✖
Хосок обхватил пальцами пузатую кружку с горячим шоколадом и перевел взгляд в окно. На улице накрапывал дождь. Грузные капли разбивались и катились по грязному стеклу холодными слезами. Хосок натянул горловину свитера повыше, кутаясь буквально вместе с носом. Так холодно, а ведь уже почти весна. Правда, у самого Хосока внутри зима лютая. Омега уткнулся взглядом в свой горячий шоколад, поглаживая подушечкой большого пальца теплый от пара край кружки. Что делать дальше, он не знал. Даже думать об этом не хотел. Он был уверен почти на сто процентов, что ребенок внутри него не принадлежал Енгуку. Его отец — Чимин, и от этого становилось в тысячу раз тяжелее. Лучше бы Хосок с Чимином вообще не связывался, лучше бы дорогой десятой обошел, лучше бы в одиночестве утонул, чем так. Больно и паршиво. Хосок начал скрести ногтями картинку кошачьих ушек на кружке. Хосок запутался и совсем сбился с толку. Он стоит на распутье, и не знает, какой дорогой пойти… Должен ли он оставить ребенка? А что тогда Хосок ему даст? Однокомнатную обшарпанную квартиру, вечный недостаток денег, мало-мальски приличное образование? Что сможет отец-одиночка в это время, когда ему порой даже еду не на что купить бывает? Хосок шмыгнул носом и сгорбился над своей кружкой уже не такого горячего шоколада. Теплая слеза покатилась по щеке и плюхнулась прямо в кружку с тихим «бульк». Кто бы знал, как Хосок Чимина ненавидит, и ровно с такой же силой л… Хосок покачал головой. Нет. Это неважно. Хосок может родить и отдать ребенка тем, кто сможет его воспитать. Но кто возьмет на себя ответственность воспитывать ребенка гуля и куинкса? Хосок грустно ухмыльнулся. Никто. Хосок со своим приплодом абсолютно никому не нужен. Даже родному родителю, который его скорее убьет, чем примет под свое крыло, когда оно так необходимо. Хосок чувствует себя одиноким, никчемным и ненужным. Омега утер рукавом свитера влажную от слезы дорожку. Значит, у него остается только один вариант… И так будет правильно. Хосок не сможет дать ничего малышу. Он даже не сможет спокойно смотреть на свое дитя, зная, что он крепко связан с Чимином, а Чимину в его жизни больше делать нечего. Омега вплел пальцы в свои волосы и слегка сжал, прикрывая глаза. Почему все происходит именно так? Почему именно сейчас? Будто сама судьба издевается над ним, подкидывая все новые и новые испытания, которые Хосоку уже слишком трудно преодолевать. Омега сглотнул, принявшись царапать ногтями свою ладонь. Хосок просто хочет спокойствия… Колокольчик над дверью кафе тихо зазвенел. Хосок поднял взгляд на вошедшего и тут же опустил голову, надеясь, что Енгук его не узнает. Альфа тряхнул головой, от чего на пол полетели дождевые капельки, поправил на запястье часы и оглянулся, безошибочно находя то, что искал. На его губах появилась легкая улыбка. Он прошел через весь зал в теплых кофейных тонах к самому дальнему столику, со скрипом отодвинул плетеный стул и сел напротив, скрепив пальцы в замок. Подозвав официанта одним жестом, он заказал себе кофе и уставился на Хосока. — Перестань меня преследовать, — вздохнул Хосок, помешивая ложкой свой шоколад. — Это законом карается, ты знал? — Я даже не знал, что ты здесь будешь, — улыбнулся Енгук, вздернув бровь. — Зашел выпить кофе, а тут ты, вот так сюрприз. — И из всех свободных столиков выбрал именно мой, — закатил глаза омега. — Тут атмосфера… особенная, — вкрадчиво сказал Енгук, склонив голову и наблюдая за омегой. — Рядом с тобой, я имею в виду. — Ты делаешь мне комплимент? — слегка улыбнулся Хосок. — А у меня получилось? — М-м, нет, не думаю. Точно нет, — Хосок сам не заметил, как улыбнулся шире. Искреннее. — Что ж, — нахмурился Енгук. — Тогда я буду практиковаться в этом чаще. Спасибо, — улыбнулся Енгук принесшему его заказ официанту. Хосок рядом с Енгуком чувствует себя странно. Это точно не какая-то любовь, которой Хосок уже сыт по горло, это… трепет? Трепет и радость от одного присутствия. Енгук как маяк в темноте, словно чувствует, когда Хосоку плохо или одиноко, он появляется ровным счетом из ниоткуда и развевает мрак одним своим присутствием. С Енгуком спокойно и легко, он одним своим появлением отодвигает проблемы на задний план и становится на первый. Енгук, несмотря на то, что он является Синигами и Покровителем, в глубине своей души очень… приятный. Гули его боятся, но Хосок нет. Енгук стал для него теплым одеялом, в которое Хосок может в любое время укутаться. — Ты сейчас во мне дыру прожжешь, — тихо засмеялся Енгук. Хосок пару раз моргнул и хмыкнул, отводя взгляд в сторону. — Иди ты, — буркнул Хосок. — Просто выглядишь, как мокрый пес. — А мне кажется, что я выгляжу очень сексуально, — ухмыльнулся Енгук, но его улыбка тут же пропала. Он внимательно посмотрел на Хосока. — Что с тобой происходит? Ты словно прячешься. — Мне не от кого прятаться, — ответил Хосок, отпивая из кружки шоколад. — От всего мира прячешься. Я ведь вижу, Хосок. Не убеждай меня в обратном. Что у тебя произошло? — Енгук склонил голову вбок, ожидая ответа, но Хосок молчал, поджав губы. Даже не смотрел в его сторону. — Хосок… — У меня все отлично, — криво улыбнулся Хосок. — Все просто замечательно. — Ты можешь врать об этом, кому угодно, но не мне, — прищурился Енгук. Он потянул руку через стол, накрыл ладонь Хосока своей и слегка сжал, от чего Хосок дернулся. — Послушай. Я хочу помочь тебе, понимаешь? Не закрывайся от меня, не надевай маску притворного счастья и не строй из себя кого-то рядом со мной. Я вижу тебя, и вижу, что что-то не так, но почему ты не хочешь, чтобы тебе помогли, Хосок-а? Почему? — Потому что я привык, что другим людям нет дела до моих проблем, — Хосок убрал ладонь Енгука. — И ничья помощь мне не нужна. — Ложь, — поджал губы Енгук. — Тебе нужна помощь, тебе нужны тепло и любовь, но ты бежишь от этого, даже не позволяешь мне попробовать. Ты маленький одинокий мальчик, которому необходима защита, и я хочу тебя защитить. Тебя в моих объятиях никто не достанет, никто боли не причинит, но ты так рьяно вырываешься. Обжечься в очередной раз боишься? — Это не твое дело, — процедил сквозь зубы Хосок. — Не лезь ко мне, ясно? Я и без твоей помощи прекрасно проживу. Мне не нужен ни ты, ни кто-то еще. Никто не нужен. — Это часть жизни, Хосок, — спокойнее сказал Енгук. — Мы любим кого-то, но очень часто не получаем той же любви взамен. И тут дело не в тебе уже, дело в другом человеке. Не искрится у него, не горит при виде тебя. И нужно просто смириться, что ему ты, увы, не нужен. Но ведь и тебе кто-то бывает не нужен, верно? И остается не так много вариантов — или забыть его и навсегда вычеркнуть из своей жизни, или продолжить с ним общение и подпитывать тлеющие угольки любви. — Зачем ты мне говоришь это? — шепотом спросил омега. — Хосок, пожалуйста, хватит держать то, что делает тебе больно. Порой… лучше отпустить, чем терпеть постоянную боль. Ты не заслуживаешь такого. Тебя любить нужно, оберегать, заботиться. Ты не должен сжигать себя, чтобы другим светило и было тепло. От тебя ведь тогда совсем ничего не останется. Понимаешь? — вздохнул Енгук. — Понимаю… — ответил Хосок, сглотнув тяжелый комок слез. — Мне… всегда твердили, что я сильный. Я так часто слышал это, что сам поверил. — Со мной ты можешь быть слабым, — слегка улыбнулся Енгук, с теплотой смотря в глаза Хосока. Омега поежился от кусачего холода. — Это не стыдно — просить о помощи. Это нормально. — Не в моем мире, — покачал головой Хосок. — Я привык так жить, Енгук, привык защищать себя сам. Если я буду опираться на тебя, я буду зависим. А вдруг ты уйдешь? Вдруг уберешь свое плечо? Падать слишком больно, Енгук, я уже наглотался грязи и пыли. Я… не хочу так больше. Я никому не нужен, кроме самого себя. Это мое кредо, если хочешь. Доверять только себе, чтобы другие не вонзили нож в твою спину. — Если твой мир такой, то я разрушу его под основание, почву засыплю солью, чтобы ни один сорняк не пророс, и построю на месте руин новый мир. Кирпич за кирпичиком я буду делать это, пока ты мне сердце свое не откроешь и не отдашь ключи от него. Я уверен в своих словах и желаниях, и то, что ты так от меня отделаться пытаешься, только больше меня к тебе привязывает, — улыбнулся альфа. — От меня ножа не жди. — После таких слов только его и ждешь, — грустно рассмеялся Хосок. Енгук нахмурился. — Я тебе серьезность своих слов докажу, Хосок. Не убегай от меня больше. Я не хочу тебя по рукам связывать, я хочу, чтобы ты доверял мне, и если надо, я готов твое доверие заслужить. — Тебе много для этого сделать придется. Не сможешь, — покачал головой омега. — Смогу. Еще как смогу. Моим будешь, — улыбнулся уголком губ Енгук. Хосок почувствовал, как жар румянца уколол щеки, и опустил голову, упорно смотря в кружку с шоколадом. Енгука отвлекло оповещение о входящем сообщении, и только когда он отвел взгляд, омега выдохнул. Альфа нахмурился, смотря в экран телефона. — Что-то случилось? — с хрипотцой спросил Хосок. — Да, — мужчина поднялся из-за стола. — Жаль, кофе не допил, но это не последняя наша встреча. Подумай о моих словах, пожалуйста. — Ничего не могу обещать, — уклончиво ответил Хосок и вновь уставился в окно. Енгук хмыкнул и подошел к Хосоку, резко сжал пальцами его подбородок и дернул к себе, впиваясь губами в его приоткрытые от удивления губы. Хосок не отвечал, Енгук и не настаивал, он просто мягко поцеловал его и лизнул нижнюю губу. Альфа отстранился, заглядывая в его глаза, прошептал «До встречи» и ушел, как ни в чем не бывало. А у Хосока затряслись пальцы и дыхание тяжелое такое, будто несколько километров пробежал. Хосок коснулся кончиками пальцев своих губ, ощущая еще не успевшее испариться тепло енгуковых губ. Хосок окончательно запутался в том, что чувствует. Все, что остается ему — это допивать свой остывший шоколад, успокаивая внутреннюю дрожь. Быть слабым… А как это? Ждать постоянной защиты со стороны? Ждать, пока тебя ударят первым? Холодными ночами согреваться не теплым чаем, а теплом чужих рук? Хосок начал кусать губу, заламывая пальцы. Енгук идиот. Ничего он в жизни не понимает, раз Хосока заставляет подписаться на это. Омега поджал губы и потер пальцами переносицу. Омега уже собирается уходить, расплатившись за свой горячий шоколад, но буквально примерзает к месту, когда в кофейню заходит очередной посетитель. Этого человека он узнает в миллионной толпе. Он изгибы изящного тела помнит, каждый сантиметр своими руками отпечатал, губы алые помнит и брови заломленные, руки едва грубоватые от куинке, дыхание сбитое. Любовь к этому человеку он помнит. Мин Юнги помнит. Юнги сел неподалеку, поставив немногочисленные пакеты с логотипами детских магазинов на пол рядом с собой. Хосок смотрит на него в шоке и взгляда оторвать не может. Как же тесен бывает мир, и некогда любимые люди сталкиваются в кофейне в переулке. Юнги тем временем снял пальто, сделал заказ официанту и оглядел уютное заведение. Людей не так много, в воздухе пахнет свежей выпечкой и кофе, тихо играет музыка и негромко переговариваются парочки за столами. Он слегка улыбнулся, встречаясь взглядом с черными, как ночь, глазами. И улыбка тут же сползает с лица. — Хосок… — выдохнул Юнги. У Чона перед глазами на миг все потемнело. Юнги поднялся из-за стола, отталкиваясь руками от подлокотников плетеного кресла, и двинулся в сторону Хосока. Младший наблюдал за ним. В его движениях пропала та былая грациозность, вместо нее осталась милая неряшливость. Чон опустил глаза ниже и понял, почему. Юнги был беременный. Хосок в шоке перевел глаза на его лицо. Юнги улыбался счастливо и радостно, обнажая десна. Он протянул руки Хосоку, желая обнять, но Хосок и с места не сдвинулся. Ни через минуту, ни через две. Медленно улыбка стала уже не такой счастливой. — Позволь, я… присяду? — спросил робко Юнги, тушуясь под взглядом Хосока. — Конечно, — ответил младший. Юнги сел напротив него, и повисло недолгое молчание. Мин кашлянул в кулак. — Так… как у тебя дела? — прикусил губу Юнги. — Терпимо. А твои как? — Наверное, тоже… Последний наш разговор получился не очень хорошим, а потом ты и вовсе пропал. Прости меня, Хосок-а, — Мин опустил глаза. — Я очень хотел с тобой связаться, но не знал, как. Ты сменил номера? — М-м, ага, — пожал плечами Хосок. — Вижу, в твоей жизни много интересного произошло, — кивнул он на живот Юнги. — Поздравляю. — Да, — улыбнулся Юнги, касаясь пальцами своего живота. — Спасибо… — Мальчик, девочка? Выбрал имя? — Мальчик, — кивнул Юнги, улыбаясь уголком губ. — Хвалль. — Необычно, — сказал Хосок и отвел взгляд в сторону. Смотреть на Юнги тяжело. Юнги принялся кусать губу, пиля Хосока взглядом. — Хосок… что произошло между нами? Я хочу, как прежде, быть рядом с тобой. — Слишком много всего произошло, Юнги, — ответил Хосок, принявшись ковырять ногтем скатерть. — Слишком много сказано и сделано, к сожалению. Между нами ком недосказанности и… твое предательство, — Хосок заиграл желваками. Юнги гулко сглотнул. — О чем ты говоришь? — шепотом спросил Юнги. — Ты переспал с человеком, которого я любил, — просто сказал Хосок. — Приставил дуло к моему сердцу и выстрелил, а мне потом пришлось ошметки собирать. — Я ведь не знал, — помотал головой Юнги. — Я бы ни за что не поступил так, если бы знал. Ни за что. — Я знаю, Юнги, — сухо ухмыльнулся Хосок. — Знаю. Но ты сделал это, и назад дороги нет. Это разрушило все, что было между нами. Как бы я ни старался, я не могу это простить. Это просто… убило меня, похоронило заживо. Я не ненавижу тебя, нет, — покачал головой омега. — Я слишком тебя для этого люблю, Юнги. Но порой лучше разойтись в разные стороны и жить каждый по-своему. — Дай мне шанс, — тихо сказал Юнги. — Пожалуйста… Я так сильно хочу все исправить. — Какой шанс, Юнги? — рассмеялся Хосок, сердце Юнги полосуя на рваные лоскуты. — О чем ты говоришь? Хочешь наладить общение, пить вино, когда кому-то из нас плохо, а потом трахаться? Этого ты хочешь, Юнги? — Нет, — шмыгнул носом Юнги. Слезы обиды защипали глаза. — Я просто хочу быть рядом с тобой. — Я этого не хочу, — стиснул зубы Хосок, сжимая пальцы в кулаки. — Слышишь меня, Юнги? Ничего между нами больше не будет. Мы в разных сторонах, и жизни у нас теперь разные. Ты больше мне не друг, — пощечина по щеке Юнги. Ты мой враг. Только Хосок этого не говорит. — Хосок… — прошептал Юнги обреченно, сглатывая. — Пожалуйста… — Живи своей жизнью, Юнги. Будь счастлив и воспитай из своего ребенка достойного человека. Прощай. Хосок резко поднялся из-за стола, схватил свое пальто и пошел к выходу на негнущихся ногах. Глаза кусали слезы боли и обиды, а сердце грыз тупой червь, умоляющий вернуться, обнять омегу, прижать к себе и сказать, что все будет хорошо. Но ничего не будет. Уходя, уходи. Навсегда. Не оглядываясь. И Хосок уходит. Юнги заплакал, прижимая ладони к лицу.✖
Юнги стоял на кухне, нарезая на разделочной доске капусту. Намджун подцепил палочками жареное мясо и отправил в рот, медленно пережевывая и наблюдая за омегой. Юнги сам не свой, его словно тревожит что-то. Он не улыбается, погрузился в свои мысли, иногда кусал губы и заламывал брови, но ничего не говорил, Намджун и не спрашивал. Сегодня ему не удалось добраться до лаборатории с присланными анализами, он был занят поимкой гуля ранга S+. Но завтра он, наконец, получит ключ от всех дверей. Юнги резко отрезал капусту, раня палец. Омега зашипел. Из ранки начала капать кровь. Юнги с психом откинул нож и уперся ладонями в столешницу. Намджун со скрипом ножек стула по полу встал и подошел к Юнги, обхватив его ладонь. — Нужно промыть и заклеить пластырем. Не страшно. У омеги задрожали губы. Он резко приник к Намджуну, обнимая его за талию и утыкаясь носом в грудь. Намджун прижал его к себе и принялся гладить ладонью по волосам. Футболка на груди стала влажной. Юнги нужно выплакаться и отпустить то, что его тревожит. Намджун поцеловал его в макушку и немного отстранился, поднимая голову омеги за подбородок. — Ну, чего ты, мой маленький? — слегка улыбнулся Намджун. — Сильно порезался? Болит? — Нет, — сглотнул Юнги. Намджун утер большими пальцами его слезы. — Не там болит, да? — спросил альфа и приложил ладонь к его груди со стороны сердца. — Вот тут. — Намджун… — прошептал омега и вновь прижался к нему, громко шмыгая носом. — Да? — шепнул Намджун ему на ухо. — Я… люблю тебя, — выдохнул Юнги и сжал пальцами его футболку, замирая. Намджун засмеялся, прижимая его к своей груди. Какой же он маленький и нежный котенок, нуждающийся в постоянной заботе и любви. Намджун чувствует разливающееся по венам тепло. — Знаю, — улыбнулся Намджун. — Я тебя тоже люблю, Мин Юнги. Юнги расплакался, как маленький ребенок, а у Намджуна на губах была легкая улыбка. Он гладил омегу по голове и шептал нежные глупости на ухо, пока Юнги совсем не успокоился. Намджун отвел его в гостиную и усадил на диван, присаживаясь перед ним на корточки вместе с аптечкой. Он протер ранку медицинским спиртом, стирая кровь, и поцеловал ее, чтобы не болело. Юнги тихо хихикнул, шмыгнув покрасневшим носом. Намджун наклеил на ранку пластырь и вновь поцеловал. Для надежности. — Не хочу, чтобы ты завтра оставлял меня… — тихо сказал омега, прикусив губу. — Я не могу остаться, малыш, — вздохнул Намджун, садясь рядом и утягивая Юнги в свои объятия. Мин кое-как устроился, подложив под большой живот подушку. Намджун начал нежно гладить его по животу. — Если бы я мог, целыми днями только и делал бы, что был рядом с тобой и нашим ребенком. Но ты ведь знаешь, что я не имею права. — Знаю… — тихо ответил Юнги, накрывая ладонь Намджуна своей поверх живота. Хвалль слегка толкнулся прямо Намджуну в ладонь. Альфа застыл, уставившись на живот Юнги. Юнги тихо хихикнул. — Эй, ты чего не спишь, а? — возмутился Намджун, поглаживая живот Юнги. — Час-то знаешь какой? Бегом засыпай. — Он просто скучает по отцу, — улыбнулся Юнги, смотря на Намджуна. — И я… тоже скучаю. Намджун посмотрел на него с улыбкой. Господи, Юнги бы за эти ямочки отдал все, что имеет. Он ничего красивее в жизни не видел никогда. Юнги тихо сглотнул и приподнял ладонь, касаясь пальцами щеки альфы. Намджун коснулся губами его губ, утягивая в медленный продолжительный поцелуй. Юнги вплел пальцы в его волосы, сжимая в кулаке. Юнги отстранился, только когда в легких кончился кислород. Намджун уткнулся лбом в юнгиев и прикрыл глаза, шумно дыша. Юнги вновь лег на грудь Намджуна и прикрыл глаза. Он даже не заметил, как уснул под мерное биение его сердца. Альфа не хотел даже дышать, чтобы случайно не разбудить Юнги. Он к нему всем телом прижался маленьким котенком и тихо посапывал у него на груди. Намджун мягко поцеловал его в лоб, наслаждаясь теплым дыханием на своей шее. Но время уже близилось к полуночи, и альфа начал переживать о том, что мышцы у Юнги могут затечь. Намджун аккуратно, стараясь не разбудить омегу, переложил его на диван и встал. Просунув одну руку под спину Юнги, а вторую под колени, альфа поднял его на руки, с удовольствием отмечая, что тот поправился. Намджун бережно уложил его на кровать в спальне, укрыл одеялом и лег рядом, обнимая со спины. Намджун уснул под размеренное дыхание Юнги. Юнги распахнул глаза среди ночи от тянущего болезненного чувства внизу живота. Он схватился за живот и сжал зубы, стискивая пальцами футболку. Через несколько минут его отпустило. Юнги поднялся с кровати, вытирая тыльной стороной ладони испарину со лба. Он едва не вскрикнул, хватаясь пальцами за дверной косяк, когда низ живота вновь начало тянуть. Юнги захныкал и зажмурился. Неужели началось? Юнги бросило в пот. Он стоял, сгорбившись, несколько мгновений, а после его опять отпустило. Юнги шумно задышал и проковылял на кухню, наливая себе полный стакан воды и выпивая залпом. Омега несколько минут ходил из стороны в сторону, ожидая, когда схватки повторятся. Из спальни вышел заспанный Намджун, потирая кулаком глаз. Он хмуро посмотрел на омегу и подошел к нему, обхватив широкими ладонями за плечи. Юнги держался за низ живота и жевал губу, влажными от слез глазами смотря на Намджуна. — Я, кажется, рожаю… — Не может быть, — удивленно сказал Намджун. — Врач ведь назначил дату в следующем месяце. — Думаешь, ребенку есть дело до того, какую дату ему поставили? — прошипел сквозь зубы Юнги. — Давай так, — нахмурился Намджун. — Если схватки повторятся, то мы позвоним в скорую. — Хорошо, — захныкал Юнги и вцепился пальцами в футболку Намджуна, сжимая ее. — Пойдем, я помогу, — Намджун обхватил его за талию, а второй рукой сжал его ладонь, помогая дойти до кровати и лечь на правый бок. — Вот так. Болит? — Нет, — шмыгнул носом Юнги. — Только не уходи… — Куда же я уйду без тебя, — тихо засмеялся Намджун и сел рядом, перебирая пальцами юнгиевы шелковые пряди. — Не могу поверить в то, что скоро нас будет трое. — Я тоже, — грустно улыбнулся Юнги, глянув на альфу. — Не понимаю, что испытываю… — Знаешь, я хочу, чтобы мы всей семьей поехали в горы, — задумчиво сказал Намджун, поднимая глаза вверх. — Ну, знаешь, костер, всякие истории, жареный зефир… — Звучит очень заманчиво… — Мин прикусил губу, опуская взгляд. — Намджун, ты… жалеешь о том, что все сложилось именно так? Я имею в виду, что у такого, как ты, должен быть лучший омега, а я что? Просто Мин Юнги. — Ты не просто Мин Юнги, — покачал головой Намджун, коснувшись губами тыльной стороны его ладони. — Ты человек с необычным взглядом на мир, коих я доселе не встречал. Ты талантливый следователь, и пусть я никогда не хвалил тебя и даже не говорил доброго слова, я всегда, как наставник, гордился твоими заслугами. Ты любящий сын своих родителей. Ты человек, который… — альфа склонил голову вбок, — смог показать мне, что такое любовь и забота, только я это принять не сразу смог. Для меня чужды такие чувства. Я отталкивал тебя изо всех сил, «но нет, чем больше я скрываю чувства, тем вырываются они сильней». — Шекспир? — смущенно спросил Юнги. — Именно, — засмеялся Намджун. — Юнги, ты должен понять ценность своей жизни, потому что ты теперь не один. У тебя есть родители, друзья, у тебя есть я, а вскоре будет тот, ради которого мы оба должны рвать этот мир, — альфа положил ладонь на живот Юнги, слегка поглаживая. — Я вас в обиду не дам. Теперь мне есть, за что сражаться, ради чего каждый вечер возвращаться домой и покупать лавандовое печенье. — Я люблю тебя, — шмыгнул носом Юнги, перебирая пальцами свою футболку. — И я люблю тебя, малыш. Намджун сидел в тишине рядом с Юнги, держа его за руку. Через полчаса Юнги заснул, сжимая пальцами его ладонь, боясь отпустить. Намджун с легкой улыбкой гладил его по волосам и мягкой щеке, а на коже оставалось юнгиево теплое дыхание. Эта ночь такая спокойная…✖
— Тэхен, ты не должен, — хрипло сказал Чонгук. Тэхен сидел за столом на кухне. Перед ним стояла тарелка с мясом. Сырым человеческим мясом. Тэхен смотрел на него и не мог оторвать взгляда. Тяжелый комок засел где-то в горле. Лежащие на коленях ладони омега сжал в кулаки. Чонгук держался поодаль, прижимаясь плечом к дверному косяку. В доме царила звенящая тишина. Она давила, добивала, оглушала. Тэхен больше не смеялся, он не улыбался даже. Рюу заскулил, утыкаясь влажным носом в руку омеги. — Должен, — дрожащим голосом ответил Тэхен. — Ради нашего ребенка. — Мы можем избавиться от него, пока не поздно… — Чонгук! — прорычал омега, поднимая на него взгляд. — Если ты не хочешь пройти это вместе со мной, я пройду без тебя. Енгук поможет мне уехать в другую страну. Чонгук поджал губы и отвернул голову в сторону, сжимая пальцы в кулаки в карманах толстовки. Тэхен сглотнул вязкую слюну и глубоко вдохнул, прикрывая глаза. Он делает это ради своего ребенка. Ради самого себя. Если Тэхен не будет есть, он умрет вместе с малышом. А Тэхен такого допустить не может. Под прикрытыми веками зародились обжигающие слезы. Тэхен взял в пальцы кусок еще теплого мяса, изо всех сил стараясь не разреветься в голос. Чонгуку на это смотреть — пытка. Страшнее он ничего не видел. Это невыносимо, это грудную клетку раздирает в клочья. Никого сильнее Тэхена Чонгук не видел и не знает. Они с Соен похожи чем-то — для своего ребенка готовы сделать буквально все. Даже отключить свою человечность. Тэхен шумно втянул носом воздух. Теплая плоть приятно греет закостеневшие пальцы. Тэхен приоткрыл глаза и посмотрел на кусок мяса в своих руках. Нет, это не было человеком. Это — спасение его ребенка. Это просто кусок мяса. И если Тэхен должен его съесть, Тэхен не будет раздумывать и секунды. Омега вгрызся зубами в человеческое мясо, с трудом разрывая зубами мышцы. Из глаз брызнули соленые слезы. Чонгук заскрипел зубами и отвернул голову в сторону. Омега с трудом пережевывал человеческое мясо. Ел и заливался горькими слезами. Чонгук подошел к нему и встал сзади, слегка сжимая пальцами его плечи, безмолвно говоря, что он рядом, что не бросит, не отпустит. У Тэхена по рукам побежали капельки крови. Он жадно кусал мясо, не обращая внимания на собственные слезы. Так нужно. Так правильно. Тэхен сидел на подоконнике на втором этаже, прижимая колени к груди и смотря в окно, на проплывающие мимо серые облака. Рюу ни на шаг от омеги не отходил, постоянно напоминая о своем присутствии. Он как-то грустно фыркнул, положил голову на ноги омеги и глянул на него. Тэхен положил подбородок на свои колени и прикрыл глаза. Чонгук медленно поднялся по ступеням, держа в руке кружку с ароматным чаем. — Будешь? — слишком громко в оглушающей тишине спросил Чонгук. Тэхен глянул на него уставшим взглядом и кивнул, принимая кружку с чаем. — Тэхен… — М-м? — промычал омега, отпивая немного чая. — Я с тобой, — прошептал Чонгук, присаживаясь перед ним на колени. Тэхен повернулся к нему, отставив кружку с чаем в сторону. Чонгук положил голову на его колени и прикрыл глаза. — Я знаю… — тихо ответил Тэхен. — Я знаю… Чонгук коснулся ладонью его живота, а Тэхен начал поглаживать его по затылку. Пока они есть друг у друга, они справятся. Голода Тэхен больше не чувствовал.