Дзынь
Огромная толпа людей бесконечно громко и шумно переговаривается и перекрикивается, веселясь и смеясь.Дзынь
Большое, закрытое и безопасное помещение тонет в полумраке, музыке и заливистом смехе. Лишь несколько старых ламп и большой костёр в центре склада освещают эту вечеринку.Дзынь
Все радуются и распивают алкоголь, раскуривают сомнительного содержания косяки, затягиваются дурманящим дымом из бонгов и глотают таблетки, веселящие душу и заглушающие здравый смысл.Дзынь
В этой толпе гудящих зевак, пытающихся забыть о происходящем вокруг хоть на одну ночь и спрятаться от боли и неуверенности в завтрашнем дне, только один человек остаётся трезв и сознателен. Отстранённый и незаинтересованный ни в чём из происходящего на импровизированной тусовке, стоит в самом тёмном углу, безучастно наблюдая за визжащими и громко поющими подопечными.Дзынь
Они все раздражают и нервируют. Черноволосый не хочет находиться здесь. Ему отвратителен каждый сантиметр этого душного и до неприличия безопасного склада. Желание сбежать отсюда увеличивается с каждой секундой, но у него попросту нет на это права. Всё, что он может — это наблюдать и контролировать.Дзынь
Монетка, та самая, найденная в начале пути, в очередной раз со звоном подпрыгивает в воздухе, приземляясь обратно на ладонь. Парень тяжело вздыхает и прикрывает уставшие глаза. Третий день без сна как никогда ярко ощущается тяжестью в теле и короткими вспышками судорог в мышцах. Ему бы сейчас в свою коморку, наконец нормально поесть, помыться и выспаться, а затем отработать новые движения на парочке тупоголовых ходячих и со спокойной душой продолжить выполнять свои обязанности. Но он всё ещё здесь и всё также должен следить за этим свинарником, чтобы никто сдуру не начал резню или, того хуже, запустил зомби.Дзынь
Со звоном монета отскакивает от пальцев, крутясь в воздухе, но обратно на ладонь почему-то не приземляется. Чонгук в недоумении распахивает глаза, устало переводя раздраженный взгляд на стоящего рядом парня. Его сальные выгоревшего блекло-серого цвета волосы находились в безумном беспорядке, одежда была порвана и прожжена сигаретами в нескольких местах, а стойкий запах перегара и травы заставлял морщится от неприязни. Чон с недовольством замечает свою монету в руках у этого пьянчуги. Парень напротив несколько секунд вертит вещь в руках, осматривая затуманенным взглядом, а затем поднимает голову и неприятно улыбается Чонгуку своими пожелтевшими зубами. — Ебать, брат, ты где такую заебенную хуевину нашёл? — громко восклицает неприятный тип и несколько раз подкидывает монетку, пытаясь повторить трюк. Обилие мата и заметный диалект заставляют черноволосого неприятно поморщиться. Пьянчуга напротив продолжает нахваливать железку, вставляя мат через каждое слово. Отвратительно. Чонгуку хочется отойти как можно дальше, избавляясь от общества подобных типов, но его вещь всё ещё у незнакомца. Вообще, он и сам частенько использует матерные слова, не пай-мальчик в конце концов, но этот парень реально вызывает лишь жалость и отвращение. Если бы не монета, Чон уже давно послал бы его. — Слышь, чувак, а подари мне эту хуевину! — выдаёт пьяница спустя пару минут любований и, не дожидаясь ответа, сжимает монету в кулаке, направляясь в сторону импровизированой барной стойки. — Спасибонище, бро. Чонгука это бесит. Не только нахальность бухого парня, но и его грязные руки и так вдоволь помусолившие первый и самый значимый трофей черноволосого. Поэтому, не давая блондину далеко уйти, Чон резким движением припечатывает его к холодной стене, приставляя к горлу свой сёто. Облупившаяся краска оглушительно громко осыпается на землю, прерывая шум музыки и чужих голосов. Играть этот спектакль спокойствия и дружелюбия уже порядком надоело. Стоило всё же надеть маску, прежде чем заступать на дежурство. В таком виде его все боятся и не рискуют даже дышать рядом, не то что близко подходить. Но нет же — Чонгук послушал босса и отправил главный атрибут своего образа опаснейшего Золотого Кролика в инвентарь. — Ещё хоть раз притронешься к моим вещам — и свои пальцы ты будешь собирать по всей базе, — с раздражением шипит Чон прямо в ухо пьяньчуги. Тот вздрагивает, громко сглатывает и, заикаясь, начинает извиняться, судорожно хватаясь за руки Чонгука в попытках отстранить. Кажется, он даже начинает плакать и всхлипывать, а из его рта вместо слов вырывается какой-то противный писк. Это забавно. Чонгук видит неподдельный ужас в глаза парня. Минуту назад такой крутой, дерзкий и пьяный, а теперь скулит как побитая шавка и задыхается от страха. Все поющие и смеющиеся придурки в этом прогнившем старом сарае боятся смерти. Эта истина также ясна, как голубизна неба над головой. И Чон в определённой мере ощущает власть над всеми ними. Он и есть смерть. И все они боятся его. Это реалия современного разрушенного мира. Апокалипсис не только рушит судьбы и ломает предрассудки. Он так же и убивает всё человеческое внутри, превращая в дикого зверя, лишь внешне похожего на человека. Миром правят инстинкты. И самый главный из них — страх. Люди так глупы и наивны, что всерьёз начинают бояться мальчишку, стоит дать тому в руки оружие. Это так смешно и убого, что каждый раз, смотря в глаза своих жертв, Чонгук еле сдерживает смех. Он давно сошёл с ума. Так почему просто не поразвлечься? — П-прости! — заикаясь, тянет блондин уже, наверное, в сотый раз. Холодное лезвие клинка слегка царапает шею и тонкая струйка крови стекает к горловине грязного замусоленного бомбера. Все вокруг — загнанные в ловушку звери. Чонгук — охотник. И в его силах лишить каждого присутствующего здесь жизни. — Тебе ясно? — безразлично тянет Чон и отступает от трясущегося парня. Тот с неимоверной скоростью кивает головой, пихает монету обратно в руки черноволосого и драпает ближе к костру, забывая свою недопитую бутылку. Чонгук хмыкает ему в след и облизывает губы, вновь начиная играться со своим талисманом, перекатывая монетку между пальцами и перекидывая из одной руки в другую. Этот мир такой смешной и неправильный. Никто не должен бояться какого-то там двадцатилетнего пацана. Но он здесь. И каждый в округе приходит в дикий ужас, стоит лишь увидеть мёртвый взгляд чёрных глаз. В конце концов, Чонгук решает, что закат цивилизации — довольно забавная штука.***
— Джек! — в очередной раз громко выкрикивают откуда-то снизу. После происшествия с тем наглым пьяным парнем, Чонгук ушёл ближе к заколоченным окнам. Он правда очень хотел бы попасть к себе в комнату и не видеть никого ближайшие три дня, но босс назначила его на дежурство, а значит, он не имеет права уйти, пока все безопасно не покинут склад. Не желая и дальше сталкиваться с накуренными пьяными тушами, Чон залезает вверх по сваленным в кучу бочкам и коробкам, усаживаясь на балки под крышей. Оттуда хорошо видно всё помещение и шанс, что ещё кто-то к нему приебётся, был нулевой. Поэтому, расслабленно откинувшись на перекладины, парень просто перекатывал свою монету между пальцами, иногда бросая быстрые взгляды на толпу, и в итоге не заметил, как вырубился. Теперь же у него безумно болит спина и плечи. В висках пульсирует и слипшиеся веки никак не хотят открываться. Во рту помойка, а ноги, кажется, занемели. Чонгук бесится от грохота и раздражающе громкого голоса, что так настойчиво зовёт его. Черноволосый пытается встать на ослабевшие ноги и, пошатываясь, пробирается к спуску. — Джек! — Да иду я, блять! — кричит Чон и сам пугается своего голоса. С непривычки он хрипит и закашливается. Горло скрипит, словно по нему прошлись ежом, и в глотке пересохло. Глотать больно и после очередного тяжёлого вздоха парень соскальзывает с балки, падая в низ. Сориентироваться Чон не успевает, но по счастливой случайности точно под ним находится большая куча мягких кресел-мешков, на которые и приходится приземление. Стон боли срывается с губ черноволосого и, переведя дух, он пытается подняться. Всё тело так ужасно сильно болит и немеет. Еле волоча конечности Чонгук наконец вылезает из вороха огромных подушек и заваливается прямо на проеденные жуками половицы. — Джек! — недовольно хмуря брови, нависает над ним Суын. Она миниатюрная и довольно милая со своей короткой стрижкой под мальчика и вечно розовыми щеками. Но когда эта девушка злится, то лучше бежать так далеко, как только сможешь. Чонгук, конечно, не боится её. Этот этап жизни давно уже пройден. Он в принципе не испытывает страха ни к чему, исключая проявления человеческих эмоций, поэтому на недовольный взгляд темноволосой он лишь устало вздыхает и закатывает глаза. Поднимаясь с холодного пола и вставая напротив девушки Чон разминает замлевшие мышцы и вновь ловит на себе злой взгляд. — Ну что? — недовольно спрашивает он, проводя рукой по своим грязным волосам. Душ не помешал бы. — Босс приказала тебе следить за вечеринкой! А ты что сделал? Почему Йеуль и Санхем лежат в лазарете, а Пангем беспрерывно плачет о пропаже Янсона? Чонгук заламывает бровь и чешет локоть. — Я в душе не ебу о ком ты говоришь. Девушка возмущённо пыхтит и уже собирается влепить черноволосому пощёчину, но Чонгук всё же выше и сильнее, поэтому без труда перехватывает чужую ладонь. Он отталкивает её, направляясь к выходу с опустевшего склада, но Суын вновь преграждает дорогу. — Меня не уважаешь, так хоть босса послушай. Она хочет видеть тебя сейчас же! Чонгук устало стонет и проходит мимо, задевая темноволосую плечом. И вот чего он резко всем понадобился? — Бля-ять! — вздыхает парень, выходя на улицу. Уже почти светает и серое небо разбавляется красно-розовыми разводами. Это красиво и лес, окружающий заброшенный склад, только украшает картину. Деревья расположились по бокам от здания, а прямо напротив выхода была выжженная поляна. Чонгук падает на ступеньки, слыша как несколько парней за его спиной переговариваются и собирают оставленные полезные вещички. Он вновь зарывается пальцами в волосы и трёт глаза, подавляя зевок. Выходящий из помещения Чоюн услужливо предлагает сигарету. Они вроде как немного друзья и периодически неплохо общаются, да и кто такой Чонгук, чтобы отказываться, если сами предлагают. Черноволосый зажимает фильтр меж губ и ждёт пока кончик загорится от огня чужой зажигалки. Он делает несколько затяжек и, похрустывая позвоночником, запрокидывает голову к небу, выдыхая дым. Чоюн уходит на базу. Вообще-то Чонгук не курит. Вернее, нечасто и по чуть-чуть. Он может скурить парочку сигарет, если сильно устал или нервы на пределе, хотя пытался не злоупотреблять. В последнее время стресса стало слишком много и Чон ловит себя на мысли, что всё же нуждается в никотине чаще, чем раз в неделю. Позорище. И в кого он превратился? Всего-то год прошёл, а вот что в итоге. Подумать только, Чонгуку уже двадцать. Его отец познакомился с его матерью в этом возрасте. А что младший Чон? Потрошит ходячих мертвецов, да убивает неугодных на заказ. Прогибается под условия босса, живёт в крохотной комнатушке на базе и даже поговорить нормально ни с кем не может. Никто не знает Чонгука. Его настоящее имя, его прошлое, его цели. Для кого-то он известен как Золотой Кролик, безликий дьявол-убийца, готовый уничтожить любого за достойную плату. Другие знают его как Джека, простого молчаливого паренька с пунктиком на прикосновения и личное пространство. Босс знает обе эти стороны. Но никто даже близко не догадывается о происходящем в чоновой голове. Он устал. Это правда утомляет: отсутствие нормального общения, питания, спартанские условия выживания, страх. Он ненавидит то, что люди боятся его, но, чёрт возьми, он обожает это! Чонгук не так себе представлял будущее. Когда Кейт подобрала его и привезла на базу собирателей с материнской улыбкой на лице одела, накормила и обработала раны — Чонгук даже представить не мог, во что всё это выльется. Он солгал. Чонгук вовсе не охотник. Он такой же загнанный в угол зверь. Ручная псина босса, выполняющая все приказы. Испуганный, а от того ещё более агрессивный. Это было бы смешно, если бы Чон ещё умел смеяться. Улыбка покинула его так давно, что он уже и не помнит, каково это — радоваться жизни. Отчаяние и боль съедают Чонгука каждый день, тяжёлые мысли путают сознание и дым обволакивает внутренности, пока ночь не съедает до конца, поглощая холодом, страхом и бесконечной печалью. Если бы мог, Чон давно бы лишил себя жизни. Но он слишком зависим от этого. Слишком привык к туманным рассветам, сигаретному дыму, крови на своих руках, недосыпу и слезам. Теперь без этого не выжить. И с этим никак не умереть. Что за тупой парадокс? С каких пор жизнь стала такой сложной? Достало. Брюнет слышит, как Суын кричит на других ребят где-то за его спиной и чётко осознает, что босс вновь даст ему задание. Он не успел отдохнуть, его тело болит, а желудок издаёт предсмертные песни китов. Иногда Чонгук думает, что лучше бы он остался один. Если сейчас он пойдёт к Кейт, то сразу же должен будет отправиться на работу. И никакой передышки. Тяжело вздохнув, парень поднимается со ступеней и спускается к базе, сразу же за выжженной поляной. Он откровенно заебался, поэтому сейчас в планах послать босса далеко за горы и вернутся к себе. Так Чонгук и поступает. Он проходит к окраине базы, где в старом ржавом контейнере находится его ночлег. Это место он делит ещё с двумя парнями и отделяет их друг от друга только тонкий слой картонных стен, сделанных вручную из коробок и скотча. — Йо, Джек! — приветствует его Луён, один из соседей. — Давненько тебя не было! — Я ненадолго, — отвечает Чон и падает на матрас. Он бы конечно, с удовольствием провалялся на нём до конца жизни, но время поджимает. Вскоре Кейт потеряет терпение и пришлёт за ним своего главного помощника, а тот, увы, не самый приятный человек, что внешне, что внутренне, и видеть его лишний раз брюнет не горит желанием. — Душ свободен? — хрипит Чонгук, не отрывая головы от подушки. — Да, я только что оттуда, — хмыкает Луён, возвращаясь к своей книге. — Серьёзно, парень. Я не знаю кем ты там работаешь, но за последний месяц мы виделись трижды и каждый раз ты без задних ног валился на подушку или и вовсе выбегал из душа, на ходу застегивая олимпийку. Ты хоть жив вообще? А то всё больше и больше становишься похож на мертвеца. Как бы ужасно это не было, но Лу прав. И, на самом деле, Чонгук бы ни в жизнь этого не признал и начал бы язвительно спорить с соседом, но сил нет даже на то, чтобы придумать достойный ответ. — Не лезь, куда не просят, — хрипло отвечает Чон и достает из инвентаря пачку презервативов. Луён сразу же отбрасывает книгу в сторону и налетает на брюнета. — Где ты их достал?! — пытаясь вырвать коробочку из чужих цепких рук, громко шипит парень, пока Чон отталкивает его ногой. — Тайна фирмы, — усмехается Чонгук и открывает пачку. — Здесь где-то штук десять-двенадцать. Я хотел загнать их Бобби в обмен на банановое молоко, но… — тянет он, перебирая в пальцах контрацептивы. — Но что?! — нетерпеливо шипит Лу, подпрыгивая на месте, так и норовя выхватить цветастые квадратики из чужих рук. — Но Бобби мудак и не раз уже обманывал наших. Поэтому я дам их тебе, — воодушевленно отвечает брюнет и, заметив светящиеся глаза напротив, спешит присмирить парня. — Конечно же не за даром. — Бля, Джек, ты тот ещё обломщик, знаешь?! — недовольно вздыхает Луён, хлопая себя по коленями и вздыхая. — Ладно, чего ты хочешь, маленький демон? Чонгук улыбается и с самым своим милым выражением лица радостно сообщает: — Две пачки сигарет и ключи от твоего смарта. Повисает напряжённая тишина. — Малой, ты ебанулся? — спустя минуту молчаливого шока выдыхает парень. — Ладно, сигареты я ещё могу тебе дать, но нахуя тебе смарт, выданный под МОЮ, на секундочку, ответственность. Брюнет пожимает плечами. Он слишком устал и спорить с Лу ему сейчас не в кайф. Всё, чего Чонгук хочет — это принять душ и получить сраные ключи от никому ненужной мелкой машинки. — Сказал бы сразу, что не хочешь брать, — спокойно и тихо говорит Чон, собираясь покинуть бокс и отправиться к душевым. — Видать, всё же придётся отдать их Бобби. Я так давно мечтал о банановом молоке! — Стой! — дёргается Лу, когда младший уже собирается выходить на улицу. Он закусывать губу и сглатывает. — Ладно! Быстро вывернув свой тайник под матрасом, парень всучает Чонгуку две немного помятые пачки сигарет и дрожащими руками, словно отрывая кусок от сердца, передаёт ключи от смарта. — Что, желание потрахаться пересиливает даже страх? — насмешливо тянет брюнет, получая желаемое и отдавая презервативы соседу. — Заткнись! — шипит тот и жадно прижимает упаковку к груди. — Если с машиной что-то случится и босс узнает об этом, я скажу, что ты украл у меня ключи. — Да плевать вообще! — вздыхает Чонгук и все же выходит из контейнера, пряча полученные вещи в инвентарь. — Удачи тебе с Сону! — Спасибо, бро! Наконец у нас будет что-то большее, чем минет! Младший хихикает и направляется к душевым.***
Вытирая влажные волосы полотенцем, Чонгук заходит в просторный светлый зал. Это можно считать их штаб-квартирой, где обитает босс и её приближение. Оглядевшись и никого не заметив, брюнет возвращает мокрое полотенце в инвентарь и натягивает на лицо маску. В ней жарко и неудобно дышать, но так как кроме самой Кейт о том, что мальчишка Джек и Золотой кролик это одна и та же личность не знает никто, ему приходится появляться здесь исключительно в таком виде. Вороша влажную чёлку рукой, Чонгук входит в соседнюю комнату и хмыкает. Эта рыжая бестия снова задумала что-то нечистое. — Ты смотри, ещё даже снег не выпал, а наш киллер уже здесь, — саркастично охает женщина и хлопает глазами. У Чонгука вздуваются вены на шее и желание прикончить эту дамочку растёт с каждой секундой. Он бы прибил её уже давно, но кто кроме этой сучки сможет совладать с тремя тысячами людей без паники и хаоса? — Ближе к делу, — шипит Чон и подходит к столу, за которым собралась вся «элита» собирателей. — Хладнокровен, как и всегда, — хмыкает Кейт и откидывается назад на стуле. — Помнишь, пару месяцев назад одна из групп мусорщиков была выведена из строя? Чонгук кивает. Он помнит как тогда восьмая группа мусорщиков вернулась на базу с опозданием на неделю и абсолютно все парни были ранены. Босс тогда очень долго кричала и возмущалась, а потом, когда всех перенесли в лазарет, самолично устроила им допрос. Это было жутко и даже немного страшновато. Чон знает, что Кейт ненавидит, когда что-то идёт не по плану. А в тот раз график был сильно нарушен. — Так вот! — с улыбкой на лице тянет женщина и ребята по бокам от неё сразу раскладывают на столе карту Кореи. — Некий Шуга тогда знатно поиздевался над моими детишками. И, как ты понял, мне это очень не нравится. Я долго думала, как же нам поступить, и вот, буквально пару часов назад, разведка доложила мне, что засекла кого-то похожего по описанию. Смекаешь, в чём суть? Брюнет хмурится, но под маской этого не видно. Он переводит взгляд на карту, где жирной красной точкой был выделен Йонджу и клацает языком. Она снова хочет этого. Снова отправляет его карать неугодных. — Окей, — говорит Чонгук и поднимается из-за стола. — Когда мне отправляться? — Прямо, блять, сейчас! — выкрикивает рыжая и швыряет в руки младшего несколько бумажек. На одной из них карта самого города, с отмеченной местностью, где видели этого несчастного парня. На другом были кратко записаны показания пострадавших мусорщиков. А вот на третьем был рисунок, какой Чонгуку всегда выдавали, обозначая жертв. Лицо парня с маленькими лисьими глазами и круглым носом-кнопкой совсем не походило на привычные изображения бородатых должников, воров и наёмников, каких брюнет ликвидировал раньше. Увидь Чон этого парня в прошлой жизни, когда зомби ещё не составляли бо́льшую часть населения земли — ни за что не поверил бы, что он покалечил четверых парней. Гадство. И вот его-то он должен убить? — Убей его с особой жестокостью, малыш, — слышит он от Кейт и невольно вздрагивает, — сделай это медленно и со вкусом, чтобы чёртов мудак понял, какую ошибку он совершил. Чонгук кивает и спешно покидает комнату. Прямо под рисунком написано Suga. А строчкой ниже, будто в насмешку красуется Agust D. Чонгук смотрит на своё запястье и еле сдерживает отчаянный стон разочарования. Животный страх снова скапливается где-то в желудке.***
— Хён… — вместе с дымом выдыхает брюнет, как только гудки заканчиваются. Чонгук за базой, на той самой выжженной поляне, сидит в крошечном двухместном смарте Луёна и нервно курит, подрагивающими руками держа телефон у уха. Он чертовски напуган и растерян, почти не соображает, что творит. — Спокойно, Гукки. — отвечает приглушённый бас из динамика. — Дыши, малыш. Всё хорошо. Сразу же становится легче. По какой-то причине Ви всегда знает как успокоить младшего. Иногда достаточно лишь пары слов, чтобы Чонгук вновь почувствовал себя в безопасности. Это удивительно и каким бы хладнокровным и бесчувственным он не пытался казаться, выжить без голоса Ви невозможно. Это Чон усвоил ещё на второй день своего приключения. — Хён, мне так страшно, — хнычет младший и вновь глубоко затягивается. — Я так блядски напуган. — Тише-тише, — успокаивающе шепчет старший. — Что случилось, Гукки? От ласкового прозвища мышцы расслабляются и эмоции приходят в норму. Ви всё ещё не знает настоящего имени Чонгука, но брюнет сам разрешил ему называть себя так. Просто это чёртово «Гукки» напоминает о матери и родном доме. А из уст старшего так и вовсе панацея от всех бед. — Я, возможно, в скором времени встречусь с кем-то из своей группы. — шепчет Чон, утыкаясь лбом в руль. В этой машине жуть как тесно и неудобно, но если он действительно собирается убежать от сталкеров, что следят за ним день и ночь по указанию Кейт, транспорт просто необходим. Хоть что-то, даже если это гребаный смарт. — Это ведь прекрасно, малыш! — восклицает Ви и младший почти видит как губы того расплываются в улыбке. — Что тебя пугает? — То, что я должен буду убить его, — на выдохе произносит Чон. Его руки дрожат всё сильнее, а истлевшая сигарета пеплом осыпается на пластиковую панель. Чёртов страх прячется глубоко внутри, и стоит только Чонгуку оступиться, как он вгрызается в лёгкие. Ви молчит с полминуты, а затем шумно вздыхает. — Я много в этой жизни не знаю, Гукки. — говорит он таким пронизывающим тоном, что брюнета словно прошибает током. — Но то, в чём я уверен на все сто процентов, это в поступках. Ты можешь ошибаться бесчисленное количество раз, но до тех пор, пока ты не жалеешь, всё было не напрасно. Поступай так, чтобы потом с уверенностью сказать: «оно того стоило!» Голос у старшего такой глубокий, ломается почти в самом конце, словно тот не сдержался и пустил слезу. Чонгук уже давно плачет, а маска кролика на соседнем сидении лишь насмешливо наблюдает за ним. — Я не в праве решать за тебя. — продолжает Ви и его голос снова твёрд и полон решимости. — Но ты должен сделать так, как велит твоё сердце. Сердце Чонгука давно мёртво и похоронено под слоем страха и отчаяния. Оно остановилось, когда ему было девять или десять, но, кажется именно сейчас оно вновь пропустило удар. — Спасибо, хён! — всхлипывает Чон и из динамика слышится басистый смешок. — Всегда пожалуйста, малыш. Всегда пожалуйста. Зверь внутри Чонгука склоняет голову и поджимает лапы.