Игра двоих

      Королева мертва. Она лежит камнем в неведомом месте, и, наверно, уже истекла кровью. Сколько прошло времени - миг или годы, с тех пор, как её уничтожил любимый? Как похоронили её? Что стало с её людьми? Что с Дрогоном? Его тоже убили? Убил ли он в ответ за неё?       И почему до сих пор её всё это волнует?       Волной ударяет жар. Больно, но чертовски приятно. Дейенерис даже на миг кажется, что глаза распахнулись, но веки всё же остаются мертвенно неподвижными. Это её внутренний взгляд в глубоких видениях. Дейенерис не чувствует своего прежнего тела. Она вдруг понимает, что стала драконом! Смерть уже открыла ей новый путь - в теле того, чья кровь текла в её жилах! Каких богов благодарить? Теперь у неё будут собственные крылья, и она сможет сама извергать пламя. Теперь она полетит туда, куда захочет, сожжёт и сожрёт всех, кого захочет!       Вот дивные перепончатые крылья разворачиваются, вот она взмывает вверх, стремительно покидая пустоту. Где-то высоко-высоко должен быть свет, и скоро она пройдёт через тень и увидит его.       Так нужно, родная. Тот взгляд - пустой, бесконечно тёмный, бесконечно холодный - оросила слеза. Она снова видит его глаза, чувствует стальное лезвие в сердце. Крылья слабеют, и Дени превращается в камень. Она уже падает вниз. Дракона снова убили, и снова теми словами. Ей нет покоя даже после смерти, нет свободы от боли пережитого!!! Нет, и никогда не будет...       Она разбивается о землю на тысячи ледышек. Она превращается в воду и проникает глубоко в землю, течёт к её недрам. Проклятье! Боги, верните мне мои крылья!!!       - Дени...       Королева открывает глаза.       Снова тьма, но она уже чувствует прохладу. Она отчего-то слышит стук своего сердца, ощущает дыхание, но видит не более, чем ничего.       Уйди! Прочь! Хочется крикнуть во тьму. Она хочет вцепиться в него, разорвать на кусочки, спалить, уничтожить.       - Дени, - снова голос. И он ласковый. Это голос её Джона, того, кого она полюбила всем сердцем. Слёзы текут по щекам. Его пальцы касаются бережно, собирают солёные капли. Уйди! силится крикнуть Дейенерис, но язык нем, а глаза застилает влажная пелена, за миг до того, как падают отяжелевшие веки.       По улице, засыпанной пеплом, бежит Серебрянка, по шею в крови. Напуганная, мечется в страхе, ищет покоя. Где её всадница? Что она сделала, раз под копытами то, что было живыми людьми? Женщины, дети и воины, северяне и кхалы, шлюхи, торговцы, ремесленники, стражники - все едины перед силой дракона. Все ничто. Что она сделала?!       Дейенерис содрогается в страхе. Где мой покой и любовь? Их нет даже после кончины! Не заслужила и никогда не заслужит! Её предали все, но она стала предательницей сама для себя в самом конце.       А в ушах всё сильнее топот копыт, ржание лошадей. Слышатся смех и крики детишек, слышится запах трав Дотракийского Моря...       И кхалиси открывает глаза.       Её заливает солнечный свет, и она видит шатёр перед своими глазами. Это покой? Она идёт к нему на твёрдых ногах. Пусть на миг, но ощутит родное, желанное!       Дени открывает покров. В жаровне алеют угли, приятная полутьма окутала знакомое место. Пусто. Солнце и Звёзды куда-то ушёл, но ей кажется, что он вот-вот вернётся, чтобы обнять. В дальнем углу её прежнего дома Дени замечает то, чего раньше не было - колыбель, собранную из веток и шкур, искусно расписанных на дотракийский манер. И её сердце колотится. Она не пуста, в ней спит ребёнок, отвернувшись от матери, мирно сопит. У него тёмные волосы, его дыхание тихое. Живое дитя.       - Так было нужно, родная. Прости... - голос Джона, не Дрого. Проклятье! Готовая прикоснуться к своему сыну, Дени замирает на миг в объятиях убийцы. Его стальные пальцы на шее, он шепчет ей в ухо тем дивным голосом, каким шептал о любви в их самые жаркие ночи.       - Где ты сейчас? Чего хочешь? Что чувствуешь? - и холодные руки отпускают её на мгновение. Слёзы Дени льют градом. Она берёт на руки малыша, и за миг до того, как покажется его личико, всё видение обращается прахом. Тёплый свёрток сдувает в пыль ледяной ветер, она поворачивается и не видит ничего, кроме снега.       Бесплодная, бесплотная, уничтожившая все свои начинания! Какая бесславная гибель! И славная жизнь обернулась кошмаром, привела в другой, ещё больший посмертный кошмар на тысячи лет. Не справилась с болью, не смогла смириться с тем, что любовь умерла. И убила, УБИЛА невинных, которых поклялась защищать! Боги её не простят - она вдруг поняла это. Она будет вечно метаться, как напуганная Серебрянка. Будет метаться по шею в крови, в вечном страхе, без капли любви.       Дейенерис открывает глаза.       Полумрак, пелена, странный озноб. Запах Севера, который так хорошо ей запомнился. Холодных пальцев касается влажное тепло - язык огромного белого зверя.       - Ты Призрак? - лепечет она, словно пьяная. Волк урчит и приближается к ней, тычет мордой в солёные щеки, лижет лицо. - Зачем? Не надо... Оставь меня... Ты должен быть со своим королём.       Призрак словно понимает её и отползает подальше, замирает, растянувшись на шкуре, как верный сторожевой пёс.       Дени на миг одолевает дремота - непонятная борьба сна и желания полностью пробудиться. Каждый вдох отдаётся болью в груди, тело не слушается. И когда глаза Дени открываются вновь, в полутьме она видит лицо Джона - так близко и чётко, словно это не просто видение.       Рука находит силы подняться. Рука находит силы замахнуться. Но на удар сил уже нет. Он выходит слишком бережным, лёгким поглаживанием по бороде. Дени силится вновь, сжимая слабый кулак, пытается зарычать.       - Прочь! - стонет она, замахнувшись, старается вцепиться ногтями.       - Не надо, Дени. Мне не будет больно, как бы ты ни пыталась       Он берет её руки и опускает так, чтобы они легли вдоль её тела, придерживает, чтобы не рыпалась.       - Ты теперь будешь моим вечным призраком? - тихо произносит она и чувствует желание завыть. - Вечность смотреть мне на тебя - убийцу, положившего конец драконьей династии, Эйегона-суку-Таргариена, которого я до сих пор... Скажи, а ты тоже умер вслед за мной? И как? Тебя убил Дрогон или ты сам вонзил кинжал в своё сердце?       Джон качает головой, и в тот миг она видит на его губах едва уловимую улыбку.       - Нет, Дени, я жив. Как и ты...       - Но... Я помню...       - Ты жива, потому что я убил тебя сам, - его хищный оскал совсем близко. - Я убил королеву. Это правда. И у меня не было другого выхода.       - Не было? - Дени распахивает глаза до предела. - Ты мог подарить мне немного любви, чувство того, что я нужна тебе. Просто немного покоя моей душе после всех-то потерь. У меня никого не осталось, кроме тебя. Но я увидела холод. Я увидела предателя, никчёмную тень, в которую превратился тот, кого я любила. Ты не сказал "нет", ты не сказал "да". В глазах - лишь тоска и безразличие. Вот я и выбрала страх. Ты помог мне его выбрать. Раз никто не может полюбить дракона, то так тому и бывать.       - Я не мог справиться с правдой настолько быстро, насколько тебе хотелось бы, - голос Джона недобрый. - В этом моя вина и ошибка. Я уже был готов предложить тебе брак, как Эйегон Таргариен в тот вечер, оставалось только протрезветь. Но ты пришла ко мне и предложила никогда никому не говорить правду. Ты предложила мне дальше оставаться никем. Тебе не хотелось видеть рядом с собой равного, лишь бастарда-любовника, который прибежит к тебе по первому зову. Гордая королева. Что-то говорила о любви, а в глазах сиял Трон. Вот и всё твоё желание. Но даже после этого я отпустил Призрака, тщетно надеясь на то, что ты одумаешься и вспомнишь о том, что ты говорила мне на корабле - о заветном, самом желанном - о семье. Мы двое могли быть семьёй, даже не будь у нас потомства, сколько славного могло получиться. Когда вместе. Когда живы и любим, когда уважаем и прислушиваемся друг к другу в заботе. Жаль, всё это не о тебе. Ты получила то, что хотела. Но я убил тебя-королеву. Ведь если бы это сделал кто-то другой, а это бы сделали очень скоро, то не дышать тебе больше. Я убил тирана потому, что верил, что увижу вновь свою любимую женщину - ведь, признаться, мне уже являлись видения о том, как оживить мертвеца, и не раз. Я решил, что это был знак.       В прохладном воздухе повисло молчание.       - Ты не сможешь простить меня, как и я не прощу, - прошептала Дейенерис после длительной паузы.       - Говори за себя, королева. Я простил... Чёртов дурак...       - Мне нужно идти, - Дейенерис переваливается на бок. - Где Дрогон?       - Он там, снаружи. Иди, - говорит Джон, поднявшись на ноги, и указывает на выход из шатра. Дейенерис удаётся ползти. - Он покорно ждёт возвращения своей матери-королевы. Чтобы отнести обратно... А хотя... - Джон делает шаг, возвышаясь над беспомощной Дени. - Твоего Железного Трона больше нет. Я отдал Дрогону приказ сжечь его, и он это сделал. Потом я положил перед ним твоё тело, и он прижёг твою рану. Он принёс нас сюда. Хороший дракон - и мертвецов, и живых сжигает преславно.       - Я так понимаю, что ты не уймёшься и будешь говорить всё, что хочешь, - хрипит Дени, корчась от боли. Полог шатра уже совсем близко. - Говори, раз уж появилась такая способность. И да, спасибо, что оживил.       Собрав все силы в кулак, Дени останавливается и садится на колени. Ни за что не попрошу его о помощи. Выход из шатра совсем близко - жаль, не дотянуться рукой. Откинуть бы проклятую шкуру и увидеть дневной свет, почувствовать дыхание свежего воздуха, увидеть последнего сына живым - это всё, чего она хочет сейчас.       Джон обходит и встаёт перед ней, загораживая выход.       - Такой слабой тебе сейчас не улететь, упрямица. Но я не буду держать тебя. Уходи, королева, твой народ ждёт твоего возвращения. Я не буду держать. Иди. К новому Железному Трону, к новой столице, к старому колесу, которое я попытался сломать за тебя. Лети же.       Покров шатра открывается, и Дени замирает. Она видит тот водопад, к которому они прилетали на драконах. Вокруг больше зелени, больше весны, но природа по-прежнему прекрасна и восхитительна.       - Дрогон! - она видит дракона, лежащего у ручья. - Я здесь, мой хороший, - пытается крикнуть осипшим голосом. Ещё немного усилий на четвереньках - и Дени приблизится к сыну так, чтобы он услышал её. Но вместо этого она падает, лежит неподвижно лицом в землю, пока, наконец, руки Джона не поднимают её высоко. Она отворачивается, чтобы не смотреть на него. Больше никакой слабости, никакого щенячьего взгляда он от неё не увидит!       Она же не слышит от Джона больше ни слова. Он опускает её рядом с Дрогоном, который лишь слегка приподнял голову, чтобы поприветствовать мать.       - Дрогон, - улыбается Дейенерис. - Как хорошо... - И прижимается лбом к твёрдым горячим чешуйкам, слезы снова ручьём. - Как же это выходит - мы с тобой оба чудовища, которых хотят уничтожить, - шепчет она. - И это только моя вина. Я люблю тебя, мой хороший, ты принял мою волю и стал карой для тех, кто просто попал в поток моей ярости. Мой прекрасный, грозный сын, ты невинное создание, и всегда таким будешь. А мне не стоило оживать.       Дракон тихонько заурчал. Их взгляды встретились.       - Что ты хочешь сказать, мой хороший? Тебе здесь не нравится и ты хочешь уйти? И если да, то куда? Назад в Эссос? - она целует его между ноздрей. - А где ты будешь свободен, Дрогон? Где ты не будешь рабом ничьей воли, в том числе и моей? В Валирию, к берегам Дымного моря - быть может, там нам обоим самое место...       Дрогон фыкнул и отполз назад, затем, сделав взмах мощными крыльями, взлетел и скрылся в ущелье неподалёку.       - Он постоянно прячется там и прилетает сюда ненадолго, чтобы полежать у ручья, - послышался голос Джона, который всё это время находится рядом. - Он почти всё время хоронится в той расщелине в скале, словно бережёт что-то ценное. Я не был там, хоть он и не угрожал мне. Мы даже охотились вместе, но на его территорию я так и не ступил. Лучше тебе самой это сделать - так будет верно.       Дени кивает Джону, пытаясь понять, почему дракон вдруг начал прятаться...       - А что, если он захочет остаться здесь, быть на воле, - задаёт она вопрос вслух самой себе. - Последний дракон и его воля остаться в этой скале. Как быть?       - А чего хочешь ты сама - ты знаешь? Он твой сын, и будет служить тебе. Как и я буду служить, если попросишь, пока не подниму тебя на ноги после смерти. Я ведь поклялся в верности своей королеве.. А дальше выбор по-прежнему за тобой. Я не буду больше вмешиваться в это. Я наследник престола без Трона. Бастард без земель, дозорный разрушенной Стены, всадник мертвого дракона. Я и не волк и никогда не вернусь в Винтерфелл. Я цареубийца и, верно, проклят. Но, знаешь, покой я вполне заслужил. Здесь, у водопада. Я нарёк это место своим домом, ведь о нём мечтала любимая до того, как королева убила её. И если ты тоже хочешь жить здесь, то придётся смириться со мной. Дрогон смирился.       Дени посмотрела на своё отражение в прозрачной воде, зачерпнула ладошкой, чтобы умыться.       - А сколько живут после возвращения, ты знаешь? Мы по-прежнему смертны, но возьмёт ли нас время?       - Я не знаю, и, пожалуй, никто не знает. Только время покажет, живы ли мы по-настоящему, или мертвы. Быть может, состаримся, как обычные люди, а быть может, останемся молодыми дольше, чем может позволить природа.       А что отличает живых от мертвецов? В голове возникают десятки вопросов. Способностью ходить и говорить, есть, спать, заниматься любовью? Или нечто другое - способность бояться, способность раскаяться, сожалеть, радоваться, рыдать или желать? И способность любить?       - Отнеси меня обратно, Джон, - тихо произносит Дейенерис после раздумий. Руки дрожат от немощности, и сидеть дольше на месте она не может.       - Да, - он легко улыбается ей, подняв на руки. - Я приготовил для тебя королевскую трапезу, моя...       - Перестань, - она кладёт слабую ладонь на его губы. - Ты знаешь, как правильно произносить моё имя.       Он не говорит больше ни слова, только облегчённо вздыхает, когда она опускает голову на его плечо. Ей тепло, солнце греет приятно. Щебет птиц, запах талой земли радуют сердце. Ещё немного, и королева уснёт навсегда - она знает это. И тогда откроет глаза обычная женщина. Чтобы взять то, что по праву её - счастье с любимым на тысячу лет.