***
Схватить и обездвижить Дакоту не составляет большого труда, но почему же Феликс так ухмыляется? Запах паленой плоти и ткани отвечает сам за себя. И как же я забыл! Выпускаю Дакоту из замка, лишь на пару мгновений отвлекаясь на прожженную футболку, и покрывшуюся пузырями кожу. Еще одна из особенностей Дакоты, которую не стоит упускать из виду. Ей моего замешательства хватает, чтобы снова перейти в наступление. Прыгает на меня, используя весь свой вес. На руку Фокси идет тот факт, что я отвлекся, поэтому валюсь на маты. Дакота сидит на моей груди явно довольная собой. А вот как бы не так! Спихнуть Фокс с себя проще простого, но нельзя позволить ей подняться. Быстро придавливаю ее к матам: ладоням горячо, вновь появляется этот противный запах гари, но второй раз ошибку не совершу. Лишь сильнее сжимаю кожу Дакоты, явно причиняя дискомфорт моей противнице. Но она отступать, конечно же, не намерена. Кто бы сомневался? Феликс ведет обратный отсчет, ожидая, кто из нас сдастся первым. Ладони начинают дымиться, запах все невыносимее. Ощущение жара постепенно сменяется чем-то более сильным, неприятным. Зудящее жжение охватывает всю поверхность кисти, словно многократные высоковольтные разряды впиваются в кожу, мгновенно разрывая ее. Это странное ощущение слишком быстро нарастает. От запаха уже кружится голова, все звуки вокруг пропадают. Хватит. Это уже слишком. Странное наваждение исчезает стоит мне только убрать ладонь. Вся поверхность обуглилась и выглядит ужасно. Жжение все еще продолжает растекаться по пульсирующим венам, доходя до локтей. Перед глазами все расплывается. Какого черта? Из глубин памяти один за другим всплывают несвязные отрывки. Они сменяют друг друга слишком быстро и чертовски сложно сфокусироваться на чем-то определенном, отчего все смешивается в единую какофонию. Горящие обломки, пронзительная сирена. Руки, покрытые страшными ожогами, местами доходящими до кости. Детский плач. Пятна крови и сажа на некогда белоснежном платье. Карие глаза прямо перед лицом и голос звучащий где-то далеко за гранью разума. Неясные слова, повторяющие одно за другим. И этот ужасный запах, боги, он повсюду. Ужас сжимает горло. Вокруг слишком много гари и криков. Мир в одну секунду взрывается, утопая в хаосе, захлебываясь в собственной крови. По спине, словно разряд тока, поднимается тягучая паника, заключая меня в свои холодные объятья, принимая как родного. Это все нереально. Все давно закончилось… Запах паленого лишь усиливается, казалось бы, куда ещё сильнее. Крики стали невыносимо громкими, врезаются в голову, словно гвозди. — Марк! Собственное имя подобно раскату грома, пронесшегося по небу, сотрясая воздух. Кто-то настойчиво тащит меня куда-то подальше от всего этого кошмара. Но он не отпускает, медленно ползет следом, словно скользкая змея. Нам не оторваться. — Смотри на меня! Перед глазами все смешалось, лишь одно смазанное пятно, через которое кто-то стремительно и усердно прорывается. — Маркус, черт тебя дери, смотри на меня! Женский голос прорывается сквозь шепот хаоса, так стремительно опутывающего меня своими сетями. Совсем рядом. Хватаюсь за руки, сжимающие мои плечи. Тонкие, холодные запястья, но в них достаточно силы. Перед глазами возникает лицо. Слишком резко и неожиданно, освященное языками пламени. Легкие сжимаются, полностью перекрывая доступ кислорода, как ни стараюсь, вдохнуть не получается. Холодные ладони с плеч перемещаются на лицо. Меня насильно заставляют держать голову в одном положении. Пара карих глаз совсем близко, жаркое дыхание щекочет нос. — Слышишь меня? Сил что-либо сказать совершенно не хватает, киваю, безуспешно пытаясь сделать вдох. Вокруг все полыхает, огонь совсем близко, облизывает мою обнаженную кожу. Вопль, наполненный болью, смешивается с детским плачем. Кровавое пятно расползается по ткани. Я ничего не смог сделать. Не успел. Я был совсем близко, но не смог. — Марк, слушай меня. Это все нереально. Тебя там нет. Все не по-настоящему. Вокруг все рушится, мир прекращает свое существование, а вместе с ним, скоро исчезну и я сам. Сотрусь, как бесполезный файл, будто меня и не было никогда в системе. — Дай я! Мощный удар по лицу, и весь мир летит кубарем. Темнота расплывается в глазах, но становится легче с первым вдохом. Судорожно хватаю спасительные глотки воздуха, наполняющие легкие. Жар исчезает, заменяясь холодом пола. Крики стихают, мир замирает в одном недвижимом положении. — Что, черт побери, сейчас произошло? — голос Феликса раздается совсем над ухом. — Это я Вас хочу спросить! Что Вы сделали?! Что стало триггером? Когда Лоран пришла? Ее ведь не было рядом. Вместо неё сегодня за нами наблюдала Ольга. Голоса вновь сливаются в один сплошной гул. Нет сил, чтобы подняться, даже дышать тяжело. Что-то холодное опускается на лоб. Становится чуточку легче. Кто-то продолжает спорить, слишком неистово. Стоит ли тратить силы, чтобы смотреть на то, что происходит? Нет. Зрение по краям расфокусировано, словно смотрю через призму или изогнутую линзу. Кто-то стоит у входа, поправляя и без того идеально сидящий пиджак. Безучастно наблюдает за происходящим, а затем уходит, явно не заинтересованный развернувшимися событиями. — Так, парень, а, ну-ка, давай, поднимемся. Кто-то слишком резко возвращает меня в вертикальное положение и мир снова превращается в бесполезное смазанное пятно, так и не успев толком сфокусироваться. Перебирать ногами слишком сложно, но поддержка с обеих сторон не позволяет упасть. Постепенно паника и ужас покидают сознание полностью, оставляя после себя лишь ощущение разбитости. По чертогам сознания пронёсся ураган, оставив после себя разруху. Это снова повторилось. То, чего я так опасался. Но, черт возьми, почему именно сейчас?! Проклятье. — Марк, прости меня. — Ты тут не при чем, Фокс. Звучит неубедительно, но это так. Дакота не виновата в том, что только что произошло. Откуда ей было знать, что я так отреагирую на ожоги. Я и сам не ожидал, что такое случится. Прежде триггером была только одна вещь, действующая на моё сознание таким разрушающим способом. Оказавшись на кушетке, пытаюсь рассмотреть людей, окружающих меня, зацепиться за что-нибудь взглядом, чтобы вынырнуть на поверхность окончательно. Я все еще слишком близок к грани. Ольга критически рассматривает мои руки. Только сейчас заметил вплетенные в ее косы разноцветные пряди. Теперь у меня есть возможность полноценно рассмотреть куратора Дакоты и убедится еще раз в том, что ее можно представить кем угодно, но никак не ученным. Фокси стоит в дверном проеме, явно не зная что делать, вижу лишь ее изумрудную макушку. Феликс сменил свою суровую маску на растерянность, то и дело, почесывая бороду. Чарли и Скотт стоят позади в замешательстве. Очевидно, ждут объяснений происходящего. Неужели не знают? — Смотри на меня. Голос Лоран все еще оглушает, почему она так близко? Всматривается в мои глаза, как будто стараясь заглянуть в душу. Что она хочет там найти? Ответы? Их там нет. И никогда не будет, иначе моя жизнь была бы проще. — Оставьте нас, нужно во всем тщательно разобраться. — Вакханалия какая-то, ей Богу. Уволюсь к чертовой прабабушке из этого дурдома. Феликс уходит, утаскивая за собой ребят. Остаюсь наедине с Ольгой и Лоран. — Как себя чувствуешь сейчас? — Как будто несколько лет беспрерывно проходил полосу препятствий на максималках. Лоран хмурится еще сильнее. — Нужно рассказать отцу. — Думаешь, стоит? Хватаю ее руку, совершенно забыв о плачевном состоянии своих ладоней. Шервуд лишь кривится, наверняка жалея об испорченном халате. — Он ведь отправит меня вниз. — Успокойся, назад ты уже не вернешься. Но молчать я не имею права. Нельзя об этом говорить, иначе меня снова спустят вниз, заперев в этой злосчастной коробке до скончания времен. Не хочу. Я провел там достаточно времени и вновь чувствовать эту удушающую, сплющивающую неволю желания нет. — Марк. Это был приступ ПТСР. И я не могу молчать. Поверь мне, с тобой все будет нормально, а теперь позволь Ольге обработать твои руки. Они заживают очень плохо. Или вообще не заживают. Что за чертовщина? В последний раз такое происходило… Черт, просто выкинь это из головы, Марк, все зависит от настроя. Воспоминания о том, что было ничего хорошего не сделают. Только лишь хуже. Лоран выходит из кабинета, оставляя меня с Ольгой, молчаливо обрабатывающей мои ладони. Она делает все быстро и очень осторожно, сразу видно, что опытная и не впервые сталкивается с наложением повязок. Судя по характеру Дакоты, все становится понятно. Не удивлюсь, что именно на Фокси она набила свою руку. — Мне кажется, ты во мне скоро две дыры просверлишь своим взглядом. — Прости. — Этого стоило ожидать. — Ты о чем? Ольга переводит на меня взгляд. Линзы слегка увеличивают их, делая и без того выделенные угольно-черной подводкой глаза еще выразительнее. Смотрит так, будто я не понимаю элементарного. И похоже, так оно и есть. — Рано или поздно, приступ бы произошел. Резкая смена обстановки, новые впечатления… Счастье Лоран, что это случилось на тренировке, а не во время задания. Иначе, просто выговором она бы не отделалась. Лоран должна была раньше принять меры, а не пускать все на самотек. В словах Ольги нет злости. Она, словно уставший родитель, не успевающий следить за своим непослушным чадом. Нет сомнений, что Лоран младше, да и работать стала позже. Думаю, в случае чего Ольга бы пришла на выручку подруге, но только вот спасло бы это ее, если приступ действительно произошел во время задания? — Теперь меня не допустят к заданию, верно? — Я бы, честно говоря, не стала рисковать. Но решение принимает Каин, а мозгов рационально мыслить у него не хватает. Так что, ты уж постарайся себя держать в руках. — А есть ли смысл вообще держать меня здесь? И вновь приходится возвращаться к этому вопросу. Почему меня не заменят, ведь на нижних уровнях достаточно таких, как я. Можно было выбрать парня или девушку с отличными показателями, а такие есть, сомнений нет. Я не хочу возвращаться, вовсе нет. Просто не понимаю почему. Доводы о моих показателях не убеждают. Куда важнее стабильный участник, чем… Как давно я предписал себя к числу сумасшедших? — Не думаю, что сейчас ты услышишь что-то новое, но твоя сила и показатели невероятно высоки. Планка у тебя высокая, под стать ребятам. А крышу можно и поправить, просто сейчас не очень благоприятный период для тебя. Постарайся держать свой рассудок в узде. Ты ведь это умеешь. Ольга подмигивает, вновь возвращаясь к работе. Я слишком себя жалею? Скорее да, чем нет. Пора бы уже это признать. Но ведь никому из ребят не лучше, хуже. Я лишь жалуюсь на кошмары и приступы паники, а что ребята? Стив каждый день погружен в хаос голосов. Сложно представить, сколько информации проходит через его голову и как он продолжает сохранять рассудок. Имплант Евы резко ограничивает её жизнь, при этом часто причиняя ей достаточно боли, которую она хоть и старается скрыть, но получается далеко не всегда. Стоит Скотту сократить потребление питательных веществ, как его организм тут же начинает поедать себя изнутри. Практически тоже самое происходит и с Чарли, если он вовремя не войдёт в контакт с электроэнергией. О Дакоте сложно что-либо сказать, она ни под каким предлогом не расскажет о том, что с ней происходит на самом деле. Но курить и выпивать она начала явно не от лучшей жизни. Каждый из них сталкивается с проблемами и испытывает боль. В отличии от меня. Пора прекратить поддаваться тому, чего давно не существует. Я сам себя накручиваю. В кабинет возвращается Лоран, на удивление спокойная. Держит маску или все не так плохо, как можно было подумать? — Пойдешь со мной. Нужно провести несколько исследований, после чего будем думать, как поступить с твоей контуженной головой. Знал бы ты, как я надеялась, что все будет отлично. Ты мастер обломов, Лихтенберг. — Лоран, ты мать его, ученая! Какие надежды? Они должны быть в прошлом, дружно живя по соседству с фантазиями еще с тех времен, когда ты одуванчики искала и думала о том, как ускакать на единороге в радужную страну, — Ольга закатывает глаза, скрестив руки на груди. Лоран делает вид, что абсолютно не слышала этого красноречивого выпада в свою сторону. За что получает в ответ ещё несколько недовольных фраз, а затем Ольга возвращается к наблюдению за ребятами, у которых тренировка уже давно была в самом разгаре. Феликс в очередной раз укладывает Скотта на лопатки, после чего на него летит Дакота, вызывая волну ругани у Эмбера. Чарли стоически выдерживает нападки тренера, но не может удержаться от использования своих способностей. Из-за чего получает под дых и грузно падает рядом с друзьями. Феликс лишь на пару секунд оборачивается, провожая взглядом и вновь возвращается к оставшимся бойцам.***
Как ожидалось, исследования показали, что дела хоть и не совсем ужасны, но и лучшими их не назовешь. Из многочисленной медицинской терминологии, которой сыпала Лоран, я понял только то, что вновь схожу с ума, хотя это итак было понятно. В своей беспокойной тираде, она, то и дело, возвращалась к нарушениям работы миндалевидных тел. Лоран то уходила в себя, ограждаясь от окружающих событий, то говорила без умолку. Казалось, что это она слетает с катушек, а не я. Сделав мне пару инъекций, после которых тело тут же онемело, она отпустила меня, возвратившись к показателям и громко обсуждая их с другими учёными. Пришлось собрать целый консилиум, чтобы понять, что же делать дальше. Регулярный контроль мне теперь точно обеспечен. Впрочем, это не плохо. Наверное… Из-за введённых препаратов очень сильно клонит в сон, но прежде, чем лечь в кровать и отключиться на неопределенное время, стоит закрыть дверь на балкон. Холодно. Стоп. Когда я успел открыть дверь? Что за шутки такие? Я ведь ещё не подходил к балкону, а до тренировки и не открывал его вовсе, уж это я помню хорошо. Подхожу, чтобы закрыть дверь, потом разберусь. И кто бы мог подумать… Ева сидит на мягком пуфе, уткнувшись в книгу, сжимая переплет дрожащими пальцами. Кажется, она должна отдыхать. И чем она думала, когда вновь забралась ко мне в квартиру через балкон? У неё ведь сейчас недостаточно сил, чтобы, в случае чего, подстраховать себя. — Вижу, ты совсем рехнулась, пренебрегая отдыхом и перебравшись сюда. А если бы сорвалась? — из-за лекарств фраза получается слишком равнодушной, хоть это и не так. Ева вздрагивает, чуть было не выронив книгу, и медленно оборачивается. Так и стоим, изучая друг друга взглядом. Ви выглядит лучше, но все же не настолько. Избегать отдыха, глупая она. Почему-то мне хочется накричать на неё, но не думаю, что что-то из этого получится. Слабость и онемение все сильнее окутывают тело. Ну спасибо, Лоран, удружила. Ви достаёт телефон, усердно печатая. Не проходит и минуты, как уже могу прочитать ёе обращение. «Прости, что забралась к тебе. Опять. Просто, пусть силу перебивок и снизили, это все ещё причиняет немало дискомфорта, а твои на меня не действуют, вот я и решила воспользоваться этим. Я могу уйти, если ты против». Она выглядит такой усталой, хрупкой и разбитой, и при этом даже не думает отдыхать. Сумасшедшая. Стоит её убедить поспать хотя бы час. — Я не собираюсь тебя прогонять. Просто отдых тебе не помешал бы. Если хочешь, диван в твоём распоряжении, не сидеть же здесь постоянно. Ева хмурится и вновь печатает что-то. Быстро и усердно. Старается. «Ты в порядке?» — Надеюсь, что скоро буду. Стоит все же прилечь, иначе упаду прямо в дверном проеме. Чёрт, как же плохо начинают работать ноги. Лучше поспешить. — Ты как хочешь, а я пойду спать. Если что, еда в холодильнике. Ева удивленно на меня смотрит, не решаясь что-либо сказать, в её случае, напечатать. Сон не помешает нам обоим, но это уже её выбор. Пусть поступает, как считает нужным. Возвращаюсь в кровать. Ткань прохладная, что ещё больше расслабляет. Сон маленькими волнами постепенно находит на меня, утаскивая в чертоги собственного разума все сильнее. Сквозь дрему слышу негромкий хлопок двери и приглушённые шаги. Ева принимает моё предложение, размещаясь на диване. Вот и славно. Думаю, что сон и её в скором времени сразит. Даже вечному двигателю иногда стоит делать небольшую передышку.***
Запах гари и плавленного металла въелся в воздух, намертво пропитав все вокруг своими ядовитыми парами. Где-то потрескивают оголенные провода, ожидая ударить любого, кто осмелится к ним прикоснуться. Отовсюду звучит симфония ужаса, состоящая из плача, криков и стонов от невыносимой боли. Мир в одну секунду запылал, окрасив небо кровавым заревом. Музыка прервалась на самой главной ноте, за ней и разговоры. Был оглушительный рев, а затем раскалённый воздух разорвал пространство. И на несколько мучительных мгновений в мир спустилась гробовая тишина под руку со смертью. Праздник превратился в кошмар наяву за считанные секунды. Марк идёт вперёд, оторванный от мира, не совсем осознавая, что произошло буквально пару мгновений назад. Куски металла и стекла мешают, все глубже вонзаясь в тело при каждом движении. Руки горят, изуродованные огромными ожогами. Но Маркус лишь сильнее сжимает хрупкое тело маленькой девочки. Она была слишком близко. Нужно, как можно скорее, помочь ей. Пока не стало поздно. Шаг за шагом они удаляются от эпицентра катастрофы, но та не спешит отставать, желая забрать их к себе в коллекцию. Марк чувствует наступающий жар, слышит стоны людей. Ощущает этот ад всем телом и в то же время он существует вне этого времени. Есть только он и маленькая девочка, которую нужно спасти. И Марк продолжает идти, забивая на то, что внутри него зарождается нечто новое. Противное и пугающее ощущение. Созданное стеклом, металлом и огнём. Маркус ещё не до конца осознаёт всю суть, но уже понимает. Боль. Они выходят из ада и Марк больше не выдерживает. Ноги предательски подкашиваются, сильнее загоняя осколки под кожу. Сил больше нет. Словно в замедленной съёмке, парень наблюдает, как на асфальт, опалённый полыхающим огнём, падает тело девочки. Тоненькие ручки раскинуты, словно крылья, некогда белокурые волосы слиплись от запекшейся крови, местами обожженные. Марк практически не ощущает удара об землю и в то же время это вышибает весь его дух. Лёжа на холодном асфальте, безмолвно наблюдает за тем, как алое пятно расползается на белоснежном платье, уничтожая всю его прелесть и очарование. Вместе с этим сердце девочки перестаёт биться. Ускользая из сознания, Марк не прекращает смотреть на маленького ангела. Он был рядом. Ближе всех. И не успел. Тьма обнимает его, кажется, будто на пару мгновений, но когда он открывает глаза, то видит перед собой взволнованное лицо. — Слава Богу. Марк, смотри на меня. Оставайся в сознании. Маркус хочет исполнить просьбу, старается не поддаваться холодному и успокаивающему забвению, рассматривая Лоран так, словно видел её впервые. Каждую ресничку, ненавистную ей веснушку, каждую из которых она так тщательно скрывала. Лоран старалась не плакать, зная, как Марк это не любит. Он считал это проявлением жалости к себе, чего терпеть не мог абсолютно и бесповоротно. Но сейчас, разглядывая ужасные, незаживающие раны, лужу крови, Шервуд была готова реветь, как маленькая девочка, прижимая к себе Марка, словно бы это могло в миг исцелить все его раны. Но так могло происходить только в старинных сказках давно ушедшей эпохи. Марк умирал, но изо всех сил, оставшихся в нем, старался оставаться в сознании, то и дело, все чаще выпадая из реальности. Перед ним поставили непосильную задачу. Справиться с ней было невозможно. — Марк! — все больше в голосе Лоран хрустальным колокольчиком звенела тревога. Она должна была помочь, чего бы ей это не стоило. Способ был. Но какова цена? Лоран была осведомлена, к чему может привести то, что она собиралась сделать, но разве у неё есть выбор? Жизнь важнее воспоминаний. Марк смотрел в звездное небо, такое ясное и непривычное, наполненное бесконечным количеством великолепия неизведанных миров. Наблюдая, как искры взмывают вверх, растворяясь под гнетом атмосферы. У него почти не осталось сил. Он старался, но понимал, что времени оставалось немного. — Прости меня, но я должна это сделать. Шепот ветерка, холодная слезинка, касающаяся щеки, и для Марка мир взрывается во второй раз за этот вечер, но уже вместе с ним.