человеком, который передал мне лично последнюю волю мейстера Эйемона, я успел подружиться с ним и доверяю ему. А он мне. И не потому что я принц, не потому что я даровал ему золото или военную силу, а потому, что это по-человечески. Я не увидел в нём лжи, только призыв о помощи, которую брат Ночного Дозора Семи Королевств вынужден был искать даже в Эссосе. Мы вместе приплыли сюда, он отправился в Цитадель, а я — к вам. И та, которую вы так презираете, ничего об этом не знает. Поэтому, если вы считаете меня исполнителем её воли, то прошу оставить эти домыслы. Сложность в том, что я не могу вам ничего доказать, лишь объяснить на словах. Если не верите мне днём при всех, когда я тот, кем меня должны считать, так быть может, речи слегка захмелевшего человека вас убедят. Безоружного человека, не принца. В разговоре один на один… Дени молчала, и Эйегон умолк, глядя на неё. Она отчего-то выглядела немного иначе в тот вечер. То ли золото свечного огня на лице, то ли белое полотенце на волосах было тому причиной. И брови… Точно! Её брови стали заметно светлее. И в таком виде её сияние стало ещё более явным. — Я не хотела оскорбить вас, Ваше Высочество, — сказала Дени, протянув пустой кубок для новой порции. — Вы же понимаете, что многое в нашем мире является обыкновением. Например, принц в золочёных доспехах, дарящий драгоценности, он ведь по обыкновению хочет забав и служения — такие желания более чем понятны… Но я должна была сказать вам, что пусть я бастард, но не вещь и никогда ей не буду. Я дочь Звезды, уступать и ублажать не в моих правилах, даже если вы человек королевских кровей… Эйегон опустошил свой кубок и налил ещё вина им обоим. — Верно, я желаю получить всё, что мне дорого. Как и каждый человек. Никто не желает для себя того, что не считает благом. И каждый мечтает. Для кого-то мечты остаются мечтами, а кто-то движется к своей цели и достигает её. И вы правы, что в мире всё обыденно — и традиции, и привычки людей не меняются веками. Но разве нельзя допустить мысли, что человек королевского происхождения не станет брать то, что ему дорого, силой? Разве это такая нелепость? Я мог не вести разговоров с вами. Я мог не приезжать в Звездопад за словом вашей леди-матери, ведь сам Меч Зари даровал мне Рассвет. Я мог подчинить Дорн силой своей Золотой Роты, которую, между прочим, я отнюдь не купил, а заслужил поступками и договорённостями. Это было непросто, но вот я здесь. И я пришёл не за кровью. Я пришёл не за плотью, как вы поняли. Я здесь ради своего слова и дела, которое считаю правым и верным. Дело короля — защищать свой народ, и я буду его защищать, так или иначе. Любое удовольствие нужно заслужить, и я воспитывался именно так. Никто не баловал меня, как дитя, мне пришлось повзрослеть очень рано. — Мне знакомо это. Я вас понимаю, — ответила Дени, заметно смягчившись, и надкусила небольшое медовое пирожное. — И я знаю, как никто другой, что значит самому вершить свою судьбу. Ведь я вовсе не хозяйка в этом доме. Слово изгой, пожалуй, будет более верным… — Но вы прекрасно ладите с матерью, это заметно. — Да, это так. Она добра и очень строга. Она не привыкла жалеть. И ко всему у неё очень высокие требования. Она смотрит свысока, как всякая звезда: или далёкое небо, или ничего. Оттого она и не дала вам своего благословения. И я правда, не знаю, как вам помочь. — Высокие требования, значит, — улыбнулся Эйегон. — Я заметил, как быстры воды реки, и ведь не всякий взрослый мужчина способен выдержать такое течение. Даже днём. Но вы, верно, отважны, раз вступаете в быструю тёмную воду и всегда выходите на берег целой и невредимой. — Да, — Дени встала с кресла, одарила Эйегона пригласительным взглядом и сделала несколько шагов по каменной набережной, любуясь отражением луны на воде; он последовал за ней немедленно. — Посмотрите, какая там сила. — Она указала рукой на течение реки. — Мать учила меня быть сильнее всякой стихии, всякого обстоятельства или беды, ведь в противном случае, если я расслаблюсь и опущу руки, если перестану сопротивляться, то погибну. И так во всём. Если ты с чем-то борешься, то нужно быть выше, сильнее, умнее этого. — И отчего же, позвольте поинтересоваться, тогда это чувство отрешённости у столь сильной леди? Разве так уж важно происхождение, когда вы крепко держите бразды правления собственной жизнью? Можно добиться высот, даже если вы не носите правильной фамилии. Великие бастарды короля Эйегона Четвёртого не дадут солгать о том, что даёт сила крови и сила воспитания… Дени улыбнулась и закрыла глаза. В ставшем далёким отсвете пламени он заметил, что она зарумянилась и слегка захмелела. Пожалуй, это было то самое состояние, в котором он так хотел увидеть её. — Вам знакомо чувство, что вы будто не тот, кем должны быть? — проговорила она тихо и проникновенно. — Когда ты будто не на своём месте, даже если разум и сама жизнь твердят тебе обратное. — Знакомо, поверьте, — кивнул Эйегон, наблюдая за ней с интересом. — И я живу с этим всю свою жизнь. Я раскрою вам свою тайну, почему я чувствую себя чужой… — Она медленно потянулась к своему покрову и стащила его прочь с головы. Эйегон смотрел во все глаза на её волосы, которые в лунном свете выглядели серебром, слегка потемневшим от времени. — Природа наградила меня этим с детства — я седая, сколько помню себя. Стоит ли говорить, что я никогда не ходила без краски на волосах? Редкая болезнь сделала меня такой… — она снова задумчиво обратилась к луне. — Почему я? Для чего боги так надо мной пошутили? Я задавала этот вопрос многократно. Только никто не ответил, а жизнь заставляет снова и снова плыть против течения. И я плыву, что есть сил. И когда-нибудь я останусь одна на свете, вот такая, неправильная. Я готовлюсь к трудностям каждый день, ведь мать не будет хранить меня в своей любви и заботе целую вечность… Эйегон молчал, не в силах оторваться от чарующего вида. Как будто воплощение самой Древней Валирии предстало перед ним. Он захотел отвести её туда, где ярко горит пламя, рассмотреть её в свете, как следует. Она, словно соткана из серебристого света, как звёзды над их головами. Кто ты и что ты, Дениза Сэнд? — Надеюсь, я вас не напугала, — усмехнулась Дени, когда очнулась от ночного пейзажа, и вновь обратила внимание на Эйегона… — Нисколько, — тихо произнёс он и снова посмотрел ей в глаза. — Напротив, я заворожен. Вы так похожи на валирийку. — Он улыбнулся смущенно. — Судьба посмеялась над нами обоими. Я Таргариен, так непохожий на своих великих предков, вы — Дейн столь необыкновенной наружности. Свет звёзд, и правда, коснулся её. Она была наполнена им, она излучала сияние. Был это знак, или укор ему — он не знал. Но в ту минуту Дени виделась ему настоящим чудом. Особенно глаза, которые стали заметно теплее, улыбка — добрый знак доверия. — А кто ваш отец, вы знаете? — осторожно спросил он. — Быть может, вы мне сестра по отцу? — Этого не может быть! — Дениза вспыхнула и погасила улыбку. — Моя мать любила Элию всем своим сердцем и никогда не посмела бы… — взгляд сделался строгим… — Нет, я не знала его, но он не был от крови Валирии. Моя почившая нянька рассказывала мне о моих тёмных локонах каждый день. И мать говорила, что я была точно она до пяти лет. Многие ещё помнят меня, как девочку дорнийской наружности. И потому я никогда никому не показываю того, что из меня вышло в итоге. Эйегон понял, что ляпнул глупость, но отчего-то его собственные мысли понравились ему. Он смотрел на неё, строгую, даже рассерженную, оскорблённую. Он знал, что она пожалела о своём откровении, и, возможно закроется снова прямо сейчас. Но в тот миг звезда, эта удивительная звезда серебристого блеска, явила ему свой секрет. Когда в чудных глаза вновь отразились блики огня. Под её льдом пламя — так он почувствовал. И боги, как он хотел прикоснуться к её волосам, к её коже, руками и губами… Но только взгляд, больше он ничего не мог позволить себе. Всего пара моментов для созерцания, чтобы запомнить, запечатлеть и унести эту красоту в своей памяти. Пара мгновений до того, как она убежит прочь…***Дени***
Проклятье! Какая неловкость! И бесконечная глупость! Её собственная глупость и слабость выдать себя тому, кому не следовало доверять! Глупая, прониклась красивыми речами, увидела благородство, купилась на взгляд его тёмных глаз… Дени испугалась себя. Она быстро покинула принца на набережной и побежала в замок, что есть сил. Зачем она ему рассказала о собственной тайне? Чтобы показать, каким он должен быть внешне, чтобы зваться Таргариеном? Чтобы увидеть рядом с собой человека, на которого она сама должна быть похожей? Её бледные волосы рядом с его, цвета воронова крыла — знак свыше или насмешка, Дени не могла разобрать… Проклятые мысли, покиньте меня! Она не должна думать о сыне Лианны, о мальчишке, называвшем себя наследником престола. Он говорил и делал всё, чтобы показать себя не таким, как все остальные. Но это могло быть просто игрой. Не думай, Дени, о нём, твердила она уже в который раз. Но юноша возвращался в мыслях снова и снова. Его голос и взгляд, его силуэт в чёрных одеждах, его подарок, который заставил сердце биться, как сумасшедшее… Прочь, мысли! И то, что заставило Дени забыть об Эйегоне пришло моментально. Ноги принесли её, как и всегда, к юго-восточной башне, дверь, как обычно, ждала её открытой, но что-то произошло, Дени это почувствовала, когда увидела движущуюся навстречу Дорею — сиделку матери. Женщина несла в руке факел, и в его пламени Дени разглядела испуг. — Скорее, вас ждёт миледи, — проговорила служанка, и обе поспешили взобраться по винтовой лестнице вверх… — Что с леди Эшарой? Ей же стало гораздо легче в последние дни… — Я не знаю, Дени. Она спала, но проснулась и начала задыхаться. Мейстер дал ей снадобье, приступ чуть поутих, и она тут же велела тебе поскорее придти к ней. Дени ничего не ответила, шла молча и быстро. Скорее до её покоев! Быть может, она увидит меня и успокоится… Дверь отворилась, и Дени застала Эшару лежащей на кровати с открытыми глазами. Слава богам. От сердца чуть отлегло. Её предупреждали, что такое бывает… — Матушка, — проговорила Дени с улыбкой. — Вы меня напугали… — Сядь, милая, — просипела Эшара и подала слугам знак, чтобы все немедленно покинули её спальню. — Милая, — прошептала она, когда дверь закрылась. — Я не переживу эту ночь… Дени словно ударило молнией с этих слов. — Разве вы можете знать, матушка? — ответила она. — Никому не под силу этого знать… Вы просто устали и плохо себя чувствуете, но мейстер сказал, что скоро вы поправитесь всем нам на радость. — Есть вещи, моя милая… которые не объяснишь, но точно знаешь. Я знаю точно, потому что… мне подсказали звёзды. Она была красная, словно кровь… с длинным хвостом… Она взойдёт и заберёт меня. Сегодня. И не надо пугаться. Это был лишь вопрос времени, ты это знала… — Она умолкла на мгновение, чтобы постараться вздохнуть поглубже. Дени знала, что ей было больно дышать. — Я ведь задыхаюсь понемногу каждый день… Скоро я утону здесь, на суше… просто не смогу набрать воздуха в свою грудь… Я уже приняла лекарство, которое облегчит мои муки, ускорив мой уход. Назад пути нет… Глаза Дени наполнили слёзы. Она вдруг осознала, что мать говорит правду. Это значило, что эта прекрасная и сильная женщина, сегодня умрёт. Настоящая звезда, такая яркая, такая ослепительная… Она гаснет у неё на глазах. Женщина, человек из плоти и крови, неминуемо покинет этот мир. Даже бледной и слабой она виделась ей недостижимой высотой и благородством… Это значило конец прошлому и начало новому. Конец жизни ребёнка, начало жизни женщины. Дени должна убить в себе девочку прямо сейчас! Пока мать ещё дышит и смотрит на неё. Она должна упокоиться с лёгким сердцем, зная, что все её уроки были не напрасны. Дени смахнула слезинки и попыталась взять себя в руки. Нельзя жалеть себя, нужно жалеть лишь мир, который покидает такая красота! Она была для неё всем. И учителем, и примером для подражания, и любовью, и источником слёз. Она дала ей вкусить и горечи, и сладости в полной мере. И Дени в тот миг переполняла благодарность за каждое мгновение их жизни. Скоро, когда смолкнут молитвы и плач по леди Звездопада, она отправиться в свой большой путь, как и наметила. Она пойдёт новой, неизведанной дорогой, покинув дом, в котором не должна быть хозяйкой. Ей не быть Хранителем Зари, которым мог стать только истинный Дейн. Она пойдёт по дороге, освещаемой светом звёзд. Чтобы найти своё место… Эшара дышала шумно. Каждый вздох — боль, но ни один мускул на лице матери не выдавал страданий. Напротив, она пыталась улыбаться и смотрела на дочь ласково. Она молчала, потому что говорить было невыносимо трудно. Пусть так, лишь бы посмотреть в эти пурпурные глаза чуть подольше. Дени сжимала своей рукой её руку, сидя у ног, чувствовала тепло и свистящее мученье дыхания. Когда Эшара закрыла глаза, Дени сжала пальцы матери сильнее, и, почувствовав как жизнь бьётся в ней тонким пульсом, приникла к её ногам своим лбом. Она не увидит, как я плачу. Я не должна, но слёзы льются сами собой. И я совсем не могу им сопротивляться. Дени не знала, сколько они пробыли в таком молчании, рука в руке… Ткань покрывала совсем пропиталась слезами, жизнь готова была покинуть мать в любое мгновение. Спросить бы прямо сейчас об отце, сорвать правду из уст, пока это было возможно, но Дени нашла себя неспособной задать этот вопрос. Одно слово причинит страшную боль в груди… Быть может, она уже вообще не сумеет ничего сказать. Эта тайна так и уйдёт вместе с ней. А быть может, знать это не нужно… На эти мысли, помелькнувшие в странной полудрёме, пальцы Эшары чуть дрогнули, и Дени мгновенно подняла голову. — Не плачь, моя принцесса, — едва слышно проговорила она. — Смотри в небо выше. Я уже не раз говорила тебе… и скажу снова, когда придёт время… звёзды укажут тебе путь… Ты поймешь всё сама, моя радость… Я люблю тебя, принцесса… Знай, что ты… Ааа… — гримаса боли тенью пробежала по лицу матери… — Моя дочь… — пурпурные глаза широко распахнулись, смотря словно сквозь Дени… — Матушка, — пролепетала Дени и замерла. Тело словно стало пустым. — Моя дочь… — снова прозвучали слова, — я скоро увижу её там… высоко… Я увижу её снова… Принцесса… Принцесса — отразилось эхом в голове Дени. Это было последнее слово… Она вместе с Элией. Слёзы в глазах-аметистах тоже стали последними. Их больше не осталось. Теперь она взрослая по-настоящему. Теперь мне быть Звездой, мама — несокрушимой, твёрдой, непримиримой, как ты… Я не подведу тебя и выполню всё, что обещала… Это значило, что за закате следующего дня быть костру. Это будет последний свет угасшей блистательной Эшары Дейн. И он будет очень ярким. Дени отпустила расслабленную руку матери и встала. Даже мертвая, она невероятно красива. Белое полотно укрыло её с головой. Дени вышла из комнаты и увидела глаза всех, кто ожидал за дверями — понимающие глаза старого мейстера, полные слёз глаза служанок Дореи и Лорезы, и других — все поняли, что произошло… — Отправьте ворона Эдрику, — сухо и ровно распорядилась она. — Лорду Звездопада должно знать, что его тётка умерла. И вернуться домой… А мне пора уходить… Она скрылась в своей комнате… На рассвете придут молчаливые сёстры, и нужно будет готовиться к похоронам. А потом… Уходить, но куда? Быть может отправиться на Север с Эйегоном. В древнем замке Винтерфелл жил тот, кого её мать уважала и, возможно, любила. Имя Эддарда Старка она слышала из её уст только несколько раз, украдкой, тайком. Леди Дейн никогда о нём не говорила. Быть может, прав был Эйегон, и Дени являлась ему роднёй по крови? Кто-то ведь должен был знать… Об этом нужно подумать. Не сейчас, позже… В этих мыслях Дени попался на глаза сундучок с драконьими яйцами. Она так и не решила, что с ними делать. И мать не дала никаких распоряжений, словно для неё это ничего не значило. Руки сами открыли его. Вот они, три её сокровенных желания, мечта её детства, которой никогда не суждено сбыться. Она рассмотрит их ещё раз. С тех пор, как ей подарили это сокровище, Дени разглядывала его каждый вечер. Они манили её, завораживали, словно шептали призыв прикоснуться к ним, чтобы быть обогретыми теплом её маленьких рук. Она бережно брала каждое яйцо, изучала внимательно каждую деталь этих удивительных камней — блестящие завитки, причудливые штрихи на чешуйках, которые оставила природа, но не сумело стереть время. Вы волшебное чудо. Все три легли к ней на постель. Дени захотела уснуть и в последний раз увидеть сон, как её окружают живые драконы. Её драконы… Принцесса — шепнул голос в сознании. Мать называла её так несколько раз, давно, в детстве, когда расчёсывала её светлые волосы после купания. А потом, выливала на голову чёрную краску, чтобы никто не увидел её раннего серебра. А Дени не переставала воображать себя ей — настоящей принцессой, дочерью драконьего короля. Она воображала себя владычицей Древней Валирии, повелительницей огня, всадницей грозных крылатых существ. Глупая девчонка! Пора распрощаться с этой мечтой! Наутро, это будет наутро, когда закончится её последняя ночь рядом с драконами… Весь следующий день она провела в хлопотах. Подготовка к церемонии, прощание обитателей Звездопада, молитвы, служба в септе. И ни единой слезинки из её глаз, даже пусть замок впал в траур, погрузился в немую серую мглу — словно призрак смерти ворвался и захватил власть в этом доме. Эйегон нашёл её сам, выбил из суетливого ритма того напряжённого мрачного дня, чтобы выразить свои соболезнования. Он был хмур и немногословен. Конечно, судьба меча была решена не так, как он рассчитывал — Эшара Дейн выразила свою волю отказом, а после не сказала больше ни слова. Дени не знала и не хотела пока думать, что с этим делать… Самым важным было проводить в последний путь её звезду-мать. И сделать это так, как она завещала однажды… К вечеру костёр был сложен, как надо. На берегу реки Быстроводная из дров выложили большую звезду. Дени сама лично пропитала маслом каждую веточку дерева, которое должно было гореть ярко. Больше масла, много больше… Дени была очень щедра на горючее. Костёр должен полыхать очень ярко, настолько, чтобы звёзды увидели, как на земле горит их сестра, чтобы поняли и приняли её к себе на небесах. Тело леди Дейн лежало на высоком постаменте, наряженное в её лучшее платье — густо-фиолетовое, расшитое серебряными звёздами и жемчужинами. Лицо скрывало тонкая вуаль, и Дени любовалась ей, как будто она просто спала. Даже мёртвой она была самим совершенством. Когда всё было готово, Дени подошла к ней ещё раз, откинула покров и поцеловала Эшару в холодный лоб. Густой запах масла лаванды, тяжёлый и терпкий, заполнил воздух. Спасибо тебе за всё, что ты сделала. Я любила тебя и всегда буду любить. И прощай. Забери с собой в небо вот этот подарок. Дени, дотронулась до холщового мешка у ног покойной, в котором лежали яйца драконов. Настала пора исчезнуть моей детской мечте. Пусть эта драгоценность не достанется никому! И нерождённые драконы упокоятся вместе с тобой. Я не буду ни о чём сожалеть. Дени покинула покойную и отправилась к своему месту. Всё было готово к началу ритуала сожжения. Семь лучей — и семь факелов в руках семерых людей, близких Эшаре Дейн, подожгли их. Дени бросила факел на песок и стояла, как завороженная. Пламя медленно побежит по лучам и направится к центру, разгораясь сильнее, пока в итоге не поднимется в небо высоко-высоко. Нужно было отойти подальше, но она медлила. Она слышала, как закричала Лореза, чтобы она отошла от костра на безопасное расстояние, но Дени, напротив, сделала шаг ещё ближе и встала, как вкопанная. — Миледи, — окликнул её кто-то, Дени повернулась и увидела Эйегона. — Здесь опасно. Она молча покачала головой. — Вам нужно беречь себя… — прошелестели её бледные губы… — Простите меня за то, что я сделала… Эйегон решительно схватил её за запястье, чтобы увести прочь. — Я не знаю, что вы задумали, но мы уходим отсюда вместе. — Нет, — неожиданно резко она дёрнула свою руку и сделала шаг назад. — Я должна быть там ещё раз… Проклятье! Зачем она сделала? Погубила сокровище Таргариенов. Она должна вернуть их ему. Эйегон дёрнулся на месте, но Дени быстро бросилась в центр «звезды», пока пламя на «лучах» не успело сомкнуться. Я справляюсь с быстрым течением реки, справлюсь и с наступающим пламенем. Я успею… — Дени, стой! — он бросился к ней навстречу, но верные стражники схватили принца крепкими руками, чтобы он не мог последовать за ней в огонь. — Не губи себя! Дени видела сквозь пламя, как он вырвался из хватки, слышала крик. Дени, вернись! Видела блеск меча и рассыпающиеся искры, слышала, как сталь рубит горящие поленья. Дени, нет! Глупый, он рискует собой, чтобы спасти её. Времени мало и нужно было быть быстрой… Пламя наступало и разгоралось сильнее, но в миг, когда она добежала до самого центра, она вдруг перестала его замечать. Она не слышала больше криков, не чувствовала наступающего жара. Внутри неё самой что-то шевельнулось, когда она коснулась драконьих яиц у ног ещё не тронутого огнём тела леди Эшары. И замерла. Взяв в руки чёрное с красным яйцо, Дени обратила взгляд к небу и увидела над рекой ярко-алую, словно кровь, звезду с длинным хвостом. Время будто пропало, как и чувство опасности. Увидев этот небесный знак, Дени вдруг поняла, что всё сделала правильно. Она там, где должна быть! Треск и гул разгорающегося погребального костра, вокруг неё смыкались смертоносные стены, но этот жар был приятен. Искры стремительными звёздами вились вокруг, их был целый рой над её головой, но сквозь их неистовый танец далёкое красное светило небес горело всё ярче. Оно казалось таким близким, что можно было дотянуться рукой… Сердце Дени забилось, и через миг её промасленное платье вспыхнуло прямо на ней… Жёлтый свет залил глаза, и ей показалось, что она ослепла. Пламя лизало кожу рыжими языками - блаженство подобно безумию! Ни капли боли, ни капли страданий, только безмерный восторг! Она, и правда, сошла с ума. Или уже умерла… Это было пожалуй не важно, потому что тот мир, в котором она очутилась, был прекрасен. Её несло в пучину огненного океана, на дно или, напротив, вверх на поверхность, было никак не разобрать. Она понимала, что оказалась в сердце той самой стихии, к которой её так безоглядно манило все эти годы. Все мысли пропали, пламя завыло свою песнь — песнь о жизни и смерти, об огне летящем ввысь к небесам. Колени согнулись, она села и коснулась их своим лбом, согнулась, как младенец в утробе. Голоса на непонятном языке шептали ей что-то, когда она растворилась в центре этой рукотворной звезды…***
Глаза жгло от дыма, они покраснели и нещадно слезились, когда веки поднялись… Дени сидела на коленях с низко опущенной головой. Она чуть шевельнулась и подняла взгляд к небу. Красной звезды не было видно… Пепла — по пояс. Воздух пропах гарью, солнце окрасило розовым небосвод. Что это за мир? — была первая мысль. Что ты тут делаешь? — была мысль вторая, когда перед ней возник Эйегон. Его лицо, выражавшее муку, преобразилось, когда они встретились взглядами, тёмные глаза округлились, и он вмиг оказался напротив неё на коленях и обхватил её плечи. — Дени, чудо, ты жива. Жива. Слышишь? — пальцы нервно очертили овал её лица. — Боги, как же я счастлив. Прости… — он смотрел на неё во все глаза и, казалось, не верил им. — Кто ты такая, Дени? Это невероятно… Она почувствовала холод. Она была полностью обнажена, лишилась всех волос на своём теле, и инстинктивно прикрылась руками. В следующий миг его чёрный шёлковый плащ с трёхглавым драконом лег на её плечи. Я принцесса — ей вдруг захотелось так ответить ему. Эйегон смотрел на неё удивительными глазами. Он впал в отчаяние, думая, что она умерла — это было понятно без слов. Двое сидели напротив друг друга, как будто стали родными. Дени завернулась в плащ и чуть приподнялась. — Спасибо тебе, — она бережно обхватила его обожжённую руку. — Я отнесу тебя в замок, — предложил Эйегон, но Дени покачала головой. — Подожди, — легко улыбнулась она, чуть приоткрыв шёлк на груди, и тут же из-под него наружу юркнуло маленькое крылатое существо чёрного цвета. Это был настоящий дракон, такой крошечный, что мог поместиться на ладони! Он сел на её плечо, и следом показался ещё один, изумрудный. Третьего, белого, она достала из-под плаща сама и посадила на плечо Эйегона, который в тот миг совершенно растерял дар речи… Он не мог даже дышать… — Мы одной крови с тобой, Дени, — прошептал он, когда они снова встретились взглядами. — Оба от крови дракона… Её глаза округлились и наполнились слезами. Все эти годы её сердце шептало ей правду! Это был миг настоящего счастья, и она разрыдалась, как ребенок, уперевшись лбом в его грудь.