Cerca Trova

Нью-Йорк был шумным, грязным и пах помоями настолько сильно, что Малфою захотелось зажать нос. К Америке он относился с брезгливостью, а к менталитету американцев — с презрением. Они вечно куда-то бежали, вечно спешили, оправдывая это тем, что, видите ли, опаздывают. Так нужно было выходить вовремя, правильно рассчитывать время и не провоцировать столпотворения и несчастные случаи. С аппарацией в Америку тоже было неважно. С одной стороны, можно было не искать неприметных закоулков: американцев мог удивить разве что грузовик, но никак человек, который пусть и появился из воздуха. Была и другая сторона, та, в которой было невозможно аппарировать точно к месту назначения. Как бы ты не был сосредоточен, что-то могло пойти не так: и вот вместо тротуара ты стоишь на крыше огромного здания и не знаешь, что делать дальше. — Блисс сейчас в Нью-Йорке? — спросила Грейнджер. Малфой, хотевший ей ответить, замер на полуслове. Может быть, Грейнджер была права. Может быть, это мир действительно являлся адом. Адом, в котором Поппи Лейк решила надеть хлопковое летящее платье, адом, в котором Поппи Лейк не занавешивала лицо волосами, смотрела на всё восторженно, улыбалась открыто, не теребила ногти и выглядела достаточно спокойной. Когда Малфой увидел Грейнджер в этом платье, то потерял дар речи. — Ты нашла это в шкафу Лейк? — только и смог спросить он. — Нет, я нашла в её кошельке деньги и комиссионный магазин в нескольких кварталах отсюда, — виновато сказала Грейнджер. — Или я бы скончалась от теплого удара. На секунду Грейнджер нахмурилась. — Я же могу, ведь так? Или нет? Это будет считаться моей смертью, или это будет смерть Поппи? — Что, ещё одна? — машинально спросил Малфой. Грейнджер сразу изменилась в лице, и Малфой понял, что она об этом даже не думала. Для него, да и для любого человека всё было предельно понятно: Поппи Лейк была мертва, и в своем собственном теле её не было и никогда больше не будет. Но этого не знала, или, по крайней мере, не осознавала Грейнджер. Малфой быстро сменил тему, но процесс уже был запущен: Грейнджер ушла в свои мысли, на любые фразы отвечая односложно и коротко. — Малфой, — повысила голос Грейнджер. — Блисс сейчас в Нью-Йорке? — Не знаю, — честно ответил Малфой. — Но её отец — да. Малфой огляделся по сторонам: и недовольно поморщился. — Нам придётся спуститься в метро. Грейнджер только пожала печами. Когда они вышли из метро, Малфой глубоко вдохнул: и сразу же поморщился. Ему казалось, что он вдохнул не воздух, а скопление грязи и пыли. В непосредственной близости от станции метро Пат находилась Гринвич Стрит. Малфой махнул рукой в сторону стеклянного, двухсотметрового здания, в которое им предстояло пройти. — Боюсь представить, что будет, если оно обвалится, — завороженно сказала Гермиона, смотря ввысь. — Хотя, о чём это я. Вряд ли такое возможно. — Возможно, если в него врежется самолёт, — ответил Малфой. — Как четыре года назад. — Ты серьёзно?! — Более чем, — кивнул Малфой. — Ты не представляешь, какой шум наделал этот инцидент. Некоторые волшебники до сих пор думают, что это дело кого-то из наших. Держись рядом. Сейчас придётся несладко. Оказавшись на сорок шестом этаже, Малфой убрал палочку и, пройдя в конец коридора, открыл стеклянную дверь. Посреди теплых охровых стен, посреди зеленых растений в белых горшках, посреди бесшовных серых ковров восседал Филипп Бромлей. Он, уткнувшись взглядом в монитор компьютера, быстро печатал, попутно разговаривая по телефону. — И скажи Мейсону, что если через час отчет не будет на моём столе, я засуну его голову туда, где не светит солнце, — раздраженно сказал Филипп. — Какие цветы? Ты совсем больной?! У моей жены аллергия на лилии, пустоголовый ты кретин. Она их получила? В таком случае, останови это. Сам реши, идиот! Хоть привязывай себя к аистам и лети в мой дом, но сделай всё, чтобы Роза их даже не увидела. — Я помню его другим, — шепотом сказала Гермиона. — Я тоже, — также шепотом ответил Малфой. — Думаю, всё дело в том, что мы никогда не видели его за работой. — И не должны были, — громко сказал Филипп. — Сегодня у меня не назначено, так что выйдите из моего кабинета, иначе я позову охрану. — Мистер Бромлей… — Меня не интересуют ваши предложения, — резко ответил Филипп. — Мистер Бромлей, наденьте очки, — раздраженно сказал Малфой. Когда Филипп надел очки и снова посмотрел на них, то на секунду удивлённо поднял брови. И сразу же стал холодным и отчужденным. — Зачем вы пришли, мистер Малфой? Если это касается каких-либо предложений от вашего отца, то я больше не веду дел с миром магии. А даже если бы и вёл, то ваш отец был бы последним человеком, с которым я стал бы сотрудничать. — Вы же догадываетесь, что дело вовсе не в моём отце, — устало ответил Малфой. Филипп встал со своего места и жестом пригласил их войти в кабинет. Малфой, пропустив Гермиону вперёд, закрыл за собой дверь. — Присаживайтесь, — Филипп кивком указал на диванчик. — Чай, кофе? — Нет, спасибо. На самом деле, я… — Если собирается выспрашивать что-то про мою дочь, убирайтесь, — перебил его Филипп. — Мистер Бромлей… — Мистер Малфой, я всё про вас знаю, — махнул рукой Филипп. — Я знаю, кем вы работаете, я знаю, чем вы занимаетесь. — И обеспечиваете нас неплохим финансированием, — закончил за него Малфой. И тонко усмехнулся, когда увидел реакцию Филиппа Бромлея. У любого человека было право финансировать любое дело и любую организацию так, чтобы об этом не было известно. У любого человека было право выяснять что-то, что было ему интересно. На второй год своей работы Малфою стало интересно, откуда их небольшая команда получала такие суммы, на, казалось бы, дело совсем безысходное. Он и узнал. — Блисс знает? — спросил Малфой. — Нет. И не узнает. Блисс никогда не говорит о том, что произошло в Хогвартсе, и я надеюсь, что она отпустила эту ситуацию. — А вы, значит, не отпустили? Чувствуете вину за свою дочь? Филипп Бромлей взял трубку телефона. Малфой быстро поднял руки, мысленно себя коря. Он не хотел, чтобы его разговор с Филиппом Бромлеем дошёл до каких-либо упрёков. — Убирайтесь, мистер Малфой, — устало сказал Филипп. — Вам здесь делать нечего. — Вы даже не спросили, зачем… — Зачем вы ищите мою дочь? — понятливо спросил Филипп. — Для того чтобы пригласить её в свою маленькую команду по спасению девочки, надавив на чувство вины, попробовать начать снова ваши смешные школьные отношения или, не знаю, пригласить на свадьбу. При этих словах Филипп небрежно махнул рукой в сторону Гермионы. — Я не знаю. И, признаться вам честно, меня это не интересует. Моя дочь вами не интересовалась, значит, нет ничего, для чего вы могли бы быть ей полезны. Прошу вас покинуть здание или вас выведут. — Мистер Бромлей… — Пойдём отсюда. Малфой удивлённо посмотрел на Гермиону. Она встала с диванчика и пошла к выходу из кабинета. Открыв дверь, она обернулась и сказала: — Пойдём. Нам здесь делать нечего. Он хотел было сказать что-то, но Гермиона подняла брови, резко и быстро, кивком указав на дверь. Малфой нахмурился, бросив короткий взгляд на Филиппа Бромлея. Он лишь кивком указал на дверь, мол, послушайте свою подругу и уходите. Когда они оказались рядом с лифтом, Малфой непонимающе спросил: — Да что на тебя нашло? — Разум, — ответила ему Гермиона. — Я знаю, как мистер Бромлей относится к Блисс. Даже если бы я сказала ему, кто я на самом деле, он бы всё равно нам не помог. — В таком случае, что ты предлагаешь делать? Гермиона, улыбнувшись, кивнула в сторону дальнего офиса. Малфой посмотрел за прозрачную стену: какой-то парень, обливаясь потом, разговаривал по телефону, умоляюще тараторил и нервно, быстро постукивал пальцами по столу. — Они здесь все под Филиппом Бромлеем, — сказала Гермиона. — Как думаешь, кто это? Мейсон, который должен сдать отчет? Или он ищет аистов? — Каких аистов? — непонимающе спросил Малфой. — Тех самых, которые должны помешать доставить лилии его жене, — терпеливо ответила Гермиона. — Так что? Как на счет небольшой взятки? — Стой здесь, — засмеялся Малфой. — Сейчас подойду. Когда он вернулся, Гермиона всё ещё стояла на месте. И смотрела на него широко раскрытыми глазами, в которых плескалось что-то, похожее на панику. — Что-то случилось, пока меня не было? — осторожно спросил Малфой. — Нет, я просто… нет, — рассеянно ответила Гермиона. — Узнал что-нибудь? — Розалинда Бромлей сейчас дома, — сказал Малфой, махнув бумажкой. — Нам придётся поймать такси и несколько часов потрястись. — Я думала, она живёт в городе. — Розалинда Бромлей? — хмыкнул Малфой. — Только в том случае, если бы небо обвалилось. *** Грейнджер волновалась, что им придётся стучаться во все дома, чтобы найти Розалинду Бромлей, Грейнджер волновалась, что это может показаться подозрительным, что у Филиппа Бромлея могут быть глаза и уши везде. Малфой знал, что им не придётся стучаться во все дома. Ещё до того, как они въехали в небольшой пригород, Малфой знал, как он будет выглядеть. Знал о подстриженных лужайках и высоких деревьях. Знал, что за огромными воротами домов будет не много: пять или восемь — максимум. Знал, что дом в конце дороги будет самым большим, самым помпезным и, разумеется, с самой большой территорией. — Они точно живут вдвоём? — удивлённо сказала Грейнджер, рассматривая дом. — Он просто огромен. — Ты прошлый не видела, — усмехнулся Малфой. — Он был ещё больше?! — Раза в три, — припомнил Малфой. — И к нему прилагался персональный лес. Грейнджер только покачала головой. — Это проблема? Ты же знаешь, что семья Блисс богата. — Да. Когда она взяла меня с собой в Испанию, я всё время думала, сколько же её отец отдал за номер в том отеле, — задумчиво ответила Грейнджер. — Но… — Но? — Ты всегда вёл себя, как богатенький мальчик, — сдалась Грейнджер. — И все, кто тебя окружал, тоже так себя вели. Блисс так себя никогда не вела. Грейнджер нахмурилась, будто припоминая что-то. — Или я просто не хотела этого замечать. Когда Малфой расплатился с таксистом, его сразу же встретили. Он ожидал любого приёма, ожидал, что может напороться на защитный барьер, который не вызвал бы подозрений у магглов. Чего он не ожидал, так это увидеть телохранителя семьи Бромлей, имя которого он при всём желании вспомнить не мог. Встречал он их радужно, с палочкой в одной руке, и оружием наперевес — в другой. — Мистер Бромлей предупредил, что вы можете прийти, — холодно сказал он. Малфой на секунду прикрыл глаза, сумев воздержаться от тяжкого вздоха. Он и забыл, что все, кого Блисс называла «семьёй», имели в голове исполинских тараканов. — Послушайте, мы просто… Телохранитель, подняв ружье, выстрелил. Грейнджер вздрогнула и отпрыгнула назад. Малфой только поморщился. Телохранитель перезарядил ружье. — Убирайтесь с этого участка, мистер Малфой, или следующий выстрел придётся вам в ногу. — Тогда вам придётся стрелять в мою ногу, — разозлился Малфой. — Послушайте, я не понимаю, в чём дело. Я не хочу причинить вред кому-либо, я просто… — Уилл! Точно, телохранителя звали Уилл. Уилл обернулся и слегка дернул головой и повел шеей, давая возможность увидеть дернувшийся кадык. Любой человек, который не знал бы, что происходит, сейчас бы находился в недоумении, не видел бы повода для волнения. Женщина, которая к ним приближалась, выглядела гордой и статной, но не выглядела как человек, который мог представлять какую-либо угрозу. «Любой человек» бы ошибался. — Уилл, немедленно убери гильзу с моего газона, — постукивая носком туфельки, сказала Розалинда Бромлей. — И пулю. — Миссис Бромлей, я… — Если я правильно оценила ситуацию, ты только что угрожал чистокровному британскому волшебнику, — коротко подняла брови Розалинда. — А у него в руках даже палочки нет. Разве это похоже на теплый приём? — Миссис Бромлей… — Разве это похоже на тёплый приём, Уильям? — повторила Розалинда, смотря на него, как удав на кролика. — Нет, миссис Бромлей, это не похоже на теплый приём, — отступив назад, сказал Уилл. — И? — И такого больше не повторится, миссис Бромлей, — ответил Уилл с всепоглощающей тоской. — Мистер Малфой, мисс… — Грей… — Лейк! — повысил голос Малфой. — Грейлейк? — переспросила Розалинда. — Позвольте вам спросить, вы что-нибудь знаете о Фенрире Грейлейке? — Вы ошиблись, миссис Бромлей, — сказал Малфой. — Его фамилия — Грейбек. Мисс… Грейлейк не имеет к нему никакого отношения. — Меня зовут Поппи, — тихим голосом сказала Грейнджер. — В таком случае, если вы не имеете отношения к чему-то, что портило мне жизнь, прошу пройти в мой дом, — сказала Розалинда Бромлей. — Мистер Малфой, и от вас я не потерплю обращения «миссис Бромлей». Зовите меня Розалинда. — Хорошо, Розалинда, — кивнул Малфой. — Уилл, гильза, — напомнила Розалинда. Когда они подошли к парадным воротам дома, Малфой, не удержавшись, сказал: — Как я вижу, вы по-прежнему строите домашних, Розалинда. — Если бы, — едва заметно усмехнулась она. — Если бы всех из своей семьи я могла строить. Малфой посмотрел на Грейнджер, и он знал, что сейчас, как и у него, в её голове пронеслись десятки случаев с участием Блисс. — Мне предложить вам чаю, или вы сразу оповестите меня о причине своего визита? — Нам нужно найти Блисс, — сказал Малфой. — Значит, чай, — сказала Розалинда, и, достав что-то, похожее на миниатюрный телефон, нажала на несколько кнопок. Они расположились в гостиной, которая на мгновение вернула Малфоя в прошлое: слишком сильно она была похожа на библиотеку Блисс, с её стеклянными колокольчиками, большими окнами и множеством растений, расставленных в хаотичном порядке. Розалинда открыла дверь гостиной, ведущую в сад, и теплый ветер, пахнущий розами, ворвался в комнату. — Я бы предложила вам пройти в сад, мистер Малфой, но всё ещё помню, что вы сделали с садом в Бирмингеме, — сказала Розалинда и слегка отстранилась, когда горничная опустила поднос на стол. Грейнджер, подойдя к нему, дернула его за рукав рубашки. — Что ты сделал с садом в Бирмингеме? — шепотом спросила она. — Это было давно, я плохо помню, — солгал Малфой. — Он его оборвал, — ответила за него Розалинда. — С середины. — У миссис Бромлей ещё неделю дергался глаз, — сказал Уилл, зашедший в гостиную. Он встал чуть в стороне, так, чтобы не мозолить глаза напрямую, но так, чтобы его присутствие ощущалось. Когда служанка разлила чай, раздала каждому по чашке и удалилась, Гермиона, проводив её взглядом, спросила: — Могу я узнать, по какой причине вы не держите домовых эльфов? Дело в том, что вы живете с обычными людьми или дело в чем-то другом? — Дело в чем-то другом, — рассматривая Грейнджер с отдаленным интересом, ответила Розалинда. — Мы отказались от услуг домовиков несколько лет назад. — Выходит, вы считаете несправедливым то, что происходит с домовыми эльфами? — взволнованно спросила Грейнджер. — Что? Нет, разумеется, — издала смешок Розалинда. — Мне откровенно всё равно, что происходит в жизнях домовых эльфов. — Когда вы в последний раз были в магическом мире? — решил сменить тему Малфой. — Регулярно посещаю приёмы на протяжении последних пяти лет, — ответила Розалинда. — Почему вы спрашиваете? — Я просто подумал, что… если всё улеглось, и Блисс… Блисс больше вас не навещает, то вы захотите жить в мире, к которому принадлежите безоговорочно, — сказал Малфой, проклиная себя за запинки и невозможно подобрать нейтральные выражения. — Какая чушь, мистер Малфой, — спокойно произнесла Розалинда. — С тех пор, как я вышла замуж за своего мужа и родила дочь, на территории магического мира я жила от силы год. И, позвольте узнать, с чего вы взяли, что Блисс нас не навещает? — То есть, навещает? — опешил Малфой. — Вы видитесь с ней? — Конечно, мы с ней видимся, — слегка удивленно ответила Розалинда. — Если у неё получается, она проводит в нашем доме все выходные. — Она… прилетает к вам? — Сюда? Нет, какой в этом смысл? Даже когда она училась в Гарварде, то приезжала на машине или же Филипп… — Подождите, — Малфой мотнул головой, ощущая, что теряет связь с реальностью. — Блисс училась в Гарварде? — Да, Блисс училась в Гарварде, — следя за его реакцией, сказала Розалинда. — Если вы помните, она поступила на факультет науки и искусств ещё в те времена, когда училась в Хогвартсе. — Понятно, — медленно ответил Малфой. Сказанное Розалиндой по-прежнему не укладывалось в голове. — А где она сейчас? — А зачем вам нужно это знать? — ответила вопросом на вопрос Розалинда. Малфой начал обдумывать все варианты ответов с усиленной скоростью. Розалинда была единственной, кто мог указать им местоположение Блисс, единственной, кто мог им помочь. Что такого нужно было сказать Розалинде, чтобы она дала необходимую информацию? Что нужно было сказать Розалинде, чистокровной, следующей всем традициям, правилам их мира, что такого нужно было сказать Розалинде, которая, не смотря на всю свою власть над окружающими её людьми, не могла справиться со своей дочерью? Что же, Малфой искренне считал, что знал ответ. Знал его всегда. — Я хотел бы сделать предложение Блисс, — сказал Малфой, едва заметно опустив голову. — Я уверен, что-то, что у нас было, можно вернуть. Розалинда тонко улыбнулась и, поставив чашку на блюдечко, встала, отряхнув со своего платья невидимые пылинки. — Убирайтесь из моего дома, мистер Малфой. И свою подругу захватите. — Но почему? — растерялся Малфой. — Потому что я не могу взять в толк, с какой стати вы принимаете меня за дуру, — развела руками Розалинда. — С подобными людьми я общаться не намерена. Выход найдёте сами, или попросить Уилла помочь вам? — Миссис Бромлей, пожалуйста. Малфой и Розалинда одновременно посмотрела на Грейнджер, которая, встав с кресла, смотрела на неё. В отличие от Малфоя, она не играла. Он смотрел на неё, и понимал, насколько же сильно она волнуется на самом деле, насколько сильно она начала уставать от этой ситуации. Он знал, что Грейнджер и не рассчитывала на помощь Филиппа, но по каким-то причинам она искренне верила, что им поможет Розалинда. А теперь её вера шла прахом. — Нам очень, очень сильно нужно найти Блисс, — сказала она. — Мы никогда бы не причинили ей вреда. Просто… она единственная, кто может нам помочь. Я сожалею, но я не могу рассказать вам всех подробностей, по правде говоря, я не могу сказать практически ничего. Но нам действительно нужна ваша помощь. Розалинда внимательно рассматривала Грейнджер: её одежду, её волосы, её лицо. Лицо она рассматривала особенно пристально. В какой-то момент она едва заметно подняла брови и, поморгав, снова начала пристально наблюдать. — Блисс со вчерашнего дня не подходит к телефону, — наконец сказала Розалинда. — Не удивлюсь, если она снова потеряла мобильный, и со дня на день у неё сменится номер. Однако, сейчас она в Бордо. — Где именно? — спросил Малфой. — Остановилась в Лэ Мэйсон, — ответила Розалинда. — Подождите, сейчас я напишу адрес. Когда Розалинда вернулась, то протянула кремовый конверт не Малфою: Грейнджер. Она положила конверт ей в руку и снова пристально посмотрела ей в глаза, едва не соприкоснувшись с ней носом. Грейнджер сделала едва заметный шаг назад. — Когда поговорите с ней, скажите, чтобы она перезвонила мне. Или Филиппу, — сказала Розалинда. — Я провожу вас до дверей. Прежде, чем закрыть дверь, Розалинда снова посмотрела на Грейнджер и сказала: — Мисс Грейлейк, поправьте линзу. Она у вас съехала. *** Аппарировать в любой уголок Франции было наслаждением: курортные города славились множеством пригодных к аппарации нишам, улочкам и даже улицам. Прежде, чем Грейнджер успела что-то ответить Розалинде, Малфой, схватив её за предплечье, совершил мгновенную аппарацию. Грейнджер сразу же отошла от него и спросила: — Тебя ничего не удивило в словах миссис Бромлей? — Нет. Что именно должно было меня удивить? — Она сказала, что у меня линза съехала. — Тебе нужна дамская комната, чтобы её поправить? — предположил Малфой. — Что? — опешила Грейнджер. — Нет, то есть, да, зеркало бы пригодилось… Малфой, посмотри в мои… её глаза. Видишь что-нибудь? Малфой сделал так, как она просила: и вздрогнул. На миг ему показалось, что радужка её глаз раздвоилась, и теперь одна её половина была карего цвета, обычного цвета глаз Поппи, а вторая — ярко-голубой. Грейнджер, не дождавшись от него реакции, достала из сумочки небольшое зеркало и внимательно в него посмотрела. Она, аккуратно дотронувшись до глаза, вынула из него линзу и, положив на палец, удивлённо на неё посмотрела. — У неё хорошее зрение, — наконец сказала Гермиона. — Не знаешь, зачем Поппи Лейк носила цветные линзы? — Я даже не знал, что она вообще линзы носила, — признался Малфой. — До сегодняшнего дня я был уверен, что её глаза — карие. — Ты упоминал, что вы с ней три года знакомы, — удивлённо посмотрев на него, сказала Грейнджер. — И ты не знал, что она носила цветные линзы? — Грейнджер, логично предположить, что если она их не снимала, я не мог знать о настоящем цвете её глаз, — удивлённо ответил Малфой. — И тебя это совсем не удивляет? — Нет, — пожал плечами Малфой. — Лейк — одна сплошная странность… была. Была одной сплошной странностью. — Прекрати, — устало попросила Гермиона. — Может быть, когда я вернусь в своё тело, она — тоже… — Оживёт? — закончил за неё Малфой. — Я видел ванну. Вряд ли кто-то после такого может выжить. — И тебя это совсем не волнует? — спросила Грейнджер с искренней растерянностью. — Что девушка, которую ты знал три года, просто вот так… погибла? — Я подумаю над этим, когда закончу с тобой, — честно ответил Малфой. — Грейнджер, серьёзно, не нагнетай. Давай решать проблемы по мере их появления. По дороге они переругивались, едва слышно, так, чтобы не обращать на себя внимания. По дороге Малфой едва не налетел на толпу зевак, замешкался, когда им пришлось пройти через барьер, едва не пристукнул какого-то идиота, который пролил чай на его рубашку. По дороге, на пересечении времени от магического квартала и до отеля Лэ Мейсон, Малфой вновь почувствовал себя на семнадцать. Захотелось свернуться. Захотелось бросить в Грейнджер Конфудус, отдать её Фрумеру и пусть они сами решают, что с ней такой делать. У него была задача: вывести Гермиону Грейнджер из магической комы. Вывел? Вывел. Конечно, без последствий было бы не обойтись. Когда они зашли в отель, Грейнджер побежала на ресепшен. Малфой поморщился: консьерж неплохо знал английский, но у него была запонка–переводчик, к чему были такие сложности? Грейнджер вернулась к нему расстроенная и сообщила, что им ничего не скажут: любые сведения о клиентах отеля являются конфиденциальными данными. Для Малфоя это была возможность отвести душу: как следует приложив консьержа Конфудусом, он узнал, что Блисс находилась в одном из праздничных залов отеля. — Что у тебя с лицом? — встревоженно спросила Грейнджер. — Выглядишь так, будто узнал не самые приятные новости. — Блисс здесь, — ответил Малфой. — В зале, где проводят свадьбу. Грейнджер посмотрела на него… сочувственно, что ли. Посмотрела так, словно она понимала, что он чувствует. Малфой снова вернулся в свои тринадцать, четырнадцать лет, и так — до семнадцати. Грейнджер умела смотреть вот так, и, может быть, поэтому к ней было столь много расположения. От преподавателей, от Золотого мальчика всей магической Британии, от директора, от Блисс, в конце концов. Как же она тогда его раздражала: вечно вертелась вокруг неё, вечно отвлекала, по какой–то причине считала, что она, со своей грязной кровью, может стать подругой кому–то чистокровному. Малфой усмехнулся про себя. Грейнджер наверняка думала, что теперь он более терпим к крови. Так и было, конечно: большинство из тех, с кем он работал или контактировал, являлись полукровками. К грязнокровкам он относился так, как сложились бы звёзды на небе. В иной день он вполне спокойно переносил их присутствие, в другой же старался не морщиться при общении с кем-то из них. Поднимаясь на лифте, он украдкой посмотрел на профиль Поппи: на Грейнджер. Она столь долгое время была вне крови: она была редким материалом, одним из самых интересных случаев, которые могли бы произойти в магическом мире. В какой-то степени, она всё ещё им являлась. Малфой открыл тяжёлые двери и, войдя зал, услышал за своей спиной восхищенный вздох Гермионы. Своими огромными сводчатыми окнами торжественный зал напоминал ему Хогвартс. Что его от Хогвартса отличало, так это обилие позолоты на стенах, огромная хрустальная люстра, которая, упади на пол, обязательно бы кого-нибудь убила, и множество белоснежных, полупрозрачных тюлевых штор, которые надувались парусами от лёгкого дуновения ветра. — Где шары с бабочками? — послышался взволнованный шёпот за их спинами. — Их ещё не привезли, — ответили ему. — Как это — не привезли?! Немедленно звони курьеру, если понадобится, перехватывай его, но чтобы бабочки были здесь сейчас же! О чём ты только думал, до появления невесты меньше получаса! — Там есть свободные места, — сказала Грейнджер, указывая на стулья. — Давай дождёмся здесь. — Нет, стоит выловить её до церемонии. — Нет, не стоит, — категорично сказала Грейнджер. — Так мы запутаемся ещё больше, а я, признаться честно, устала от этой беготни. Дождёмся, пока пройдёт церемония, и подойдём к Блисс. Малфой был недоволен, но понимал, что в её словах есть резон: если Блисс хотела, она могла быть неуловимой. Он потёр глаза, и перед взором мелькнули две короткие вспышки: их разговор в аэропорте и их встреча через два года, на зимних кострах. Он давно не вспоминал об этом, да и не хотел вспоминать сейчас. Двери за его спиной заскрипели, послышался громкий хлопок, и тотчас же, следом за ним, в зал влетели сотни белоснежных бабочек: летали они хаотично и быстро, садились на цветы, сразу вылетали в окно или же путались в полупрозрачном тюле. Сразу же за бабочками в зал впорхнула женщина, которую вёл под руку мужчина, поразительно на неё похожий. — Что же, тут два варианта, — шепнула Грейнджер. — Или это двойная свадьба, и Блисс вот–вот войдёт, или же… — Она сидит среди гостей, — закончил за неё Малфой. — Да, я понял. Когда молодожены принесли свои клятвы и гости начали тянуться к выходу, Малфой пытался высмотреть Блисс. Это ни к чему не привело и он, поморщившись, подошёл к жениху. Он смотрел в его лицо, раздумывая, зачем бы Блисс нужно было идти на свадьбу к человеку, который выглядел много за сорок. — Вы что-то хотели? — удивлённо глядя на него, спросил мужчина. — Наверное, вам нужно подойти к Каролине. Вы пришли с её стороны? — Нет, — ответил Малфой. — Я пришёл к своей подруге. Блисс Бромлей, знаете такую? — Конечно, Блисс — наша с Каролиной подруга, — нахмурившись, ответил мужчина. — И организатор свадьбы по совместительству, — сказала Каролина, поравнявшись со своим мужем. — А вы, мистер… — Малфой. — Так вот как вы выглядите, мистер Малфой. Мужчина рассматривал его с каким-то насмешливым весельем и едва заметным презрением. Малфой потянулся за палочкой, но был остановлен предупреждающим жестом Грейнджер: мол, глупостей не делай. — Я вас не знаю, — стараясь говорить спокойно, сказал Малфой. — А я, когда-то, был о вас наслышан, — усмехнулся мужчина. — И прочитал множество желтой прессы, пытаясь понять, каким человеком вы являетесь. — И каким же человеком я являюсь? — ощущая холодную ярость, спросил Малфой. — Неважным, — нехорошо улыбнувшись, ответил мужчина. — А теперь, извините, наша свадебная церемония ещё не закончилась… — Блисс где-то здесь? — спросил Малфой, понимая, что если ему не ответят, то палочку использовать придётся. — Нет, Блисс пришлось уехать, — спокойно ответил Мохиндер. «Империо», подумал Малфой, направляя палочку на неприятного мужчину, а после — на его жену. Где-то на периферии сознания он услышал потрясенный вздох Грейнджер, но его это волновало мало: он развязал этим остолопам язык и теперь у него была необходимая информация. Когда они вышли из отеля, Малфой быстро записал адрес, по которому можно было найти Блисс. Предположительно можно было найти Блисс. Он очень надеялся, что место, в котором они побывают с Грейнджер, будет последним, и они разберутся со всеми проблемами. Малфой поморщился, представляя, что им снова придётся аппарировать в Нью-Йорк. — То, что ты сделал — незаконно! — воскликнула Грейнджер, не дав взять себя за плечо. — Если ты не замечаешь, то сейчас я сильно погряз в беззаконие, — холодно ответил Малфой. — Если тебе претят мои способы добычи информации и если ты так сильно жаждешь следовать букве закона, то сейчас нам прямая дорога в Министерство. Грейнджер посмотрела на него взглядом обиженным, затравленным и нестерпимо злым. Она открыла рот, собираясь сказать что-то, и лицо её, лицо Поппи, было преисполнено решимости. Малфой про себя усмехнулся. Конечно, это же Грейнджер. Сейчас она скажет, что они поступили глупо и, в самом деле, лучше бы им идти в Министерство. — Куда нам нужно аппарировать сейчас? — спросила Грейнджер. *** Ричард почувствовал жжение в нагрудном кармане и, вытащив деревянный жетон, с потрясением на него уставился. Он написал Дереку, в порядке ли всё с ним и его отделом. Дерек ответил, что если ему так хочется это проверить, то можно просто выйти из кабинета. Ричард усмехнулся: если Дерек разговаривал с ним в таком тоне, значит, никаких изменений не было. Он снова посмотрел на жетон, который горел всё сильнее: и понял, что проблемы, всё же, появятся. Ричард достал пистолет из кобуры. Перезарядил. И снова посмотрел на жетон, пытаясь вспомнить, что именно говорила ему дочка. «Если жетон светится синим — значит, заклинание безобидно. Если оранжевым — стоит беспокоиться, но не делать необдуманных решений. Если он красный… папа, пожалуйста, даже не раздумывай — бери пистолет». Ричард тогда спросил, сможет ли ему помочь пистолет. Дочка ответила, что вероятность большая, однако всё может произойти. Жетон становился всё ярче, раскалялся красным. Жетон нагревался. Ричард вышел из кабинета. — Всем встать на позиции, — скомандовал Ричард. — Приготовьте оружие. По моей команде — стреляем на поражение.