Дочь Хладной Гавани

            Уже несколько часов двое вооруженных мужчин шли по узкой тропинке, утопающей в тумане неизвестного происхождения, а над их головами раскинулось бесконечное звездное небо, испещренное разного размера разноцветными туманностями. Странные звуки окружали их со всех сторон, а в тумане виднелись фигуры, стремительно движущиеся в разные стороны, подчиняясь законам этого измерения.       Мачете шел впереди, высматривая очертания поселений, но создавалось впечатление, что здесь давно не ступала нога человека. Гераклион же, задрав голову, изучал небо и воронку портала далеко сзади, в окружении ритуальных высоких булыжников и статуй, отдаленного напоминающих Смерть в капюшоне с руками, сложенными на рукояти исполинских мечей.       Туман, густой и непроницаемый, обволакивал их, лишая всех чувств, помогающих человеку в опасности. Ветер трепал верхушки хвойных деревьев и елей, свистя и завывая волком.       Временами к этому ветру примешивались отдаленный рев дракона и странные завихрения в «искусственном» небе. Природа здесь была разнообразной: кустики, цветы, лечебные и неизвестные растения, исполинские деревья. Воздух наполнен волшебной энергией, она была здесь повсюду, и оба воина ощущали ее, впитывали и пытались узнать ее тайну. - Слышишь? – поднял руку Мачете, останавливаясь и вслушиваясь в рев, к которому теперь прибавилось хоровое пение… - Похоже на песни викингов, душ, которые упокоились в Совнгарде. - Что-то я ничего не слышу, - проворчал Гераклион, в который раз зацепившись за корягу, - Одина мне в жены! Здесь нужен капитальный ландшафтный ремонт! Он отряхнул замызганные в траве ботинки и поправил слетевший с плеч мешок. Ему было здесь некомфортно, атмосфера неизвестности давила с силой, сравнимой с метеоритным дождем.       Песня викингов продолжала бить набатом в их ушах, туман расступался перед ними, и неожиданно прямо перед ними возник призрак воина, который монотонным голосом извещал: - Уходите скорее! Ужас ждет в этом тумане.       Судя по виду доспехов, перед ними был офицер Братьев Бури, с заткнутой за спину секирой. Он продолжал: - Многие пошли в темную долину, но любая отвага бессильна против врага, что путь стережет.       «Ему бы стихи писать, а не головы рубить!» - подумал про себя Гераклион, осматриваясь вокруг. - Сам-то кто будешь? – поинтересовался Довакин. - Близ Бездны Гигантов, во мгле предрассветной, - вместо ответа продекламировал солдат, - мы шли и не ждали засады имперцев. Там мы приняли бой, щиты стеной сомкнули. Забрезжил утренний свет и легион дрогнул. Но я так и не знаю, принес ли победу рассвет. Быстрою стрелою прибыл я в Совнгард. - Что это за туман? – остановив протяжный зевок от стихоплетства этого воина, спросил Гераклион. - Я не знаю, - отвечал воин, - но никто сквозь него не прошел. Алдуин в его ненасытном голоде охотится на души, заплутавшие в этой мглистой долине. Вы можете провести меня к чертогу Шора, который давно уже ждет и зовет нас! - Зайцем хочет проскочить! – шепнул Гераклион Мачете, явно не в восторге от этой перспективы. - Думаю, он находится на том конце долины, - предположил Мачете. Дух кивнул: - Я ясно видел его, когда впервые пошел по этому пути. Боль и страх ушли прочь, будто сон, и видение манило… Чертог Шора… он мерцал за темной долиной. Но надежда потухла в глубоком тумане – и взор мой затмился. Я утратил путь и брожу без цели.       «Похоже, все здешние обыватели страдают словоблудием…» - подумал с досадой Гераклион. - Торопитесь! Не дайте Алдуину лишить вас жизни, отнесите в зал Шора весть о нашей судьбе! - Следуй за мной, - ответил Мачете, - Я проведу тебя через туман. - Постараюсь не отстать от тебя. Быстрее, пока этот туман снова не затянул меня в сети Пожирателя Мира!       Они двинулись дальше. Дошли до развилки, в этот момент над их головами пролетело черное чудовище, возмущенно рыкающее в поисках заблудших душ.       Решили повернуть направо и пригнулись от атаки крыльев дракона. Прошли мимо высоких каменных столбов с горящими факелами, повстречали еще несколько заблудших душ, говоривших лишь следующее: - Оставьте надежду, поскольку нет спасения и отвага бессильна!       Увидев мужчину с густой рыжей бородой, сидевшего на камне, Гераклион подошел к нему, а тот прошептал: - Берегись! Пожиратель Мира ждет в тумане!       Послышался залп огня дракона. Они продвигались все дальше и дальше, встретив имперского солдата.       Он шел, вертя головой в разные стороны и бормоча под нос об отчании.       Они прошли мимо него и оказались на берегу бурлящей чистой горной речки, берущей свое начал в бесконечности и направляющееся в неизвестность.       Наконец, перед их взором возникли каменные ступени, ведущие к мосту, состоящему из хребта дракона. У узкого входа на мост стоял трехметровый воин в драконьих доспехах (штанах и сапогах), похожих на доспехи самого Гераклиона. Как только наши герои приблизились к нему, тот заговорил: - Что привело странников в Совнгард, душ пристанище, достойным мертвых Шоров дар?       У него были ясные глаза, косматые длинные рыжеватые волосы, короткие усы. Руки-базуки и крепкие грудные мышцы освещались неестественным светом. - Мы преследуем Алдуина, - отвечал Мачете, оценивающе глядя на воина и прикидывая свои силы в случае непредвиденной схватки. - Судьбоносное дело. Многие рвались сразиться с Червем, когда он впервые поставил на души силки на пороге Совнгарда. Но Шор удержал наш гневный порыв, - возможно, Премудрый презрел ваш удел. - Кто ты? – поинтересовался Гераклион. - Я – Тсун, - отвечал воин, - тан и щитоносец Шора. Поставил он меня стеречь Мост Китовой Кости и испытывать все души, препровожденные геройски встреченною смертью сюда, в чертоги Шора. Кого сочту достойными вступить в круг доблести, там привечают радостью. - Мы хотим пройти в Зал доблести. - Не тени вы, что обычно здесь проходят, но живые души, что осмелились ступить на земли мертвых. По какому праву вы хотите войти? - По праву рождения, - уверенно произнес Мачете, - я – Довакин. - А я тоже не промах, - добавил Гераклион, - я потомок древних драконов Акавира, и, думается, также имею право войти в чертоги Шора, дабы освободить души от клыков Пожирателя Мира! - А! – воскликнул Тсун, - давно я не видел героя драконьей крови, ведомого судьбой. - Так можем ли мы войти в Зал Доблести? – повторил свой вопрос Мачете, чувствуя, что задаром их не пустят. Вопрос лишь в цене. - Живой или мертвый, - отвечал Тсун, - по завету Шора, никто не пройдет по этому мосту, пока я не оценю его воинскую удаль и не сочту достойным.       Не успели они что-то ответить, как отпрыгнули назад, уворачиваясь от острого лезвия секиры. Духи за словом в карман не лезут, решают все на месте.       Выхватив драконий меч, Мачете атаковал исполина, пытаясь бить по не защищенным доспехами местам, однако создавалось впечатление, будто Тсун был выгравирован из скалы.       Гераклион, вооружившись луком, стрелял по воину с почтительного расстояния, стремясь не задеть Мачете. Ощутив несколько мощных толчков в грудь, Мачете упал на колени, ловя ртом воздух. Тсун механическим движением занес над его головой оружие, но был атакован разъяренным Гераклионом, который отыскал в сумке двойные клинки. И теперь, рыча, вращался вокруг воина, словно юла. Однако, в связи с короткой длиной клинков и широким размахом рук Тсуна, Гераклиона столь же быстро откинуло на несколько метров. Этой передышки хватило Мачете, чтобы он использовал «Огненное дыхание, обдав соперника огненной волной. Гераклион залпом пил зелье за зельем, восстанавливая силы и разорванные связки.       Мачете с Тсуном продолжали обмениваться нечеловеческими ударами, и оба уже были залиты кровью, тяжело дышали, но не останавливались, чувствую экстаз борьбы. Применив крик «Безжалостная сила», Довакин обрушил на него лавину колющих и режущих ударов, после которых воин немного покачнулся, сложил оружие и произнес, гордо глядя поверх головы Мачете: - Шор благоволит тебе, Довакин! Зал доблести, услада сердец, ждет. Давно уже живые не входили сюда. Да хранит тебя Шор на твоем пути!       И прошел на свое прежнее место, как ни в чем не бывало. Мачете посмотрел на него и подошел к Гераклиону. Тот кинул ему странную бутыль с неизвестной жидкостью. - Выпей! Взбодрись! – посоветовал товарищ и отхлебнул что-то из такой же бутыли. - Что это? – подозрительно посмотрел на него Мачете. - Лучшее, что ты мог попробовать в своей жизни, друг!       Выглядел он уже в стельку пьяным, поэтому слова вылетали у него изо рта с трудом различимыми бессвязными звуками. Положив бутылку рядом с вещмешком, Довакин принюхался к содержимому его сосуда и отпрянул, скривившись от приступа тошноты. - Скума! Гераклион! Даэдра тебе в жопу! Какого черта ты творишь! Откуда у тебя это кошачье пойло!? – зарычал он, тряся друга за плечи, но Гераклион уже находился в полузабытьи и ничего не слышал. На губах выступила пена. Пойло явно было некачественным.       Осмотрев сумку на предмет лекарственных средств, Довакин сделал необходимые операции, и оставил лежать бессознательного друга рядом с Тсуном, попросив присмотреть за другом, а сам пошел поискать на поляне каких-нибудь трав, хотя понимал, что найти что-то в таком тумане просто нереально.       В тумане он наткнулся на того, кого не ожидал увидеть, хотя и предполагал возможность подобного, - Верховного Короля Торуга, мужа королевы Элисиф Прекрасной, правившей в Солитьюде. - Когда Ульфрик Буревестник диким Криком отправил меня сюда, - вместо приветствия произнес печально дух, - я сожалел лишь о прекрасной Элисиф, оставшейся рыдать в одиночестве. Я бесстрашно встретил его, - от судьбы не уйдешь – но честь я не запятнал. А может ли так молвить Ульфрик?       Он вопрошал окружающее пространство, ни к кому конкретно не обращаясь. Видимо, для него Мачете был таким же бесформенным духом, наполняющими этот мир.       Потратив несколько часов… а может и минут (понятие времени здесь вообще не ощущалось, возможно, они даже существовали здесь вне времени), Мачете вернулся к мосту Китовой Кости, взял бесчувственного Гераклиона, перекинул его через плечо, и осторожно ступил на костяной мост. Идя по мосту, он осматривал окружающий чертоги пейзаж, бескрайние водопады, далекие деревья и сами чертоги Шора, громадой возвышающиеся над миниатюрными фигурками людей, пересекающих диковинный мост.       Ступив на широкую площадку, плато, он увидел две лестницы, ведущие к главным воротам, по сторонам которой стояли чаши, отливающие белым пламенем.       С трудом отворив массивную дверь, они оказались внутри. Зал Доблести предстал перед ними во всем своем величии и блеске. Посреди комнаты кружились на широком вертеле два крупных кабана, прямоугольные столы ломились от яств, за столами и вокруг них сидели и стояли древние воины. Помещение было разделено на несколько ярусов. Высокие своды терялись в дымке света, льющего в высокие витражные окна.       Спустившись по ступеням, Мачете встряхнул Гераклиона, но он продолжал спать. Возведя глаза к небу, Довакин увидел, что к нему подходит один из воинов. Присмотревшись, он не мог поверить своим глазам: перед ним стоял сам Истрамор во плоти. - Добро пожаловать, Довакин! – приветствовал его великий воин древних времен, - Никто не входил в эту дверь с тех пор, как Алдуин поставил тут свой капкан для душ.       Он говорил ясно, чисто и четко, как подобало истинному воину. - По воле Шора мы вложили клинки в ножны и не пошли в долину темной мглы. Но трое ждут твоего знака, чтобы обрушить свой гнев на злобного недруга.       Поддержав съехавшего Гераклиона, Мачете почтительно слушал речь Истрамора, внимая его словам. - Гормлейт бесстрашная, преданная битве; Хакон благородный, с тяжёлой рукой; Феллдир Старый, провидец мрачный. - Я благодарю тебя, великий Истрамор! – отвечал Мачете, склонив голову, - Позволь мне оставить своего товарища в стенах этих чертогов, пока мы будем сражаться против Алдуина. - Зал в твоем полном распоряжении, Довакин, - отвечал Истрамор и оставил его одного.       Пройдя к столу, он посадил Гераклиона на стул и стал размышлять над тем, как привести его в чувство. С дальнего конца зала к нему подошли трое воинов, видимо, те, о которых ранее говорил Истрамор. Женщина, облаченная в стальные доспехи, чем-то напомнила ему Эйлу, если бы не носила светлых локонов, и двое мужчин, один в доспехах, второй в волшебной мантии.       Попросив их подождать несколько минут, Довакин отправился на поиски средства, способного привести в чувство незадачливого любителя скумы.       Пройдя мимо группы молодых воинов, он остановился как вкопанный, и спросил: - Катрия? Неужели это ты?       Женщина обернулась и изумленно посмотрела на воина. - Мы знакомы? - Я помогал твоему призраку на земле смертных в поисках Этерия вместе с Гераклионом, - радостно улыбнувшись, напомнил мужчина, любуясь чертами женщины.       Потупившись, женщина продолжала смотреть на него во все глаза, потом лицо ее озарилось светом, глаза заблестели и она порывисто обняла его, чем вызвала шок у окружавших их воинов. - А где же Гераклион? – отпустив его спустя несколько минут, спросила Катрия, предчувствуя неладное. - Дело в том, - он взял ее под локоть и повел к столу, за которым оставил друга, - что наш друг неосмотрительно отравился алкогольным напитком, называемым скумой. - Ужасное пойло, не оставляющее ничего человеческого в тех, кто неумеренно употребляет, - согласилась женщина и ахнула, увидев мужчину, уронившего голову на стол. - Гераклион! – она подняла его голову и осмотрела его, - он жив? - Думаю, да, - неуверенно проговорил Мачете, с сожалением смотря на них, - ты не могла бы присмотреть за ним, пока я не разберусь с этой черной чумой по имени Алдуин, пожирающей невинные души. - Все что угодно, ведь именно он освободил мою душу и отправил ее сюда! – закивала головой Катрия, наливая из золотого сосуда золотистую жидкость в золотой кубок.       Улыбнувшись, Довакин отправился к выходу в сопровождении группы воинов, ожидающих своей очереди отомстить Пожирателю Мира. - Полагаюсь на тебя, Катрия – прошептал он и открыл дверь в вечный черный туман….

***** ***** ****

- Время вскормило жажду отмщения, и сегодня мы утолим ее! – воскликнул маг, вооруженный тяжелым двуручным мечом.       Они встали полукругом неподалеку от Моста, готовые одержать долгожданную победу над Черным драконом. Перед ними раскинулся непроглядный туман. - Чистое небо! – воскликнула Гормлейт Золотая Рукоять, - объединим наши крики! - Алдуин будет скрываться во мгле, пока мы не закричим вместе, чтобы совладать с ним, - проговорил Хакон.       Набрав побольше воздуха в легкие, они выдохнули и их Крики пронзили туман подобно острым клинкам. Какое-то время ответом была тишина, а затем они услышали ответ: - Вен Мул Рик!       Туман снова окружил их со всех сторон, будто бы ничего не было. Они крикнули снова. - Лок Ва Кор!       Снова стало видно, однако Алдуин еще раз напустил туман, крикнув своим страшным, леденящим душу голосом. Он явно испытывал их на прочность и истинность намерений. Хакон, потрясая мечом, бегал глазами по пространству и вопрошал: - Неужели нет конца его силе? Неужели мы обречены? Мачете был удивлен слышать эти слова из уст величайших воинов. Но времени на раздумья не было. - Крепитесь! – отрезала златоволосая женщина, - Сила его угасает! Еще раз, и мощь его будет сломлена! - Еще раз, и мы лишим его власти над царством Шора и освободим его навеки! – подытожил Феллдир.       Мачете атаковал и остальные подхватили его крик: - ЛОК ВА КОР!       Небесная твердь очистилась, и они приготовились к атаке чудовища. Он не заставил себя ждать и накрыл их мощной огненной струей. Маг атаковал летающую ящерицу Безжалостной силой, Гормлейт стреляла из лука и была похожа на амазонку, а Хакон пытался атаковать дракона мечом, но Алдуин не торопился опускаться на землю, рассчитывая победить еще в воздухе.       Воины осыпали его проклятиями, крича о том, что пробила его последний час. С неба посыпались огненные камни, смертоносный огонь Алдуина накрывал их куполом, и Мачете пришлось пригвоздить его к земле Драконбоем.       Как только он сел, Довакин атаковал его своим острым мечом, пытаясь оставить его без сил. - Пробил твой час, презренный червь! – прокричал Хакон, присоединившись к Мачете и обрушивая на чешую дракона свои сокрушительные удары. Алдуин ревел и бил хвостом, в ярости выпуская пламя. Повернув морду к Мачете, Алдуин стал его кусать и шипел слова Силы: - Тор… Шуль!       Восстановив запас сил, Довакин снова приковал чудовище к земле и услышал слова дракона: - Тебя нелегко сбить с пути, Довакин. Пруза ал ар. Из тебя вышел бы хороший раб.       Не обращая на слова ровным счетом никакого внимания, они продолжали атаковать дракона, уворачиваясь от его бритвенно острых зубов и шипастого хвоста. Выпив несколько бутылей зелья запаса сил и магии, он снова и снова атаковал дракона то физическими атаками, то Криками, и наконец, им удалось нанести твари последний удар, ставший для Пожирателя роковым.       Пошел сильный дождь. Вернее он стал ясно слышим, но небо оставалось ясным и безоблачным с теми же самыми светилами и скоплениями звезд. Алдуин взревел, чешуя его почернела, он осунулся, а под чешуй стали проглядывать огненные линии, похожие на линии извергающегося вулкана. - Зу’у унслад! – вскричал Алдуин, выбиваясь из сил, но не прекращающий попытки высвободиться, - Зу’у нис облан!       Он неистово заревел, небесная твердь разверзлась, и полился настоящий огненный дождь, а вокруг дракона начала сгущаться темная вихревая энергия. Он продолжал нагреваться, и через мгновение от Алдуина остались лишь обломки костей, хотя те скоро обратились в ничто. Мачете отшвырнуло мощной взрывной волной к гранитному валуну, он закрыл глаза от космической пыли и увидел, что от Пожирателя не осталось ничего.       Воины возликовали, а Тсун, наблюдая за происходящим со своего поста, воскликнул удовлетворенно: - То был великий подвиг! Алдуина настиг рок, и Совнгард очищен от пут его злобных!       Он подошел к Мачете и положил руки ему на плечи, заставив того тяжело вздохнуть: - Вечно будут в чертогах Шора петь об этой победе. Но твоя судьба – не здесь.       Мачете взглянул поверх его головы в небо и увидел, что небо очистилось, и своеобразное солнце осветило небосвод и землю. Тсун продолжал говорить: - Когда дни твои завершатся, я, быть может, вновь радостно приветствую тебя и позову на пиршество. - Слава Драконорожденному! – торжественно приветствовали его стоявшие вокруг него воины, - Славьте его великой славой!       Улыбнувшись, Мачете поблагодарил Тсуна и отправился обратно в чертог, чтобы забрать Гераклиона. Он лишь надеялся на то, что Катрии удалось привести этого искателя приключений в норму.       Вопреки сомнениям, он увидел товарища в полном здравии, весело переговаривающегося с Катрией и еще парой-тройкой воинов, сидящих за столом. Выглядел чуть потрепанным, но здоровым, что не могло не радовать: не хотелось возвращать его Серане в состоянии предсмертного алкогольного опьянения.       Все обитатели Чертога поспешили поприветствовать Довакина, - человека, который одолел Алдуина. Весть об этом достигла стен чертога вместе с предсмертными воплями черного дракона. - Смотрю, ты уже пришёл в сознание, - ухмыльнулся Мачете, хлопнув Гераклиона по плечу и с благодарностью приняв из рук Катрии бокал с золотистой жидкостью. Выпив, он почувствовал, как горло обволакивает тепло, а жилы и мышцы наполняются растраченной энергией, раны затягиваются, а мышцы становятся упругими и гибкими. Чувствует, как магия, сила и жизненная энергия переполнили его. Он блаженно улыбнулся и со зверским аппетитом впился зубами в аппетитно пахнущую куриную ножку. Все начали праздничную трапезу в честь Драконорожденного и Великой победы. - А что было-то? – спросил Гераклион после окончания трапезы, - я что-то мало что помню после атаки того парня на мосту. - Ты отравился скумой, которую каким-то непостижимым образом схоронил в дорожном мешке, - проворчал Мачете, жуя красное спелое сочное яблоко. – Я дотащил тебя сюда и, слава Девяти, повстречал здесь Катрию, которая приглядывала за тобой, пока я изгонял в мир иной Алдуина. - Так что, наша миссия выполнена, - с некой долей досады произнес Гераклион, осознавая, что лавры победителя достанутся не ему. – Домой?       Мачете кивнул и вытер рот салфеткой. - Не вижу причин здесь оставаться, ведь мы живые души и не можем здесь находиться по определению. Не хочу обидеть тебя, Катрия. Спасибо, что вытащила этого оболтуса из небытия.       Девушка улыбнулась и покачала головой: - Не говорите ничего! Это был мой долг. Теперь мы в расчете и я могу отправиться в вечность. Благодарю Девятерых, что позволили мне еще раз встретить вас. Как там та вампирша, Серана, кажется? - О, с леди Сераной все хорошо, за это можете быть покойны, - улыбнулся Мачете. Потом вспомнил о чем-то и посмотрел на Гераклиона: - Кстати, об этом. Нам надо скорее возвращаться, покуда наши невесты не обшарили пол Скайрима в наших поисках, да и неизвестно, что случилось с Эльзой и остальными после того, как мы прошли через портал… ты готов?       Гераклион посмотрел на друга отсутствующим взглядом, а затем ответил: - Нет! Я не вернусь туда!       Мачете уставился на него. - Ты что говоришь такое!? Тебя будущая жена дома с ребенком ждет, а ты… Да как она тебя не иссушила за все это время! - Она меня любит, и я ее люблю, - отвечал Гераклион, водя пальцем по грани золотого кубка, - но больше всего я люблю себя и говорю тебе, великий Довакин: я не вернусь в мир живых, пока мы с тобой не сразимся, дабы узнать, кто из нас – величайший боец на том и этом свете. - Дуэль или дружеский поединок? – вздохнув, устало поинтересовался Мачете, понимая, что он не двинется с места, пока своего не получит. Ох уж это драконье ослиное упрямство! Дайте Девять бесконечного терпения госпоже Серане, жить рядом с таким муженьком! - Называй как хочешь. – махнул рукой Гераклион, вставая из-за стола. Катрия вопросительно переводила взгляд с одного на другого. - Тогда пусть будет великий Истрамор свидетелем нашего великого боя! – торжественно произнес Мачете, и они направились к воину. - Не волнуйся, Катрия, - бросил через плечо Мачете, - все с этим драконьим недоразумением будет в порядке!       Катрия рассмеялась и испила до дна бокал крепкого вина. Вот же непоседы! И как таких земля носит до сих пор!?       Чертоги Шора огласили радостные крики душ воинов, звуки скрещенных клинков и Крики двух великих мужей, избавивших мир от давней опасности и наслаждающихся битвой до последнего!