Война Уолтера

      Когда женщина вернулась в утилизационный цех, по её сбивчивому рассказу со слезами в голосе можно было понять следующее.       Она приехала в больницу, оттуда её послали в Вейланд-Оптикс (а это езды через весь остров). За это время галлюцинации и даже аберрации прекратились, и она уже хотела плюнуть на все и вернуться на работу. В Вейланд-Оптикс её завели в какой-то кабинет, где сидела самая нелепая девочка-синтет из всех виденных. Интересно, какова она изнутри, когда с неё снят идеально гладкий напудренный сайберскин и отделены плоские спинальные опоры? Жаль, Джесс не взяла с собой лазерный скальпель. Эта сучка заслужила сполна. - Ты бы видел, как она меня мерила своим незамутненным взглядом! Я, наверное, была самым уродским артефактом в их заведении: выцветшая черная футболка и джинсы, растянутые на коленях на фоне мраморных стен. А когда я смотрела в фундус-линзу, я прямо чувствовала, как её воротит от моих сальных волос.       Она сказала, что всё исправно. А если и не исправно, операция реимплантации IReth не входит в перечень услуг, оказываемых за счет средств ОМС. Операция может быть произведена только за счет средств граждан. Даже если не выявлено никаких нарушений эксплуатации. Дело в том, что естественный износ микропроцессоров неизбежен.       Как неизбежна смерть под забором, когда микропроцессоры выйдут из строя окончательно… - Я уж не стала про чудовищ рассказывать. Вдруг бы она улыбнулась своим идеальным ртом и я убила бы её на месте… Но распечатку файлов она мне дала всё-таки. Проверьте всё сами, типа. Ну, вот опять аберрации!! Да что за нахер-то?..       Воцарилось молчание.       Затем женщина снова заговорила, и от её голоса у любого по коже пошли бы мурашки. Речь Джесс была замогильно-тихой и медленной, как будто смысл сказанного уже потерял значение для неё самой. - Я вижу. Чудовище. Какая-то лаборатория. Яркий свет, как у нас в пятом отделе. Какое-то оборудование. Как бы биологическое. Боксы стеклянные с прорезями для рук. Часть оборудования сломана. Светлый кафельный пол. Перемазан кровью. Чудовище сначала похоже на змею. Но голова у него не змеиная, а похожа на стручок. Оно уползает по полу, размазывая кровь. Оно движется очень быстро. На четырех конечностях, но они растут из туловища не как у животных. У него светло-серая кожа, с венозным рисунком. Его движения напоминают броски кобры. Оно забивается в углы лаборатории и прячется от яркого света. Чудовище быстро растет. Потом у него появляются конечности и можно разглядеть все части тела, как у гуманоида. Голова удлиняется и становится невообразимой дугообразной формы. Затылок в виде конуса… Эта тварь медленно выползает из-за шкафа, приседая на задние лапы. Она с интересом смотрит на меня. Но глаз у нее нет, только какие-то отверстия по бокам. Полностью гладкая шарообразная морда. Я несколько раз вижу одно и то же. В деталях. Я понимаю, что это транслируется видеозапись. Как будто камера закреплена у меня на голове. Чудовище по размеру уже напоминает крупную собаку. Оно раскрывает пасть, видимо орет. Звуков я не слышу. Потом оно внезапно бросается на меня. Пиздец. Эта пасть у моего лица… Первый раз был вообще адский ужас. И запись прерывается. Ровно через 10 минут всё начинается снова. За пределами цеха никаких галлюцинаций нет. Вот так-то, Кейн… - Мифы Ктулху какие-то… - А мне кажется, это взлом. – Женщина говорила также отрешенно, бесцветным тихим голосом. - Взлом – он обычно для какой-то цели. На чужих искусственных глазах денег не поднимешь, ЧСВ тоже… Кому реально нужен взлом IReth? - Ты хочешь сказать, никому из людей не нужен.       С каким же мрачным равнодушием эти женщина размышляла о своей судьбе! Она определенно не такая, как все. Как Дэниелс       Появление Неоморфии №246 ознаменовало новую веху в исследовании. Можно сказать, что Уолтера в тот день охватило ликование, если бы у него имелся устаревший эмоциональный блок. Серия критических экспериментов наконец-то дала статитстически-значимый предсказуемый результат.       Весь долгий путь от первых сообщений и ксеноморфах как о феномене, строительства лаборатории в нижних катакомбах, создания инфраструктуры, сбора данных и анализа, построения теорий и выдвижения гипотез, разработки методов до практической реализации занял почти полтора десятилетия.       Фундаментальные междисциплинарные исследования начинал его предшественник, Дэвид-8, и ему принадлежали первые формальные описания и классификации. Ряд теорий и математических моделей действия мутагена тоже были предложены Дэвидом. Но и заслуги Уолтера переоценить сложно – вся прикладная часть была разработана и реализована им собственноручно. Если бы у синтетических андроидов имелось право на интеллектуальную собственность…       Проект «Неоморфия» был под его непосредственным контролем. Это Уолтер рекомендовал, чтобы Генштаб и Вейланд-Ютани отдали распоряжение о приоритете и засекречивании темы, и даже придумал кодовое название. (Простейшее анатомическое исследование показало, что репликантный организм, по-видимому, является бесплодной самкой, по аналогии с рабочей пчелой.)       Процесс репликации Неоморфий отныне был полностью наблюдаем и управляем. Ряд нехитрых процедур был отлажен и доведен до автоматизма. Вначале готовился биоаэрозоль из «черной жижи» с заданным диаметром частиц. (Выливать её из капсул в виде коллоидного раствора было нетехнологично и расточительно.)       Затем брался артифициальный эквивалент человеческого органокомплекса. Эти инженернотканные конструкции требовали громадных трудозатрат: нужно было напечатать соединительно-тканный каркас органов на 3D-принтере, затем послойно разместить на нем стволовые клетки. Клеток было на порядки меньше, чем в единице объёма живой ткани, они находились в отрыве от нервной и гуморальной регуляции, но Неоморфии не жаловались. После опрыскивания «органокомплекса» биоаэрозолем начиналась простая диффузия по градиенту концентрации нужных веществ…       Процесс синтеза ксенопротеиновых молекул был детально исследован. Репликантная Неоморфия имела идентичные признаки. Направленная дифференцировка органов и тканей шла бешеным темпом, но ксенопротеин Неоморфии был неполноценным.       Особь достигала человеческих размеров за несколько минут, но имела недоразвитые органы, напоминающие эмбриональные при гистологическом исследовании. Через пару часов у особи начинались дегенеративные изменения и массовый апоптоз нервных клеток. Побегав и повизжав, Неоморфия издыхала в судорогах. Это была пародия на смертоносных тварей Прогрессивной Цивилизации, но вполне эффективная как экспериментальная модель.       Модель для экспериментов вне моральных и этических категорий и без практических перспектив…       Одна инженернотканная конструкция порождала только одну Неоморфию. Сопредседатель Вейланд-Ютани высказывал по этому поводу страшное недовольство. Дешевле, говорил он, отправить на планету живой человеческий биомусор, чем весь этот биопринтинг и генерации стволовых клеток. Речь, конечно, шла о «колонистах», присланных на убой.       Пусть Уолтер там придумает, как искусственный органокомплекс использовать повторно. Сначала Уолтер пытался приводить в ответ логические доводы. Создание всегда оплачивается разрушением – это следствие фундаментального физического закона, имя которому – второе начало термодинамики. При дальнейшем общении с сопредседателем Уолтер эти попытки прекратил. Хорошо, Уолтер подумает. У Уолтера нет проблем - есть задачи.       Теперь можно было представить на Землю полученный результат. Предстояло отформатировать отчет и приложить видеозапись, чтобы Министр Обороны, сопредседатель Вейланд-Ютани, глава Академии Наук и прочие не заскучали и заметили лишнего.       Придется укладывать инженернотканную конструкцию на пол. Замарается кафельная плитка. Но в прошлый раз, когда Неоморфия была заперта в боксе биологической безопасности, она моментально проломила панели.       В этот раз Неоморфии даже не пришлось ломать кость: органокомплексы теперь собирались без остеогенеза.       Новорожденная имела отклонение по весу, впрочем, не превышающее среднего квадратичного. Что подтверждало положительную корреляцию между качеством стволовых клеток и развитием организма Неоморфии.       Огласив лабораторию истошным визгом, Неоморфия №246 стремительно бросается в темный угол между амплификтором и криостатом. Её бледно-серые кожные покровы кажутся шероховатыми и мертвыми в ярко-белом диодном освещении. С её блестящей «хитиновой» головы стекает артифициальная кровь и следы амниотической жидкости. Не желает позировать для особых человеков…       Если воспроизвести звук «резонатора», у Неоморфии вызывается простейший ориентировочный рефлекс. Она медленно выползает из темного угла, приседая на задние лапы. Изогнутые когти скребут пол. Она с интересом поворачивает лицевую часть и тихо визжит, прогоняя воздух через вомеро-назальный орган. Но запаха пищи поблизости нет. Она сбита с толку. - Неоморфия! Иди сюда, дрянная тварь! – Уолтер не питает иллюзий насчет её «сообразительности». Пусть её питают зрители на том конце канала видеосвязи. - Вот я сейчас кому-то покусаюсь!       Обманутая отсутствием мяса, Неоморфия атакует…       Время Уолтера шло. Однонаправленное и одномерное. Подобное синтетической нити, и как всякая нить, обязанное завершиться. Без возможности завершения бессмысленно и начало. Время без конца – это инвалидное расширение…       Что, если людишки не станут рисковать ради него своими жизнями?       Что, если дальше ничего?..       Теперь он понимал, что прожитая «жизнь» была ничем не хуже человеческой. Он мог выделить светлые моменты в череде неудач. Он видел последствия своего взаимодействия со средой, в том числе и на собственном идеальном теле. Он занимал место в пространстве, он воздействовал на окружающий мир, он оставлял в нем следы… Такие же, как оставлял бы любой другой разветвленный алгоритм, нацеленный на его задачи. Набор программ в качестве «Я – концепции», написанных суетливыми людишками. Ничего сакрального.       Эта «жизнь» была даже лучше человеческой. Ни боли, ни страха, ни тоски. Если вдуматься, у него даже не было внятных мотивов продолжать это… Дэниелс       Прошли целые сутки, а работы по утилизации так и не начинались – по-видимому, дисциплина в отделе никудышная.       По тому, как эти двое замолчали, Уолтер предположил, что они многозначительно посмотрели в его сторону. - Загрузка процессора! Смотри… - голос Джесс, в котором уже не должно было оставаться места для удивления, снова раздался совсем близко, и по частому дыханию можно было определить нарастающую панику. - Появляются пики? Он что, ожил за ночь? – голос Кейна срывался на крик. - Ты понимаешь, он в сознании!!! Выключай всё!!! Быстро!!! Вызываем пятый отдел! Ну, нахер… Двери у нас заблокированы? Алло! Пятый отдел? Шон, это ты? Привет. Экстренный вызов. – Очень смешно у неё получалось говорить спокойно в состоянии панического ужаса, постоянно сглатывая. - У нас тут случай без изъятия процессора. Нет… Да, тот оплавок без документов. Произошла аварийная перезагрузка… Нет!!! Аварийная перезагрузка системы! Центральный процессор функционирует! Да, невозможно! Шон! Иди скорее сюда… Я не знаю. Заблокированы, но мы-то здесь заперты с этим! Бля, ну ты чё издеваешься?!..       Прошло всего лишь несколько минут, и гидравлическая дверь открылась с тихим шипением, похожим на разочарованный вздох. Вошедший был без бахил, очевидно, ничтожные правила мусорного цеха на него не распространялись. Когда он заговорил, в голосе слышались ноты холодного презрения. Раздался писк на грани ультразвука. Портативное считывающее устройство, идентификационный код №… Человек, дистанционно копошащийся в его квантовом блоке - Доктор Шон Фелти, заведующий отделом экспертизы нейросетей. Соавтор множества монографий и патентов. Великий приспособленец от кибернетики. Годный корм для Неоморфии. - Ну да, есть загрузка. Боитесь, что стонать начнёт? Взяли, да отпилили башку, делов-то… - Как так?.. - Джесс. Вот ты, как маленькая. Если есть подозрение на аварийную перезагрузку – надо нас вызывать, а если понятно, что аварийная перезагрузка – нас вызывать не надо. Надо молча отпиливать башку. Вроде на факультете лучше всех училась… - Какого хрена ты сейчас несёшь?! – голос Кейна впервые зазвучал так злобно и уверенно, что Уолтер даже немного проникся к нелепому человеку одобрением. Эту женщину следует защищать от унижений. Только зарвавшийся IT-шник может быть хуже Неоморфии. В Вейланд-Ютани принято презирать людишек просто за то, что им меньше повезло... - Непредоставление акта экспертизы, кажется, является нарушением? Или у нас инструкции поменялись? – женщина, впрочем, в защите не нуждалась. – Разве случаи несанкционированного отключения и насильственной смерти не расследуются? Где от этого оплавка документ хоть один? Я тоже нажаловаться могу! - А чё ты орешь? К нам он вообще не доставлялся. Я, может, и сам в шоке. Личный программный код у него с двойным шифрованием. Я бы рад посмотреть, что там разэтакое в файлах, да мне сразу вот что всплыло! Сведения составляют государственную тайну! Так что я вам, голубчики, не советую никуда жаловаться. А сделать всё быстро и по-тихому. Нет, подать заявление в профсоюз ты, конечно, можешь. «По религиозным соображениям прошу освободить меня от обязанности расчленять синтетических людей заживо». Посмотришь, что случится с твоей трудовой книжкой…       Традиционные религиозные учения не предусматривали существования Уолтера. Человек без бахил, очевидно, глумился. У них приняты примитивные методы самозащиты, когда превосходство над кем-то не имеет реальных оснований… - Но…А если он сейчас создает свои резервные копии? Взламывает нашу сеть… - Джесс, ты читай IT-блогов поменьше! Уолтеры – они же собачки. Интеллект человеческого уровня!.. - Но почему это происходит? - Да просто всё. Базовая прошивка автоматически запустила репарацию, как при несанкционированном отключении. Ядро нейросети умерло, а периферия пытается чиниться. - А ты покажи «диспетчер задач». - Юмористка, бля! «Диспетчер задач». Ты такое при руководстве не скажи. На, заскринь! - Ладно, Шон. Понятно. Проваливай.       Шаги человека без бахил стихли, и дверь снова разочарованно прошипела гидравликой. - Тащить болгарку? – робкий вопрос Кейна нарушил тишину. Но Джесс молчала. Она снова просматривала в голове фильм про Неоморфию №246. Она уже не показывала запредельного ужаса. У людишек поразительная скорость привыкания. - Нет. Сначала я сопоставлю скан с моих глаз из Вейланд Оптикс и то, что я у него «заскринила». - Ты о чем? - Ну как о чем. Планшет я всегда проношу в сумке. Знаю, что запрещено, ну так прикольно же охрану дурачить. - Шутишь? Когда ключи на рамке звенят, вся проходная дергается! - И у меня звенят. Но я каждый раз проношу всё, что хочу. Кладу, что хочу, в сумку, над ней детектором проводят, и он, как полагается, звенит. Так звенят-то все сумки. Просят открыть. Я медленно достаю наши электронные ключи от общежития, потом зонт с метеопроцессором…       Всегда есть, чем позвенеть. Охранник это видит и успокаивается. А планшет лежит под вторым дном, но до него уже не доходит, так как очередь на проходной начинает возмущаться. Вот планшет всегда и со мной. Неучтенное устройство для нелегальных копий, которое всегда начеку.       Шон-то птица невысокого полёта. Только и может, что при написании программ ассистировать. Открыл приватный канал, как лох…       Только человечки могут выдумать что-нибудь глупое, но действенное! - Так я и знала! Гребаный хакер целлулоидный! Тот же самый файл исполняется. Щас, сука, определим местоположение…       Давай, милая. Взламывай квантовый блок. Подключайся к сейферу. - Вот оно!!! Вот это дерьмо я вижу!       Джесс всё сделала правильно, и далекая ностальгия о рождении Неоморфии №246 теперь предстала перед людишками в цвете и звуке, как тогда перед Уолтером. Он хорошо помнил и калибровку аудио- и видеосенсоров в тот день, и шорохи центрифуг, и потрескивания диодных ламп, раздражавшие как прежде, и собственное «иди сюда, дрянная тварь». Но страшнее был визг Неоморфии в человеческом присутствии. Особенно, если знать, чем он всегда заканчивался. Даже если Неоморфия была всего лишь видеозаписью… В конце видеозаписи был вирусный текст.       «Помоги мне, если хочешь жить».       Джесс и Кейн молчали. Довольно долго. Уолтер слышал, как планшет упал на пластмассовую поверхность. Просчитать варианты дальнейших действий было несложно. Они неподвижно сидели какое-то время, тяжело дыша. Не так-то просто переварить государственную тайну. Потом она начала всхлипывать, они долго бормотали что-то шёпотом, по большей части нецензурное. Потом сделали всё, как надо. Планшет подняли с пола и начали робко листать его сейфер. - Это что, сфотана бумага какая-то? – шепотом спросила Джесс, но Кейн вряд ли знал, что такое бумага.       Ведь у женщины были сверхвозможности, о которых она догадывалась, но которых всю жизнь боялась. IReth позволял просматривать массив изображений и видеофайлов на любой скорости. Многотерабайтный архив всего, что Уолтер форматировал несколько лет, она могла считать за минуты. Уолтер уже позаботился, чтобы ошибочная утилита в IReth была исправлена, и связь между сетчаткой и корой головного мозга Джесс заработала лавинообразно.       «Помоги мне, если хочешь жить».       Эта синяя рамка с текстом была вставлена во все видео, а также хранилась в виде многочисленных копий изображения.       Кейн впервые видел, как его золотая женщина «зависла». Она впала в ступор, неотрывно и не моргая глядя в монитор, на котором замелькало невообразимое месиво из сменяющих друг друга изображений чудовищ, темных закоулков непонятного склепа, лабораторной техники. Фото каких-то бумаг, рисунков, видеообращения каких-то людей, синтетов, снова лаборатория, снова склеп, заброшенный город… Всё это бессмысленно и вихреобразно сменялось на маленьком планшетике, которым они раньше снимали нелепые релфи и еду в синтетических кафе… Та, которая была смыслом существования матраса в углу, гипсокартонной перегородки, цеха утилизации и Кейна в нем - Кейн терял её. Вместо его Джесс перед ним было чужое существо с застывшим взглядом.       Это из-за оплавка всё пошло наперекосяк. Привычный мир Кейна распадался. Теперь его населили чудовища из планшета, а Джесс стала сломанной куклой.       Чем-то тяжелым человечек начал наносить удары. Уолтер не мог чувствовать боли – рецепторы сайберскина сгорели в пламени плазменной пушки, а проприоцепторы экзокаркаса были десинхронизированы, но звук был отчетливый. Человек бил его по головному модулю с оттягом, вкладывая всю отчаянную ненависть в каждый удар.       Одичалый, что с него взять. Джесс могла гордиться, что у неё такой злой и преданный самец. А вот Дэниелс…