Окси знает всё

Темная комната, только в середине на небольшом столике стоит настольная лампа с противным желтым светом. Вокруг 6 стульев, на каждом из которых человек. Все они чем-то неуловимо похожи — высокие, худощавые, со схожими чертами лица. Двое вообще практически близнецы — только один смущенный, смотрящий в пол, а другой — с гордо поднятой головой, смотрящий прямо. 5 мужчин и одна девушка — все что-то бурно обсуждают. Самый старший говорит тише всех, и его практически никто не слушает. Один из парней почти кричит. — Вы с ума все посходили?! Нас только что выебал наш главный враг, причём мы вели себя как ебаная течная сука, — с этими словами Гнойный указывает на Соню. — Иди нахуй, а? — спокойно замечает девушка. — Он враг только для публики, а с нами он — горячий самец. К тому же Слава, — тут Мармеладова тычет пальцем в молчаливого Карелина, — давно об этом мечтал. Имей уважение, придурок. — Мечтал о чем? О том, чтобы испортить то, что мы столько лет строили? — Если ты о нашей репутации, то ее уже ничто не испортит, — меланхолично замечает Бутер. — И Соня права, имей уважение. — Я не собираюсь все просирать из-за того, что наш дорогой Слава выбрал объектом мечтаний этого уебка! — Заткнись, — тут же вскидывается Карелин, — заткнись или я сделаю так, что ты никогда не увидишь свет! — И кто же меня остановит? — ухмыляется на это Гнойный, — Ты? — Мы все, — тихо, но жестко обрезает Слава КПСС, — хватит об этом. Тебе придётся смириться. К тому же все мы видели, как ты дрочил на его фотку. — Это было давно и неправда, — пробурчал в ответ Гнойный. — Закроем эту тему, — примирительно заметил КПСС. — Славе нужно отдохнуть, — С этими словами парень встал и, подойдя к столику, выключил лампу. *** Мирон с трудом открыл глаза. Все тело болело, но эта боль была приятной — она напоминала о прошедшей ночи. Завалить Славу Фёдоров хотел давно. Наверное, с первого раза, как увидел. Только вот для большинства фанатов они были врагами, и эту мысль пришлось отодвинуть на неопределённый срок. От размышлений парня отвлёк шум на кухне — что-то гремело, стучало, а потом послышался звук закипающего чайника. Решив пренебречь одеждой, Мирон отправился на кухню. — Доброе утро, — улыбнулся Фёдоров, наблюдая за хлопочущим Славой. Тот обернулся на звук и хищно улыбнулся. Мирон сразу почувствовал подвох — слишком агрессивные черты, надменный взгляд — перед ним точно не Слава. — Доброе, — парень с интересом оглядел Окси и продолжил делать бутерброды. — Слава? — предпринял жалкую попытку Мирон, в душе понимая — не Слава. — Ты же сам догадался, что нет. Зачем спрашиваешь? — отозвался на это парень. — Соня? — предпринял ещё одну попытку Оксимирон. Парень не ответил, лишь как-то злобно усмехнулся. — Кто ты? — Фёдоров начинал нервничать. Слава конечно обещал познакомить со всеми, но не так быстро. Парень вдруг вцепился руками в столешницу так, что побелели костяшки. Мирон решил его не тревожить. — Прости, — спустя почти минуту тихо произнёс Слава, — я не хотел этого. Фёдоров подошёл к парню и обнял его, успокаивающе гладя по спине. — Все хорошо, не переживай. Он не успел ничего сказать или сделать. Кто это был? — Гнойный. Это был Гнойный, — Слава обнимает в ответ и крепко прижимается. — Разве ты это не контролируешь? — Контролирую, но не всегда. Ночью я сплю, и не факт, что кто-то не решит захватить власть втихую. — Слава отстранился и продолжил готовить. — Кофе или чай? — Чай, — Мирон садится за стол и продолжает наблюдать. — И почему он решил это сделать? — Выйти? — Слава отвечает, не оборачиваясь, — не знаю. Он немного против наших отношений. Точнее того, что я тебе подставляюсь. Мол в случае чего это разрушит нашу репутацию, — перед Мироном поставили чашку с чёрным чаем, сахарницу и тарелку с бутербродами. — И кого мне ещё ждать? — Надеюсь, что никого, — Карелин сел напротив, — после такого Гнойный ещё долго не появится здесь. — Ты его «накажешь»? — Не я. Они сами понимают, что такие мятежи могут спровоцировать меня пойти к врачу. Тогда меня начнут пичкать медикаментами, а они потеряют связь с внешним миром. В конце-концов, никто из них не приветствует подобную фривольность. — Слав, — спустя какое-то время заговорил Фёдоров, — а ты сам… Не против того, что «подставляешься» мне? — А было похоже, что я против? — Карелин впервые за утро искренне улыбнулся, и Мирон выдохнул с облегчением. Злая ухмылка не выходила у него из головы. — И все же… Что мне делать, если вдруг я встречусь с кем-нибудь из них? — Ну… — Слава взъерошил свои и так беспорядочно лежащие волосы, — тебе нечего бояться. Ты им нравишься, так что вряд ли они сделают что-то плохое. Они не желают мне зла, только помогают, даже Гнойный. Но если ты все же встретишься с ним, запомни, — тут Карелин нагнулся ближе, огляделся, словно проверяя, что их никто не подслушивает, и доверчиво прошептал: — Он единственный из нас, кто боится щекотки.