Окси знает всё

Толпа взрывается. Все скандируют имя Гнойного. Если бы они знали, сколько на самом деле выступило людей — пришлось бы скандировать целый список. В голове была непривычная пустота — баттл забрал силы всех, даже Соня не пыталась прикоснуться к стоящему совсем рядом Оксимирону — побеждённому, но не сломленному. Эти глаза. Эти невозможные, магические глаза просто пригвоздили Карелина к месту — он не мог отдышаться, но не от усталости — в штанах стояло так, что скоро треснут штаны. Почти весь баттл услужливая команда подкидывала самые развратные картинки с участием Мирона — особенно старалась Соня. 5-0 Только не об этом мечтал Слава. Все, чего он на самом деле хотел — почувствовать член Фёдорова в себе, обхватить его ногами и никогда не отпускать. Главное — не показывать виду. Только вот Окси все знает. Он насмешливо опускает взгляд, снова поднимает его и подмигивает Славе. А того трясёт. Трясёт так, что ноги сейчас просто сами разъедутся в стороны. Как они оказываются в одном такси, а потом и в квартире Славы — никто уже не помнит. Ни Слава, ни Гнойный, Ни Валентин, ни сам Мирон. Только вот они уже неистово целуются в коридоре — Мирон прижимает его к стене, жадно шаря по телу руками, стараясь прикоснуться везде, кроме самой вожделенной части. Фёдоров сильно стискивает ягодицы Славы, и тот громко стонет. Соня в своём углу смеётся — и Карелин ещё смел называть ее шлюхой. Славу ведёт — он напрочь перестаёт соображать, теряется в ощущениях, и когда в нем уже 1-2-4 пальца, он не выдерживает — почти плачет, прогибается в пояснице, просит. Он думал, что Соня шлюха. Что Бутер — жалкий нытик. Что Дядька — слабый, а Гнойный — пидор. Но все это сейчас — он сам. Он не может ничего с собой сделать — слишком много чувств, слишком сильное возбуждение. Он просит жёстче, хотя болит уже все тело, он стонет и кричит — это то, чего он слишком долго ждал. Он нагнул Окси на баттле, чтобы тот нагнул его в постели. У Мирона большой, и от этого поясницу скручивает, но тут же становится не до боли — Мирон берет его сзади — грубо, но одновременно так сладко, что хочется умереть. Лишь бы это никогда не заканчивалось. Член накрывает рука, но Слава уже даже не понимает этого — он просто срывает голос и толкается назад, хрипит и кончает — сильно, даже почти больно. И чувствует между ног что-то липкое и тёплое. Сжимается, чтобы оставить в себе часть Мирона. Соня смеётся все громче. — Это было охуенно, — тихо говорит Мирон спустя какое-то время. Слава просто лежит на животе, не в силах даже перевернуться, и просто тяжело дышит. Он не сможет нормально говорить ближайшие недели две, а сидеть — и того дольше. — Но оно того стоило, — замечает едкий, противный голос. Определенно стоило. — И с кем я только что трахался? — Мирон улыбается, глядя на лежащего рядом Карелина. Тот удивленно смотрит в ответ. — Эм… Со мной… — голос у Славы теперь хрипящий, тихий. Фёдорову определено нравится, что именно благодаря ему Слава ещё долго не сможет отпускать едкие замечания. — С тобой-кем? С Гнойным? С Соней? — в руках Окси непонятно откуда появляется пачка сигарет, и он предлагает одну ошарашенному парню. Тот отрицательно мотает головой — и так горло болит. — Он прикалывается? — раздаётся у Карелина в голове женский надменный голос. — Не думаю. Это же Окси, а Окси знает все, — сипит Дядька. — Ты о чем? — решает прикинуться дурачком Слава. Мирон вдруг резко переворачивается, нависая сверху, и грозно шепчет: — Не прикидывайся, или я выебу тебя ещё раз, но теперь без смазки, — в ягодицы Славе недвусмысленно упирается что-то твёрдое. — Давай, — каким-то совершенно чужим голосом вдруг почти стонет парень, и тут же испуганно затыкается. Фёдоров поворачивает Славу лицом к себе и внимательно разглядывает его лицо. Тот молча отводит взгляд, но тут же что-то в его чертах меняется и снова новый голос выдаёт: — Если бы ты ебался со мной, поверь, снизу я бы точно не был. Секунда — и перед Мироном снова Слава. Фёдоров сам не знает, как он это понял — просто понял и все. — Со мной ты ебался, со мной… — как-то обречённо хрипит репер. — Только откуда ты… Ну… Знаешь? Окси ласково усмехается и снова оказывается рядом, прижимаясь к Славе всем телом. — Догадался. До баттла ещё сомневался, думал, может и правда просто образы у тебя такие. А как вживую увидел — сразу все на места встало. У тебя лицо менялось почти на каждом панче, даже очки не помогли. Ты же их для этого надел? — Это не я их надел, — обиженно пробурчал Карелин. — Но да, для этого. — У тебя даже голос менялся время от времени. — Ебать ты Шерлок Холмс, — смех у Славы теперь больше похож на лаяние умирающей от туберкулеза собаки. — Если ты понял, что тогда был не я, то почему спросил сейчас? — Ну, я как-то не особо следил за тембром твоего голоса, а лицо твоё вообще не видел, — иронично отозвался Мирон. — Я тебя когда-нибудь с ними познакомлю, только можно не сегодня? С этими словами Слава устроился поудобнее в объятии Фёдорова и засопел. Вскоре Мирон последовал его примеру.