***
Чонгук с трудом может понять где находится. Его веки тяжёлые, будто в них влили свинец и глаза никак не хотят открываться. Тело онемело и теперь в каждую клеточку кожи словно впиваются мелкие иголочки. В нос бьет резкий запах медикаментов и крови. В ушах противный писк аппарата измерения пульса. У парня уходит несколько мучительно долгих минут, чтобы прийти в себя и наконец разлепить слипшиеся веки. Сетчатку тут же выжигает яркий свет лампы в операционной. Ещё пару минут проходят в болезненных попытках встать. Каждое движение отдаётся стреляющей болью в мышцах. Когда у Чонгука наконец получается нормально сесть и глаза привыкают к свету, брюнет сонно оглядывается, пытаясь осознать, что случилось и где он. Вокруг только медицинское оборудование, сам Чон вообще лежит на кушетке лишь в одной больничной рубахе, а к его руке ведёт тоненькая трубка с прозрачной жидкостью, что медленно течёт в его вены через иглу капельницы. Брюнет резко и неаккуратно вырывает иглу из сгиба локтя, морщась от мимолётной боли. Ноги, свешенные с кушетки, едва не вступают в лужу крови, но вовремя заметив её, Чонгук поднимается с другой стороны. От принятия вертикального положения голова закружилась и предметы в комнате пустились в пляс. Парень едва не упал, сумев устоять лишь ухватившись за быльце кушетки. Босым ступням холодно на ледяном мраморном паркете, руки мёрзнут от металла перекладины, а по телу табуном бегают мурашки. От страха или от гуляющего сквозняка — Чонгук ещё не понял. Сознание всё никак не прояснится, а воспоминания будто и вовсе стёрли. Страх медленно просачивается под кожу, хотя Чон ещё толком ничего и не понимает. Спустя время Чонгук всё же смог успокоить свои нервы и головокружение отпустило. Однако лёгкая слабость в теле и некая сонливость ещё остались. Парень оценивает обстановку наконец трезвым взглядом и понимает, что находится в реанимации какой-то больницы. Чонгук не знает, что он здесь делает. Не знает, как он попал сюда, почему всё вокруг разгромлено и пол залит лужами крови; не знает, почему тело так болит и в желудке чувство, словно его сейчас наизнанку вывернет. Тошнота мгновенно подкатывает к горлу, когда запах крови, смешанный с вонью лекарств, оседает в лёгких Чонгука. Он буквально сгибается пополам, опустошая свой и без того пустой желудок от противного желудочного сока вперемешку с какими-то наполовину растворившимися таблетками и пилюлями. В висках пульсирует, а во рту оседает неприятная горечь, слюну сглотнуть получается лишь с третьей попытки, а нижняя челюсть, кажется, онемела вместе с языком. У Гука чувство, будто он прямо сейчас умирает. Кажется, вот-вот он в очередной раз вымученно закроет глаза и, закашлявшись от першения в горле, просто покинет этот мир. Кстати, этот мир… А что, собственно говоря, происходит? Затуманенный разум не хочет соображать, в ушах звенит, а в голове абсолютная пустота. Стерильно, ни единого блядского воспоминания. Слишком много всего и сразу. Слишком быстро, слишком ярко, слишком плохо. Чонгук уже ничего не соображает. Он чувствует себя слепым котенком, неспособным нормально воспринимать окружающий мир и ориентирующимся на ощупь. Чон сходит с ума. Он умер? Или ещё жив? Может, это ад? Чистилище, где душа подвергается страданиям чтобы искупить грехи совершённые при жизни? Брюнет точно не знает. Слишком много вопросов без ответа. Он уже вообще ни в чём не уверен. Должно быть, так выглядит истинный страх. Должно быть, это люди и чувствуют перед забвением. Слишком. Это всё просто слишком… слишком! Чонгук не может удержать трезвость сознания и даже просто контролировать свои движения. Он вырубается.***
Когда Чон снова приходит в себя, голова болит меньше и тело больше не сковывает болезненная зажатость. Во рту неприятная горечь, вызывающая желание поскорее сплюнуть, а нос опять атакует ужасный запах крови и лекарств. Учитывая, что Чонгук всегда был более чувствителен к запахам, чем обычные люди, тошнотворная вонь больницы лишь разжигала желание поскорее её покинуть. Брюнет поднимается на ноги, прилагая все усилия, чтобы не стонать от похрустывания костей и пульсации затёкших мышц. Он выходит из реанимации, держась за стенку, поскольку ноги всё ещё плохо слушаются, а тошнота грозит вернуться с новой силой. Пройдясь по однообразным белым коридорам, парень замечает двери туалета и спешит туда. Горло по-прежнему саднит и неприятно покалывает, поэтому он хочет скорее прополоскать рот остатками воды из крана. Умывшись, Чонгук поднимает взгляд на своё отражение в мутном зеркале. Немного отросшие, растрепанные сырые волосы, залёгшие тени под глазами, исхудалое бледное лицо и в кровь искусанные губы. Жалкое зрелище. Брюнет вздыхает, судорожно пытаясь понять какого чёрта тут происходит. Он замечает подоконник в отражении зеркала и лежащий на нём свёрток одежды. Чонгук неуверенно оглядывается по сторонам и, убедившись, что вокруг действительно нет ни души, осторожно разворачивает свёрток, надевая на себя одежду. Больничная рубаха летит на пол, а Чон стонет от приятного ощущения мягкой ткани на теле. Простая свободная белая футболка и бриджи чуть ниже колен — немного, но всяко приятнее, чем тонкая тряпка на голое тело. Сквозняк, гуляющий по помещению, заставляет поежиться. Всё же стоило найти какую-нибудь кофту, иначе он рискует замёрзнуть. К тому же ноги по-прежнему босые и холодная поверхность плитки морозит ступни всё сильнее. Обхватив себя руками в попытке согреться, Чонгук замечает что-то странное на своём левом запястье. Плавными аккуратными буквами на его руке было выведено очень странное тату. «Golden D» И что это значит? Чонгук вообще не понимает, что происходит вокруг. Какого-то чёрта в больнице нет людей и лужи крови расползлись повсюду. Также Чон никак не может вспомнить как он оказался в больнице. Это всё кажется таким странным и чертовски нереальным. Больше смахивает на какой-то криповый триллер про апокалипсис, чем на реальную жизнь. Ну серьёзно, не могла же на земле случится катастрофа, погубившая всех людей, а Чонгук её как-то пропустил. Или может? Страх снова сковывает лёгкие, острыми шипами обвиваясь вокруг тела, вкалывая яд. Чонгук срывается на бег и, пробегая коридор за коридором, ударяясь по дороге в стены и брошенное медицинское оборудование, пытается выбраться на улицу. Центральный выход завален кучей досок и стульев. Парню приходится разгребать весь этот завал, пытаясь проглотить свою панику, но та как назло только всё больше и больше поглощает разум. Ещё немного — и истерика накроет его с головой. Слёзы уже собираются в уголках глаз, а сделать вдох становится всё тяжелее. Руки трясутся и не слушаются. Воздух вокруг резко похолодел, обдавая морозными поставками открытые участки кожи. Искусанные губы синеют и пересыхают из-за быстрых частых вдохов. Сейчас. Вот сейчас он расплачется. Просто упадёт на холодный пол возле полуоткрытой двери и будет самозабвенно рыдать, зовя маму, папу и всех своих родственников, сгорая от страха и ужаса. Прямо сейчас. Звонок… Негромкая мелодия эхом отбивается от стен, заполняя собой всё помещение. Звук отрезвляет впадающего в истерику парня и заставляет испуганно обернуться в поисках источника мелодии. Медленно подходя к разобранному диванчику в проходе, Чонгук видит свой телефон, хотя в этом он не уверен, разрывающийся от входящего звонка. Парень мешкает и боится приблизиться. Мелодия затихает. — Нет… — шепчет Чон, все-таки всхлипывая и быстро сокращая расстояние до дивана. — Нет-нет-нет-нет! Пожалуйста, позвони снова! Будто услышав его мольбу, телефон вновь отображает входящий вызов и пространство снова заполняется приятной мелодией звонка. Звонящий абонент записан как «Hated». Чонгук не знает как на это реагировать. Он неизвестно где, не помнит ничегошеньки после аварии, вокруг нет ни души и ему звонит неизвестный человек. Дрожащими пальцами Чон неуверенно проводит по экрану и принимает вызов. Он медленно подносит аппарат к уху и, вздрагивая слышит лишь судорожные и, он бы даже сказал испуганные или шокированные, вздохи. — Д-да? — тихим и ломающимся голосом хрипит он в трубку, невольно задерживая дыхание в ожидании ответа. — Ты настоящий? — спрашивает глубокий бас из динамика. Чонгук сглатывает и комкает пальцами футболку. — К-кажется да. Я… я не-не уверен. — Ты ответил впервые, — уже облегчённо и даже немного ласково выдыхает голос. Его обладателю без сомнения хочется довериться. — Почему раньше не отвечал? — Я… — на мгновение теряется Чонгук и оглядывается по сторонам. Он не очень понимает происходящее, но приятный бас позволяет расслабиться и немного успокоиться. — Я очнулся буквально 20 минут назад, — устало хрипит Чонгук, потирая переносицу. — Что происходит? С другой стороны слышится тихий смешок и успокаивающее дыхание. — Конец света случился, малыш-потеряшка. — с долей сожаления и разочарования басист собеседник. — Я очнулся месяц назад. Если честно, то это впервые, когда мне отвечает кто-то живой. Чонгук нервно цокает, скорее по привычке, чем осознанно и откидывается на спинку дивана. Безусловно, ему становится легче от осознания, что не он один в подобной ситуации. И факт наличия где-то там ещё хотя бы одного живого и здравомыслящего человека немного обнадеживает. Возможно, всё не так плохо. Надежда есть, ведь так? — Как твоё имя, потеряшка? — вновь басист голос из динамика. Чонгук замирает и хмурит брови. — Почему ты зовёшь меня потеряшкой? — немного недовольно бурчит Чон. Напряжение отступило и спокойствие полностью охватило тело брюнета. Этот глубокий голос определённо имел какие-то волшебные успокаивающие свойства. — В моих контактах твой номер записан как «Lost». Если мои познания в английском верны — это значит потерянный. — У меня ты подписан как ненавистный. На долгие несколько секунд повисает молчание и напряжение понемногу возвращается. Парень из динамика хмыкает и тихонько, немного нервно хихикает. — Что ж, — с заминкой отвечает он, — как ни прискорбно, опровергнуть это я никак не могу. Ты можешь лишь верить мне на слово. Оправдываться я не намерен. Чересчур вежливая и правильно поставленная речь немного выбивает из колеи. Чонгук судорожно понимает, что, видимо, обидел парня, поэтому уже собирается извиниться, но тот его опережает, вновь бася в трубку. — Но всё же, как тебя зовут? — снисходительно полушепчет собеседник. Чон ненадолго задумывается и начинает нервно грызть ноготь на большом пальце. Должен ли он довериться кому-то со столь сомнительным первым впечатлением? Не выйдет ли ему боком потом это знакомство? Чёрт, это всё так сложно и непонятно! И как ему поступить? Чонгук ещё слишком мал, чтобы принимать такие серьёзные решения! — Эй, можешь не называть настоящее имя, — шепчет бас и Чон вновь расслабляется, охваченный магией. — Я не обижусь. И короткий смешок. Чонгуку кажется, что он жёстко вляпался ещё когда услышал первые вздохи этого спокойного голоса. Абсолютно точно, он по-блядски глупо вкрашнулся в незнакомого парня с глубоким голосом. Ну всё. Приплыли. — ДжейКей. — поспешно хрипит брюнет, пугаясь своих мыслей. — Можешь звать меня ДжейКей. Мне девятнадцать. И снова тишина разрывается от тихого басистого хихиканья. Чонгук внезапно осознал, что он только что выпалил и густо краснеет. Его ведь не спрашивали про возраст! Можно было и вовсе не говорить! — Хорошо, малыш! — отсмеявшись, тянет парень из динамика и немного прокашливается, налаживая голос. — Моё имя Ви, но ты можешь называть меня хёном. Я старше тебя на два года. — Ви-хён? — неуверенно переспрашивает брюнет и получает подтверждение. Губы сами собой расплываются в улыбке, а к щекам приливает румянец. Ну и что это? Смущается как целка. Да как это так? Чон ведь даже не знает, как выглядит этот парень! — Где ты находишься, потеряшка? — О, я… Я не знаю, по правде говоря, — неловко отзывается Чонгук и растирает всё больше и больше краснеющие щеки. — Кажется, это какая-то больница. Без понятия где, серьёзно. Я вообще ничего не помню. — Не переживай ты так! — снова басист Ви и мягко хмыкает. — Я тоже не помню как всё это произошло. Тебе не об этом сейчас нужно переживать. — А о чём же тогда? — испуганно шепчет Чонгук и задерживает дыхание. Ви выдерживает ужасно долгую драматическую паузу и, тихо выдыхая в трубку, напряжённым шёпотом отвечает: — О живых мертвецах, конечно. Ты что, думал в сказку попал? Чон вздрагивает и, кажется, разбивается где-то глубоко внутри. Страх возвращается с новой силой и стремится вырваться из глотки всхлипами и криком. Внезапно становится в сотню раз холоднее, словно парень находится на Северном Полюсе, а ужас противным гниющим запахом просачивается сквозь стены. О мой бог! Это реально! Это не шутка и не розыгрыш! Зомби-апокалипсис действительно случился. Чонгук, наверное посмеялся, если бы не был так чертовски испуган. Он большую часть сознательной жизни провёл в звании «хикканутый задрот и гик» — при чём абсолютно оправданно — и, разумеется, перечитал и пересмотрел всё, что только можно было на зомби тематику. И вот сейчас это вообще не смешно. Ни на грамм, ни на блядскую йоту это не круто и не весело! Страшно, холодно и одиноко — вот, что в действительности окружает брюнета. Ни о каком веселье и речи быть не может. — Прости, у меня заканчивается заряд, — быстро лопочет Ви и из динамика раздаётся громкий вой. Чонгук убеждает себя, что нет, ему просто показалось и это вовсе не ходячий так по-животному дико рычит рядом с хёном, угрожая в любой момент наброситься и сожрать его. — Я скину тебе СМС с советами. Свяжемся позже. И отключается так быстро, что Чон и пискнуть не успевает. Паника всё же накрывает. Лёгкие Чонгука отказываются дышать нормально, а взгляд затуманивается и всё вокруг вновь начинает плыть. Момент, когда дрожь перерастает в истеричный приступ парень пропускает и в следующий миг он видит асфальт перед своими глазами. Боль в правой ноге и руках отрезвляет. Его ладони счесаны и чуть ниже коленки саднит свежая рана. Босые ноги кровоточат и слёзы всё текут и текут без остановки. Чонгуку очень страшно. Он никогда особой храбростью и не блистал, а теперь и вовсе мечтает вернуться под мамочкину юбку в тепло и уют. Холод пробирает до костей и заставляет поёжится. Руки болят и грязь смешивается с кровью, рискуя вылиться в заражение, поэтому дрожа и всхлипывая, парень медленно плетётся к ближайшему зданию маленького продуктового магазинчика. Водой из большой пластиковой бутылки и куском марли Чонгук пытается промыть свои раны, а затем принимается за обработку. Аптечка находится под прилавком с кассой и брюнет тут же начинает аккуратно промачивать все царапины ватным диском с антисептиком. Сдерживать шипение не выходит, но боль начинает немного притуплять страх и, наклеивая на ладонь последний пластырь, Чонгук уже ощущает себя почти спокойным. Он пытается проанализировать ситуацию и придумать приблизительный план действий, основываясь на своём задротском опыте. Медленно выходя из магазина, Чонгук старается как можно меньше шуметь. В конце концов, он всё ещё не знает особенностей этих зомби, а так как в разных источниках способы их ориентирования в пространстве абсолютно разные, быть уверенным в чём-то на сто процентов просто невозможно. К тому же он всё ещё босой, что значительно затрудняет передвижение по городу. Хорошо, основная цель на сейчас, следуя маленькому плану брюнета, заключается в поиске более-менее приемлемого и безопасного места для ночёвки и отдыха. Затем стоит найти немного одежды и еды, возможно оружие или что-нибудь полезное в самообороне, карту, и в итоге следовать к ближайшему крупному населённому пункту, где скорее всего и располагается база выживших. На всё это уйдет приблизительно 4-5 дней… Дальше додумать Чонгук не успевает, ощущая холодное лезвие ножа у своего горла и массивное тело, прижимающееся сзади. — Если рыпнешься — тут же глотку перережу! — шипит незнакомец почти в самое ухо, заставляя морщиться от громкости звука и отвращения. Чонгук ощущает кошмар этой ситуации, когда понимает, что он беззащитен перед этим мужчиной с оружием, который к тому же является вдвое больше самого Чона. Поэтому он молча и без претензий выполняет все приказы, стараясь не сопротивляться и не показывать свой страх. Ещё хуже становится, когда его заволакивают в какой-то переулок и заставляют упасть на колени. Чонгук знает, что от него хотят. Он слышит звон чужого ремня и противное вжиканье молнии на джинсах. И это настолько омерзительно, что Чон с трудом сдерживает рвотные позывы, опуская голову с длинной чёлкой всё ниже и практически прижимая подбородок к груди. — Сейчас мы с тобой повеселимся! — гадко хихикает незнакомец и больно хватает парня за волосы. Слёзы, смешанные с болью, обидой, унижением и отвращением стекают по впалым щекам, а руки судорожно хватаются за сырую после дождя землю. В голове что-то щёлкает, когда он натыкается на массивную деревянную ракетку для тенниса. Она дряхлая и старая, вся в трещинах и грязи, но Чонгук хватается за неё, как за спасительный круг и со всей своей внезапно вспыхнувшей злобой бьет мужчину по голове. Подскакивая с колен, он беспорядочно наносит несколько ударов, до тех пор, пока ракетка не ломается о чужое тело, а затем выхватывает нож. Мужчина напротив в ярости набрасывается на парня, но Чон с лёгкостью уворачивается от его выпадов. Тело действует на каком-то странном заведённом автомате, а в сознании проявляются необходимые знания для защиты и нападения. Несколько точных попаданий ножом, умелые отточенные движения, резкий рывок и спустя несколько секунд мужчина безжизненно падает на землю с перерезанной глоткой. Сердце быстро стучит в груди и зрачки пульсируют. Чонгук чувствует, как адреналин растекается по телу и не может понять, как он это сделал. Его руки и одежда в мелких крапинках крови, а пальцы сжимают окровавленный нож до побеления костяшек. Откуда он знал, куда нужно бить? Почему так легко увернулся от атак? Как вообще смог двигаться так быстро, чётко и слажено? Чонгук начинает бояться сам себя. Он не понимает абсолютно ничего и от всего этого напряжения и стресса, он не выдерживает. Просто устало прислоняется к стене, соскальзывая вниз и отключаясь. Пожалуй, это уже слишком на сегодня.***
Спустя некоторое время, Чонгук не может сказать точно, но по ощущениям прошло пару часов, он наконец приходит в себя. По правде говоря, парень скорее просыпается, выныривает из сна. Медленно, долго и мучительно — его глаза упрямо не хотят открываться и любое движение ощущается в два раза острее, чем есть на самом деле. Он слышит мерзкий, хлюпающий звук рядом с собой, и под тихое рычание пытается сесть. Сырая земля неприятно липнет к коже и одежде, а расфокусированный взгляд цепляет что-то движущееся прямо перед собой. Несколько секунд уходит на то, чтобы сонно проморгаться и наконец различить силуэт сидящего человека. Чонгук щурится, сокрушённо вздыхая и постанывая как обычно после пробуждения, трёт глаза чистыми частями своей ладони почти у самого запястья. Когда он вновь обращает внимание на сидящего напротив, картинка становится чётче. Чон видит уродливого полуразложившегося ходячего, жадно пожирающего труп мужчины, которого брюнет прикончил раньше. Всюду кровь и оторванные куски плоти, чужие внутренности и ужасный запах сырого мяса и внутренних органов заполнил всё пространство маленького переулка. Чонгук не ощущает страха или дикого ужаса, как то было буквально полдня назад от одного только упоминания о зомби. Это уже второй обморок за сегодняшний день и нервной системе Чона явно нужен небольшой перерыв. Поэтому неудивительно, что сейчас он ощущает лишь сонливую апатию и полную отрешённость. Лимит его эмоций на сегодня явно исчерпан и всё, что осталось — это опустошение и бурчащий в животе голод. Почему ходячий не обращает внимание на парня и продолжает пожирать труп, Чонгук понимает лишь спустя долгих пять минут наблюдения за этой мерзостью. Очевидно, причина в том, что эти зомби всё же ориентируются по запаху или слуху, так как глаза сидящего перед ним образца давно вытекли из глазниц. Чон сидит тихо, почти не издавая звуков и живой мертвец лишь изредка дёргает головой в его сторону при особо громких вдохах, но тут же возвращается к своему отвратительному грязному занятию. Вторую причину, почему на него не нападают, Чонгук заключает, немного походя вокруг зомби и не получив от него никакой реакции. Одежда брюнета насквозь пропахла мусором и больницей, от чего сам парень кривится. Этот запах неприятен, но вероятнее всего именно он подавляет аромат самого Чона. Таким образом парень ещё несколько минут наблюдает за разворачивающимся перед ним действом не чувствуя ни отвращения, ни страха, ни чего-либо ещё кроме холода. Краем глаза он замечает валяющийся рядом порванный рюкзак, вероятнее всего принадлежавший ныне мёртвому мужчине. Он выглядит довольно массивным и тяжёлым, так что брюнет надеется найти там что-то полезное. Первое, что видит Чонгук, начиная разбирать остатки сумки — это глушитель. Вау. В смысле, реально «вау»! Чонгук приятно удивлён! Он и не рассчитывал найти оружие так быстро, а тут ещё и такой куш. Почти всю сумку занимают детали от разобранной CheyTac M200 Intervention* и патроны. Хорошо. Ладно, Чонгук абсолютно спокоен и вовсе не хочет запищать от восторга как маленькая девочка которой наконец купили говорящую барби. И хотя его внутренний задрот рвётся наружу, сил на выражение эмоций по-прежнему нет, поэтому просто… Вау! Легкими и быстрыми движениями Чон собирает винтовку, заряжает магазин, распихивая три полные коробки патронов по карманам и закидывает пушку на плечо. Его абсолютно не волнует, где и как тот мужчина достал эту малышку, также, как вовсе не хочется осознавать, как смог почти не думая, на автомате собрать её правильно. Больше в рюкзаке нет ничего, кроме большого куска красной ткани, куда явно что-то замотано. Ходячий за спиной Чонгука всё ещё играет с остатками трупа, не обращая на парня никакого внимания. Чон аккуратно разворачивает свёрток, боясь повредить что-то внутри. В глаза бросается немного помятая фотография маленькой девочки в цветастом платье. В крохотных ручках она держит белую маску кролика, явно слишком большую для неё, и тепло улыбается в камеру. На обратной стороне ровным женским почерком написана дата двухгодичной давности и подпись «Зайчонок очень скучает по папочке». И ниже, корявыми буковками рукой ребёнка нацарапано: «Возращася дамои бистреи!» Оу. У безымянного нападавшего есть семья, и, похоже, счастливая и полноценная. То есть… Была семья, судя по тому, что происходит вокруг. Чонгук признаёт, что был не прав. И пусть он всё ещё считает того мужчину подонком и последней мразью, очевидно, у того были причины стать таким. За всей этой сюрреалистичной картиной внезапных приключений парень совсем забыл основную суть апокалипсиса: потеря родных и любимых людей. Законы писаны задолго до начала человека. Выживает сильнейший. Внутри свёртка оказывается та самая маска кролика. Чуть потрёпанная, сколотая в одном месте, затасканная и куда более жуткая, чем была на фото. Парень вздыхает и улыбается. Что-то в этом есть! Что-то тёплое, нежное и по-домашнему светлое. Он бережно надевает маску на голову, крепко закрепляя на лбу, но пока не решаясь полностью надеть на лицо. Теперь можно уйти со спокойной душой. И пусть это будет жестоко и эгоистично, никакой жалости к погибшему мужчине у Чонгука по-прежнему нет. Остаётся только убить обгладывающего кости зомби. Нож, на деле оказавшийся небольшим сёто**, уже во второй раз приходит на помощь. Чон с абсолютным безразличием несколько раз вонзает оружие в черепушку мертвеца. Тот замирает лишь после седьмого удара и тяжёлая туша падает на рыхлую землю смешанную с кровью и ошмётками человеческого мяса. Теперь точно всё. Два растерзанных трупа, винтовка на плече и маска кролика на голове — это всё, что сейчас есть у Чонгука. От первого особенно хочется избавится и парень уже собирается развернуться и уйти, как замечает что-то небольшое и блестящее, зажатое в обезображенной ладони зомби. Босые ноги Чона погружаются во влажную неприятную жижу из грязи и крови, пока он пытается разжать окоченевшую конечность. В конце-концов, не выдержав, парень просто разрубает ладонь острием сёто и видит монету. Обычную, блестящую монету достаточно большого размера. Несколько минут уходит на то, чтобы понять — это не обычная вона. В руках Чонгука оказалась Хобо Никель*** 1893 года производства США, Morgan доллар с ироничным изображением смерти. Брюнет подавляет в себе усмешку и быстро кладёт монету в карман. В конце концов, почему он должен отказываться от трофеев? Пустынный город встречает тишиной и пронзительным ветром. Тело дрожит от холода, а босые ноги постепенно начинают терять чувствительность. Винтовка тяжестью ощущается на плече, а ужасный запах старости, разрухи, пепла и смерти оседает в лёгких и грузом тянет вниз. Чонгук не знает, что ему делать. Он потерян в огромном и неизвестном ему городе. У него нет с собой ничего кроме оружия и телефона, он замёрз и голод истязает желудок. Может ли Чон закончить здесь, как один из этих гниющих трупов? «Нет», — отвечает ему вселенная и за спиной парня с громким рёвом появляются два мотоцикла и большая грузовая машина. Два молодых парня и несколько взрослых мужчин, одна смазливая девчонка и рыжеволосая женщина с удивительно нагнетающей аурой. Они окружают его, но не прикасаются, и не подходят ближе, чем на метр. Брюнет чувствует на себе изучающий взгляд женщины, но не ощущает должного страха. По-прежнему меланхолия и пустота. Наверное, она замечает это в его взгляде и вдруг подходит. — Сколько лет? — спрашивает рыжая, перехватывая левую руку Чонгука и внимательно изучая его тату. — Девятнадцать, — спокойно отвечает парень, не видя смысла в сопротивлении. Ничего страшного не произойдёт. По какой-то причине он просто знает это. — Интересненько… — хмыкает женщина и отступает назад. — Ты чипирован, знаешь? — Понятия не имею о чём вы. — Оно и ясно! — посмеивается она и складывает руки на груди. У неё какой-то обеспокоенный и даже материнский взгляд, когда она замечает отсутствие обуви на ногах Чонгука. Вздох сопровождается раздражённым закатыванием глаз. — Ничего, — продолжает рыжая. — Мы научим. — Я не говорил, что хочу пойти с вами, — хмыкает Чон, обретая некий интерес к ситуации. — Я даже не знаю, кто вы. — Мы собиратели, — без заминки выдаёт женщина, заламывая бровь. — Я Кейт. Местный «босс». — Всё ещё слабое доверие. — хмурится брюнет и замечает, как остальные ребята расходятся к транспортам. — Ты уже с нами, пацан! Это было ясно ещё за 50 метров от тебя. Так что не куксись и полезай на байк, пока не отморозил свои ножки. Чонгук вздыхает и рычит. Эта женщина определённо его бесит. Но с другой стороны — это шанс. Наверняка у них есть еда и вода, возможно предметы удобства, база. Ему очень выгодно поехать с ними, но сомнения всё ещё сильны. Согласиться заставляет новый спазм в животе, сопровождаемый бурчанием. Парень садится позади Кейт на один из мотоциклов и надеется на правильность своего поступка. — Пока не тронулись, — вспоминает что-то рыжая и оборачивается. — Как тебя зовут, мальчишка? По какой-то причине Чонгук вспоминает, как мама называла его кроликом в детстве. — Джек, — сопоставив своё имя на американский лад, отвечает Чон. — Jack Rabbit. — Хорошо, кролик, — усмехается Кейт заводя мотор. — Добро пожаловать в ад! Надеюсь, ты будешь нам полезен. О, как Чонгук надеется на это…