***
Турдас, 4-е Первого Зерна, 4Э 203 Мавен устало опустилась на кровать, с которой, как она думала, распрощалась много лет назад. Она не хотела больше возвращаться сюда. В место, в котором родилась. В место, которое большую часть жизни называла домом. Но едва проснувшись этим утром, она велела слугам собирать вещи и перевозить их в резиденцию. У неё было такое лицо, что никто не решился поинтересоваться причиной переезда. Никто, кроме Хемминга. Но и ему она не рассказала о ночном посетителе. Отчего-то, стоило ей только решиться открыть рот и начать говорить, челюсти сводило, а горло перехватывало до такой степени, что из него вырывался лишь хрип. Мавен сказала сыну только то, что нужно усилить охрану резиденции втрое, пока они будут жить здесь. И вот, к закату, они наконец прибыли в резиденцию и благополучно устроились. Хемминг занял покои рядом с матерью, тогда как Ингун и недавно выпущенный из тюрьмы Сибби поселились ниже, в комнатах на втором этаже. Мавен велела пятерым стражникам круглосуточно стоять у дверей в её покои, сменяясь каждые три часа, и легла на огромную мягкую постель. Ей не спалось. Днём она так загрузила себя заботами о переезде, что у неё не было времени подумать о ночном визите. Только горящие в темноте жёлтые глаза и выбивающиеся из-под капюшона длинные белоснежные пряди намертво запечатлелись на обратной стороне век. И, стоило ей моргнуть, вновь всплывали перед глазами. Но сейчас, когда основные проблемы по переезду были решены, прислуга устроилась на первом этаже, а многочисленные стражники дежурили у каждого угла, она, казалось бы, должна расслабиться и отдохнуть. Вместо этого в её голове раз за разом прокручивался диалог с незнакомцем, и с каждым разом Мавен всё больше осознавала, что этот юноша был ей знаком. Ей казалось, что она уже где-то видела эти белоснежные волосы. Но, сколько бы ни напрягала память, не могла вспомнить где. Утомлённо вздохнув, ярл перевернулась набок, когда различила в воздухе неприятный запах, отозвавшийся горьковатым привкусом во рту. За стеной послышались чьи-то неразборчивые голоса, шум и топот сапог. А потом Мавен отчётливо расслышала крики одного из стражников: — Пожар! Сердце Мавен ухнуло куда-то вниз, и волна ужаса заставила её на мгновение застыть, потеряв способность двигаться. Лишь услышав новые крики, среди которых она разобрала голос сына, она заставила себя сбросить оцепенение и выскочить из кровати. Она бросилась вперёд, к спасительному выходу, когда прямо перед ней взметнулась стена, светящаяся приглушённым голубым светом. Мавен, не успев затормозить, с силой врезалась в неё, ударившись руками, и отлетела на несколько шагов назад. — Вытащите ярла! — донёсся до неё приказ сына. Мавен услышала, как кто-то поворачивает ручку двери, и с ужасом вспомнила, как собственноручно заперла дверь изнутри. — Заперто! — одновременно с её мыслями воскликнул один из стражников. Затем кто-то забарабанил в дверь, и голос сына прокричал с той стороны двери: — Мама! Открой дверь! Слышишь? — Хемминг! — выкрикнула Мавен, раз за разом врезаясь всем телом в полупрозрачную стену. Крик вырвался из её горла и отразился от барьера, не пропустив ни звука. — Ломайте дверь! Дерево задрожало под напором многочисленных ударов, но дверь крепко держалась в петлях. А затем Мавен увидела красные языки пламени. Они появились словно из ниоткуда. Просто выросли из пола и в считанные секунды поглотили дверь. Послышались новые крики, на этот раз паники и боли. Мавен развернулась и бросила взгляд на плотно закрытое на этот раз окно. Падение с третьего этажа не так страшно, как пламя, уничтожающее всё на своём пути. Но стоило ей сделать несколько шагов по направлению к окну, как вторая стена выросла перед ней, и Мавен невольно всхлипнула, бессильно ударив рукой по полупрозрачному барьеру. Она оказалась в ловушке. Она видела, как огонь стремительно поглощает деревянные доски пола и стен, видела клубы чёрного дыма, заполняющие пространство между огнём и барьером, но не чувствовала его. Стена не пропускала ядовитые пары, значит, Мавен не задохнётся. Это давало ей надежду на то, что она ещё может спастись. Вдруг окно с натужным скрипом распахнулось, и в комнату скользнула освещённая яркими лунами тень. В обжигающем пламени на мгновение отразился жёлтый блеск глаз. — Ты! — выкрикнула черноволосый ярл, из последних сил ударяя ладонями по барьеру. Тень, не обратив на неё никакого внимания, направилась прямиком к столу и начала методично осматривать каждый ящик. Мавен ухватилась за эту возможность, словно за соломинку. — Скажи, что тебе нужно! Выпусти меня, и я дам тебе всё, что ты захочешь! — тень замерла с протянутыми руками над столом, и Мавен показалось, что юноша прислушивается. — Хочешь золото? У меня много золота. Или драгоценных камней? Аметисты, рубины, бриллианты… я дам тебе всё это, только выпусти меня! Стоило ей договорить, фигура, плотно завёрнутая в плащ, отмерла и уверенно направилась к одной из стен. Отодвинув в сторону картину, она протянула руку к встроенному в стену сейфу, и тот открылся, хотя единственный экземпляр ключа в данный момент висел на цепочке на шее Мавен. — Ты взял, что тебе было нужно, — предприняла последнюю попытку ярл, когда юноша опустошил сейф. Она уже чувствовала, как жар опаляет спину. — Теперь ты можешь отпустить меня. Ты сможешь уйти с тем, что забрал, и я не пошлю никого за тобой. — Я пришёл не за этим, — ровно произнёс ледяной голос, и Мавен на мгновение стало холодно. Юноша показал на свою поясную сумку, в которую только что спрятал украденное, и в его голосе послышалась усмешка, и это проявление эмоций напугало ярла даже больше, чем безразличие. — Это так… сувениры… на память. Мавен физически ощутила, как стены барьера сужаются, окружая её кольцом. Освободившееся пространство мгновенно заполнилось дымом, а огонь взревел ещё сильнее, начав пожирать новую порцию древесины. — Тогда что тебе нужно? — охрипшим от сводящего внутренности ужаса голосом прошептала ярл. — Королева услышала твои слова, — медленно, даже лениво проговорил спокойный голос. — И знаешь, каким был её ответ? Юноша встал напротив Мавен по ту сторону барьера и одним едва заметным движением смахнул с лица капюшон. Длинные белоснежные пряди, больше не сдерживаемые тканью, рассыпались по плечам, и ледяные голубые глаза с горящими на их дне жёлтыми огоньками встретились с янтарным взглядом Мавен. Пальцы ярла свело от новой волны ужаса, хотя, казалось, что большего страха испытывать уже невозможно. Но теперь Мавен не могла сдерживать эмоции. Не теперь, когда узнала того, кто стоит перед ней. Альтмерский полукровка, которого год назад спасла от смерти Адриенна. Мальчишка, которого она лично обучала и привела сначала к Соратникам, а затем и в Гильдию Воров. Юноша, которого Адриенна вместе с другими мальчишками и девчонками, как он сам, отвела в Сумеречную Гробницу, и несколько месяцев от него не было ни слуху ни духу. Тот, кто всё это время находился в плане Ноктюрнал — Вечнотени, беспрерывно сражаясь с её стражами и другими тварями, живущими в Обливионе, и умирая, вновь возрождался, чтобы продолжить сражаться. Тот, для кого прошло не несколько месяцев, как здесь, в Нирне, а целые годы. После их возвращения прошло много слухов о том, какие испытания им пришлось преодолеть. Мавен доподлинно знала только о последнем из них. О главном испытании, после которого они могли вернуться в Нирн. Битве с самим собой. И этот мальчишка был единственным, кто прошёл испытание с первого раза, тогда как другим требовались для этого десятки попыток. Этот полукровка был личным ассасином Адриенны. Он был Ночной Тенью. Мавен вновь взглянула в ледяные глаза юноши, который больше десяти лет провёл в беспрерывных сражениях и переживал свою смерть не один десяток раз. И она увидела в его глазах свой приговор. А затем барьер за спиной пал, и огонь хлынул в освободившееся пространство, поглощая ткань её одежды, а затем и плоть. Бесстрастные глаза, не моргая, наблюдали за тем, как ярл Рифтена, одна из самых влиятельных людей Скайрима, с душераздирающими криками заживо горит в кроваво-красных языках пламени. В этих глазах невозможно было найти ни капли сожаления или сострадания. Ведь у обладателя этих глаз давно не было души.26 глава. Дракон, которому можно доверять
6 мая 2018 г. в 17:25
Турдас, 4-е Первого Зерна, 4Э 203
Через некоторое время Адриенна наконец выровняла дыхание после наплыва природной силы и смогла сосредоточиться на заклинании. Нарисовав на земле пентаграмму, Довакин распрощалась с Тенегривом, пообещав вновь вызвать его совсем скоро, и встала в центр рисунка. Она закрыла глаза, вызывая изнутри силу, и руки сами пришли в движение, чертя в воздухе заклинание перехода. Адриенна лично разработала его, но ещё не успела усовершенствовать, поэтому это отнимало неимоверно много магии, и для необученного волшебника могло стать смертельным. Довакин смогла только научиться привязывать чары к живому существу, а не к какому-то месту, и привязала заклинание к Партурнаксу.
Стоило ей закончить рисунок перехода, как Адриенна почувствовала давление такой силы, что оно выбило весь воздух из её лёгких, а затем стало так холодно, как может быть холодно только на вершине Глотки Мира, где она и оказалась.
— О чём ты хотела поговорить со мной, маленькая дова, — донёсся до неё низкий, чуть хрипловатый голос, едва Адриенна вышла из быстро растворяющейся пентаграммы. — Говори. Я слушаю.
Хозяин голоса обнаружился в нескольких шагах от неё, уютно свернувшимся у Стены Слов. Пока Адриенна, часто моргая, привыкала к яркому, отражающемуся от белоснежного снега свету, Партурнакс перевернулся, прижавшись к холодному камню Стены, и поднял крыло. Адриенна, потирая глаза, приняла предложение дракона и уселась в кольцо лап, а сверху была накрыта тёплым чешуйчатым крылом.
— Я пришла предупредить тебя, Учитель, — проговорила Довакин, наблюдая, как Партурнакс безмятежно опускает голову на передние лапы. — Клинки жаждут твоей смерти.
Дракон глубоко вдохнул воздух в лёгкие, и кожа между чешуёй засветилась красноватым светом.
— Клинки не доверяют мне, — умиротворённым голосом произнесло древнее существо. — Они и не должны. Я бы не доверял другому дракону.
Веки его глаз на мгновение приподнялись, открывая взору жёлтый взгляд с чёрным сужённым зрачком, и вновь опустились.
— Разве что такому дракону, как ты, маленькая дова.
— Они считают, что раз ты раньше служил Алдуину, то однажды вновь перейдёшь на сторону драконов, — продолжила Адриенна, ощутив тепло от его последней фразы.
— Все довы служили Алдуину, — заметил Партурнакс полудремлющим голосом. — Они не могли ему не служить. Но я сошёл с этого пути. Потребовались долгие столетия сосредоточенности и медитаций, чтобы побороть в себе жажду власти. Такова сущность довы. Ты тоже чувствуешь эту жажду, не правда ли, маленькая дова?
Адриенна невольно коснулась груди рядом с сердцем, в том месте, где под кожей она ощущала горячую каплю злобы, ненависти и честолюбия. Капля горела внутри практически постоянно, усиливая жжение, когда Довакину нужно было принять трудное решение.
Партурнакс каким-то образом почувствовал жест Адриенны и, не глядя на неё, кивнул.
— Я знаю, что мне можно доверять, — вновь заговорил он после нескольких минут тишины, в течение которых Довакин перебирала пальцами чешуйки на его тёплой шее. Теперь же она остановилась и, подняв голову, прислушалась к словам Учителя. — Но Клинки этого не знают. Что лучше: родиться добрым или преодолеть злобу великим усилием?
Адриенна ничего не ответила, потому что на этот вопрос не нужно было отвечать. Над Глоткой Мира вновь повисла тишина, и они оба некоторое время прислушивались к вою ветра, ударяющегося об окружающие скалы и пытающегося смести с них хлопья снега.
— Они сказали мне сделать это, — оборвала молчание Довакин, и Партурнакс, наконец, посмотрел на неё своими завораживающими жёлтыми глазами. — Убить тебя.
Несколько долгих секунд древний дракон гипнотизировал её взглядом, чтобы затем, что-то решив для себя, вновь опустить тяжёлую голову на лапы.
— Как я уже сказал, — послышался его приглушённый ветром голос. — Ты единственный дракон, которому я могу доверять.