Окси знает всё

— Слава? — в темноте плохо видно, но КПСС знает, что Карелин где-то здесь. Он его слышит. Вдруг тихий шёпот раздаётся где-то совсем поблизости и Слава оборачивается. Перед ним на чёрном полу сидит Карелин. — Слава, ты должен выйти к нему. Парень поднимает голову и смотрит на одну из своих личностей. — Он меня ненавидит, — сказано так тихо, что, если бы не гробовая тишина вокруг, Слава бы даже не услышал этого. — Это не повод прятаться, — замечает стоящий парень, — даже если он тебя ненавидит и никогда не простит, ты должен посмотреть ему в глаза. Слава, послушай, — голос становится мягче, — ему сейчас плохо, но от твоего отсутствия ему в 100 раз хуже. Представь, он сейчас один, ему даже обсудить это не с кем. Слава встряхивает головой и встаёт, отряхивая помятые штаны. — Ты прав, — его голос звучит увереннее, но в нем все ещё слышится боль, — я должен. Все оборачиваются, когда в круге света от лампы появляются Карелин и КПСС. — Что, прекратил размазывать сопли и решил наконец стать мужиком? — ехидно заметил Гнойный. Карелин поменялся в лице, резко подошёл к нему и со всего размаху ударил его в челюсть. Гнойный упал на пол вместе со стулом, прижимая руку ко рту. По подбородку побежали струйки крови. Гнойный вдруг злобно рассмеялся. — Ты бьешь, как девчонка, — сквозь смех выдаёт парень, даже не пытаясь встать с пола. Слава кидается на него, хватает за волосы и начинает бить его об пол, пока смех не стихает и не начинаются хрипы. КПСС хватает Славу за плечи и оттаскивает от хрипящего Гнойного, Карелин успевает ударить его ногой в бок, но парень даже не реагирует. Под ним растекается лужа крови. — Я убью его, пусти! — Слава вырывается, но КПСС держит крепко. — Слава, успокойся, Слава, ты слышишь меня? Оставь его! — все с ужасом смотрят на захлебывающегося собственной кровью парня и не решаются подойти. Карелин стряхивает с себя чужие руки. — Пусти, я не трону его больше, — Слава подходит к Гнойному и наклоняется над ним. — Ты можешь избавиться от меня, свалить всю вину, можешь прятаться за моей спиной и делать вид будто ты ебаный святоша. Но мы все знаем, что это не так, — Гнойный закашливается, кровь мешает ему нормально говорить, но он продолжает, — Я — часть тебя. Мы все — часть тебя, как бы тебе не хотелось думать, что это не так. Ты такая же шлюха, как Соня, ты такой же чокнутый пьяница, как дядька, ты такой же уебок с завышенным чсв как КПСС, и такой же хуев нытик, как Бродский. Мы все — просто зеркало тебя, и ты ничего не сможешь с этим сделать. Потому что мы лишь плод твоего больного мозга, - глаза парня уже закатываются, он делает вдох, — И это ты изнасиловал его. Слава смотрит на него молча, в его глазах уже ничего не отражается. Карелин проводит рукой по лицу Гнойного, закрывая глаза, и тело парня растворяется. Не остаётся ни следа от его присутствия, кроме пустого опрокинутого стула. КПСС подходит к Славе и хлопает его по плечу. — Не слушай его, это не твоя вина. Мы — часть тебя, но он был худшей из них. Озлобленный ребёнок, не знающий о том, что такое прощение и любовь. Ты уничтожил в себе это, а значит теперь сможешь жить дальше с чистым сердцем. Карелин горько усмехается, проводя рукой по лицу. — Простите, мне нужно назад, — говорит он, прежде чем исчезнуть, — и спасибо. *** — Слава, очнись! Слава! — Мирон бьет лежащего на полу парня по щекам, потому что брызги воды и тряска не дали результатов. Периодически Карелина выгибало, он мотал головой и что-то бормотал, но никаких намеков на сознание не было. Окси почти отчаялся, когда глаза парня распахнулись и Фёдоров увидел в них своего Славу. — Прости меня, — это было первое, что произнёс он, лёжа на спине и смотря в глаза напротив. — Я не злюсь, — Мирон ободряюще улыбнулся, беря лицо Славы в свои руки. — Он больше тебя не тронет, — как-то задумчиво произнёс вдруг парень, улыбнувшись. — Верю. — Нет, я серьёзно, его больше нет, — Слава улыбнулся ещё шире, а в глазах заиграли искорки безумия. — Слава, что ты сделал, — Мирон внимательно осмотрел любовника. — Убил его.