– Написали мы контрольную просто отвратно, – заявила я в конце рабочего дня Илану, и мой друг со мной согласился. Мистера Куинна во имя нашей ненависти дьявол в тот день мог бы сжечь на костре, и если бы мысли были материальны, то так бы и случилось. Однако мысли наши материальными не были, а литератор сам себя сжигать точно не стал бы.
"После седьмого урока" подумала я, не без доли коварства, "наведаюсь-ка я в кабинет мистера Куинна. Там и допишу в этой контрольной всё необходимое для отметки "отлично"...
И план мой в исполнение был приведён.
Ключ на вахте получить мне не составило труда, а после я зашла в кабинет литератора, как ни в чём не бывало. Заглянула в лаборантскую, будто настоящий партизан, а после, неторопливо зайдя, прикрыла за собой дверь.
Порывшись в бумагах, я всё же нашла пачку с нашими сегодняшними контрольными и принялась быстро исправлять собственные строчки с
божьей помощью гугла. Карандаш мой порхал над бумагой, выписывая верные ответы, и я настолько увлеклась своим преступлением, что не услышала щелчок ключа в замочной скважине.
Когда я, замерев от ужаса, различила звук открывшейся и сразу же закрывшейся двери, я подумала, что мне пришёл конец.
Скорая, но страшная смерть.
Голоса за дверью принадлежали двоим – женщине и мужчине.
Мне следовало быть настороже, возможно спрятаться или выйти через окно: благо находился кабинет литературы на первом этаже всё же. Но, едва услышав голоса за дверью, я, поглощённая процессом уже не списывания, а подслушивания, совсем забыла про осторожность. И вот тут…
Тут меня ждал первый сюрприз из тех, что приготовил мне мистер Куинн.
В том, что в кабинет зашёл именно литератор, у меня не было никаких сомнений, но вот дама с ним… кто она была? Мать очередного двоечника? Ещё одна учительница? Или... это посторонний на территории учебного заведения?!
Вариантов было множество, шанс узнать – только один.
Голос женщины был мелодичный и высокий: она что-то быстро и неразборчиво говорила литератору. На цыпочках приблизившись к двери, я навострила слух, стараясь не пропустить ни словечка.
– … и нет, Келлин! Есть та работа, которую лучше не совмещать. Только представь себе на мгновение, что твои ученики узнают… – говорила женщина, и тон её был обеспокоенным и раздражённым.
– Здесь не место для встреч. – отчётливо послышался мне ответ литератора. – Зачем ты пришла?
– Зачем? – возмутился женский голос. – Я хотела увидеть тебя, увидеть перед тем, как…
– Уходи. – резко оборвал её Келлин, скорее всего встав из-за учительского стола: послышался звук отодвигаемого стула.
– Уходить? – переспросила женщина с непониманием. – Хорошо. Но когда мы встретимся и где?
– И не проси меня о подобном! – недовольство и раздражение внезапно придали голосу литератора томный, я бы даже сказала пикантный оттенок: из-за двойки в классе он никогда так не злился… Это будоражило и… озадачивало одновременно.
– Келлин! – голос женщины стал умоляющим.
– Ладно-ладно. – довольно быстро сдался литератор, видимо осознав, что на громкие крики дамы, могут сбежаться ненужные свидетели.
Я услышала непонятный мне скрип стола, очевидно на него сели, или даже… легли. Любопытство начало распирать меня изнутри, и я больше не смогла утерпеть, приникая к замочной скважине уже своим окуляром.
– Есть один бар ближе к окраинам города… – донеслось до меня, а дальше литератор понизил голос, и я не разобрала ни слова: только поняла, что он тщательно и подробно объяснял женщине, видимо, дорогу к бару.
Две тени на полу рисовали очертания двух обнимавшихся тел: очевидно было, что литератор прижимал к себе женщину, которая скорее всего – в тот момент я была на сто с лишним процентов уверена, что она – была его любовницей.
– Так вот он какой... Совратительных дел мастер... – прошептала я, прищурив глаз, и силясь сквозь замочную скважину разглядеть хоть что-нибудь ещё, но больше ничего видно не было.
Вдруг за моей спиной раздался негромкий стук. Что-то упало со стола.
И моё сердце синхронно с этим упало куда-то в пятки.
Я резво обернулась и увидела валяющийся на полу мой карандаш: видимо он лежал на краю и всё это время выжидал момента, чтобы упасть.
Дьявол. Чёрт. Вот же ж срань.
Это было первое, что я подумала, а затем, я осознала, что голоса за дверью стихли. Это означало, что литератор и его подружка тоже внимательно прислушивались к тишине. Я в ужасе замерла, ожидая худшего, но…
– Должно быть форточка… – задумчиво произнёс Куинн, и я неимоверно обрадовалась этой его мысли, возникшей в
сраной кудрявой литературной голове.
– Ты уверен? – подозрительно спросила его собеседница, и я почти мгновенно возненавидела эту подозрительную женщину: всё-таки её интуиция работала отменно. В отличие от "чутья" Куинна.
– Да. Пойдём, – литератор, кажется, настойчиво потянул её к выходу из кабинета, собираясь спровадить. – Нам не стоит здесь оставаться.
Послышался хлопок – это закрылась дверь кабинета, а после наступила тишина, в которой звук моего мечущегося в грудной клетке сердца оставался самым громким. Я, тяжело выдохнув, сползла по двери вниз, глядя невидящим взором на карандаш, чуть не ставший причиной трагедии.
(Если бы она произошла, я уверена, что масштаб был бы не меньше, чем у Гамлета или Макбета. И Шекспир не позавидовал бы мне).
Всё же трезво рассудив, что мой запас удачи на сегодня точно исчерпан, я поднялась на ноги, торопливо собирая свои вещи и заметая на скорую руку следы своего преступления. Вернув работу на место, а стопку с листами в надлежащий вид, я закинула рюкзак на плечо, замерев на мгновение перед столом и проверяя, чтобы весь бардак на нём свидетельствовал о том, что меня и близко не было "в гостях у литератора"
(новая программа, прямо блин).
Перед глазами мелькнул клочок бумаги – вроде цветного стикера, на котором пишут записки своим детям особенно заботливые мамы, чтобы потом повесить записку на холодильник и отпрыск непременно её отклеил и прочитал.
На листке было написано несколько странных словосочетаний: часть из них либо была чересчур неразборчива, либо была зачёркнута жирной линией и вовсе нечитаема, но кое-что я всё-таки сумела разобрать.
… Paddock Park, For All We Know, Broadway…
Какие-то странные названия и все написаны петляющим неровным подчерком.
Но кое-что было написано очень изящно и витиевато – с явным старанием и знанием каллиграфии:
Sleeping With Sirens
"Спящие с сиренами"?
Я озадаченно нахмурилась, всё же отходя от стола прочь и направляясь к двери: литератор мог вернуться в любую минуту.
– Назначение секретных встреч в сомнительных местах, разврат на рабочем месте, мутные личности среди близких знакомых и непонятные разговорчики о так называемой «работе» мистера Лучезарность-не-к-месту…. – пересчитала я по пальцам всю полученную информацию. – Да, вы, мистер Куинн, никак работаете агентом на службе у президента и правительства на полставки, а на вторые полставки – школьным учителем. И с первой должностью вы лучше справляетесь, надо сказать…
Однако сколько бы я не шутила, поморщившись, всё же стоило признаться самой себе: что-то не так было с нашим мистером Куинном. Может он практиковал чёрную магию или преступную деятельность разворачивал во всю, являясь мафией, а простым учителем лишь прикидывался в дневное время?.. Чёрт его знал, этого мистера Куинна! А мне до чесотки в носу хотелось быть тем чёртом, который разоблачит волка в овечьей шкуре…
